Текст книги "Как стать девушкой вампира. Самоучитель для новичков."

Автор книги: Бет Фантаски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 18

Дорогой дядя Василе!

Мои поздравления, связанные с приближением Дня Всех Святых. Американцы с некоторой наивностью изображают вампиров, полагая, что наша раса состоит в основном из бледных мужчин неопределенного возраста с врожденной предрасположенностью к облысению и привычкой злоупотреблять гелем для волос.

Однако к делу. Признаюсь, ситуация медленно, но верно выходит из-под моего контроля. Я уже испробовал многочисленные «американские» стратегии в попытке завоевать симпатию Антаназии: теперь я ношу джинсы (удобное одеяние) и играю в баскетбол – спорт для тех, кто хочет добиться популярности (называй меня «номер двадцать три»).

Мои старания Антаназию не впечатлили. Она и вправду увлеклась крестьянином (Василе, если бы ты слышал его жалкие потуги поддержать разговор… Это невыносимо! Я бы предпочел набить уши вездесущей чечевицей, только бы не слушать бредни этого невежи больше двух минут подряд).

Если честно, я не понимаю Антаназию. На днях я решил, что мы наконец-то продвинулись в нужном направлении. Я купил ей восхитительное платье, в котором она действительно походит на принцессу, и мне даже покололось, что мы чего-то достигли. Ах, кок она рассматривало себя в зеркале! Антаназия словно изменила свое отношение ко мне и…

Не тут-то было! Крестьянин прилип к ней, будто пиявка или клещ, от которого нельзя избавиться. И что Антаназия в нем нашла? Почему она к нему благосклонна? Я могу дать ей намного больше: могу поддержать любой разговор, я остроумен, привлекателен, будущий глава рода. У меня есть замок, слуги… все, что она пожелает! Все, что она заслуживает…

Прости, я отвлекся.

Видишь ли, Василе, я боюсь, что, если Антаназия откажется признать пакт и принять меня как своего мужа, ты во мне разочаруешься. Признаюсь, твоего разочарования я не переживу, а потому должен держать тебя в курсе событий, чтобы возможная неудача не стала для тебя неожиданностью. Я продолжу попытки завоевать расположение Антаназии, пусть даже и безуспешные.

Твой смиренный племянник Люциус.

P.S. Если тебе предложит отведать сааг, откажись, по возможности не нарушая правил хорошего тона. Умоляю, пришли мне пару замороженных зайцев!

P.P.S. С нетерпением жду, когда прибудет мое недавнее приобретение. Надеюсь, десять тысяч долларов истрачены не зря.

P.P.P.S. Василе, крестьянин не понимает, что символизирует кит в «Моби Дике». Болван не в силах усвоить концепции, которые в детстве буквально вдолбила мне в голову моя учительница Богдана, наполовину цыганка. (Кстати, хлыстом она владела даже лучше, чем словом.) Он что, слабоумный? Или просто тупой?

Одним словом, паразит.

Глава 19

– Привет, Красотка, – улыбнулась я, твердой рукой похлопывая мускулистую шею кобылы. – Готова размяться? Выступление совсем скоро.

Моя улыбка растаяла. Раньше мне казалось, что принять участие в соревнованиях – хорошая идея. Теперь же меня охватила нервная дрожь. Отступать слишком поздно… Или нет?

Потянувшись к уздечке Красотки, висевшей на гвозде, я услышала, как к конюшне подъехал грузовой фургон. Дверь с грохотом распахнулась. Ко мне подошел незнакомец.

– Чем могу помочь? – спросила я.

– Вы знаете, кто такой… – Он посмотрел в документы. – Лу… Влад… – Незнакомец протянул мне накладную. – Нет, не могу выговорить!

– Ox… – У меня упало сердце. Мне даже не пришлось смотреть в документы. – Владеску. Что он еще натворил? Он что-то заказал?

– Да. Пусть поскорей забирает свое чудовище, а то фургон не выдержит.

– Чудовище?!

