Текст книги "Харли Мерлин и Тайный Ковен (ЛП)"

Автор книги: Белла Форрест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Белла Форрест

Харли Мерлин и Тайный ковен

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Harley Merlin and the Secret Coven

Автор: Белла Форрест / Bella Forrest

Серии: Харли Мерлин #1 / Harley Merlin Series #1

Перевод: Ксения Ничкова

Редактор: Анастасия Бойко

Пролог

Я замерла, прислонившись спиной к окну, все мое тело дрожало, когда зверь передо мной содрогнулся от восторга.

Еще секунда и я стану его обедом.

Что-то внутри меня взорвалось, словно гром, не желая сдаваться. Воздух вокруг загустел, я чувствовала, как он щекотал кончики пальцев, взывая ко мне завладеть им. Я делала так раньше, но не из-за силы, мне необходимо было оглушить такого же монстра, как этот.

Я должна была попробовать. Другого выбора не было.

Я сконцентрировала всю энергию, которую смогла собрать и впервые почувствовала, как сквозь меня проходят частицы Хаоса. Мой разум отключился, и я вытянула руки. Ветер снаружи грохотал и завывал, ударяясь в окно.

Я пригнулась, когда разбитые стекла взорвались вокруг. Осколки вонзились в лицо и глаза зверя, и он зашипел от боли.

Не имея других шансов на спасение, я обняла поток воздуха и прыгнула на подоконник. У меня перехватило дыхание, когда я посмотрела вниз, а затем закрыла глаза и бросилась вниз.

Глава 1

Мой взгляд блуждал по покерному столу.

Крупье – парень лет двадцати, был одет в белоснежную рубашку и черный шелковый жилет, а его каштановые волосы были уложены слишком большим количеством геля. Его ловкость, когда он тасовал колоду привлекла мое внимание, прежде чем я начала изучать игроков.

Две женщины и трое мужчин. Трое из них пропустили встречи Анонимных игроков, об этом я могу судить по их нервозности и чувству вины. Это было написано на их лицах. Двое других: мужчина лет двадцати с небольшим и симпатичная брюнетка, которая не выглядела старше двадцати трех лет, поразили меня своей невозмутимостью среди всех, кого я видела за вечер.

Это была самая стабильная работа, которую я получила в свои руки, поэтому я должна хорошо ее выполнить. Прошло три месяца, а я уже поймала пятнадцать человек на мошенничестве и подсчете карт. Это не простая профессия, во всяком случае, для большинства людей. Она требует знаний психологии и изучения языка тела, наряду с отличным знанием самой игры. У тебя будет больше шансов на успех, если ты бывший мошенник, желательно, с некоторым опытом Вегаса. Но у меня опыта было очень мало.

С другой стороны, я не была «большинством людей».

После ставок настало время «флопа». Крупье разложил на красном бархатном столе три карты: семерку треф, бубновую даму и пятерку пик, пока мы проверяли свои «дырявые» руки. Но в любом случае, мне нечего было терять. Казино давало мне деньги, так что не имело значения, проиграю я или нет. Моя награда была в виде щедрого процента от выигрыша мошенников, если я ловила их за столом, плюс моя почасовая ставка.

Техасский Холдем был излюбленным местом для тайного сговора и учитывая количество денег, вложенных в сегодняшнюю игру, я знала, что этим вечером найду смелых игроков.

Мои инстинкты указали мне на пару «невозмутимых». Остальные трое уже вспотели. Один из них явно был опытным игроком, по крайней мере, по сравнению с остальными. Седеющие волосы, щетина цвета соли с перцем, пятна пота на персиковой рубашке, мужчина нервно щелкал двумя голубыми фишками, глядя на три карты. Скоро он сдастся.

Я почувствовала это нутром. Он ничего не мог поделать с тем, что держал в руке и что лежало на столе. С пятью дерьмовыми картами вместе взятыми и еще двумя, «терн», и «ривер», он совсем не чувствовал успеха в этом раунде. Конечно, он склонен к азартным играм, но он, вероятно, за эти годы проиграл достаточно, чтобы знать, когда начинать бой.

