Текст книги "Один-единственный"
Автор книги: Барбара Бреттон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– Неприятный перелет. Дэниел посмотрел отцу в глаза.
– Я не заметил.
– Самолет лягается, точно необъезженная лошадь.
– Спасибо за моральную поддержку, папочка. Мэтти подался в своем кресле вперед, склоняясь к сыну и опираясь локтями о колени.
– В самолете, по дороге из Флориды, мы с твоей матерью разговаривали о тебе. Черт знает, откуда у тебя этот страх перед перелетами? Все остальные Бронсоны чувствуют себя в воздухе, как дикие утки.
– Это боязнь высоты, папа. Проблемы с полетами – лишь производное.
– Хотелось бы мне, однако, докопаться до причины всего этого.
– Почему бы нам не подключить к расследованию Интерпол? – Дэниел прекрасно понимал, что отец пытается отвлечь его от мыслей о предстоящем, и был благодарен ему за эти старания, но сегодня просто не мог переключиться на добродушный ироничный тон, в котором они привыкли разговаривать. Все его чувства были слишком напряжены, слишком готовы вырваться на поверхность. Помолчав, он снова заговорил: – Я у тебя в долгу, отец. Если бы ты не... – Он так и не смог закончить фразу.
– Слепая удача, – прервал его Мэтти, нервно попыхивая сигарой. – Не будь Джо таким любителем потрепаться, мы бы до сих пор не обнаружили ее следов. Остается только надеяться, что они действительно направились в Перро.
– Они могли направиться только туда. Семейка Малро попытается использовать Изабель так же, как они использовали ее сестру.
– Говорю тебе, Интерпол с этим делом справится. Они знают свою работу.
– Да, – ответил Дэниел. – Но они не влюблены в Изабель.
Мэтти взглянул на сына.
– Ну вот, ты наконец-то понял. А я-то уж думал, сколько тебе еще потребуется времени.
– Ты прав, я слишком долго шел к этому.
Дэнни готов был отдать все, чем владел, за одну только возможность сказать об этом Изабель.
Она ожидала, что ее поселят в старых апартаментах, но Эрик проводил ее в противоположное крыло замка, в комнату на первом этаже. Это было маленькое и абсолютно изолированное от всех остальных помещение, хотя и довольно прилично обставленное.
– Я бы предпочла свои прежние покои, – сказала Изабель, проведя пальцем по слегка запыленной поверхности ночного столика.
– Мне так жаль, дорогая девочка, но та часть замка в аварийном состоянии: старые трубы совсем износились.
– Полагаю, это не так уж важно, – ответила Изабель, пытаясь не обращать внимания на неприятный холодок, отчего-то пробежавший по спине. – Ведь я уеду сразу же после похорон. – Она посмотрела на Эрика. – Когда они назначены?
– В четыре.
Изабель потерла поясницу.
– Ума не приложу, во что мне переодеться. Ведь в таком виде неприлично...
– Не волнуйся, дорогая девочка. Обо всем позаботятся. – Эрик поцеловал ее в обе щеки. – Поспи. Обсудим все, когда ты проснешься.
Он закрыл за собой дверь, и Изабель осталась совсем одна. На столике стояла корзинка с фруктами. Принцесса взяла яблоко, но после зимовки в темных кладовых оно стало каким-то ватным и безвкусным. В замке было совсем тихо, слишком тихо для такого времени суток. Изабель встала у окна и посмотрела на сады, расстилавшиеся внизу, на склоне. За живыми изгородями давно не ухаживали: тут и там во все стороны торчали новые нестриженые побеги, нарушая привычные глазу строгие геометрические линии. Каменные дорожки, по которым со своими собаками любил гулять отец, едва виднелись под пробившимися из-под плит сорняками, а розовые кусты, которые Изабель так любила с детства, вообще исчезли. Вместо них были высажены азалии.
Ей вдруг показалось, что она заброшена в какой-то потусторонний мир. Границы возможного и невероятного были настолько размыты, что создавалось ощущение нереальности всего происходящего.
