Текст книги "Дьявольское святилище"
Автор книги: Беар Гриллс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Они заползли внутрь, втащив за собой рюкзаки, и начали оборудовать пещеру, чтобы она смогла выдержать бурю. Первым делом они закрыли вход так, чтобы оставалась только дыра, через которую мог протиснуться один человек.
Снег – отличный теплоизолятор, если, конечно, его не растопит тепло человеческого тела. В этом случае он превратится в мокрую ледяную массу… и такая масса способна убить. Весь фокус в том, чтобы подложить водонепроницаемую пленку и накрыть сохраняющей тепло тканью. Именно так Йегер с его группой и поступили.
Покончив с этим, они раскатали свои набитые гусиным пухом спальные мешки, приготовившись заползти внутрь и начать отогревать замерзшие конечности. Йегер уже собирался именно так и поступить, однако внезапно вспомнил о санях. Сложно предположить, как долго будет продолжаться буря или сколько выпадет снега.
Иными словами, их сани могли навсегда исчезнуть в снежной мгле.
Взяв с собой Повесу, Йегер вылез наружу. Метель усилилась. В полной темноте он искал сани на ощупь, а шквальный ветер, казалось, дул со всех сторон. И в тот самый момент, когда он их наконец нашел, невероятной силы порыв ветра сбил его с ног, отшвырнув в темноту.
Йегер с трудом встал на колени, однако буря снова его опрокинула. Нужно было во что бы то ни стало добраться до саней и закрепить их. Без них им всем крышка.
Он снова стал искать сани на ощупь, практически ползая по снегу на животе. Наконец нащупал что-то твердое и начал свинчивать первый сигнальный столбик, сделанный из прочного, но легковесного алюминия.
С трудом свинтив второй столбик, Йегер протянул его Повесе, который воткнул оба в снег, крепко обвязав их ремнями саней. Теперь из снега торчали пятифутовые трубки, указывая местоположение груза. Какие бы сугробы ни намело, два сигнальных столбика все равно останутся видимыми. Кроме того, они не позволят ветру унести сани прочь.
В полном изнеможении Йегер и Повеса поползли обратно в пещеру. Алонсо и Нарова уже успели с головой залезть в свои спальные мешки.
Снаружи все так же выла буря, а внутри четыре человеческие фигуры укрылись в коконе относительного тепла и безопасности.
Йегер включил налобный фонарь и оглядел остальных. То, что им удалось выкопать снежную пещеру практически в полном молчании, было свидетельством высочайшего профессионализма. Их подготовка и последующий оперативный опыт говорили сами за себя.
– Хорошо, – объявил Йегер. – Будем сидеть тихо, пока буря не закончится.
Вместо ответа Повеса протянул ему свою пластиковую бутылку, которая была уже практически пуста.
– Пописай-ка в нее, – сказал он, заползая в спальный мешок. – Знаешь, какова температура мочи? Девяносто шесть градусов по Фаренгейту[58]. Так что держи бутылку для мочи при себе – сгодится и в качестве бутылки с горячей водой.
Йегер скривился:
– Подробности излишни.
Нарова беспокойно перевернулась в своем спальном мешке.
– Оставаясь здесь, мы рискуем прибыть на место позже груза. Я о вольфраме.
– Рискуем, – отозвался Йегер. – Но, во-первых, наша смерть никому не поможет, а буря нас убьет – в этом нет сомнений. И, во-вторых, в таких условиях не сможет приземлиться ни один самолет. Поверь, если буря остановила нас, она остановит и любой самолет.
– А скажи-ка, – послышался голос Алонсо, – насколько вообще сейчас, черт возьми, холодно?
– Вдохни, – подсказал Йегер. – Чувствуешь, как волоски в носу превращаются в мелкие иголки? Так бывает, когда температура опускается ниже минус десяти. А сейчас, я бы сказал, гораздо холоднее.
Алонсо выглянул из укрытия.
– Спасибо тебе, Господи, за эту снежную пещеру. Часовой, как я полагаю, не нужен?
– Подобраться сюда сможет только мертвец. Так что – всем спать.
