Текст книги "Установление и Империя"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Лейтенант не изменился в лице. Он сказал:

– Вам известно, что собой представляет стоящий за вами человек?

– Мне сказали, что он бежал от вашего лидера, но единственное, известное мне точно – это то, что он мой друг. Вам понадобится надежно доказать его личность, чтобы получить право забрать его.

В толпе послышались какие-то приглушенные вопли, но лейтенант не обратил на них внимания.

– При вас имеются бумаги, подтверждающие гражданство Установления?

– Они на моем корабле.

– Вы соображаете, что ваши действия незаконны? Я могу пристрелить вас.

– Без сомнения. Но вы в этом случае пристрелите гражданина Установления, и очень возможно, что ваше тело будет отправлено на Установление в четвертованном виде, как знак частичной компенсации. Такое делалось и другими военными диктаторами.

Лейтенант облизал губы. Утверждение было правдивым. Он спросил:

– Ваше имя?

Торан воспользовался своим преимуществом.

– На дальнейшие вопросы я буду отвечать на своем корабле. Номер ячейки вы можете получить в Ангаре; он зарегистрирован под названием «Бейта».

– Значит, вы не отдадите беглеца?

– Возможно, отдам, но только Мулу. Пришлите своего хозяина!

Разговор перешел в шепот, и лейтенант резко повернулся.

– Разогнать толпу! – велел он своим людям со сдавленной яростью.

Электрохлысты взметнулись и упали. Раздались вопли, и последовало всеобщее смятение, рассеяние и бегство.

…Торан прервал свои раздумья только на обратном пути к Ангару. Он проговорил, почти сам для себя:

– Клянусь Галактикой, Бей, что это был за момент! Я был до того перепуган…

– Да, – сказала та дрожащим голосом, глядя на него с выражением, близким к обожанию, – это было совершенно не в твоем стиле.

– Да я и сам еще не понимаю, как так получилось. Я просто полез туда, с этим парализующим пистолетом, не будучи даже уверен, как с ним обращаться. И заговорил с этим типом. Я не понимаю, почему я это сделал.

Он взглянул через проход между креслами воздушного корабля для ближних расстояний, туда, где калачиком свернулся спящий клоун Мула, и добавил с отвращением:

– Это было самое тяжелое переживание в моей жизни.

…Лейтенант почтительно стоял перед полковником гарнизона, а тот взглянул на него и сказал:

– Хорошо сделано. Ваша роль теперь завершена.

Но лейтенант не ушел сразу. Он мрачно сказал:

– Мул потерял авторитет в глазах толпы, полковник. Необходимо будет предпринять дисциплинарные действия, чтобы восстановить атмосферу надлежащего уважения.

– Такие меры уже приняты.

Лейтенант, уже повернувшись, почти с обидой бросил:

– Я готов согласиться, полковник, что приказ есть приказ, но стоять перед этим человеком с его пистолетиком и проглатывать его дерзости – это было самое тяжелое переживание в моей жизни.

14. Мутант

«Ангар» на Калгане представлял собой весьма необычное учреждение, вызванное необходимостью управляться с изрядным числом кораблей, прибывающих на планету с визитерами из всех краев, и обеспечить их всех жильем. Первый мудрец, пришедший к верному решению проблемы, быстро сделался миллионером. Его наследники – по родству или финансам – без труда стали богатейшими гражданами Калгана.

«Ангар» привольно простирался на целые квадратные мили территории, и слово «ангар» не вполне к нему подходило. Это, в сущности, была гостиница для кораблей. Путешественник уплачивал вперед, и его корабль получал стоянку, откуда в любой момент мог стартовать в космос. После этого визитер жил в своем корабле, как обычно. Имелись, конечно, и другие гостиничные услуги: пополнение запасов пищи и медикаментов за особую плату, несложное обслуживание самого корабля, специальный транспорт в пределах Калгана по номинальной цене.

В результате гость совмещал счета за место в ангаре и за гостиницу, с немалой выгодой для себя. Владельцы земли продавали права на временное пользование ею, также с изрядной выгодой.

Правительство собирало огромный налог. Все были довольны. Никто ничего не терял. Просто, как все гениальное!

Мужчина, который пробирался по затененным краям широких коридоров, соединявших многочисленные крылья «ангара», когда-то раздумывал о необычности и полезности вышеописанной системы, но то были досужие размышления, в данный момент определенно неуместные.

Вдоль длинных рядов аккуратно размещенных ячеек высились корабль за кораблем. Человек оставлял позади себя один ряд за другим. В своем теперешнем занятии он являлся специалистом – и если его предварительное ознакомление с учетным журналом ангара и не дало необходимой информации, за исключением сомнительных указаний на одно определенное крыло, содержавшее сотни кораблей, то его особые познания могли свести эти сотни к одному-единственному искомому объекту.

Он едва слышно вздохнул в тишине, остановился и свернул в один из рядов – этакая букашка, не стоящая внимания покоившихся там высокомерных металлических монстров.

Кое-где проблески света из люков выдавали присутствие гуляк, рано вернувшихся с организованных развлечений и предававшихся развлечениям более простого или более интимного рода.

Мужчина замер – и улыбнулся бы, если бы он вообще умел улыбаться. Без сомнения, извилины его мозга породили умственный эквивалент улыбки.

Корабль, возле которого он остановился, был изящен и, видимо, быстр. Особенность его конструкции и была предметом его интереса. