Текст книги "Один-единственный"

Автор книги: Барбара Бреттон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Если тебе так интересно, то почему ты сама не позвонишь? – прокричал ей вслед Дэниел, но дверь громко захлопнулась за строптивицей. – Может, еще и придется встретиться, – буркнул он, уставившись в окно на всегда оживленную Парк-авеню.

Она принадлежит к королевской фамилии, и она очень красива. Но к чему эти достоинства, они словно два башмака на одну ногу. У нее отвратительный характер, нет ни талантов, ни умений, и она дурно разбирается в мужчинах. Да и к нему она испытывает не больше симпатий, чем он к ней. А ведь если вспомнить, он и его бывшая жена поначалу были вроде бы очень даже подходящей парой. И все же они закончили бракоразводным процессом, в котором основным пунктом спора оказался китайский сервиз.

В общем, Дэниел не сомневался: уж они-то с принцессой являли бы собой еще ту романтическую парочку! Чем раньше он победит свое либидо, тем лучше.

Она и в самом деле не нужна ему. Он не хочет иметь с ней ничего общего. И уж конечно, он не собирается ей звонить.

Нью-Йорк – большой город. В нем хватит места для них обоих.

К началу октября Изабель поняла, что Нью-Йорк – это не что иное, как средоточие маленьких городков, связанных общим языком. Ну, или чем-то более-менее напоминающим общий язык. Раньше она не подозревала, что английский может звучать так по-разному, но прошел месяц, и она имела об этом полное представление.

Ее знакомство с общественной жизнью города началось с маленького рекламного объявления в газете несколько недель назад. Потребовался всего один визит к расторопному фотографу, и вот телефон уже разрывается, и сыплются одно за другим приглашения то на открытие галереи, то на праздники, то на ленчи. В Нью-Йорке умеют ценить королевскую кровь, и очень скоро принцесса обнаружила, что ее просто обожает весь город, разумеется, обожает благоговейно.

Публика не обошла вниманием даже ее рукоделие. А случилось все так. Джулиана не только поторопилась прикрыть банковский счет сестры, но также позаботилась о том, чтобы в пути задержался гардероб Изабель. Но принцесса, обожавшая красивую одежду, ухитрилась с помощью бисера и вышивки преобразить свои скромные костюмы и платья, так что самые дорогие нью-йоркские модницы только ахали и охали, словно видели новые модели от Диора.

– Американцы чересчур увлекаются ленчами, – сказала она однажды утром, наливая себе чашку чаю и усаживаясь за стол подле Мэксин. – Представляешь, завтра я приглашена на полдень, а в среду – на половину второго!

Мэксин нахмурилась.

– Не хотела бы я провести всю свою молодость, поедая все эти мудреные блюда с китайских тарелок.

– О, ради Бога, Мэкси! – Изабель намазала маслом тост и потянулась за мармеладом. – Никто не заставлял тебя наниматься на эту идиотскую работу. У нас ведь все нормально.

Мэксин поступила на службу клерком в какое-то ателье на Седьмой авеню. Заведение называлось «Тре шик».

– Нормально – это еще не хорошо, – ответила она. – Случись что-нибудь, и мы пропали.

– Ты говоришь, как эти озабоченные тетки в дамских журналах. – Принцесса откусила от бутерброда и добавила на хлеб мармелада.

– Странно, что ситуация заботит только меня.

– Но о чем нам беспокоиться, Мэкси? Неужели ты не понимаешь, вот-вот адвокат тетушки Элис разблокирует мой счет, и тогда я переведу его в местный банк. Это лишь вопрос времени.

– Слишком долгого времени, сказала бы я, – фыркнула Мэксин.

– Ну ладно, не сердись.

– Я не сержусь, хотя ты взвалила на меня все домашние дела.

– Но разве я виновата, что никто не удосужился научить меня готовить?

Принцесса могла бы продлить перечень – гладить блузки, вести счета... Список получился бы длинный.

– Мне уже начинают надоедать все эти разговоры о моей неумелости. – Она положила еще мармелада на свой тост. – Но я уверена, что все же гожусь хоть на что-то. Рано или поздно это обнаружится.

