Текст книги "Как стать девушкой вампира. Самоучитель для новичков."

Автор книги: Бет Фантаски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7

Дорогой дядя Василе!

Пишу тебе из «апартаментов» в гараже Пэквудов, где меня разместили, словно ненужный автомобиль или забытый чемодан. Придется теперь дни и ночи напролет вдыхать выхлопные газы.

Хотя я здесь всего несколько недель, я уже тоскую о строгом великолепии Карпатских гор, где по ночам слышится волчий вой, устрашающий и прекрасный. Только попав в место, лишенное ореола опасности или тайны, осознаешь все прелести темных уголков мира.

Все интересы здешних обитателей примитивны: как бы не встретиться на узкой дороге с телегой (и эти люди считают, что Румыния застряла в прошлом!) или что покажут вечером по телевизору (Пэквуды любезно снабдили мою келью телевизором, так что пришлось изображать должный энтузиазм).

Конечно же я приехал сюда не ради развлечении, искусства или архитектуры (ах, обрету ли я счастье в нашем готическом замке с парящими сводами после долгих месяцев, проведенных в здании школы, где линолеум – верх роскоши?). И не ради изысканной кухни (Пэквуды – строгие вегетарианцы!), и не ради остроумных бесед с моими гениальными соучениками…

Но я отклонился от темы.

Девушка, Василе. Гм, девушка… Представь себе мое потрясение, когда я обнаружил мою будущую жену, мою принцессу, по колени в навозе. При виде меня она огласила конюшню приветственным воплем и попыталась вонзить мне в ногу сельскохозяйственный инструмент. И даже не хочу упоминать о ее батрацких ботинках, перемазанных лошадиными экскрементами: говорить об этом было бы дурным тоном.

Главное в другом. Она груба. Она невоспитанна. Она не готова подчиниться судьбе. Она непочтительно относится к своему долгу, к своему предназначению, к той редчайшей возможности, которую подарило ей право рождения.

В общем и целом, Джессика Пэквуд – никакой не вампир. Жизнь в Америке лишила нашу принцессу любых признаков королевского происхождения, хотя, как известно, королевская кровь изначально текла в ее венах. Попросту говоря, она перенесла ужасающий культурный диализ.

Природа одарила ее черными кудрями, которыми славятся румынские женщины, но она насильно прилаживает их и распрямляет в тщетной попытке выглядеть обычным американским подростком.

А ее чувство стиля… Джинсы, джинсы и еще раз джинсы. Футболки с лошадьми и математическими формулами… Неужели сложно хотя бы иногда надеть платье? И улыбнуться?

Нет, Василе, я понимаю, честь обязывает меня построить взаимоотношения с этой молодой женщиной, но разве она сможет возглавить наши легионы? Что касается физической близости…

В общем, буду благодарен за любые советы относительно выполнения моих обязанностей. Я готов сделать все, что от меня зависит, но, как здесь говорят, ситуация патовая. Не мудрее ли все отменить и надеяться на лучшее? Неужели за расторжением договора последует война между кланами? Если есть шанс, что все обойдется мелкими столкновениями и минимальными потерями, может быть, не стоит соблюдать пакт? Впрочем, это конечно же решать тебе.

Пока я намерен продолжить свои бесплодные попытки образовать и приручить (именно в таком порядке) эту невозможную американку. Однако умоляю тебя, Василе, прими во внимание мои сомнения.

За сим честь имею,

твой племянник, Люциус Владеску.

P.S. Меня приняли в баскетбольную команду. Тренер считает, что у меня способности!

Глава 8

– Не получается, – пожаловалась Минди, стирая очередной неправильный ответ.

– Это не так сложно, как кажется, – утешила я, втайне радуясь, что через год мне не придется больше натаскивать подругу по математике.

Тайны дифференциального исчисления вводили Минди в ступор, и мы действовали друг другу на нервы. К тому же у меня в спальне было невыносимо жарко. Сколько бы я ни просила, отец отказывался установить кондиционер, утверждая, что это пустая трата энергии.

Я взяла учебник и начала читать:

– Два поезда выезжают со станции…

– На поездах уже никто не ездит, – придралась Минди. – Почему мы все время говорим о поездах? Почему не о самолетах?

