Текст книги "Любовь на Бродвее"
Автор книги: Беверли Марти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
Глава 19
Через три дня они похоронили Джейсона. На развеваемые холодным ветром покрывала падал дождь, напоминавший скорее март, чем июль. Капли текли по щекам Джаффи, как будто небеса восполняли отсутствие слез.
Она уже не могла плакать, даже когда крошечный белый гробик был опущен в землю.
Пол отыскал какого-то молодого священника. Его ранг не вызывал сомнений, но он не знал родителей и никогда не видел их ребенка. Священник казался немного смущенным в присутствии столь знаменитых людей. Он постоянно заглядывал в свой молитвенник и посматривал на присутствующих с растерянным выражением, как будто их хорошо знакомые лица были неземными и они только притворялись обычными смертными.
Когда служба закончилась, Фаины приблизились к могиле. Джек наклонился, взял горсть земли и осторожно бросил ее в яму с гробом. Затем то же самое сделала Несса. Джаффи наблюдала за ними и вспомнила, что именно так делал ее отец на похоронах Рози и Дино.
Это старый еврейский обычай, сказал он ей тогда. В соответствии с библейским изречением: «Из праха ты сотворен, в прах и обратишься». Майера сегодня не было здесь, потому что Джаффи настояла, чтобы он не приезжал. Такой стресс противопоказан его слабому сердцу.
Однако она скучала без него, без родного человека, без поддержки, исходящей от кровных уз. Пол стоял рядом, но она не чувствовала, что муж разделял с нею горе.
Церемония похорон с незнакомым для них обоих ритуалом заняла несколько часов в первой половине этого ужасного дня. Дома никакого продолжения не последовало.
Джаффи подошла к детской комнате и открыла дверь.
Она не вошла в нее, только стояла и смотрела. Пол приблизился к ней сзади и осторожно тронул за руку:
– Пошли, дорогая, не надо мучить себя.
– Убери от меня свои руки.
– Джаффи, пожалуйста…
– Я сказала, убери свои руки. Не прикасайся ко мне. Никогда больше не прикасайся ко мне.
– Ты расстроена, это естественно. Я тоже. Мы нужны друг другу сейчас, дорогая.
Джаффи медленно повернулась. Казалось, прошло много времени, прежде чем она посмотрела на мужа, внимательно изучая его черты, как будто увидела впервые.
– На самом деле ты ничего не чувствуешь. – Она произнесла эти слова бесстрастно, даже без какого-либо осуждения.
– Джаффи, о чем ты говоришь? Как ты можешь?
Думаешь, я не страдаю в душе так же, как ты? Я тоже подавлен и разбит. Но я знаю, что когда-нибудь у нас будет другой ребенок.
– Нет, Пол. Другого ребенка у нас не будет. Ты действительно не понимаешь этого? Тогда я скажу тебе по слогам. Я ненавижу тебя, презираю тебя. Я долго скрывала это, потому что ты был отцом Джейсона. Мне следовало бы еще несколько месяцев назад выкинуть тебя отсюда, но я не сделала этого. И потому ты смог увезти нас на побережье и заставил меня забыть о своем сыне в течение нескольких часов, когда он больше всего нуждался во мне, когда я могла бы спасти его жизнь. Это моя вина, так же как и твоя, и даже в большей степени.
Но от этого моя ненависть к тебе не становится меньше.
Пол не двигался, не отрывал от нее глаз и не моргал.
Он стоял и слушал. Затем, когда она замолчала, сказал:
– Ты закончила? Хорошо. Тогда позволь мне сказать тебе кое-что. Ты не можешь «выкинуть меня отсюда», как ты выразилась. Я слишком много знаю, дорогая.
Слишком много сведений о прошлом Джаффи Кейн хранится в моей голове. Твоим поклонникам будет неприятно читать об этом, не говоря уже о других влиятельных людях. Что касается остального, я готов забыть то, что ты здесь наговорила, поскольку знаю, как ты расстроена сегодня. Поэтому пойди и приляг, отдохни немного. Позднее, через несколько месяцев, мы поговорим о другом ребенке.
Она покачала головой:
– Я не верю тебе. Ты слышал, что я сказала? Больше никаких детей, Пол. Никогда. Я скорее умру, чем рожу от тебя ребенка.
