Текст книги "Любовь на Бродвее"
Автор книги: Беверли Марти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
Глава 15
– Что сказала тебе Несса? – спросил Джек.
– То, что у тебя проблема с «Далилой» в ближайший месяц.
Он пожал плечами:
– Они найдут кого-нибудь в Лондоне. Там полно актрис, постоянно ищущих работу.
– Конечно, они найдут Далилу, но, как вчера заметила Несса, это будет не Джаффи Кейн.
– Господи, мне никогда не избавиться от самолюбивых особ в этом проклятом бизнесе. Твое самомнение не знает границ. Перестань заниматься саморекламой – мне и так известно, что ты великолепная актриса. Так что же дальше?
– Я отправляюсь на сцену театра Гаррик на Черинг-Кросс-роуд на месяц, чтобы спасти твою шкуру и обеспечить тебе успех в Лондоне, Джек.
– Благодарю. Однако я жду, что ты потребуешь взамен. Ты делаешь это не по доброй воле, Джаффи. И мне кажется, не ради денег.
– Ты прав. Я обеспечу тебе большой доход, хотя потом Мэтт выжмет из тебя мою долю. Но это не то, чего я добиваюсь. Для меня важно профессиональное мастерство, а за мою услугу я хочу, чтобы ты поддержал меня.
– Я не могу сказать ни «да», ни «нет», пока не узнаю, что ты имеешь в виду.
– Очень простую вещь. Хочу, чтобы ты почитал сценарий.
– Какой сценарий?
– Пьесу Генри Уайтмена «Когда наступает утро».
Ты никогда не слышал о нем, но это тот самый парень, который написал сценарий телевизионной драмы, показанной в прошлом месяце, где я играла главную роль.
Его новая вещь великолепна. Лучшая из того, что я видела в последние годы.
– Если он такой замечательный, почему я должен читать его и в чем ты видишь мою поддержку?
– Потому что я хочу сыграть Марджори. Но никто не представляет меня в этой роли. Спектакль займет часа три даже после сокращений, которыми автор занимается прямо сейчас. К тому же в нем очень много действующих лиц, и постановка будет стоить целое состояние. – Джаффи глубоко вздохнула. – А у нас пока нет ни меценатов, ни режиссера, ни театра. По крайней мере не было три дня назад, когда я звонила в Нью-Йорк. Только мечта поставить спектакль и сыграть роль, которая создана на небесах.
Джек еще раз затянулся сигаретой, затем бросил ее через перила беседки в мокрую траву:
– То же самое я говорил о тебе и о Далиле. Эту роль писали для тебя на небесах.
– Но последняя создавалась более зрелыми ангелами.
Он немного помолчал, затем сказал:
– Хорошо, я почитаю сценарий. Это все, что ты хочешь?
– Если только это будет доброжелательное чтение, а не с таким настроением, что спектакль нельзя поставить и тебе надо прочитать только для того, чтобы сдержать свое слово. – Джаффи наклонилась и поцеловала его в щеку. – Джек, я не хочу быть твоим врагом. И никогда не была. Сожалею, что вела себя так глупо, но я была просто напуганным ребенком, получившим свой шанс и опасавшимся потерять его.
– Джаффи, почему, черт возьми, ты не сказала мне этого несколько лет назад? Это все, что я хотел услышать от тебя тогда.
– Я только что сказала, почему. Нельзя требовать слишком многого от напуганного ребенка.
* * *
У Джаффи не было возможности поговорить с Полом о ее решении до тех пор, пока они не вернулись в свой номер в отеле «Дорчестер».
– Я сказала Джеку, что буду играть Далилу в течение месяца, а он почитает пьесу Генри, надеюсь, он согласится стать ее продюсером.
– Да, конечно. Как хочешь, Джаффи. Завтра я возвращаюсь в Нью-Йорк.
– Что! Почему? Ты говорил, что должен закончить свои дела. Ты говорил, что тебе нужно еще несколько дней, чтобы заключить сделку с Д'Ойли Карт.
– Перестань повторять то, что я говорил. Сай и я договорились быть партнерами в этом деле. Переговоры практически состоялись. С моей стороны будет полезней заняться делами в Нью-Йорке.
