Текст книги "Любовь на Бродвее"
Автор книги: Беверли Марти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Глава 11
– Что все это значит, Карен? – Джаффи сдерживалась в течение всего ленча в устричной на Кэнел-стрит в Бостоне, но, когда подали кофе, терпение ее лопнуло. – Что происходит?
Джаффи откладывала поездку домой до третьей недели сентября в значительной степени потому, что не хотела отвечать на многочисленные вопросы о происшедшем на церемонии награждения «Тони». Она ожидала, что Карен будет постоянно пытать ее и настаивать на «истинной истории». Но сейчас, когда она приехала, потому что заболел дед, Карен говорила только о том, что касалось Бернарда Хенригена.
– Я не хочу говорить только о Бернарде. Это неестественно и выглядит так, как будто ты заменила им свою личность. Где та Карен, которую я знала и любила? – Джаффи наклонилась через стол и взяла Карен за руку. – Дорогая, с тобой что-то происходит. Мне это не нравится и пугает. Слушай, сейчас я отдыхаю. Поедем со мной в Нью-Йорк на несколько недель. Ты видела Пола один раз на церемонии награждения. Правда, тогда ситуация была напряженной, мягко говоря. Но он очень забавный. Мы чудесно проведем время. Походим по магазинам, в кино и на различные шоу.
– Я не могу, Джаффи. – Карен улыбнулась, чтобы как-то смягчить отказ. С твоей стороны очень мило пригласить меня, но я должна работать. Ты знаешь, что Бесс защитила докторскую диссертацию, преподавала в Рэдклифе и написала руководства по тестированию умственных способностей? Она сделала все это очень успешно и тоже под руководством Бернарда.
Джаффи достала из сумочки таблетку и протянула руку к стакану с водой. Глотая лекарство доктора Мертона, она поняла, в чем дело:
– Так вот что тебя беспокоит? Ты боишься потерять всемогущего Бернарда?
– Нет, конечно. Мы любим друг друга. Но…
– Послушай, отчего ты не сказала мне, что пишешь диссертацию? Моя семья могла бы быть прекрасным примером. Конечно, и твоя могла бы дать большой материал. Кстати, почему ты не навещаешь близких?
– Потому что Бернард чувствует себя неловко с моими родителями, а им неудобно с ним. Они не понимают нашего решения не прибегать к формальной церемонии бракосочетания.
Джаффи открыла бумажник и достала две пятидолларовые банкноты:
– Думаю, Бернард, Лия и Джейк не уживутся вместе. Это нетрудно предсказать. – Она встала и бросила на стол деньги. – Не могу разговаривать с тобой, Карен, когда ты в таком состоянии. Кроме того, мне надо повидать деда. Он в больнице, я, кажется, говорила об этом.
– Я поеду с тобой.
– Нет, не беспокойся. Твой дружок, кладезь мудрости, явно не одобрит визита к Дино Салиателли. Запомни одно: в один прекрасный день занавес в спектакле с участием Бесс, Берни и Карен опустится. Сообщи, когда это случится, хорошо? У меня была подруга, которую я очень любила. Мне хотелось бы снова увидеть ее.
* * *
Дино попал в больницу «Бет Израел» на Бруклин-авеню не из-за язвы. У него обнаружился тромб.
– Они думали, что смогут растворить его, – говорил Майер по телефону дочери, – но положение оказалось опасным, и они не дают никаких гарантий. Тебе лучше приехать и навестить его, пока у тебя есть возможность.
Конечно, она приехала.
– Они наверняка наговорили тебе всякой чепухи и заставили волноваться, красавица? – спросил Дино, как только она вошла. – И ты слушаешь всю эту чушь, которую несут доктора?
– Нет. Я знаю: ты чувствуешь себя лучше, чем они говорят. Просто я решила побыть несколько дней дома.
Сейчас у меня нет спектаклей. Я должна дать отдохнуть своему горлу. Появилась прекрасная возможность навестить вас.
– Это правильно насчет горла. Мне показалось, ты немного охрипла, когда я приезжал в Нью-Йорк в июле. – Он откинулся на подушки и улыбнулся. – Было неплохо, верно? Чудесное время.
– Самое лучшее, дед. Теперь ты должен поскорее поправиться, чтобы мы могли повторить.
