Текст книги "Дорога к тебе"
Автор книги: Барбара Делински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Она потрогала пальцем губы.
– Ни черта я не почувствовала.
Он взглянул на нее раз, другой, затем, поняв, что она по-прежнему дуется, свернул на обочину, заключил ее в объятия и, не дав даже возможности вспомнить о злосчастной груди, поцеловал так, что Кэтрин забыла обо всех своих тревогах.
Стоя возле постели Рэйчел, Саманта время от времени поглядывала на дверь. В голове снова пульсировала боль, в желудке ныло. Болела рука, болели ступни ног. О том, чтобы утром пойти в школу, не могло быть и речи. Черт с ними, с экзаменами, она сдаст их летом, когда рядом никого не будет. А к осени все забудется.
С того момента как она позвонила Лидии, прошло тридцать минут. Джек стоял, опершись локтями на ограждение, и не отрываясь смотрел на Рэйчел. Хоуп, скрестив ноги, сидела на кровати возле матери и поглядывала по сторонам. Каждые пять минут в палате появлялись или Кара, или дежурная медсестра. Саманта жалела, что нет Синди, но у той сегодня был выходной.
Выпрямив ноги, Хоуп соскользнула с кровати.
– Пойду принесу вещи из той палаты. Нужно, чтобы эта стала нашей. – И она выскочила в коридор.
– Это она зря, – сказала Саманта. – Как только лекарство подействует, мама туда вернется.
Джек выпрямился и, разминая шею, повертел головой из стороны в сторону.
– Это верно, но есть такая штука, как закон Мерфи. Он гласит, что, если мы все перенесем сюда, она скоро вернется обратно. Держи тут оборону, – добавил он и вышел.
В установившейся тишине дыхание Рэйчел стало будто еще громче.
Саманта выглянула за дверь как раз тогда, когда Джек входил в прежнюю палату Рэйчел. В другом конце коридора несколько медсестер, сбившись в кучку, что-то оживленно обсуждали. Лидии пока нигде не было видно.
Вернувшись к кровати, Саманта сжала руками ограждение. При одном воспоминании о фиаско, которое постигло се на балу, ей становилось плохо. Лучшим из всего оказалось, пожалуй, возвращение домой. Не многие из пап так поддержали бы своих дочерей, как это сделал Джек. Впрочем, может быть, ей просто повезло. Если бы он был занят делами в городе, то мог за ней и не приехать. Наверное, если Рэйчел очнется, он снова исчезнет.
Но, черт побери, до чего же было здорово слушать с ним, как шагает туман! Это очень напоминало старые добрые времена, когда родители еще не развелись.
Синие губы Рэйчел воскресили в памяти Саманты еще одно воспоминание.
– Господь всемогущий, мама, ты помнишь Хэллоуин? У нас всегда были лучшие костюмы. А помнишь, как мы делали грим из пищевых красителей и муки? Синие губы, пурпурные губы!
– Сэм!
Она резко обернулась, но, не зная, что сказать, снова повернулась к Рэйчел. Когда Саманта почувствовала, что Лидия молча стоит рядом, она решилась на нее взглянуть. Лидия смотрела на Рэйчел – смотрела с тем же ужасом, какой испытала Саманта, когда впервые увидела свою мать в таком состоянии.
– Неужели ничего нельзя сделать?
Саманта жестом указала на капельницу:
– Там лекарство. Нужно ждать, пока оно подействует.
– А! – Лидия продолжала смотреть на Рэйчел. – Она знает о прошлой ночи?
– Ты хочешь спросить, не вызвал ли все это мой рассказ? – помрачнела Саманта. – Нет, Лидия. Я ей ничего не говорила. С ней это случилось само по себе.
– Не надо злиться. Ты прекрасно знаешь, что она расстроилась бы, узнав о прошлой ночи.
– А что ты знаешь об этом? – глядя на нее, спросила Саманта.
– Ты хочешь, чтобы я сказала? В присутствии твоей мамы?
– Ну да, я хочу, чтобы ты сказала. – Рэйчел все равно должна это узнать – так лучше пусть узнает сейчас, когда она не в состоянии говорить.
