Текст книги "Дорога к тебе"
Автор книги: Барбара Делински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Барбара Делински
Дорога к тебе
Пролог
Когда зазвонил телефон, Рэйчел Китс рисовала морских выдр. Она только что наконец-то нашла нужный оттенок, позволяющий правильно передать выражение их глаз, и поэтому сейчас никак не могла прервать работу, чтобы снять трубку. Саманта об этом была предупреждена.
– Привет! Вы позвонили Рэйчел, Саманте и Хоуп. Сейчас мы все заняты. Пожалуйста, оставьте ваше имя и номер телефона, и мы вам обязательно перезвоним. Спасибо.
Раздались гудки, и Рэйчел даже успела нанести мягкой кисточкой новый мазок, но в этот момент послышался низкий мужской голос – чересчур солидный, чтобы звонить Саманте. Рэйчел уже мысленно представила было себе эдакого красавца мужчину, но тут обладатель голоса произнес свое имя. Увы, этого человека никак нельзя было назвать красавцем. Звонил билетный агент, знакомый знакомых, – парень не слишком чистоплотный, но свое дело он, очевидно, знал неплохо.
– У меня есть три билета на сегодняшний концерт Гарта Брукса, – сказал он. – В Сан-Хосе. Прекрасные места! Мне нужен твой ответ в течение пяти минут, иначе я…
Рэйчел схватила трубку:
– Они мне нужны!
– О, привет, Рэйчел! Как поживает моя любимая художница?
– Вся в работе. Тебе нужен номер кредитной карточки, да? Подожди секунду.
Рэйчел опустила трубку, через весь дом пробежала на кухню и рывком схватила бумажник. Диктуя номер карточки, она все еще задыхалась, и окончательно перевела дух только тогда, когда вернулась в студию. Окинув взглядом полотно, над которым работала, и дожидавшиеся своей очереди шесть других холстов, которые ей надо было закончить в ближайшие три недели, Рэйчел решила, что она, похоже, сошла с ума. Сейчас ей не до концертов.
Но зато девочки будут в полном восторге!
Распахнув окно, она выглянула наружу:
– Саманта! Хоуп! – Они должны быть где-то поблизости. Рэйчел позвала снова.
В отдалении послышались ответные возгласы.
– Быстрее! – крикнула она.
Через несколько минут они уже бежали к ней, петляя среди деревьев, – юные, с развевающимися на бегу волосами и раскрасневшимися щеками. Прежде чем девочки подбежали к окну, Рэйчел уже успела сообщить им радостную весть. На выражение их лиц стоило посмотреть.
– Ты это серьезно? – спросила Хоуп. Глаза ее были широко раскрыты, веснушки дрожали, улыбка обнажала все еще чересчур крупные зубы. В свои тринадцать лет она совсем не походила на взрослую девушку.
Рэйчел, усмехнувшись, кивнула.
– Блеск! – выдохнула Саманта. Пятнадцатилетняя, она была на голову выше Хоуп и уже успела округлиться. Светлыми волосами, да и всем остальным, она очень напоминала юную Рэйчел.
– Сегодня? – переспросила Хоуп.
– Сегодня.
– А места хорошие? – поинтересовалась Саманта.
– Места великолепные.
Хоуп всплеснула руками от волнения:
– Что, сделаем все по высшему разряду, – ты понимаешь, о чем я говорю?
По правде говоря, на подобные развлечения у Рэйчел не было времени, да и денег тоже. Но если ее картины чего-то стоят, то деньги будут, а что касается времени, то ведь жизнь и так коротка.
– По высшему, – решила она, потому что будет неплохо оторвать Саманту от телефона, а Хоуп – от кошки; возможно даже, что и ей самой тоже стоит отвлечься от своих картин.
– Всемогущий Боже, мне надо позвонить Лидии! – воскликнула Саманта.
– Что тебе надо сделать, – остановила ее Рэйчел, – так это уроки. Через час мы выезжаем. – Нет, она положительно сошла с ума! Забыла о своей работе, у девочек тоже куча дел, но… все-таки это Гарт!