– Конечно, конечно, замечательные дни.
Однако лицо его посерело и выглядел он очень уставшим, так что Джаффи не стала задерживаться.
– Что говорит врач? – спросила она отца чуть позже.
– Все, что могло случиться, случилось. «Бет Израел» прекрасная больница, но… «Майер, – сказал он мне, – думаешь, им понравится держать здесь меня? Не решат ли они, что пришло время свести старые счеты?..»
Его подражание тестю было превосходным, но Джаффи не засмеялась.
– Интересно, о каких старых счетах он говорил?
– Ты считаешь всех нас виноватыми в твоих проблемах? Для тебя, наверное, довольно неприятно иметь такую семью. И чем дальше, тем больше.
Джаффи крепко обняла отца:
– Не говори так и не думай. Я помню, как высокомерно вела себя много лет назад, когда впервые обнаружила истинное положение вещей. Но я никогда не променяю свою семью ни на какую другую. Вы всегда любили меня и поддерживали. Что может быть важнее?
Майер заплакал. Слезы катились по его щекам, и он вынужден был высморкаться. Джаффи тоже не удержалась. Она поняла, что сказанное ею не просто слова.
Это правда. Да, она не одобряла поступков близких, но всегда любила свою семью. Ее не волновали те, кому это не нравилось. Даже если этот кто-то представлял собой весь театральный мир.
* * *
Когда Джаффи вновь прибыла в больницу, Дино находился в отдельной комнате. Шторы были опущены, и из капельницы в вену левой руки вливалась какая-то жидкость.
– Что это?
– Пробуют новое лекарство. Представляешь, я здесь, в еврейской больнице, и меня лечит врач ирландец.
Джаффи усмехнулась:
– Это возможно только в Америке.
– Ты все еще встречаешься с этим французом?
– Да.
– Хочешь выйти за него замуж, дорогая?
– Не уверена, дед. Он постоянно предлагает, но я сомневаюсь.
Дино похлопал ее по руке:
– Дождись своего времени. В таких вещах надо быть уверенной. Он из хороших людей. Они делают вино, чтобы жить, и потому должны быть хорошими людьми.
Послушай, поскольку твоего отца нет здесь, я скажу тебе.
Я пробовал все возможные способы, чтобы узнать, как мы можем добраться, ты знаешь до кого. Пока ничего не удалось.
Конечно, Джаффи знала.
– Он очень необычный человек. Не такой, каких мне приходилось встречать. Я имею в виду в твоей… в его сфере деятельности.
– Да, именно это я слышал о нем, – согласился Дино. – Живет один в большом особняке в Бруклине.
Ни жены, ни детей. Большинство парней стараются держаться вместе. Но не он, если только этого не требует дело. Он одиночка. Говорят, читает книг больше, чем профессор колледжа. Ходит в оперу, в театр и прочие подобные места.
– Когда же он занимается делом… и каким делом?
Дино пожал плечами:
– Он вырос в Браунсвилле, водил дружбу с Багси Зигелом. Зигел был убит пару лет назад. Вполне возможно, к этому причастен наш друг. Он был восемь раз арестован за воровство, мошенничество и грабеж. Пять раз за большие дела.
Джаффи знала, что большие дела означали убийство, но что имел в виду дед, когда говорил «арестован»?
– Ты хочешь сказать, что он отсидел в тюрьме за все свои преступления?
– Нет. Ему везло. Его задерживали, но ничего не могли доказать. Я хочу только, чтобы этот ублюдок, доставивший столько неприятностей мне и Бенин, оказался за решеткой. Конечно, в былые времена сделать это было гораздо проще, так как судьи и присяжные не очень-то копались в том, что было очевидно. – В его голосе звучали презрительные нотки, когда он заговорил о нынешнем правосудии.
Джаффи сжала его руку:
– Перестань беспокоиться. Сосредоточься на том, чтобы выздороветь. Я принесла немного винограда.
Медсестра сказала, тебе его можно.
Джаффи начала отрывать от грозди сочные темно-красные ягоды и класть ему в рот одну за другой.
* * *
Дино умер от закупорки кровеносного сосуда легких в два часа ночи. На его похоронах присутствовали все члены семьи, и Джаффи была среди них.
* * *
В канун нового, 1954 года Джаффи и Пол находились в «Клубе 21». Людей было, как сардин в бочке.
