Текст книги "Любовь на Бродвее"
Автор книги: Беверли Марти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
Глава 14
– Откуда ты знаешь, что она толстая светловолосая кукла? – спросила Джаффи.
– Потому что видела ее. Однажды, минут пять. – Карен дрожала, несмотря на кашемировый плед, которым Джаффи укрыла ее колени. В ее голосе слышались скрипучие металлические нотки, как будто проигрывали старую заезженную пластинку, но она продолжала говорить, находя утешение в словах.
– Это было около трех месяцев назад. Бернард и я были вместе на людях в Бостоне, что случалось крайне редко. Мы пошли в картинную галерею в Бэк-Бее. Ему хотелось посетить выставку русских икон. Пришла и блондинка. Он познакомил нас. Ее имя Глория Финклистейн. По крайней мере раньше ее так называли. Теперь она миссис Бернард Хенриген.
В потоке ее слов Джаффи различила какой-то посторонний звук. Наконец она поняла, что это стучали зубы Карен.
– Послушай, тебе надо выпить немного бренди, ты вся дрожишь. – Джаффи налила из хрустального графина, который держала на небольшом столе красного дерева. Карен взяла бокал, но не поблагодарила и не стала пить. По-видимому, пластинка кончилась, и теперь Карен смотрела в пространство.
– Эта, как ее там, Глория, – начала Джаффи, отчаянно пытаясь отодвинуть Карен от края пропасти, куда та решила прыгнуть, чтобы уйти от реальности. Может, она не такая уж тупица, если ходит в картинные галереи?
Это подействовало. Карен снова включила свою пластинку:
– О нет, она глупая. Абсолютная дура. Самодовольно улыбается и хлопает глазами. Я достаточно долго разговаривала с ней, чтобы понять, что она ничего собой не представляет, просто кукла с большими сиськами и длинными ресницами. Мне и в голову не могло прийти… – Она замолчала, не в силах произнести ужасную правду. – Я уверена, что она пришла в галерею, только потому что Бернард упомянул как-то в разговоре о своем намерении пойти туда.
– Может, он сказал, что пойдет с тобой, и она захотела посмотреть на соперницу?
Карен согнулась и обхватила себя руками. Джаффи вспомнила, что раньше она делала так, когда приходили месячные.
– Боже! Знаешь, ты, вероятно, права. Они говорили об этом, что особенно обидно. Наверное, Бернард встречался с ней уже несколько месяцев, хотя все еще был со мной. Должно быть, они говорили и о многих других вещах. Я так и слышу: «Бедная Карен, как я могу обидеть ее? Ты же знаешь, она так любит меня…» Карен сделала большой глоток бренди и закашлялась, затем, как побитый щенок, подняла глаза, взглянув на Джаффи. – Но в конце концов, ему так проще, верно? Он послал мне письмо.
– Что может быть обидней? Значит, он обманывал тебя? – Джаффи взяла бокал с бренди из негнущихся пальцев Карен и подняла ее на ноги. – Дорогая, взгляни на себя. Ты только взгляни.
Одна из стен комнаты была зеркальной. Карен и Джаффи отражались в ней, стоя рядом друг с другом.
Актриса, с густой гривой рыжеватых волос, ниспадающих на плечи, с потрясающей фигурой в белом шелковом японском кимоно, и психолог, с грязно-коричневыми, собранными в пучок волосами, в мятой персиковой блузке, наполовину вылезшей из серой шерстяной юбки.
– Знаешь, что больше всего меня бесит? Не то, что мужчина, которого я любила, женился на восемнадцатилетней дурочке, а то, что я старею.
– Карен, до того как ты связалась с этим чертовым Бернардом, ты была восхитительной молодой женщиной, умной и с прекрасным чувством юмора. Ты жаждала узнать все на свете. Он сделал из тебя некое надуманное подобие своей жены, а потом оказалось, что полученный результат не нравится ему самому, и он бросил тебя ради блондинки с большими сиськами. Вот о чем тебе надо подумать. И о времени, которое ты потратила на этого зануду Хенригена.
