Текст книги "Один-единственный"
Автор книги: Барбара Бреттон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Она вообще сделает все, чего от нее ни потребуют.
– Да ну? И даже станет спать с человеком, в которого вы влюблены?
Изабель отреагировала почти инстинктивно. Бронсон прекрасно понял это и даже обрадовался. Вся ее ярость, вся сердечная боль и обида была заключена в звонком звуке пощечины, прорезавшем ночную тишину.
Дэниел заморгал и смешно подвигал нижней челюстью.
– Недурно, – сказал он, поглаживая подбородок.
– Жаль, что мало, – выпалила принцесса. – Надо было выбить вам зубы.
– Я не тот, кого вы действительно ненавидите, – спокойно заметил Бронсон. – Я просто подвернулся вам под руку.
Она очень хотела бы ненавидеть его. Всеми фибрами своей души желала бы презирать сам воздух, которым он дышит, саму землю, по которой он ходит! Только Мэксин осмеливалась разговаривать с ней подобным образом, с таким безразличием к ее происхождению и общественному положению. «Или с таким чувством собственного достоинства», – добавлял внутренний голос.
Глаза принцессы снова быстро наполнились слезами, и она лишь неимоверным усилием воли заставила себя сдержаться.
– Надо бы еще шампанского, – поставив высокий бокал вверх донышком на скамейку, сказала Изабель.
– А в чем дело? Реальность снова кажет свой уродливый лик?
– Вот именно, – отозвалась она, пытаясь говорить веселым голосом. – Ведь это свадьба. Каждому известно, где свадьба, там и шампанское.
– Вам уже достаточно.
– Мой дорогой мистер Бронсон, я только начала. – Прищурив глаза, Изабель пристально посмотрела на
него. – Между прочим, Джанни Вителли был бы счастлив услужить мне.
– Я только что видел его в паре с Марго Хофмайер. Хотите, я ему свистну, и он прибежит?
– Единственное, чего я действительно хочу, так это чтобы вы исчезли с лица земли!
– Так вы поможете мне исчезнуть хотя бы из Перро?
– С удовольствием.
Бронсон хотел было сказать что-то еще, как вдруг на террасу вышла Мэксин. Сегодня на ней было ее лучшее платье.
– Ты что это, спятила, милочка? Отец уже ищет тебя, и я успела исчерпать все аргументы – все отговорки и извинения. – Мэксин взглянула на Дэниела, который поспешно отступил в тень. – Не пытайтесь прятаться, мистер Бронсон, – сказала она. – Все знают, что вы тут вместе с моей девочкой.
Изабель заметно оживилась:
– Все?
Мэксин перевела взгляд со своей воспитанницы на американца, потом обратно.
– Для тех, кто не знает правды, все выглядит как начало нового романа.
Вот она! Возможность заставить Эрика ревновать! Просто замечательно. Изабель посмотрела в глаза Бронсону.
– Вы обещали мне танец.
Американец долго молчал. Минуты тянулись, как резиновая лента. Мэксин даже кашлянула, вежливо пытаясь вернуть его к разговору, но Бронсон продолжал молча смотреть на принцессу. Изабель понимала, что он способен на что угодно. Он мог отказать ей так же легко, как и согласиться, но почему-то в глубине души она верила, что на сей раз он придет ей на выручку.
Дэниел решил, что сделает это лишь ради того, чтобы помочь ей поразить все это никчемное общество. Однако он с трудом верил самому себе. Действительно, когда вы входите в сверкающий бальный зал старинного замка об руку с прекрасной темноокой принцессой, то, будь вы хоть самым упертым янки, вы поверите в сказку про Золушку.
Все вокруг внимательно наблюдали, как они выходят в центр круга. Принц Бертран нахмурился, глядя на дочь из угла комнаты, где он беседовал с Оноре Малро и министром финансов (смешная должность, если учесть экономическое положение княжества).
Отвесив изящный поклон, Бронсон обнял темноволосую принцессу, и она подарила ему чарующую улыбку. Как только они сделали первое па, быстрый темп вальса Штрауса закружил вихрем все вокруг. Изабель раскраснелась, смех ее звенел колокольчиком, но глаза искрились таким блеском, который мало чем отличался от вспышки молнии.
