Текст книги "Евангелион: фантазия на тему финала (СИ)"

Автор книги: Б. Сай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 39 страниц)

– Не слишком благополучная у неё судьба. Такая же, как в прошлой жизни?

– Нет. В прошлой жизни всё было не так. Её заманили в Японию обещаниями работы, а потом заставили заниматься проституцией. Отец спас её и помог вернуться домой. Она отвезла меня к дальним родственникам в глухое сибирское село, а сама вернулась в город. Потом мне сказали, что она умерла от передозировки наркотиками. Я думала – она бросила меня и забыла.

– А на самом деле?

– В Японии при аресте был убит член бригады, которая занималась продажей русских девушек в местные бордели. Иркутские бандиты решили, что это из-за моей матери. Вроде как она выдала их полиции. Мать спряталась там, где никто не рискнул бы искать нас – в сибирских деревнях свои правила и законы. Не везде, конечно…

Аска молча ждала продолжения.

– Вот. А спустя год мать вернулась в город. Не выдержала сельской жизни, – Софи горько усмехнулась. – Мне потом говорили – «сбежала», – она провела пальцем по лезвию ножа, проверяя его остроту. – Мама хотела выяснить, не позабылось ли всё и, если что – поговорить, объяснить, убедить. Не убедила…

– Прости.

– Я узнала об этом только здесь, в этой вселенной. И я всё ещё была очень зла на неё. Это я попросила Рэна о такой судьбе для мамы.

– Жестоко.

– Да. Наверное. Но я попросила его внести изменения в вашу реальность. Теперь у неё всё будет хорошо.

– Понятно. Жаль, что нельзя изменить прошлое.

– Можно. В своих мирах Рэн может всё.

Толкая перед собой загруженную тележку, Синдзи и Рэн заняли очередь в кассу. Синдзи мог бы просто телепортироваться домой, но у него оставались несколько вопросов, ответить на которые мог только сын. Обстановка вокруг была самой подходящей. Несмотря на окружающую их толпу, Синдзи был уверен, что японского языка здесь не знает никто. Всё равно, что разговаривать с глазу на глаз. Это его устраивало.

– Послушай… – неуверенно начал он, не зная, с чего начать, – мы тут были в NERV. Ну, там, где выращивались пилоты проекта «Е».

– Извини, – Рэн смущённо улыбнулся, – мне, наверное, нужно было уничтожить тот контейнер.

– Нет, что ты. Не нужно. Наверное. Не знаю.

– Понимаешь, это был самый непротиворечивый способ в точности воссоздать маму-Рэй.

– Ясно, – Синдзи помолчал, собираясь с духом. – Отец сказал, что одна из ветвей её ДНК принадлежит моей матери. Так же, как и у меня. Это правда?

– Да, – Рэн внимательно посмотрел на отца. – А что?

Подавленный Синдзи вяло отмахнулся.

– Ничего. Просто… – он прочистил горло, – просто я понимаю, что это значит.

– Это ничего не значит, – твёрдо возразил Рэн.

– В каком смысле?

– Во всех. Кроме свободы воли, конечно. Мама-Рэй чувствует подобные вещи очень тонко, и влиять на её мысли, вкусы и предпочтения я не буду. Судьба прошлого мира уже не довлеет над вами, и я хочу, чтобы ты знал – никакие обстоятельства не помешают никому из вас быть счастливым с кем угодно, если вы сами того захотите. Это я гарантирую.

Синдзи приободрился.

– Понимаешь, – продолжал Рэн, – я создал этот мир специально для вас. Я специально сделал его максимально похожим на прежний. Я потому и не показался с самого начала, что хотел сделать вам сюрприз, этакое неожиданное приключение. Это – мой подарок, ваша игровая площадка. И я не хочу вмешиваться в ваши личные отношения. Сами разбирайтесь.

– Но ты можешь посмотреть, что там в будущем?

– И да, и нет. Да, я вижу мир в мельчайших деталях, в любой точке времени и на любой глубине. Но! – Рэн поднял указательный палец, – Любое воздействие, любое чудо меняет мир начиная с момента вмешательства и дальше по времени. И чем сильнее воздействие – тем сильнее изменения.