Он направился в свой кабинет, но затем повернулся к ней:
– Я хочу живого сына, Джаффи, а не память о мертвом. И я добьюсь того, чего хочу.
* * *
Смерть Джейсона Дино Бенджамина Дьюмонта, которого она никогда не видела, послужила толчком к тому, чтобы Карен поехала в Нью-Йорк.
– Я так или иначе собиралась сделать это, – сказала она Фрэнку. Большую часть жизни Джаффи только давала мне что-то, а я брала. На этот раз она наверняка нуждается в моей профессиональной помощи, как мне подсказывает мой опыт. Я должна ехать.
– Согласен. – Фрэнк отвез ее в аэропорт. Чтобы добраться из Барстоу до Нью-Йорка, лучше всего было доехать автобусом до Лос-Анджелеса, а оттуда вылететь самолетом.
– Сейчас, вероятно, неподходящее время напоминать об этом, – сказал Фрэнк. – Однако не забывай, что я тебе говорил. Я хочу встретиться с твоей знаменитой подругой, когда все это кончится.
Он сделал паузу, и они помолчали некоторое время.
– Кончится, – повторил Фрэнк. – Как это может закончиться? Как ты пройдешь через это?
– Это то, о чем я себя постоянно спрашиваю, – тихо сказала Карен. Бедная Джаффи. Я не могу думать о том, что она должна чувствовать. Потерять ребенка, как говорят, в результате внезапной смерти – это, должно быть, самая ужасная трагедия. Джаффи стойкая женщина, но хватит ли у нее сил, чтобы выдержать такое? Не знаю.
– Она справится с этим, – сказал Фрэнк. – И ты поможешь ей. А если говорить о стойких леди, то я знаю одну из них по имени Карен Райс, которая может преодолеть все трудности.
Она улыбнулась, и после этого они мало разговаривали, пока не прибыли в аэропорт. Карен поцеловала его в щеку:
– Пока, спасибо за все. Этого явно недостаточно, но я не знаю, что еще сказать.
– Эй, – запротестовал он. – Не надо прощаться навсегда. Счастливого тебе полета, позвони, как только сможешь. Сообщи, как обстоят дела.
В аэропорту «Айдлуайлд» Карен встретил Пол.
– Джаффи дома в постели, – сказал он. – Прошла уже неделя после похорон, но она все это время не выходила из спальни.
– Неудивительно, Пол. – Карен пристально посмотрела на него, пытаясь определить, что скрывается за этим красивым лицом. – А как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – Его скулы были плотно сжаты и немного отдавали синевой, как будто он не побрился сегодня. Нет, он, вероятно, брился, скорее от нервного напряжения проступили вены. Он уверенно вел огромный «бьюик» среди уличного движения, но голос его немного дрожал. – Потерять Джейсона – беда, но еще хуже то, что Джаффи не хочет понять моих чувств.
Карен не ответила. В том, что рассказал Пол, не было ничего необычного, фактически случай из учебника. Но она подумала, что сейчас неподходящий момент пытаться объяснить ему поступки Джаффи.
В пентхаусе царила тишина, как в больнице или в морге. Слышен был только шум кондиционеров, борющихся с июльской жарой, нахлынувшей на город.
– Она в спальне, – сказал Пол. – Я уже говорил, не хочет выходить, ты должна пойти к ней.
Карен осторожно вошла в комнату. Джаффи лежала на кровати на желто-белых вышитых простынях, уставившись в потолок. Несмотря на кондиционер, в комнате было довольно тепло, и одеяло было откинуто.
Джаффи укрывал короткий халат, типа того, что японцы называли хэппи-коут. Она не пошевелилась, когда Карен вошла и села на край постели.
– Никто из нас не рассчитывал, милая, но я наконец вернулась. – Джаффи по-прежнему не отвечала и не двигалась. – Послушай, не могу выразить, как сожалею, что не смогла разделить с тобой и Джейсоном счастливое время. Позволь же мне, пожалуйста, разделить с тобой горе.
Джаффи медленно повернулась к ней, как будто возвращалась откуда-то издалека. Карен понимала этот взгляд, это чувство. Волосы Джаффи спутались, щеки ввалились, а ее сказочные ярко-лиловые глаза были обведены ужасными темными кругами. На мгновение Карен показалось, что она заглянула в зеркало и увидела то, что было с ней год назад.