– Ты была у Йена, но уехала оттуда с Тигом и напилась так, что совершенно отрубилась, и тогда он отвез тебя домой, – не отрывая глаз от Рэйчел, начала Лидия. – По крайней мере так сказал Тиг, когда вернулся на вечеринку. Он там потом был с Мариссой Фоулер, которая должна была прийти с Марком Кагиллом, двоюродным братом Аманды. Утром он завез ее ко мне домой.
– И он всем это рассказал? – Кошмар!
– Рассказал Аманде, Шелли и мне. Это правда?
– Нет, неправда. Я не напилась и не отрубилась, и Тиг не отвозил меня домой. Он так начал ко мне приставать, что я запросто могла бы его посадить за изнасилование – только дальше попытки дело не зашло. Я успела убежать. Это я-то напилась? Вот Тиг был в стельку пьяный. Мой отец приехал и меня забрал.
Лидия широко раскрыла глаза:
– Тебе пришлось ему звонить?
– Я хотела позвонить тебе, но решила, что тебя это не волнует.
На глаза Лидии вдруг набежали слезы, и она вновь превратилась в ту милую и славную девочку, которую так любила Саманта.
– Дура ты, Сэм, ты это понимаешь? – всхлипнула она.
Саманта уже собиралась сказать, что она права, но тут в палату вошла Хоуп с ворохом открыток и фотографий. Следом за ней Джек внес вазу с цветами, которую тут же поставил на подоконник.
– Мы тут действуем по закону Мерфи, – сказала Лидии Саманта. – Не хочешь помочь?
Джек был рад увидеть здесь милую, безыскусную, верную Лидию. Он подумал, что Саманте очень повезет, если у нее всегда будут такие друзья. Было бы очень хорошо, если бы она брала пример со своей матери. У Рэйчел есть Фэй и Чарли, Дина, Джен и Элиза. Есть партнеры по бриджу, есть подруги среди родителей детей, с которыми учатся девочки. Есть Бен. И наконец, есть Кэтрин – которая только что принесла им такой замечательный ленч.
Очень скоро в палате появился и Стив Бауэр. Он проверил диаграммы, монитор и капельницу, приподнял веки Рэйчел и посмотрел зрачки, затем позвал ее по имени, наклонился и позвал еще раз. После этого он вышел из комнаты, чтобы заказать повторное сканирование легких. Через несколько минут, когда необходимое оборудование прикатили в палату, Джек отослал девочек погулять на солнышке, а сам вместе с Кэтрин вышел в коридор.
Засунув руки в карманы, он огорченно вздохнул.
– Она справится, – заверила его Кэтрин. – Ведь столько людей прилагают так много усилий для того, чтобы сохранить ей жизнь.
– Нужно не просто сохранить ей жизнь, нужно, чтобы она пришла в сознание и не осталась инвалидом. – Джек подумал о Вере Блай. – Здоровье ведь может не полностью восстановиться. Ты как-то меня спросила, что я тогда буду делать. Думаю, это бы меня убило.
– Ты тогда уедешь?
– Нет. – Это была простая констатация факта. – Я не смогу. – Кэтрин ничего не ответила, но, когда он заглянул ей в глаза, ее взгляд был теплым и сердечным. – А что? – немного растерянно спросил он.
– Просто человек оказался на высоте, – заявила она и тут же посмотрела в сторону палаты, где лежала Рэйчел. – О Боже! – Кэтрин сложила руки на груди.
Джек проследил за ее взглядом. Единственным, на кого она смотрела, был Стив Бауэр, то следивший за техниками, то посматривавший на них с Кэтрин.
– Я что-нибудь упустил? – спросил он.
Наклонив голову, она издала какой-то сдавленный звук.
– Не надо ни о чем спрашивать. Сейчас для этого совершенно неподходящее время.
Джек не мог с ней согласиться.
– Ну-ка, заставь меня улыбаться.
– Он замечательно целуется, – подняв голову, серьезным тоном сказала Кэтрин. – Что же мне делать?
Джек улыбнулся. Доктор ему нравился. Однако он перестал улыбаться, когда понял, что она имеет в виду.
– А, опять история с грудью!
Привалившись к стене, Кэтрин снова заглянула в палату.
– Пока он не пытался до них дотронуться, – по-прежнему держа руки сложенными на груди, тихо сказала она, – но мужчины без этого не могут. Тут лишь вопрос времени.