Я оторвалась от книги:

– Ты необучаема.

Минди захлопнула учебник:

– Кстати, Люциус сегодня себя показал. Миссис Вильхельм билась в экстазе, зачитывая его доклад о «Гамлете». – Она помолчала. – Его послушать, так пьеса о Дании – это даже интересно.

– Возвращаясь к задаче…

– Кстати, а где же наш красавчик? – Минди совершенно забыла об учебе, шлепнулась на мою постель и, раздвинув шторы, выглянула в открытое окно. – Лю-ю-ю-ци-y-yc! – проворковала она. – Иди сюда! Минди хочет тебя видеть…

– Пожалуйста, не зови его, – настойчиво попросила я.

– Так и тянет взглянуть в его томные черные глаза… – Минди высунулась из окна. – Ой, кто-то едет! Видишь, вон грузовик!

– Кто там? – спросила я безо всякого интереса. Наверно, палии ученик слишком рано приехал на занятие по йоге.

Раздался скрежет тормозов по гравию, и шум двигателя смолк. Моя лучшая подруга задернула штору и вскочила:

– Джейк! Это голубой грузовик Джейка! Он припарковался возле конюший.

Джейк?!

Я попыталась вести себя как ни в чем не бывало:

– Наверное, сено привез. Разгрузится и сразу уедет.

– Понятно… – Минди обдумала информацию, снова высунулась в окно и завопила: – Джейк, привет! Мы спускаемся!

Нет, только не это…

– Минди! На мне дырявая футболка, и я не накрашена!

– Ты потрясающе выглядишь. – Она проигнорировала мои возражения и потянула меня за руку: – Я же сказала ему, что мы идем.

Я неохотно позволила стащить себя вниз по лестнице.

– Когда-нибудь я тебя убью!

Минди словно не слышала.

– Ах, он без рубашки, – прошептала она, подтаскивая меня к грузовику. Джейк выгружал сено из кузова. – Ты только посмотри на его мускулы!

Я вцепилась ей в ладонь:

– Минди, заткнись!

– Больно! – Она высвободила руку и скорчила непонимающую гримаску.

– Чем занимаетесь? – улыбнулся Джейк, отрываясь от работы. Он достал красную баклану из карманов потертых джинсов и вытер пот со лба, продемонстрировав тугой бицепс. Лучи заката осветили рельефные кубики мышц на накачанном торсе.

– Математику изучаем, – ответила я, пытаясь прикрыть рукой дыру на футболке и изо всех сил втягивая живот. Эх, не надо было все лето пирожные в кафе трескать!

– Как закончишь, заходи освежиться, – предложила Минди, словно радушная хозяйка.

– Да, конечно, – с широкой улыбкой согласился Джейк. – Главное – до заката управиться.

Минди повисла на моей руке, намекая, что нам лучше уйти в дом.

– Заодно футболку сменишь, – прошептала она мне на ухо.

– Увидимся через пару минут, – сказала я Джейку, украдкой бросая взгляд на его мускулы. Неплохо…

Стоило нам повернуть к дому, как я заметила, что у гаража стоит чертов румынский студент, укоризненно скрестив руки на груди. Может, всему виной лучи заходящего солнца или игра теней, но на физиономии Люциуса было написано раздражение.

Глава 9

– Завтра будешь ходить один, хотя мама и считает, что я должна помогать тебе привыкнуть к обстановке, – предупредила я Люциуса, который следовал за мной в очереди в столовой. Он ничего себе не выбрал. – С нашими порядками ты уже познакомился.

– О да, – ответил он, брезгливо толкая поднос. – Все предельно просто: выстраиваешь людей у кормушки, словно стадо овец, даешь им еду, годную лишь для коров, и пусть себе жрут, как свиньи у корыта.

– Возьми хоть что-нибудь, – буркнула я и выбрала себе сэндвич. – Гамбургеры сегодня приличные.