Он усмехнулся и скинул карты.

«Ха, называй это! Кто умничка? Я умничка», – мысленно поздравила я себя, пока мой взгляд блуждал по столу. Я была умницей. Это было единственное, чему я научилась у отца.

Я открыла свой черный атласный клатч, который я подобрала к платью, и сделала вид, что ищу салфетку. У меня в бумажнике лежала маленькая записка. Я вытащила ее, и некоторое время изучала.

«Харли, мне так жаль, что я так с тобой поступаю, но другого выхода нет. Оставайся в безопасности и будь умницей. Я люблю тебя. Папа».

Эта записка была единственным, что оставили мне родители, перед тем как отдать в приют, когда мне было три года. После этого меня перебрасывали из одной приемной семьи в другую. Совет отца каким-то образом помог мне сохранить рассудок. Даже сейчас, приближаясь к зрелости, я все время смотрела на эту записку, когда какая-то часть меня колебалась. Будучи приемным ребенком, я всегда должна была «оставаться в безопасности» и «быть умницей», хотя эти понятия редко шли рука об руку.

Когда очередь подошла к концу, я снова оглядела покерный стол.

У каждого из этих людей были свои истории. У них были имена и фамилии, родители, бабушки и дедушки, дяди и дальние родственники, номера социального страхования и студенческие кредиты. В моем извращенном видении мира они существовали, в то время как я была своего рода гостем. Всегда снаружи, заглядывая внутрь.

У меня не было личности. Просто имя на бумаге. Я снимала квартиру в Парк-Уэсте и зарабатывала на жизнь тем, что ловила мошенников в казино. Никто ничего не знал ни обо мне, ни о моих… особых навыках, и меня это устраивало.

– Ставлю двадцать, – невозмутимо сказал мужчина, глядя через стол на столь же невозмутимую женщину.

В глазах остальных они не знали друг друга. Они были совершенно незнакомы, обмениваясь любезностями во время игры в Техасский Холдем, где на кону стояли десятки тысяч долларов. Но я чувствовала физическое влечение между ними. Парень был по уши влюблен в нее. Она была без ума от него. Между ними было то знакомое, сильное чувство, которое они не могли скрыть от меня. Это было недостатком эмпата; я чувствовала каждую эмоцию, как если бы она была моей собственной.

Я была, как бы влюблена в них обоих, как будто мы были вместе уже несколько лет. Фу…

Когда с ривером было покончено, я почти слышала, как сердце парня выпрыгивает из груди. Его возбуждение наполнило меня до краев и судя по взглядам, которыми пара коротко обменялась, без ведома кого-либо еще, они были готовы сделать несколько хороших старомодных кульбитов, поднимая и поднимая друг друга, пока между ними не появится другой игрок.

И я точно знала, кто их цель в этом раунде. Другая женщина, один из заядлых игроков. Она нервничала, ее глаза перебегали с одной карты на другую: семерка треф, бубновая дама, пятерка треф, валет треф и еще одна – дама червей.

Моя рука ослабла. Все, что я могла предложить, это пару пятерок. Я скинула карты, щелкнув зубами.

– Пожалуй, в другой раз, – сказала я, откидываясь на спинку стула.

Как и ожидалось, невозмутимая парочка начала передразнивать друг друга.

– Я думаю, что это хорошая ночь, – сказал парень, затем бросил несколько красных фишек на кучу, собравшуюся в середине стола. – Тридцать.

– Твоя самоуверенность может быть твоей слабостью, – сказала девушка, ухмыляясь, и подняла ставку еще на тридцать, проведя языком по жемчужно-белым зубам. Обтягивающее платье нефритового цвета, которое она носила, должно было возбудить и судя по тому, что я считывала с парня, она получала желаемые результаты.

Я поерзала на стуле, чувствуя себя немного неуютно от ощущения чужого возбуждения, но, тем не менее, оставалась собранной. Наряд девушки выглядел дорогим. Они здесь не для того, чтобы играть за гроши.