Со стороны псарни донесся лай отцовского любимца, Корджиса. Бертран категорически возражал против содержания собак на цепи. «Это общительные животные. Нельзя изолировать их от человеческого общества», – многозначительно говаривал он, а Изабель всегда испытывала при этом горькую обиду. Ведь со своей младшей дочерью он обошелся хуже, чем с собакой, запер ее подальше, в монастырском пансионе.
Очевидно, Джулиана с радостью избавилась от ненавистного Корджиса, при первой возможности сослав его в эту собачью тюрьму, благо, никто теперь не мог помешать ей. «Бедные звери, – подумала Изабель. – Они ведь даже не понимают, за что попали в такую немилость. Когда-то и я была, как они, и тоже не находила объяснения своему изгнанию из родного дома».
Повсюду, буквально на каждом шагу, ее поджидали воспоминания: о красавице матери, о хладнокровном отце, о Джулиане и двух ее маленьких девочках, оставшихся сиротами. «Но почему ты сделала это, Джули? Как же ты могла бросить их одних?» Теперь казалось, что сама она не так уж давно осталась без матери, и сердце Изабель так и рвалось к двум маленьким племянницам, которых она ни разу не видела. Ей хотелось прижать их к своей груди, дать им хотя бы на миг тепло материнской любви. Наверное, это даже хорошо, что они сейчас в Париже с Селин. Изабель наверняка не удержалась бы и увезла их тайком в Америку, где они выросли бы, окруженные любовью и заботой.
Принцесса погладила свой живот. – Никогда тебя не покину, – прошептала она. – Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой.
Дэниел, конечно, тоже. Изабель никогда в жизни не встречала такого человека. Энергичного. Уверенного. Сильного и преданного. И такого замечательного, что мужчина просто не имеет права быть таким хорошим. Он вырос в окружении любящих и надежных людей, и Изабель знала, что вместе с ним она сможет дать то же самое их ребенку.
Жаль только, что их дитя не узнает родины своей матери. Несмотря на все попытки отрицать этот факт, Перро по-прежнему оставалось частью ее души. Неожиданное возвращение на родину напомнило принцессе обо всех планах, которые она строила на будущее, о заветной мечте избавить Перро от пресловутого проклятия и превратить княжество в прекрасную страну, какой оно, в сущности, и было.
Но Перро не ее вотчина. Трон перейдет к годовалой Виктории, и Изабель даже не сомневалась в том, что Оноре и Эрик станут при ней регентами. Ах, если бы можно было хоть немного изменить ход событий! Дать Виктории и Аллегре хоть немного больше счастья и радости, чем знали их мать и тетка!
Внезапно эта комната показалась принцессе такой тесной и такой душной, что просто невозможно было оставаться в ней дольше. Отвернувшись от окна, она поискала глазами телефон. Телефона не было. Но ей необходимо услышать голос Дэниела, сказать ему, что она отправится домой еще до истечения этих суток! Изабель медленно открыла дверь и посмотрела в обе стороны коридора. Ни души. Ни звука вокруг. Какая разница, пуст замок или битком набит прислугой? Ведь она же здесь не пленница в конце концов!
Неожиданно в спине что-то потянуло и сильно заныло. Изабель задержалась в дверях, дожидаясь, когда боль утихнет, и только потом пошла вперед по коридору. Он был длинным, узким и темным. Она почти не знала толком расположения прилегающих помещений. В прошлом здесь обитали слуги, а также селились не очень высокочтимые гости, так что принцессам просто незачем было сюда заглядывать. Ей подумалось, что в этой пустынной части замка человек может пропасть навеки. Это была мысль, от которой кому угодно стало бы не по себе, тем более женщине на девятом месяце беременности.
– Ну наконец-то, – проворчала принцесса, завидев впереди луч света.
Она была уже в пяти шагах от выхода на просторную ротонду, как вдруг услышала позади себя чьи-то шаги. Обернувшись, Изабель очутилась нос к носу с Ивом. Боже правый, да что с ним случилось со времени ее отъезда?! Костлявое тело казалось совсем похудавшим, хотя это было невозможно, а строгое лицо превратилось прямо-таки в трагическую маску. «Должно быть, так повлияла на него смерть Джулианы», – подумала Изабель, с грустью заметив, что хоть кто-то нашел в своем сердце уголок для скорби.
– Мадемуазель, – сказал Ив, торопливо поклонившись. – Вы должны уехать отсюда.