– Привет, – сказала Джаффи. – Хорошо, что пришла.
Хорошо, что пришла. Как будто она была случайной знакомой, выражающей соболезнование.
– Нет, – сказала Карен. – «Хорошо» не то слово, когда ты в таком состоянии. Я не могла не прилететь.
Джаффи, это я, Карен, вспомни, что мы подруги. Я знаю, что пренебрегала нашей дружбой в течение двух лет, но я не владела собой. Я была очень больна. И знаешь что?
В этот период я выглядела так же, как ты сейчас, и даже хуже, потому что моя болезнь длилась очень долго. И я чувствовала себя так же, как ты. Мне казалось, в мире нет ничего, что могло бы сделать меня снова счастливой. За исключением, может быть, игральных автоматов, но и это не помогло, лишь только немного заглушило боль. Я понимаю не только как специалист, но просто как человек, что ты переживаешь. И я знаю, что лучше может быть только тогда, когда ты сама решишь выйти из этого состояния.
– Я не собираюсь превращаться в игрока с маниакальным желанием играть. – Голос Джаффи был ровным и бесстрастным. Никакого намека на тот яркий колоритный тембр, который волновал многочисленных зрителей, никаких экспансивных жестов, которые обычно были присущи ее натуре, – И не собираюсь становиться пьяницей. У меня нет к этому никаких позывов.
Просто я хочу остаться одна.
– Понимаю. Меня ты тоже гонишь?
– Да, извини, но только не сегодня. Может быть, завтра я буду чувствовать себя по-другому. Возможно, немного лучше. Не знаю. Оставайся здесь, если можешь.
Столько, сколько захочешь. Пол позаботится о тебе. Он нанял приходящую кухарку и уборщицу. – Джаффи отвернулась к противоположной стене.
Помолчав несколько секунд, Карен вышла.
Пол ждал ее в гостиной:
– Ну что? Тебе удалось наладить с ней контакт?
– Пока нет. Она убита горем, Пол. Это естественно.
Ее горе особенно ужасно, потому что она чувствует свою вину. Любая мать, потерявшая ребенка в результате внезапной смерти, чувствует себя в какой-то степени виноватой. Она должна справиться с этой страшной виной, так же… как с болью потери.
– Джаффи не считает это своей ошибкой, – сказал он с горечью. – Она считает, что виноват я.
Карен покачала головой:
– Сомневаюсь. Мне кажется, ты принимаешь это слишком близко к сердцу, Пол. Почему она обвиняет тебя?
Он подошел к бару и налил себе выпить:
– Я скажу почему. Потому что мы занимались любовью. В ту ночь, когда умер Джейсон, я занимался любовью со своей женой, и это превратилось в самое ужасное преступление века. Скажу тебе больше: это было первый раз за очень долгий период, потому что она не подпускала меня к себе. Но в эту ночь, в этом ужасном доме на берегу океана, мне удалось снова уговорить ее.
И в это время умер мой сын.
Он залпом выпил виски и резко поставил стакан:
– Джаффи говорит, что, если бы я не отвлек ее, она услышала бы что-нибудь и узнала о грозящей беде. Поэтому я виноват в том, что Джейсон умер.
– Она действительно так сказала или это твои домыслы?
– Она сказала это довольно ясно. Всем известно, Джаффи умеет очень хорошо выражать свои чувства. Но я скажу тебе то, чего ты, возможно, не знаешь. Она может быть дрянью, Карен. Знаменитая Джаффи Кейн может быть ужасной дрянью.
Даже Мэтт не мог повлиять на Джаффи. Он приходил каждый день в течение первой недели пребывания Карен. Каждый раз он входил в спальню и садился рядом с Джаффи, затем выходил примерно через полчаса и сообщал, что ничего не изменилось.
– Она не хочет разговаривать со мной. Лежит и молчит.
Карен объяснила и ему, что каждая мать неизбежно винит себя во внезапной смерти младенца.
– Женщины так устроены, – сказала она. – Подобные случаи зарегистрированы и в прошлые века. Это принято называть «смертью от удушья во время сна».