– «Эффект бабочки»? – вставил Синдзи.

– Именно. Само моё присутствие здесь – очень неслабый фактор, можешь мне поверить. Так что – извини, никаких подсказок. Давай деньги, я рассчитаюсь.

– Ты говоришь по-русски?

Рэн весело посмотрел на отца.

– Шутишь? На всех языках и диалектах мира!

Аска расставляла салатницы.

– Блин, где его носит? Сказала же: «по-быстрому»!

– Всего пятнадцать минут прошло, – вступилась за отца Софи.

Аска поправила листик салата в продолговатом фарфоровом блюде.

– А ты уверена, что не хочешь менять прошлое?

Софи немного помолчала, глядя в разделочную доску и собираясь с мыслями, потом подняла голову.

– А вы? Вот вы бы согласились прожить свою жизнь ещё раз – иначе?

– Нет. Но ведь у нас всё было в порядке!

– А прошлую жизнь?

Аска задумалась. Потом нехотя кивнула.

– И прошлую тоже.

– И я тоже так думаю. Маме было трудно, но она преодолела все трудности. И это её победы, я не хочу отнимать их у неё. И она многому научилась, многое узнала и поняла. У неё появились настоящие друзья. Не партнёры, соседи или сослуживцы – друзья, понимаете?

– Понимаю.

– Пусть всё остаётся, как есть.

Помолчав, Софи добавила:

– Не знаю, простит ли она меня, когда узнает.

– Конечно, простит, глупенькая.

Раскрылась дверь, и в кухню протиснулся нагруженный пакетами Синдзи.

– Я вернулся. Уф-ф!

– Парней не видел?

– На клубничном дереве. Вместе с единорогами пасутся. Там сейчас такой трафик…

Аске показалось, что она ослышалась.

– На чём?!

– Да это Рэй место экономит. Она не стала разводить грядки, а вырастила такие деревья. Ну, там – клубничное, огуречное, томатное…

Ошарашенная Аска развернулась к столу и наколола на вилку небольшой кусочек помидора. Поднесла к лицу, внимательно осмотрела. Подозрительно понюхала, попробовала на язык и, тщательно пережевав, проглотила. Немного постояла, анализируя ощущения, и наконец махнула рукой.

– Съедобно. Годится. Софи, уноси салаты, а мы тут ещё немного поколдуем. Син, бери нож и займись рыбой.

Подождав, когда они останутся одни, Аска негромко спросила:

– Ты знаешь, кто мать Софи?

– Конечно. Киришима Мана, – Синдзи отложил в сторону шкурку, снятую с копчёной скумбрии. – Правда, в тот раз её звали иначе и она была старше. А что?

– Софи надо будет как-то появиться в этом мире.

– И..?

– Ну… Ты и Киришима…

Синдзи непонимающе смотрел на Аску, а у неё язык не поворачивался произнести то, что она хотела сказать.

– Ну, я в том смысле…

«Гос-споди, ну какой же он тупой!»

– В смысле, так и быть, можете один раз…

До Синдзи наконец-то дошло. Он вскинул руку и приложил перемазанный рыбьим жиром палец к губам Аски – та даже не успела отшатнуться.

– Ни слова больше!

Аска умолкла. Тон Синдзи не предвещал ничего хорошего и был не тем, который примет какие-либо возражения.

– Я взрослый человек. И это – МОЯ жизнь. И я не нуждаюсь ни в чьих позволениях, чтобы жить её так, как сам считаю нужным. Понятно?

Аска сникла.

– Да, извини. Это я зря сказала. Просто жалко девчонку стало. Сама не понимаю, что на меня нашло, – её глаза округлились, а голос налился возмущением. – Син! Ты чего творишь?! Ты куда очистки кладёшь? Вот же пакет специально для них!

– Тоже мне, преступление… – понемногу остывая, проворчал Синдзи. Он подцепил ножом очистки и бросил в пластиковый пакет. На столе осталось некрасивое жирное пятно.