Принцесса удивленно уставилась на него: ведь он всегда был так склонен к подобострастию, что даже свою неприязнь к ней искусно скрывал под маской подчеркнутой вежливости. А на такое способен, пожалуй, лишь тот, кто родился слугой!
Но, схватив Изабель за запястье, Ив утащил ее в пустую комнату и закрыл дверь. Сердце принцессы забилось так сильно, что она испугалась за ребенка.
– Тут повсюду опасность, мадемуазель. Я слышал их разговоры. Бегите немедленно!
От Ива сильно пахло алкоголем.
– Бог мой, да ты что, выпил?
Бедняга. Он так поражен свалившимся на его голову несчастьем, что теперь пытается утопить свое горе в вине.
Ив сильнее сжал ее руку, и Изабель стала прикидывать, как бы половчее пнуть его при необходимости. Ведь она уже несколько месяцев не видела из-за живота собственных ног!
– Знайте, мадемуазель, что принцессу Джулиану, упокой Господь ее душу, убили.
Определенно он сошел с ума! Разве может нормальный человек сказать такое?
– Ты ошибаешься, Ив. Она сама свела счеты с жизнью. Он отчаянно затряс головой. Глаза его страшно заблестели от гнева.
– Нет, ее убили, мадемуазель. Она слишком много знала. Она узнала, что ваш сын...
Изабель подняла ладонь, чтобы остановить его. Ей вовсе ни к чему было выслушивать бред пьяного лакея, тем более что он всегда ее недолюбливал.
– Довольно, Ив. Ты же сам видишь, мой ребенок еще не родился.
– Но вы носите сына!
– Я ношу ребенка, – поправила его Изабель, снова ощутив на своем лице ледяные ладони ужаса. – И я сама не знаю, сын это или дочь.
Ну конечно, он спятил. Иного объяснения всем этим речам не найти.
– Но они знают! – сказал Ив. – Иначе для чего они привезли вас сюда?
Изабель ударила его ногой. Лакей вскрикнул и выпустил ее руку. Изабель бросилась прочь из тесной конурки и быстро, насколько могла, побежала в центральный холл.
– Дорогая девочка! – окликнул ее знакомый голос. – А я тебя ищу.
Она остановилась и, оглянувшись, увидела догонявшего ее Оноре Малро.
– Милая Изабель! – Через секунду он уже стоял рядом и, обняв принцессу за плечи, целовал ее в обе щеки. – Дитя мое, что с тобой?
– Скажите лучше, что тут случилось. Мне кажется, Ив спятил.
При этих словах на лице Оноре не появилось и тени удивления.
– Я весьма и весьма огорчен, что ты увидела его в таком состоянии. Но будь снисходительна. В последнее время бедняга столько всего пережил.
– Я никогда не замечала за Ивом склонности к пьянству.
– О, да мало ли чего вытворяют люди в тяжелую минуту. Чего только не вытворяют, моя дорогая, и все это ужасно. – Тут Оноре отступил на шаг, как будто для того, чтобы полюбоваться ею. – Ты прекраснее, чем всегда. Прямо как ожившая мать.
Внезапно на нее нахлынула волна слабости. Изабель глубоко вздохнула. Оноре моментально подхватил ее под руки.
– Дорогое дитя! Тебе дурно?
– Здесь очень душно, – ответила она. – Я и не помню, чтобы в замке было так мало воздуха. Просто невозможно оставаться здесь ни секунды.
– Один момент, – сказал Оноре, ведя ее к позолоченному креслу. – Я сию минуту вернусь.
Он действительно скоро вернулся со стаканом воды, которую Изабель с удовольствием выпила. Поставив хрустальный стакан прямо на пол, Оноре помог ей встать.
– Идем же, – сказал он, беря ее под локоть. – Все это слишком тяжело для тебя. Нужно время, чтобы ты смирилась с неизбежным.
– Для начала я хочу позвонить по телефону. Мэксин, должно быть, с ума сходит от беспокойства.
– О нет, – вкрадчивым голосом сказал Оноре. – Для начала ты должна как следует прийти в себя. У тебя даже голос изменился, моя дорогая. Не хочешь же ты снова заставить Мэксин волноваться?