Мэксин внимательно посмотрела, как Изабель поглощает свой бутерброд, и решительно заявила:

– На наши средства мы не можем позволить себе покупать новую одежду, мисси.

Изабель угрожающе приподняла брови.

– На что это ты намекаешь?

Лицо ирландки оставалось невозмутимым.

– Жаль, если придется выбросить все ваши красивые наряды.

– То есть, по-твоему, я толстею?!

– Я не это хотела сказать.

– А что ты хотела сказать? – Изабель безжалостно скопировала ирландские интонации и ударения Мэксин.

– А то, что вовсе незачем попусту трепать одежду и тратить время на бездумные пирушки с никчемными людьми.

Изабель вскочила и помчалась к холодильнику. Распахнув дверцу, она указала на его содержимое.

– Американцы называют еду пережитками прошлого! – прокричала она так, что ее запросто могли услышать прохожие на улице. – Между прочим, мои бездумные пирушки, как ты это называешь, помогают нам добыть пропитание!

– Да этим даже кролика не накормишь. – Мэксин сделала страшные глаза.

– Не все же едят картошку тоннами!

– Не нужно оттачивать на мне свой язычок, мисси. У меня достойный заработок, так что я уже подумываю о том, как бы снять себе комнатку поближе к ателье. Я уже в почтенном возрасте, и мне необходимы покой и тишина.

– В точности то же самое говорила и тетушка Элис.

– Ну а тебе-то о чем все это говорит, милая?

– О том, что ты стала совершенно невыносима с тех пор, как начала работать в этом ателье! – выпалила Изабель. – И что этот твой Игорь, должно быть, жуткий эксплуататор!

– Его зовут Иван, и он честный и великодушный человек. – Мэксин сделала паузу. – Чего нельзя сказать о некоторых.

Изабель резким движением отбросила назад волосы.

– Если Игорь такой замечательный, то почему бы тебе не отправиться жить к нему?

– Поверь, я уже думала о таком варианте.

– Мэкси! – Изабель страшно испугалась, что ее верная нянюшка и в самом деле бросит ее. – Ты не уйдешь... Правда?

На лице ирландки заиграла хитренькая улыбочка.

– Сегодня вечером сама готовь себе обед, милая. У меня свидание.

Челюсть у принцессы отвисла.

– С Игорем?

– С Иваном. Больше не стану тебя поправлять. – Мэксин положила салфетку на стол и встала. – А теперь, с твоего позволения, милая, мне пора на работу.

– Отлично, – сказала Изабель, как только дверь захлопнулась. – Я и так уже устала от тебя.

Подходящая фраза, чтобы огрызнуться. Однако почему-то сегодня она не так утешала принцессу, как еще несколько месяцев назад. После смерти отца в жизни Изабель произошло множество перемен. Но отъезд из Перро не принес ей столько огорчений, сколько прощание с мечтами о счастье рядом с любимыми и любящими ее людьми. Если бы не верная Мэксин, то Изабель не справилась бы со своей тоской и чувством заброшенности. Порой ей казалось, что, перестань она существовать, никто на всем белом свете даже не заметит этого.

Думая о том, как Мэксин трудится в ателье, Изабель испытывала муки совести. Ведь пожилая гувернантка бросила свою относительно спокойную жизнь ради того, чтобы последовать в изгнание за воспитанницей. И какую же она получила благодарность? Да никакой! Изабель с самого начала воспринимала ее преданность как должное. Потом спокойно наблюдала, как Мэксин ежедневно отправляется в этот неприветливый, чуждый город в поисках работы. Ну а потом ее добрая нянюшка только и говорила что об этом Иване. Судя по ее словам, он был довольно симпатичным человеком. Через некоторое время Иван выдал коллекцию образцов: простеньких шелковых блузок и платьев в классическом стиле, которые, как он верил, вскоре будут гордиться своими фирменными нашивками.

И все же Изабель боролась с желанием прогуляться как-нибудь на Седьмую авеню, чтобы лично поглядеть в глаза человеку, так неожиданно вторгшемуся в их отношения с Мэксин.