– Ну, вот! – продолжала возмущаться Аска в попытке стереть и забыть неловкость, возникшую по её вине. – И что теперь?

– Да брось ты, – небрежно отмахнулся Синдзи. – Можно подумать, это для тебя проблема.

Накрытый стол никак не был похож на нечто из разряда «лёгкий завтрак». Скорее это было похоже на «королевский пир». Насытившиеся клубникой Клаус и Петер с ленивым интересом оглядывали стол в поисках любимых блюд. Рэн что-то негромко рассказывал Наоко и Рицко. Время от времени в воздухе перед ним возникали светящиеся диаграммы и схемы. Аска усадила Софи между собой и Синдзи. Последней к компании присоединилась хмурая Рэй.

– Чего такая злая? – полюбопытствовала Аска.

– Не слушаются.

– Кто?

– Единороги. Уже всю клубнику объели.

– Ну и что? Ты же можешь ещё вырастить?

– У них же диатез будет!

Аска тоже нахмурилась, обдумывая ситуацию. С одной стороны – можно выйти и дать всем нагоняй. С другой стороны – если они сами на своих белоснежных шкурках убедятся в правоте создателей, будет ещё лучше. Наверное, будет лучше совместить оба подхода.

В наступившей тишине был хорошо слышен голос Рэна. Он вырастил в воздухе перед собой светящийся древовидный граф и показал в нижний узел.

– Если я корректирую мир в этой точке, всё, что выше, также изменяется. Но если я вношу слишком сильные коррекции, меняется всё – и то, что я хотел изменить, и всё остальное. Лавинный эффект. Причём я сразу же вижу результат. Поэтому я действую осторожно – намёками и как бы случайными совпадениями.

Рицко показала на одну из ветвей дерева.

– А куда девается эта реальность, если ты выберешь другую?

– Реальность одна, – померкли все ветви, кроме изломанной линии, идущей от ствола к самой вершине, – вот она. Всё остальное просто перестаёт существовать, как будто его и не было никогда.

– Как сохранения игр в «Симсах», – отметила Аска. – Хорошая игрушка, в младшей школе не отрывалась.

– Да. Мне тоже интересно наблюдать за людьми и править их судьбы.

– И ты помогаешь людям? – недоверчиво уточнила Наоко.

– Конечно! Особенно если попросят. Менять причинно-следственные связи всего мира из-за одного человека я не стану, но немного помочь – почему нет? – Рэн поднял указательный палец. – Но только помочь, а не сделать всю работу. Я всегда могу подсунуть соломинку, которая поможет выбраться, когда ты барахтаешься в ледяной воде. Я всегда могу подбросить камень под ногу разбойника, от которого ты убегаешь. Я всегда могу подсказать решение проблемы, над которой ты бьёшься. Но только если ты сам – барахтаешься, бежишь, бьёшься. Хочешь, чтобы я помог? Не вопрос! Но делай же сам хоть что-нибудь!

– А все эти гипотезы о рае и аде..?

Рэн сердито фыркнул.

– Сама мысль об аде – оскорбление для меня. Ну неужели я кажусь настолько мелочным, что буду сводить счёты со своими созданиями в их посмертии?

– Но как же наказание для грешников и всё такое?

– Цель любого наказания – не допустить проступка в будущем. А о каком будущем идёт речь, если человек уже мёртв?

– А что происходит с душой после её смерти?

Рэн ничего не ответил, а на столе перед ним возникла горящая свеча. Её огонёк, сначала уверенный и ровный, задрожал, ослабел и, оставив тоненькую струйку белого дыма, исчез.

– Вот что.

– И так – с каждой?

– Нет. Если в душе есть свой внутренний свет, она не исчезнет. Любовь, доброта, взаимопонимание – то, что не даёт погаснуть свету души, – Рэн пожал плечами. – Всё давно сказано, всё давно известно. Ничего нового.

– И что потом?

