Текст книги "Один-единственный"
Автор книги: Барбара Бреттон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
– Да он там и живет.
– Да-а, Перро – сказочная страна.
– Это не страна, пап, это какой-то уголок Диснейленда. – Дэнни рассмеялся. – Ты не поверишь! Они до сих пор вешают козам на шею такие маленькие колокольчики! Проходя мимо стада, я думал, что где-то поют «Аллилуйя».
– Колорит! – вздохнул отец. – Если б они хоть овощи консервировали на экспорт, то не сидели бы в такой яме.
– Точно. Видишь ли, я не смог его убедить даже в необходимости соорудить горнолыжный подъемник.
– А как насчет Малро?
– О, если бы этому пройдохе дали карты в руки, то Перро вскоре стало бы настоящим альпийским Лас-Вегасом. Он бесцеремонно ворвался к нам во время разговора, а Бертран лишь улыбнулся и пригласил Малро присесть. Представляешь?
– Ну а как его сынок? Я слышал, мальчишка в Канне увивался за какой-то богатой итальянской вдовушкой.
На скулах Дэниела заиграли желваки.
– Не знаю, как насчет вдовушки, но сейчас он спит с одной из дочерей нашего дорогого принца.
Мэтти посмотрел на сына:
– Что ж, лучший способ приобрести власть – это жениться на ней. Когда Бертран умрет, сынок Малро будет замечательно пристроен.
– Не так уж замечательно, – сказал Дэниел, с трудом сохраняя спокойствие. – Ведь он нацелился на вторую дочку. – Тут младший Бронсон замялся, вдруг осознав причину своего смущения.
– Ну вот еще, – задумчиво произнес Мэтти, – не станет Малро тратить силы на младшую дочь.
– Я тоже так думаю.
Отец снова бросил взгляд на сына, на сей раз более пристальный, чем предыдущий:
– Надеюсь, она-то понимает, что тут ей ничего не светит?
Дэниел пожал плечами. Девушка была совсем молода и более наивна, чем это представлялось возможным.
– Она же принцесса. Кто ее там разберет? – сказал он, обгоняя грузовик с прицепом.
– А может, она тоже решила рискнуть. – промолвил Мэтти. – Только ты смотри не вздумай связываться с Малро.
– Это еще почему? Я просто обязан бить таких мерзавцев.
– Ты не сможешь победить такого человека, Дэнни. Самое большее, тебе удастся на некоторое время его обескуражить.
На дороге образовалась пробка, и, остановившись, младший Бронсон поглядел на старшего:
– Что это с тобой, папа? Никогда не слышал от тебя подобных речей.
Действительно, боевой темперамент отца, передавшийся и сыну, не давал ему унывать.
– Предчувствие, – помолчав секунду, ответил Мэтти. – Не знаю почему, но шестое чувство подсказывает мне, что лыжный подъемник в этом замке не стоит битвы с господами Малро.
Первый снег лег на альпийские склоны в самом начале ноября. Тяжелый, обильный снег, принесенный холодными северными ветрами, разогнал старичков в маленькие кафе, где они попивали теплое бренди и предавались воспоминаниям о днях далекой юности.
Принц Бертран, распахнув двери своего высокогорного шале, как бы возвестил об открытии горнолыжного сезона. Его не смущало, что попасть на свою дачу он мог только после того, как пересечет границы собственного государства.
Семейный бизнес заставил Эрика почти целый месяц провести в разъездах. На день рождения он прислал Изабель гигантскую корзину роз, однако даже роскошные цветы не могли заменить его самого. Принц Бертран устроил в честь младшей дочери небольшой прием, но Изабель показалось, что гости больше интересовались меню, чем той, ради которой они собрались.
Зато Оноре Малро окружил ее самым пристальным вниманием. Он откровенно флиртовал с ней, хоть и на свой особенный, немного старомодный манер, и бурно извинялся за то, что отослал Эрика в длительную командировку. Оноре постоянно был начеку, готовый в любую минуту пригласить Изабель на танец, как только она оставалась без кавалера, а если во время танца и обнимал ее чуть крепче, чем это допускалось этикетом, то принцесса нисколько не осуждала его, скорее виня себя в полной неискушенности.