Люциус сжал мне запястье сильными холодными пальцами:

– Джессика, это что, мясо?! Родители предупредили…

– Они ничего не узнают, так что панику не разводи. – Я отбросила его руку и потерла запястье, пытаясь согреть заледеневшую кожу. – И ни в коем случае им не рассказывай.

– А… мятежный дух взыграл, – одобрительно улыбнулся Люциус. – Полностью поддерживаю.

– Плевала я на твою поддержку.

– Это вряд ли. – Люциус не стал брать гамбургер, но взял немного картошки фри. – По крайней мере, такое в Румынии тоже едят.

– Кстати, где ты нашел сок? – спросила я, показывая на его поднос, где стоял большой пластиковый стакан. – С территории школы выходить нельзя.

– Ну да, под угрозой исключения, – вздохнул Люциус и поднес к губам соломинку, с удовольствием втягивая густую красную жидкость. – Мне плевать. Видишь ли, у меня зависимость от клубничного сока.

– Лучше выброси, – сказала я. – Серьезно, если тебя поймают…

Люциус отдернул стаканчик:

– Не поймают. И я очень тебя прошу, будь осторожнее, не пролей.

Я пристально посмотрела на него. Что он имеет и виду?

В черных глазах Люциуса горели озорные искры.

– Ладно, – сказала я, взяв лаймовый десерт. – Давай заплатим, если тебе больше ничего не нужно.

Мы понесли подносы к кассе, но стоило мне полезть и карман, как Люциус достал кошелек:

– Я угощаю.

– Не надо. – Я нащупала пару долларов, но Люциус оказался быстрее и протянул кассирше бумажку в двадцать долларов.

– Оставьте себе сдачу, – улыбнулся он, подхватив оба подноса.

– Но… – возразила было она.

– Понимаете, он еще не привык к нашим деньгам, – объяснила я и повернулось к Люциусу. – Обед стоит не больше шести долларов.

Люциус насупился:

– Джессика, неужели ты думаешь, что я не знаком с ценностью разных валют, особенно с ценностью американского доллара, который является валютой международной? Я живу в Румынии, а не на необитаемом острове.

Кассирша неуверенно протянула сдачу.

– Я отдам ему, – сказала я, забирая деньги.

– Смотри, вон там Мелинда, – заметил Люциус. – Усиленно нам машет. Она всегда такая… бодрая?

– Я так понимаю, обедать ты будешь с нами, – вздохнула я, следуя за ним к Минди через лабиринты столов.

Ученики провожали взглядами высокого юношу в отглаженной белоснежной рубашке, черных брюках и начищенных сапогах. Казалось, Люциуса не смущало излишнее внимание. Напротив, он воспринимал это как должное.

Мы подошли к столу. Минди улыбнулась и покраснела:

– Джесс, привет. Здравствуй, Люциус!

– Мелинда, рад встрече, – ответил Люциус, поставив наши подносы на стол. – Потрясающе выглядишь.

Моя лучшая подруга даже зарумянилась от удовольствия:

– Спасибо. Это все моя новая рубашка. Недавно купила в «Аберкромби и Финч». – Она показала на отлично сидящие черные брюки Люциуса; – Кстати, об одежде, крутые штаны. В Риме все так одеваются? Или только отпрыски королевской семьи?

– Не в Риме, а в Румынии, – поправила я.

– Ну все одно, в Европе, – отмахнулась Минди, продолжая восхищенно смотреть на Люциуса. – А штаны классные.

Люциус улыбнулся:

– Я передам своему портному, что сшитые им брюки назвали «крутыми» и «классными». Он будет счастлив узнать, что может потягаться с «Гэп».

Люциус хотел было отодвинуть для меня стул, но теперь уже я схватила его за руку:

– Я сама.

– Как пожелаешь. – Он посторонился.

– Хм…я была бы не прочь пожить в Румынии, – вздохнула Минди, опершись подбородком о пухлые руки. – Твои манеры…

– Безупречны, – подсказал Люциус.

– Черт, ложку забыла, – пробормотала я, потянувшись за подносом.

– Я принесу, – поднялся Люциус.

– Нет, я сама, – отказалась я и тоже встала.