– Вы меня ищете? – При слове «чудовище» из тени вышел Люциус и расписался в бумагах.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказал водитель грузовика, покачав головой.

– Не беспокойтесь, – спокойно заметил Люциус.

Я последовала за ними:

– Люциус, что ты купил?!

– Твой друг приобрел норовистую кобылу, которую лучше прикончить, потому что объездить ее невозможно, – объяснил мне водитель.

– Люциус!

Мы вышли на дорогу. Из фургона доносились глухие удары.

– Парень, ты сам ее выводи. Я к этой твари больше не прикоснусь.

Люциус без колебаний распахнул дверь фургона.

– Послушай, может, не надо? – взмолилась я.

– Войдет – и он покойник, – заметил водитель.

Из грузовика послышались возня, стук копыт о металл, затем раздался голос Люциуса, который пытался усмирить животное. Потом все стихло. Надолго. Наконец Люциус вывел под уздцы норовистую вороную кобылу, девятнадцать ладоней в холке. Лошадь закатила глаза, белки резко выделялись на фоне угольно-черной морды. Я отшатнулась, но кобыла все равно сделала попытку меня укусить.

– Тише, – успокоил ее Люциус и обернулся ко мне: – Извини, она немного напугана.

Водитель уселся в кабину фургона, бормоча что-то о проломленном черепе, а я пошла за Люциусом, который пытался убедить свою новую питомицу зайти в стойло рядом с Красоткой.

– Пусть будут соседями, – улыбнулся Люциус.

Настала моя очередь закатить глаза.

– Отлично.

Кобыла попробовала укусить его за пальцы. Он похлопал ее по морде, прикрепил недоуздок к стенкам стоила и выпустил. Кобыла дернулась и умудрилась цапнуть Люциуса за предплечье.

Он вскрикнул.

Я скрестила руки на груди:

– Ты купил лошадь? Вот эту лошадь?

– Да, – ответил Люциус, потирая укушенное предплечье. – Вспомнил твои слова о том, что – цитирую – «у нас нет ничего общего»… – Он указал на дикую тварь: – Верховая езда нас сблизит. Так мы сможем вместе проводить время.

– Нет уж, в соревнованиях ты участвовать не будешь! – выпалила я.

– Форма для выездки уже готова. С нетерпением жду возможность надеть куртку из синего бархата. К твоему сведению, бархат – королевская ткань.

– Мы же договорились: никаких ухаживаний…

Люциус нахмурился и похлопал лошадь по морде. Кобыла вздрогнула, но кусаться не стала.

– Ты решила, что я откажусь от пакта только потому, что снисходительно наблюдаю за нелепыми ухаживаниями, коротышки? Зря.

– Перестань называть его коротышкой и намекать, что он глуп. Джейк – милый парень.

– Хм… «милый парень»! – Люциус освободил один конец недоуздка, и кобыла попятилась. – Невелико достоинство. – Он помолчал, затем повернулся ко мне, – Как мне ее назвать? – задумчиво протянул он. – Если я собираюсь на соревнования по прыжкам через барьеры, ей нужно придумать имя.

– Нет! – крикнула я. – Это моя категория!

– Вот и будем вместе готовиться.

– Не нужна мне твоя помощь.

– Ты что, боишься дружеской конкуренции?

Я топнула ногой. Меня вовсе не тянуло соревноваться с прирожденным атлетом, звездой румынского спорта. И незачем ему в конюшне болтаться!

– Не хочу я с тобой тренироваться!

– Ты из всего делаешь трагедию.

– А ты – глупый… глупый вампир! Ты никогда меня не слушаешь. Сколько раз я тебя просила, не вмешивайся в эту часть моей жизни! Мало того что мы живем в одном доме и вместе ходим в школу… Не хочу, чтобы и здесь ты передо мной маячил.

– Вампир? – послышался голос из-за спины.

Ой!

Мы с Люциусом одновременно обернулись. За нами с любопытством наблюдала Фейт Кросс, скрестив загорелые руки на груди, обтянутой фирменной футболкой группы поддержки.