Джек попытался представить, чего бы он хотел на месте Бауэра. Он подумал о Рэйчел. Он слишком хорошо помнил, как впервые приехал в больницу, совершенно не подготовленный к тому, что увидел.
– Я думаю, нужно ему об этом сказать. Он ведь все равно догадается. Скажи ему. Иначе ты будешь слишком нервничать и все испортишь.
Кэтрин согласно кивнула.
– Здесь можно провести некоторую аналогию, – сказал Джек и протянул руку, чтобы поправить выбившийся у нее локон, но передумал и не стал ничего делать. – Саманта считала, что совершенно не нужна Лидии. Я сказал ей, что это своего рода тест. Если окажется, что она действительно не нужна Лидии, значит, Лидия совсем не та подруга, которой ее считала Саманта, следовательно, и потеря не столь велика. То же самое относится и к тебе. Любой мужчина, который отступает из-за того, что с тобой случилось, тебя не стоит.
– Тебе легко так говорить. Ты не прошел через все это.
Джек это понимал. Кэтрин, конечно, нелегко раскрывать душу перед мужчиной после того, как ее дважды отвергли.
– Хочешь начистоту? Если бы Стив был помоложе, я стал бы тебя отговаривать. Для молодых парней груди значат больше. Они своего рода символ, и я бы солгал, если бы стал это отрицать. Но Стив не мальчишка. Вспомни, как он к тебе забегал. А возьми сегодняшний день. Ведь сегодня воскресенье, и он вовсе не обязан здесь быть. Если ему придется выбирать между пустой девчонкой с натуральными сиськами и умной, сердечной, преданной, красивой женщиной с восстановленной грудью – ну, тут, Кэтрин, двух мнений быть не может. Черт побери, да я сам бы за тобой приударил, если бы не любил свою жену.
Его жене «убийца тромбов» пока что не помогал. Сканирование показало, что поступление воздуха в легкие не увеличилось, а внешние симптомы, которые могли наблюдать те, кто ее любил, остались прежними. Врач сказал, что это, очевидно, затянется, но не сказал на сколько.
Сидя рядом с Рэйчел, Джек думал о любви, но не как об абстрактном понятии – любовь к Рэйчел всегда имела свою специфику. Восемнадцать лет назад любовь означала желание проводить с Рэйчел каждую свободную минуту. Семнадцать лет назад – ежемесячно откладывать деньги на колечко с бриллиантом. Шестнадцать лет назад – жениться на ней и завести ребенка.
«Мужчины любят действие», – сказала как-то Кэтрин во время одного из их ранних споров. Она права, он действительно любит действие. Любовь к Рэйчел сейчас означала возможность что-то для нее сделать. Говорить с ней, делать упражнения для ее рук, смазывать вазелином ее губы или протирать лосьоном ее тело – этого ему было недостаточно.
Джек хотел, чтобы она пришла в сознание и чтобы к этому моменту у него все было в полном порядке. Он уже помог Хоуп справиться с пикником, а Саманте – со школьным балом. Правда, он отложил визиты к терапевту и к зубному врачу, но это можно сделать и потом. Сейчас ему нужно подготовить картины к выставке. И еще нужно купить машину.
Глава 20
Машина, которую купил Джек, с технической точки зрения относилась к классу грузовых. Это был большой, роскошный автомобиль, с приводом на все четыре колеса, и пусть Чарли Авалон сколько угодно обвиняет его в мотовстве – Джек хотел, чтобы у Рэйчел и девочек было только самое лучшее. Для чего же еще он надрывался, зарабатывая деньги?
И потом, он вполне мог себе такое позволить. Сколько у него в точности денег, Джек узнал лишь этим вечером. Он не собирался устраивать ревизию своим финансам, просто подключил ноутбук к модему с единственной целью заплатить за машину и забыл об этом, занявшись обрамлением картин. Девочки ему помогали – Хоуп во второй раз, Саманта в первый, но она все схватывала на лету. Не успел Джек оглянуться, как Саманта уже сверлила отверстия, а Хоуп клеила. Джек обрезал заготовки до нужного размера и вгонял в рамы гвозди там, где они были уже проклеены. Работа была не слишком утомительной, так что мысли Джека все время где-то витали, периодически возвращаясь к оплате за машину. Поэтому, когда подошло время перерыва, он вернулся к ноутбуку и просмотрел свои банковские отчеты. Потом, после очередного раунда борьбы с заготовками, он просмотрел и отчеты по инвестициям.