Говорят также, в те времена, когда младенец спал в одной кровати с матерью, бывали случаи, когда она поворачивалась во сне и нечаянно душила его. Как при этом должна была чувствовать себя мать?
– Ужасно, – согласился Мэтт. – Но этого не могло произойти с Джаффи. Джейсон не спал с ней, когда умер.
– Конечно, нет. И если бы даже спал, вероятность такого случая почти равна нулю. Это только удобное объяснение, но оно не основано на реальности. Как утверждает медицина, это так же вероятно, как смерть от применения пиявок или при кровопускании. – Карен глотнула из стакана с холодным чаем. Я полагаю, что с таким же успехом это можно объяснить колдовством.
– Тогда отчего же умер Джейсон, Карен? – спросил Мэтт. – Он был таким славным ребенком и казался вполне здоровым.
– Я не могу на это ответить. Я прочитала все, что могла найти, но, по-видимому, никто не знает, отчего происходит внезапная смерть младенца. Недавно по этому вопросу было несколько семинаров в Бостоне и в Чикаго. На них пытались доказать, что ничего нельзя сделать с внезапным удушьем. И у родителей не существует способов предотвратить его. Самое ужасное, что это, как правило, происходит с детьми, которые на вид кажутся совершенно здоровыми. – Карен поставила стакан, глядя не на Мэтта, а куда-то в пространство. – Представь себе, ты оставляешь здорового, нормального ребенка в кроватке, затем возвращаешься и находишь его мертвым. – Она вздрогнула. Несчастная Джаффи.
Наверное, нет ничего более худшего, что могло бы с нею произойти.
– Да, – сказал Мэтт. – Это как удар молнии, как кара богов. Это опустошает душу. – Он встал, собираясь уходить, и Карен пошла проводить его до лифта. На прощание он повторил ее слова:
– Несчастная Джаффи.
В следующий понедельник пришла Несса Фаин. Карен встречалась с ней только однажды, несколько лет назад, когда Джаффи завоевала приз «Тони» за «Далилу».
– Я бы пришла раньше, – сказала она. – Но я слышала, Джаффи никого не хочет видеть.
– Да, она по-прежнему плохо относится к визитам.
– Боже, меня это не удивляет. Мне кажется, я бы покончила с собой. Вероятно, мне не следует так говорить?
– Пожалуйста, не при Джаффи, – тихо сказала Карен.
– Я не идиотка и, конечно, не стану ничего подобного говорить Джаффи. Я кое-что принесла ей. Отнесу на кухню.
Карен последовала за Несси на кухню. Она принесла три баночки мармелада домашнего приготовления.
– Немного нелепо, не так ли? – Несса положила их на кухонный стол. Разве мармелад может помочь Джаффи? Просто я чувствовала, что должна принести что-нибудь. Мне показалось, цветы будут напоминать похороны, и я не могла придумать ничего лучшего.
– Очень даже разумно. Я уверена, Джаффи оценит джем, когда ей станет немного лучше.
Оказавшись на кухне, Несса невольно предалась воспоминаниям:
– Около месяца назад я видела, Как Джаффи впервые давала здесь Джейсону твердую пищу. Протертые персики. Она сидела вот на этом стуле. Боже, что он творил! – Несса начала всхлипывать и резко отвернулась, чтобы скрыть слезы. – Кстати, американцы обычно думают, что мармелад и джем – одно и то же. Это не так. – Она достала платок и вытерла глаза. – И зови меня, пожалуйста, просто Несса. Джаффи часто рассказывала о тебе, и я считаю тебя своей подругой. – Она сделала усилие, чтобы взять себя в руки, затем пошла в спальню.
Через полчаса Несса вернулась в гостиную. Карен читала журнал. Она взглянула с надеждой:
– Ну как?
– Ничего не могу поделать. Я убеждала ее, что она не виновата в том, что Джейсон задохнулся, но Джаффи только лежит неподвижно, уставясь в потолок.
Карен вздохнула и повторила то, что говорила раньше, до прихода Нессы:
– Джейсон не задохнулся. Это почти невозможно.
Последние исследования доказывают, что в девятьсот девяноста девяти случаях из тысячи внезапная смерть младенца не вызвана удушьем.