– Ты и правда назвала его вампиром? – Фейт тряхнула светлыми волосами, убранными в хвост.

Я замялась, лихорадочно придумывая объяснение.

– Он… он… сегодня всю кровь из меня высосал, – в конце концов сказала я.

– Джессика любит изобретать мне прозвища. – Нисколько не смутившись, Люциус с улыбкой протянул Фейт руку. – Приятно видеть тебя вне школы.

Ничего себе.

Фейт, слегка удивившись, тоже протянула руку:

– Взаимно.

Люциус поднес к губам протянутую ладонь:

– Фейт, ты, как всегда, очаровательна?

– Ух, как необычно… – Фейт убрала руку и, подумав, решила со мной поздороваться: – Дженн, привет.

– Джесс.

– Ага, – рассеянно кивнула Фейт и переключила внимание на безымянную лошадь. – Какая кобыла замечательная! Слушай, она с норовом… Я видела, как ты ее в конюшню заводил. С ней надо бы поосторожнее.

Люциус отвязал недоуздок:

– Видишь ли, лошади, как и люди, становятся скучны, если полностью подавить их волю. Я ценю несломленный дух.

Кобыла вскинула голову.

– Тише, тише, – успокаивающе произнес Люциус и обратился к нам с Фейт: – Бедняга, с ней плохо обращались. Тяжелое детство.

– Тяжелое детство? – озадаченно переспросила Фейт.

– Никогда не приближайтесь к ней с кнутом или хлыстом, – посоветовал Люциус. – Это настоятельная просьба прежнего владельца. Похоже, у ее первого хозяина была тяжелая рука.

Тяжелая рука… Я вспомнила признание Люциуса, что в детстве его часто били. Интересно, случайно ли он выбрал лошадь?

Люциус вывел кобылу из стойла. Мы с Фейт отпрянули.

– Ты собираешься ее оседлать? – недоверчиво спросила я.

– А для чего еще нужны лошади? – саркастически поинтересовался Люциус.

– У меня есть лишнее седло, – предложила Фейт.

– Ты серьезно?! – укоризненно воскликнула я, хотя Фейт терпеть не может, когда ей перечат. Но неужели она и вправду решила, что Люциус намерен оседлать ликую тварь с безумными глазами? – Люциус, не смей!

– Нет, седло ей не понравится, – невозмутимо сказал он. – Пока. Пусть просто ко мне привыкнет.

– Ты убьешься!

Люциус насмешливо посмотрел на меня:

– Ничего подобного не случится, ты ведь знаешь.

Ни секунды не медля, он вскочил на кобылу с той же легкостью, с какой закидывал мячи в баскетбольную корзину. Лошадь заржала и взвилась на дыбы, но Люциус за считанные мгновения совладал с ней, и безумный наездник верхом на обезумевшем скакуне понесся к центру выездной площадки. Люциус управлял кобылой коленями и недоуздком. Она то и дело изворачивалась, пытаясь цапнуть Люциуса за ногу, но, похоже, эти двое нашли общий язык.

– Ну вот. Скоро прыгать начнем, – улыбнулся Люциус.

«Подумать только, он на самом деле приручил эту норовистую лошадь!» – с облегчением вздохнула я – и тут же сообразила, что это значит для меня лично. В день соревнований мне придется конкурировать не только с Фейт Кросс, но с румынским выскочкой и его чертовой кобылой.

Люциус пустил лошадь рысью, затем перешел на галоп. Кобыла то ли пританцовывала, то ли пыталась его сбросить.

– Ух ты! – восхищенно заметила Фейт. – Он волшебник, что ли? Я думала, убьется…

– Подожди, – пробормотала я. – Еще немного, и кто-нибудь точно его убьет.

Глава 20

– Спасибо, что выиграл для меня плюшевый хот-дог. – Я сжала игрушку, которую Джейк получил за два метких броска мячиком. – Мы здорово провели время.

– Жалко, что я не выиграл игрушечного медвежонка.