Пол уехал в аэропорт в понедельник в десять часов утра и даже не попросил Джаффи проводить его. Она осталась в отеле и считала часы, когда по нью-йоркскому времени будет не слишком рано, чтобы позвонить Мэтту.
Телефонный звонок раздался в начале второго.
– Джаффи, это Джек. Я договорился о репетиции в среду. И еще мне удалось уговорить режиссера встретиться с тобой сегодня к концу дня. Просто выпить и познакомиться друг с другом. Возможно, это преждевременно, поскольку я еще не переговорил с Мэттом об условиях договора, но у нас нет времени на раскачку.
– Я знаю. У нас не должно быть проблем. Я прямо сейчас переговорю с Мэттом.
В начале третьего ее уже соединили с офисом Мэтта на углу Пятой авеню и Сорок второй улицы.
–..и когда я сказала, что буду играть эту роль, он согласился почитать пьесу Генри, – сообщила Джаффи. – Что ты думаешь по этому поводу?
– Я думаю, что ты гениальная женщина. Или очень везучая. Джеку, конечно, понравится пьеса, и у него появится желание преодолеть все препятствия, чтобы осуществить ее постановку.
– Надеюсь, понравится. Ты разговаривал с Генри?
– Нет, не разговаривал, писатели терпеть не могут, когда их дергают во время работы. Однако на моем столе толстый пакет, который я еще не открывал. Наверное, его оставили за дверью во время уик-энда. И почерк похож на Уайтмена. Подожди, я проверю.
Джаффи с волнением слушала, как он вскрывает пакет.
– Да, та самая пьеса. Парень потрясающе быстро все сделал.
– Дорогой, не мог бы ты сразу отдать ее на машинку?
Мэтт усмехнулся:
– Послезавтра у меня будут сразу три машинистки, а в среду готовый экземпляр сценария. К тому времени я прочитаю новую версию. Поговорим в среду. Кстати, что предлагает тебе Фаин за четыре недели работы?
– Мы не говорили об этом. Я лишь намекнула, что ему придется платить бешеную цену. Он ждет разговора с тобой. – Джаффи дала ему номер телефона Джека. – Спасибо за все, Мэтт. Позвоню в среду.
Положив трубку, Джаффи вспомнила, что на среду назначена репетиция «Далилы» с лондонской труппой.
В среду около двух часов Джаффи взяла такси до театра. Она отыскала вход со стороны площади Св. Мартина и, войдя внутрь, огляделась в поисках офиса помощника режиссера. Когда она вошла в офис, там никого не было; на столе среди беспорядочно разбросанных предметов виднелся телефон.
Джаффи прикрыла дверь, набирая номер, но все равно было чертовски шумно, и, что самое ужасное, линия плохо работала.
–..потрясающе… – Это все, что она уловила из слов Мэтта.
– Ты имеешь в виду переработанный вариант?
– Невероятный… показать этому парню… деньги…
– Мэтт, я ничего не слышу. Лучше я еще раз позвоню, попозже. Слушай, мы должны как можно скорее передать отпечатанный сценарий Джеку, пока он все еще испытывает благодарность ко мне.
– Да… их до смерти, Джаффи.
– Мне показалось, ты сказал, что загнал их до смерти. Я тоже сейчас умру. Я позвоню тебе позже.
Она услышала крик режиссера:
– Все по местам. Сцена первая, акт первый.
Джаффи некоторое время стояла в нерешительности у двери. Это был ее первый выход на настоящую сцену почти за два года.
– Кто-нибудь видел миссис Кейн? – снова послышался голос режиссера. Миссис Кейн!
Джаффи толчком открыла дверь.
– Я здесь, – сказала она. – Извините за опоздание, мне необходимо было позвонить в Нью-Йорк. Можно начинать?
С ее выходом наступила тишина, даже рабочие сцены хотели посмотреть на Джаффи Кейн.
– Да, – тихо сказал режиссер. – Мы готовы, миссис Кейн.
– Я тоже.
И она действительно была готова. Она чувствовала театр, окружавший ее, чувствовала его запах. Кровь ее заиграла, поза едва заметно изменилась и стала более выразительной. Через несколько секунд она была уже Далилой, деревенской хозяйкой фешенебельного Нью-Йоркского борделя, и воображала, что президент Соединенных Штатов один из ее завсегдатаев.