– Он никогда не сделает вас счастливой, – сказал Дэниел, поравнявшись со злополучной парочкой молодоженов.
– Подумать только, а я ведь считала вас умным человеком, – заметила Изабель на чуть ломаном английском.
– А между тем есть немало мужчин, готовых ухаживать за вами. И намного больше, чем вы думаете.
– Ну перестаньте, мне это неприятно. Бронсон рассмеялся:
– Вы до того привыкли во всем быть второй, что даже не представляете, чего смогли бы добиться, если бы только захотели.
– Я знаю, чего я хочу, – сказала она, устремляя пылающий взор на элегантного жениха.
«Ты слишком сильная для него, принцесса. Ты просто слопаешь его целиком и только косточки выплюнешь», – подумал Бронсон, но промолчал. Почему-то он почувствовал, что говорить не стоит.
Изабель не желала бы замечать этого, но Бронсон оказался превосходным танцором. Он обнимал ее крепко, хотя совсем не прижимал к себе, и уверенно кружил в сумасшедшем ритме, ловко, не сбиваясь с такта, перебирая ногами. Он был очень высок и необычайно широк в плечах; Изабель отметила, что это видно и без ухищрений искусного портного. Она ощутила даже укол совести за то, что замечает достоинства в другом мужчине, но факты – вещь упрямая. Всего, что принцесса успела узнать о Бронсоне, было довольно, чтобы изменить свое мнение о скучных, воспитанных в пуританских традициях американских бизнесменах.
Больше они не говорили, и, наверное, это хорошо, потому что любой разговор между ними неизбежно заканчивался ссорой. С принцессы достаточно было и того, что все вокруг видели ее в объятиях этого человека.
Сквозь темные ресницы она бросила взгляд на Бронсона. Ах, если бы он вел себя чуть-чуть галантнее и настойчивее! Хотя бы как во время первого визита. Жаль, что именно сегодня он решил прекратить свои ухаживания. Как хотелось бы увидеть Эрика, бросающегося на защиту ее чести, если бы этот американец вновь вздумал поцеловать ее!
– Ошибаетесь, принцесса. Я не собираюсь целоваться с вами.
Что за черт? Неужели он умеет читать мысли?
– Вот уж о чем я подумаю в последнюю очередь! – Голос ее звучал весьма убедительно.
– Наверное, именно поэтому вы так смотрите на мои губы?
– Вы себе льстите.
– Иногда, только не теперь.
– Я знаю, что нравлюсь вам.
– Но сами себе вы нравитесь вдвое сильнее.
– Если я так вам противна, то зачем же вы меня целовали тогда, наверху, на террасе?
Хищное выражение показалось в его взоре.
– А у вас хорошая память, принцесса. Увы, все шло совсем не так, как ей хотелось.
– Любой другой мужчина был бы польщен моим вниманием.
– Видите ли, я просто терпеть не могу ходить в лакеях. Даже у самой восхитительной женщины.
Изабель пыталась отвернуться, но Бронсон перехватил ее взгляд.
– Если вам хочется чего-нибудь, принцесса, просто попросите об этом.
Ну что за ужасный человек!
– Глядя на вас, я размышляю, почему предпочитаю европейцев американцам.
– Ничего удивительного. Вы помыкаете вашими европейцами, как пажами.
Изабель почти весело фыркнула:
– Европеец понимает подтекст сказанного.
– Я понимаю подтекст гораздо лучше, чем вы думаете, принцесса.
– То есть?
– Если хотите, чтобы я поцеловал вас, просто попросите меня об этом. Буду рад повиноваться.
Она покачала головой: – Лучше уж я поцелую гремучую змею.
Американец поглядел в сторону Эрика и расхохотался. Тут уж подтекст был совершенно очевиден.
– Только произнесите это, мистер Бронсон, и я позабочусь, чтобы вы провели ночь в темнице.
– Не забывайте, что вы пытаетесь заставить его ревновать, а я тот счастливчик, которому выпал шанс помогать вам. Причем, заметьте, я прекрасно справляюсь с этой задачей.
Она остановилась.
– Не желаю больше танцевать с вами.