– Хот-дог тоже хорошо. Не так банально.

Мы сидели в машине Джейка перед моим домом, пытаясь придумать, как попрощаться. Может, мне пора выйти из машины? Должен ли он выйти со мной?

– Ты… ты потрясающе выглядишь в этом платье! – смущенно заявил Джейк.

Это я и без того поняла по его глазам, еще когда он и мной заехал. На лице Джейка появилось такое же восхищение, как и у Люциуса в бутике. Весь вечер я замечала на себе взгляды парней. Сначала мне было неловко, но к такому вниманию быстро привыкаешь.

– Твоя прическа мне тоже нравится, – добавил Джейк.

Я нервно поправила выбившийся завиток. Весь день я пыталась воссоздать тот узел, который Люциус сделал одним движением руки.

– Спасибо.

– Я рад, что ты меня пригласила. Я отлично провел время.

Наступило долгое молчание.

– Знаешь, мне пора, – в конце концов сказала я.

– Ага… Подожди, я дверь открою. – Джейк заглушил мотор и вышел из машины. Он распахнул дверцу, и я попыталась грациозно выйти из салона, но каблук зацепился за бортик, и я чутьем; свалилась. Верх элегантности!

Джейк поймал меня, и неожиданно мы оказались очень близко друг к другу – лицо к лицу.

И он меня поцеловал. По-настоящему. Его губы были мягкими и немного влажными. Я полураскрыла губы, как делают в кино. Все казалось очень естественным. Наши языки встретились. Так вот на что это похоже… Током меня не пронзило, но ощущение понравилось. Наши языки снова сплелись. Джейк обнял меня сильными руками борца, погладил по спине. Неплохо. А если попрактиковаться, станет еще лучше. Может, почитать «Космо»…

Джейк опомнился первым:

– Мне пора, дома ждут. Я позвоню, ладно?

Я изо всех стиснула набивную игрушку:

– Конечно.

Он наклонился и снова поцеловал меня – легко и нежно.

– До встречи.

– Пока.

Грузовик отъехал, свет фар растворился в ночи.

Я пошла к крыльцу. Мой первый поцелуй…

– Ну и как тебе? – донеслось из темноты.

Я замерла и вгляделась в сумрак:

– Люциус?

– Он самый.

Люциус сидел ил веранде, рядом с фонариком-тыквой, внутри которого тускло горела свеча.

– Ты следишь за мной?

– Сегодня же Хеллоуин, я конфеты раздавал. Вот… – Люциус протянул мне миску. – Хочешь? Правд, ваши конфеты почему-то никому не понравились, почти все соевые бобы остались.

Я взяла миску и села рядом на ступеньку:

– К нам немногие заходят. На расстоянии мили никто не живет.

Люциус пожал плечами:

– Я думал, только я не выношу сою. – Он взял у меня из рук игрушку. – Твои родители не потерпят в доме хот-дог. Даже игрушечный. Этот приз коротышка выиграл за демонстрацию физической силы?

Я пропустила насмешку мимо ушей.

– Признавайся, ты меня ждал?

Люциус уставился в темноту.

– Ну и как тебе?

– Ты о чем?

– Он тебя поцеловал. Ну и как тебе?

– Мило, – улыбнулась я, вспоминая свои ощущения.

– Мило? – Люциус язвительно усмехнулся. – Этого недостаточно.

– Перестань! – попросила я. Да что он понимает в романтических моментах, нахальным румын!

– Когда целуешь того, кто тебе предназначен, это намного лучше, чем просто « мило», – проворчал Люциус.

– У тебя нет права так говорить. – Я встала, расправила примятую юбку.

Он не испортитмне настроение. Не испортит!

– Прости, – неожиданно сказал Люциус. – Очень грубо с моей стороны. У меня нет права так говорить… – Он похлопал по ступеньке: – Пожалуйста, составь мне компанию. Сегодня мне грустно.

– Надо было пойти на карнавал. – Я села.

Люциус глубоко вздохнул:

– Мне там нечего делать.