– О, эта темная волна волос, – умилялся Оноре, и тон его был беззаботен и даже бесхитростен, – о, эти жгучие глаза! Точно сама Соня воскресла в вас. Только вы еще прекраснее, если это вообще возможно.
Изабель и прежде доводилось слышать подобные сравнения, но до сих пор они звучали как бы в осуждение.
– Я так мало знаю о маме, Оноре. Даже Мэксин умудрилась рассказать мне о ней не больше, чем подшивки старых газет.
– Идемте, – ответил он, увлекая ее в сторону библиотеки. – Поговорим.
– Я хочу знать абсолютно все, – сказала девушка, устраиваясь напротив Малро. – Как мама говорила, какая у нее была походка, какую музыку любила. – Изабель широко взмахнула в воздухе руками. – В общем, все-все-все.
– Бетховену она предпочитала Баха, – начал Оноре. – Но больше всего ей нравился американский джаз...
Спустя два часа принцесса промокнула ресницы платком и, выходя из библиотеки, порывисто обняла старшего Малро.
– За всю мою жизнь я не получала на день рождения более дорогого подарка, – сказала она.
Красивое лицо Оноре засияло от удовольствия.
– Ваш покорный слуга, – произнес он привычные для уха принцессы слова и поцеловал сначала в левую, потом в правую щеку. – Изабель, – голос его вдруг дрогнул, в нем зазвучали какие-то непривычные и в то же время удивительно знакомые нотки.
Принцесса сделала шаг назад. Ей вдруг показалось, что сейчас он ее поцелует. Даже лицо у него изменилось!
Что за наваждение?.. Но в следующую секунду он стал совершенно спокойным. У Изабель от пережитого волнения закружилась голова. Ну что за дурочка! Как можно было подумать такое?
– В жизни у вас все будет хорошо, принцесса, обещаю, – сказал Оноре, когда они возвращались в зал. – Что бы ни случилось, помните мои слова.
Едва они вошли в зал, молодой симпатичный предприниматель из Швеции пригласил ее на танец и быстро увлек в центр танцующих, так что Изабель не успела спросить у Оноре, что он имел в виду.
Эрик вернулся в Перро за несколько дней до Рождества. В обществе Изабель он казался робким и застенчивым. Именно так, по ее представлениям, и должен вести себя мужчина, собирающийся сделать предложение любимой девушке.
Когда наутро после Рождества отец пригласил ее в библиотеку, Изабель твердо знала, что для этого может существовать лишь один повод: Эрик попросил ее руки.
Едва переступив порог, принцесса поняла, что отец выпил. Немного, ведь Бертран никогда и ничего не делал чрезмерно. Но достаточно, чтобы в комнате витал легкий аромат теплого букета бренди. Курительная трубка лежала на маленьком столике красного дерева, справа от большого кожаного кресла, рядом с детективом о Мегрэ и пачкой писем, ожидающих ответа.
– Я знаю, я непростительно опоздала, папа, – сказала Изабель, целуя отца в лоб. – Но просто не могла бросить иголку. Я вышиваю пелерину для Мэксин, чтобы подарить ей к Новому году. Она хочет пойти в ней в церковь. Ну, знаешь, то одно, то другое, я и не заметила, как пробило восемь. – Принцесса улыбнулась самой очаровательной своей улыбкой и присела на подлокотник отцова кресла, пренебрегая стулом, стоящим рядом. – Но ты ведь меня прощаешь, правда?
Уголки губ Бертрана быстро приподнялись и тут же опустились снова, но глаза при этом так и остались напряженными и холодными.
– Тебе не за что извиняться, Изабель. Это всего лишь разговор отца с дочерью, а не какие-нибудь военные действия.
Принцесса в шутливом изумлении округлила глаза.
– Ну, я думаю, Ив ни за что не согласился бы с твоими словами. Минуту назад в холле он сурово упрекнул меня за то, что я заставляю тебя долго ждать.
Бертран усмехнулся, но Изабель успела заметить, что морщинка между густыми бровями отца стала глубже. По спине пробежал неприятный холодок. Она соскользнула со своего насеста на подлокотнике и села напротив.
Он указал на графин бренди, стоявший сбоку на столике:
– Пожалуйста, угощайся.