В этот день они прошли только два акта, но репетиция длилась два с половиной часа. Когда она закончилась и Джаффи произнесла под занавес второго акта заключительные слова, все зааплодировали. Исполнители и присутствующие стоя хлопали ей не только потому, что она была блестящей Далилой, но и потому, что они почувствовали кровные узы, связывающие Джаффи Кейн с театром точно так же, как и их самих.
Было десять часов вечера в Лондоне и пять часов в Нью-Йорке, когда она снова позвонила Мэтту из своего номера в отеле.
– Как прошла репетиция? – первым делом спросил он.
– Замечательно. Это очень хорошая труппа. Никакой бессмыслицы, полный профессионализм. – Она не стала говорить ему об аплодисментах, это было нечто личное между нею и ее товарищами по театру. Даже Мэтт не входил в эту общность. – Мэтт, ты говорил, что новый вариант Генри потрясающий, это так?
– Кажется, я сказал невероятный. И теперь, когда напечатан, легко читается. Я послал его нескольким возможным меценатам и исследую возможность побыстрее переправить тебе пару копий с самолетом. Конверты слишком велики для обычной авиапочты.
Джаффи задумалась, затем решилась:
– Слушай, я все думала…
– О чем ты думала?
– Если бы ты сам привез сценарий сюда, это был бы самый безопасный и быстрый способ. Ты мог бы взять небольшой отпуск, Мэтт. Почему бы не поехать в Лондон на несколько дней?
Он колебался.
– Не знаю, я не думал об этом.
– Конечно, не думал, я ведь только что предложила. Ты можешь ненадолго оставить Пэтси? Это единственное, чего я не знаю.
– Да, это не проблема. В настоящее время ее состояние стабилизировалось и за ней ухаживает замечательная женщина. Она с нами уже много лет. Но послушай, Джаффи…
– Да?
– Нет, ничего, – сказал он после небольшой паузы. – Зачем, черт побери, я делаю это?
Он прибыл в субботу вечером. Джаффи встретила его в аэропорту. Она ждала, что Мэтт, оглядевшись вокруг, спросит о Поле. Она не сказала ему раньше, что муж не в Лондоне, что он вернулся в Нью-Йорк. Она не упомянула о нем, поскольку была уверена, что это повлияет на решение Мэтта приехать сюда.
Но Мэтт ничего не спросил о муже.
Джаффи заказала ему комнату в «Дорчестере».
– Нравится? – спросила она, когда они выехали на Парк-Лейн и остановились перед отелем. – Через дорогу Гайд-парк.
– Очень хорошо, – сказал Мэтт. А в вестибюле вполголоса добавил:
– Особенно для парня с Западной Сорок девятой улицы.
Он зарегистрировался, и ему сказали, что его комната на четвертом этаже, окнами выходит в парк.
– Я на пятом, – сказала Джаффи. – Да, забыла сказать, я здесь одна. Пол вынужден был вернуться в Нью-Йорк в прошлый понедельник.
– Знаю, – сказал он, поднимая свой портфель и ожидая, когда носильщик погрузит его вещи на тележку. – Я случайно встретил его во вторник. Мы позавтракали у Джо Мэддена. – Он не смотрел на Джаффи, и она тоже не смотрела на него.
– Сценарии здесь? – спросила Джаффи, указывая на портфель.
– Да, один для тебя, другой для Джека Фаина.
Читая пьесу в одиночестве в большой двуспальной кровати в розово-серой комнате на пятом этаже отеля «Дорчестер», Джаффи еще раз подумала: Генри гений. Наконец она уснула и проспала всю ночь, обхватив пальцами тетрадь.
Премьера «Далилы» состоялась в «Гаррике» в среду пятнадцатого июня. Ее предупреждали относительно английских зрителей: они гораздо холоднее, чем в Нью-Йорке, им труднее угодить, потому что они избалованы и пресыщены театром. Но ей также говорили, что они любят пародии и остроумные шутки.
Во время короткого перерыва перед вторым актом она обратилась к английскому режиссеру:
– Послушайте, вы полагаете, они понимают меня?
Может быть, деревенский юмор слишком груб для них?
– Возможно, – сказал он, и Джаффи показалось, что в глазах его мелькнула тень страха.
– Хорошо. Не переживайте. Предоставьте это мне.