– Вариантов много. Например – демиург может присоединить душу и сделать её частью себя. Или, когда таких душ наберётся достаточно, мир может породить нового демиурга. Для этого в него нужно ввести семь основ. Три для внешнего мира – пространство и время, неживая природа и стихии, жизнь. Три для внутреннего – память, чувства, рассудок. Их всех объединяет последняя, особенная основа – воля. Бескрылая, но самая могущественная. Личность будущего демиурга, зерно, из которого появится архитектор новых миров. К ним, в свою очередь, присоединяются все души изначального мира. Вот так.

– Секундочку, – Наоко встряхнула головой. – У меня столько вопросов…

– Спрашивай, не стесняйся, – мягко улыбнулся Рэн.

– Получается – богов много?

– Да. И в каждом – свои миры.

– Внутри?

– Да. Для мира выделяется место, из которого удаляется всякое наше присутствие. Можно сказать – пустота. Полной пустоты добиться сложно, поэтому внутри этого места создаётся ещё одно такое же. Ну, представь себе пузырёк воздуха внутри стеклянного блока. Теперь весь воздух в пузырьке сжимается к его стенкам, и внутри образуется ещё один пузырёк – вакуума. И так несколько раз – свет, магнитные поля и так далее. Как показывает практика, семи итераций вполне достаточно. Миров, как правило, несколько, с разными законами природы.

– А мир мечей и магии у тебя есть? – заинтересовалась Аска.

– Само собой! – рассмеялся Рэн, – Как же без него?

– А попасть в него можно?

Рэн замялся.

– Можно, но… – он внимательно посмотрел на Аску. – Тебе не нравится этот?

– Нравится, конечно! Мне просто любопытно! – Аска замахала руками, показывая, что её интерес носит чисто теоретический характер. – А вот если мы туда попадём – какие там сейчас времена?

– Прости, я не совсем понял. Вот, смотри, – перед Рэном возник светящийся вертикальный отрезок, – это ваш мир, его история. Вот точка зарождения, вот – апокалипсиса, – Рэн поочерёдно указал на нижний и верхний концы отрезка. Посреди отрезка возникла яркая красная точка. – Мы находимся здесь. Ниже расположены вторая и первая мировые войны, Наполеоновские походы, открытие Америки и так далее, – чуть в стороне возник горизонтальный отрезок, раза в полтора короче первого. – А это мир фэнтези. Вот здесь его начало, здесь – коллапс. Что ты имеешь в виду, когда говоришь о временах?

Аска упрямо тряхнула головой.

– Погоди. Вон в той точке, говоришь, мы. Ниже были мировые войны и всё такое…

– Не БЫЛИ! – перебил её Рэн, – Они ЕСТЬ! Понимаешь, я вижу мир целиком – от рождения до завершения. В этом смысле мир для меня – готовое изделие, которое я обрабатываю, шлифую и полирую, пока не добьюсь совершенства. Я влияю на процесс развития мира, чтобы в конечной точке он стал таким, каким нужен мне.

Рядом с началом горизонтального отрезка появилась красная точка, и оставшаяся его часть порозовела. Вслед за красной точкой появилась оранжевая, за ней – ещё пять точек разных цветов спектра. Остаток отрезка каждый раз менял цвет, пока его «хвостик» не стал чисто белым.

– Многомерное время! – сообразила Рицко.

Рэн кивнул.

– Именно.

– Понятно, – Аска откинулась на спинку стула, обдумывая и усваивая полученную информацию.

Эстафету вопросов и ответов снова подхватила Наоко.

– А… Как бы это сказать… Над вами кто-то есть?

– Мы не знаем этого точно, – просто ответил Рэн. – Так же, как и вы, между прочим.

– А почему, кстати?

– Потому что цветок, выросший в поле, крепче и выносливей, чем тот, который вырос в теплице. Душа формируется консонансом мыслей и поступков. Но, сама подумай: если твои поступки вызваны точным знанием прейскуранта за содеянное – это одно, а если внутренним состоянием твоей души – совсем другое.

– Скажи ещё – душа, которая объединяется с другими, с демиургом, теряет индивидуальность?