После развода он никогда специально не копил деньги – просто мало тратил. Просмотрев другую информацию, Джек обнаружил, что недвижимость в Сан-Франциско сильно поднялась в цене, а значит, и его дом значительно подорожал.
Его финансовое состояние было вполне сносным. Для парня, который начал даже не с нуля, а с отрицательной величины – требовалось ведь оплатить кредиты на обучение, – это было очень и очень неплохо.
Когда Хоуп начала клевать носом, он отправил ее спать. Саманта проработала немного дольше. Джек знал, что она тоже устала, особенно учитывая прошлую ночь, но подозревал, что она чувствует примерно то же самое, что и он. Работа над картинами не менее важна, чем поездки к Рэйчел, но в отличие от них здесь прогресс очевиден.
Саманта ничего не сказала насчет самих полотен, но, помня о том, с какой энергией старшая дочь поначалу возражала против его участия, Джек решил, что большего от нее требовать не приходится. Он предпочел считать, что ее активное участие в процессе обрамления картин говорит само за себя. К тому времени, когда Саманта все-таки ушла к себе, шесть картин были практически готовы.
Оставшись один, Джек приступил к работе над картиной с волком. Это красивое создание лежало на ковре из выгоревшей летней травы, лучи солнца озаряли его светлый мех. Рэйчел побывала в Арктике прошлым летом, причем взяла с собой девочек. Изучая сделанные ею фотографии, Джек пожалел, что не ездил с ними.
Рэйчел использовала в этой картине смешанную технику – тушь для глаз и морды, акриловую краску для шерсти, акварель для пучков травы. Выбор оказался совершенно правильным – Джек был настолько восхищен, что долго не решался приступить к работе, боясь все испортить.
Тогда он представил себе Рэйчел с синими губами, жадно хватающую ртом воздух, и, отчаянно желая ей помочь, пересилил себя и начал рисовать.
Начав с дальнего плана, он использовал акварель серого, коричневого и зеленого оттенков, затем придал ей глубины углем и добавил теплоты с помощью сепии. Наложив по краям акриловую краску, он перешел поближе к центру, решив, что трава по колориту будет нейтральной, но текстурированной. А как быть с цветами? Хотя Рэйчел не нанесла их на полотно, на эскизах они были. На нескольких фотографиях они тоже отчетливо выделялись – белые подснежники, как и волк, подсвеченные сзади солнцем.
Одобрит ли она, если Джек их добавит?
Решение оставалось за ним, хотя на самом деле решать тут было нечего. Сильное животное и цветы на бесплодной земле представляли собой весьма гармоничное сочетание. Цветы нужно добавить обязательно.
Для того чтобы изобразить маленькие бутоны, Джек попробовал применить акриловую краску, но она оказалась не в силах передать солнечный отсвет. Тогда он принялся орудовать белым карандашом с затупленным кончиком, затирая линии пальцем, затем бумажной салфеткой, затем ватным тампоном. Под конец он намотал на тампон клочок бумаги и отполировал рисунок. Удовлетворенный, Джек отступил на шаг назад.
Когда он окончательно все прибрал, было уже пять часов утра. Поспав два часа, Джек проснулся совершенно разбитым. Саманта заявила, что слишком устала, чтобы идти в школу, а Хоуп – что хочет быть с мамой. Молясь о том, чтобы Рэйчел стало лучше, он позвонил в больницу, но там сообщили, что пока изменений нет.
Джек нервно провел руками по волосам.
– Поеду поговорю с докторами. Ваша мать хотела бы видеть вас в школе, да и мне спокойнее, когда вы там. Так что собирайтесь, сразу после занятий я вас заберу, тогда ее и увидите.
По пути Саманта пыталась возражать, но Джек держался твердо. Ему нужно было высказать врачам свои опасения, и он не хотел, чтобы девочки это слышали.
Когда он остановил машину возле школы, Саманта не двинулась с места. Ее лицо выражало откровенный страх.
Джек попытался понять, что она сейчас чувствует.
– У вас с Лидией ведь не возникло никаких проблем.