– Тогда чем же?
Закономерный вопрос, но ответа на него нет. Карен покачала головой:
– Если бы кто-нибудь знал.
– Ладно, что бы там ни было, – сказала Несса, – он мертв, и его не вернуть. Сейчас главное – Джаффи. Ты психолог. Можешь что-нибудь сделать? Как-то помочь, чтобы ей не стало еще хуже?
– Несса, – мягко сказала Карен, – прежде всего, как ты говоришь, я психолог и не могу прописать ей какое-то лекарство. Для этого случая не существует волшебных пилюль, которые мы могли бы дать Джаффи, и ей сразу бы стало хорошо. Она должна найти в себе силы пережить потерю. Когда она сделает это, ей потребуется поддержка тех, кто любит ее. Вот почему я остаюсь здесь и жду, несмотря на то что в настоящее время не имею возможности зарабатывать на жизнь.
Вечером после ужина Карен почти то же самое сказала Полу:
– Послушай, я знаю, что сейчас только в тягость тебе. Может быть, мне лучше поехать в Бостон? Ты можешь позвонить мне, когда Джаффи начнет выходить из прострации. А это непременно должно произойти, – добавила она.
– Не уезжай, – Он снова наполнил ее бокал и взял за руку. – По вечерам только твое присутствие помогает мне справиться с горем. Пожалуйста, Карен, останься.
Карен не убрала тотчас свою руку. Она изучающе смотрела на Пола некоторое мгновение.
– Хорошо, – сказала она наконец. – У меня нет дел в Бостоне. Я рада остаться, если тебе так хочется.
– Очень хочется, – сказал он. – Очень.
Утром во вторник Карен пришла идея. Она всем говорила здесь, что ничего нельзя сделать. Надо только ждать, когда Джаффи справится со своим горем. Но все-таки, может быть, она могла бы что-то предпринять.
Карен пошла в библиотеку и отыскала там несколько статей в популярной прессе о внезапной смерти младенцев. Две из них произвели на нее особое впечатление. Одна – в «Макколз», другая – в журнале «Здоровье сегодня». Обе они сошлись на факте, что в этих случаях дети умирают от какой-то таинственной болезни, а не от удушья, и потому матери ничего не могут сделать, чтобы предотвратить смерть.
Карен сделала фотокопии статей и принесла их домой. Около двух часов она вошла в комнату Джаффи.
Ее поднос с завтраком стоял нетронутым. Карен ничего не сказала по этому поводу, только убрала поднос и положила на столик статьи.
– Взгляни на это, – сказала она. – Мне кажется, стоит почитать. Ответа не последовало. – Тебе полезно будет узнать о фактах, которые здесь описываются, дорогая, – добавила Карен. – И о других женщинах, которые пережили подобное и чувствовали себя так же, как ты.
Джаффи по-прежнему не отвечала.
Когда Карен снова пришла к ней вечером, статей нигде не было видно. Она подумала, что, наверное, Джаффи разорвала их и выбросила. А может быть, прочитала их, Карен не стала спрашивать, потому что не очень надеялась на это. Джаффи вела себя без изменений, на кровати неподвижно лежала погруженная в глубокое горе женщина. Когда Карен попыталась пригладить растрепанные грязные волосы, убрав их со лба, Джаффи оттолкнула ее руку.
Утром в среду позвонили из вестибюля и сообщили, что к ним поднимаются четверо рабочих. Карен подошла к двери, так как уборщица находилась где-то в глубине квартиры. Только один из четырех был одет в рабочий комбинезон и шапочку маляра.
– Я Билли Болдвин, – сказал мужчина в сорочке с галстуком. – Декоратор мистера Дьюмонта. Это моя команда. Мы пришли, чтобы выполнить небольшую работу.
Карен увидела груду коробок, банок с краской и тюки материи, наполовину загромоздившие дверь, и сердце ее опустилось.
– Извините, мистер Болдвин, я знаю, кто вы, Джаффи рассказывала мне, но если она и договаривалась на сегодня о каких-то делах, то боюсь, забыла об этом. Ей сейчас нездоровится.