Развевались ленты, слышался свист, мелькали смешные шляпы. По телевизору показывали Ги Ломбарде и его оркестр, на Таймс-сквер опускались разноцветные шары, в то время как взволнованная толпа отсчитывала последние тридцать секунд уходящего года.
–..девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один! слышались крики, и в следующую секунду раздалось взволнованное:
– Всем счастливого Нового года!
Пол поцеловал Джаффи.
– Счастливого Нового года, моя красивая, восхитительная, удивительная Джаффи. – Он произнес эти слова ей на ухо, так что она услышала, несмотря на шум. – Выходи за меня. Выходи в этом году.
Она откинулась назад и посмотрела на него. Ей пришлось кричать среди невообразимого грохота:
– Пол, ты действительно хочешь этого?
– Я мечтаю об этом уже три года! – крикнул он в ответ.
– Уверен?
Его голубые глаза заглянули в ее глаза с зарождающейся надеждой, которую он едва осмеливался проявлять.
– Вполне. Ты выйдешь за меня, Джаффи?
– Да, да, я выйду за тебя, Пол.
Он что-то быстро заговорил по-французски.
– Говори по-английски. Ты же знаешь, я не понимаю французский.
– Я сказал, что не могу поверить в это! – прокричал он. – Мне не верится, но если ты возьмешь свои слова обратно, я убью тебя. – Пол подхватил ее на руки и попытался покружиться вместе с ней, но вокруг было слишком много народу. – Я люблю тебя, – прошептал он ей на ухо. Затем закричал:
– Слушайте все, я люблю Джаффи Кейн! И она выйдет за меня замуж! Она только что сказала об этом!
Это был замечательный вечер.
Джаффи проснулась одна в первый день нового года.
Пола не было рядом с ней. Она вытянула руку. Его подушка была смята, а простыни все еще хранили тепло.
Джаффи открыла глаза и посмотрела на часы. Было чуть больше часа дня. Неудивительно, они вернулись в три часа ночи, и прошло еще несколько часов, прежде чем они уснули. Джаффи улыбнулась, вспоминая, затем широко открыла глаза и взглянула на постель Пола.
Миссис Пол Дьюмонт. Слова были написаны на покрывале большими белыми буквами. Джаффи наклонилась и коснулась одной из них, затем поднесла палец к языку. Соль. Он воспользовался солонкой с дырочками, чтобы написать это послание. Она засмеялась, затем легла на спину и замолкла.
Хорошо, она выйдет замуж за него, она обещала и теперь не может отказаться. Но почему она дала положительный ответ после стольких отказов? Она стала мысленно перебирать причины. Он любит меня, хочет заботиться, смешит, не похож на большинство гадких продюсеров и режиссеров, не считает, что я тайно работаю на шайку гангстеров, красив, а секс с ним – просто сказка. Миссис Пол Дьюмонт. А почему бы и нет?
Пол вернулся в три часа дня.
– Наконец-то проснулась, – сказал он, целуя ее. – Плохо с похмелья?
– Немного. Шампанское всегда так действует на меня.
– Выпей немного томатного сока.
– Уже пила, с сырым яйцом. Вкус отвратительный, но помогает. Куда ты ходил?
– Мне надо было сделать одно дело.
– Сегодня? В праздник все закрыто.
– Нет, если имеешь связи. – На его красивом лице засветилась нежная улыбка, которая делала его похожим на очаровательного маленького мальчика, какого изображают на сентиментальных рождественских открытках. – Я должен сделать тебе подарок в честь помолвки.
Закрой глаза и дай мне руку. Нет, левую.
Он надел что-то на ее палец. Она открыла глаза. Это был самый большой бриллиант, какой ей приходилось видеть. Прямоугольный камень в строгой платиновой оправе, подчеркивающей его сверкающее совершенство.
– Пол! Мой Бог, не знаю, что и сказать. Он невероятно красив. Но я не понимаю, где ты смог купить его сегодня?
– Я позвонил моему другу Гарри Уинстону, ювелиру. Я сказал ему, что самая красивая женщина в мире согласилась выйти за меня замуж и мне необходимо прямо сейчас надеть на ее палец кольцо, пока она не передумала. Этот камень из личной коллекции Гарри.