– Кроме нее, есть и остальные наши ребята. И Пэм с Хитер. И Тиг.
– Тиг, – сказал он, тщательно подбирая слова, – не стоит твоего плевка. Что же касается Пэм с Хитер, то они не намного лучше, если с ним заодно. Жизнь часто заставляет делать выбор, Сэм. Сейчас ты можешь или попытаться как-то спасти отношения с Пэм и Хитер, или остаться верной Лидии. – Когда она не ответила, он сказал: – Это трудно, я знаю.
– Это просто убийственно.
– Да. – Он вздохнул. – Но чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. – Опершись на руль, он наблюдал за тем, как из школьного автобуса без особого энтузиазма выгружается толпа подростков. Он оглянулся на Саманту. Если на ней и был макияж, то не очень заметный; волосы лежали свободными волнами. – Тогда вечером я ошибся.
– Ты? Ошибся?
– Когда сказал тебе, как великолепно ты выглядишь. Это действительно было так, но еще лучше ты выглядишь сейчас. Красивее, естественнее. Видно, что ты – это ты.
Опустив солнцезащитный щиток, она посмотрела на себя в зеркало.
– Выгляжу как настоящая деревенщина.
– Ты выглядишь прекрасно. Всякий, кто скажет иначе, тебе просто завидует.
Она откинула волосы назад – это получилось очень женственно.
– Все это ни к чему, – пробормотала Саманта, подняла щиток, открыла дверцу и собралась уже выходить из машины, когда к ней направилась Лидия. Дверца тут же с шумом захлопнулась.
«Минус один», – подумал Джек и оглянулся на Хоуп. Она сидела сзади, пристегнутая ремнем, слишком далеко от него. Джек жестом позвал ее к себе, она отстегнулась и перелезла на переднее сиденье.
– Что, милая?
– У меня какое-то странное ощущение, – еле слышно, почти шепотом сказала она.
– Странное ощущение?
– Я хочу быть рядом с мамой. Как была рядом с Джиневрой.
У Джека сжалось сердце. Нагнувшись, он обнял Хоуп.
– Твоя мама не умирает, – сказал он, прижавшись губами к ее волосам. – Мы не дадим ей умереть.
– А Джиневра умерла.
– У Джиневры был рак.
– Разве раковая опухоль отличается от тромба?
– О Боже, ну конечно! – сказал он, думая о том, как долго еще она будет из-за этого переживать. – Тромб сам по себе не ядовит. Он просто закрывает доступ крови. А опухоль содержит в себе вредные вещества. Она растет, распространяется по всему телу и оказывает болезнетворное влияние всюду, где оказывается. – Это, конечно, упрощение, возможно, даже чрезмерное, но, черт побери, он старается изо всех сил. – Чтобы уничтожить тромб, они дадут ей лошадиную дозу этого лекарства, а мы потом приложим еще больше усилий, чтобы ее разбудить.
– А как? – тихо спросила Хоуп.
– Не знаю. Пока не знаю, но мы наверняка что-нибудь придумаем.
Медики не стали давать Рэйчел лошадиной дозы лекарства, они вообще прекратили вводить его через капельницу.
– Тут нужно сопоставить риск с возможной выгодой, – пояснил Стив. Они стояли все вместе в холле – Джек, Стив, Кара и Синди. – Антикоагулянты разжижают кровь и разрушают тромб, но это может вызвать внутреннее кровотечение. А мы не можем допустить, чтобы Рэйчел истекла кровью.
Джек с этим согласился, но настроение у него все равно не улучшилось.
– Почему же она не реагирует?
Стив покачал головой. Все молчали.
– Мы сейчас начнем вводить ей новую дозу того же самого лекарства, – наконец сказал он, – и будем внимательно за ней наблюдать.
Джек решил заняться этим сам. Опустив ограждение, он сел на кровать и принялся разминать руки и ноги Рэйчел. Он говорил ей, что лекарство работает незаметно для глаза и только вопрос времени, когда ее дыхание успокоится, а лицо примет нормальный цвет.
– Похоже на курс позитивного мышления, – послышался от дверей голос Дэвида Сунга. Светло-серый костюм (надо признать, костюмы всегда хорошо на нем сидели), черные туфли – такие же черные и блестящие, как его глаза и волосы.