По щекам Карен побежали слезы, и она зарыдала.
– Извини. Я не хотела.
Джаффи крепко обняла подругу:
– Ничего, ты имеешь право. Для того ты и приехала сюда, чтобы выплакаться.
Час спустя Карен перестала плакать, приняла душ и переоделась. Она приехала без какого-либо багажа, имея только то, в чем была одета, поэтому сейчас на ней был один из халатов Джаффи из ярко-зеленой стеганой хлопчатобумажной ткани. Лицо Карен порозовело. Вымытые волосы ниспадали мягкими локонами.
– Наконец ты становишься похожей на себя, – сказала Джаффи. – Когда выспишься и из-под глаз исчезнут темные круги, станешь совсем другой.
Карен легла на кровать под балдахином с кружевами в бело-голубой комнате для гостей.
– Просто как в сказке, – сказала она. – Фея взмахнула своей волшебной палочкой, и все преобразилось.
Так не бывает, Джаффи. Но спасибо за попытку.
– Конечно, не бывает. Я знаю, что тебе пришлось пережить и какие шрамы остались в твоей душе. Хочу только сказать, что внешний вид имеет большое значение для женщины. И если ты видишь в зеркале приятное отражение, то и внутреннее состояние будет гораздо лучше. А теперь отдыхай.
Карен проспала около двадцати часов и появилась в дверях спальни в пятницу в девять утра.
– Я не помешала?
– Нет, конечно, нет. Пол ушел в офис, а я лежала здесь, размышляя о домашних делах и о том, что надо бы заказать бакалейные товары, мясо и цветы. Пол настаивает, чтобы в вазах всегда были свежие цветы. – Джаффи налила кофе из серебряного кофейника, стоявшего на подносе рядом с кроватью. – Хочешь есть? Я могу приготовить свежие тосты. Как насчет яйца?
Карен покачала головой:
– Нет, благодарю. – Она осмотрела будуар. – Здесь произошли некоторые изменения.
– Пол нанял известного декоратора. Он очень чувствителен к окружающей обстановке. Нет, не декоратор, а Пол. Все должно быть только так, как ему нравится.
Получилось довольно хорошо. Ты согласна?
– Конечно. Кому может такое не понравиться? А еще и это… – Карен оживилась при виде белого телефона с дополнительным белым шнуром, который Джаффи протянула от ночного столика до середины кровати. – Ты не возражаешь, если я позвоню?
– Конечно, нет, – сказала Джаффи и подозрительно посмотрела на нее. Кому ты хочешь позвонить? Не молодоженам ли Бернарду и Глории?
– Не говори глупости. Я не собираюсь тяжело дышать в телефонную трубку и прятаться по темным углам, чтобы шпионить за ними. Я была ужасно глупой и слепой, но не психопаткой.
– Хорошо, тогда звони кому хочешь. – Джаффи передала ей телефон и встала.
– Не обязательно уходить, – сказала Карен, набирая номер. – Это не личный разговор. Я хочу извиниться перед своими работодателями. Я уехала, никому не сказав ни слова.
– Скажи, что заболела, – посоветовала Джаффи. – Что не выйдешь на работу по крайней мере неделю.
Карен принесла свои извинения университету, расчетной палате и клинике и в конце концов согласилась остаться в Нью-Йорке, хотя до этого долго говорила, что не хочет быть в тягость.
– Ты вовсе не в тягость, – настаивала Джаффи. – У нас так много места. Кроме того, мне пока нечего делать. Контракт с телевикториной «Что мною изображено» кончился два месяца назад, и сейчас я между спектаклями, как мы осторожно говорим в нашем сумасшедшем бизнесе. Ты видела «Почти как родина»?
– Та вещь, которая шла по телевизору в среду вечером? К сожалению, не видела. Хотела посмотреть, но в этот день получила письмо и потом уже ничего не соображала. Я решила позвонить тебе сюда, но никто не отвечал. Тогда я связалась с твоим отцом, и он сказал, где тебя искать.