Замешкавшись лишь для того, чтобы снять ботинки, Йегер заполз в свой спальный мешок. Он взглянул на часы. Они показывали 4 : 00. Йегер был настолько сконцентрирован на том, чтобы добраться до цели и остановить Каммлера, что потерял счет времени.
Еще чуть-чуть – и это могло стоить им жизни. Найти укрытие было единственным возможным вариантом спастись, и Йегер это знал.
Знал он также и то, что время играет против них.
55
Яхты-траулеры марки «Нордхаун»[59] не отличались кричащей роскошью. Обладавшие гладкими аккуратными линиями суда строились для серьезных океанских плаваний и для тех, кому нравилось путешествовать по миру в серьезной деловой атмосфере. Они были незаметными, функциональными и практически непотопляемыми. Это и стало главной причиной, по которой Каммлер решил использовать именно их.
Стиву Джонсу, впрочем, было пофиг. Он не моряк, и его волновала лишь способность яхты выполнить свое предназначение в качестве плавучей платформы для запуска бомбы. На «Нордхауне» были набитый пивом холодильник и тренажерный зал, так что Джонс спокойно выдержит несколько дней пребывания на борту. Однако, как только задача будет выполнена, он уберется отсюда.
Он оперся огромной мускулистой татуированной спиной о леер[60] и нажал на кнопку, расположенную на нижней левой панели переносной консоли. На корме начали вращаться винты дистанционно управляемого квадрокоптера. Винты набрали скорость, и их очертания стали размытыми.
Джонс взглянул на фигуру, стоявшую на мостике.
– Все чисто? На радаре – ничего?
– Нет. Ничего. Все чисто.
Русский капитан представлял из себя классический пример сурового моряка, предпочитавшего держаться особняком. Впрочем, в этом был и один плюс. По вечерам он обычно попивал водку, и заначка Джонса с холодным пивом его совершенно не интересовала.
Джонс окинул взглядом океанскую гладь. Спокойные воды цвета аквамарина простирались на сколько хватало глаз. Ни единого корабля на горизонте. Как раз то, что нужно. В этой части Тихого океана никаких угроз, кроме других судов, не существовало.
Он положил большой палец на левую часть джойстика и наклонил вперед. Визжание моторов квадрокоптера стало пронзительным, и он, казалось, без малейшего усилия взмыл в воздух. Удерживая палец на джойстике, Джонс дал дрону подняться над волнами примерно на сотню футов.
Теперь можно разглядеть груз. Под аппаратом, сопоставимым по размерам с внедорожником, на четырех мощных креплениях висел черный контейнер; он был не намного меньше самого дрона. Это выполненная в натуральную величину копия устройств, которые будут сброшены на цели с воздуха, если сегодняшний маленький эксперимент пройдет удачно.
Черный контейнер заполнен кирпичами, общий вес которых соответствует весу устройств, над которыми работал профессор Канджон. Кореец Джонсу не нравился. По правде говоря, ему вообще не нравились иностранцы, точнее, люди, которые не являлись чистокровными арийцами, к коим Джонс теперь причислял и себя. Идеальный представитель породы.
Он поработал джойстиком вправо, и дрон послушно накренился в ту же сторону. Убедившись, что квадрокоптер лег на нужный курс, Джонс позволил ему пролететь прямо около пятисот футов, а затем заставил резко взмыть вверх.
Когда дрон удалился от яхты примерно на восемьсот футов, Джонс поднял его на высоту более тысячи футов – это не намного ниже, чем расстояние, с которого на Нагасаки была сброшена атомная бомба «Толстяк».
Чтобы план Каммлера сработал, нужно сбросить все СЯУ одновременно с целью вызвать максимальные разрушения. А подплыть прямо к береговой линии не представлялось возможным. Во-первых, их заметит служба безопасности станции. Во-вторых, по словам профессора Канджона, добиться расплавления активной зоны реактора можно лишь в том случае, если взорвать СЯУ в воздухе прямо над АЭС. А что справится с подобной задачей лучше дрона?