Изабель покачала головой и набрала в грудь побольше воздуха.
– Тебе налью с удовольствием, если хочешь.
– Позднее... Может быть. – Глаза его встретились с глазами дочери. Потом он отвернулся к окну. – Тут очень важное дело...
– Ах, папочка! – Изабель вскочила на ноги, все дурные предчувствия мигом испарились. – Я уже знаю, о чем ты собираешься со мной говорить!
– Изабель, прошу тебя, сядь. Это касается...
– Эрика, не так ли?
– Да, но...
– Тогда я точно знаю все, что ты скажешь! Да и как же мне не знать, если...
– Изабель! Сядь.
Сгорая от нетерпения, принцесса послушно уселась на место. Ох, ну как же папа любит все эти. традиции и церемонии! Девушка с трудом гасила счастливую улыбку.
– Так ты говорил, папа?.. Принц поглядел в сторону бара:
– Может, один глоток, если ты не возражаешь. Уже через несколько секунд дочь вручила ему бокал и поспешно уселась снова. Все шло не совсем так, как она себе представляла. Изабель терпеливо ждала, пока отец неспешно пил свой коньяк.
– Ты ведь, кажется, встречалась с сыном Оноре? Дочь с готовностью кивнула:
– Встречалась.
Принц на мгновение прикрыл веки:
– И он нравится тебе? Она снова кивнула:
– О да!
«Ну, скажи же это, папа! Только поскорее, чтобы я могла наконец радостно прокричать о своем счастье на весь свет!»
– Мне бы только хотелось, чтобы это был другой человек.
– Что?..
Она, наверное, что-то пропустила или не так расслышала. Отец подался вперед и положил ладонь на ее руку, но Изабель вцепилась в подлокотники изо всех сил.
– Мне очень тяжело, Изабель. Ах, если б только был другой... безболезненный способ сообщить тебе об этом.
Казалось, воздух в комнате стал густым и тяжелым: принцесса едва сумела вдохнуть. Извилистая горная дорога. Черная полоска льда. Много лет назад именно так она лишилась матери. Господи, но ведь не может же она потерять еще и Эрика!
Девушка опустила голову, не в состоянии больше глядеть отцу в глаза.
– Говори. Если что-то случилось... если он мертв... все равно говори.
– Мертв?! – На лице Бертрана принцесса прочла полное изумление. – Что ты! С ним все в порядке.
Облегчение оказалось таким же болезненным, как и предыдущая минута жестокого волнения.
– Так что же такое? – в раздражении вымолвила она. – Если он попросил моей руки, почему бы тебе так просто не сказать об этом?
– Потому что он попросил не твоей руки, Изабель, а руки твоей сестры.
Тремя неделями позже, в холодный январский день в соборе Сан-Мишель состоялось венчание Джулианы и Эрика.
«Это все на самом деле, – думала Изабель. – Это не сон. И не плод больного воображения. Аромат цветов, ангельское пение церковного хора, примолкшие в ожидании гости, заполнившие собор. Все это происходит здесь, сейчас, в эту самую минуту. Но это должна была быть я! – билась в голове назойливая мысль. И желание, острое и непреодолимое желание все изменить пронизывало ее насквозь. – Это должна быть моя свадьба! Он должен быть моим мужем.» Принцесса отвернулась, не в силах смотреть на происходящее, и вдруг взгляд ее перехватили безжалостные изумрудные глаза Дэниела Бронсона, американского бизнесмена, который предрекал, что ее волшебная сказка с Эриком не состоится. «Ну что же ты не смеешься?! – думала она. – Да, люди могут ошибаться. Но мы с Эриком рождены для счастья, так что ты все равно был не прав!»
Однако Бронсон и не думал смеяться. Он даже не улыбнулся. Он просто наблюдал за принцессой внимательным сочувствующим взглядом. Он, кажется, жалел ее, и его взгляд ранил сильнее самого злого смеха.
Изабель принялась рассматривать гостей. Многие из них знают, что ее сердце разбито. Она была так неблагоразумна, так спешила поделиться радостью со всем светом! Разве не говорила она им, что любит Эрика, что они обязательно обвенчаются? Боже правый, да как ей теперь смотреть им в глаза?! Жалость окружающих была почти осязаема, она протягивала свои щупальца, чтобы плотно опутать ими душу Изабель.