В начале второго акта Джаффи смягчила гласные звуки и стала выделять некоторые слова. Через какое-то время она почувствовала, что зал потеплел и появилась ответная реакция. В тот момент, когда она подошла к самой знаменитой реплике: «Есть здесь кто-нибудь, кому нужна маленькая скромница?» – публика уже грохотала, надрываясь от смеха.
Смеялись и те двое, что сидели на боковых местах в центральном седьмом ряду. Это были места, которые Джек Фаин всегда занимал в день открытия любого своего спектакля. Он чертовски суеверно относился к ним.
Если где-то каким-то образом они оказывались недоступными, можно было не сомневаться, что он и близко не подойдет к театру. Когда в последний раз опустился занавес, наступила магическая тишина, а затем последовал взрыв аплодисментов. Несса наклонилась и поцеловала мужа в щеку:
– Поздравляю, это успех!
Зал продолжал аплодировать, вновь и вновь вызывая артистов, поток любви и признательности хлынул на сцену. Джек встал:
– Пошли, мы уже это видели. Я хочу первым прийти в ресторан.
В Вест-Энде были свои традиции, но не такие обязательные, как на Бродвее. Например, после премьеры они не собирались в особом месте и не ждали рецензий.
Джеку объяснили это, но он тем не менее решил поступить по-своему.
– Завтра вечером я устраиваю вечеринку, – объявил он после генеральной репетиции. – В гриль-баре кафе «Ройял» на Риджент-стрит. Приглашаются все, кто работал на сцене и за кулисами.
Он выбрал кафе «Ройял», потому что оно было просторным, и к тому же Несса рассказала, что в викторианские времена Оскар Уайльд был завсегдатаем этого заведения. Ресторан сильно изменился со времен королевы Виктории, но гриль-бар выглядел так, как будто Уайльд мог войти сюда в любую минуту. Здесь было газовое освещение, красные бархатные драпировки, в углу пылал камин, и неизвестно откуда лилась тихая музыка.
Джаффи появилась последней. Она вошла под руку с Мэттом – с высокой прической, с бриллиантами, в длинной черной атласной накидке поверх пурпурного платья, которое купила месяц назад для вечеринки в отеле «Астор». Теперь наконец все увидели, какая она шикарная и очаровательная. И не только благодаря одежде – лицо ее красил ликующий румянец, вызванный неподдельной радостью снова быть на сцене.
Мэтт отошел и оставил ее в момент еще одного триумфа. Было много поцелуев и объятий, взаимных комплиментов и жалоб, как будто труппе нужно было убедиться в том, что случившееся действительно случилось. Вы были изумительны, дорогая… Потрясающе, Джаффи, просто потрясающе… Кто забыл стакан с водой в первом акте?.. Не знаю, какое это имеет значение?.. Где Фил, я хочу сказать ему, что в конце он поступил правильно… Невероятно, мисс Кейн, никогда не забуду этого…
В пять утра в номер в «Дорчестере» ей позвонил Джек:
– Я только что получил утренние газеты. Критики потрясены нашим спектаклем. Я не буду пересказывать, что они говорят о тебе, потому что ты сразу потребуешь увеличить вдвое гонорар. Хорошо, продолжай спать. Я люблю тебя, Джаффи.
– Я тоже люблю тебя, Джек.
Она сдержала слово: обеспечила Джеку успех в Лондоне.
* * *
– Останься еще на несколько дней, – упрашивала она Мэтта.
– Я больше не нужен тебе. Спектакль начался, и ему обеспечен полный сбор, ты имеешь грандиозный успех. Новый сценарий у Джека на руках, и он говорит, что прочитает его до конца недели. Кроме того, мне пора заняться делом.
– Ты нужен мне. Ты можешь помочь уговорить Джека осуществить постановку «Когда наступает утро», после того как он прочитает сценарий.
– Он прожженный делец, Джаффи. Не слишком обольщайся. Даже если ему понравится сценарий, он сразу оценит огромные трудности в постановке.
– Я тоже так считаю. Ты должен втолковать ему, что эти трудности преодолимы.
– Хорошо. – Мэтт в конце концов сдался. – Я останусь до понедельника. Может быть, мы посидим вместе с Джеком в воскресенье. Я попытаюсь убедить его.