– Я в игре, – ответила женщина-игрок, бросая свою долю фишек стоимостью в тридцать тысяч долларов, в то время как четвертый игрок сложил карты, качая головой.

«Невозмутимые», казалось, не обращали внимания на женщину и продолжали раззадоривать друг друга, а крупье наблюдал за ними с веселым блеском в глазах.

– Поднимаю еще на тридцать, – ухмыльнулась «невозмутимая» девушка игрокам, когда парень закусил щеку и взял еще фишек из стопки.

– Ты блефуешь, – ответил он. – Тридцать.

Женщина нахмурилась, но энергия, исходящая от нее, эхом отозвалась во мне. Она чувствовала, что у нее хорошая рука. Очень хорошая рука. Думаю, это как-то связано с королями. Она подняла их еще на тридцать и прищурившись, посмотрела на свои карты.

– Я не блефую, – сказала девушка. Она подняла бровь и поставила фишки на сорок тысяч долларов. – Поднимаю.

Парень усмехнулся, почесал затылок и пару секунд обдумывал свой выбор. С другой стороны, женщина быстро впала в отчаяние. Тогда я поняла, что, возможно, ее рука не так уж хороша. Если я хотела подтвердить сговор между «невозмутимыми», мне нужно было, чтобы дама сложила карты, чтобы я могла посмотреть, как парень тоже сложит карты и позволит девушке выиграть. Казалось бы, естественный путь для того, чтобы играть в этой ситуации.

– Ладно, теперь я разозлился, – сказал парень и поставил еще двадцать.

Женщина тихо выругалась и скинула карты, нервно пересчитывая оставшиеся фишки, в то время как «невозмутимые» делали вид, что сердито смотрят друг на друга. На мой вкус, это было слишком драматично. Даже не эмпат мог сказать, что они немного переигрывали.

– Все, – бросила девушка вызов парню и подтолкнула остальные фишки в середину, заставляя остальных смотреть на нее с недоверием.

Банк был где-то за $ 350,000 и пришло время парню разочарованно покачать головой, а затем сбросить. Мои пальцы вцепились в край стола, мои нервы предвкушали момент, когда я получу доказательство сговора. Я знала, что они пылали друг к другу такой страстью, какой никогда не будут пылать два человека, встречающиеся в первый раз.

Он бросил карты лицом вниз, изображая раздражение выпил свой напиток и сделал знак официанту принести еще один.

Бинго!

Как только это сойдет им с рук, они станут еще наглее. Я хотела, чтобы они зарылись как можно глубже. Чем больше будет их выигрыш в конце ночи, тем больше мой доход.

Я выпрямилась, пока крупье собирал и тасовал карты, а девушка сгребала горы фишек на свою сторону стола. Она быстро сложила их в группы по 20 000 долларов, между глотками фруктового напитка.

Лично я с нетерпением ждала, когда эта ухмылка сотрется к концу ночи.

Настало время привлечь внимание службы безопасности. Я покрутила в пальцах ониксовую серьгу, искоса взглянув на начальника службы безопасности. Вышибала Малкольм стоял в конце бара, в десяти ярдах от него, делая вид, что болтает с барменом. Он заметил мой сигнал и осторожно прикрыл рот рукой, передавая сообщение через крошечный микрофон, вмонтированный в одну из запонок.

– Шоу начинается, – сказал крупье.

Я снова сосредоточилась на нашем столе, где сдавали карты.

Вы даже не представляете.

Глава 2

Одна за другой, четыре из десяти камер наблюдения в зале медленно повернулись и увеличили наш стол. И не без причины. Мы были на рубеже очередной игры, когда «невозмутимые» деловито сигналили друг другу.

Если бы не натянутые нервы парня и моя способность чувствовать их, мошенникам это могло сойти с рук. Смесь возбуждения и страха, вины и желания пронеслись через пару, в то время как остальные три игрока просто надеялись, что удача может повернуться к ним лицом. В этот момент я немного разозлилась, было видно, что эти люди плохо боролись с зависимостью. «Невозмутимые» буквально охотились на них, разыгрывая свою маленькую шараду «мы-чужие-за-одним-покерным-столом».