Однако побороть это желание было не очень трудно: на улице стояла ужасающая жара, а кондиционер в доме работал так хорошо, что Изабель, снова отложив прогулку, села перед телевизором и целых два часа плавала в море всевозможных развлекательных передач. Американское вещание предоставляло возможность приятно провести досуг. В любое время суток можно было без труда отыскать канал с каким-нибудь шоу и на час позабыть обо всех проблемах.

После обеда принцесса разобрала почту, отложив приглашения в одну стопку, а счета – в другую. Среди прочих бумаг она наткнулась на какое-то странное приглашение от человека, именовавшего себя Сильверстайном, продюсером так называемого «Утреннего шоу». Изабель понятия не имела, что ему от нее нужно.

Потом она прочла забавное письмо от Джеммы о ее очередном поклоннике и улыбнулась. Когда они с Мэксин гостили в Лондоне, напряженный вид подруги давал маловато поводов для улыбок. Принцесса принялась обдумывать ответ, но красочное ток-шоу, только что начавшееся по кабельному каналу, отвлекло ее внимание, а затем целиком поглотило. Как зачарованная, Изабель впилась глазами в мигающий яркими картинками экран.

– Сегодня мы поговорим о распавшихся семьях, – начал шоу-ведущий. – Почему люди расстаются, и как им вернуться друг к другу?

Самые настоящие, не придуманные семьи сидели прямо тут, на сцене, и были готовы изложить свои глубочайшие интимные секреты перед телекамерой!

В следующем ток-шоу был другой ведущий.

– Популярные имена и оборотная сторона медали по имени Слава! – бодро провозгласил он. – Присоединяйтесь к нам и вы услышите, как ваши любимые кинозвезды рассказывают о трудностях и невзгодах, скрывающихся под внешним блеском их жизни.

Энди Уорхолл сказал как-то, что в Америке кто угодно может всего за пятнадцать минут стать знаменитым, Изабель наконец-то поняла, что имел в виду великий художник, и выпрямилась в своем кресле.

Она посмотрела на стопку журналов, сложенных на столике. Все материалы в них посвящены знаменитос-тям, и кажется, что эти люди и разбогатели-то только на своей популярности. Конечно, она не умеет готовить, убирать или печатать на машинке, чтобы, как другие, зарабатывать на жизнь. Но кое-чем она в отличие от прочих людей обладает с самого рождения: она – принцесса, и ей есть что рассказать о своей жизни, а американское телевидение – как раз подходящее место для этого.

Изабель отыскала приглашение Сильверстайна в стопке отложенных бумаг и даже поцеловала листок. Если только она не ошиблась, «Утреннее шоу» будет началом новой жизни!

Глава 9

Гримерная номер один в студии Эй-би-си представляла собой небольшую каморку длиной в двенадцать и шириной в десять футов. Эта похожая на крысиную нору комнатенка была набита полками с одеждой, расшатанными табуретками и таким огромным количеством баночек, бутылочек и коробочек с гримом, какого Дэниелу за всю его жизнь не доводилось видеть на столь скромном пространстве.

– Добрутро, миста Бронсон, – сокращая слова для скорости, бросила женщина-гример и ткнула пальцем в табуретку. – Чуть не опоздали.

Дэниел присел, старательно балансируя на этом ненадежном насесте.

– Та-ак-с, номер второй, – забормотала мастер. – Может, три – для базы. А тени для век обсудим потом.

Дэниел встал.

– Ну уж нет, лучше сейчас. Я думал, вы просто причешете меня.

Гримерша бросила взгляд на его голову.

– Я не волшебник, милый мой. Вас надо стричь.

Бронсон глянул в зеркало.

– Наверное, вы правы. – Он снова повернулся к ней. – Но что это за второй номер?

– Грим, дорогуша. Для камеры надо немножко подправить цвет лица.

– Мой меня вполне устраивает.

– Не сомневаюсь. Но по телевизору ваше лицо будет похоже на позавчерашний черствый блин.

– Простите, – сказал Дэниел, – но я готов взять на себя всю ответственность.

– Как хотите, – пожала плечами гримерша. – Ваш отец никогда не доставлял мне хлопот.

Мэтти Бронсон действительно был частым гостем на разных теле– и радиоканалах.

– Поверьте, я бы с удовольствием уступил ему это место и нынче.