– Но мое исчезновение прямо с улицы Манхэттена уже причинило ей немало тревог, вы со мной согласны?
– Поверь, я просто поражен, насколько ужасно все было проделано. Но у Мэксин уже нет повода для беспокойства. Пока ты была в пути, мы с ней долго болтали по телефону. Я все уладил. Удивляюсь, почему мои люди до сих пор не сказали тебе об этом.
Они вышли на улицу, в сияющее солнцем утро. Аромат сосен, принесенный с гор легким ветром, навеял так много воспоминаний. И сказанные в порыве гнева слова: «Я никогда не вернусь сюда! Никогда в жизни!» Как она могла...
– Как Мэксин восприняла печальное известие?
– Как того и следовало ожидать, – ответил Оноре, осторожно ведя принцессу по маленькому мостику. – С невероятной скорбью.
– Она приедет на похороны?
Оноре покачал головой:
– Не думаю, что это целесообразно.
– А что сказала Мэксин насчет этой самой целесообразности?
– Она – мудрая женщина.
Изабель удержалась от вопросов о Дэниеле. Ведь некогда они с Оноре соперничали за право развивать бизнес в Перро, так что следы взаимной неприязни были бы неудивительны.
Поблизости, за густыми кустами пробежало несколько пар ног. Хлопнула дверца машины. Потом кто-то громко заспорил по-французски, но вскоре голоса стихли. Рев мотора как бы подвел черту под этим разговором.
Как ни странно, Оноре, казалось, ничего не услышал, а Изабель, погруженная в свои мысли, не потрудилась вникнуть в суть нечаянно подслушанных слов.
– Эрик сказал, что у тебя нет подходящего костюма для сегодняшних похорон.
Изабель удивленно расширила глаза! – так неожиданно и резко он сменил тему.
– Да, мне действительно не в чем показаться, – она посмотрела на свою голубую куртку и белые брюки. – В этом я выгляжу совершенно непристойно.
Малро усмехнулся:
– О, моя дорогая, это просто невозможно! Но чтобы ты чувствовала себя удобно, мы обязательно подыщем что-нибудь подходящее.
– Я бы предложила посмотреть в моем старом гардеробе, но боюсь, что из тех вещей ни одна на меня не налезет.
Оноре был слишком воспитан, чтобы перевести взгляд на ее живот.
– В городе как раз открыли новый магазин. Селин просто без ума от него. Быть может, у них найдется то, что нам нужно?
– О, это было бы кстати.
– Но ты не слишком устала?
– Мне непереносима мысль о возвращении в замок, Оноре. Ив был... – Ее передернуло. Из-за Ива и всех этих тоскливых воспоминаний, подстерегавших за каждым углом, она не хотела возвращаться в замок. – Наверное, прогулка поможет мне немного развеяться.
Остроклювый самолетик приземлился в крошечном аэропорту на французской территории. Дэниел так волновался, что едва заметил момент посадки.
Агент Интерпола, высокий мрачного вида мужчина, уже поджидал их на площадке у самолета.
– Вы дальше не поедете, – обратился он к младшему Бронсону, даже не поздоровавшись. – Операция в самом разгаре.
– Нет, поеду.
– Я уполномочен остановить вас силой, если это будет необходимо.
– Тогда придется меня убить, – ответил Дэниел.
– Убью, если понадобится. Тут вперед выступил Мэтти:
– Нас ждет машина. Вы не имеете права запретить нам сесть в нее и уехать отсюда.
– Нет, но я не позволю вам ехать через границу, – ответил представитель Интерпола.
Дэниел посмотрел на отца. Мэтти посмотрел на агента.
– Это будет трудно, приятель, – сказал он.
Их собеседник оставался совершенно невозмутим. Дэниел прикинул расстояние до автомобиля Интерпола. Мэтти отступил на шаг, мило улыбаясь, и вдруг нанес резкий удар, от которого агент сразу же упал на асфальт. Дэниел в мгновение ока прыгнул в машину и, не оглядываясь назад, на предельной скорости полетел по извилистой горной дороге, на сей раз абсолютно не обращая внимания на пейзажи из волшебной сказки. Единственное, что имело сейчас значение, – это Изабель.