Джонс установил джойстик в центральное положение, и дрон завис на месте. Великолепно.
Джонс еще раз окинул взглядом горизонт. По-прежнему не видно ни единого корабля. Им явно везло. Вновь взглянув на дрон, Джонс мысленно нарисовал картинку, как аппарат зависает над электростанцией, готовясь нанести удар. Он занес большой палец над кнопкой в нижней части консоли и в красках представил чудовищной силы взрыв. Масштабные разрушения. Огромное число погибших. Всеобщий ужас. А хуже всех будет Йегеру – Джонс просто не мог дождаться своего часа.
Каммлер назвал бы это идеальной справедливостью.
Джонс нажал на кнопку. Через микросекунду, потребовавшуюся команде на то, чтобы достичь взрывного устройства, в воздухе раздался резкий хлопок, какой бывает при взрыве на большой высоте. Дрон и его груз исчезли в облаке коричневого дыма, и осколки кирпича вперемешку с обломками летательного аппарата посыпались в море.
Джонс усмехнулся. Испытание прошло успешно.
Он вытащил из кармана спутниковый телефон и нажал на кнопку быстрого набора.
– Орел приземлился, – объявил он, не тратя времени на приветствие.
– И что это, черт возьми, значит? – рявкнул голос на другом конце линии.
«Орел приземлился» – один из самых любимых фильмов Джонса. По сюжету группу немецких солдат забрасывают в Британию в самый разгар Второй мировой с целью похитить или убить Уинстона Черчилля. Жаль, что им это не удалось, размышлял Джонс. Это избавило бы их с Каммлером от уймы проблем.
– Все прошло по высшему разряду, – объяснил он. – Сработало как ебаные часы.
Каммлер торжествующе расхохотался:
– Отлично. Я знал, что могу на тебя положиться. – Он на секунду замолчал. – Думаю, следующее задание тебе понравится. Профессор Канджон. Полагаю, ему требуется твой дар… убеждения.
Джонс ухмыльнулся:
– С ебаным удовольствием.
– Возвращайся поскорее.
Джонс обещал поторопиться. Он спустился на нижнюю палубу «Нордхауна» и отправился в тренажерный зал. Для человека его габаритов зал был несколько тесноват, но все же лучше, чем ничего. Тем более что к потолку подвешена боксерская груша.
Джонс начал тренировку. Он с бешеной скоростью наносил удары кулаками, локтями, коленями и ступнями, представляя, что молотит по пухлому лицу северокорейского профессора, превращая его в кровавое месиво. Затем образ ученого превратился в человека, которого Джонс ненавидел больше всех на свете: Уилла Йегера. Он воображал, как превращает Йегера в сжавшуюся от страха бесформенную окровавленную кучу…
Во время их последней встречи Йегер оставил его на растерзание обезумевшей от запаха крови стае акул. Что ж, Йегеру следовало бы усвоить еще со времен отбора в САС, что Стив Джонс так просто не сдается.
И не умирает, если на то пошло.
56
Йегер оторвал глаз от окуляра «Свифт скоупа»[61]. Установленный на треноге прицел скрывала растительность; вдобавок линза была замаскирована «газом» – сетчатым материалом цвета хаки, исключавшим возможность бликов. Благодаря пятидесятикратному увеличению можно было видеть происходящее внизу в мельчайших подробностях.
Зад Йегера заледенел, ноги горели, а ощущения в мышцах были такие, словно вот-вот начнутся судороги. Если ему не удастся хотя бы чуть-чуть подвигаться в этом одиночном окопе – ледяной яме на склоне горы, которая стала его наблюдательным пунктом, – он рискует получить обморожение. Однако резких движений как раз и следовало избегать.
С момента окончания метели прошло уже сорок восемь часов. Из-за ее слепой ярости им пришлось просидеть в снежной пещере четыре дня. Четыре мучительных дня, в очередной раз подтвердивших факт, с которым Йегер сталкивался в каждой миссии: самое сложное – ожидание.
Шесть дней назад они спрыгнули с открытой рампы «Антонова» и приземлились на китайскую землю. Или в китайский снег. Часы тикали, а на прибытие груза вольфрама по-прежнему не было ни намека.