Я сложила карты и сосредоточилась на близости между ними. Они делали это годами и когда думали, что никто не смотрит, я видела их тоскливые взгляды.

Воздух изменился. Я не могла точно описать это, но он чувствовался по-другому, как будто был электрически заряжен. По спине пробежали мурашки, и я медленно повернула голову, чтобы получше разглядеть остальную часть зала. Мне еще предстояло научиться полностью, отделять себя от того, что я чувствовала как эмпат, поэтому подозревала, что беспокойство «невозмутимых» передалось и мне.

Я остановилась на паре темно-зеленых глаз, принадлежавших высокому молодому человеку, возможно, чуть старше двадцати, который занял место в одной из кабинок, всего в десяти футах от нашего стола. Волосы у него были темно-каштановые, почти черные, вьющиеся и непослушные на макушке, а по бокам гладко укороченные. На нем был темно-синий костюм – элегантный, но немного небрежный и черная рубашка с расстегнутым воротником. Черты его лица были четко очерчены, под стать столь же острому взгляду.

То, как он посмотрел на меня, заставило мою спину автоматически выпрямиться. Я не была уверена, что это была за реакция, но я быстро поняла, что он был ответственен за внезапный поток энергии через весь зал. Напряжение, давившее на мои плечи и живот, казалось, исходило изнутри него.

Официантка подошла за его заказом, пока мой столик готовился к риверу. Я успела заметить, как «невозмутимые» сигнализируют друг другу, прежде чем девушка скинула карты. Надо отдать им должное: они старались быть незаметными.

– Газированную воду со льдом и лаймом, пожалуйста, – попросил «электрик».

Я не могла не повернуть голову и не посмотреть на него снова. Его голос звучал как жидкий бархат. И кто приходит в казино и заказывает воду?

– Сейчас, сэр, – ответила официантка.

– Побольше лайма, пожалуйста, – добавил он и посмотрел на меня.

Затаив дыхание, я снова сосредоточилась на столе. После того, как «невозмутимые» только что обчистили ветерана азартных игр, мы собирались начать новый раунд. Он пробормотал себе под нос проклятие и направился к кассиру в другой конец зала.

– Пойду, возьму еще фишек, – проворчал игрок. – Не начинайте без меня!

Крупье поднял брови.

– Вы не против, если мы дадим джентльмену пару минут, чтобы он присоединился к нам?

– Чертовски верно, – усмехнулся «невозмутимый» парень, с раздражающей самоуверенностью. – Я не могу дождаться, чтобы снова обчистить его!

Больше всего в этих уверенных в себе парнях я ненавидела то, что, когда это начинало сказываться на мне, я становилась дерзкой и совершала глупые ошибки – действительно глупые, (о чем-черт-тебя-побери-ты-думаешь) ошибки, которые либо доставляли неприятности, либо, что еще хуже, причиняли боль.

Я смотрела, как официантка вернулась с лимонной водой для электрического чувака. Он коротко кивнул ей и нахмурившись посмотрел на стакан.

– Можно мне еще лайма? – спросил он низким голосом.

Официантка одарила его веселой улыбкой и подмигнула, затем бросилась к бару за новой порцией лайма. Он ей нравился. Я знала это наверняка, потому что мне было трудно оторвать взгляд от парня. Черт бы побрал мою эмпатию.

Она вернулась с маленькой миской, наполненной ломтиками лайма, в то же время, что и наш игрок-ветеран, чья энергия и надежда получить преимущество наполнили меня неоправданным оптимизмом. Тем не менее, мое внимание было приковано к электрическому парню, который набил свой стакан лаймом, превратив его содержимое в почти лимонад.

Только тогда я заметила кольца на его пальцах: десять серебряных колец, по одному на каждый палец. На всех были выгравированы надписи, но я не могла разобрать слов с того места, где сидела. Его взгляд встретился с моим и он удивленно поднял бровь. Мои щеки вспыхнули, и я медленно повернулась к своему столу, когда крупье начал следующую игру.