Казалось, прошла целая вечность, но наконец-то он добрался до замка. Дорога была забита машинами. Агенты Интерпола и местные сыщики во множестве кишели вокруг. Несколько подозреваемых лежали на траве вниз лицом, в наручниках, тогда как перепуганные насмерть слуги стояли по краям дороги и молча наблюдали за происходящим.
Резко затормозив, Дэниел выскочил из машины и побежал к месту действия. Он остановил первого же парня, с виду напоминавшего сотрудника Интерпола.
– Что тут происходит? Вы нашли принцессу? Парень покачал головой, явно погруженный в свои мысли.
– Черт.
Дэниел огляделся вокруг. Возле одной из тех раритетных европейских машин, которые навевали воспоминания о нацистах и ночных сиренах воздушной тревоги, стоял Эрик. На нем были наручники. Бронсон моментально ухватил его за шиворот.
– Где она, мать твою?!
Молодой Малро, как всегда, был сама элегантность. Он молча плюнул Дэниелу в лицо. При иных обстоятельствах Бронсон наверняка одним ударом выбил бы из него дух, но сейчас любой инцидент мог остановить его на пути к цели, а такой цены этот подонок был недостоин. Сейчас значение имела только Изабель. Только их ребенок.
И Дэниел направился к замку.
– Зря потеряете время, – услышал он чье-то предупреждение. – Мы прочесали все помещения. Там больше нет ни души.
Дэниел не обратил на это внимания. Он не мог бы объяснить, что именно, но что-то так и тащило его внутрь. В последний раз, когда он приезжал сюда, весь замок был полон музыки, освещен сотнями свечей; здесь раздавался смех гостей, прибывших на свадьбу. Теперь же он выглядел как город королевских привидений. Одинокие шаги эхом зазвучали в просторном холле. Бронсон прекрасно ориентировался в пространствах здешних садов, поскольку в свое время вычерчивал планы будущего лыжного курорта, но внутренности замка знал неважно.
Если бы он искал место, чтобы спрятаться, куда бы он пошел в первую очередь? В комнаты для прислуги? Нет. В апартаменты Изабель? Тоже нет. В подземелье? А что? Пожалуй... Но где, черт возьми, располагается вход в древние подвалы?
Он расхохотался. Эти ребята из Интерпола, небось, и не подумали о средневековых темницах! Это было слишком сказочно, слишком далеко от современности, чтобы они вспомнили о такой возможности. Но как же пройти туда? Должна быть какая-нибудь неприметная дверца или лестница. Может быть, в кухне? Дэниел промчался через бальный зал, через столовую, в заднюю часть замка.
На печи грелся котел с водой. Рядом высились дюжины банок и различных кувшинов. На полу валялось разбитое стекло вперемешку с какими-то красными консервами. Дэниел распахнул первую попавшуюся дверь, но за ней оказалась лишь пустая кладовая. Он всмотрелся пристальнее. Может быть, тут?.. Отодвинув полки, потолкался в заднюю стену. Ничего. Но вдруг, нажав на выступающие камни, Бронсон увидел, что кусок стены повернулся, пропуская его внутрь. Несколько каменных ступеней уводили в недра замка. Свет поступал сюда только из кухни.
– Изабель! – прозвучал в сырой тьме его голос. – Принцесса, если ты здесь, скажи что-нибудь!
Господи, ну хоть что-нибудь! Если это и есть пресловутая средневековая тюрьма, то он понимает, почему люди предпочитали погибнуть в бою, чем попасть сюда хоть на день. Какая жуть – оказаться запертым в этой норе!
– Изабель!
Ничего – ни звука, ни движения.
Дэниел пошел вглубь. Вдруг его правая нога наткнулась на что-то мягкое, кажется, на человека. Ужас схватил его за горло.
– Месье... – послышался тихий, невнятный голос. Определенно, это не Малро. Дэниел нагнулся. Из тьмы на него повеяло сладковатым запахом крови.
– Кто вы? – спросил Бронсон.
Человек дышал с трудом. Ждать, пока он выговорит слово, было так мучительно! Но еще хуже было то, что говорил он по-французски.
– Я Ив... – Человек хрипло закашлялся. – В замке... она мне не поверила...