Не сводя глаз с Рэйчел, Дэвид подошел к кровати и встал напротив Джека.
– Я подумал, что мне надо самому сюда приехать и, может быть, чем-то помочь. – Он тихо выругался. – Теперь я понимаю, почему ты так напуган. Я не представлял, что дело обстоит так плохо.
– А ты думал, я шучу? – окрысился на него Джек. – Думал, я все это подстроил, чтобы дать себе повод пару недель не ходить на работу?
Дэвид вскинул вверх руки:
– Послушай, я тут не виноват.
Так ли это? Если бы Дэвид не нажимал, их бизнес не рос бы столь быстро, а значит, Джек не был бы так поглощен делами, не замечая ничего вокруг, Рэйчел не оставила бы его, не уехала бы в Большой Сур и не попала бы в аварию.
Впрочем, не стоит перекладывать на кого-то свою вину. Джек в любой момент мог остановить эту адскую машину. Выйти из игры.
Дэвид засунул руки в карманы брюк – это означало, что он старается сдерживаться.
– Давай начнем с самого начала. Хоть какое-нибудь улучшение есть?
– Нет, – со вздохом сказал Джек. – Пока нет.
– А как девочки на это реагируют?
– Не отходят от матери.
Наступило молчание. Джек старался не смотреть на своего партнера. О делах ему говорить не хотелось, но, кроме бизнеса, их с Дэвидом ничего не связывало. Когда-то Джек считал иначе. Но у Дэвида не было семьи, он разводился то с одной женой, то с другой. Даже после того как Джек тоже развелся, между ними не возникло той близости, которая была, когда оба еще только начинали.
– Послушай, Джек, – откашлявшись, сказал Дэвид, – я не хочу быть… – Он оторвал взгляд от Рэйчел и посмотрел на дверь. – Гм, может… может, мы поговорим там? Как-то неудобно обсуждать здесь дела.
– Ничего, все нормально. Для Рэйчел полезно слышать чьи-то голоса. Говори, что хотел.
Дэвид начал не сразу. Когда он наконец заговорил, голос его звучал приглушенно, хотя слова вылетали быстро.
– Ты прав. Это семейная трагедия. Это очень тяжело. Прошу прощения за то, что не понял этого сразу, но, – он вздохнул, – по правде говоря, я очень беспокоюсь. Происходит нечто такое, что мне здорово не нравится.
Джек посмотрел на руку Рэйчел. Пальцы казались какими-то голыми. «Интересно, что она сделала со своим обручальным кольцом?»
– Ну ладно, пусть мы потеряли партнеров – наймем других. Но мы не можем заниматься Хиллсборо – это слишком незначительный проект. Нам нужна Монтана, которая пока еще висит в воздухе, но будет нашей, если ты сможешь лично туда приехать, чтобы дать пояснения по последнему варианту проекта. А кроме того, – он сделал многозначительную паузу, – нам нужен Атлантик-Сити.
– А что там в Атлантик-Сити?
– Новый отель, – с плохо скрываемым торжеством сказал Дэвид. – Большой шум, большая пресса, большая «капуста».
Джек не разделял его энтузиазма. Его даже не интересовали подробности. Ему не нравился ком в желудке, не нравился и шум в голове, который вызывала у него беседа на деловые темы.
А Дэвид все говорил и говорил:
– Я несколько месяцев обхаживал этих ребят. Они достаточно знают твои работы, чтобы понять, что могут получить нечто отличающееся от того, что предлагают другие. Они хотят нас видеть, нас обоих. Ставки очень высоки, Джек.
Приподняв руку Рэйчел, Джек осторожно уложил ее к ней на грудь. Этот жест был глубоко личным, даже интимным – как нарисованный Хоуп портрет Джиневры, как косичка, заплетенная Самантой из волос Рэйчел. То, о чем говорил Дэвид, было настолько далеким от всего этого, что, казалось, относилось к другому миру.
– Ну так что? – торжествующе спросил Дэвид и вытащил руки из карманов, ожидая реакции на свои слова. – Хорошо я поработал или нет? – Он довольно потер руки. – По сравнению с Монтаной это большой, очень большой шаг вперед. Придется, правда, нанять новых людей, но мы с этим справимся. Кандидаты в чертежники сразу вытащат свои дипломы – им ведь нужна работа. Момент выдался очень удачный. Конечно, мы с тобой должны будем как следует поездить, но ты же не можешь…
Предостерегающий взгляд Джека заставил его замолчать.