– Я рада, что ты приехала. Живи здесь, сколько захочешь, дорогая. Я знаю, сначала кажется, боль никогда не утихнет, но со временем все пройдет. А пока надо отвлечь твои мысли чем-то другим. Первым делом пойдем и купим тебе что-нибудь из одежды. Из моего гардероба тебе ничего не подойдет. Но не можешь же ты ходить в этой персиковой блузке и в серой юбке.
– Это костюм, – сказала Карен. – Есть еще жакет.
Я могу подобрать другую блузку.
– Ни в коем случае, – твердо сказала Джаффи. – Я не допущу этого.
Они пришли в магазин Сакса к полудню, и Джаффи сразу потащила ее в отдел женской одежды, где быстро выбрала пару шелковых платьев.
Она записала платья на свой счет и направилась в отдел спортивной одежды.
– Льняные брюки, черные – они подходят ко всему – и красную хлопчатобумажную широкую юбку в сборку. – Она повернулась к Карен. – Ты помнишь свою зеленую юбку? Ту, что я должна была спустить на бедра, чтобы она не казалась слишком короткой?
Карен улыбнулась в первый раз за последние часы.
– Помню. Это был день победы над Японией. Тогда я подумала, что у тебя кровотечение, а Лия сказала, что нет. – Она взяла Джаффи за руку. – Для тебя это был не такой уж радостный день, но, возможно, самый счастливый в моей жизни.
В этот вечер, после долгого настойчивого упрашивания со стороны Джаффи, Карен наконец переоделась в желтое платье с открытым верхом, вывернула плащ темной стороной наружу и надела черные туфли с тонкими каблуками, которые Джаффи купила ей. Пол повез их обедать в ресторан «Ле Павиллон». Владелец, Анри Суль, был родом из Парижа и являлся другом Пола.
– Это единственное место в Манхэттене, где готовят настоящие французские блюда, – сказал Пол. – Я закажу для всех. Можно, Карен?
Карен кивнула. Казалось, она стеснялась Пола, недостаточно хорошо зная его, и к тому же в настоящий момент чувствовала себя неловко, заводя новые знакомства. Джаффи была довольна тем, что Карен, весь день отказывавшаяся от еды, сидела с полным ртом, управляясь с дарами моря, которые Пол выбрал на закуску.
Затем Карен выпила немного мясного бульона с крошечными профитролями и съела пару кусочков семги в слоеном тесте. Но важнее всего было то, что она начала наконец нормально чувствовать себя в новой одежде, судя по тем неуловимым телодвижениям, которые присущи женщинам, когда они знают, что хорошо выглядят.
– Что вы собираетесь делать завтра утром, леди? – спросил Пол за чашечкой крепкого черного кофе, которым завершалось пиршество.
– Хотим пойти к парикмахеру, – решительно заявила Джаффи. – Совершим жертвоприношение. Карен должна постричься.
* * *
Во вторник позвонил Мэтт:
– Я знаю, что приехала твоя подруга и ты занята, поэтому не хочешь ли ты прислать мне грузовик?
– Какой грузовик?
– Тот, который привезет тебе сценарии, сложенные в моем офисе.
– Мэтт! В самом деле? Они появились?
– Конечно. Я же говорил, они начнут приходить!
Джаффи отправилась к нему в офис.
– Да ты просто гений, Мэтт! Есть что-нибудь хорошее? Что-нибудь для меня?
– У меня еще не было времени прочитать их все.
Но один или два весьма многообещающие, Джаффи.
– Расскажи. Я не могу ждать, Мэтт, расскажи.
– Я полагаю, у Джула Стайна великолепная вещь.
Она называется «Звенят звонки». Операторша на коммутаторе заводит роман с клиентом.
– Джул Стайн? Тогда, наверное, это мюзикл.
– Да, – согласился Мэтт. – Как задумано сейчас.
Но Стайн полагает, что его можно переделать для твоего голоса.
– Нет, – возразила Джаффи. – Поблагодари его, но я не могу снова напрягать горло. Что еще?