Однако, странность в воздухе не исчезла. Она зависла надо мной, и я не могла избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Кто-то….

Когда первые три карты были выложены на стол, я оглянулась через плечо. У «электрического» парня был такой вид: тихое, но дребезжащее очарование, которое напомнило мне британских рок-звезд, высоких, темноволосых и красивых, не слишком толстых, но и не тощих, которые хорошо смотрятся в том, что их заставляют носить. Кроме узких джинсов. Никто не выглядит хорошо в узких джинсах.

Он достал планшет и несколько минут рассеянно водил по экрану. Стук по столу, а потом шлепок, заставил меня проверить руку. И снова мои карты оказались бесполезными. Я скинула, стремясь вернуться к тому, что делала моя электрическая рок-звезда. Я просто не могла отвести взгляд, и рядом не было бойкой официантки, которую можно было бы обвинить. Я была любопытна и заинтересована.

Он замер, медленно отложил планшет и оглядел комнату. Казалось, он на что-то уставился, и я проследила за его взглядом в верхний левый угол потолка. Я заметила, как что-то темное скользнуло в вентиляционное отверстие… длинный, толстый черный хвост.

Что..

Я подумала, что это может быть огромная крыса. Но с каких это пор крысы бегают по потолку?

Намек на плохое предчувствие кольнул меня в живот, и я резко выдохнула. Может, мне показалось.

Я проверила кабинку, и… он ушел. Кем бы он ни был, он был странным. Потрясающе красивый, но странный. Я снова посмотрела на вентиляционное отверстие, но там не было ничего, что могло бы вызвать подозрения.

– Мисс? – Голос крупье вернул меня к реальности. Он разговаривал с подругой «невозмутимого», которая поджала губы, затем мельком взглянула на своего самца. Он делал вид, что смотрит в карты, подперев рукой подбородок и постукивая указательным пальцем по кончику носа. Я уже поняла, что это сигнал «хорошей руки».

– Я поставлю двадцать, – ответила девушка, отодвигая голубые фишки на середину стола.

Справа от меня появилась большая фигура. Я бы испугалась, если бы не узнала бледно-голубые глаза Малкольма и его круглую лысую голову. Он был большим и мягким снаружи, как человек из «Мишлена» в костюме от Армани, но чертовски грубым, если кто-либо с ним пересекался.

Шоу начинается.

Они, вероятно, видели достаточно через камеры, чтобы подтвердить мои подозрения, если решили послать напрямую самого сильного. Волна страха и паники ударила меня, как ведро ледяной воды – жесткое ведро, усиленное броском. «Невозмутимые» подскочили, как поджаренные, когда Малкольм сердито посмотрел на них. Их лица побледнели, на висках выступили капли пота. Я никогда не чувствовала, как кто-то за десять секунд превращается из легкомысленного в окаменелого.

– Вы двое, – Малкольм кивнул паре, все еще разделенной тремя игроками. – Мне нужно, чтобы вы встали и медленно отошли от стола.

Малкольм никогда никому ничего не приказывал. Он использовал свой спокойный голос, чтобы просто сказать людям, что они должны делать, без суеты. Никто не осмеливался бросить ему вызов. То, что он сказал, должно было случиться… ну, это всегда случалось. Без исключения. Он велел тебе встать, и ты вскакивал на ноги. Никаких вопросов. На этот раз, однако, это, казалось, не сразу подействовало.

– Что… что-то не так, сэр? – спросил «невозмутимый» парень, его голос был немного резким, когда девушка медленно встала, схватившись за край стола, как будто чтобы не упасть.

Их мир обрушился на них, и это причинило адскую боль. Мой желудок скрутился в узел, и кровь побежала по венам, как в гонке века. Я вспотела, когда мое сердце пропустило пару ударов. Конечно, юридические последствия были ужасны. Если игроков ловили на жульничестве, их отводили в заднюю комнату, где позже их находила полиция. Однако то, что происходило с момента, когда они выходили из-за стола и до прихода полицейских, менялось от одного заведения к другому.