Бедняжка подхватила подол юбки и помчалась к двери, ведущей в ризницу. Перед глазами стояло лицо Джулианы. И эта морщинка на ее чистом лбу, говорившая о сосредоточенности невесты и серьезности торжественного момента.
Пускай себе думают что хотят! Пусть считают, что вчера вечером младшая принцесса просто перебрала за столом и теперь ее тошнит с похмелья. Что угодно, только не это публичное унижение! А за спиной уже загудели, засудачили. Но Изабель было наплевать. Ей так хотелось побыть одной, собраться с мыслями, может, снова напиться, чтобы смелее смотреть в будущее.
Вдруг она почувствовала на плече руку Мэксин, но даже не повернулась к гувернантке.
– Отпусти его, милая. Все кончено.
– Нет, не кончено, – с трудом сдерживая слезы, ответила Изабель. – Он ее не любит. Он любит меня.
– Но не на тебе он женится, дорогая. А на твоей сестре.
Девушка увернулась от ласковой руки и резко повернулась лицом к старой ирландке.
– Оставь меня! Ты ничего не понимаешь! Тебе не понятно мое унижение!
– Я знаю только, что разбитое сердце не означает позора.
– Они ведь все знают! – Изабель кивнула в сторону храма. – Я больше не могу! Все на меня смотрят, все меня жалеют.
Мэксин прищелкнула пальцами.
– Будто бы это так важно, что они там думают. Выше голову, дитя мое, сейчас ты должна встать рядом с отцом, чтобы приветствовать гостей. Все остальное как-нибудь утрясется.
Изабель случайно увидела свое отражение на блестящей мраморной поверхности колонны. Как ни странно, ничто в ее внешности не говорило о сердечных муках. В зеркале она, конечно, могла бы увидеть то, что выдавало ее с головой, – яростный блеск почерневших от горя глаз.
– Этому не бывать, Мэксин, – вдруг заявила принцесса, распрямляя плечи. – Эрик любит меня. И он ко мне вернется.
– Но он уже женат, милая. – Голос Мэксин сорвался, но Изабель так и не поняла ее истинных чувств, – перед Богом и людьми он принадлежит ей.
– Нет, – ответила девушка, – он мой.
Похоже, что малышка принцесса совсем потеряла рассудок от горя. Даже с противоположного конца заполненного людьми собора Дэниел заметил сверкание темных глаз и ощутил ее боль. С самого начала он знал, что именно так все и должно кончиться. Кажется, еще тогда он видел Изабель в этом чудесном желтом платье неподалеку от брачующейся пары: как она наблюдает за триумфом своего возлюбленного, которому удалось завоевать тепленькое местечко возле наследной принцессы, ее старшей сестры.
Конечно! Мужчина, подобный Эрику Малро, не стал бы тратить времени на невесту с ничтожным приданым, тем более что совсем рядом лежал куда более лакомый кусочек. Перро, может быть, и недорого стоило в чисто экономическом плане, но тем глупее было претендовать лишь на второстепенные роли. А у семейства Малро были весьма определенные планы.
«Ах, подлец, – подумал Бронсон, выхватив взглядом из толпы гостей родителей жениха. В эту минуту Оноре шептал что-то на ушко своей бледной маленькой супруге. – Значит, продал никчемного сынка за хороший куш, и теперь Перро – его игровая площадка?! Понастроишь тут шикарных дворцов, в которых бога-тые бездельники будут проводить время с себе подобными, и станешь богатеть, пока они развлекаются. Да уж, о такой удаче ты не смел даже мечтать!»
Узнав о грядущей свадьбе, Дэниел сказал себе, что просто обязан поехать в Перро. Заодно он собирался предпринять последнюю попытку склонить Бертрана на свою сторону. Много лет королевство Монако оставалось жалким недоразумением на карте мира, синонимом пустоты, и так могло быть вечно, если бы однажды эта изумительно красивая страна не вышла, как говорятся, в дамки. Свадьба Джулианы послужила поводом, чтобы он, перелетев Атлантическую лужу, получил свой шанс... На что?