Вернувшись в студию, она, конечно, сделала очень мало – как, вероятно, и девочки. Уже через час они погрузились в свою спортивную машину и отправились на север. Изрядно постранствовав по карте в мечтах о том, как это когда-нибудь произойдет, Рэйчел неплохо представляла, куда ехать. Магазин, в который она давно собиралась заглянуть, находился как раз на пути в Сан-Хосе и был еще открыт. Через тридцать минут, потратив безумные деньги, они вышли оттуда в джинсах, ковбойских башмаках, ковбойских шляпах, а на их лицах сияли улыбки, под стать размерам самого штата Техас.
Еще через тридцать минут, посетив «Макдоналдс» и набрав приличный запас гамбургеров и бигмаков, они уже вновь летели в Сан-Хосе.
То, что они увидели, приехав на место, их нисколько не разочаровало. Толпы и толпы фанатов, свет прожекторов, появляющиеся неизвестно откуда декорации и, наконец, сам певец, исполняющий хит за хитом, причем не в укороченном, а в полном варианте. И как только Рэйчел могла колебаться, ехать сюда или не ехать? Первые две песни она слушала довольно спокойно, но уже на третьей вся ее сдержанность куда-то испарилась. Вскочив на ноги, она принялась танцевать, хлопать руками над головой и. подпевать. Вместе с Самантой и Хоуп она встречала приветственными возгласами первые аккорды знакомой песни и одобрительно кричала, когда песня заканчивалась. До самой последней секунды они веселились от души, а когда отзвучали заключительные аккорды, рука об руку покинули арену – три подруги, которые по счастливому стечению обстоятельств оказались еще и родственницами.
Это был замечательный вечер, и Рэйчел ни о чем не сожалела ни минуты, даже когда Саманта сказала:
– Ты видела справа от нас высокую девушку с косой? У нее еще была татуировка на руке – роза. Что ты скажешь, если я сделаю себе такую же?
– Нет, – не отрываясь от дороги, отрезала Рэйчел.
– Даже маленькую? Совсем крошечную звезду на лодыжке?
– Нет.
– Но это же классно.
– Нет.
– Почему?
– Потому что эта девушка старше тебя. Когда тебе будет двадцать пять лет…
– Она не настолько старая.
– Ну хорошо – когда тебе будет двадцать два, ты можешь подумать насчет татуировки. А пока нет.
– Это не имеет отношения к возрасту – просто мода.
– Угу, – сказала, не сомневаясь в своих словах, Рэйчел, – мода, которая выставляет тебя в определенном свете. А в двадцать два года, когда твое сердце будет тянуться к некой личности, может обнаружиться, что эта личность такого совершенно не одобряет.
– С каких это пор ты вдруг стала беспокоиться о приличиях?
– С тех пор как моя пятнадцатилетняя дочь стала готовиться к вступлению в реальный мир.
– Татуировки – это кайф. Все ребята их носят.
– Только не Лидия. И не Шелли. И не те, кого я вижу, когда они выходят из школьного автобуса.
Сложив на груди руки, Саманта откинулась на сиденье. Наверняка она сейчас бросает из-под шляпы недовольные взгляды. Сзади, свернувшись калачиком, крепко спала Хоуп, шляпа ее забавно съехала набок.
Рэйчел нажала кнопку и под звучащие с компакт-диска песни, которые они сегодня слышали на концерте, понеслась дальше в ночь. Она души не чаяла в своей шляпе, своих ботинках, в своих девочках. Если она теперь отстанет от графика, на это есть серьезная причина.
Она была уже не так убеждена в этом на следующее утро, когда девочки с трудом поднялись с постели. Даже наскоро проглотив завтрак, они едва успели на школьный автобус. Весьма порадовавшись тому, что они все-таки не опоздали, Рэйчел тут же отправилась в студию и в панике принялась строить планы на ближайшие недели.
Весь день она работала без отдыха, прервавшись только на полчаса – чтобы встретить девочек на автобусной остановке и наскоро с ними перекусить. Саманта все еще бредила татуировкой, так что каждая сторона вновь, местами дословно, повторила свои аргументы, после чего рассерженная девочка в ярости удалилась в свою комнату. Хоуп, с кошкой на руках, задержалась возле матери дольше, но затем и она исчезла.
После этого Рэйчел провела в студии еще час. Решив, что выдры готовы, она бросила работу и пошла разогревать ужин. Вернувшись в студию, она занялась было другой картиной, но выдры вновь привлекли ее внимание. Тогда Рэйчел дала себе еще один час.