Люциус властно положил руки мне на плечи и осторожно, но твердо заставил сесть. Потом наклонился и мягко заговорил, не убирая руки с плеч. Его прохладное дыхание коснулось моего уха, и я снова почувствовала предательскую слабость в коленках.

– Джессика, позволь мне оказать тебе хотя бы одну любезность. Несмотря на то чему учит вас феминизм, рыцарское поведение по отношению к женщине совсем не подразумевает, что женщины слабы. Напротив, рыцарство – это признание превосходства женщин, признание вашей власти над мужчинами. Это единственный вид служения, который приемлет род Владеску, и я с радостью готов ухаживать за тобой. Ты, в свою очередь, должна благосклонно принимать знаки моего внимания. – Люциус отпустил мои плечи и отошел так быстро, что я не успела ответить.

– Не знаю, что он имел в виду, но звучит прикольно. – Минди не отрывала глаз от Люциуса. – Ну и повезло же тебе. Эх, если бы мои родители пригласили к нам студента по обмену!

– Тебе бы мои проблемы, – вздохнула я. Минди и не подозревала, что Люциус Владеску сумасшедший. Она не знала, кем он себя считает. – Ну почему он ведет себя как придурок? Так хочется, чтобы он оставил меня в покое.

Минди впилась в соломинку и сделала глоток шоколадного молока:

– Джесс, я тебя не понимаю. Когда нам было по пять лет, мы только и делали, что наряжались в принцесс. Посмотри, настоящий прекрасный принц добивается твоего внимания, а ты жалуешься на жизнь!

– Мин, не надо его поощрять, ладно?

– Ты слишком зациклилась на Джейке Зинне и не видишь, что на тебя запал настоящий наследник престола. Потрясающий красавец, между прочим. Ты собираешься тратить время на фермерского сынка, который ради развлечения доит коров?

– У семьи Джейка нет коров, – возразила я. – Они выращивают зерновые. И я думала, что Джейк тебе нравится. Ты так восхищалась его муллами!

– О, Люциус! – Минди пнула меня ногой под столом. – Как ты быстро!

– Не хочется, чтобы десерт Джессики со временем стал еще более несъедобным, – сказал Люциус, положив приборы на мой поднос. Вилку слева от тарелки, нож и ложку справа. – В Америке ведь принято класть приборы?

– А чем ты занимался в Румынии в свободное от изучения этикета время? – спросила Минди, когда Люциус сел.

Он откинулся на спинку стула, вытянув длинные ноги в проход между столами, и оттолкнул поднос с не съеденной картошкой фри:

– Видишь ли, учеба занимает довольно много времени, хотя у меня и частный преподаватель. А развлекаться я езжу в Бухарест и в Вену. Вдобавок у нас в Карпатах весьма популярны охота и верховая езда.

– Так у вас с Джесс есть общие интересы! – воскликнула Минди.

Я предостерегающе посмотрела на нее.

– Правда-правда? – закивала подруга.

Люциус заинтригованно поднял бровь:

– Джессика, в самом деле? Я думал, твое знакомство с лошадьми сводится к чистке конюшни, – поддразнил он. – Мне и в голову не приходило, что ты видела мир со спины лошади. Ты это от меня скрываешь?

– Не хочу, чтобы ты шатался вокруг конюшни и пугал мою кобылу, – сказала я.

– Джесс принимает участие я соревнованиях, – добавила Минди.

Люциус одобрительно улыбнулся:

– В моем родном городе Сигишоаре я известен как неплохой наездник. Я мог бы тебе помочь…

– Нет! – громко запротестовала я. – Помощь мне не нужна, ясно?

– Между прочим, я капитан национальной любительской команды по игре в поло.

– Потрясающе, – протянула я, отправив в рот ложку лаймового желе.

– Не слишком налегай на сладкое. Крысена, – послышался чей-то голос. – Ты и так жирная.

Этого еще не хватало! Позади меня собрались толстяк Фрэнк Дорманд, Фейт Кросс и ее парень, Этан Штрауссер.

– Кто бы говорил, Дорманд, – огрызнулась я. – По крайней мере, у меня мозги жиром не заплыли, как у некоторых.

Но они уже ушли, смеясь в голос.