Выбравшись из снежной пещеры, они обнаружили, что ландшафт изменился до неузнаваемости. Перед ними высились призрачные снежные скульптуры, напоминавшие стаю спустившихся с гор и навеки замерзших первобытных чудовищ. Среди этих причудливых фигур лежали вырванные и отшлифованные ветром куски льда.
Пейзаж казался сказочным. Все вокруг было покрыто снегом. Даже обозначавшие местоположение саней сигнальные столбики преобразились. Повесе пришлось сбить с них снег, чтобы убедиться в том, что это действительно они и сани по-прежнему на месте, просто погребены под сугробом.
К счастью, погода изменилась. Точнее, она вернулась в нормальное для весны состояние – нормальное для тибетского высокогорья. Под ошеломляюще ясным ночным небом – от бури не осталось ни облачка – они двинулись вперед, таща за собой сани.
Через несколько однообразных часов пути они добрались до точки назначения и организовали НП. Укрытый ветками и проволочной сеткой с вплетенными в нее лозой и листьями, он был практически незаметен на фоне окружающей местности. Для пущей убедительности они еще и присыпали его сверху землей и снегом.
Чтобы заметить этот НП, нужно встать сверху прямо на него и вглядеться в шестидюймовую щель, отделявшую импровизированную крышу от каменистого склона. Благодаря тому, что внутри царила темнота, наблюдатели оставались невидимыми.
Сзади, в нескольких десятках шагов, на вершине кряжа начинался полноценный снежный покров. Именно там Йегер и его команда выкопали еще одну снежную пещеру – чуть побольше, – скрыв вход зимней камуфляжной сеткой. Там они отдыхали и планировали дальнейшие действия.
Они организовали идеально скрытую позицию для наблюдения за своей целью.
Теперь настало время эту цель накрыть.
Однако у них стала заканчиваться еда. Как часто случалось при расчете содержимого пайков, Йегер недооценил количество калорий, необходимых человеку, чтобы избежать истощения и поддерживать тепло. Точнее, при выборе между дополнительной едой и дополнительным оружием Йегер неизменно отдавал предпочтение последнему.
Как едко заметил Повеса, в пулях только один недостаток – их нельзя есть.
Йегер почувствовал урчание в животе. Но одного взгляда на комплекс внизу, который являлся их целью, было достаточно, чтобы понять: отдать приоритет огневой мощи – верное решение.
Комплекс представлял собой прекрасно охраняемую естественную крепость. Нужно быть самоубийцами, чтобы штурмовать его вчетвером.
Они организовали НП на самой границе снеговой линии, где морозная белизна уступала место голым камням и кустарнику. Внизу предгорья Ньэнчентанглхи прорезало крутое ущелье, в дальнем конце которого раскинулось озеро Нам-Цо – Прекрасное.
На дне ущелья текла река Боки, переливавшаяся серебром и ярким аквамарином. Такой цвет ей придавали соли, содержащиеся в талой воде ледников. Именно там, прижавшись к одной из стен ущелья, на вырубленной в скале платформе стояла крепость, за которой следили Йегер и его команда.
Вода, собственно, и привлекла сюда Каммлера, и она же стала причиной, по которой китайское правительство пустило его в страну. Большая часть водного запаса в Тибете содержалась в озерах вроде Нам-Цо и была неприятной на вкус из-за высокого содержания солей. Соленая вода не годится в качестве питьевой и практически бесполезна для ирригации, поскольку соль быстро отравляет землю.
Зная это и осознавая растущий спрос на воду у миллиардного населения, Китай открыл путь иностранным инвестициям в гидроэнергетику и опреснение. И, разумеется, Каммлер сделал китайцам на берегах Боки вдвойне коварное предложение.
Во-первых, откачивая воду из меньших по размеру ледяных озер наверху, станция использовала ее для выработки электричества – отсюда и гигантский турбинный зал, прислонившийся к склону горы. По трем массивным трубам, которые в профессиональной среде называют турбинными водоводами, вода из расположенных неподалеку высокогорных озер поступала на установленные внутри здания турбины, заставляя их вращаться.
