Текст книги "Как стать девушкой вампира. Самоучитель для новичков."

Автор книги: Бет Фантаски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 28

– Мин, что ты здесь делаешь? – спросила я подругу, пробираясь по трибуне.

– А ты? – улыбнулась Минди.

Я сбросила с плеча рюкзачок и села рядом с ней:

– Джейк пригласил меня посмотреть, как тренируется команда по реслингу.

Я поймала взгляд Джейка и помахала рукой. Джейк мне подмигнул. Его мускулы напряглись, отчетливо вырисовываясь под борцовской формой из спандекса.

– Итак, что ты здесь делаешь?

– Да так, заглядываю иногда, смотрю на тренировки, – ответила Минди.

Устройство спортивного зала позволяло командам по разным видам спорта тренироваться одновременно. В углу лежали маты для борцов, рядом сними упражнялась группа поддержки, а половину зала захватили баскетболисты. Слышались напряженные стоны спортсменов, речевки чирлилеров и визг резиновых подошв о пол. В воздухе витал запах пота.

Раздался резкий свисток.

– Владеску! Возвращайся на площадку, черт бы тебя подрал! – раздался голос тренера Феррина. – Ты уже вечность торчишь у фонтанчика с водой! Хватит отлынивать, тащи свою задницу сюда!

На площадку выбежал высокий темноволосый румын.

– Люциус что, тренируется?

– Да, как всегда, – мечтательно протянула Минди.

– Ты из-за Люциуса сюда ходишь?

– Я же не все время! – возразила она. – Раз-два в неделю. Ты сама посмотри, от него глаз не оторвать!

В это время Люциус принял мяч, который бросили ему в грудь, сделал несколько мощных шагов к кольцу, без видимых усилий подпрыгнул и забросил мяч.

– Он же еще не выздоровел, даже на уроки не ходит!

– Ой, я с ним перекинулась парой слов до тренировки, так он сказал, что завтра придет в класс. – Минди с любопытством посмотрела на меня: – А правда, что у него нога сломана?

– Не то чтобы сломана… – Гм-м, как объяснить чудесное исцеление Люциуса Владеску? – В общем, ему уже лучше.

– Еще как лучше!

– Минди, прекрати!

– Да ты погляди, как он выглядит в шортах. Некоторым парням брюки лучше не снимать. А на Люциуса смотришь – и хочется, чтобы он снял еще что-нибудь. Разве тебе не интересно, что у него под шортами?

Люциус действительно выглядел потрясающе в любом наряде. Безукоризненное тело уродовал только шрам на правой руке. Откуда этот шрам? А интересно, где у него еще шрамы? На левой ноге, в месте перелома, красовался огромный синяк – единственное напоминание о том, что произошло. Если не обращать внимания на эти маленькие несовершенства, больше придраться было не к чему; и даже шрамы придавали Люциусу сексуальности. Он был гораздо выше других игроков, мускулы на ногах – сильнее, плечи – шире. Он казался мужественным, но не грубым.

Я виновато взглянула на Джейка, чувствуя себя предательницей. Минди проследила за направлением моего взгляда:

– Смотри-ка, твой парень борется на матах.

– Никакой он не мой парень…

– Да ладно, Джесс! Вы встречаетесь, на прошлой неделе у вас было два свидания, вы почти каждый день вместе обедаете, и ты пришла сюда ради него – значит, твой парень!

На мате Джейк сошелся с противником.

– Мин, ты умеешь хранить тайны?

– Слушай, мы же с детского сада дружим! Я когда-нибудь тебя выдавала?

– Нет. – Минди была ветреной, импульсивной, помешанной на сексе… и вместе с тем верной подругой.

– Ну, рассказывай…

– Знаешь, мы с Джейком, наверное, не такая уж хорошая пара.

Минди широко раскрыла глаза, щедро подведенные карандашом:

– Я думала, он тебе по-настоящему нравится!

– Он… милый. – Я замялась, употребив нелюбимое Люциусом слово. – Понимаешь, между нами нет искры. И не думаю, что будет.

– Ну да, Джейк ведь не Люки, – подтвердила Минди и вновь уставилась на баскетболистов. – Я тебе с самого начала это говорила.

– Ага, они такие разные! – согласилась я.

Если бы только Минди знала, насколько они разные, то не зациклилась бы на Люциусе. Мы в шестом классе червей препарировали, так Минди чуть в обморок не упала. Вампир ей точно не понравится.