– Я слишком долго была без дела, – говорила она Мэтту, когда он, дождавшись ее после последнего спектакля в субботу вечером, накинул ей на плечи плащ, взял под руку и повел к выходу.
– Есть хочешь? Я приметил хорошенький ресторанчик за углом. У них можно получить поздний ужин.
Джаффи покачала головой:
– Нет, а ты?
– Тоже нет. Тогда поедем в отель.
– Не сразу, – сказала Джаффи. – Давай сначала немного пройдемся. Такой хороший вечер.
Было пол-одиннадцатого, но небо только начало темнеть.
– Не могу привыкнуть к тому, что солнце садится после десяти, – сказала Джаффи. – Это замечательно.
Создается ощущение, что находишься в какой-то фантастической стране.
Они направились на восток через широкую улицу под названием Странд, а затем по небольшим боковым улочкам вышли на широкий бульвар набережной Темзы.
Они были почти одни, не считая нескольких такси, промчавшихся мимо, да отдельных пешеходов, спешащих по своим делам. Где-то тихо звучала музыка.
– Глен Миллер, – удивилась Джаффи. – Разве он не погиб во время войны?
– Пропал над Ла-Маншем. Это всего лишь радио.
– Ты брюзга, – сказала Джаффи, улыбаясь. – Мэтт, потанцуй со мной. Она устремилась в его объятия.
Он обнял ее, но какое-то мгновение стоял неподвижно.
– Я не умею танцевать, – признался Мэтт. – Это то, чему мне так и не удалось научиться, пока я выбирался из трущоб.
– Я покажу тебе. Вот так. – Джаффи повела его, показывая простой тустеп. – Под музыку Глена Миллера легко танцевать, – сказала она. – Ритм очень четкий. У тебя хорошо получается. Ты быстро схватываешь.
Внезапно музыка прекратилась.
– Должно быть, кто-то закрыл окно, – решил Мэтт. – Кажется, пора уходить, – прошептал он, но не отпускал ее.
– Нет, слышишь? Музыка снова заиграла. Они не закрыли окно, а только настроились на другую волну.
На этот раз звучал вальс.
– Штраус, – сказала Джаффи. – Это тоже легко танцевать. Давай, ты видел, как его танцуют, во многих фильмах. Только представь, что ты Фред Астер, а я Джинджер Роджерс.
Мэтт закружил Джаффи по маленькому парку, так что ее плащ надулся колоколом. Они двигались все быстрее и быстрее, следуя уже своему собственному ритму, не относящемуся к скрипкам, звучащим вдали.
– У меня кружится голова, – сказала Джаффи, смеясь. И когда губы ее раскрылись, он наклонился и поцеловал ее.
Несколько минут спустя они сидели на заднем сиденье такси и молчали, просто держась за руки, а в отеле одновременно попросили ключи, но Мэтт не вышел из лифта на четвертом этаже. Вместе с Джаффи он поднялся на пятый, взял ключ из ее дрожащих рук и открыл дверь, потом подошел к Джаффи и взял в ладони ее лицо. Приподняв его, он наклонился и прижался губами к ее губам.
Через некоторое время Мэтт поднял голову:
– Да, Джаффи?
– Да, – прошептала она. – О Боже, Мэтт, да, да, да.
* * *
На рассвете, быстро сменившем поздний закат, Джаффи повернулась на бок, оперлась на локоть, положив голову на ладонь, и стала разглядывать спящего Мэтта. Прямые, песочного цвета волосы его были немного взъерошены, лицо казалось слишком тонким, утонув в больших белых подушках. Мэтт не был красавцем, но Джаффи он казался сейчас необыкновенным. «Ах, Рози, – подумала она, – не сердись на меня. Я знаю, что играю не по твоим правилам, но это только единственный раз».
Джаффи думала об этом все время. Она знала, что будет именно так, когда он обнял и поцеловал ее, когда она разделась и отдалась его ласкам, а он наконец вошел в нее, заполнив все ее существо, долгие годы тосковавшее по нему. Она понимала это в течение долгих часов, когда они занимались любовью вперемежку со счастливым смехом, открывая для себя нечто новое друг в друге. Это было время вне времени, мимолетное путешествие к неведомым далеким берегам.
Мэтт открыл глаза и посмотрел на нее:
– Доброе утро.
– Доброе утро. – Она склонилась к нему и поцеловала в губы. – Я люблю тебя.