Торжественная музыка наполнила собор. Жених и невеста взялись за руки и медленно двинулись по длинному проходу – уже в качестве супругов. Джулиана буквально светилась счастьем. До сих пор он почему-то никогда не задумывался над смыслом этого сравнения, но тут воочию увидел, что это означает. У жениха, однако, были глаза оленя, попавшего в западню.
Браки свершаются на небесах. Так, кажется, сказано в Священном писании? Значит, это не полная правда.
Скамьи пустели одна за другой, гости покидали собор. Дэниел уже собирался выйти вместе со всеми, как вдруг заметил одинокую фигурку у самого алтаря. Луч солнца, проникавший под купол собора, осветил ее, позолотив тяжелую массу темных волос и заиграв на светлой коже. В душе Бронсона что-то всколыхнулось.
Девушка стояла, строго выпрямив спину, подняв подбородок, столь же отважная, сколь и прекрасная. Он знал, что творится сейчас в ее сердце, и восхищался ее самообладанием. Изабель все же не покинула собор.
В сущности, кто она такая? Маленькая капризная принцессочка с язвительным язычком и взрывным темпераментом. Однажды она уже объяснила ему, и весьма недвусмысленно, что ему делать со своим мнением о ее интимной жизни. Ей явно не нужно его сочувствие. Черт побери, даже глазом не моргнув, она просто швырнет ему в лицо его жалость и снисхождение!
– Месье, – какая-то дама тронула его за плечо и указала на проход между скамьями, – силь ву пле?
Бронсон встал и пропустил ее мимо себя. Церковь почти совершенно опустела. Он еще раз оглянулся на принцессу, к которой тем временем подошла ее старая нянька. Рыжеволосая женщина что-то сказала девушке, но Изабель ничего не ответила. Вместо этого она подобрала юбки, вскинула подбородок и зашагала к выходу, шурша своим замечательным желтым платьем так величаво, точно это она была виновницей сегодняшнего торжества.
Напрасно Дэниел ожидал увидеть на ее красивом лице горечь поражения. Девушка явно решилась на что-то важное.
– Мистер Бронсон, – сказала она, проходя мимо американца, – оставьте для меня танец, пожалуйста.
Улыбка ее была ослепительна, но все же недостаточно жизнерадостна.
– Неплохо, принцесса, – ответил Бронсон, шагая рядом с ней. – Но надо еще тренироваться.
В темных глазах вспыхнуло пламя, но улыбка не исчезла.
– О чем это вы, мистер Бронсон?
– О бесстрастной маске. Вас выдает мимика.
– Ну что за воображение у вас, у американцев! – сказала Изабель, пряча под ироничным тоном готовую излиться горечь. – Неудивительно, что вы подарили миру столько культурных ценностей.
– Не знаю, как насчет ценностей, – ответил Дэниел, улыбаясь. – Я всегда предпочитал поп-культуру.
– Надо же, какая неожиданность, – съязвила Изабель. – А я-то уж подумала, что вы приехали в Европу, чтобы взглянуть на последнюю выставку в Лувре.
– Лучше оставим Лувр в покое. Но если вы хотите, чтобы кто-нибудь поведал вам, как Гиллиган* покинул Ирландию и отправился искать счастья в Америку, я к вашим услугам.
Принцесса отвернулась, но не так быстро, как намеревалась.
– Не понимаю вас.
– Понимаете, понимаете, – ответил Бронсон, радуясь мимолетной улыбке в ее глазах. – Европейцы вечно разглагольствуют о высокой культуре, а сами взахлеб смотрят наши ТВ-шоу, словно это настоящие драматические шедевры.
– Значит, американцы, по-вашему, лучше европейцев, мистер Бронсон? – Девушка остановилась, не дойдя всего нескольких ярдов до дверей собора.
– Дайте мне только время, принцесса, и я докажу вам это.
Она демонстративно передернула плечами.
* В американском комическом телесериале «Остров Гиллигана» (1964—1967) матрос, высаженный на необитаемом острове. Олицетворяет крайнюю глупость.
– Нет, я все-таки недооценивала ваших пороков.
– Но еще сильнее вы недооцениваете мои достоинства. Щеки Изабель порозовели.