– А если я скажу, что ваш возлюбленный парнишка идет сюда? – ловко маскируя непредвиденную остановку, Бронсон закружил партнершу. – Не беспокойтесь, принцесса. Я отстою свое право первенства и дам ему от ворот поворот.
– Какой такой поворот? Вы берете на себя...
– Расслабьтесь, – покачав головой, сказал Бронсон. – Я безропотно удалюсь, как только он коснется моего плеча.
И он сдержал свое слово.
– Ты так прекрасно выглядишь, Изабель, – сказал Эрик, подхватив ее и увлекая в вихре вальса. Принцесса с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться и не оконфузить их обоих.
– О, Эрик... – голос ее сорвался на звуках любимого имени. – Я бы так хотела...
Он остановился с таким нежным и заботливым выражением лица, что сердце Изабель чуть не перевернулось в груди.
– Верь мне, дорогая девочка. Ничто не сможет встать между нами. Обещаю тебе.
Она прижалась лбом к плечу Эрика, и слезы сделали ткань его пиджака еще темнее.
– Это такая мука, – прошептала принцесса. – Как подумаю о вас с Джули, я...
– Не думай, – сказал Эрик, касаясь губами ее волос. – Обещаю, мы все равно будем вместе. Даю слово.
Но ведь все случится сегодня же ночью! Эрик с Джулианой останутся наедине в роскошной, освещенной свечами спальне, на кровати под балдахином. И все, кто пришел на свадьбу, чтобы стать свидетелями счастливого торжества, пожелают им доброй ночи. Одна мысль о том, как они будут лежать вместе, соприкасаясь обнаженными бедрами, наполняла Изабель рвущим душу отчаянием.
Если он по-настоящему любит ее, то никогда не сделает этого, не важно, какие там клятвы они приносили перед Богом и людьми.
– Эрик, – промолвила она тихо, но настойчиво. – Пообещай мне, что ты не прикоснешься...
– Не надо об этом, – перебил он. – Ты должна верить мне, дорогая девочка. Этого хотели наши отцы, но не я. Ты обязана верить в это.
Изабель поглядела на Оноре Малро, наблюдавшего за ними из-под арки.
– Надо поговорить с твоим отцом, – в отчаянии предложила она. – Я знаю, он меня очень любит. Мы просто скажем ему, что не можем друг без друга. Что мы хотим прожить всю жизнь вместе. Я знаю, Эрик, он поймет нас. Я уверена в этом.
Она так хотела, чтобы он немедленно подтвердил свою пожизненную преданность ей, поклялся, что никогда не прикоснется ни к одной женщине, даже к Джулиане. Глаза Изабель буквально молили об этом.
Но Эрик не видел ее глаз. Он смотрел на ее сестру.
На свою жену.
На невесте были сногсшибательное платье из белоснежного шелка, такие же белые чулки и туфли-лодочки. На женихе – темный костюм, полосатый галстук, и еще – под левым ухом на шее – след алой губной помады. Никто не придал этому никакого значения. Ведь это свадьба, а на свадьбе жениху положено целовать и принимать поцелуи как от девиц, так и от вдовушек.
– Прошу всех присутствующих! Еще разок, пожалуйста! – Фотограф собрал все семейство под аркой входной двери.
Щелк! – Бертран со счастливыми молодоженами.
Щелк! – Оноре и счастливые молодожены.
Щелк! – Счастливые молодожены целуются перед камерой под одобрительные крики приветствующих их гостей.
– А теперь, пожалуйста, две принцессы. – Фотограф присел на корточки, чтобы взять самый выгодный ракурс. – Медам, силь ву пле.
С того ужасного вечера, когда весь мир для Изабель перестал существовать, она не перемолвилась с сестрой ни единым словом. И чтобы теперь стоять, рука в руке, перед камерой, которая запечатлеет на бездушную пленку всю ее боль?! Нет, это было выше ее сил.
– Но я, должно быть, не смогу... – Изабель осеклась. Вокруг воцарилась оглушительная тишина. Мэксин чувствовала себя на краю пропасти. Эрик не смел никому посмотреть в глаза. Джулиана опустила взор на свои изящные ручки с отменным маникюром. Изабель больше всего боялась посмотреть на Бронсона – боялась увидеть самодовольную ухмылку на его лице.