– Не собираюсь я менять Джейка на Люциуса, – добавила я. – Вопрос в другом: по-моему, мы с Джейком не очень подходим друг другу.

– Хватит тебе самокопанием заниматься! Того и гляди, Люциусу надоест за тобой бегать. А у него харизма… – мечтательно заявила Минди и кивнула на группу поддержки: – Вон, даже Фейт пялится. Люки такой притягательный!

Фейт Кросс, забравшись на вершину пирамиды чирлидеров (как всегда, по чужим головам), повернулась к баскетбольной площадке, где Люциус разговаривал с тренером. Мистер Феррин, задрав голову, смотрел на Люциуса: игрок и тренер словно поменялись ролями. Фейт все еще стояла на вершине пирамиды, не отрывая взгляда от Люциуса.

– Кстати, ты сегодня здорово выглядишь, – прервала мои размышления Минди. – Новый наряд?

Я отвела глаза от Люциуса и Фейт и расправила складки на юбке:

– Да. Нравится?

– Очень. Тебе идет пунцовый. И вырез очень даже сексуальный…

– Не слишком вызывающе?

– Нет, как раз в меру. Чаще так одевайся. Необычно выглядишь, как цыганка. Ой, а что ты сделала с волосами?

Я взъерошила кудри:

– Надоело распрямлять. Купила специальное средство для волнистых волос – хватит уже бороться с природой.

– Здорово получилось. – Минди окинула меня оценивающим взглядом. – Кудри блестят, и на других ты не похожа. Прикольно.

Громко вскрикнув, Фейт Кросс полетела на пол. За ней, словно костяшки домино, повалились остальные чирлидеры. К ним тут же бросились на помощь, и первым рядом оказался Люциус Владеску.

Девочки, ойкая и охая, поднимались одна за другой. Фейт, похоже, особо не пострадала, но Люциус довел ее до раздевалки, возле которой они остановились, оживленно беседуя.

– Так-так-так, – сказала Минди. – Если ты и вправду хочешь бросить Джеки ради Люки, лучше поторапливайся. У тебя появилась соперница. Глянь, разыгрывает из себя прекрасную даму, которой нужна помощь принца на белом коне!

Я чуть не рассмеялась. Во-первых, Фейт уже давно встречается с футболистом Этаном Штрауссером, а во-вторых, Люциус никогда не откажется от меня ради другой девушки, даже если ее тощую задницу выгодно подчеркивает короткая юбка. Ему нравятся женщины с изгибами. Он предназначен мне.

Люциус и Фейт громко засмеялись, как тогда, в моей спальне. Фейт шутливо толкнула его, и он одарил ее открытой, беззаботной улыбкой.

– Да уж, – усмехнулась Минди. – Если тебе нужен Люки, то действуй. Фейт на него запала, как на «Праду» с распродажи. Ишь, ручонки тянет!

– Что за глупости! – возразила я.

Впрочем, несколько недель назад вампиры тоже казались мне глупостями.

Что Люциус имел в виду, когда сказал, что уже слишком поздно?

Ревность иглой кольнула мне в сердце. Возникло и другое чувство, граничащее с гневом, словно были попрано мое право на обладание Люциусом.

Я вцепилась в сиденье и впервые в жизни ощутила жажду – настоящую жажду! Я жаждала того, чего раньше никогда не хотелось. Так, как и предупреждал меня учебник.

Глава 29

– Ох, вымотался!.. – Майк Даннекер зевнул, собирал книги и захлопнул крышку ноутбука. – Все, больше никакой математики.

– Еще пару задач, – попросила я, открывая задачу посложнее. – Давай вот эти…

– Ни за что! Домой пора. Если будешь столько заниматься, перегоришь. До соревнований еще несколько недель.

– Именно поэтому тренировка нам не помешает.

Майк встал и повесил сумку с ноутбуком на плечо.

– Джесс, передохни. Пока! – сказал он и вышел из библиотеки.

Я сосредоточенно перевернула страницу, но цифры в голову не лезли, задачи давались нелегко.

Я не могла забыть, как в спортзале меня охватила жажда крови. Я смотрела в книгу, а мысли были далеко от интегралов и производных.

Внезапно за стеллажами послышались голоса.

– Да чего там, купи реферат в Интернете! – сказал кому-то Фрэнк Дорманд.

– В прошлом году на этом трое прокололись, потеряли право на футбольные стипендии. Целый год на поле не выходили…

Я узнала голос Этана Штрауссера.

– И на фига нам сдалась эта Лига наций? – лениво протянул Дорманд. – Слушай, попроси написать рефераты Фейт! У нее голова варит.