Опустив руки, Дэвид долго молча смотрел на него. Когда взгляд Джека так и не смягчился, Дэвид вздохнул.
– Я думаю, – тщательно подбирая слова, сказал он, – что мы оказались на перепутье. Наступил момент истины. На столе лежит новый контракт, и я должен знать, где ты – со мной или нет.
«Со мной или нет. Со мной или нет». Это что – ультиматум?
– Такова жестокая реальность, – не отрывая от него взгляда, продолжал Дэвид. – В идеале Рэйчел становится лучше, и ты вновь продолжаешь жить своей собственной жизнью. Мне бы этого хотелось, Джек, больше всего на свете мне бы этого хотелось. Но жизнь есть жизнь, существует и другая вероятность. Вполне возможно, что Рэйчел так и не станет лучше, и тогда тебе придется многое изменить, чтобы позаботиться о девочках, но ведь все равно рано или поздно тебе придется вернуться на работу, Джек! – В его голосе послышалась мольба. – Сколько мы с тобой знакомы – пятнадцать лет? Тринадцать из них мы были партнерами, упорно работали для достижения одной и той же цели и кое-чего достигли – да, кое-чего достигли, дружище. Мы вот-вот ухватим за хвост жар-птицу, за которой гонялись долгие годы. Не надо все это разрушать, Джек. Не забывай о том, что действительно важно. Мы слишком близки к цели.
Его слова повисли в воздухе. Так ничего и не ответив Дэвиду, Джек оторвал от него взгляд и снова стал смотреть на Рэйчел. Вдох-выдох, вдох-выдох – на самом деле вот она, жестокая реальность. Нет, он не может винить Дэвида за физическое состояние Рэйчел. Но этот человек символизирует все то, что разлучило его с ней.
– Так ты со мной или нет? – спросил Дэвид.
Что он может сказать? Нужна ли ему эта жар-птица? Хочет ли он спроектировать этот отель и бежать сломя голову вперед до тех пор, пока в поле зрения не покажется еще какая-нибудь птица счастья? Получит ли он от этого удовлетворение? Или, может быть, он видит в этом для себя вызов? Или это хотя бы его позабавит? Хочет ли он того же, что и Дэвид?
Выбор был нелегким. Сколько Джек себя помнил, он всегда хотел создать свою фирму. Этому он много лет отдавал всю душу.
«Не забывай о том, что действительно важно», – сказал Дэвид. В том-то все и дело.
Джек медленно покачал головой. Он уже устал скрываться от Дэвида, устал выбрасывать в корзину его факсы и стирать с компьютера сообщения, присланные по электронной почте. Устал делать проекты, которые ему не нравятся. Устал от поездок. Устал от того напряжения, которое завязывало узлом его желудок.
– Меня это больше не устраивает. Я хочу уйти.
– Уйти? – поразился Дэвид. – Уйти из фирмы?
– Разве не об этом ты спросил?
– Ну да, но я не ожидал такого ответа. Она твоя не меньше, чем моя.
– По правде говоря, – со вздохом сказал Джек, – с некоторых пор все уже по-другому. Разве не из-за этого у нас возникли трения? Теперь фирма скорее твоя, чем моя. В последнее время я отошел от дел.
У Дэвида был совершенно ошарашенный вид. Джек не мог припомнить, чтобы он когда-либо видел таким своего партнера. Уверенность, с которой всегда держался Дэвид, определяла все их отношения. Джеку жаль было ее теперь подрывать, но Дэвиду Сунгу не занимать энергии. Он выдержит.
– Независимо от того, что случилось с Рэйчел, – сказал Джек, – я не хочу такого размаха. Я хочу работать с людьми, ты – с корпорациями. Меня не привлекает грандиозный проект в Атлантик-Сити. Нам пора разойтись.
– Вот так просто взять и разойтись?
Джек озадаченно потер лоб – трудно было подобрать нужные слова.
– Не просто так. Это были неплохие годы. И потом, еще остаются некоторые детали. Нужно успокоить сотрудников – Тину, еще кое-кого. Разделить активы.