– Есть комедия Энтони Дж. Дрексела Билля из жизни миллионера. У нее еще нет названия, но уже ведутся переговоры с Уолтером Пиджеоном по поводу главной мужской роли и ищут партнершу. – Он замолчал на какое-то мгновение. – Кроме этого, есть то, что мне особенно нравится.
– Мэтт, до сих пор ты только водил меня за нос!
Всей этой чепухой ты нагнетал интерес ради вещи, которую действительно считаешь стоящей. Что это?
Он достал из ящика четыре тетради и положил их на стол. Джаффи подошла поближе и открыла одну из них наугад. Пробежала взглядом, затем снова посмотрела на Мэтта:
– Генри Уайтмен?
– Да. Говорит, что написал это в последние три месяца, думая о тебе. Но на этот раз он решил действовать «профессионально» и потому послал тетради мне, а не тебе.
– Я вижу, он все еще не научился печатать на машинке. – Его тетради выглядели явно любительскими, среди всех сценариев в строгих черных, коричневых и серых переплетах с большими серебряными зажимами.
Джаффи перевернула несколько страниц, пока не дошла до заголовка. «Когда наступает утро», – прочитала она вслух. – Ты читал это?
– Да. Позавчера.
– Ну и как?
– Блестяще, – коротко характеризовал Мэтт. – Самая трогательная вещь, какую мне приходилось читать после… «Почти как родина», хотя это совершенно разные вещи. Это костюмная пьеса, действие которой происходит в Америке в восемнадцатом веке. Она охватывает тридцатилетний период до революции. Марджори, главная героиня, предстает молодой женщиной в начале пьесы и остается таковой к концу третьего акта. В середине, в коротких вставных сценах, мы видим ее пожилой, переживающей вместе со страной этапы ее истории.
– Здорово, – тихо прошептала Джаффи. – Стоит попробовать. Только постановка…
– Верно. Требуется много действующих лиц, и, по моим расчетам, спектакль займет около четырех часов, если ставить его в полном объеме, как написано в сценарии.
Джаффи закрыла тетрадь и снова посмотрела в окно.
Затем повернулась и протянула руку к накидке, которую бросила на кресло, когда вошла. Накидка была подобрана в тон платью, темно-синяя с красными полосками. Джаффи набросила ее на плечи и начала собирать все четыре тетради.
– Что ты хочешь? – спросил Мэтт.
– Взять домой и почитать.
– Джаффи, вероятно, ты зря потратишь время. Все это несбыточные мечты. Такое можно поставить в театре только в воображении Генри Уайтмена.
– Тильда Пэтчик тоже родилась в его голове. И она оказалась леди, роль которой я достаточно успешно сыграла. Я хочу по крайней мере почитать эти сценарии, Мэтт. Я в долгу перед Генри Уайтменом.
Джаффи не смогла сделать это немедленно, как хотелось бы. Она обещала встретиться с Полом и Карен в «Ля Венью I» на Саттон-плейс. Когда Джаффи пришла, просмотр картины уже закончился и в кинотеатре никого не было, кроме Карен и Пола. Они сидели в маленьком холле и пили приготовленный Полом кофе «экспрессе». Пол встал навстречу Джаффи, поцеловал ее и взял из рук пачку тетрадей:
– Привет, что это?
– Новая пьеса Генри Уайтмена. Хочу почитать ее позже. – Она сняла накидку. – Как прошел просмотр?
– По-моему, очень хорошо. «Седьмая печать» довольно тяжелый фильм. Бергман – режиссер, который нелегко воспринимается зрителями, но на критиков, кажется, картина произвела сильное впечатление. И на Карен тоже.
Джаффи подошла к ней. Карен смотрела куда-то в пространство, что было не таким уж необычным явлением в последние дни. Джаффи наклонилась и поцеловала ее в щеку:
– Привет. Как ты? Тебе понравилось новое кино Пола?
Казалось, Карен вернулась откуда-то издалека:
– Нет, не понравилось. Но оно потрясло меня. Особенно та сцена, где человек играет в шахматы со смертью… – Она замолкла. – Не могу описать.