В сегодняшнем «Утреннем шоу» встречались те, кто родился в богатстве и почете, и те, кому пришлось подниматься к вершине социальной лестницы, используя исключительно свои силы. От людей, самостоятельно пробивших себе дорогу, должен был выступать, собственно, Мэтти, а не его сын. Но старика Бронсона неожиданно подкосил грипп, и пришлось бедному Дэнни, только два часа назад вернувшемуся из Японии, прямо с самолета мчаться на студию, чтобы занять место отца под ярким светом софитов.

Он неохотно подставил лицо под пуховку с пудрой.

– А какой материал! – вздохнула напоследок рыжая гримерша. – Я бы из вас конфетку сделала. – Она с сожалением выбросила пуховку в урну. – Передайте Мэтти привет от Шейлы.

– Передам. – Дэнни уже направился к выходу, но в дверях оглянулся. – Кстати, а кто еще будет в этом шоу?

Шейла подняла глаза к потолку, перечисляя:

– Одна певица, еще в детстве ставшая звездой эстрады, мужчина, заработавший миллионы на соусах для салатов, и...

– Минутку! – Молодой безусый ассистент на всех парах мчался мимо гримерной. Возле Дэниела он остановился. – Вы Бронсон?

– Я.

– Вы следующий. Идемте.

Дэниел послушно пошел за мальчиком по длинному серому коридору, пробираясь между толстыми кабелями, тонкими проводами и брошенными прямо на пол помятыми бумажными стаканчиками. По пути он заметил на дверях таблички с известными в телевизионной среде именами и ухмыльнулся: оказывается, заманчивый мир шоу-бизнеса, если смотреть с обратной стороны рампы, не так уж красив и изящен.

– И что будет дальше? – спросил Дэниел, когда ассистент толкнул тяжелую красную дверь, ведущую в студию.

Парень бросил взгляд через плечо.

– У вас не брали интервью? Бронсон покачал головой.

– Чудненько, – буркнул его провожатый. – Ну ладно, слушайте. Вот этот тип по имени Боб Харрис косит под ведущего. Он стусовал тут всех этих знаменитостей. В общем, он сейчас всех прогрузит, потом выпустят вас, вы пару минут покривляетесь, остальные там тоже сделают что надо, а потом они ответят на несколько телефонных звонков. В общем, лажа.

– Постой-ка, что это значит, «покривляетесь»? Я не клоун, я бизнесмен.

Мальчишка окинул его быстрым взглядом.

– Одно и то же.

– Милочка, ты выглядишь на миллион баксов! – Парикмахер повернула крутящееся кресло, в котором сидела Изабель, к зеркалу. – Ну как?

Изабель кивнула своему отражению:

– Глаза получились отлично, но вам не кажется, что мои волосы... немного пышноваты?

– Ты обворожительная девушка, милая. С такими данными ты просто обязана выделяться в толпе.

Изабель тронула самый верх прически и сильно удивилась, ощутив, как она упруга. Рука подпрыгнула почти как на пружинном матрасе.

– Мне всегда казалось, что я и так выделяюсь в толпе.

– Ну конечно! Но ведь это телевидение. Тут нужен особый прикид!

– Прикид?

– Ну да, и на тыкве. – «Тыква» в данном контексте была ненамного понятнее «прикида», но все же Изабель приблизительно догадалась, о чем идет речь.

– Ну, а одета я как надо, ну, с этим... с прикидом? Парикмахерша придирчиво осмотрела ее бледно-голубенькое платье.

– Должно быть, это стоит кучу денег. Я имею в виду бисер на воротнике.

– Я сама вышивала.

– Сама? – Парикмахерша пристальнее всмотрелась в работу. – Гениально! Как на машинке.

Не зная, то ли благодарить за комплимент, то ли обижаться, Изабель просто улыбнулась.

Телестудия оказалась настоящим лабиринтом из коридоров, перегороженных то дверями, то тянущимися во всех направлениях проводами. Там и тут попадались нагруженные поклажей люди, торопливо, как муравьи, снующие во всех направлениях. Изабель едва поспевала за стремительно мчащимся по лабиринту молодым человеком.

– Черт! – Он остановился наконец перед запертой дверью. – Красная лампочка. – Он поглядел на часы, и только тут Изабель заметила капельки пота на его висках.

– Что случилось?

– Шоу, вот что случилось! Господи! Вот и стой теперь тут, пока трава на жопе не вырастет!

Упоминание о зеленой травке, выросшей у него... сзади, заставило Изабель рассмеяться.

– Нет, американские идиомы поистине переполнены милыми сюрпризами!

Молодой человек сердито зыркнул на нее.

– Идиомы-шмидиомы. Между прочим, вам уже пора, а мы не сможем попасть внутрь, пока эта проклятая иллюминация не погаснет.

– Нас подождут, – сказала Изабель.

– Милая, вы не у себя во дворце. Это Соединенные Штаты Америки. Тут никто никого не ждет.

– Но если я – героиня шоу, то им придется! Ее провожатый раздраженно повел глазами:

– Вам еще многое предстоит узнать о нашей жизни, милая.

Через несколько секунд красная лампочка погасла, дверь распахнулась, и молодой человек подтолкнул Изабель навстречу яркому свету.

– Ну, глядите веселее! – посоветовал он. – Побольше бойкости и блеска!

«Блеска, – подумала принцесса. – Это я не сумею».

– Десять секунд! – прокричала тощая негритянка с рыжими волосами. – Пять... четыре... три... две... Начали!

– Добро пожаловать, все-все-все, – зазвучал над головами мужской голос. Изабель приподнялась на цыпочки, пытаясь поверх камер разглядеть говорившего, но у нее не получилось. – Я – Боб Харрис, мы говорим сегодня о славе и удаче. Вы уже видели Карла Линдманна и малышку Салли Глисон, которым пришлось вкалывать за каждый пенс. А теперь позвольте представить вам другую сторону: вот два счастливчика, которые родились, как говорится, не просто в рубашках, но в шелковых рубашках. Давайте поприветствуем...

– Идите! – Молоденький ассистент подтолкнул Изабель, и она неверными шагами пошла навстречу ослепительным огням. Разглядеть что-либо не представлялось возможным – ни зрителей, ни съемочную группу. Отовсюду раздавались аплодисменты. Выпрямив спину, принцесса подняла кверху подбородок и двинулась к подиуму.

Боб Харрис оказался весьма общительным малым. Он протянул ей руку, а потом даже поцеловал в щечку. Изабель стоило усилий не осадить его. Будь перед ней англичанин, он проявил бы куда больше уважения к принцессе, но здесь – Америка, где такие мелочи не имели значения. Как же быстро все-таки отвыкаешь от своего исключительного положения!..

Изабель кивнула находившимся на подиуме гостям, а затем повернулась к четвертому участнику шоу, который как раз в это время приближался с другой стороны.

– Бронсон!

Он остановился в нескольких футах от нее.

– Что вы тут делаете?

– Я хотела спросить вас о том же.

Аудитория взорвалась от смеха. Изабель и Бронсон оглянулись, возвращаясь к действительности.

– Так-так, – сказал Боб Харрис и, пока оба новых участника занимали места по разные стороны от его кресла, подмигнул в камеру. – Кажется, у нас тут назревает что-то интересненькое!

Изабель отбросила со лба пышно начесанные волосы и улыбнулась.

– Мы с мистером Бронсоном – давние друзья, – с притворной радостью сказала она. – В прошлом году он приезжал в Перро на празднование трехсотлетия княжества. Вместе с Гретой Ван...

– И еще мы с принцессой танцевали на свадьбе ее сестры, – перебил Бронсон, перехватив взгляд Изабель.

«В природе не бывает таких зеленых глаз, – подумала она. – Точно! Это контактные линзы».

– Пришлось, кстати, немного подучить ее вальсировать.

–Американцы, – холодно заметила Изабель, – до занудства прямолинейны. – Она решительно отбросила светскую маску. Пусть все увидят, что за птица этот Бронсон.

– Итак, предварительная пикировка окончена, – возвестил Боб Харрис, специалист по предотвращению драк перед камерой. – Давайте перейдем к делу. Вы оба – счастливые люди, рожденные в богатстве. Так зачем же работать, если у вас и так все есть?

Бронсону, очевидно, вопрос показался слишком простым.