Билли Болдвин сочувственно кивнул:
– Я знаю, и Джаффи ничего не заказывала. Это сделал я. А теперь, если вы позволите войти со всем этим, мы никого не побеспокоим. Мы сделаем то, зачем пришли, и тихонько удалимся. – Он не стал дожидаться ответа, проскользнул мимо нее и повел за собой свою команду вместе со всем оборудованием. Карен последовала за ними, готовая протестовать, но, поняв, что он намеревался сделать, решила не мешать им.
Она не видела Болдвина несколько часов. Он укрылся в детской комнате, словно священник, совершающий свои тайные обряды, однако процессия его помощников с материалами двигалась туда и обратно целый день. Дом наполнился запахом краски. Карен мучилась от того, что приняла инстинктивное решение и разрешила ему действовать. Не было такого учебника, в, котором давалось бы решение проблемы, был только вопрос, который расходился с ее профессиональными знаниями. Что было лучше: сделать так, чтобы Джаффи сама отказалась от детской комнаты, или представить все как свершившийся факт? Карен не была уверена.
В шесть часов появился Болдвин и позвал ее:
– Идите посмотреть.
Он снова преобразовал маленькую комнату, и ему не надо было знать психологию, чтобы проявить инстинктивное чутье.
– Несса сказала мне, что Джаффи не хочет вставать с кровати. Но в конце концов она встанет, и, когда это произойдет, я думаю, будет лучше, если детская комната не будет вызывать у нее горестных мыслей. Как вы думаете? Поэтому я снова преобразовал ее в будуар. Мне кажется, следовало что-то изменить. Хотя мы не можем вернуть время назад и сделать вид, что малыш Джейсон никогда не рождался на свет, верно? Я уверен, что Джаффи нужно идти вперед.
На этот раз комната стала аквамариновой, стены были покрашены в сочный зелено-голубой цвет морской волны, а деревянные панели – в белоснежно-белый. Он использовал также декоративную ткань, представляющую собой тонкий хлопок с зеленоватым фоном, на котором повсюду были нанесены крошечные желтые и белые цветы. Ею была задрапирована стена с окном и стена, где стояло любимое желтое муаровое кресло. Остальная мебель представляла собой белые плетеные стулья с желтыми муаровыми сиденьями.
– Очень мило, – сказала Карен. – Замечательно. Как вам удалось сделать все за один день?
– Благодаря организации труда, – сказал он, слегка посмеиваясь. – И с помощью взяток там, где было необходимо. Мы еще не привезли два кресла-качалки, которые обойщик не успел обтянуть. Я пришлю их, как только работа будет закончена.
Карен уже давно упаковала все детские вещи и отнесла их в детский приют. А сейчас, хорошо это или плохо, Билли Болдвин убрал последние следы короткой жизни Джексона Дино Бенджамина Дьюмонта. Карен хотела что-то сказать, но внезапно сзади послышался легкий шум, что-то среднее между икотой и всхлипыванием.
В дверях стояла Джаффи, глядя на происшедшие изменения. Она все еще была в голубом халате с босыми ногами, однако голову вымыла. По-видимому, совсем недавно, так как волосы, опускавшиеся на спину, были еще влажными. Глаза ее казались огромными на тонком изможденном лице. Однако слез не было, значит, это было не рыдание.
– Хорошая работа. Билли, – тихо сказала Джаффи. – Прекрасный цвет и ткань великолепна.
Он подошел к ней и поцеловал в щеку:
– Благодарю, моя дорогая. Надеюсь, ты не думаешь, что я превзошел себя. Но кажется, получилось неплохо.
Джаффи не ответила. Она прошла мимо него туда, где раньше стояла кроватка Джейсона, а теперь место занимал желтый диванчик. Болдвин вышел из комнаты, пробормотав, что ему надо идти. Карен села на один из плетеных стульев.
Джаффи провела пальцами по спинке и подлокотникам маленького дивана:
– Его кроватка была замечательной. Билли тоже так считал. Антикварная, из клена с изумительной резьбой…
Да ты видела ее. Она стояла здесь до сегодняшнего утра.
Я забыла.
– Да, – согласилась Карен. – Кроватка была замечательная.
– Но не такая прекрасная, как Джейсон, – сказала Джаффи. – Джейсон был самым красивым ребенком на свете. Жаль, ты никогда не видела его.
– Мне тоже жаль.