– Звучит мрачно, – сказала Джаффи. – Все наиболее успешные картины Пола таковы. – Где мы пообедаем?
– Я подумал, что Карен могла бы немного отвлечься на Третьей авеню, сказал Пол. – Но сейчас там не очень-то приятно, поскольку идет снос квартала Эл. А что скажете по поводу итальянского ресторана?
Это был ресторан Луиджи на углу Семьдесят второй улицы и Первой авеню, всего в нескольких кварталах от их квартиры. Он устраивал Джаффи только потому, что там быстро обслуживали. Вкус блюд, которые там подавали, не имел ничего общего с тем, что готовила Рози или другие родственники Салиателли. Но в этот вечер она ела переваренное спагетти и чуть теплые фрикадельки и не жаловалась.
Джаффи болтала с Полом о том, как заставить американскую публику оценить работу Ингмара Бергмана, и думала при этом, почему Карен такая молчаливая, хотя выглядела она очень мило с короткой прической, в красно-белой блузке и красной юбке. В голове Джаффи все время слышалось нарастающее гудение и непрерывно звучали слова «Когда наступает утро».
К утру гудение превратилось в рев. Всю ночь она читала пьесу, сначала в спальне, а затем в алькове, который Болдвин соорудил из маленькой смежной комнаты. Она переместилась туда, потому что Пол спал очень беспокойно. Он крутился и вертелся под желтым одеялом, и Джаффи решила, что ему мешает свет. Она выключила лампу и, собрав тетрадки, тихо перебралась в укромное убежище.
Здесь было гораздо удобнее. Она могла двигаться, разыгрывать отдельные кусочки пьесы и даже произносить вслух некоторые фразы. Она как раз занималась этим, когда дверь открылась и появился Пол.
– Доброе утро, – сказал он.
Джаффи улыбнулась:
– Разве уже утро?
– Да. Семь часов. Ты что, провела здесь всю ночь?
– Кажется, да. Это потрясающая пьеса, Пол. И если бы удалось поставить ее, черт побери…
Он пожал плечами:
– Хорошо, но нельзя ли приступить к осуществлению твоих замыслов после завтрака? И не забудь, Карен уезжает сегодня домой. Я должен идти в офис, но приеду на Центральный вокзал, чтобы попрощаться.
– Пол, это ужасно мило с твоей стороны. Я очень ценю, как ты хорошо отнесся к Карен. Что тебе приготовить, яйца или овсянку?
– Ни то, ни другое. Рогалики и кофе с молоком, но так как рогаликов нет, сойдут и тосты.
Она дождалась, когда Пол уйдет, прежде чем позвонить Мэтту.
– Я должна сыграть роль Марджори, – сказала она. – Непременно должна.
– Да, я так и ожидал.
– Ну и правильно. Признайся, Мэтт, разве это не лучшая вещь из тех, что ты читал за последние годы?
– Я уже говорил тебе это вчера.
– Тогда почему твой голос звучит без особого энтузиазма?
– Джаффи, мы только что вытащили тебя из заключения. Ты наконец свободна, если продолжать аналогию. По мнению многих, ты снова нарасхват после двухлетнего перерыва. Теперь пришло время сделать новый спектакль.
– Я хочу сыграть Марджори.
– Какого черта? Ведь спектакля же нет, Джаффи.
Нет ничего, кроме четырех тетрадок с каракулями Уайтмена. Ни денег, ни продюсера, ни режиссера, ни театра ничего. Потребуется много месяцев, чтобы осуществить этот проект. Годы. Возможно, тем временем тебе придется выйти на Юн ион-сквер, встать на коробку из-под мыла и декламировать стихи.
– Мэтт, не злись. Не сейчас. Это роль всей моей жизни. Мечта. Я должна попробовать. Мы должны. Без тебя ничего не выйдет. Ты поможешь мне?
Он вздохнул:
– Конечно, помогу. Я знал, что у тебя возникнет такое желание, и вопреки здравому смыслу уже поломал голову, пытаясь определить, с чего начать.