– И я люблю тебя. – Он положил руку ей под голову и снова прижался к ней поцелуем, затем отодвинулся. – Пожалуй, я пойду. Скоро принесут завтрак.
– Еще не скоро, сейчас только шесть часов. В любом случае это не имеет значения. Мы далеко от Нью-Йорка, никто здесь не знает нас и никто не осудит.
– Ты Джаффи Кейн, тебя все знают.
Он встал и пошел в ванную. Джаффи слышала, как полилась вода. Выйдя из ванной, он надел свои фланелевые брюки, которые тщательно отгладил прошлым вечером, и рубашку с галстуком.
– Ты кое-что забыл, – сказала Джаффи.
Мэтт оглядел себя:
– Что?
– Ты босой.
Он усмехнулся, сел и натянул носки и ботинки.
– Так лучше? – спросил он, завязав шнурки.
– Как посмотреть. По-моему, еще не все в порядке.
Мэтт подошел к постели и присел рядом с Джаффи, приложив ладонь к ее щеке:
– Я никогда не думал, что может произойти то, что произошло сегодня ночью, но очень благодарен судьбе, что это случилось.
– Неужели не думал? Не думал, что рано или поздно это должно было случиться? Мне кажется, такие мысли были у тебя в голове, Мэтт. Я думаю, ты знал, как и я, что это неизбежно произойдет. Вот почему ты приехал, хотя тебе было известно, что Пола здесь нет.
Мэтт ответил не сразу. В конце концов он кивнул:
– Да, возможно, думал. Ты очень откровенна. Полагаю, это твое достоинство.
– Я не всегда так откровенна, – сказала Джаффи. – И не всегда выигрываю, когда ставлю на карту истину.
Но я не хочу, чтобы между нами была ложь или полуправда. И что самое главное, не хочу постоянно испытывать чувство вины. Мы оба знаем, как должно быть.
Эта ночь была особой, одноактной пьесой с ограниченным ангажементом и без вызовов на бис. Этот день тоже будет особым. Это наш день, Мэтт. Наш личный день, и мы можем провести его так, как хотим. Это, вероятно, единственный день. Ты действительно хочешь уйти и испортить его?
Мэтт посмотрел на нее долгим взглядом.
– Ты права, – сказал он наконец. – Это наш день. До шести вечера, когда мы должны встретиться с Джеком.
Джаффи взглянула на небольшой дорожный будильник рядом с кроватью. Было четверть седьмого.
– У нас чуть более одиннадцати часов. Поэтому не будешь ли ты так любезен снять эту чертову рубашку и галстук и снова лечь в постель?
Мэтт не был первоклассным любовником, как Пол.
Он не обладал ни изобретательностью, ни сдержанностью в сочетании с абсолютной раскованностью, как ее муж. Но она любила этого мужчину. Она восхищалась его непосредственностью, его неспособностью хитрить и почти первобытным желанием обладать ею. Так же, как ей хотелось обладать им.
К полудню они насытились любовью, и им ужасно захотелось есть. Они разделили нетронутый завтрак Джаффи, выпив на двоих чашку холодного черного кофе и пожевав единственный ломтик тоста, а потом принялись рассказывать друг другу подробности своей жизни, перемежая разговор занятиями любовью.
Наконец Мэтт взглянул на часы:
– Без четверти шесть. Нам лучше взять такси до дома Джека.
Бел-грей-в-Сквер находилась в противоположном направлении, недалеко от Букингемского дворца, и на такси они доехали туда за десять минут.
* * *
– Да, – сказал Джек Фаин. – Я прочитал сценарий.
Вы были правы: это замечательная пьеса. Колоссальная фабула и чертовски много действий. Несса тоже прочитала.
– И что она сказала? – спросила Джаффи.
Джек слегка улыбнулся:
– Что, если я не поставлю ее на Бродвее, она разведется со мной.
Они сидели перед камином в просторной комнате со старинным лепным потолком и бледно-кремовыми панелями в нижней части покрытых узорчатой тканью стен. Это была великолепная комната с прекрасной мебелью. Все вокруг говорило о комфорте и богатстве.
– Постановка будет стоить не менее полумиллиона.
Мэтт, ты уже обращался к меценатам, что удалось узнать?