Когда и этот час миновал, стало ясно, что картина опять от нее ускользает. Вот так оно всегда и бывает.
«Еще минуту», – сказала она себе бог знает в который раз. Поглядывая то на эскиз, то на фотографию, Рэйчел решила добавить текстуры. Морские выдры играли среди водорослей, и проблема заключалась в том, чтобы передать блеск их меха. Начав с умбры и кобальта, Рэйчел нашла их слишком темными. Умбра с ультрамарином вполне подошли.
– Таймер звонит, мам, – подойдя к двери, сказала Хоуп.
– Спасибо, милая, – пробормотала Рэйчел, нанося несколько последних мазков. – Ты не могла бы вытащить кастрюлю и закрыть газ?
– Я уже так и сделала. – Хоуп теперь стояла рядом с ней, разглядывая холст. – Я думала, ты уже закончила.
– Кое-что было не так. – Рэйчел снова взглянула на картину, и на сей раз осталась довольна. – Теперь, пожалуй, получше. – По-прежнему не отрывая глаз от холста, она отложила в сторону палитру, взяла тряпку, смоченную в растворителе, и тщательно вытерла руки. – Я сейчас тут приберу и приду. – Она посмотрела на Хоуп. – Саманта накрыла на стол?
– Я сама накрыла.
– Она опять висит на телефоне?
– Все еще висит, – ответила Хоуп так холодно, что Рэйчел не удержалась от смеха.
Обняв дочь, Рэйчел прижала ее к себе.
– Буду через пять минут, – сказала она, отсылая девочку.
Через пять минут, как и обещала, Рэйчел была уже на кухне и раскладывала по тарелкам лазанью и салат. Двадцать минут спустя, под аккомпанемент самых свежих новостей, которые Саманта только что узнала от своих подруг, Рэйчел отправилась приводить себя в порядок. Еще через пятнадцать минут, отмывшись от краски и надев свежую одежду, она принялась причесываться. Проведя несколько раз щеткой по волосам, она вдруг остановилась и стала искать книгу, которую читала в прошлые выходные.
Перерыв всю спальню, Рэйчел ничего не нашла. Решив, что могла куда-то ее отнести, она вернулась на кухню.
– Моей книги здесь нет?
Девочки занимались посудой – Саманта мыла, Хоуп вытирала.
– Я бы поискала, – без особой любезности заметила Саманта, – но ты сама мне говорила, чтобы я ничем не занималась, пока тут все не закончу.
Рэйчел рассеянно переворошила почту – в основном это были каталоги одежды для женщины-ребенка.
– Я имела в виду телефон, – пояснила она, роясь в поваренных книгах, затем нагнулась, чтобы взглянуть на сиденья стульев, задвинутых под стол. – Я помню, что держала ее в руках, – пробормотала она, когда и эти поиски – увы! – тоже завершились ничем.
– Какая ты неорганизованная! – проворчала Саманта. Рэйчел регулярно читала им лекции о пользе аккуратности.
– Это точно, – вздохнула Рэйчел. Пройдя в гостиную, она продолжила поиски там. – Просто на меня сейчас слишком много всего навалилось.
Это было еще мягко сказано. До выставки оставалось всего три недели, и этот срок быстро сокращался. Ладно, с выдрами все как будто получилось, но ведь для них еще нужно нарисовать задний план, как и для шести других картин, да еще все восемнадцать необходимо вставить в рамы. Все было бы ничего, если бы требовалось заниматься только этим. Но ведь еще нужно купить Саманте платье к школьному балу, подготовить пикник по случаю окончания Хоуп седьмого класса, сводить обеих к зубному и терапевту, побывать на дне рождения у Бена Вулфа, владельца картинной галереи, с которым она одно время встречалась, поговорить о профессии с тремя незнакомыми пятиклассниками…
Вчера она слишком размахнулась, и сегодня уж точно не следовало бы никуда ехать.
С другой стороны, вчерашний вечер был посвящен девочкам, а вот сегодняшнее заседание клуба книголюбов – это только для нее. Но она любит этих женщин, любит книги. И даже если это внесет дополнительное напряжение в ее рабочий график, она не станет пропускать эту встречу.