– С денег, – сказала Джаффи. – Мы должны начать с тех, кто может вложить деньги в спектакль. Тебе надо найти покровителей. Тем временем я позвоню Генри и договорюсь о встрече. Есть некоторые вещи, которые он должен изменить. Местами встречаются сложности, в которых нет необходимости. Будет нелегко убедить его переписать сценарий, но я постараюсь.
Но сначала Джаффи должна была отвезти Карен на Центральный вокзал и посадить в «Янки Клиппер». Она настояла, чтобы Карен отправилась домой в купейном вагоне, как когда-то уезжал Дино. Казалось, это было очень давно.
– Береги себя, дорогая. И не забудь снова постричься через несколько недель. Ты знаешь, как быстро растут твои волосы. Короткими они выглядят гораздо лучше, поддерживай их такими, хорошо?
– Конечно, – сказала Карен. – Я постараюсь. Спасибо за все. Особенно за участие.
– Я всегда с тобой, всегда.
Карен начала что-то говорить, но в это время подошел Пол, и она замолчала. Он поцеловал их обеих и пожал руку Карен.
– Рад, что не опоздал. Мне позвонили, когда я уже собрался уходить. Мчался всю дорогу.
Они еще раз обменялись поцелуями и прощальными словами. Проводник спального вагона последний раз крикнул, призывая пассажиров занять свои места, двери закрылись, раздался гудок, и «Янки Клиппер» тронулся. Джаффи стояла и наблюдала, как поезд отходит.
– Хотелось бы, чтобы у нее все было хорошо. Я много сделала, чтобы изменить ее внешний вид, однако сомневаюсь, что мне удалось повлиять на ее сознание.
– Она должна найти свою собственную дорогу назад из леса, – сказал Пол. – Как мы все это делаем.
Джаффи, я хочу поговорить с тобой. Пойдем что-нибудь выпьем.
Они зашли в коктейль-бар на Билтморе.
– Здесь я заключил первую сделку на показ фильмов, – сказал Пол. – Я встретил парня «под часами на Билтморе», мы зашли сюда, заказали выпивку и заключили сделку.
Джаффи похлопала его по руке:
– Вы прошли длинный путь, мистер Дьюмонт. Я горжусь вами, и вы должны гордиться собой.
– Я и горжусь. Иногда. Послушай, перед самым моим уходом был звонок по телефону. Это Сай Барнес из Лондона. Сай настаивает на моей поездке в Лондон, чтобы обсудить идею приглашения Д'Ойли Карт. Я хочу поехать.
– Конечно, если это так важно для твоего бизнеса, тебе надо ехать. А когда?
– Через пару дней.
– Прекрасно! Чем я могу помочь тебе?
– Многим. – Он наклонился вперед и взял обе ее руки в свои. – Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Ты нужна мне, дорогая.
– Пол, я не могу! Мэтт и я собираемся поставить новую пьесу Генри. Мы должны продумать все от начала до конца.
– Джаффи, известная красавица жена может открыть многие двери. Пожалуйста, дорогая, ты нужна мне, – повторил он.
– Если я сдвину с места постановку пьесы Генри так, что в мое отсутствие дело пойдет на лад, то да, поеду. Я твоя жена и ты мой муж. И единственный другой брак, который мне хорошо известен, это брак моих родителей, служащий для меня примером. Мы должны быть вместе, что бы ни случилось.
Придя домой, Джаффи сразу позвонила Генри Уайтмену и назначила встречу с ним на следующее утро. Затем позвонила Мэтту и договорилась встретиться с ним в полдень, чтобы составить список возможных предпринимателей, способных вложить деньги в спектакль, а также возможных продюсеров и режиссеров. Затем надо было наметить пути, как лучше добраться до них.