– Кто не поверил?
– Принцесса... и Оноре... Дэниел услышал уже все, что надо.
– Сейчас пришлю к вам кого-нибудь, – сказал он, срывая куртку и подсовывая ее под голову раненого. – Не волнуйтесь, Ив. Сейчас придет доктор.
Снова раздался хриплый кашель.
– Je suis a votre servi... – Дэниел не слышал окончания знакомой фразы. Он уже мчался вверх по ступеням.
– Но эта дорога ведет не в город, – сказала Изабель, когда Оноре направил «бентли» вверх по узкой извилистой асфальтовой ленте. – Куда мы едем?
– Доверься мне, дорогая девочка, – улыбнулся Малро, делая резкий поворот направо. – Мы будем искать для тебя подходящее платье.
– Я предпочла бы делать это в городе, – сказала Изабель, стараясь не обращать внимания на усиливающуюся боль в спине.
– Но мы ведь не хотим привлекать к себе внимание всяких зевак?
– Мне незачем прятаться от людей.
– Но я забочусь только о тебе, – вкрадчиво проворковал Оноре. – Тут было столько толков с тех пор, как ты уехала.
Изабель усмехнулась.
– Нет. Как раз наоборот – толков было много, пока я жила тут. Я всегда была удобным объектом для сплетен.
– Дело в том, что ходят всякие слухи о твоем нынешнем положении. Мне бы не хотелось, чтобы тебе стало неудобно.
– Я не замужем, – сказала Изабель. – Но мне нечего стыдиться.
Малро похлопал ее по руке.
– Правильно. Так и должно быть. Ведь дети – это дар Божий.
Странно. Слова эти были сказаны очень убедительно и с явной искренностью. Изабель удивилась, отчего при этом по коже у нее побежали мурашки.
– Мы едем к папиному шале, – заметила она. Машина продолжала ползти вверх по склону горы. – Что вы задумали, Оноре?
– Там в спальне есть гардеробная, в ней полно дамской одежды. Я уверен, что там ты найдешь для себя подходящее платье.
– Господи, да что делал мой отец со всем этим женским тряпьем?
Она знала, что все эти годы Бертран не жил по-монашески, но, насколько ей было известно, его любовницы сами обеспечивали себя нарядами.
– Это одежда твоей матери, дорогая девочка. Принц Бертран был сентиментален.
– Поворачивайте обратно, Оноре, – приказала она. – Я не вижу в этом ничего забавного.
– Но ты же сама хотела побольше узнать о принцессе Соне, – сказал Малро, не обратив внимания на ее слова. – А я еще многое могу рассказать о ней...
В этом тоне Изабель услышала что-то неприятно знакомое. Если бы только понять, что именно.
– Я ничего больше не желаю знать о своих родственниках. Теперь у меня другая семья, и мне необходимы только эти люди.
Действительно, как много у нее теперь родных: Бронсон и ее малютка, Мэкси и Иван, Мэтти и Конни – ну чем не семейное гнездо?
– Кровные узы – это самое главное, дорогое мое дитя. Ты должна понимать это. Особенно теперь.
Снова мышцы спины свела судорога. А может, это уже живот?
– Но кровного родства бывает недостаточно, Оноре. Джулиана и я – прекрасный тому пример.
– Однако любовь побеждает все, – сказал он, и «бентли» рванул на крутой подъем. – В конце концов лишь она имеет значение.
Холодный пот проступил на затылке у Изабель.
– Джулиана покончила с собой. Я просто не понимаю, где здесь место торжеству любви.
– Это трагедия, – сказал Оноре. Голос его зазвучал холодно и совсем не убедительно. – Но из великой скорби всегда рождается что-нибудь прекрасное.
– Я... не понимаю вас.
– Ты и мой сын, дорогая Изабель, а еще ребенок, которого ты носишь под сердцем. – Наконец он сделал последний поворот к шале. – Мой внук.
Глава 20
Слова Оноре повисли в воздухе – между ними. Господи, кажется, в этой стране все посходили с ума.
– Я, должно быть, не расслышала. Вы же не сказали – «мой внук»?
– Именно так я и сказал, дорогое мое дитя. Не думала же ты, что сможешь вечно хранить этот прекрасный секрет?