Возле ее плеча неслышно возникла Хоуп:
– Я думаю, она в студии.
Закрыв глаза, Рэйчел мысленно представила себе студию, располагающуюся в противоположной стороне их бестолкового дома. Да, она оттуда ушла, потом внезапно вернулась. И что же? Конечно, она держала в руке книгу. Она принесла ее туда и там оставила.
– Спасибо, милая, – сказала Рэйчел и ухватила Хоуп за подбородок. – С тобой все в порядке?
У девочки был несчастный вид.
– С Джиневрой все будет хорошо, – мягко сказала Рэйчел. – Она ведь поела, не так ли?
Хоуп кивнула.
– Вот видишь! Это хороший признак. – Рэйчел поцеловала дочь в лоб. – Побегу за книгой. Я уже опаздываю.
– Может, мне ее принести? – предложила Хоуп.
Но Рэйчел помнила, что она кое-что рисовала в тот момент, когда выдры вновь привлекли ее внимание. Нужно убедиться, что она убрала это подальше.
– Спасибо, милая, я сама все сделаю. – Рэйчел заметила, что Хоуп не хочет ее отпускать. – Помоги Сэм, очень тебя прошу! – И, не слушая возможных возражений дочери, Рэйчел сразу убежала.
Книга была там, где она ее и оставила, – на краю рабочего стола. Когда пришла Хоуп, она работала за мольбертом. Рисунок – сделанный углем набросок – все еще лежал у окна.
Подняв набросок, Рэйчел осторожно положила его в папку, но перед ее глазами снова возник образ, созданный кусочком угля, – распростертый на простыне мужчина. Держа в руках плотный лист бумаги, Рэйчел словно чувствовала его аккуратные бедра, расширяющуюся кверху спину, его напряженные мышцы. Все это могло бы показаться невинным упражнением, однако благодаря темным, чересчур длинным волосам сходство было несомненным – фигура имела собственное имя. Пусть лучше девочки этого не видят.
Засунув папку за стол, Рэйчел взяла книгу и поспешила назад. Наскоро поцеловав девочек, она пообещала быть дома к одиннадцати и села в машину.
Глава 1
Когда в два часа ночи зазвонил телефон, своим пронзительным звуком разорвав тишину одуряющей сан-францисской ночи, Джек Макгилл еще не спал. С двенадцати часов он лежал в постели, охваченный беспокойством, и никак не мог заснуть. Внезапный сигнал тревоги резко ударил по его и без того взвинченным нервам.
За те считанные мгновения, которые потребовались, чтобы взять трубку, в его голове успела пронестись не одна паническая мысль.
– Да?
– Это Джек Макгилл? – спросил незнакомый женский голос, в котором явно звучало напряжение.
– Да.
– Вас беспокоит Кэтрин Эванс, одна из подруг Рэйчел. Произошел несчастный случай, Рэйчел находится в больнице в Монтерее. Я думаю, вам нужно срочно приехать.
Джек сел.
– Что за несчастный случай?
– Дорожная авария, ее машина упала под откос.
В животе у него заныло.
– Где это произошло? Девочки были с ней?
– На шоссе номер один, и она была одна.
– Какое облегчение! По крайней мере девочки целы.
– Она ехала в Кармел и в тот момент находилась возле Рокки-пойнт. Кто-то ударил ее сзади, машина Рэйчел по инерции перелетела через дорогу и сорвалась вниз.
Джек опустил ноги на пол. В животе заныло еще сильнее.
– Она жива, – продолжала подруга. – Сломано только несколько ребер, но она не приходит в сознание. Врачи беспокоятся за ее мозг.
– Почему беспокоятся?
– У Рэйчел сотрясение мозга и множество ушибов.
Он провел рукой по голове. Мысли о работе, не дававшие ему до сих пор уснуть, вытеснились совершенно другими заботами.
– А девочки…
– Девочки дома. Рэйчел ехала на собрание клуба книголюбов. Когда в девять часов ее все еще не было, я позвонила ей домой. Саманта сказала, что она уехала в семь, и тогда я позвонила в полицию штата. Там мне сообщили, что с ее машиной произошла авария. В тот момент они пытались извлечь ее из машины и не могли сказать, в каком она состоянии, поэтому я связалась с ее соседом, Дунканом Блаем, и он пошел к девочкам. Недавно я позвонила им, чтобы сказать, что с их мамой все в порядке, но не стала говорить про травму головы, и не знаю, стоит ли просить Дункана, чтобы он отвез их в больницу. Это не мне решать.