При упоминании Фейт я насторожилась.

– Не-а… в последнее время она как с цепи сорвалась, – сказал Этан. – Не знаю, какая муха ее укусила.

– Она тусуется с Владеску. – Фрэнк выплюнул имя Люциуса, словно комара, залетевшего в рот. – Похоже, этот ублюдок за ней ухлестывает.

Ничего себе! Как часто Люциус встречается с Фейт? И что они делают вместе?

Меня снова охватила ревность. Между прочим, Люциус давно не упоминал ни о пакте, ни о женитьбе . Что происходит?

– Из-за пары метких бросков этот кретин возомнил себя королем всей школы, – проворчал Этан.

– С ним что-то не так, – заметил Дорманд. – Странный он какой-то.

Я замерла, внимательно прислушиваясь. Фрэнк и Этан ничего о Люциусе не знали, но если уж два самых больших придурка в школе заметили, что он не такой, как все… Впрочем, два тупых урода не представляют никакой опасности для самоуверенного и физически сильного Люциуса.

– Он при всех прижал тебя к шкафу, вот ты и злишься, – рассмеялся Этан.

– Если б тебя чуть не задушили, ты бы тоже озверел. С ним что-то не так, точно. Когда он меня схватил, мне показалось… Знаешь, странный он.

– А… ты к нему неровно дышишь! – съязвил Этан.

Фрэнк пропустил намек мимо ушей и задумался.

– Заткнись. Тебе не понять.

– Пошли отсюда, – скомандовал Этан. – Найдем, кто напишет нам реферат.

Они направились к выходу.

– Когда-нибудь Владеску получит по заслугам, – заявил Фрэнк. – Я до его странностейдокопаюсь, не сомневайся.

Я уставилась в пространство, пытаясь убедить себя, что моя смутная тревога необоснованна. К сожалению, я слишком хорошо знала Фрэнка Дорманда. Этот хулиган и задира издевался надо мной все школьные годы. Если он выбрал себе жертву, просто так не отстанет, вцепится как пиявка . Что, если Фрэнк начнет копаться в жизни Люциуса? В его прошлом? Вдруг Дорманд что-нибудь раскопает?

Да ладно, ерунда. Фрэнк Дорманд неспособен найти материал по Лиге наций, где уж ему сообразить, что Люциус вампир! Фрэнк и за миллион лет не догадается.

А если и догадается, что тогда? Лебанон – не Румыния. Мы живем в цивилизованном мире. Тут не устраивают погромов, не убивают вампиров осиновыми кольями… Нет, с Люциусом все будет хорошо.

Я закрыла учебники и на целую ночь забыла о логике и разуме. Однако беспокойство не отпускало.

Глава 30

Дорогой Василе!

Декабрь в Лебаноне, штат Пенсильвания, – это месяц, когда у всех жителей происходит полный разрыв мозга (я использую мое любимое выражение из тех, что я освоил во время затянувшегося пребывания здесь. Хорошо ли, когда у тебя разрыв мозга? Или плохо? Трудно понять, даже когда это выражение используют в контексте. Но я получаю удовольствие, пытаясь представить себе картинку: головы взрываются, везде разбрызганы мозги…).

Возвращаясь к вопросу визуализации: в Америке широко отмечают декабрьские праздники. Можно даже сказать, агрессивно. Все вокруг увешано гирляндами, здания утопают в хвое, жителей охватывает мания устанавливать перед домами огромных надувных снеговиков. Воцаряется безумие. Кстати, слухи о любви американцев к вечнозеленым деревьям – вовсе не миф. Они и вправду покупают елки. Елки продаются везде. Представь, Василе, они платят деньги за дурацкое дерево, притаскивают его в дом, обвешивают стеклянными шарами, а потом им любуются.

Почему обязательно нужно дерево? Если есть желание любоваться на стеклянные шары – чего я не понимаю и не одобряю, – их можно выставить и на этажерке.

Если бы я раньше знал о всеобщем помешательстве на елках, я б не тратил столько сил, защищая вампиров от обвинений в иррациональности, – достаточно было бы сказать: «Возможно, я иррационален. Но я позволяю деревьям оставаться там, где им и место, – в лесу. И кто из нас ненормальный?»