Первым ее порывом было отвернуться от всех этих людей и убежать, скрыться отсюда, оказаться далеко за стенами замка. Она не сделала ничего дурного, не совершила никакого преступления и все-таки чувствовала себя так, будто ее наказывали. «Ну не заставляйте меня делать это, – мысленно молила она. – Мне так больно, что я едва дышу!» Последняя надежда – на отца! Но увы, в его взгляде вспыхнуло стальное лезвие холодного безразличия.
Изабель шагнула к Джулиане.
– Ближе, – попросил фотограф. – Вот так, отлично. Изумительно! Брюнетка и блондинка. – Он трижды щелкнул фотоаппаратом и обратился к Эрику, понуро стоявшему подле принца Бертрана: – А теперь пусть молодой супруг присоединится к сестрам.
Изабель окаменела. От волнения она не могла вздохнуть: казалось, тугой ком застрял в горле, перекрыв доступ воздуху. К чести Эрика, он выглядел так, словно отправлялся на гильотину. И все же жених послушно встал между двумя сестрами. «Интересно, есть ли тут хоть один человек, который ухитрился не понять всей двусмысленности этой ситуации?!» – подумала Изабель.
Это было поистине выше человеческих сил! Она казалась себе такой жалкой. Вторая во всем, даже если речь идет о любимом человеке. Здесь, подле счастливых молодоженов, Изабель занимала как раз то место, которое соответствовало ее истинному статусу. Чем, в сущности, она была? Младшей сестрой наследной принцессы, приживалкой чужого счастья. Если б только...
– Подождите минутку! – Все глаза обратились на Дэниела Бронсона, выступившего из толпы. – Я тоже
должен быть на этом снимке. – Он решительно подошел к младшей принцессе и встал рядом. Джулиана и Эрик с недоверием уставились на американца, и Изабель поняла: или теперь, или никогда. Откинув со лба темные волосы, она подняла лицо к Бронсону и одарила его самой обворожительной из своих улыбок.
– Конечно, милый, – сказала принцесса, привлекая его поближе. – Ну как же мы без тебя?
Фотограф просто задрожал от волнения. Он принялся бормотать что-то насчет симметрии и красоты, но Изабель и Дэниел, не обращая на него внимания, уже теснили жениха и невесту. Решительный шаг Бронсона вмиг изменил ситуацию. Изабель торжествовала, представляя себе, о чем сейчас перешептываются, теряясь в догадках и отчаянно завидуя ей, многие дамы, которые пытались вешаться на шею красивому мужественному американцу. Она посмотрела на Эрика. В глазах его застыло не только любопытство, но и явная обида. Но принцесса лишь шире улыбнулась и взяла Бронсона за руку.
– Спасибо, – шепнула она ему, когда фотограф начал щелкать аппаратом.
– Вы у меня в долгу, принцесса, – отозвался он.
– Пожалуйста, Бронсон. В награду за ваше милосердие просите все, чего пожелаете.
– Вы не поняли, – сказал он с улыбкой. – Посмотрите мне в глаза.
Изабель вздернула подбородок.
– Вы не можете...
– Черт побери, могу.
– При всех?
– Не в этом ли вся соль?
– Мистер Бронсон, я...
Его поцелуй был горяч и стремителен. Все вокруг рассмеялись и принялись считать поцелуи, словно они были жених и невеста:
– Раз, два, три...
– Улыбнитесь фотографу, принцесса, – сказал Бронсон, оторвавшись от Изабель. – Не разочаровывайте их.
Если б только она понимала, чего от нее хотят...
Глава 7
Бронсон не желал больше о ней думать. Во всяком случае, так он решил, покидая Перро уже через несколько часов после свадьбы.
Он помог маленькой принцессе выбраться из скверной ситуации, а за это она представила его одному миллионеру из Киото, искавшему партнеров в Америке. В итоге Изабель сумела пережить эту свадьбу, не уронив своего достоинства, а Дэниел отправился домой с грандиозным бизнес-планом, по сравнению с которым его замыслы в Перро казались сущими пустяками. Благодаря этой неожиданной удаче он почти забыл о своей ненависти к авиаперелетам.