– Выйдя из стен школы, самое время подумать о своем будущем. Счет в банке, открытый родителями на твое имя, – это еще не все. Надо рассчитывать на собственные мозги и честолюбие, чтобы чего-то добиться.

– Легко вам говорить, – сказал Линдманн, король салатных соусов, – а я, например, не ходил в Гарвардскую бизнес-школу и вынужден был начинать с нуля. Работал в трех местах, чтобы скопить стартовый капитал.

–Правильно, – вмешалась малышка Салли. – Ручаюсь, вам не приходилось таскаться на прослушивания, чтобы получить работу, когда вы еще под стол пешком ходили. А попробуйте-ка в три годика стать безработным! Доложу вам, это сказывается на самоуважении!

– Совершенно согласна с вами, – вступила в разговор Изабель, искренне не видя разницы между собой и этими людьми. – А представляете, что творится с вашим самоуважением, когда родная сестра выставляет вас на все четыре стороны без всяких средств и даже без гардероба?

Боб Харрис быстро ухватился за эту деталь:

– Вы хотите сказать, что ваша сестра, принцесса Джулиана, нынешняя правительница княжества Перро, выбросила вас на улицу?

Аудитория буквально ахнула.

– Именно так, – сказала Изабель, заметно горячась. Бросив быстрый взгляд на Бронсона, она была вознаграждена тем полным изумлением, которое увидела у него на лице. – Моя родная сестра выставила за дверь нас обеих, Мэксин и меня.

– Мэксин? – перебил Харрис. – Это тоже принцесса?

– Мэксин – моя гувернантка.

Смех Бронсона можно было различить даже в дружном хохоте зрителей. Изабель склонилась к нему за спиной ведущего.

– Буду вам признательна, мистер Бронсон, если вы оставите ваше мнение при себе.

– Нет-нет, – вмешался Боб Харрис, – мы должны знать все, что хочет сказать Дэниел, не правда ли, господа? – Шквал аплодисментов подтвердил его слова. Нет, этот Харрис ужасно въедлив!

Бронсон посмотрел в глаза Изабель.

– Полагаю, семейные проблемы должны оставаться личным делом каждого, – сказал он.

– Ну ладно, тогда не мешайте нам, – ответил ведущий, отворачиваясь от Бронсона. – А мы приготовились слушать историю принцессы.

– Благодарю вас, мистер Харрис, – сказала Изабель с милой улыбкой. (Ах, какая пощечина Бронсону!) – Знаете, так трудно очутиться в незнакомом городе без всякой поддержки. Мое одиночество я скрашивала только...

– А как насчет вашей гувернантки? – перебил ее Дэниел.

– Вы произносите это слово точно какое-то ругательство, – вспыхнула Изабель. – Но это самая обыкновенная должность.

– Но разве вы не слишком взрослое дитя, чтобы иметь няню?

– А вы разве не староваты для того, чтобы трудиться на вашего отца?

– Я работаю с отцом, а не на него. Это большая разница.

– Не вижу тут никакой разницы.

– Во всяком случае, разница между нами в том, что я не разъезжаю повсюду со своей личной рабыней.

– Да как вы смеете?! Мэксин – не рабыня. И вообще, чтобы как-то свести концы с концами, она давно уже работает на Седьмой авеню у человека по имени Иван.

– Свести концы с концами? Значит, ваша нянюшка в поте лица пыхтит на какой-то фабрике, а вы в это время просиживаете свою королевскую?!.

– Что же вы остановились? Заканчивайте, мистер Бронсон, и я позабочусь о том, чтобы ваши адвокаты не скучали ближайшие полгода.

Но Бронсон не унимался:

– Так где же вы живете, принцесса? В пентхаусе отеля «Плаза»? Это ведь так убого по сравнению с вашим замком!

– Хоть это и не вашего ума дело, но сообщаю: я живу со своей тетей.

– Бесплатно, конечно?

– Да, но...

– Но вы все равно посылаете свою няню на работу, чтобы она принесла немного деньжат?

– К вашему сведению, моя сестра выгнала меня без единого су. Все, что у меня есть, – это вещи, привезенные из Перро. А поскольку у моей тетки тоже возможности не безграничные, то мы делаем все, что можем, только бы выжить.