– А я видела. – Джаффи села на диван, поджав ноги и обхватив их руками. – Он был со мной целых четыре месяца. И еще девять до рождения. Это такой короткий срок. О, Карен, ужасно короткий.
Наконец она заплакала. Сначала тихо, потом зарыдала. Карен положила руки на ее вздрагивающие плечи, затем крепко обняла, стремясь взять на себя часть ее боли.
– Пропади все пропадом, – сказала Джаффи, прижавшись к груди Карен и с трудом выдавливая слова между всхлипываниями. – Будь проклят весь этот мир.
Скажи: почему это случилось со мной? Почему, Карен?
Разве я совершила что-то ужасное и заслужила такое наказание?
– Нет. Никто не заслуживает этого. Мы не получаем того, что заслуживаем, Джаффи. Я полагаю, жизнь не должна быть такой.
– Нет, не должна. – Джаффи слегка повернулась, меняя положение так, чтобы быть поближе к подруге. – О, дорогая, слава Богу, что ты здесь. Держи меня, Карен, не дай мне пропасть…
* * *
Они не говорили о Поле до начала августа, после того как Карен побывала дома и повидала свою семью, а также закончила дела, о которых упоминала Фрэнку несколько месяцев назад.
– Твой отец такой молодец, – рассказывала Карен Джаффи. – Он уладил все, что связано с расторгнутыми мною контрактами, и теперь у меня все в порядке. Он позаботился также о банке. Я задолжала три тысячи долларов плюс ссудные проценты и штрафы, но Майер убедил их снизить задолженность до разумной величины и договорился о том, что я начну выплаты, как только приступлю к работе. Я знаю, как ты и он поступили с моей квартирой, и верну вам долг.
– Забудь об этом. Это не такая уж большая сумма.
Мы держали ее только первый год. Потом это выглядело уже немного глупым. Между прочим, твои вещи переданы Армии спасения.
Они сидели на кухне и пили шипучий напиток с ванильным мороженым, которое приготовила Джаффи, сказав, что в такой жаркий летний день надо позаботиться о калориях. Карен зачерпнула последнюю ложечку наполовину растаявшего мороженого и проглотила его.
– Даже Армия спасения не заслужила таких вещей.
Они были просто ужасными. Темная одежда из твида, которую я носила. Уф-ф…
– Да, – согласилась Джаффи. – Что ты теперь собираешься делать, Карен? Ты сможешь найти работу в Нью-Йорке?
– Да, вероятно, могу. Благодаря Мэтту. Это еще один добрый человек. Он поговорил со своим клиентом, оперным певцом, который посещает почти все больницы города. Певец узнает о вакансиях для меня. Единственное, что меня беспокоит, – очень высокая квартирная плата в Нью-Йорке.
– Это не проблема. Оставайся здесь, по крайней мере пока не встанешь на ноги.
– Ты не думаешь, что Пол будет возражать? Одно дело – находиться здесь несколько недель и совсем другое – несколько месяцев.
– Мне наплевать на возражения Пола. К тому же он не будет против. Ты нравишься ему. Я видела, как он наблюдал за тобой.
– Это смешно. А почему тебе наплевать на него?
Неужели ты все еще обвиняешь Пола в том, что случилось, Джаффи? Это не его вина и тем более не твоя.
– Я знаю. Но есть и другие причины. Пол и его…
Не будем об этом. Это слишком долгая история. У меня нет сил рассказывать.
– Ты хочешь уйти от него? – тихо спросила Карен. – Ты это хотела сказать? Хочешь развестись?
– Если бы я могла, то сделала бы это, – сказала Джаффи. – Но я не могу.
– Что это значит? Если хочешь, то можешь развестись. Может быть, не в Нью-Йорке, но ты могла бы поехать в Рено или даже в Мексику. Люди твоего круга всегда так делают.
– Проблема не в законности. – Джаффи поставила бокалы из-под напитка в раковину. – Пол не даст мне развода. Я знаю, как он рассуждает. Я его собственность, нечто такое, на что приятно посмотреть, что-то существенное, чем он обладает. То же самое он чувствовал и по отношению к Джейсону, ребенок дополняет имидж преуспевающего человека. Кроме того. Пол тесно связан с мафией, Он считает Дино и Бенни всего лишь мелкими мошенниками. Я противлюсь его связям, но, видимо, обречена на поражение, – добавила она с горечью.