– Невероятно! – изумленно воскликнул Люциус и привстал. – Джессика, он что, над тобой смеялся?!

Я схватила его за локоть:

– Не надо, все в порядке.

Люциус замер и недоверчиво на меня уставился:

– По-твоему, этому недоумку позволено тебя оскорблять?

Я не отпускала его руку, чувствуя через ткань рубашки упругие мускулы.

– Фрэнк Дорманд – придурок, – сказала я. – Не вмешивайся.

Казалось, от замешательства Люциус и думать забыл о Фрэнке.

– Джессика, я не понимаю… Над тобой издеваются, а ты…

– Люциус, прекрати, я сама разберусь, – предупредила я, пристально глядя в черные глаза и питаясь донести до него свою мысль.

«Пожалуйста, не упоминай о вампирах, о помолвке или о том, что я – принцесса. Только не сейчас, не при Минди».

Люциус с явной неохотой послушался:

– Как хочешь. Но я уступаю только один раз. Такое поведение по отношению к тебе больше не пройдет безнаказанно.

Он скрестил руки на груди и стал наблюдать, как Фрэнк, Фейт и Этан направились к выходу. Люциус буравил их гневным взглядом, будто хотел, чтобы они вернулись и бросили ему вызов, словно заранее планировал драку и прокручивал ее в воображении. Изумленная Минди не произнесла ни слова – впервые в жизни!

Обед мы закончили в тишине. Люциус так ни к чему и не прикоснулся, только потягивал сок и с отсутствующим видом смотрел на дверь. На выходе из столовой он бросил пустую картонку в мусорный бак, и она со стуком упала на дно.

– Надеюсь, когда-нибудь он надерет Фрэнку задницу, – прошептала Минди. – Люциус точно победит. Знаешь, он убить за тебя готов.

Судя по всему, она находила ситуацию романтичной. Однако я видела взгляд Люциуса, почувствовала, как в нем закипела ярость, как напряглись его мускулы. Нет, мысль о том, что Люциус Владеску может за меня вступиться, совсем не казалась романтичной. Напротив, она наполняла меня беспокойством, граничившим с ужасом. В самом деле, чем больше я об этом думала, тем больше мне казалось, что столкновение между мной, Этаном, Франком, Фейт и Люциусом приведет к катастрофе.

Глава 10

Дорогой дядя Василе!

Я пришел к выводу, что чечевица – самый универсальный продукт на земля. Уничтожить ее невозможно.

Ее можно есть саму по себе, можно сочетать с ее младшим братом, пшеном, шли заправить уксусом и приготовить вегетарианский салат. Чечевица, увы, неизменно присутствует в моем рационе. В самом деле, в доме Пэквудов упорный маленький злак силой и хитростью прокладывает себе путь в любое блюдо, снова, снова иснова. И не упоминай при мне желе и гамбургеры! Боже мой, Василе! Сколько еще я должен страдать ради интересов клана?

Честно говоря, дело даже не в еде (точнее, не в том, что Пэквуды и департамент образования в Пенсильвании считают едой).

Американские средние школы нужно запретить указом Женевской конвенции. Невыносимые, жесточайшие пытки, которым я подвергаюсь, удивят даже тебя, а ведь ты, как никто, знаешь толк в пытках!

Видишь ли, меня всегда интересовали вопросы бессмертия. Каково это – жить вечно (смерти от осинового кола я намерен избегать всеми силами)? Теперь мне нет нужды задаваться этим вопросом. Что такое вечность, я узнал на пятом уроке – на занятии по социологии. Мы третий день изучаем понятие экспансии. Третий день, Василе! Сегодня мне хотелось встать, вырвать конспекты из бледных пальцев мисс Кэмпбелл и крикнуть: «Да, американские колонисты двигались на запад! Разве это не логично, принимая во внимание то, что европейцы высадились на восточном берегу? Что еще им оставалось делать? В море топиться?»