– Вы хотите сказать, это ваша няня делает все, что может. Ну, а вы-то чем занимаетесь, принцесса?

Изабель раскрыла рот, но, растерявшись, не нашлась с ответом.

Бронсон усмехнулся:

– Ну же, принцесса. Ведь вы-то уж точно заняты чем-то очень важным.

– Но я здесь, не правда ли? – пробормотала она. Боб Харрис рассмеялся громче всех.

– Мне еще не приходилось слышать, чтобы ток-шоу считались очень важными мероприятиями!

– Но я не шучу, – заявила Изабель. – На прошлой неделе я собралась с мыслями, перебрала все свои возможности и поняла: единственное мое достояние – это моя известность.

– Вот уж не думал, что известность сама по себе – это достояние, – сказал Харрис.

– Но это действительно так! Вот, к примеру. Что вы, американцы, умеете лучше всего на свете? – Принцесса пустилась в яркие описания телешоу, книг, журналов и радиопрограмм, с которыми познакомилась, приехав в Соединенные Штаты. – Мне иногда кажется, что все здесь постоянно стремятся только к одному: стать знаменитыми. Именно в этом и заключается очарование Америки. – Изабель ослепительно улыбнулась, глядя в камеру. – Это – прекрасная страна, страна неограниченных возможностей. И поскольку мне нужна доходная работа...

Аудитория снова взорвалась аплодисментами, и принцесса почти физически ощутила, как нежится в волнах любви и всеобщего одобрения. Директор просигналила Бобу Харрису, что пора делать перерыв на рекламу.

– Две с половиной минуты, ребята, потом продолжаем! – крикнул ассистент.

Малышка Салли опрометью бросилась в дамскую комнату. Соусный король отчаянно замахал гримеру, чтобы она припудрила ему заблестевший кончик мясистого носа. Боб Харрис отстегнул микрофон и направился к зрительским трибунам, собираясь дать аудитории какие-то указания. Таким образом, Дэниел и Изабель остались наедине под огнями прожекторов.

– Прекрасно выглядите, принцесса, – оказал он. – Мне нравится ваша объемная прическа.

– Не смейте говорить со мной. И не издевайтесь над прической.

Он проигнорировал, как всегда, ее угрозы.

– Вы правду сказали?

– Разумеется.

– Джулиана выставила вас на улицу?

– Как только похоронили отца.

– А что случилось?

– А вот это, мистер Бронсон, не ваше дело.

– Вы готовы распространяться о своих проблемах перед телекамерой, но не хотите рассказать мне?

– Вы мне неприятны, мистер Бронсон. Впрочем, вы достаточно ясно дали понять, что испытываете ко мне такую же неприязнь.

– Ошибаетесь. Вы мне нравитесь.

– Вы даже не в состоянии, не поморщившись, произнести эти слова.

– Я хочу только узнать, что произошло у вас с сестрой.

– Тогда слетайте в Перро и спросите Джулиану. Потому что именно это я не намерена обсуждать ни с кем.

– Бьюсь об заклад, речь идет о том слизняке, в которого вы втюрились.

– Заткнитесь.

– Ей надоело делить его с вами?

– Ну почему вы нападаете на меня при каждой возможности?

– Я не нападаю, принцесса, я...

– Всем приготовиться! Десять секунд! – властно прокричала директор, и все участники ринулись к своим местам. – Четыре... три... две... Начали!

Стычка с Бронсоном во время рекламной паузы очень взволновала Изабель, но она сумела выгодно воспользоваться появившимся на щеках румянцем. Зрителям, похоже, это понравилось. Однако больше всего их увлекали горячие споры принцессы и Бронсона. Телефонные звонки были остроумны и доброжелательны, в особенности те, что касались ее платья. Изабель с удовольствием упомянула вновь об ателье Ивана и о собственном умении обращаться с иглой. О, как, должно быть, бесился Бронсон, вынужденный уступить ей пальму первенства! Поступило неожиданно много вопросов об их взаимоотношениях, но и Изабель, и ее оппонент недвусмысленно заявили, что между ними ничего нет.

Час пролетел очень быстро.