– Двадцать пять тысяч. И то может быть. Парни не уверены.
Джек фыркнул:
– Двадцать пять тысяч долларов. Так что нам недостает всего лишь четырехсот тысяч плюс-минус несколько баксов. О Господи!
– Нам? – переспросила Джаффи. – Нам не хватает четырехсот тысяч?
– Конечно, нам. Не думаешь же ты, что я позволю тебе отдать сценарий какому-нибудь ничтожному продюсеру, который не может отличить задницу от норы?
Ты принесла его мне, теперь это и мой спектакль. Так что не хватает, конечно, нам. Мы, несомненно, должны поставить этот спектакль в «Лайсиуме». Для такого представления там самая лучшая сцена в Нью-Йорке и за кулисами много места для смены декораций. Зрительный зал уютный и достаточно вместительный, так что если мы сможем продать все до единого билета на каждое представление в течение двух лет, то, вероятно, нам не придется снимать последнюю рубашку. Я попробую поговорить с ними прямо отсюда.
– Джек, если мы очень постараемся, когда, по-твоему, мы сможем запустить спектакль?
– Прежде всего надо договориться с театром, а потом решать вопрос о дате. Думаю, месяцев через шесть, – сказал он после некоторой паузы. – Это небольшой срок, чтобы осуществить постановку, но достаточный для Джаффи, чтобы получить третью награду «Тони».
Все засмеялись, затем Джек обратился к Джаффи:
– Но только обещай мне одну вещь. В тот вечер, когда будут вручать награду, ты должна присутствовать на церемонии. Меня не волнует, что в этот момент тебе могут предложить миллион долларов за одно выступление в Лас-Вегасе. Ты должна лично получить награду.
– Я буду там. Можешь поставить на пари свою жизнь.
– Именно это я и делаю сейчас, – сказал Джек неожиданно серьезно. – Мы все ставим свою жизнь.
* * *
Четырнадцатого июля Джаффи уже не выступала в роли Далилы – ее заменила английская актриса – и улетела домой в Нью-Йорк, где ее встречал Пол.
– Дай взглянуть на тебя. – Он положил руки ей на плечи, внимательно посмотрел на нее, крепко обнял. – Ты выглядишь просто фантастично. Дорогая, я ужасно соскучился по тебе.
– Я тоже. – Она не задумывалась над словами и отвечала почти автоматически, глядя в окошко такси, которое везло их в центр города.
– Они разместили аэропорт далеко от престижных кварталов. Мы едем уже сорок пять минут по картофельным полям.
– Подожди, – сказал Пол. – Скоро здесь тоже все преобразится. Если бы у меня были большие наличные деньги, я бы занялся перепродажей земли.
– Не жадничай, у тебя и так дела идут хорошо. – Она вдруг задумалась над тем, что он сказал. – Пол, или у тебя снова проблема с деньгами?
– Нет, проблемы нет. Я подошел к пределу, но не вышел за рамки дозволенного. Это неизбежно в моей работе. – Он заметил страх в глазах Джаффи и понял, что напугал ее. – Все в порядке. Никаких необычайных займов. Теперь все свои дела я веду через банки.
В голове у Джаффи вертелся вопрос, не желает ли Пол войти в долю, став одним из меценатов постановки «Когда наступает утро». С Джеком Файном в качестве продюсера она могла не колеблясь рекомендовать любому инвестировать свои деньги в это дело. Ладно, может быть, она спросит его об этом позже, когда переговорит о всех прочих делах. Сейчас не время, подумала Джаффи и улыбнулась.
На следующий день ее рука дрожала, когда она набирала номер Мэтта.
– Варлей у телефона.
Голос прозвучал отрывисто, по-деловому. И все-таки по спине у Джаффи пробежала дрожь. Она представляла его рот, произносящий слова, тонкие подвижные губы.
– Это Кейн, – сказала она в тон ему. – Как поживаешь, любовь моя?
Прошла секунда или две, прежде чем он ответил:
– Хорошо, Джаффи. Добро пожаловать домой. Как прошло путешествие?