– Почему? Там весело, всякие конкурсы…

– Ты никогда не пыталась встать на мое место? – резко перебил меня Люциус – Не пыталась понять, как «себя чувствую? – Он повернулся ко мне. Его глаза пылали, словно свеча внутри полой тыквы. Ты когда-нибудь думаешь о ком-то, кроме себя?

– Что с тобой? Ты скучаешь по дому?

– Удивительно, да? – Его взгляд засверкал. – Слушай, я живу в гараже, вдали от всего родного. Меня прислали сюда ради женщины, которая предпочла мне крестьянина.

– Джейк – милый парень.

– Ты этого хочешь от жизни? – пренебрежительно фыркнул Люциус – Чтобы все было мило?

– Но «мило» – это ведь хорошо, – возразила я.

Люциус покачал головой:

– Антаназия, я в состоянии дать тебе то, что намного превосходит понятие «милый»… – Его тон изменился. В голосе Люциуса, низком и глубоком, появилось то, чего я никогда прежде не слышала, но подсознательно ощущала; сексуальность, страсть, вожделение… Вожделение, смешанное с яростью.

– Люциус, нам лучше пойти в дом.

Он придвинулся ближе и сказал мягко, но настойчиво:

– Я могу дать тебе то, что заставит тебя забыть о своей уютной жизни.

У меня перехватило дыхание.

Что он может мне дать? О чем говорит? Хочу ли я понять его?

Да… Нет… Может быть…

– Люциус…

– Антаназия…

Он наклонился, и я почувствовала его прерывистое дыхание. Мое сердце бешено забилось, И я ощутила скрытую силу, которая исходила от Люциуса.

– Разве тебе не интересно, кто такая Антаназия?

– Это всего лишь имя…

– Нет. Антаназия – это личность. Часть тебя. – Люциус пальцами нежно коснулся моей шеи, и я закрыла глаза, покачиваясь, словно кобра под взглядом заклинателя змей, хотя и понимала, что все это нужно немедленно прекратить. – Антаназия – это другая ты. Твоя половина, которую не устроит просто «милое», – тихо сказал Люциус. Он поднял мой подбородок, и я ощутила на губах его прохладное дыхание. – Когда ты надела платье, я наконец-то разглядел эту часть тебя, твой дух… Ты так прекрасна… Наряд тебя преобразил.

Сегодня вечером на меня смотрели все парни, и я ощутила непонятную власть над ними, но с Люциусом эта власть ускользала, переходила к нему. Он спокойно и уверенно принял ее как должное.

Я облизнула губы. Живот подвело от странной смеси голода, отвращения и страха, такой же, что охватила меня, когда я впервые увидела клыки Люциуса.

Неужели он снова их выпустит? Или нет?

– Антаназия…

Его губы легко коснулись моих, и меня охватило желание, такое же неистовое, как во сне. Я желала его как тот запретный, но такой соблазнительный шоколад. Нет… Я только что поцеловала Джейка… Я не хочу желать Люциуса… В нем воплощено все, чего я не хочу. Черт побери, он считает себя вампиром!

Против собственной воли я прижалась к нему, и моя рука потянулась к его щеке, туда, где белел шрам. У Люциуса было тяжелое детство. Оно сделало его жестоким. Даже опасным.

Мне на талию легла рука, губы снова прижались к моим, жестко, настойчиво. Но я хотела большего.

– Вот так, Антаназия, – прошептал он. – Это… чуть больше чем «мило».

Он соблазнял меня обещанием большего. Перед глазами возникло видение, как он уверенной рукой расстегивает мне платье. Мама просила меня не терять голову…

Люциус обхватил ладонью мой затылок, большим пальцем поглаживая мне шею.

– Антаназия, позволь мне поцеловать тебя… по-настоящему поцеловать тебя… как ты заслуживаете.

– Люциус, прошу…

Это было согласие или протест?

– Ты принадлежишь мне, – тихо сказал он. – Нашему роду. Не спорь. Не сопротивляйся этому. Не сопротивляйся мне.