– Вы прекрасны, принцесса Изабель. – Продюсер Роберт Сильверстайн на несколько секунд замялся, словно обдумывал тонкости протокола. Потом все же протянул ей руку. – Наши телефоны сияют лампочками, как рождественская елка. Только о вашем платье уже спросили двести человек.

– Я замечательно провела время, – ответила принцесса. Ей хотелось добавить: «Несмотря на Дэниела Бронсона». – Даже не припомню, когда в последний раз получала подобное удовольствие. А всем, кто спрашивает, отвечайте без всяких колебаний: это платье – от «Тре шик».

– Я хочу предоставить вам пятнадцатиминутный эфир, – вмешался Боб Харрис. – И потом... у меня масса проектов. В отделе моды вы были бы просто неотразимы! Дайте мне вашу карточку, дорогая, мои люди вам позвонят.

– У меня нет визитки, – сказала Изабель, тряхнув волосами, – но я с удовольствием запишу вам мой номер, если вы не против.

– О, конечно, не против! – отозвался Харрис, плутовато подмигнув. – Вы даже не представляете, насколько я не против.

Дэниел с явным неодобрением наблюдал за происходящим. Эти телемужчины распустили слюни, точно свора псов, увивающихся за общей подружкой. Изабель покорила их как раз тем сочетанием смелости и наивности, которое так по вкусу американцам; еще до окончания шоу вся аудитория готова была мчаться в Перро, чтобы расправиться с Джулианой за ее жестокость по отношению к такой очаровательной маленькой принцессе.

– Прекрасно выступили, мистер Бронсон. – Директор похлопала его по плечу. – Мне понравилась история про вашего отца и его парусную шлюпку.

– Жаль, его здесь не было. Он бы рассказал об этом гораздо лучше меня.

– Ну, вы тоже не ударили в грязь лицом, – возразила собеседница, не замечая настроения Дэниела. – Вот только... Мы получили несколько звонков с жалобами на вас.

– С жалобами? – Бронсон, казалось, навис над ней. – За что?

– О, ничего особенно важного... – Директор даже отступила на шаг, растерявшись под его взором. – Просто нескольким телезрителям показалось, что вы обращаетесь с принцессой немного неуважительно. Но вы не волнуйтесь. Подавляющее большинство считает, что вы просто влюблены друг в друга.

Директор поспешила к салатно-соусному королю, чтобы поблагодарить его за участие в шоу.

Значит, влюблены? Вот это номер! Да они и несколькими словами не могут обменяться, чтобы не вспыхнуть. Конечно же, от совсем иных страстей – не от любовных.

Дэниел наблюдал за всей этой телебратией, обступившей Изабель, – за Бобом Харрисом, малышкой Салли и многочисленными членами съемочной группы. А ведь где-то под маской светской львицы скрыта душа живой женщины. Как жаль, что ему так и не удастся узнать ее по-настоящему.

Дэниел резко повернулся и быстро направился к выходу. У него еще оставалось достаточно времени, чтобы вернуться в офис и закончить кое-какие дела. Но не тут-то было.

– Мистер Бронсон!

Он и не подумал останавливаться.

– Мистер Бронсон!

Он толкнул дверь и зашагал по коридору.

– О Господи, да остановитесь же вы! – Раздражительно. Повелительно. Абсолютно в стиле Изабель.

К собственному удивлению, Дэниел остановился.

– О'кей, принцесса. Выкладывайте, только быстро. Мне некогда болтать с вами.

Она смотрела на него так, точно хотела наградить увесистой оплеухой.

– Вы должны передо мной извиниться.

– Не дождетесь.

– В студии вы говорили со мной совершенно бессовестным образом!

– Мы в свободной стране. Разве не это пленяет вас в Америке?

– Вы все время смеялись надо мной, и мне это не нравится.

– Я делал как раз то, что вам требовалось: подкидывал темы для ваших риторических упражнений, и вы прекрасно справлялись. Хотели прославиться? Тогда ваша мечта сбылась.

– Я хочу, чтоб вы знали: все, что я сегодня рассказала, – чистая правда.

– А кто вам возражает? – усмехнулся Бронсон. «И отчего это она так чертовски ранима? – подумал он. – А ведь минуту назад была в ярости. Не дай Бог, еще, расплачется, тогда я и вовсе пропал!»