– Вот это вряд ли, мистер Бронсон. – Она перешагнула порог собора.
– Он не стоит ваших сердечных мук, принцесса! – крикнул американец ей вдогонку. – Никто из нас не стоит.
Он не удивился тому, что Изабель даже не оглянулась.
Глава 6
– Шампанского! – Изабель вывернулась из рук своего партнера, итальянского автомобильного магната, и театрально подбоченилась. – Полцарства за шампанское!
Джанни Вителли, уже дважды разводившийся с женами и теперь подыскивавший себе третью спутницу жизни, запрокинув черноволосую голову, рассмеялся:
– Кара, вы меня просто удивляете. Ваше королевство стоит много дороже, чем бокал вина.
– Ах, это бунт?! – Изабель нанесла ему воображаемым мечом удар в грудь. – Шампанского или прощайтесь со своей головой!
Вителли был богат, но Изабель обладала королевским титулом. К счастью, есть еще на свете люди, для которых это имеет значение. Итальянец помчался исполнять волю дамы, а принцесса, смеясь, продолжила танец в одиночку.
Оказавшиеся по соседству пары смеялись вместе с ней, да и трудно было ждать чего-то иного. Ведь существуют неписаные правила поведения с особами королевской крови. Смеяться их шуткам, какими бы плоскими они ни были, – вот одно из них. Если бы Изабель взбрело в голову растопырить руки на манер крыльев и заквохтать подобно курице, то все эти люди в тот же миг, несмотря на свои титулы и положение в обществе, закудахтали бы вместе с ней. Все, кроме, конечно, этого противного американца Бронсона.
Нельзя сказать, что он вел себя вызывающе, он был слишком умен для этого. Он танцевал с дамами и беседовал с мужчинами, но Изабель понимала, что Бронсон все время втайне посмеивается над окружавшим его блестящим обществом.
Оркестр перешел от фокстрота к медленному вальсу. Марго Хофмайер из Лихтенштейна отчаянно захлопала на Бронсона своими накладными ресницами и тут же была удостоена его милостивого приглашения.
Марго обладала утонченностью коровы в период течки, но разве это остановит настоящего американца? Разумеется, нет ничего удивительного в том, что он с готовностью отозвался на ее вульгарный призыв. Ну уж нет, эту парочку следует хорошенько проучить! Встряхнув головой, Изабель направилась к ним.
Протанцевав по залу, чтобы не мешать кружащимся парам, принцесса очутилась наконец в непосредственной близости от Марго и тронула ее за пышное белое плечо.
– Ты не будешь так любезна, дорогая. Я просто мечтаю немножко покружиться с мистером Бронсоном.
– Следующий танец ваш, – отозвался американец поверх темно-рыжей прически своей партнерши, а Марго с видом победительницы стрельнула на принцессу глазами.
– Но я обожаю вальсы, – возразила Изабель, следуя за ними грациозными уверенными па.
Плечи и щеки Марго мигом покраснели, едва ли не сравнявшись цветом с выкрашенными хной волосами. Она даже споткнулась, однако быстро поправилась.
– А я предпочитаю фокстрот. – промямлила уроженка Лихтенштейна. – Так что, может...
– Я уверен, принцесса не станет настаивать и спокойно дождется своей очереди. – Небрежный взгляд, брошенный в ее сторону Бронсоном, заставил голубую кровь Изабель вскипеть в жилах. Она бы с удовольствием влепила ему пощечину. Но принцесса предпочла не пускаться в бесполезные пререкания с наглецом, а поднажать еще на Марго.
– Я так благодарна тебе, дорогая. – С этими словами Изабель ловко вытеснила рыжую толстушку и заняла ее место подле американца. – Твой кавалер вернется, как только закончится вальс.
– Изумительный трюк, – сказал Бронсон, когда принцесса, занявшая место Марго, посмотрела ему в глаза. – Жаль только, что ничего не вышло.
– Отчего же не вышло? – возразила Изабель, не в силах скрыть своего торжества. – Ведь мы танцуем, не так ли?
– Уже нет. – Поклонившись с явной издевкой, Бронсон отпустил ее и зашагал к выходу на террасу.
Смертельная обида сдавила грудь Изабель. Она направилась вслед за Бронсоном.