Нет!

Должно быть, я сказала это вслух, потому что Люциус отпрянул:

– Нет! – В его глазах мелькнуло недоверие и разочарование.

Мои губы зашевелились, но не раздалось ни звука. Да? Или нет?

– Я только что… только что поцеловала Джейка. – запинаясь, проговорила я. – Всего несколько минут назад.

Целоваться с двумя парнями одним и тем же вечером – верх легкомыслия! Что со мной сделаю проклятое платье? И что Люциус говорит о принадлежности к «нашему роду»?

Нет.

Люциус отдернул руку от моей шеи, застонал и уткнулся лицом в колени, запустив длинные пальцы в свои черные волосы.

– Люциус, прости…

– Молчи.

– Прости меня, ну пожалуйста! – Я сама не знала, за что извинялась. За то, что поцеловала Джейка? За то, что почти поцеловала Люциуса? За то, что не поцеловала его?

– Сделай милость, Джессика, иди в дом. – Люциус все еще сидел, согнувшись и обхватив голову руками. – Немедленно.

И тут распахнулась входная дверь.

– Мне показалось, что я услышал голоса, – сказал папа, притворившись, что не замечает нашего напряженного молчания.

– Папа, я только что приехала. Мы с Люциусом болтали.

– Уже поздно. – Папа притянул меня к себе. – Люциус, пора спать. За конфетами больше никто не придет.

– Да-да, конечна. – Люциус медленно поднялся и протянул отцу миску со сладостями. – Счастливого Хеллоуина.

– Спокойной ночи, – сказала я.

Вбежав в дом, я бросилась к себе в спальню, скинула платье и запихнула его в шкаф. Я распустила волосы, и они волной упали мне на плечи. Как всегда. Натянув пижаму, я подошла к окну и посмотрела на гараж. Свет в комнате Люциуса не горел – наш гость или лег спать, или ушел из дома.

В дверь заглянула мама:

– Джессика, у тебя все в порядке?

– Да, мам, – соврала я.

– Хочешь поговорить?

– Нет. – Я продолжала смотреть на окно Люциуса, хотя и сама не знала, чего ждала. – Спать хочу.

– Спокойной ночи, милая.

Шаги мамы по коридору стихли, а я прыгнула в кровать и крепко зажмурилась. Нет, не буду думать о том, что Люциус рыщет где-то в темноте в поисках далеко не «милых» приключений.

Глава 21

Дорогой Василе!

Я в полной растерянности. Не знаю, что делать. Наверное, мне было бы легче и быстрее поделиться своими переживаниями, если бы ты освоил е-мейл. В наше время им пользуются повсеместно, а потому со всей серьезностью прошу тебя подумать о такой возможности.

Что ж, за неимением сверхбыстрой связи придется воспользоваться услугами авиапочты. К сожалению, новости у меня неприятные: пакт вряд ли будет заключен.

Сегодняшний вечер… С чего начать? Как рассказать?

Понятия не имею, что мне остается делать. Если Антаназия не ощутила того же, что почувствовал я, если у нее хватило присутствия духа отпрянуть и крикнуть «нет!» в тот миг, когда я полностью растворился в ней… Я, честно, не знаю, как бить дальше.

Полагаю, ты догадываешься, что произошло – хотя бы в общих чертах. Я не уроню своего достоинства и не оскорблю чести Антаназии, описывая произошедшее в подробностях, вдаваться в которые было бы не только унизительно, но и не по-джентльменски. Я уверен, ты понимаешь.

Неужели мне и вправду предпочли крестьянина? Низкорослого, тупого, никчемного простолюдина.

Надеюсь, с утра ситуация перестанет казаться настолько мрачной.

Пожалуйста, просвети меня на предмет наказания, которое мне предстоит, если я провалю свою миссию? Хочу морально подготовиться, особенно если случится худшее. Я всегда предпочитал встречать судьбу с гордо поднятой головой, как ты меня и учил.

Твой племянник Люциус, растерянный и сконфуженный.