Шесть карат. Он говорит, что кольцо принадлежало какой-то русской княгине.
– Оно… – Джаффи подыскивала слова. – Оно необычайно изысканное. – Она вытянула руку, и кольцо вспыхнуло светло-голубым огнем. – Спасибо. Не знаю, как благодарить. Спасибо.
– Пожалуйста, но я хотел бы услышать не это.
Джаффи посмотрела на него, пытаясь найти подсказку в его глазах. Она никогда не говорила Полу, что любит его. Она ужасно боялась этих слов, так как не знала, любит ли он ее.
– Что бы ты хотел услышать?
– Что ты не изменила своего решения. Что и при свете дня ты по-прежнему думаешь так же. Что ты выйдешь за меня.
– Я выйду за тебя. Пол. И сделаю все, чтобы быть хорошей женой.
Он усмехнулся и притянул ее к себе:
– Прекрасной, Джаффи, замечательной.
* * *
Два дня спустя утром позвонил Мэтт:
– Джаффи, я получил интересное предложение.
Можешь прийти ко мне в офис?
Джаффи появилась там чуть позже одиннадцати. Она села в кресло напротив его стола, откинув с плеч свою рысью с соболем шубу, но не сняв черные лайковые перчатки. Она покажет ему бриллиант и скажет, что собирается выйти замуж, но не сейчас, а чуть позже.
– Рассказывай, я умираю от любопытства.
– Это не спектакль, – поспешил сообщить он.
Сердце ее опустилось.
– Тогда что же здесь интересного?
– Есть кое-что. Это надежное дело, которое позволит реабилитировать твое имя в глазах общественности, не говоря уже о твоей репутации. Речь идет об участии в передаче «Что мною изображено». Это телевикторина.
– Я видела эту передачу раз или два.
– Это не серьезная викторина, где кто-то демонстрирует свои знания о жизни мухи цеце. Форма довольно проста. Один из участников выкладывает из палочек для фруктового мороженого какое-нибудь слово, а остальные пытаются угадать его, задавая вопросы, на которые он отвечает только «да» или «нет».
– Раскладывать палочки от фруктового мороженого. Это то, о чем я всегда мечтала. Думаешь, я спокойно удалюсь в мир небольшого сверкающего экрана и забуду о Бродвее, театрах и карьере?
– Конечно, нет. Нам надо только выиграть время, пока страна не перестанет руководствоваться нынешней моралью. Так обязательно будет.
Джаффи откинулась назад и машинально сняла перчатки. Огромный бриллиант сверкнул на зимнем солнце, светившем в окно. Мэтт посмотрел на него:
– Вижу, ты получила подарок от Санта-Клауса.
– Конечно.
– Значит ли это, что ты собираешься выйти замуж за него?
Джаффи показалось, что в его голосе прозвучало что-то вроде сожаления. Но возможно, она только вообразила это.
– Мама говорила, что такое кольцо означает помолвку.
– Поздравляю, – сказал Мэтт. – Когда?
– Мы еще не решили.
– Если тебе потребуется отпуск для медового месяца, то я включу его в телевизионный контракт.
– В том случае, если я соглашусь участвовать в шоу, – сказала Джаффи.
Мэтт наклонился вперед:
– Джаффи, ты платишь мне за чтение сценариев и за консультации. Прими мой совет. Театральные спектакли требуют высокого уровня профессионализма и выносливости. Все это было у тебя в течение пяти, шести лет. И требования публики не изменились. Класс и выносливость – вот что нужно тебе сейчас восстановить.
Джаффи покачала головой и вздохнула:
– Почему, Мэтт? Почему все так плохо относятся ко мне? Я не замечала, чтобы Фрэнк Синатра, Дин Мартин и прочие парни, о которых говорят, что они имеют друзей среди гангстеров, имели проблемы с работой.
– Видишь ли, парни с большими кошельками чувствуют, что может стать хитом, и вокруг них всегда полно самых лучших актеров и актрис. До недавнего времени ты была одной из них в их списке, но сейчас против твоего имени стоит знак вопроса. Если кто-то вкладывает сотни тысяч в спектакль в расчете на то, что он должен иметь грандиозный успех, он не может делать ставку на актера или актрису, отмеченную знаком вопроса. Но это пройдет, Джаффи. Не берись за всякую дрянь, только потому что не можешь ждать. Займись этим телевизионным шоу. Пусть все увидят и услышат Джаффи Кейн и вспомнят, как они любили тебя. Через контракт, который я заключу с телевидением, ты вскоре выйдешь на замечательный спектакль, даже если мы должны будем временно заниматься этой глупостью.