Вернувшись в Нью-Йорк, Бронсон с азартом окунулся в работу. Миллионер из Киото немедленно выслал ему расчеты по задуманному совместному проекту, объединявшему в себе самое лучшее из американского и японского опыта, и Дэниела так увлекла работа, что он едва заметил окончание зимы и наступление теплых дней. Деловые встречи. Мозговые штурмы до полуночи. Бесконечные переговоры с правительственными чиновниками о целесообразности разработки этого проекта. Так прошла вся весна.
Те, кто побывал в знойном и душном Нью-Йорке летом, могут считать, что знакомы теперь с замыслом дьявола, создававшего преисподнюю. Понятно, почему Дэниел выбрал для визита в Японию именно лето, на которое он наметил несколько деловых встреч с Тоширо Умеки и его партнерами. Готовясь к поездке, Бронсон прошел ускоренный курс обучения тонкостям японского этикета и во время семидневной поездки ухитрился ни разу не омрачить впечатления о себе, с честью пройдя через все муки невыносимо вежливых деловых переговоров.
Хуже было с досугом, когда один из его партнеров предложил совершить горное восхождение; при одной мысли об этом Дэниел побелел как бумага. Покуда он стоял на грешной земле, мало что могло смутить или напугать его, но, поднявшись над ней хотя бы на несколько метров, он чувствовал себя жалким и потерянным.
Иногда в минуты короткого досуга он вспоминал Изабель, думал, удалось ли ей смириться в конце концов с браком своей сестры. По слухам, Джулиана была беременна. Подобный факт должен был отрезвить маленькую упрямицу.
– Значит, этот брак все-таки состоялся, – заметил Бронсон-отец во время партии в «Золотом кие». – Ничто лучше детей не крепит семейные узы.
– Дети не решают всех проблем, – нагибаясь над столом, заметил Дэниел.
– Твоя сестра Кэтрин снова беременна.
– Ужас какой.
– Должна родить через месяц.
– Прекрасно.
– И твой кузен Стив...
– Только не говори мне, – вынимая шары из лузы, перебил Дэниел, – что он тоже беременный.
– Ты болван, Дэнни, – покачав головой, отозвался отец. – Жизнь уходит, а ты, видишь ли, слишком занят, чтобы заняться своей судьбой.
– Не каждый жаждет пополнить армию нянек, меняющих детишкам подгузники, отец. В нашей семье этого добра и так навалом, сам знаешь.
– Однажды ты поймешь, Дэнни, о чем я говорю. Семья – это все. Остальное весьма и весьма второстепенно.
Несколько раз Дэниел видел фото Изабель в популярных журналах, которые читала его референт Филлис. «Принцесса из Перро возглавляет венценосную компашку», – прокричали заголовки желтых газет, когда Изабель вместе со Стефанией, принцессой Монако, организовали большой прием в Монте-Карло. Ее видели то рядом с итальянским предпринимателем, то об руку с русским поэтом-эмигрантом, то с каким-то второстепенным членом английской королевской семьи. «Неужели она спала со всеми этими типами?» – ужаснулся Дэниел, но тут же обругал себя за эти мысли.
Его постоянно угнетало какое-то странное одиночество, от которого он не находил спасения ни в одной компании. Гнетущее чувство тоски по чему-то неопределенному. Казалось, он потерял часть своей души и не знал, где ее искать.
Любому мало-мальски знакомому с ним человеку было ясно – Дэниел взволнован. Его состояние заметили и сестры, но тактично воздерживались от назойливых расспросов. Братья сочли, что это происходит с ним от безвылазного сидения за рабочим столом; а родители же вообще подумали, что сердце сына разбито новой моделью «форда», которую он видел на Манхэттене в прошлом году.
Он понимал, что во время ежегодного летнего семейного съезда на вилле в Монтоке ему не миновать серьезного разговора, но когда Конни Бронсон затевала такие мероприятия, сопротивление было бесполезным. Она желала видеть всех своих детей и внуков – от мала до велика.
Как всегда, на скоростном шоссе Лонг-Айленда образовалась глухая пробка, и Дэниел смог добраться до места лишь к шести часам вечера. Все семейство уже давно вышло на пляж. Мэтти колдовал над бараньими ребрышками, хот-догами, цыплятами и шашлыками из филе, а Конни хлопотала, переживая, хватит ли всем картофельного и капустного салата.