Однако мне ни в коем случае нельзя терять выдержку и привлекать к себе лишнее внимание, вот и приходится весь урок бороться с искушением впасть в транс, как мои одноклассники, которые во время занятий сидят с остекленевшими глазами. Иногда я втайне завидую способности американских школьников очищать голову от мыслей на целых пятьдесят минут и приходить в сознание только при звуке звонка. Они совсем как собаки Павлова: на переменах с криком носятся по коридорам и превращаются в зомби, когда звонок возвещает начало урока.

Но тебя, как я догадываюсь, больше интересуют новости о моем так называемом сватовстве, чем о так называемом образовании. Что ж, поведаю о своих успехах с Антаназией.

Счастлив сообщить, что моя будущая принцесса время от времени демонстрирует потрясающую силу духа. К сожалению, ее воля и недюжинная отвага уходят на то, чтобы меня отвергнуть. Все ее усилия, похоже, направлены именно на это. Вдобавок у меня сложилось впечатление, что Антаназия питает неподобающую склонность к парню с соседней фермы – к крестьянину, представь себе! К низкорослому простаку! Его внешность и манеры настолько неприметны, что, хотя он сидит за соседней партой на уроке английской литературы, я так и не смог запомнить его имя: Джастнн, Джейсон… (В школе и тех, и других достаточно, так что мои догадки могут оказаться близки к истине.)

Иными словаки, у меня есть соперник. Соперник в лине крестьянина, невежественного простака, воображения которого хватает лишь на то, чтобы смять рубашку перед девушкой и поиграть мускулами!

Как характеризует Антаназию эта низменная привязанность? Неужели суженая отвергает меня, потому что не в силах оценить мои достоинства? Если Драгомиры проявляют склонность к общению с крестьянами, может, забудем об объединении наших кланов и позволим их роду прерваться естественным путем?

Шутка.

Конечно же она отдаст предпочтение мне (подумать только, Владеску против неотесанною мужлана… Нет, Антаназия станет моей, каких бы унижений мне это ни стоило). Однако в целом положение безрадостное, если не сказать больше. Не представляю, как Антаназия может даже помыслить о простолюдине, если к ней проявляет интерес принц… сам Владеску! Наверняка всему виной чечевица. Нет, человек благородного происхождения, привыкший к мясу, не в состоянии совершать нормальные поступки, если кормить его зерном.

Вдобавок недавно я стал свидетелем печального зрелища: Антаназин нанес оскорбление один из самых недостойных представителей школы, юноша, имеющий несчастье зваться Фрэнкам Дормандом (неудивительно, что у него дурной характер!). Толькопредставь: тупица простолюдин оскорбляет принцессу вампиров!.. От изумления я будто сам превратился в глупца, не в силах поверить увиденному и услышанному. Такое больше не повторится. Я осознаю, что должен следовать местным нормам этикета (к несчастью, рубить головы строжайше запрещено), но я не потерплю еще одного оскорбления от Дорманда. Моя будущая невеста (неважно, что сейчас она благоволит крестьянину) не должна сносить неуважение.

Впрочем, меня беспокоит не только это. Как Антаназии осознать важность своего предназначения, если ее воспитывали в подобном низменном духе? Неудивительно, что она не считает зазорным принимать ухаживания крестьянина. Если бы Антаназия выросла в Румынии и получила воспитание, подобающее будущей принцессе, она бы непотерпела оскорбления от смерда, приказала бы уничтожить обидчика, как бешеного пса. Вместо этого ей приходится полагаться только на собственное остроумие (грубоватое, но воодушевляюще колкое), несомненно, это оружие, однако принцесса должна обладать и реальной властью.

Ситуация меня весьма тревожит. Правителями не рождаются, ими становятся. А моя нареченная не знает о власти ничего, хотя ей предстоит, взойдя на трон, вести за собой кланы.

Приступаю к главной части своего послания. Не мог бы ты перевести сюда двадцать три тысяч лей– около десяти тысяч американских долларов? Мне надо кое-что приобрести – разумеется, покупка имеет прямое отношение к моему сватовству. Хотя небольшую часть денег я, возможно, истрачу на свежее мясо.

Заранее благодарю тебя за щедрость.

Твой племянник Люциус.

P.S. Скоро начнутся соревнования по баскетболу. Не желаешь ли приехать на игру? Впрочем, лучше не надо.