* * *
Они решили устроить скромное тихое венчание в Бостоне. Пол заговорил было о церкви, но Джаффи посмотрела на него с изумлением:
– Я не католичка и не могу венчаться в церкви. Да и ты, сколько я знаю тебя, никогда не бывал там.
– Я француз, а все французы – католики. Какое значение имеет то, что я не хожу на мессу? Венчание – это другое дело. Да и ты наполовину итальянка.
– Но это не значит, что я наполовину католичка.
Так не бывает. Не надо церкви. Пол. По-моему, в брачном контракте нет такого пункта.
Он пожал плечами:
– Нет. Просто я подумал, что тебе будет приятно.
– Ничуть. Отец договаривается с судьей, своим старым приятелем, и снял закрытый зал в ресторане Джозефа в Бэк-Бее. Это прелестное место, Пол. Все будет прекрасно, вот увидишь.
Джаффи начинала работать в передаче «Что мною изображено» с первой недели марта. Венчание было намечено на последнее воскресенье февраля. У Пола было несколько неотложных дел, и он не мог уехать из Нью-Йорка до вечера в субботу. Джаффи села на поезд до Бостона в пятницу.
* * *
Видеть Майера одного в большом доме на Уолнат-стрит было очень больно, но он упорствовал, не желая переезжать.
– Я живу здесь с 1925 года, зачем мне куда-то ехать?
– Он слишком большой, папа, – упрашивала его Джаффи. – И с ним связано очень много воспоминаний.
– Хороших воспоминаний, – сказал Майер. – У меня нет желания оставлять их.
Воспоминания стали важнее всего. Джаффи поняла, что смерть Дино разорвала важную связь с любимой Рози.
Джаффи осталась последним связующим звеном. Она и фотографии. Отец достал коробку с фотокарточками в субботу утром, когда они не спеша пили кофе с поджаренными хлебцами на светлой кухне.
– Я часто перебираю их. Здесь много таких, которые ты никогда не видела.
Джаффи взглянула на фото матери и отца, сделанное еще до ее рождения. Они казались такими юными и беззащитными.
Неожиданно Майер спросил:
– Почему ты заключила контракт с телевидением?
Мне казалось, ты искала новый спектакль?
– Да. Но пока нет ничего подходящего. Мэтт говорит, что телепрограмма хороший способ показать себя. Если я найду что-нибудь стоящее, мы расторгнем контракт.
Майер усмехнулся:
– Мне нравится Мэтт Варлей. Хороший адвокат никогда не говорит, что ты чего-то не можешь, Джаффи. Он говорит о риске, а затем объясняет, как ты можешь выполнить задуманное.
– Я запомню это. Запишу эти слова в свой блокнот.
Совет отца.
* * *
На свадьбу Джаффи надела шелковое платье необыкновенного цвета: бледно-серо-лилового. Волосы она собрала узлом на макушке и заколкой с бриллиантом закрепила шляпку с небольшой бледно-лиловой вуалью. Эта заколка и кольцо Пола являлись ее единственными украшениями. Блестящие лакированные туфли на высоком каблуке по цвету гармонировали с платьем.
– Просто картинка, – сказал Майер со слезами на глазах. – Как бы я хотел, чтобы Рози, Бенни и Дино могли видеть тебя…
– Я тоже, – согласилась Джаффи. К горлу подступил комок. – Мне кажется, пора, папа.
Они решили, что церемония бракосочетания, так же как и свадебный обед, должна состояться у Джозефа, но Пол все еще не знал, кого попросить быть его шафером.
– А что, если попросить твоего отца? Я видел однажды что-то подобное в кино.
– Почему бы и нет? – согласилась Джаффи.
Так они и сделали. Майер вручил Джаффи Полу, а затем встал рядом с ним. Карен находилась справа от Джаффи. Среди гостей были Бернард Хенриген, Джейк и Лия Райс и несколько родственников Салиателли.
Судья начал речь, напомнив законы штата Массачусетс.
Джаффи не представляла, чем отличаются слова гражданской церемонии бракосочетания от религиозной.
Наконец судья закончил, объявив их мужем и женой.
Пол поцеловал Джаффи.
«Я счастлива, – подумала она, когда его губы коснулись ее губ. – Я по-настоящему счастлива. Он великолепный парень, настоящий мужчина. Я в самом деле счастлива».
В это время в комнату заглянул какой-то человек и жестом позвал Майера. Тот подошел и, посовещавшись с ним минуту, вернулся назад.
– Репортеры, – сказал он Джаффи. – Извини, я думал, мы сохраним церемонию в секрете, но их уже шестеро у ресторана. Я попросил хозяина сказать им, что у нас очень скромная свадьба с ближайшими друзьями и родственниками, и если они попытаются войти сюда, я вызову полицию.
Однако я пообещал, что ты позволишь сделать несколько снимков, когда выйдешь отсюда. Хорошо?
– Да.
– Сожалею, дорогая. – Майер повернулся к своему новоиспеченному зятю:
– Извини, Пол. Надеюсь, это не испортит нам праздника.
– Вовсе нет, – сказал Пол. – Джаффи и я занимаемся театральным бизнесом. Быть на виду – часть нашей жизни, мы привыкли к этому.
Глава 12
В марте Джаффи появилась в телепередаче «Что мною изображено». Зрители любили ее. Им нравилось в ней все – внешний вид, потрясающие наряды, остроумные шутки. Си-би-эс получала множество писем, адресованных Джаффи Кейн.
В апреле человек по имени Джозеф Уэлч, адвокат вооруженных сил Соединенных Штатов, разнес Джо Маккарти на телевидении. Нация увидела трепыхающиеся на ветру клочья висконсинского сенатора и наконец восстала против того, что он натворил. Америка проснулась после длительного кошмара, и, как говорил Мэтт, это предвещало счастливый поворот в судьбе Джаффи. Но время шло, а ожидаемых изменений все не происходило. Несмотря на растущую популярность, Джаффи чувствовала, что ей все труднее ограничиваться одними лишь выступлениями в примитивном шоу.
Она скрывала свое настроение перед телевизионными камерами, но вот уже два месяца не могла скрыть его от мужа.
– У меня для тебя сюрприз, – сказал однажды Пол. – Завтра в три. Я должен быть уверен, что ты будешь здесь.
– Хорошо, буду.
Сюрпризом оказался безупречно одетый маленький человек с южным акцентом и вежливой улыбкой.
– Джаффи, я рад познакомить тебя с Билли Болдвином, самым лучшим декоратором в мире. Он намерен изменить здесь все сверху донизу.
– Вам действительно нужно шесть спален? – спросил Болдвин, когда они осмотрели дом.
– Думаю, что нет, – сказала Джаффи. – Но мы должны чем-то заполнить это пространство. Кровати и комоды казались подходящей мебелью.
– М-м-м… Я думаю о кабинете для мистера Дьюмонта и о классическом будуаре для вас. Между прочим, это не означает спальню. Американцы не правильно употребляют этот термин. Будуар леди является особым местом, комнатой, где она может хранить свои драгоценности, расслабиться, побыть одной, если ей этого хочется, принять близкую подругу…
Итак, вскоре у них должна была появиться жилая комната в мягких кремовых тонах с мебелью, обтянутой серовато-розовым ситцем с черной отделкой, и с французским ковром; обеденная комната в стиле Людовика XV с хрустальной люстрой; библиотека, отделанная орехом, с мебелью из английского дуба: кабинет Пола с креслами, обшитыми красной кожей; небольшая комната для Джаффи с фиолетовыми шторами, украшенными узором в виде веточек, и с бархатными креслами и шезлонгами; наконец, огромная спальня в желто-белых тонах с необъятной кроватью и с белым ковром от стены до стены. Общий эффект потрясающий, решила Джаффи. Однако ее беспокоила цена.
– Пол, как мы расплатимся? – спросила она в мае. когда квартира еще была полна рабочих, повсюду стояли банки с красками, валялись образцы тканей и в комнатах мелькал Билли Болдвин со своими помощниками.