Дэниел не пошел на пляж, оставшись в доме. Не то чтобы он не любил этих семейных встреч. В другое время он с удовольствием провел бы время на волейбольной площадке, внося в игру столько же энергии и напора, сколько в самое бурное совещание в нью-йоркском офисе, но сегодня вся эта семейная возня действовала ему на нервы.
Случилось так, что его шестилетняя племянница Кэти безошибочно попала прямо в яблочко, случайно докопавшись до причины его неважного настроения.
– Что ты делаешь? – спросила она, неожиданно появившись в дверях библиотеки. На ней были ярко-розовый купальник с рюшами и огромные, в пол-личика, солнцезащитные очки в пятнистой оправе. Яркая резинка стягивала на макушке соломенные волосы девочки. Кэти была очень мила, как все дети в этом возрасте, и прекрасно знала об этом.
– Читаю, – отозвался Дэниел, улыбаясь племяннице.
– Дедушка велел позвать тебя к столу. – Кэти уперлась руками в бока, передразнивая Мэтти, выдвинула вперед нижнюю челюсть и грозно зарычала. – Если его не будет через две минуты, я сам съем его порцию!
Дэниел легонько дернул ее за хвостик.
– Скажи деду, что я сейчас приду.
– А дед велел без тебя не возвращаться.
Перед Дэниелом на столе лежал экземпляр журнала «Пипл». Меньше всего ему хотелось, чтобы девочка заметила его, но именно этим она заинтересовалась в первую очередь.
– О-о! – Большие голубые глаза подобно губке, мигом вобрали в себя изображение на развороте издания и сразу же подернулись мечтательной поволокой. – Принцесса!
Дэнни схватил журнал и поскорее захлопнул его.
– Идем-ка к деду, Кэт. Ты же не хочешь, чтобы он объелся хот-догами?
– Я хочу посмотреть принцессу. – Теперь глаза девочки наполнились слезами.
Дэнни понимал, что это чистый шантаж, но какая разница?! Он ведь прекрасно знал, где его ахиллесова пята. Поэтому снова раскрыл журнал и вручил его племяннице.
– Только один взгляд, и уходим.
– Она такая красивая! – простонала Кэти, глядя на фото Изабель, помещенное рядом со статьей о самых маленьких европейских монархиях. – Посмотри, дядя Дэнни! Это ведь ты!
Он проворчал что-то невнятное о свадьбе Джулианы.
– Так ты видел сразу двух принцесс?! – Было очевидно, что в глазах малышки ее дядюшка вырос сразу на целую голову. – А ты танцевал с ними?
Дэнни не удержался от улыбки.
– Да, с обеими.
– О-о! – Голосок девочки стал медовым от восхищения. – А они были в коронах?
– Нет, в тот день не были, Кэти.
– Принцессы не такие, как все, – заявила девочка чрезвычайно серьезным и авторитетным тоном. – Они всегда женятся на принцах.
– Не всегда. Иногда – на лягушках.
– Нет! – рассмеялась племянница, явно радуясь вторжению сказки. – Принцессы целуют лягушек, и тогда они превращаются в прекрасных принцев, а потом они живут долго и счастливо.
– Ты уверена в этом?
– Это всем известно, – торжественно заключила она. – А тебе бы хотелось пожениться с принцессой?
– Нет, я вообще не хочу жениться, Кэт. Во всяком случае, пока.
Девочка с любопытством оглядела дядю с ног до головы. – Мама говорит, ты упустил все шансы.
– Наверное, твоя мама права.
Кэти ткнула пальчиком в портрет Изабель.
– Но может, ты женишься на ней?
Дэниел предпочитал не лгать детям, но на сей раз ему захотелось почему-то сделать исключение из правила. Жизнь слишком быстро расправляется с иллюзиями. Так что не стоит отнимать у Кэти хотя бы до следующего дня рождения эту безоговорочную веру в сказки. Он по крайней мере не хотел брать на себя неприятную миссию. Пусть кто-нибудь другой объясняет малышке, что шанс счастливого конца этой сказки про двух принцесс – один к миллиону.