– Не понимаю, о чем вы. Оноре вздохнул.
– Ради Бога, Изабель. Мы одни. Мы друзья. Или даже родственники. Во всяком случае, скоро станем родственниками. Хватит уже скрывать. – Он взглянул ей в глаза. – Когда Джулиана заподозрила неладное, Эрик признался мне, что это его ребенок.
Словно протестуя, живот ее сильно сжался.
– Никак не пойму, что тут у вас происходит, но, во всяком случае, могу уверить вас, что Эрик не имеет к этому никакого отношения.
– Твоя осмотрительность была объяснима при жизни сестры, но теперь Джулианы нет, дорогое дитя. И ты можешь хоть всему миру кричать о своем счастье. Ведь рождение сына – это предел мечтаний любого мужчины. А рождение внука – это лишь начало новых мечтаний! – Он потрепал принцессу по руке. – Ты сделала меня поистине счастливым человеком, Изабель, а я щедро награждаю тех, кто меня осчастливит.
– Я не хочу ваших наград, а хочу только одного, чтобы вы наконец поняли мои слова: этот ребенок – не от Эрика. – Она погладила живот, чтобы успокоиться самой и успокоить дитя. – И потом, вы не можете ничего знать о том, мальчик это или девочка.
Тогда Оноре рассказал ей об открытии, сделанном Джулианой незадолго до смерти. Он намекнул Изабель, что их с Эриком встреча в Нью-Йорке вовсе не была случайной. Если Эрик вел подобные разговоры, то неудивительно, что этот факт, добавленный к собственным подозрениям Джулианы, мог привести к такому трагическому концу.
– Ну, полно, полно, Изабель. У нас есть копия твоей сонограммы. Плод – мужского пола. – Когда машина пошла по склону Монт-Воллар, он снова посмотрел на принцессу. – И этот мальчик – Малро.
Горный склон. Чертово шале построено на краю обрыва!
Реки пота струились по спине Дэниела, когда он разгонял машину вдоль крутого подъема. На какой он теперь высоте? Четыре тысячи футов? А может, пять? Вот-вот какой-нибудь самолет пролетит рядом и приветливо помашет ему крылом.
Воздух, вне всяких сомнений, становился все реже. Дэниелу с каждым вдохом было труднее наполнять кислородом свои разрывающиеся легкие. Еще и ограждения на этих дорогах, как назло, отсутствуют! Взять хотя бы на два дюйма правее, и он плюхнется в эту живописную долину – черт бы ее побрал со всеми красотами! – превратившись в месиво из костей и металла.
– Держись, – приказал он себе. – Уже недалеко.
Точнее было бы сказать: не высоко. Он найдет этот дом, и он найдет в нем Изабель, живую и здоровую. Иначе и быть не может.
Изабель сидела молча и подсчитывала свои шансы. Живот ныл не переставая. Оноре ехал медленнее, чем обычно, и принцесса даже подумала о возможности выпрыгнуть из машины, но в этом случае она рисковала потерять ребенка. В конце концов это сейчас было для нее самым главным. Правда, от которой она пыталась отвернуться в течение последних двух часов, наконец-то встала перед нею во весь рост: она рожала.
Сильные боли в спине стали более регулярными, к ним добавились глубокие и мощные схватки живота – ритмичные сокращения матки. Ребенок явно собирался выходить на свет.
«Господи, прошу тебя, – взмолилась она. – Только не теперь!» Возле нее должен был находиться Дэниел, чтобы разделить счастливый миг рождения, как они делили радость зачатия. Изабель набрала в грудь побольше воздуха и сосчитала до десяти. Боль немного утихла, и она глубоко, неровно выдохнула.
– Дитя мое, что-нибудь не так?
– Все прекрасно, – солгала Изабель. – Просто ужасно стыдно, что так получилось.
Оноре сразу размяк.
– На самом деле все даже сложнее, чем ты себе представляешь. Дело в том, что я серьезный бизнесмен, Изабель, и кое-что в моей работе идет вразрез с представлениями толпы.
Пытаясь скрыть растущий в душе страх, она слушала Малро: сорок минут назад, говорил он, когда они садились в «бентли», жандармы уже ехали к замку, собираясь арестовать его.