Встреча с Генри состоялась в кремовой с черным гостиной и проходила весьма бурно. Он был в восторге от ее реакции на пьесу, но был против упрощений, которые она хотела навязать ему. Тем не менее в воскресенье она уехала с Полом в Лондон, зная, что Генри Уайтмен, более чем немного влюбленный в нее, сейчас, сидя дома, неистово правит свой сценарий, а Мэтт договорился на следующей неделе встретиться с тремя возможными меценатами и одним режиссером из их короткого списка.
* * *
Сай Барнес оказался весьма гостеприимным хозяином. Он встретил Джаффи и Пола в дверях своего коттеджа, пожал им руки и расцеловал Джаффи в обе щеки.
– Проходите в гостиную, немного выпьем. Мы все ждали вашего приезда. Сай повел их в комнату. Приятнее всего проводить здесь время с друзьями. Слушайте все: к нам приехали Джаффи и Пол.
Эти слова были обращены к Дэвиду Хоупу, драматургу, написавшему «Маленькое чудо», и к его жене Андреа, которую Джаффи не видела лет восемь. Там были также француз по имени Франсуа Фибо, Несса и Джек Фаин.
Джаффи не удивилась, встретив Файнов в Англии.
Она и Пол пробыли в Лондоне пять дней, и этого оказалось вполне достаточно для Джаффи, чтобы узнать о намерении возобновить постановку «Далилы» в Вест-Энде. И все же она пришла в некоторое замешательство, когда здоровалась с Джеком. С Нессой она поцеловалась, но следовало ли делать то же самое с Джеком Файном, который не разговаривал с ней со встречи в ресторане Шрафта, когда пытался выяснить, правда ли написана в статье, опубликованной в «Рекорд Америкэн»?
Джек выглядел сильно постаревшим и очень усталым, когда поднялся со своего кресла:
– Привет, Джаффи. Как поживаешь?
– Спасибо, хорошо, Джек. А ты?
– Постарел. Волос все меньше, а болячек все больше, но вот я здесь и пока еще дышу. – Он протянул руку, и Джаффи пожала ее. По-видимому, они не собирались целоваться. – Я в Лондоне уже месяц и потому не видел твоего последнего спектакля, – сказал он. – Однако слышал, что ты была просто фантастична в этой телевизионной вещи.
– Это был удивительный спектакль, – сказала Джаффи. – Надо было только произнести слова роли, чтобы победить.
– Думаю, ты сделала немного больше.
Разговор прервал Сай, принесший шерри для Джаффи и виски для Джека.
– Дорогие гости, – сказал он. – Чувствуйте себя как дома. Здесь, в Кум-Хаусе, мы не связаны традициями.
– О, тогда позвольте выйти, – сказала Андреа Хоуп, вставая. – Здесь очень жарко. Я хочу пройтись по саду.
Несса взяла Джаффи за руку:
– Да, это хорошая идея. Пойдем в сад поболтаем, и ты расскажешь мне о Билли Болдвине. Я слышала, он отделал твою квартиру, и теперь она просто чудо.
Муж Нессы бросил в ее сторону мрачный взгляд, но она продолжала мягко тянуть Джаффи из комнаты.
На какой-то момент взгляды Пола и Джаффи встретились. Ей показалось, что он молча о чем-то просил ее, но она не могла понять, о чем именно, и потому последовала за Нессой через стеклянные двери в сад.
– М-м-м… – Несса глубоко вдохнула. – Джаффи, ты знаешь, мы ставим здесь «Далилу»?
– Да. Я видела рекламу. Желаю удачи.
– Удача нам очень нужна. Это была моя идея. Джек очень устал, с тех пор как закрыли «Время лилий».
– И… есть какие-то проблемы?
Несса печально улыбнулась:
– Еще какие. Спектакль становится похожим на прекрасную розу, которая совсем не пахнет. Берил Рэндолф, актриса, которая должна играть Далилу, расторгла контракт два дня назад. Она увлечена религией и уезжает в Африку с миссионерами, которые считают, что конец света неминуем, и они хотят предупредить об этом местных жителей.
– О Боже! Я слышала о многих причинах расторжения контракта, но это что-то новое. И кого же хотят поставить на ее место?
– В этом-то и проблема.