Он небрежно махнул рукой:
– Деньги не проблема, дорогая. Предварительная продажа билетов на Пиаф идет хорошо, и уже поговаривают о дополнительной неделе в «Карнеги-холле». Я пытаюсь уговорить ее заключить контракт на три недели.
Однако в июне, когда почти все было готово и стали приходить счета, деньги оказались очень большой проблемой. Как-то вечером Пол пришел домой мрачный.
Джаффи никогда не видела его таким.
– Что, Пол? Что случилось?
– Пиаф. Эта стерва отменила гастроли.
– Не может быть! А как же контракт?
– Не имеет значения. Она в больнице. Они не уверены, что она будет жить. Наркотики, алкоголь. Бог знает; что еще.
– О, Пол…
Он повернулся к новому бару с раковиной и маленьким холодильником, искусно скрытыми за панелью из красного дерева, и налил себе большую порцию виски.
Джаффи подошла к нему и откинула темную прядь с его лба.
– Черт с ней, с Пиаф, ты договоришься с кем-нибудь другим. Есть еще венский оркестр и английский балет.
– Ничего не выйдет без Пиаф.
По спине Джаффи пробежал холодок.
– Почему? Что ты имеешь в виду?
– Я заложил три кинотеатра и свои дистрибутивные права в качестве гарантии на выступление Пиаф. Я предполагал заработать на ней, чтобы расплатиться за аренду «Карнеги-холла» и обеспечить два других мероприятия.
– И теперь надо расплачиваться за гарантии?
– Да.
– О мой Бог. – Джаффи отыскала в холодильнике бара бутылку белого вина и, налив в стакан, стала пить его маленькими глотками, не глядя на Пола.
Пару дней спустя Пол сказал, что задержится до вечера и ей не стоит ждать его к обеду. У них не было прислуги, кроме женщины, которая приходила убираться днем. Когда они обедали дома, готовила Джаффи. В этот вечер она пожарила бифштекс, сделала салат и поела в одиночестве, прежде чем отправиться в постель с новым романом Агаты Кристи.
Она хотела дождаться Пола, но около полуночи уснула. Казалось, прошло всего несколько минут до того, как она почувствовала его руку на плече. Джаффи вздохнула и повернулась, пытаясь прижаться к нему. Но его не было в постели. Пол стоял рядом с ней:
– Джаффи, дорогая, проснись. Извини. Мне ужасно не хотелось беспокоить тебя, но ты можешь надеть что-нибудь и пойти в библиотеку?
– В библиотеку… Пол, который час?
– Третий. Пожалуйста, со мною пришел кое-кто. Я хочу, чтобы ты поговорила с ним.
Джаффи с трудом поднялась с постели, ополоснула лицо и накинула изумрудно-зеленый халат, запахнув его спереди. Затем она направилась в библиотеку.
Пол сидел за круглым столом из английского дуба и пил коньяк. То же делал и мужчина, пришедший с ним.
Несколько долгих секунд Джаффи стояла и смотрела на них. Сидящий рядом с ее красивым мужем в их прекрасной библиотеке был Финки Аронсон.
* * *
– Это должна быть ты, – убеждал Пол. – Поверь, я отдал бы все, чтобы решить проблему по-другому. Мне было бы гораздо лучше, если бы я оказался на твоем месте. Но мистер Аронсон говорит, что должна быть женщина.
– Знаменитая леди – самая лучшая гарантия, – добавил Финки Аронсон. – С ней таможенники стараются быть вежливыми и готовы пропустить ее побыстрее. Они не ожидают затруднений и потому, как правило, ничего не проверяют.
– Нет, – сказала Джаффи. – Я не согласна. Можете оба забыть о своей идее. Я не поеду в Мексику и не повезу назад посылки.
– Ты должна сделать это, – сказал Пол. Он не приказывал, а умолял ее. Джаффи, неужели ты не понимаешь? Если ты не сделаешь этого, я потеряю все. Мы потеряем все.
– Мы потеряем только одно… этот кусок дерьма, который ты притащил в наш дом.
Аронсон, казалось, ничуть не обиделся:
– Ваш муж совершенно прав, миссис Дьюмонт.
Полмиллиона не та сумма, которую я мог бы дать взаймы. Вы должны заработать их. Надо совершить три путешествия в Мексику, в больницу, где доктор будет лечить ваши расшатавшиеся нервы. Каждый раз, возвращаясь, вы привозите мне и моим партнерам посылку стоимостью в миллион долларов и получаете десять процентов. Что касается недостающих двухсот тысяч, я приготовил аванс на тех же условиях, как и в предыдущем договоре с мистером Дьюмонтом.