– Не хотелось бы мне загружать всем этим твою прелестную головку, ведь подобные недоразумения в порядке вещей, но нам придется оставаться в шале, пока я не получу известия о том, что все улажено и можно возвращаться. – Он снова похлопал Изабель по руке. – Я буду защищать тебя и нашего инфанта даже ценой собственной жизни, дорогое мое дитя. Я так долго ждал второго шанса.
– Второго шанса? То есть теперь, после смерти Джулианы?
Он кивнул:
– Джулиана стала слишком... обременительна. Мы просто немного помогли ей найти правильный выход. В конце концов я уверен, что всем это принесло только облегчение. – Улыбка вернулась на его лицо. – И все же мы должны быть благодарны ей за то, что она достала информацию о твоей беременности. Эрик был буквально окрылен этим известием. Я тоже. Но мы оба прекрасно понимали, что присутствие живой Джулианы не позволит тебе поделиться этой радостью с нами.
«Нет. Мне все это снится. – Изабель пыталась сосредоточиться, но никак не могла собрать разбегающиеся мысли. – Я ничего этого не слышу. Ведь я знала этих людей всю свою жизнь. Такого просто не может быть!»
Шале принца Бертрана находилось на полпути к вершине Монт-Воллар. Искусные архитекторы буквально врезали в скалу небольшую площадку, возвышавшуюся над долиной, чтобы построить на ней здание, из окон которого открывалась широкая панорама. Оноре свернул на гравиевую дорожку и уже через минуту помогал Изабель выйти из машины.
– Обопрись на меня, – сказал он, обнимая ее за плечи. – Тропинка довольно крута.
От его прикосновения к горлу принцессы поднялся противный комок тошноты, но она заставила себя изобразить благодарность и принять предложенную помощь. Теперь многое зависело от того, насколько добросовестно она станет разыгрывать свою роль. Очень скоро жандармы непременно отыщут их, обязательно отыщут. Перро – маленькая страна. Рано или поздно вспомнят и об этом убежище. Изабель молилась только о том, чтобы это произошло до рождения ребенка.
Примерно в тысяче футов над головой Дэниел увидел шале. Дом буквально нависал над пропастью. Бронсон не знал, какой архитектурный фокус позволил построить это здание, наполовину висящее в воздухе, но впечатление было потрясающее. Дэниел припарковался в стороне от дороги, скрыв машину за деревьями. Когда он заглушил двигатель, ему послышался звук хлопнувшей дверцы автомобиля Оноре.
У Бронсона была только одна попытка и ни малейшего права ошибиться. Потому он тщательно продумал возможные варианты. Собственно, их было только два: подобраться к шале можно либо по дороге, но это отнимет у него единственное преимущество – неожиданность, либо... Внутри у него все так и перевернулось, когда он посмотрел на крутой, густо поросший деревьями склон.
– Ты должен, Дэнни, – сказал он себе вслух. – Если любишь ее, то пройдешь.
Первые сто футов было еще ничего. Он относительно легко карабкался от одной опоры до другой, и вскоре совсем осмелел, перестав даже думать о том, что в любой момент может скатиться со склона. Вдруг правая нога потеряла опору, и Дэниел едва-едва успел ухватиться за торчащий камень. Казалось, ногти вот-вот вонзятся в него! Ах черт! Как же плохо лазать по горам в ботинках с кожаной подошвой!
Вновь собираясь с силами, чтобы продолжить путь, Дэниел принялся перечислять в уме: «Рибок», «Найк». Вспомнил и о своих бейсбольных кедах. Чтобы отвлечься, он упорно перебирал в памяти всю известную ему спортивную обувь. Так он прошел еще две сотни футов, после чего снова потерял опору и свалился футов на десять вниз, на большой колючий куст. Левой щекой он ударился об острый камень и тут же ощутил привкус крови во рту. Брюки на коленях порвались, на плече была прореха.
Но он снова поднялся на ноги и снова пошел в атаку на проклятую гору.
Шале Бертрана было меблировано весьма скудно. Всегда заваленная чем-то комната теперь лоснилась строгой безликостью отделки. Изабель провела рукой по полированной столешнице. Разумеется, тут не было пыли.