– И да, и нет. На самом деле всё сложнее и интереснее. Сама увидишь – поймёшь.

– А я увижу?

– Да, – Рэн опустил взгляд и извиняющимся тоном добавил:

– Вот у тёти Рицко с этим проблема. Правда, в последнее время наметился прогресс.

Наоко приподняла бровь и с весёлым удивлением посмотрела на старшую дочь. Та прочистила горло и как бы невзначай заметила:

– Я слышала – спасением является только любовь к богу.

Рэн покачал головой.

– Любовь к богу – костыль. Для тех, кто уверен, что недостойны любви других и что никому в этом мире не нужна их любовь. Хотя, на самом деле, и то, и другое – глупость несусветная. Это я вам точно говорю.

Аска негромко кашлянула, привлекая внимание.

– Я слышала, ты можешь изменять прошлое.

– Конечно. Я говорил об этом.

– Я имела в виду наше прошлое. Для нас.

Рэн кивнул.

– Я могу переместить вас в прошлое или просто перенести ваши души в ваши же тела в любой точке времени. Тогда мир, который вы знаете, исчезнет, и вместо него возникнет другой.

– А куда денется та душа, что там уже была?

– Никуда не денется. Это всё равно, что перезаписать файл в компьютере. Во всяком случае, очень похоже. А ты хочешь изменить своё прошлое?

Аска покосилась на Софи. Та перехватила её взгляд и еле заметно отрицательно качнула головой.

Никто не успел ничего сказать. Дом вздрогнул и как будто загудел низким, почти на пределе слышимости, но от этого не менее ощутимым гулом. Звук ощущался не столько ушами, сколько всем телом.

В очередной раз опрокинув стул, Аска вскочила на ноги.

– Син, время!

Он уже развёл крылья, и в комнате моментально воцарилась тишина.

– Что это? – насторожилась Наоко.

– Нас атакуют, – прислушиваясь к чему-то вдалеке, тихо ответила Рэй. – Снаружи всё горит. Синдзи ускорил время в нашей комнате, пока Аска разбирается с угрозами.

– А единорожки? – с робкой надеждой спросила Лилит.

– Не могу понять. Я не ощутила ни одной смерти.

– Потому что их не было. Я спрятал всех единорогов, – Рэн смущённо улыбался. – Они мне понравились.

Рэй облегчённо вздохнула.

– Я всё равно не понимаю, как им удалось обрести разум.

– Ну, вам в этом мире позволено чуть больше, чем всем остальным.

Аска с грохотом вернула стул на место.

– Серия ракетных ударов, – мрачно сообщила она. – С двух подводных лодок. Судя по конструкциям – американская и русская. Первые атаки были успешно отбиты, часть боеголовок взорвалась вдалеке, но сквозь облака взрывов прорвались остальные. Прибью паршивцев!

– Не торопись! – Рэн вскинул руку. – У меня есть идея получше.

Один из дочерних миров. 23 сентября 2015 (Финал)

Будильник давно прозвенел, но подниматься не хотелось решительно. Икари Синдзи дал себе слово – вот ещё пять минут, и он точно встанет, заправит кровать, умоется, позавтракает и начнёт собираться в школу. Кстати – не забыть, как позавчера, лекало на математику. И журнал для Кенске.

Память вернулась внезапно, вспышкой, точно удар молнии в ночную грозу. Синдзи подскочил в кровати. Некоторое время он сидел, лихорадочно оглядываясь и приходя в себя. Развернул крылья, чтобы убедиться, что это не сон, и тут же сложил обратно.

В дверь осторожно постучали.

– Аска, заходи! – Синдзи не смог сдержать улыбку.

Вошедшая Сорью внимательно посмотрела на него и тихо спросила:

– Тоже вспомнил?

– Ага. Только что.

– А меня в ванной накрыло. Когда зубы чистила, представляешь? – она спохватилась. – Чего расселся? Одевайся бегом, опоздаем же!

– Выйди, пожалуйста, я оденусь.

– Ой, да ладно! Уж я-то тебя всякого видела!