– Как это?
– Нет, я не хочу вдаваться в подробности, не сегодня. Возможно, никогда. Это слишком ужасно. И по сути, это моя вина. Все началось с меня.
– О чем, черт побери, ты говоришь? – спросила Карен.
– Слушай, давай оставим это, хорошо? Я действительно не могу говорить об этом. – Однако через некоторое время именно она возобновила начатую тему:
– Карен, ты считаешь, мне развестись с Полом? Он не нравится тебе?
– Нет, не в этом дело. Просто я думаю, что ты не должна обосновывать свое решение чем-то другим, кроме того, что ты действительно хочешь.
Карен молча стала вытирать стаканы, которые вымыла Джаффи. О своих чувствах к Полу Дьюмонту ей трудно было говорить его жене, потому что она сама еще толком не разобралась в них. Она ощущала в нем какую-то внутреннюю пустоту и иногда думала: какой же он на самом деле? Но все это было весьма неопределенным, чтобы делать выводы. Карен решила позвонить Фрэнку.
– Я говорила тебе? Фрэнк Карлуччи приезжает в Нью-Йорк через несколько дней. Мне хотелось, чтобы ты познакомилась с ним. У тебя найдется время?
– Конечно, а если бы и не было, я постаралась бы выкроить. – Джаффи улыбнулась и обняла Карен за плечи. – Я надеюсь воспользоваться случаем поблагодарить его за то, что он вернул мне лучшую подругу.
Неделю спустя к вечеру они втроем, Джаффи, Карен и Фрэнк Карлуччи, вышли погулять по Бродвею.
Фрэнк никогда прежде не видел легендарную улицу, и ему хотелось посмотреть на зажигающиеся огни.
Он понравился Джаффи. Очень. Она пришла к такому выводу приблизительно через час, когда они ели в гастрономе сандвичи с соленой говядиной. Ей нравилось, как он легко смеялся и как улыбался Карен. Нравилось его желание делать все, что обычно делают туристы, при этом он был уверен в себе и не испытывал никакого смущения.
– Кинотеатров больше, чем театров, – сказал он, вытягивая шею, чтобы прочитать бегущую строку. – Я думал, здесь все по-другому. «Грейт Уайт Вэй»[2]2
Театральный район на Бродвее.
[Закрыть] и все такое.
– Нет, – пояснила Джаффи. – Большинство драматических театров находится на пересекающих Бродвей улицах. На самом деле знаменитые бродвейские дома расположены не на самом Бродвее. – В это время они подошли к углу Сорок шестой улицы, и она указала на «Лайсиум». – Как этот.
Они остановились, чтобы Фрэнк мог рассмотреть серый фасад с римскими колоннами, однако Джаффи не предложила ему войти внутрь и отвернула глаза. Она не глядя знала, что огни над «Лайсиумом» высвечивали «Ноэл Ковард в спектакле „Обнаженная со скрипкой“».
Не так давно здесь рекламировали Джаффи Кейн в спектакле «Когда наступает утро». Это было менее года назад, но за это время родился и умер Джейсон. И все изменилось.
Карен уловила настроение Джаффи:
– Забудьте о театре, вы оба. Только посмотрите! На экране секунд на десять высвечивается обнаженный женский зад, и все сходят с ума.
Они поравнялись с кинотеатром «Эмбасси». Шел фильм «И Бог создал женщину…» с Бриджит Бардо в главной роли. Все знали, что фильм начинался с демонстрации обнаженного зада Бардо в великолепном цветном широкоэкранном формате. Возможно, поэтому очередь за билетами тянулась до конца квартала.
– Французское кино с субтитрами, – сказала Джаффи. – Недавно Пол не мог собрать тысячу зрителей за неделю на просмотр иностранной картины, а сейчас тысяча проходит за один час.
– Нет лучшей рекламы, чем возмущение некоторых людей по поводу той или иной картины, – засмеялся Фрэнк. – Самое лучшее для фильма – это запрет на его показ в половине городов Америки.
– Такова человеческая природа, – сказала Джаффи. – Я помню…