Все тот же деловой тон, видимо, во время паузы он сумел овладеть собой и вспомнить то, что и она должна была помнить, – в их отношениях ничего не изменилось. Он агент, она клиентка, они хорошие друзья, и ничего более. Джаффи проглотила подступивший к горлу ком:
– Путешествие было прекрасным. Перед отъездом я виделась с Джеком. Он вернется через несколько недель, как только новая «Далила» установится на долгое время. Между прочим, он говорит, что «Лайсиум» просматривает необходимые декорации.
– Я тоже слышал об этом, – подтвердил Мэтт. – Джаффи, ты знаешь, что они запросили семидесятитысячный залог и Джек заплатил из собственного кармана?
– О Боже! Нет, я не знала. Он не сказал ни слова.
– Я никогда не слышал, чтобы он делал подобные вещи прежде. Это говорит о том, как он верит в будущий спектакль.
Повесив трубку, Джаффи пошла в ванную и расплакалась. Она завывала от боли минут десять. Здесь, в Нью-Йорке, острота потери всего, что могло быть у нее с Мэттом, ощущалась во много раз болезненнее, чем казалась в чужом городе, где все выглядело немного странным и нереальным. Затем она высморкалась, умыла лицо и призвала всю свою волю, чтобы взять себя в руки. Все кончилось, не начавшись, и должно оставаться таким же, как прежде. Ладно, продолжай жить своей жизнью и подумай о невероятном поступке Джека. Семьдесят тысяч долларов из собственного кармана!
Впервые за всю свою карьеру она была вовлечена в осуществление проекта с самого начала, и теперь ей надо было придумать, где бы достать денег, чтобы сделать свой собственный вклад.
Спустя час Джаффи была на пути к Филу Вайнбургу, живущему в Фуллер-билдинге на Мэдисон-авеню.
Вайнбург был ювелиром, но он не занимался обычной розничной торговлей. У него был список избранных клиентов, с которыми он заключал сделки.
Они разговаривали одни на третьем этаже в офисе, совмещенном с магазином. Джаффи сразу приступила к делу.
– Я собираюсь осуществить постановку нового спектакля, мистер Вайнбург, и для этого требуется огромная сумма денег. Я хотела бы вложить и свою долю. Единственный способ осуществить это намерение – продать свои драгоценности. Или, может быть, заложить. Я предпочла бы последнее, если получу достаточную сумму.
– Как быстро вы возвращали раньше заем, миссис Дьюмонт? – Он всегда обращался к ней так, и неудивительно, поскольку она обычно приходила с Полом.
– От девяти месяцев до года, – сказала Джаффи. – Мы планируем запустить спектакль в январе. Затем потребуется несколько месяцев, чтобы меценаты могли получить какой-то доход.
– А если вы задержите спектакль на несколько месяцев? – Ювелир улыбнулся. – Я не хочу вас обидеть, но спектакли на Бродвее не считаются в городе самыми безопасными предприятиями для вложения капитала.
Она ответила на его улыбку улыбкой.
– Я играю в этом спектакле главную роль, мистер Вайнбург, и еще никогда не было провала.
– Хм-м… Давайте посмотрим, что вы хотите предложить в качестве залога.
Джаффи достала из сумочки небольшой сверток:
– С того момента как я вышла из дома, мне за каждым углом мерещились грабители.
Он пожал плечами:
– Нет причин для беспокойства. Возможно, это решило бы вашу проблему. Ведь все застраховано.
Почему она не подумала об этом? Ей не пришлось бы так нервничать в такси по дороге на Пятьдесят девятую улицу и Мэдисон-авеню.
Ювелир положил на прилавок черную бархатную подушечку, а Джаффи развернула свои сокровища:
– Муж преподнес мне этот жемчуг в качестве свадебного подарка. Вы оценивали его в пять тысяч, а эти бриллиантовые заколки стоят две тысячи, кольцо с бриллиантом – восемь и, наконец, изумрудные серьги. Надеюсь, вы оцените их в семь с половиной тысяч.
Ювелир посмотрел на вещи, разложенные на прилавке, затем на Джаффи, затем снова на драгоценности.
Он потрогал пальцем жемчуг и изумруды, поднял их и отложил в сторону:
– Принимая бриллианты в качестве залога, я могу дать ссуду в пять тысяч под девять процентов годовых.
Это очень великодушная сделка. Вы нигде не получите полную стоимость, если продадите камни. Страховка соответствует цене. Если будете продавать, особенно в спешке, то получите три, может быть, четыре тысячи.