– Всё равно, – спокойно возразил Синдзи, – я стесняюсь.

– Ой-ой, какой Версаль! Ладно уж, пойду с будущей свекровью мосты наводить.

– «Свекровью»? Ты уверена?

– Даже не сомневайся! – донеслось уже из-за дверей. – Икари Юй-са-ан! Я вам помогу!

На памятном перекрёстке их ждала Рэй.

– Опаздываете, – сказала она вместо приветствия.

– Успеем, – беззаботно отмахнулась Аска. – У нас теперь куча времени. Скажи, Син?

Синдзи кивнул в ответ.

Троица друзей быстрым шагом двигалась к школе.

– Вместо второго урока слетаем в «Конечную догму», – заявила Рэй.

– К Лилит? – уточнил Синдзи.

– Да.

Он поморщился.

– Слушайте, Рэн дал нам второй шанс. Почему бы нам просто не пожить тихонечко в своё удовольствие, а?

– Я её там не брошу, – упрямо заявила Рэй.

– И с этими пилотами тоже надо что-то решать. Ты свою Киришиму спасать собираешься или нет? – поддержала подругу Аска. – Это она – мать Софи. И потерянная дочь русского атташе, – на всякий случай пояснила она Рэй.

Синдзи остановился. Девчонки тоже.

– Я что-то не понял. Вы что – опять собрались показательные выступления устроить?

– Единороги остались здесь, в этом мире, – рассудительно высказалась Аска, – поэтому тихо отсидеться вряд ли получится. Ну, во всяком случае, с ними мы будем общаться обязательно.

– А без этого нельзя обойтись? И почему их вообще было не оставить в отдельном мире, как Рэн предлагал?

– Ты что?! – в один голос возмутились девчонки.

– А если с ними что-нибудь случится? Заболеют или поранятся? – негодовала Рэй.

– А вдруг на них нападёт кто-нибудь? Или стихийное бедствие случится? – наседала Аска.

– Во-первых, у них абсолютное здоровье и сумасшедшая регенерация, ты сама говорила, – отбивался Синдзи. – Во-вторых, они умеют постоять за себя сами. В-третьих…

Он набрал в грудь воздуха, чтобы произнести речь в пользу самостоятельного развития детей, но, увидев выражение лиц подруг, сник.

– Ну, хорошо! – с досадой выдохнул он и зашагал к школе. Девчонки кинулись следом. – Будь по-вашему! Всех спасём и всё исправим. Но теперь мы будем действовать в точности по моим указаниям. Понятно?

Аска отклонилась назад, из-за спины Синдзи подмигнула Рэй и кивнула. Та незаметно кивнула в ответ.

– Эй, вы чего? – он подозрительно оглянулся.

– Да, Синдзи! – быстро сказала Аска.

– Как скажешь, Синдзи! – поддержала её Рэй.

Их взгляды выражали готовность, готовность и ещё раз готовность. Он тяжело вздохнул и прибавил шагу – до звонка оставались считанные минуты.

Высоко, в поросших лесом горах над Токио-3, из кустов осторожно высунулась белоснежная лошадиная морда с витым рогом надо лбом. Секунду спустя рядом появилась ещё одна такая же. Две пары глаз, способных прочесть газету с расстояния в несколько километров, обследовали дворы и улицы раскинувшегося под ними города. Прямые широкие улицы, устроенные по современным американским стандартам, просматривались насквозь. Наконец Юки нашла искомое и радостно вскрикнула:

– Мама!

– Тиш-ш-ше! – зашипел на неё приятель.

Юки умолкла и опасливо оглянулась. Единороги обменялись многозначительными взглядами и неслышно исчезли в кустах.

Яркое утреннее солнце окрашивало улицы города в радостные светлые тона, обещая очередной жаркий денёк. Тихо шуршали по асфальту шины автомобилей. Час пик уже миновал, и немногочисленные прохожие вежливо уступали дорогу троим школьникам, которые со всех ног мчались на первый урок.

В Токио-3 пришёл новый день.