– Нет, – сказала Джаффи. – Это наркотики. Это мерзость.
Аронсон встал. Его пальто и шляпа лежали на подлокотнике другого кресла. Он взял их:
– Я вижу, мне надо уйти и оставить вас вдвоем, чтобы вы могли обсудить мое предложение. Вы знаете, где меня найти, мистер Дьюмонт.
Никто не произнес ни слова, пока до них доносились звук закрывающейся входной двери и через несколько секунд тихое жужжание опускающегося лифта.
Первой тишину нарушила Джаффи. Она закричала и уже не могла остановиться.
Пол вскочил и, схватив ее за плечи, начал трясти:
– Прекрати, Джаффи! Прекрати! – Он ударил ее по лицу. Тогда она зарыдала, и Пол прижал ее к своей груди. – Прости меня, – шептал он ей в волосы. – Дорогая, мне очень жаль.
Джаффи отстранилась от него, вытирая глаза тыльной стороной ладони и хлюпая носом. Пол дал ей носовой платок. Затем налил большую порцию коньяка:
– Вот, выпей. Это поможет.
– Ничего не поможет. – Она выпила. – Как это произошло? Как ты связался с ним?
– Если бы я не избавился от той рутины, в которой пребывал, ты никогда бы не вышла за меня замуж, а это было для меня важнее всего.
Пол снова наполнил свой стакан.
– Джаффи, – сказал он через минуту. – Сейчас ты осуждаешь меня. А кто обратился к шайке гангстеров, чтобы те вложили деньги в спектакль, который все равно закрыли через восемь недель?
– Так ты знаешь об этом? О делах с «Маленьким чудом»? Откуда?
– Аронсон рассказал мне.
– Не понимаю. Приходя в «Ла Венью» на просмотр иностранных фильмов, он рассказывал тебе, как ему удалось поймать Джаффи Кейн?
– Нет, не так. Не смеши меня. Я встретил Аронсона в тот вечер, когда он пришел поговорить с тобой. Помнишь, как вы беседовали внизу в вестибюле? Я вошел как раз в тот момент, когда он выходил, и узнал его по кинотеатру. Я не врал, когда говорил, что он большой любитель иностранных фильмов. Поэтому он был мне знаком. Но когда я спросил тебя, ты не призналась, в чем дело.
Пол смотрел на нее, его ярко-голубые глаза были влажными.
– Я не предполагал, что у тебя дела с синдикатом. Я даже не хотел думать об этом, но в тот вечер ты была такой взволнованной, такой необузданной, как птица, которую только что выпустили на свободу. А на следующий день ты уволила Райана, своего телохранителя.
Поэтому я решил, что у тебя есть какие-то дела с Аронсоном. Наконец, когда я столкнулся с нехваткой денег, я подумал: то, что хорошо для тебя, хорошо и для меня, и пошел к нему. Когда мы вели переговоры об условиях займа, он рассказал о тебе.
Джаффи оперлась на спинку кресла, чтобы не упасть.
Наконец она с трудом обошла его и села.
– Пол, неужели ты правда решил, будто я дала согласие выйти за тебя только потому, что на афишах появилось твое имя: «Пол Дьюмонт представляет»? Как ты додумался до этого?
Он пожал плечами:
– Это не имеет значения. Мы с тобой похожи, Джаффи. Мы привыкли играть главные роли. Нам нравится побеждать.
– Нет, – покачала она головой. – Мне не нравится.
Я люблю выступать на сцене перед зрителями. Это то, для чего я рождена. Для меня это как воздух. Я не могу жить без сцены. Все остальное меня мало волнует. Одежда, драгоценности, мебель, все это хорошо иметь, но эти вещи не главное в жизни.
– Это не так. Поклонники до сих пор обожают тебя.
В данный момент тебя не принимают всего лишь несколько продюсеров и режиссеров. Но и они скоро изменят свое отношение. Мэтт все время твердит об этом.
Но не дай Бог, Джаффи, если ты начнешь вести себя как неудачница и если мы окажемся на улице с долгом в полмиллиона.