Малкольм был большим и страшным, как ад, и эта пара, казалось, уже проходила через это раньше – иначе они не были бы так напуганы. Чего они не знали, так это того, что Малкольм использовал только законные методы задержания. Никто не выходил с синяками или сломанными костями, если только не нападал на кого-то, и охрана не была вынуждена защищаться.

– Я не собираюсь просить вас снова, – ответил Малкольм. Он даже не взял с собой подкрепление. Честно говоря, там были два охранника, в любом случае стоящих на главном входе. Бежать было некуда.

Парень встал и нервно усмехнулся.

– Серьезно, что здесь происходит? Что мы сделали? – Спросил он, в то время как девушка плотно сжала губы.

– Думаю, ты прекрасно знаешь, что происходит, – сухо ответил Малкольм.

Трое игроков уставились друг на друга, затем нахмурились. Старик был особенно зол. По тому, как сильно мне хотелось врезать кулаком в лицо молодому парню, я поняла, что он продолжает смеяться.

– Нет, не хочу! Я просто играю в свою игру. Я никому не мешаю! – настаивал он.

– Ты действительно не хочешь делать это здесь, приятель! – Малкольм невозмутимо кивнул вышибалам у главного входа. Они оба подошли и встали по бокам пары. – Тогда пойдем в заднюю комнату.

– Нет, парень, я не пойду в заднюю комнату, – парень покачал головой, изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие. Я заметила желтоватый блеск в его карих глазах, но не могла понять, от чего именно. Это могли быть просто отражения от люстр над головой.

Страх сдавил мне горло и сковал мышцы. Он не хотел исчезать в задней комнате. Я подумала, что, может быть, смогу немного успокоить его, сказать, что никто не собирается причинять ему вред, но это означало бы раскрыть мою личность как сотрудника казино. Если я сейчас выдам себя, другие игроки узнают обо мне, и моя работа будет скомпрометирована. Поэтому я держала рот на замке и пыталась переждать.

– Расслабься, приятель, – ответил Малкольм, закатывая глаза. – Сегодня никто не получит по коленным чашечкам. Это легальное заведение, а не фильм про гангстеров.

Два охранника вежливо, но твердо отодвинули их от стульев и повели прочь, пока они оба выражали свои протесты.

– Подождите! Мои деньги! А как же мои деньги? – кричал парень.

– Ты получишь свои ставки назад, но выигрыши вернутся в банк, топай, – парировал Малкольм.

Но это еще не конец. Страх не покидал меня. Чем дальше пара от меня, тем ниже должна быть интенсивность их эмоций. Так было всегда. Ни одного исключения. Моя уникальная способность зависела от физической дистанции.

Я все еще была в ужасе. Я поняла, что больше не испытываю чувств этой пары. Это был кто-то другой. Я оглядела казино, мельком заметив любопытных посетителей, которые наблюдали, как парочку провожают в другой конец зала.

Трое игроков за моим столом были просто… расстроены. Они чувствовали себя идиотами, как и я. Но здесь никто не боялся. Игры, в которые мы играли, будут аннулированы, и они вернут свои деньги. Таковы были правила. В конце вечера они собирались уйти, так сказать, победителями. Конечно, мы все знали, что через час они собираются проиграть свои деньги за другим столом, но все же. Для них это был второй шанс.

– Вы можете сделать ставки в другой игре, – Малкольм тепло улыбнулся оставшимся игрокам.

В конце концов, так работает казино. Они делают деньги на чужих пороках. Малкольм не имел права ни проповедовать, ни судить. Нашей главной обязанностью было увеличение доходов.

Итак, было очевидно, что страх, заставлявший меня дрожать, не принадлежал игрокам. Я быстро встретилась взглядом с крупье, который отвел глаза и меня осенило. Это был он.

Крупье рассеянно тасовал колоду карт, но его страх просочился сквозь меня. Он был связан с «невозмутимыми». Было что-то знакомое, чего я не уловила раньше, потому что была слишком сосредоточена на паре. Но как? Во время игр пара, как казалось, координировалась только друг с другом, так как же крупье помог?