Джаффи остановилась:
– О нет. Нет, Несса, я не могу. И Джек тоже не хочет.
– Сейчас ты могла бы спасти его жизнь. Выслушай меня, Джаффи. Срок обязательств небольшой. Есть актриса, которая может заменить Берил Рэндолф. Замечательная актриса, которую Джек и режиссер ставят на первое место. Но она в течение месяца занята в другом спектакле. У нас же есть обязательства, мы должны начать спектакль через десять дней, пятнадцатого июня.
Это означает, четыре недели без Далилы. Я думаю, найдут временную замену, но это будет не Джаффи Кейн.
– Так ты подстроила все это? Этот загородный уикэнд был твоей идеей?
– Конечно. Когда я прочитала, что ты и Пол в Англии, это было как дар небес. Я немедленно позвонила Саю, поскольку знала, что у него дела с Полом. Сай и я старые друзья, мы дружим уже двадцать лет. Он просто агнец Божий и с удовольствием согласился устроить это для меня.
– А с Джеком ты говорила?
– Он продолжает упрямиться, но в душе согласен.
Я знаю его, Джаффи, и могу читать словно книгу. Он ужасно хочет поставить спектакль с твоим участием.
Он любит тебя и считает самой лучшей актрисой. Кроме того, он очень беспокоится о судьбе спектакля.
Задета его гордость. Американский продюсер пытается возобновить бродвейский спектакль в Вест-Энде…
Многие ждут его провала и будут радоваться, если это произойдет.
– Я не могу, – повторила Джаффи. Но ее голос звучал не столь уверенно, как вначале.
– Подумай, – сказала Несса. – Поговори вечером с Полом. Мы пробудем здесь еще сутки. Ты не должна принимать скоропалительное решение.
Впервые возможность поговорить с Полом представилась, когда они отправились спать. До этого у них не было времени.
– Ну и что, по-твоему, я должна делать? – спросила Джаффи, пересказав беседу с Нессой.
– Откуда, черт побери, я знаю, что тебе делать? Ты никогда не задавала мне вопросов о своей работе.
– Ради Бога, Пол. Ты не должен так относиться ко мне. Что с тобой? Ты весь вечер был угрюмым и озабоченным.
– Все из-за этих проклятых англичан. Можешь поверить, здесь нет центрального отопления? Мой Бог, сейчас 1955 год, а не средние века.
В спальне стоял электрический обогреватель. Сай называл его электрическим камином, но две его светящиеся металлические полосы не могли справиться с холодом в большой старой комнате со множеством окон.
– Дровяной камин внизу гораздо лучше, – сказала Джаффи примирительно. Ты всю неделю твердил о прелестях Лондона.
– Это не Лондон. Какое-то проклятое место на краю света. – Он отстегнул от рубашки запонки и, уронив одну из них, вынужден был, разыскивая ее, ползать по полу. – Дьявол! Не могут даже ввернуть приличные лампочки.
Джаффи ничего не сказала. Она заметила запонку у ножки огромного викторианского комода, подняла и протянула ему. Он пробормотал что-то в знак благодарности.
Они разделись и забрались в двуспальную кровать под балдахином.
– Великолепно! – с восторгом воскликнула Джаффи. – В кровати бутылки с горячей водой. – Пальцы ее ног коснулись желанного тепла. – Должно быть, кто-то клал их сюда под покрывало много веков назад. Постель удобная и теплая. – Пол не отвечал. – Эй, Пол, ты где?
– Здесь.
Джаффи немного подождала:
– Слушай, я хотела тебя спросить. Ты знал раньше этого Франсуа? Я имею в виду, во Франции? Кажется, у вас нашлось многое, о чем поговорить.
– Нет, я не знал его во Франции. Это большая страна, я никогда его не видел до сегодняшнего дня.
– О, я просто подумала… – Джаффи придвинулась поближе к нему и погладила по спине.
– Я устал, Джаффи, и хочу спать.
– Хорошо. – Она отодвинулась на свою сторону постели, но еще долго не могла уснуть.