Однако довольно о «рождественских праздниках» (честное слово, лучше утопиться, чем в миллионный раз выслушивать дурацкие «рождественские» мотивчики). Я пишу главным образом для того, чтобы сообщить: новостей у меня почти никаких. Кажется, я окончательно поправился и овладел искусством спать на уроках социологии (продолжайте бубнить, мисс Кэмпбелл! Я не поддался вашим гнусным уловкам, когда вы попытались представить Первую мировую войну одним из самых драматичных вооруженных конфликтов в мире. Иприт! Траншем! Падение сразу четырех империй!).

Ах да! Может, тебе будет интересно узнать (а может, и нет), что у меня появился новый друг, весьма отвратительная девица. Не удивлюсь, если старый добрый Санта внес ее имя в список непослушных детей (хотя тебе это, скорее всего, ни о чем не говорит. Просто поверь: моя подружка – по-своему обворожительное создание).

Пожалуй, вот и все новости из США.

Я пожелал бы тебе веселого Рождества, да боюсь, что всеобщее веселье обрадует тебя меньше всего.

Твой племянник Люциус.

P.S. Будь уверен, что хотя я и не упомянул об этом в самом письме, но я получил твой грозный ответ на мое предложение освободить Антаназию от обязанностей принцессы вампиров. Ты вполне недвусмысленно выразил гнев, а фраза, что кнут избавил бы меня от подобных мыслей, прозвучала более чем недвусмысленно. Я обдумаю твои слова. Однако буду ли я покорен твоей воле и возобновлю ли настойчивые ухаживания за Антаназией… Из Румынии следить за мной сложно, а вдали от родины (и от тебя) воздух свободы вскружил мне голову.

Глава 31

– Джессика! – Люциус закрыл дверь в гараж и стряхнул снег с ботинок.

– Привет. – Я выглянула из кухоньки. – Ты сегодня рано.

– Что ты здесь делаешь? – Он бросил пальто на кожаное кресло. – Мы же вернулись каждый в свою комнату.

– Так и есть. – Я подошла к плите и помешала кипящее варево в кастрюле. Черт! Я надеялась приготовить обед к его возвращению из школы. – Почему ты уже дома?

– Тренировку отменили из-за снежных заносов. Ха, в Румынии такой снегопад и не заметят, а у вас паника началась: в магазинах очереди, люди в драку лезут из-за последней буханки хлеба… Что, и доставка пиццы отменяется? – Люциус принюхался – Повторю свой вопрос: что ты здесь делаешь? И чем это воняет?

– Тебе, наверное, надоела вегетарианская еда, а в морозилке у тебя кролик лежал, вот я и решила приготовить…

Люциус обомлел и двинулся к плите.

– Что-что? – изумленно переспросил он.

– Приготовить кролика.

– Вообще-то это заяц. И как ты думаешь его приготовить, если понятия не имеешь, какой у тебя исходный продукт?

– Я нашла у тебя на полке поваренную книгу. – Я протянула ему истрепанный том.

– «Румынская национальная кухня». На английском, – недоуменно произнес Люциус. – Я и забыл о ней. – Он посмотрел на меня и хитро улыбнулся: – Наш повар передал эту книгу для твоих родителей, ожидая, что они подстроят свое меню под мои вкусы. Он и представить себе не мог, что я попаду к вегетарианцам, которые не станут потворствовать страсти к мясу даже ради отпрыска румынской королевской семьи.

– Ну, сегодня тебя ждет самое настоящее мясо. А еще я готовлю щи из баранины. – Я открыла книгу и сунула ему под нос.

Люциус внимательно прочитал рецепт.

– Так вот откуда вонь!.. – Он поморщился. – Запах быстро не выветрится. А если твои родители узнают, что ты готовила мясо?

– Я ради тебя стараюсь, между прочим!

Люциус засмеялся:

– Пытаешься заразить меня трихинозом, основными переносчиками которого являются зайцы? Если не знаешь, что делаешь, лучше не берись… – Он приподнял крышку – Слушай, ты тушку выпотрошила?

– В смысле… вымыла?

– Нет, в смысле «удалила внутренности». Тут в кастрюле плавает что-то подозрительное…

– А там были внутренности?

Люциус помешал варево ложкой.

– Что ж, источник вони обнаружен – селезенка, – заявил он, подцепив что-то гадкое. – Мерзкий орган, совершенно несъедобный. Даже голодная кошка такое есть не станет.

– Значит, от кролика придется отказаться, – мрачно промолвила я. Все получилось совсем не так, как я задумала.

– Джессика, я, конечно, ценю твои старания…

В дверь постучали.

– Извини. – Люциус направился к двери.

Я заглянула в кастрюлю. Кролик разварился, внутренности всплыли на поверхность. Кто ж знал…

– Люк! Привет! – прозвучал притворно-бодрый голосок.