Полученные таким образом огромные объемы электричества должны были служить основной цели комплекса – опреснению воды. Удаление из воды солей и превращение ее в питьевую стоило бешеных денег. Обычно. Однако здесь электричество было практически дармовым, а Каммлер, в числе прочего, обещал также использовать невероятные технологии, позволяющие делать воду пригодной для питья.
Для китайцев это было подобно святому Граалю[62]. Неудивительно, что они с распростертыми объятиями приняли Каммлера – с его-то деньгами и технологиями.
Недавно Китай обогнал Америку в рейтинге наиболее привлекательных для инвесторов стран, и Каммлер был лишь одним из тысяч подобных предпринимателей.
Обо всем этом Йегер узнал из заметок Майлза. А теперь, глядя в ущелье на текущую внизу реку Боки, он видел иллюстрацию к заметкам. Плоскостенная опреснительная станция примыкала к турбинному залу, а жилой блок располагался чуть поодаль. Там могло разместиться, пожалуй, около двух сотен человек – рабочих и охранников.
Под прикрытием нависающей гладкой скалы располагалась главная цель – лаборатория. Территория комплекса была обнесена двумя кольцами прочной ограды, увенчанной колючей проволокой. Периметр патрулировали охранники. Как и полагается на гражданском объекте, они вооружены только пистолетами, однако Йегер не сомневался, что неподалеку наверняка находится оружейный склад.
Как для гражданского объекта охраны многовато, однако Йегеру приходилось видеть и больше. Коммерческие исследования – дело дорогое и сложное, так что риск промышленного шпионажа никогда нельзя сбрасывать со счетов. Кроме того, Каммлер всегда мог заявить, что охраняет свои инвестиции, которые сулят выгоду прежде всего Китаю.
Причин, по которым опреснительной станции и лаборатории Каммлера требовались сложные технологические решения, было несколько. Вдоль реки змеилась грунтовая дорога, связывавшая комплекс с внешним миром. Именно по ней Каммлеру должны были привезти новый груз из Молдовы.
Где-то в глубине лаборатории находилась опечатанная зона с повышенным уровнем безопасности. Именно там, на самом видном месте, Каммлер складировал высокообогащенный уран.
И, судя по всему, разрабатывал свои смертоносные СЯУ.
57
Само собой, столь красивые места, как озеро Нам-Цо, не могли не привлекать туристов. Бирюзовые воды озера начинались у самого подножия покрытых снежными шапками гор, а созданные ветром причудливые ледяные скульптуры тянулись вдоль самой береговой линии. Северный берег, пестревший желтым, охристым и серым, уже успел покрыться весенней травой, превратившись в сезонное пастбище для отар овец.
Однако из-за отдаленного местоположения озера туристический поток здесь был незначительным, а до его западных берегов – устья Боки – могли дойти лишь единицы. Но, добравшись, они видели только гидроэлектростанцию и все, что к ней прилагалось, включая охрану.
Майлз и Брукс были правы: это место идеально подходит для осуществления целей Каммлера. Ширма продумана и воплощена в жизнь безупречно. Йегеру даже стало жаль, что обладатель такого интеллекта решил использовать его во зло. Творческий ум, проницательность – все это было направлено лишь на то, чтобы сеять смерть и разрушение.
Чего смог бы достичь человек вроде Каммлера, если бы не заразился извращенной мечтой своего отца о захвате мира и создании Четвертого рейха?
Мысль о том, что Рут могла быть там, сводила Йегера с ума. Это было столь ужасно, что он усилием воли выбросил страшную догадку из головы – если позволить ей задержаться, она будет терзать Йегера до тех пор, пока полностью не уничтожит.
Он оторвал взгляд от «Свифт скоупа» и слегка пошевелился, пытаясь вернуть к жизни свои замерзшие конечности. Не говоря ни слова, Повеса занял его место у прицела. Они ждали прибытия партии вольфрама – их троянского коня.