– Кара. – Внезапно подле принцессы появился Джанни Вителли с бокалом «Дом Периньон». – Я ваш покорный слуга.
Она приняла вино и на ходу чмокнула итальянца в щеку. С красавчиком Джанни все можно уладить позднее.
Теперь же она могла думать лишь об одном: как осадить этого наглого американского бизнесмена.
Суровая краса холодной зимней ночи приветствовала принцессу, выходящую из зала. Звезды сверкали в безлунном небе, как драгоценные кристаллы, и единственным звуком на улице был тихий гул кондиционеров, расположенных по периметру террасы. Изабель медленно вдохнула холодный воздух, напоенный сосновым ароматом и свежестью скорого снегопада.
Ее глаза привыкали к темноте. И сразу же она увидела Бронсона. Вот он! В дальнем углу теплился красноватый огонек сигареты. Наверняка какая-нибудь американская дешевка!
Принцесса сделала глоток из своего бокала и направилась на красную светящуюся точку, пристально вглядываясь в темноту.
– Так бы и выплеснула это шампанское в вашу нахальную физиономию, – подойдя к нему почти вплотную, прошипела она.
Бронсон не соизволил даже взглянуть на нее.
– Я бы не стал так рисковать.
– Ах да! – вспыхнула она. – Вы же предупреждали меня однажды, что способны ударить женщину.
– Если будет нарываться.
– Как мило! Истинный неандерталец!
– Смейтесь на здоровье, принцесса. Но только попробуйте поднять на меня руку, и я, черт побери, ударю в ответ.
– Настоящий мужчина не станет вести себя подобным образом.
– Вот как? Но и настоящая леди не станет смущать другую женщину, как это сделали вы.
Изабель не обратила внимания на его слова, раздраженно отмахнувшись от них нетерпеливым жестом:
– Марго понимает, что в этом нет ничего личного.
– Возможно, тут вы и правы, – ответил Бронсон. – Кажется, действительно, большинство окружающих воспринимают ваше плохое поведение как норму.
– О, мне очень жаль, если мы оскорбили ваши чувства! Ну как я могла позабыть, что Америка – это последний в мире оплот общественной нравственности?!
– Во всяком случае, там мне ни разу не приходилось видеть таких безобразий, как сегодня в вашем замке.
– Так почему бы вам не поехать домой, мистер Бронсон, где атмосфера более соответствует вашей ранимой душе?
Он взглянул на часы:
– Мой рейс через десять часов и одиннадцать минут.
– Не опоздаете?
– Не беспокойтесь об этом, принцесса. – Он посмотрел на нее с подчеркнутой учтивостью. – Меня здесь ничто не удерживает.
Что-то было такое в его словах... А может, в том, как он произнес их? Или просто она осознала, что ни одна живая душа на всем белом свете ни капельки ее не понимает? Как бы то ни было, слезы, которые Изабель старательно сдерживала в течение всего этого дня, вдруг заструились из ее глаз отчаянным, неудержимым потоком. Она опустилась на скамейку и зарыдала.
– О Господи! – растерялся Дэниел. – Да не ревите же вы.
Он был из тех мужчин, которые совершенно теряются при виде женских слез. Впрочем, тут следует отметить, что на свете не меньше женщин, умеющих отлично пользоваться этим. Но Дэнни в этом смысле был самым несчастным из своих собратьев. Один вид плачущей женщины вызывал у него мощный выброс тестостерона и состояние, близкое к шоку.
Он молча стоял рядом, тупо глядя на Изабель, то и дело промокавшую лицо подолом своего драгоценного бального платья, и испытывал одно-единственное более-менее определенное чувство: жгучее желание снова обрести душевный покой. Ведь перед ним был вовсе не несчастный ребенок с разбитым сердечком, а богатое дитятко, рожденное на простынях с королевскими монограммами и готовое демонстрировать свою исключительность всем и каждому. Таких женщин Дэниел распознавал с первого взгляда и, надо сказать, терпеть не мог. Она была нахальна, эгоистична и, черт бы ее побрал плакала так, точно сердце ее и впрямь разрывалось от горя!