Да. Это решать Джеку. Развод разводом, но девочкам он все равно отец. Зажав телефон возле уха, он потянулся за джинсами.
– Я уже еду. Позвоню Саманте и Хоуп из машины.
– Рэйчел сейчас в отделении «Скорой помощи». Поезжайте туда.
– Да, конечно. Спасибо. – Повесив трубку, Джек сообразил, что не запомнил, как зовут подругу Рэйчел, но это было не самое худшее из всего. – Невероятно! – пробормотал он, застегивая джинсы и протягивая руку за рубашкой. В конторе дела шли хуже некуда, утром ему нужно было побывать в двух местах одновременно, а тут еще Джилл. На сегодня намечен благотворительный ужин, который она так долго готовила. Зная, как много он для нее значит, Джек специально отложил свои деловые поездки. Наглаженный смокинг висел в шкафу. Джилл будет ждать его к пяти. К пяти – а он еще не сомкнул глаз. И теперь направляется на юг, где проведет бог знает сколько времени.
Но ведь Рэйчел в больнице. «Она больше тебе не жена, – твердил ему внутренний голос, но Джек не стал медлить ни секунды. – Ты ничего ей не должен, парень. Это она ушла от тебя».
И тем не менее она в больнице, ему позвонили, и в зависимости от того, что он обнаружит в Монтерее, нужно будет что-то делать с девочками. Прежде всего придется сообщить им, что с Рэйчел. Они слишком взрослые для того, чтобы отправить их спать, сказав, что все будет хорошо, и слишком малы для того, чтобы оставить их наедине с грозящей катастрофой. Рэйчел была их опекуном, подругой, наперсницей. Они были неразлучны.
«Врачи беспокоятся за ее мозг», – сказала та подруга, имени которой Джек не запомнил. Что ж, конечно, они будут беспокоиться, пока все не выяснится.
Плеснув на лицо холодной водой, он почистил зубы, а затем отправился в свою студию, внезапно подумав о том, почему, собственно, продолжает так ее называть. Студия давно уже стала скорее кабинетом бизнесмена, чем мастерской художника. Те немногие эскизы, что он собственноручно выполнил за последнее время, были погребены под кучей спецификаций, контрактов, всякого рода корреспонденции – всего, что оставалось после совершенно безумного числа разнообразных проектов, которые он курировал как архитектор. Все здесь свидетельствовало о чрезвычайном напряжении, в котором живет хозяин студии.
За окнами уже начинал пробиваться серый рассвет. Подхватив под мышку кейс, в который он успел засунуть портативный компьютер, как можно больше важных бумаг и папку с многочисленными вариантами монтанского проекта, Джек по темному коридору бросился на кухню. Свет ему не был нужен – он и так прекрасно здесь ориентировался. Схватив ключи и сорвав с вешалки куртку, Джек включил сигнализацию и спустился в гараж. В считанные минуты выведя оттуда «БМВ», он рванул вниз по Филберт; свет фар с трудом пробивался сквозь густой утренний туман, время от времени выхватывая из темноты какие-то кучи мусора – вероятно, весь Сан-Франциско сейчас был погружен в этот туман.
На ощупь набрав номер телефона, Джек позвонил в справочную монтерейской больницы.
– Вас беспокоит Макгилл. К вам недавно поступила моя жена, Рэйчел Китс. Я сейчас к вам еду. Есть ли для меня какие-то новости?
– Подождите, пожалуйста.
Через несколько изматывающих душу минут трубку взяла дежурная сестра приемного покоя:
– Мистер Макгилл? Ваша жена в операционной. Это пока все, что известно.
– Она в сознании?
– Когда ее отправляли наверх, была без сознания.
«Врачи беспокоятся за ее мозг».
– А что именно оперируют?
– Вы можете минуту подождать?