Дэвид никак не мог прийти в себя от изумления.
– Чему ты удивляешься? Ты же сейчас здесь. И ты все видишь. – Рэйчел шумно, тяжело дышала – вдох-выдох, вдох-выдох. – Это не каникулы. Это моя жизнь.
Дэвид был совершенно сбит с толку.
– Значит, ты считаешь, что вопрос стоит так – или я, или твой брак?
– Да нет же! – Джек провел руками по волосам. – Все дело во мне. Просто я откусил кусок больше, чем могу разжевать. Я долго и напряженно трудился, но теперь я хочу уйти, Дэвид. Я устал.
– Ты хоть понимаешь, чего собираешься лишиться? – с тоской проговорил Дэвид.
– Нет, – засмеялся Джек. – Я слишком устал, чтобы долго над этим размышлять. Все, что я знаю, так это что я ухожу.
– Однажды Рэйчел тебя оставила, – резко сказал Дэвид, которому нужно было вернуть утраченную уверенность в себе. – А теперь ты уходишь с работы. Подумай – ей это нужно?
– Эй! – предупредил его Джек. – Мы слишком долго прекрасно уживались с тобой, чтобы сейчас стать врагами. Лучше уходи, пока мы не поссорились.
– Ты собираешься открывать свою фирму?
Джек повысил голос:
– Я еще не знаю, черт побери!
Дэвид долго смотрел на него, затем резко повернулся и выскочил из палаты. Только когда он окончательно исчез из виду, до Джека дошла вся грандиозность поступка, который он сейчас совершил. Это его ошеломило, но одновременно он почувствовал облегчение – громадное облегчение. Так или иначе, с плеч свалился большой груз. Внезапно ему стало легче дышать.
И тут до него вдруг дошло, что дышать стало легче не только ему. Посмотрев на Рэйчел, он прислушался. Ее дыхание стало намного тише – несомненно тише. Не в силах сдержать радость, он вызвал звонком сестру.
В обществе Лидии Саманта чувствовала себя прекрасно. Именно ее обаяние помогло Саманте сразу восстановить добрые отношения с Шелли и Бренданом, что, между прочим, еще раз показало Саманте, насколько она ее недооценивала. Тем не менее теперь ей предстояло рассчитывать только на себя – на урок американской истории Саманта отправлялась вместе с Пэм.
Не глядя по сторонам, она заняла свое место и стала внимательно слушать учителя, что было прекрасно до тех пор, пока тот не начал нудно бубнить. Саманта перестала записывать, мысли ее блуждали далеко от исторических событий, о которых он рассказывал. Ей казалось, что все сейчас смотрят на нее, и потому она не сводила глаз с преподавателя, сохраняя на лице выражение уверенности, хотя в глубине души все время вспоминала, какой чужой чувствовала себя на той вечеринке и как напугал ее Тиг. Она ни разу не обернулась, даже когда за спиной явственно послышалось шуршание записок.
Прошла целая вечность, прежде чем зазвонил звонок. Закрыв тетрадь, Саманта сложила свои вещи. Но не успела она выйти в коридор, как ее нагнала Пэм.
– Меня не волнует, что говорят другие, – сказала она, – я все равно думаю, что ты в порядке. Просто ты не смогла справиться с Тигом. Мне кажется, он для тебя немного чересчур.
– Немного чересчур? – испытывая какое-то неясное чувство, переспросила Саманта.
– Ну, я имею в виду, что ты просто не привыкла к таким классным парням. Разве Брендан такой же классный?
Раздражение – вот что сейчас испытывала Саманта. Она тогда видела, как Пэм пьет, танцует, смеется над полуголой танцовщицей. А Пэм потом видела, как она уходит с Тигом. И что же, разве она попыталась их остановить?
– Нет, Брендан не…
– Ну вот видишь! – прервала ее Пэм. – Я знала, что ты со мной согласишься. Если хочешь посидеть с нами за ленчем – милости просим. Кстати, это что – натуральный локон? Ты что, встала слишком поздно, чтобы его ликвидировать? – Отойдя чуть в сторону, она привстала на цыпочки, чтобы все получше рассмотреть. – Я знаю лучшую в городе стилистку. Она быстро это поправит.