У меня засосало под ложечкой, и я с грохотом опустила крышку.

Фейт Кросс.

Что она здесь делает?

– Как дороги? Сильно замело? – спросил Люциус.

Донесся аппетитный запах пиццы, заглушивший вонь моих экспериментов с бараниной.

– Не проблема, – засмеялась Фейт. – Я выпросила у отца «хаммер», так что в случае аварии мне ничего не грозит, а кто в меня въедет – тому не поздоровится.

Какая гуманистка!Я скрестила руки на груди и оперлась о дверной косяк.

– Наконец-то я вижу хоть одного человека, которого не пугают снежные заносы, – одобрительно заметил Люциус. – Кстати, ты, как всегда, чудесно выглядишь. Впрочем, это как раз неудивительно.

Меня чуть не стошнило, и не от запаха на кухне.

– Ты умеешь делать девушкам комплименты. – Фейт, держа коробку с пиццей, словно поднос официантки, свободной рукой кокетливо похлопала Люциуса по плечу.

– А ты всегда знаешь, чем меня порадовать, – ответил он, забирая пиццу. – Это единственное местное блюдо, которое мне нравится.

– Да, пицца пахнет лучше, чем то, что здесь готовили… – Фейт огляделась, заметила меня и сморщила носик – Привет. Ну и вонища у вас…

– Это точно, – согласилась я.

Люциус протиснулся мимо меня на кухню:

– Джессика, в любом случае мы не смогли бы сегодня поужинать, потому что я пригласил Фейт со мной позаниматься.

– Позаниматься? – Во рту стало горько, будто я съела селезенку.

– Ага, – подтвердила Фейт. – По литературе.

Помочь? По литературе? А что, меня нельзя было попросить? Я обиженно уставилась на Люциуса.

– Помнишь, я вызвался подготовить доклад по «Грозовому перевалу», – сказал он, избегая моего взгляда. – Доклады наших одноклассников ужасно скучные, вот я и решил внести небольшое разнообразие: инсценировать самые драматические моменты.

– Я буду читать за Кэтрин, – заметила Фейт.

– Себе ты, разумеется, отвел роль Хитклифа, – сказала я Люциусу, даже не пытаясь скрыть разочарование в голосе.

– Именно.

Я выключила горелки . Хорошо бы вонь хотя бы за год выветрилась…

– Ну, я пойду. Не хочу мешать.

– Поужинай с нами, пиццы на всех хватит, – предложил Люциус. – Ты, наверное, голодная. Надеюсь, не пробовала зайчатину? Вдруг паразиты в ней не сдохли, отравишься еще…

Я попыталась уйти, сохранив хотя бы каплю достоинства. И не заплакать. Просто кошмар какой-то – все пошло наперекосяк.

Должно быть, Люциус увидел разочарование и унижение на моем лице, потому что сказал:

– Фейт, оставь нас на минутку.

– Конечно, Люк. – Она отошла в сторону. – Ах, какая у тебя коллекция оружия… Прикольный декор, такой демонический!

Люциус проводил меня к двери.

– Джессика, прости, – мягко произнес он.

– Ты о чем? – Я не потрудилась даже приглушить голос. На глазах появились слезы: слезы ревности, слезы смущения. Я так сглупила! Я готовила для него кролика,а он девчонкупривел… И не просто девчонку, а Фейт Кросс!!!

– Спасибо за твою заботу. – В глазах Люциуса мелькнула жалость. Он заправил кудряшку мне за ухо, как обиженному ребенку. – Знаешь, только лучше не надо. Не сейчас…

– Ну, сглупила, извини. – Я оттолкнула его руку. – Больше не повторится.

– Фейт – мой друг, – спокойно сказал Люциус. – Я понял, что сейчас мне нужен друг. Тот, кто меня понимает.

Его слова меня уязвили . Кто поймет его лучше меня?

– Я тебя понимаю.

Фейт сняла со стены меч.

– Нет. Не так, как она. Сейчас я не могу ничего объяснить.

– И не нужно.

Его голос стал жестче, рука сдавила мою больнее.

– Джессика, у тебя есть Джейк. Ты выбралаего. И у тебя есть Мелинда. Неужели я должен оставаться в одиночестве?

– Нет, конечно… А, поступай как хочешь!

Я высвободилась, распахнула дверь и помчалась вниз по лестнице, не захватив даже куртку.