– Я бы предпочел…
Трубка замолчала, и Джек понял, что у него нет альтернативы. Когда шесть лет назад Рэйчел ушла от него, альтернативы тоже не было. Он был в отъезде, и она просто собрала вещи и уехала вместе с девочками. Тогда он вернулся в пустой дом, чувствуя себя таким же беспомощным, как сегодня. Чуть позже, охваченный спасительным гневом, он продал дом и переехал в другой, где тишина не была такой гулкой. Теперь же ничего не помогало. За каждым поворотом ему чудилось прекрасное лицо Рэйчел – то целое и невредимое, то все в синяках и ссадинах. Сердце взволнованно билось.
Он прибавил скорость.
– Мистер Макгилл? – послышался в динамике мужской голос. – Это доктор Коули. Я занимался вашей женой, когда ее привезли.
– Что именно ей оперируют? – вцепившись в руль, крикнул Джек.
– Левую ногу. Там множественные переломы. Будут вставлять штифты…
– Мне сказали, что у нее черепные травмы, – прервал его Джек. От перелома ноги не умирают. – Она была в сознании?
– Нет. Действительно, у нее имеются ушибы мозга. Мы пока еще не знаем, к чему это может привести.
– Я хочу, чтобы вызвали специалиста.
– Он уже едет. Когда вы здесь будете?
– Я только что выехал из Сан-Франциско.
– Значит, часа через два?
– Меньше, – сказал Джек и, немного поколебавшись, проскочил на красный свет. – Вот мой номер сотового. – Он торопливо назвал цифры. – Позвоните мне, если будут какие-либо изменения, ладно?
Получив согласие врача, Джек набрал еще один номер. На этот раз, однако, он не спешил нажать кнопку вызова. Он не знал, что сказать девочкам. Они уже не маленькие, а нынешние подростки отличаются от тех, которых он знал. Если к этому добавить, что больше он с ними не живет, и то, что они девочки, – это уже тройное неудобство.
Но на сей раз ему не уйти от ответственности. Больше просто некому взять ее на себя.
Кэтрин. Вот как зовут ту подругу – Кэтрин.
Рэйчел никогда о ней не упоминала, хотя, собственно, она и говорила-то всегда только о девочках. А вот от самих девочек он о Кэтрин слышал – это Джек как будто припоминает.
Вот о ком они совершенно точно говорили, так это о Дункане Блае, причем не один раз. Он владелец ранчо, расположенного в Санта-Люсиас, что к востоку от побережья, по соседству с владениями Рэйчел.
Дункан вызывал у Джека неприятные чувства. Ему не нравилось, с каким восторгом девочки описывали его хижину, его бороду или его овец. Ему не понравилось, как девочки ухмыльнулись, когда он спросил, не встречается ли с ним Рэйчел. О, конечно, он понимал, что они пытаются заставить его ревновать, однако беда в том, что Джек вполне мог представить себе Рэйчел именно с таким человеком. Те, кто живет в горах, нередко отличаются некой грубой привлекательностью. Хотя, пожалуй, и Джека нельзя назвать каким-то недотепой. Он высокий, стройный, может вбивать гвозди наравне с лучшими столярами, строящими дома по его проектам, но все же он не умеет валить деревья в два обхвата, стричь овец или стрелять оленей.
Хочется ли ему сейчас, среди ночи, поговорить с Дунканом Блаем? Определенно нет, пусть даже его дочери считают того единственным настоящим мужчиной в округе.
Джек нажал кнопку вызова.
Едва успел прозвучать первый звонок, как в динамике послышалось нервное «Алло?».
– Привет, Сэм! Это папа. Как вы там, в порядке?
– Что с мамой?
– С ней все нормально. – Джек старался говорить как можно бодрее. – Я сейчас еду в больницу. Я только что говорил с доктором – ей делают операцию. Кажется, нога у нее здорово повреждена.
– Кэтрин сказала, что и ребра тоже.
– Вполне возможно, но на ногу надо наложить гипс. Освежи мою память, Сэм, – кто такая Кэтрин?
– Мамина лучшая подруга, – нетерпеливо сказала Саманта. – Я дала ей твой номер.
– Ты и сама могла мне позвонить.
– Я не знала, где ты, – ощетинилась она в ответ. – Если бы тебя не было поблизости, тебе надо было бы бронировать рейс, ждать в аэропорту, а если бы не оказалось подходящего стыковочного рейса, то тебе пришлось бы добираться целую вечность. Кроме того, Кэтрин сказала, что там хорошие врачи, поэтому что ты можешь сделать?