У меня мелькнула мысль, я открыла сумочку и достала маленькие очки с желтыми линзами. Я посмотрела сквозь них на его колоду карт и выдохнула. Карты были помечены. Желтоватый блеск в глазах «невозмутимого» не был отражением люстры. Это были контактные линзы, сделанные из материала, который работал как мои специальные очки.

Я быстро сняла очки, посмеиваясь.

– Я думала, что смогу лучше видеть в очках, но свет не помогает, – пробормотала я, улыбаясь другим игрокам.

Затем я незаметно подтолкнула Малкольма локтем и кивнула на крупье, который в этот момент нервно разглядывал нас обоих. Он догадался. Он понял, что я сделала. Парень был новым сотрудником, иначе он никогда бы не использовал помеченные карты в мою смену. Его тоже никто не предупредил. Хорошо.

– Ты, – сказал Малкольм крупье. – Нам нужно поговорить.

– А, о чем? – ответил он едва слышно. Его замкнутое положение за специально сконструированным столом заставило меня почувствовать себя в ловушке. Крупье не мог иметь доступа к людям рядом со столом во время игр, чтобы избежать нечестной игры. Следовательно, он в основном видел середину. Чтобы быстро выбраться оттуда, ему придется перепрыгнуть через стол и подползти к краю.

Он не дал Малкольму шанса объяснить, так как сделал именно то, чего я ожидала и вскочил на стол. Пришло время для более… радикальных мер.

Я затаила дыхание, и тысячи карт посыпались с полок под столом.

Крупье упал навзничь, ошеломленный и сбитый с толку шквалом игральных карт, роившихся вокруг него, как обезумевшие птицы в фильме ужасов. Он взвизгнул и выругался, когда они бешено закружились вокруг него, хлеща по лицу, бросая вызов законам физики.

Карты рассыпались в воздухе и все присутствующие за столом и в комнате ахнули.

Малкольм бросился за крупье, но тот перекатился через стол и оттолкнув остальных игроков, бросился к выходу. На той стороне не было никакой службы безопасности и он мог легко сбежать. Двое охранников были заняты мошенниками, а остальные находились в глубине зала, не успев добраться до нас.

– Я так не думаю, – пробормотала я и посмотрела на один из пустых стульев за последним столом для блэкджека у выхода.

Когда я говорила, что не такая, как большинство людей, я не шутила. Эмпатия была не единственным моим уникальным… умением. Телекинез, который я лучше контролировала, был вторым, хотя я еще не понимала его масштабов, и он часто зависел от моего гнева, чтобы действовать должным образом. Странно.

Мне казалось, что это невидимые щупальца тянутся от моих пальцев, и я должна сфокусировать их на каком-то предмете, чтобы ухватиться за него и передвинуть.

Крупье разозлил меня настолько, что я сосредоточилась и взяла под контроль кресло, стоявшее в двадцати футах от меня. Оно скользнуло по комнате и сбило парня с ног. Он споткнулся и упал лицом вниз с болезненно тяжелым стуком. У меня было чувство, что он, по крайней мере, растянул что-то в процессе.

«Молодец, девочка!»

Я все еще работала над улучшением своих телекинетических способностей, но мне удалось переместить объект в заданное место без суеты. По сравнению с моими ранними попытками, когда это впервые начало проявляться, примерно в возрасте семи лет, я осмеливаюсь назвать это прогрессом.

Малкольм подбежал к крупье и толкнул его коленом в спину, заставив закричать от боли. Двое других вышибал выскочили из-за барной стойки и подняли крупье на ноги.

– Отведи его в заднюю комнату, – рявкнул Малкольм, раздражаясь всякий раз, когда ему приходилось заниматься спортом в костюме от Армани. – Мы выдвигаем обвинения!

Оба кивнули и потащили его прочь. Они прошли мимо меня, и я снова почувствовала ужас. Этот парень и раньше сидел в тюрьме. Он явно не хотел возвращаться, но, эй, ты совершаешь преступления – значит, платишь цену.