– Джессика, пожалуйста… – донеслось до меня. Я остановилась, глотая слезы, но больше Люциус меня не окликал, и дверь захлопнулась.

Глава 32

Этот сон снился мне с самого детства. Он не оставлял меня даже наяву. Я неизменно просыпалась в холодном поту, на смятых простынях. Я старалась забыть сон, думая о реально существующих вещах. « Квадратный корень любого положительного числа может быть извлечен с помощью формулы Ньютона…»Так я и справлялась, цепляясь за действительность.

Но той ночью в середине декабря я снова увидела этот сон – ярче, чем обычно. Избавиться от воспоминаний о нем мне не удавалось.

«Антаназия… Антаназия…»

Сначала женский голос звучал, как колыбельная среди высоких заснеженных гор. Острые черные скалы торчали среди сугробов, словно неровные зубы. Словно клыки. Снег сыпал все сильнее, гуще – так, что становилось страшно, будто у бури была душа, жаждущая крови.

«Антаназия!»

Меня всегда окликал и трижды. На третий раз голос срывался в крик, словно кто-то падал со скалы в пропасть.

Затем наступило молчание. Слышались лишь завывание ветра и шорох падающего снега, который скрывал далекие горные пики…

Я резко открыла глаза и несколько минут лежала, пытаясь осмыслить свой сон. В конце концов мне это удалось. Скинув смятое покрывало, я опустила ноги на холодный деревянный пол, подошла к шкафу и осторожно выдвинула нижний ящик. Среди старых футболок я вслепую нащупала книгу, которую дал мне Люциус, вернулась в постель и включила лампу.

При тусклом свете я прочитала уже знакомое название, перелистнула страницы, ища вложенный в книгу конверт. Он нашелся страницах в сорока от тяжелой серебряной закладки Люциуса. Как ни странно мои руки не дрожали.

Я осторожно открыла тонкий конверт и двумя пальцами извлекла из него фотографию. Женщина в темно-красном шелковом платье смотрела в объектив, непринужденно расправив плечи. Серебряный обруч поддерживал кудрявые черные волосы, собранные в высокую прическу. Не красавица: нос грубоват, а рот слишком велик, – зато осанка поистине королевская. В уголках губ скрывался намек на улыбку. Шею обвивала тонкая, почти незаметная цепочка с подвеской из темного драгоценного камня.

Моя родная мать…

Явгляделась в фотографию: глаза, нос, рот – совсем как мои. Лицо Микаэлы Драгомир было ужасно знакомым, и неудивительно – я каждый день видела его в зеркале. И тем не менее женщина на фотографии отличалась от меня. Ее отличало качество, гораздо более важное, чем обычная красота. Она была настоящей.

Я вспомнила слова Люциуса: «Американки… Почему вы хотите стать невидимыми? Почему не хотите обозначить свое физическое присутствие в этом мире?»

Даже на старой фотографии было заметно, что моя мама – настоящая. Даже с фотографии она пленяла. Она была из тех женщин, которые притягивают все взгляды.

В поисках даты я перевернула снимок, но не обнаружила никаких надписей. Я долго изучала материнское лицо, мне слышался голос из сна. Раз за разом я вслушивалась в колыбельную матери, пытаясь смириться с болью утраты. Что означал ее крик – страх смерти или тревогу за меня? Или боязнь вечной разлуки?

Бремя прошлого стало невыносимым, и я решила вернуть фотографию в конверт. Оказалось, в конверте лежало что-то еще. Я осторожно положила фотографию на стол, перевернула конверт и вытряхнула из него почти прозрачный клочок бумаги.

Я узнала летящий почерк Люциуса – так он написал свою фамилию на доске, свое послание в книге…

Антаназия, разве она не прекрасна?

Разве она не властна?

Разве у нее не королевская осанка?

Разве она не похожа на тебя?

Почти стихи. Ода, посвященная мне.

Я перечитала строфу, хотя запомнила ее с первого раза, вложила записку в конверт вместе с фотографией, сунула в учебник и оставила его на столе. Обернулась и посмотрела на свое отражение в зеркале, висевшем на двери. В полутьме меня можно было принять за Микаэлу Драгомир, а мою ночную рубашку – за вечернее платье.

Повинуясь внезапному порыву, я подняла волосы наверх и расправила плечи.

Разве она не прекрасна?

Разве она не властна?

Разве у нее не королевская осанка?

Разве она не похожа на тебя?

Отпустив волосы, я выключила свет и залезла в постель, не зная, чего мне хочется больше – плакать или смеяться.

Разве она не похожа на тебя?