Йегер на секунду задержал взгляд на огромном маори. С почти шестидневной щетиной, укутанный в несколько слоев зимней одежды, он напоминал пещерного тролля. Йегер никогда не переставал поражаться тому, какие лишения способен переносить Повеса без единого слова жалобы. За исключением холода.
Повеса просто ненавидел мороз. Из-за этого он становился ворчливым. Так произошло и сейчас. Не самая лучшая компания.
– Есть идея, – тихо произнес Йегер. – Хочешь услышать?
– Только если речь не идет о прыжках в треклятые сугробы, – пробормотал Повеса, не отрывая глаз от прицела.
– Помнишь, во время спецподготовки мы изучали рейд на комплекс по производству тяжелой воды в 1942 году? Операция «Мушкетон», когда двенадцать коммандос высадились с подводной лодки на побережье Норвегии. Перейдя через горы, они вывели из строя Гломфьордскую ГЭС. Кстати, очень похожую на здешнюю.
– Да, – проворчал Повеса. – Спецназовская легенда. Разрушили гитлеровскую ядерную программу. И что дальше?
– Их было мало, – продолжил Йегер. – И все легко вооружены. Аж никак не достаточно для того, чтобы уничтожить две сотни немецких солдат, защищавших станцию. И знаешь, что они сделали? Разрушили станцию до основания, использовав силу матушки-природы.
– Не тяни. У меня уже мозги замерзают.
– Они сообразили, что трубы ведут прямо внутрь станции, как стволы гигантского охотничьего ружья. Стоит взорвать эти трубы – и вся вода обрушится прямо на цель вместе с деревьями, камнями и булыжниками. Прямехонько на станцию.
Повеса оторвал глаз от прицела, и Йегер понял, что ему удалось привлечь внимание здоровяка-маори.
– Только подумай, – произнес он с энтузиазмом. – Мы взрываем трубы прямо над ГЭС; вода смывает ограждения и прорывает стены; кругом хаос. Это даст нам преимущество и откроет путь внутрь.
На замерзшем лице Повесы появилось подобие улыбки.
– Это значит, что я вернусь пораньше и смогу отогреться?
Йегер ухмыльнулся:
– Вроде того. Подрывник у нас – ты. Как мы можем это сделать? У нас достаточно взрывчатки?
– Более чем, – проворчал Повеса. – Закрепляешь вокруг каждой из треклятых труб кольцо из ПВ-4[63]. Желательно в том месте, где они наименее прочные. Дело сделано.
– Итак, – задумчиво произнес Йегер. – Мы взрываем вольфрамовую бомбу, и она уничтожает лабораторию. Взрываем трубы, и вода сметает ограждения по периметру и еще кучу всего. Путь открыт – и мы сразу же начинаем штурм.
Улыбка Повесы сверкнула в полутьме наблюдательного пункта.
– Такое любому понравится.
«Не любому», – подумал Йегер, однако предпочел промолчать. Трое остальных рисковали только своей жизнью, а Йегер понимал, что там, внизу, может быть его жена. И когда они взорвут трубы, есть ли шанс уцелеть хоть у кого-нибудь из тех, кто находится на территории станции?
Что он скажет своему сыну? «Я убил твою мать, но имел на то причины, поскольку нужно было спасти мир»?
Он выбросил из головы даже подобие мысли на эту тему. Ни один сын никогда не сможет понять подобный поступок.
Но разве у Йегера есть другие варианты?
58
Повеса с Алонсо вызвались установить заряды. Взрывчатка относилась к их зоне ответственности.
Дождавшись ночи, они выступили на запад. Двигались вдоль снеговой линии, пока не достигли точки, в которой трубопровод выходил из питавшего электростанцию озера. Повеса и Алонсо подлезли под массивные стальные трубы, каждая из которых достигала в высоту человеческого плеча. Рев воды казался просто оглушительным.
Мощь водного потока была такова, что из-за создававшегося в результате трения стальной трубопровод нагревался, растапливая снег и лед вокруг, что придавало трубам вид гигантских змей, поблескивающих в лунном свете.