– Во имя Христа, – сказал Бронсон, присев на корточки и схватив ее руки в свои ладони. – Вы не должны утираться этим платьем.
Даже не подняв глаз, девушка ухватилась за его смокинг и уткнулась лицом в черные лацканы. Ее жгучие слезы моментально пропитали рубашку и согрели кожу на груди. Так много слез...
Бронсон посмотрел на ее склоненную голову и был очарован видом темных волос, блестевших в темноте. Если она разыграла эту сцену нарочно, чтобы тронуть его сердечные струны, то ей за актерскую работу полагался Оскар. Ему вдруг захотелось обнять эту плаксивую принцессу, осушить губами ее слезы и овладеть ею прямо тут, на этой террасе. Его не остановила бы даже угроза гильотины, и лишь то, что Изабель и так уже достаточно оскорблена, остудило его пыл.
Бронсон принялся шарить по карманам в поисках носового платка.
– Вот. – Он вытащил щеголеватый, украшенный фирменной монограммой прямоугольник. – Эти проходимцы ляпают Сен-Лорана куда попало.
Изабель с благодарностью приняла кусочек ткани.
– Это... это н-не Сен-Лоран, – всхлипывая, сказала она. – Это К-Кристиан Лакруа.
Бронсон выпрямился, не в состоянии сдержать улыбку.
– Я плохо разбираюсь в именах дизайнеров. Изабель сделала жест рукой, уже знакомый ему.
– Вы можете и-идти.
– То есть я свободен?
И зачем только он жалел ее?!
Принцесса кивнула. Она-то еще слишком плохо знала Бронсона, чтобы услышать в его голосе раздражение.
– Я хочу побыть одна.
– А минуту назад вы хотели плеснуть мне в лицо шампанским.
На самом деле минуту назад он хотел расцеловать ее заплаканное лицо. Слава Богу, успел остановиться, не превратил себя в посмешище.
– Это было прежде. А теперь я хочу, чтобы меня оставили в покое.
– Не всегда удается получить то, что хочется. – Бронсон глянул в сторону блистающего огнями бального
зала, где кружились в вальсе счастливые новобрачные. Значение его слов невозможно было толковать двояко. Темные влажные глаза метнули грозные молнии.
– Да как вы смеете!
– Сейчас я мог бы напомнить, что предупреждал вас об этом.
– Что ж, это очень мило с вашей стороны.
– Хотелось бы похвалить и вас. Однако танцы на столе едва ли добавили блеска вашему облику, принцесса. Ваш батюшка после этого должен был запереть вас в комнате и выбросить ключ.
– Я очень эмоциональна, – тряхнув кудрями, возразила Изабель. – От меня можно всего ожидать.
– Ну нет, – протянул Бронсон, – от вас ждали совсем другого. Ждали, что вы станете тенью своей сестры.
– Вы просто не в состоянии понять, что это такое!
– Я-то, может, и не понимаю, но ваш возлюбленный мальчик отлично справляется с этой ролью.
Изабель вскочила с места. Она дрожала от ярости.
– Не смейте говорить гадости про Эрика!
– Даже и не думал, принцесса. Напротив, я только что собирался похвалить его. – Даже в темноте он заметил выражение сомнения на ее лице.
– С трудом верится, мистер Бронсон.
– Он намного умнее, чем я предполагал. Действительно, уж если все равно собираешься развлекаться с дочерью принца, то почему бы не развлечься с той, которая унаследует трон?
Изабель отвернулась, и на мгновение Бронсон даже пожалел о жестокости своих слов. Но только на мгновение. Кто-то же должен втолковать ей, как разыгрывалась эта партия!
– Я мог бы объяснить вам все по порядку, с самого начала, – сказал он, немного смягчив интонацию. – Но у меня есть опасение, что вы не поверите.
Изабель резко повернулась к нему, и на миг из-под непроницаемой маски на него глянула живая женщина.
– Я не дура, – сказала принцесса, и ее хрипловатый голос завибрировал от боли. – Я же понимаю, чего хотели добиться этой свадьбой наши отцы. У Эрика просто не было выбора. Разве можно его обвинять?
– Ну, а как насчет вашей сестры?
Слышно было, что Изабель глубоко вдохнула. Похоже, ему удалось задеть ее за живое.