– Могу туда приехать, – ответил Джек и, сообразив, быстро добавил: – Давай не будем спорить, Саманта. Для этого сейчас не время.
– Ты говоришь мне правду? С мамой действительно все нормально?
– Мне так сказали. Твоя сестра спит?
– Спала, пока ты не позвонил. Мы знали, что этот звонок должен быть связан с мамой. Мои подруги не станут звонить среди ночи, – сказала Саманта с уверенностью, заставившей Джека заподозрить, что на самом деле такое бывало не раз. – Папа, мы хотим ехать в больницу, но Дункан не хочет нас брать.
– Он сейчас у вас?
– Он спит в кресле. Заснул в такой момент – можешь себе это представить? Ну, я его сейчас разбужу. Скажи ему, чтобы он нас подвез. – Она, видимо, отвернулась от аппарата, но Джек все равно поморщился от ее крика. – Дункан! Возьми трубку! Это мой отец!
– Саманта! – позвал Джек.
– Нет, мама не умерла, – послышался приглушенный голос Саманты, – а вот кошка может умереть, если ты ее не отпустишь. Ты слишком крепко ее к себе прижимаешь, Хоуп. Ты делаешь ей больно. – Она снова прижала к себе трубку. – Вот. Хоуп хочет с тобой поговорить.
– Папа! – произнес дрожащий голосок.
Сердце Джека дрогнуло.
– Привет, Хоуп! Как дела, милая?
– Я боюсь.
– Я понимаю, но сейчас с твоей мамой все хорошо. Я как раз еду в больницу. Когда я туда попаду, то буду знать больше.
– Приезжай сюда! – взмолился голосок.
– Я приеду, – сказал Джек, тая при мысли о том, что оказался нужен хотя бы одной из своих девочек. – Больница как раз по дороге, так что я сначала загляну туда. Тогда я смогу больше тебе рассказать, когда приеду.
– Скажи маме… – Хоуп замолчала.
– Что, милая?
– Она снова плачет, – вмешалась Саманта. – Поговори с Дунканом.
– Дункан Блай у аппарата, – отрывисто произнес мужской голос. – Что вы хотите сказать?
Джек хотел бы еще поговорить с Хоуп, но сегодня вечером распоряжался не он.
– Я хочу сказать, что знаю не слишком много. Я буду в больнице примерно через час. Никуда их не везите.
– Я и не собираюсь.
На том конце линии послышались приглушенные протесты, затем голос Саманты с огорчением произнес:
– Папа, это просто ужасно – вот так здесь сидеть, пока она там.
– Сейчас глубокая ночь.
– А разве мы не можем спать там? Она ведь наша мама! Что, если она будет нас звать?
– Она в операционной, Саманта. Даже если бы вы были в больнице, то не смогли бы ее видеть. Послушай, если ты хочешь чем-то помочь, поддержи свою сестру. Она, по-моему, очень расстроена.
– А я разве нет?
В ее голосе за внешней бравадой чувствовалась паника. Но все-таки Саманта – это не Хоуп. Хотя разница в возрасте у них всего два года, они совершенно разные. Пятнадцатилетняя Саманта – маленькая всезнайка, которая не любит, когда с ней обращаются как с ребенком. Тринадцатилетняя Хоуп молчалива и чувствительна. Если Саманта склонна задавать вопросы, то Хоуп сразу видит в ответах скрытые нюансы.
– Я понимаю, что ты тоже расстроена, – сказал Джек, – но ты ведь старше. Возможно, если ты ее поддержишь, то и она поддержит тебя. Помогите друг другу, ладно?
– Я все думаю насчет шоссе номер один, папа. Там есть участки, где край дороги обрывается на сотню футов вниз, прямо на скалы. Это случилось именно там?
– Я не знаю деталей аварии.
– Мама могла упасть в воду, но это не намного лучше. Что, если она задыхалась там под водой…
– Сэм, она не утонула.
– Ты этого не знаешь. Может, только куча всяких аппаратов удерживает ее в живых.
– Саманта! – Она почти так же изобретательна, как и Рэйчел, только вот ей не хватает зрелости, чтобы направить эту энергию куда нужно. – У твоей матери сломана нога.
– Но ты ведь не знаешь, что там еще! – закричала она. – Позвони в полицию – они расскажут, что произошло.