Повеса и Алонсо спустились немного вниз, чтобы найти точку, в которой эти трубы, изгибаясь под углом в семьдесят градусов, устремлялись через край ущелья к электростанции. Найдя ее, они сняли рюкзаки и взялись за работу. Если взорвать трубы в этом месте, они будут нависать над станцией, расположенной в пятистах футах внизу, подобно стволам трех гигантских орудий.
Они извлекли из рюкзаков заряды, напоминавшие по форме гирлянду. Каждый состоял из соединенных между собой кусков натовской «пластичной взрывчатки №4» – сокращенно ПВ-4 – излюбленного оружия диверсантов. По цвету ПВ-4 напоминает глину, имеет характерный масляный запах и тестообразную консистенцию.
Ее можно резать на куски, мять, топтать ногами, даже стрелять в нее – и ничего, она не взорвется. Но если подорвать внутри нее маленький заряд – детонатор, – произойдет крупный бабах.
Повеса закрепил первый заряд на ближайшей трубе. Он слышал, как металл звенит от напора воды, несущейся с невероятной скоростью. Сделав то же самое с оставшимися двумя зарядами, он соединил их общим детонационным шнуром.
Взрыв должен произойти с задержкой в шестьдесят секунд – ровно столько времени требуется человеку, установившему взрывные устройства, чтобы спрятаться в укрытии. Обладая скоростью детонации 7500 метров в секунду, заряд ПВ-4 способен вызвать взрыв, сметающий все на своем пути. Как только детонатор активируется, от труб останется лишь воспоминание.
Установив заряды, Повеса вернулся к Алонсо, которого оставил на часах. Ночь стояла ясная и тихая, и вокруг, казалось, нет ни одной живой души – ни на плато, ни на дне ущелья.
– Ничего? – прошептал Повеса.
– Nada[64], – невнятно ответил Алонсо, поскольку рот был занят жвачкой.
Здоровяк-американец держал в руках автомат кольт Си-7 «Дьемако» с сорокамиллиметровым подствольным гранатометом. С точки зрения веса, точности стрельбы и огневой мощи, автоматы с подствольниками были единственно возможным вариантом для подобной миссии. Их выбрали все, кроме Наровой, которая, как обычно, высадилась со своей верной спутницей – снайперской винтовкой Драгунова.
– Я бы сейчас пивка раздавил, – пробормотал Алонсо.
Повеса подул на руки, одетые в перчатки.
– Пивка? Холодновато, блядь, для пивка, приятель. Я бы не отказался от «Биг-Мака» с горячим шоколадом.
Он еще раз проверил свою работу. Осматривая соединенные заряды, он так и представлял себе волну разрушения, которая прокатится по склону горы, когда трубы будут взорваны.
Проклятье, как же он надеялся, что там, внизу, нет жены Йегера. Хотя, по правде говоря, он сомневался, что она вообще могла там оказаться. По мнению Повесы, Рут сейчас отдыхает на каком-нибудь дурацком курорте. Проведет пару недель в одиночестве и попробует разобраться в собственных мыслях. Такой вариант гораздо более вероятен, чем то, что она сбежала сюда, к Каммлеру.
Однако он все равно не хотел бы столкнуться с дилеммой вроде той, которая стояла сейчас перед его другом.
Да, за все время их наблюдений не появилось ни намека на присутствие Рут. Они даже размышляли о том, чтобы провести разведку с близкого расстояния, однако решили, что риск слишком велик, а допустить провала нельзя ни в коем случае. Чья бы жизнь ни стояла на кону.
Повеса и Алонсо взялись за выполнение своей последней задачи: маскировки взрывных устройств. Склоны ущелья поросли кустарником и чахлыми деревцами. Укрыв результат своей работы слоем веток, Повеса и Алонсо направились обратно к НП.
Наступила полночь, ознаменовавшая собой начало их третьего дня над самым логовом Каммлера. Они ожидали прибытия вольфрамовой бомбы – их троянского коня – в ближайшее время. Брукс постоянно отслеживал перемещение груза с помощью следящего устройства, и, по его данным, «посылка» должна достигнуть точки назначения в течение двадцати четырех часов.