Малкольм встал, когда я собрала оставшиеся фишки и попрощалась с остальными тремя игроками. Две официантки и новый крупье быстро заняли свои места, приглашая игроков занять свои места и предлагая много напитков за счет заведения. Казалось, это было самое малое, что могло сделать казино после того, как один из его нечестных крупье отпугнул трех клиентов от стола.

– Как ты это сделала? – Малькольм подошел ко мне, когда я подошла к кассе.

– Что сделала?

Пришло время придумывать хорошее оправдание моим нечеловеческим способностям. К счастью, у меня был целый арсенал вполне разумных объяснений. Малкольм очень любил меня, но ему было очень любопытно. Он уже не в первый раз принюхивался. Моя «интуиция» была предметом его восхищения с того самого дня, как он нанял меня.

– Карты, Харли, – ответил он слегка раздраженно. – Как ты это сделала?

– Чувак, – усмехнулась я. – Я переместила ящики. Это цирковой трюк старой школы. Я знала, что он нечист.

Малкольм нахмурился.

– Откуда ты знаешь? Как ты его заметила?

Копает глубже.

Малкольм проработал в полиции десять лет, прежде чем перешел в частную охрану. Его детективные способности еще не остыли.

– Я заметила некоторые признаки, Малкольм. Ничего особенного, поверь мне, – сказала я. – Люди… ну, они люди. Их эмоции выдают их, а ты, мой друг, очень пугаешь. Ты заставил парня нервничать, я поняла это еще до того, как мы открыли двери сегодня вечером. Поэтому я сделала несколько хороших механических трюков с ящиками, на случай, если он попытается сбежать. Что он, очевидно, и сделал.

– А пара? Как ты засекла их в этот раз?

– Это моя работа, Малкольм. Я не расскажу тебе свои секреты, – я хихикнула. – Так я зарабатываю на жизнь.

– А кресло? – спросил он.

Лучшее он приберег напоследок. Я испустила долгий мучительный вздох и дружелюбно подмигнув, вернула фишки кассиру. Она коротко улыбнулась и протянула мне квитанцию, которую я сунула в нагрудный карман Малкольма.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – сухо ответила я. – Не моя вина, что у мальчика две левые ноги, и он даже не может бежать, не спотыкаясь о случайные предметы.

– Кресло соскользнуло, и… – он замолчал, потом глубоко вздохнул, на секунду закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу.

Он был расстроен. Мы танцевали один и тот же танец уже три месяца, с тех пор как я начала здесь работать. Я ловила мошенников. Иногда мне приходилось прибегать к неортодоксальным методам, чтобы остановить их бегство. Потом мне приходилось объяснять необъяснимое. Мы оба пожимали плечами, мне платили, и мы расставались до следующей смены.

Казино не любило добывать информацию. Пока мошенники были пойманы и я получала свои бонусы, мы все были счастливы. Но детективная интуиция Малкольма не давала ему отпустить это.

– Итак, какова моя премия за сегодняшний вечер? – усмехнулась я, желая сменить тему на то, что меня действительно интересует.

– Пять процентов, как обычно. – Малкольм покачал головой, одарив меня полуулыбкой, которая называла меня «неисправимой».

– О, это… – я быстро подсчитала в уме и достигла трех нулей после запятой. – Черт возьми, да! Я перекрашу мою Дэйзи. Может быть, еще и поставлю ей новую выхлопную трубу!

После жизни, проведенной с горстью личных вещей, спрятанных в черный мешок для мусора, когда меня возили из одной приемной семьи в другую, я недавно приобрела автомобиль – хриплый, черный Ford Mustang 1967 года, нуждающийся в улучшении и большой любви. Я назвала ее Дейзи, и она была моей первой покупкой как ответственного взрослого человека. Она также была подарком на день рождения, который я сделала себе, когда мне исполнилось девятнадцать. Естественно, мне не терпелось вложить немного денег в ее содержание, как только представится возможность, поскольку работа в казино оплачивалась довольно хорошо. Большая часть бонусов шла прямо в мой будущий фонд колледжа. Но время от времени я баловала себя и Дейзи. Независимо от того, что говорили другие, взрослеть было весело.