Джанни Вителли представлял собой шесть футов два дюйма потрясающего пустозвонства. Его кругозор ограничивался футболом, вином и разговорами о погоде, к тому же говорил он преимущественно по-итальянски. Однако Изабель это не беспокоило. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас содержательной беседы. Ей нужно было другое – много ярких огней, громкая музыка, красивые люди вокруг и... много-много вина.
– Будем пить шампанское? – спросил Джанни, когда к ним подошел официант.
– Ну конечно, дорогой! – Изабель протянула руку через стол и похлопала своего спутника по руке. – Для меня шампанское – как материнское молоко.
Джанни принялся щебетать что-то о футболе. А может, и о прекрасной летней погоде. Какая разница? Изабель только время от времени улыбалась или бормотала что-то в знак согласия. Джанни тоже не вникал в смысл ее слов. Они использовали друг друга с одной и той же целью: немного оживить серые, тоскливые дни. Иногда Изабель думала: а не является ли это, в сущности, смыслом всякого брака?
В последнее время она стала внимательнее присматриваться к окружающим, и ее наблюдения показали, что любовь, как ни странно, не имеет такого уж непосредственного отношения к супружеской жизни. Например, к жизни Джулианы и Эрика. За полгода, прошедших после свадьбы, не меньше трех месяцев Эрик провел в командировках, а когда возвращался в замок, Джулиана накрепко привязывала его к своему трону и не отпускала от себя буквально ни на шаг.
– Кара.
Изабель моргнула, выныривая из своих размышлений и снова сосредоточивая взгляд на красивом лице Джанни.
– Прости, – молвила она с самой обаятельной улыбкой, – что ты говоришь?
Он указал в сторону дальнего столика у выхода на террасу.
– Там муж твоей сестры? Нет?
Изабель оглянулась. Сердце остановилось в груди. Эрик был поглощен оживленной беседой с Мирей Дюбуа, смазливой певичкой из кабаре, более, впрочем, известной своими будуарными упражнениями, чем вокальными данными. Поминутно подрагивая крашеными рыжими кудрями, висевшими вокруг лица и по плечам, Мирей зачарованно слушала Эрика.
Музыка зазвучала тягуче и меланхолично. Изабель протянула руку своему спутнику.
– Мы должны потанцевать, – сказала она, глядя на Джанни сквозь полуопущенные ресницы. – Я столько слышала о твоих талантах.
– Многих талантах, принцесса. Я имею многие таланты, чтобы доставлять вам радость открывать их.
Танцевал Джанни без акцента, не то что говорил. Но куда ему было да Дэниела Бронсона! Как ни странно,
Изабель до сих пор отчетливо помнила свои ощущения, когда она под звуки вальса кружилась в объятиях американца. С ним было уютно и спокойно, точно кораблю в надежной гавани. Порой это чувство даже возвращалось к ней, хотя это было действительно смешно, если учесть, как плохо она его знала.
Однако Джанни отличался от американца податливостью, и уже через минуту Изабель увлекла его, куда хотела, очутилась в непосредственной близости от Эрика и его спутницы.
– Мирен! – проворковала принцесса, подражая тону девицы из кабаре. – Как мило! Это ты! – чмокнув воздух у щек девушки, изображая поцелуй, она повернулась к Эрику, который вспыхнул неестественно ярким румянцем. Изабель в шутку дернула его за галстук. – А-а, вот и мой дорогой зятек! – Она игриво пометила обе щеки Эрика своей яркой губной помадой. – Как нехорошо с твоей стороны! Ты ни разу даже не предложил прокатить меня в твоем «ламборгини»!
Явно смущенный, Эрик молча кивнул Джанни, и итальянец немедленно занялся певичкой, рассыпаясь в похвалах ее таланту и прочим несуществующим достоинствам.
– У моего отца с Мирен общий бизнес, – сказал он как можно равнодушнее. – Мы с ней только что обсуждали детали контракта, по которому она будет...
– Ах, Эрик! Избавь меня от этой чепухи! – сказала Изабель, махнув рукой. – Бизнес – это такая скука! Уж наверняка ты в состоянии получше распорядиться своим свободным временем. – Она бросила понимающий взгляд на Мирен, которая мило улыбалась Джанни.
– Изабель... – Эрик понизил голос. – Дорогая девочка, ты же, конечно, не подумаешь...