Повеса и Алонсо вернулись на НП в 3 : 00 по китайскому времени. В германском Фалькенхагене сейчас всего 19 : 00. Впрочем, Майлз заверил, что будет на связи двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Настало время получить свежие данные, которые всем не терпелось услышать.
Повеса сменил на НП Нарову. Она вернулась в пещеру, чтобы попытаться заснуть. Алонсо присоединился к ней. За последние сорок восемь часов им пришлось урезать свои пайки вдвое, так что животы сводило от голода и холода.
Повеса взглянул на скрючившегося у прицела Йегера.
– Ничего, приятель?
Йегер поднял руку, дав знак соблюдать тишину. Его взгляд был полностью сфокусирован на том, что он видел в прицел. Повеса напряг слух. Ему показалось, что из долины доносится едва различимый звук работы дизельного двигателя.
Они использовали «Свифт скоуп» модели «Хай-перформенс найтхок». Его 82-миллиметровая линза обладает повышенной светопропускной способностью, обеспечивающей отличное ночное видение в лунном свете практически любой интенсивности.
Работающие в инфракрасном спектре бинокли ночного видения – БНВ – очень хороши, однако имеют неприятную особенность создавать характерное свечение, а значит, использовать их, находясь в непосредственной близости от вражеских позиций, – не самая лучшая идея.
– Кое-что есть, – пробормотал Йегер. – Двенадцать экстремистов, все вооружены. Автоматы. Садятся в два внедорожника. Грузят сумки с экипировкой. Похоже, люди Каммлера собрались в какую-то экспедицию.
– В «Теско»[65], наверное, – процедил Повеса. – Кукурузные хлопья, видать, закончились.
Йегер усмехнулся:
– Не, приятель. В китайский ресторан, за едой на вынос.
Юмор. Основа всех операций британских элитных подразделений.
Без хорошей шутки за дело лучше и не браться.
59
– Первая машина отъезжает, – продолжал комментировать Йегер. – Направляется по грунтовке на восток. Вторая – за ней. Движутся колонной. – Не отрывая глаз от прицела, он слегка повернул его вправо, в направлении движения автомобилей. – Фары включены, тактически не маневрируют, на крыше закреплены лыжи; похоже на обычное передвижение по дороге. Вышли из поля зрения, – добавил он и оторвал глаз от прицела. – Что думаешь, приятель?
Повеса пожал плечами:
– Отправились в точку передачи груза. Того, что, по их мнению, является ящиком высокообогащенного урана.
Йегер кивнул:
– Вот и я так думаю. – Он взглянул на часы. – Пора связаться с Фалькенхагеном.
Он отсоединил спутниковый телефон «Турайя» от портативного зарядного устройства на солнечных батареях и набрал короткое сообщение: «Оперативная сводка: на позиции. Новая информация?» Закодировав сообщение, Йегер отправил его пакетом данных.
Они с Повесой уставились на экран «Турайи» в ожидании ответа. Обычно Майлз отвечал практически сразу. Через несколько минут послышался сигнал входящего сообщения.
Однако оно было не от Майлза. Телефон определил отправителя, и им оказался Брукс.
Йегер открыл сообщение.
«Фалькенхаген скомпрометирован. Кондор исчез. Вашу позицию считать засвеченной. Принять меры по проведению диверсии относительно Каммлера как можно скорее. Срочно: выйти на голосовой контакт при первой возможности».
Йегеру пришлось прочесть сообщение дважды, прежде чем до него начал доходить смысл. Разве такое возможно? Кондор – кодовое имя Питера Майлза. Таким образом, если Йегер верно понял сообщение Брукса, это означает, что в фалькенхагенский бункер кто-то проник, а Майлз исчез. Информацию об их миссии слили Каммлеру и его людям.
Дерьмо. Йегер повернулся к Повесе:
– Приятель, что за хуйня?
– Есть только один вариант: звони Бруксу.
Йегер нажал кнопку быстрого набора номера защищенного канала связи директора ЦРУ; Брукс заверил его, что по этому каналу с ним можно связываться в любое время.