– Возможно, после. У доктора есть номер моего сотового. Я не хочу занимать линию на тот случай, если он позвонит. А сейчас я хотел бы, чтобы ты легла в постель. Никому не принесет пользы, если ты станешь представлять себе, что могло бы случиться. Воображение бог знает до чего может довести. Так что успокойся. Я контролирую ситуацию. И не надо сидеть и ждать нового звонка, потому что до восхода солнца я больше не позвоню.
– Я не пойду в школу.
– Об этом мы поговорим после. А сейчас единственное, чем ты можешь помочь своей матери, – это если успокоишь сестру. И если вы обе хоть немного поспите.
– Ладно, ладно, – пробормотала она.
* * *
Джек заставил себя сосредоточиться на дороге. Над городом по-прежнему висел туман, на шоссе было темно. Он прижал руку к животу, надеясь, что тепло руки поможет справиться с комом в желудке, но рука оказалась холодной, так что это не помогло. Нервы каждый раз его подводят, особенно в последнее время.
Ему очень хотелось, чтобы зазвонил телефон и врач сообщил, что Рэйчел после операции пришла в сознание и теперь все будет хорошо. Но телефон молчал, только приглушенно гудел двигатель. Джек попытался отвлечь себя мыслями о том, что не выходило у него из головы еще два часа назад, – об отставании от графика строительства, о спорах насчет контрактов, об уходе ведущих сотрудников, – но оказалось, что эти проблемы его сейчас не интересовали. Они остались позади, в окутанном туманом городе.
Утром придется сделать несколько звонков – надо отменить назначенные встречи.
Впрочем, если Рэйчел придет в сознание, к полудню он уже вернется на работу.
Это казалось Джеку все более вероятным. Рэйчел – сильная, здоровая женщина, самая сильная, самая здоровая, самая независимая из всех, кого он знал. Он ей не нужен. И никогда не был нужен. Шесть лет назад, когда на ее жизненном пути возникла развилка, она сама сделала выбор. Ну и прекрасно.
Так зачем же он сейчас едет на юг? Зачем откладывает деловые встречи ради того, чтобы оказаться возле ее постели? Она его оставила, отшвырнув в сторону годы совместной жизни, словно неудачный набросок.
Тогда зачем же он едет на юг?
Он едет потому, что ее подруга ему позвонила. И потому, что его отцовский долг состоит в том, чтобы помочь девочкам. А еще потому, что он боится, что Рэйчел может умереть. Жизнь с ней была лучше всего того, что он испытал до и после. Он едет сейчас на юг потому, что до сих пор считает себя в долгу перед ней.
Когда Джек впервые обратил внимание на Рэйчел, то решил, что она не в его вкусе. О да, ему нравились светлые волосы, именно такие, как у Рэйчел, но обычно он предпочитал женщин с внешностью фотомоделей. Рэйчел Китс под этот стандарт не подходила. Ни длинных ресниц, ни чувственного рта – только десятки веснушек, щедро разбросанных по загорелому лицу, и глаза, которые внимательно смотрят на самого занудного профессора из всех, что приходилось встречать Джеку.
Профессор, весьма авторитетный в своей области, преподавал рококо и неоклассическое искусство. Именно он предоставил грант, позволивший Джеку оплатить обучение. Взамен Джек вел его переписку, а также помогал в исследованиях, необходимых для написания учебника, для чего грант, собственно, и предназначался.
Джека не очень интересовали рококо и неоклассика, еще меньше ему хотелось перебираться из Манхэттена в Тусон, но это была единственная возможность оплатить все расходы по обучению плюс еще получать стипендию. Джеку, который в тот момент был без гроша, требовалось и то и другое.
Работа оказалась не слишком утомительной. Профессор читал одни и те же лекции по одному и тому же конспекту уже лет двадцать с лишним, а поскольку Джек прочитывал их заранее, то его пребывание в аудитории сводилось исключительно к тому, чтобы принести профессору стакан воды или какую-нибудь забытую бумагу – слушать ему было особенно нечего. Чтобы быть все время под рукой, Джек сидел неподалеку от профессора. С этого места ему были хорошо видны все пятьдесят с небольшим студентов, посещавших эти лекции, – в три раза меньше, чем записалось.