– О чем? Что у тебя шашни с этой девкой? – Принцесса пожала плечами, отчего бретельки ее расшитого бисером платья чуть-чуть приспустились. – Но ведь это не мое дело.
Эрик встал.
– Дорогая девочка, я могу пригласить тебя на танец?
– Только на один, – ответила принцесса, протягивая ему руку. – Не хочу отрывать тебя от твоей певчей пташки.
– Она для меня ничего не значит. – Правда? – Изабель выгнула бровь. – А Джулиана?
– Я испытываю глубочайшее уважение к твоей сестре.
– Я и не знала, что от уважения бывает беременность, Эрик. Надо будет запомнить на всякий случай.
– Ну почему ты меня мучаешь, Изабель? Ведь ты сама виновата, что мы не вместе.
Она покачала головой:
– Мы не вместе, потому что не я ношу обручальное кольцо.
Эрик увлек ее в небольшой закуток возле входа в кухню. Порывистым жестом он стащил с пальца плотный золотой ободок и вложил кольцо в руку принцессы.
– Вот, возьми, – сказал он. Волосы его блестели золотом под светом небольшой лампы. – И делай с ним что хочешь.
– А вдруг я отнесу его Джулиане и скажу, что мы любовники?
– Значит, так тому и быть.
– Я хочу иметь свое собственное кольцо, – сказала она, глядя в глаза Эрика и моля, чтобы он понял, какая отчаянная страсть раздирает на части ее душу. – Я хочу иметь свой собственный дом.
– Все это будет у тебя, дорогая девочка, клянусь тебе. – Эрик обнял ее. Слова его были нежны, а обещания сладки.
И, Боже правый, как она хотела верить ему!
Все это было нечестно, и она прекрасно понимала это, но к тому моменту, как Эрик вывел свой «ламборгини» на дорогу к шале, Изабель убедила себя, что теперь ей плевать на все на свете. Она всю жизнь ждала человека, который ее полюбит, и теперь, когда ей снова представился шанс, она ни за что не остановится на полпути! Да, Джулиана вышла за Эрика замуж. Но права на него принадлежат той, которая до сих пор владеет его сердцем, то есть ей, Изабель.
Эрик отпер дверь шале и пропустил свою спутницу вперед. В доме пахло сырой землей и соснами. Принцесса пересекла переднюю и распахнула окна навстречу сладкому вечернему воздуху. Эрик зажег светильник в углу. Потертый старый диван возле очага манил к себе, но Изабель уселась на подоконник, подтянув коленки к самому подбородку. Бледный месяц плыл высоко в небе. Принцесса смотрела, как он скрывается за легкими облаками, чтобы через минуту вынырнуть вновь.
– Немножко музыки? Она кивнула:
– Неплохо бы.
Через несколько секунд пронзительная торжественность моцартовских аккордов наполнила помещение.
– Потанцуем? – спросил Эрик. Он стоял совсем близко.
– Под Моцарта?
Он улыбнулся и раскрыл объятия. Изабель соскочила с подоконника и шагнула к нему. Обнявшись, они долго молча стояли посреди комнаты.
– Боже, как давно... – пробормотал Эрик, целуя Изабель в шею. – Но неужели ты могла поверить, что я отпущу тебя?
Она уже собиралась сказать, что сам факт его женитьбы на Джулиане красноречиво говорил об этом, но передумала. Какое это все имело значение? Ведь она мечтала об этой минуте долгих шесть месяцев, и вот теперь, когда ее мечта начала сбываться, чуть не уничтожила собственное счастье какими-то никчемными глупыми колкостями.
– Скоро мы сможем быть вместе, – сказал Эрик, целуя подбородок Изабель, ее шею. – Еще три короткие недели, и...
Его поцелуи сводили с ума. Однако и она не уступала ему в этом искусстве.
– Но Джулиана не родит раньше октября. Эрик покачал головой.
– Три недели, – повторил он.
– Это невозможно.
– Дорогая девочка, – усмехнувшись, молвил Эрик. – Уж мне ли не знать. Я ведь дни считал до того момента, как... – Он запнулся. Встретился с нею взглядом. И в тот же миг последний кусочек этой мозаики-головоломки встал на свое место.
– Боже мой! – Изабель вырвалась от него, второпях едва не споткнувшись. – Да как ты мог?
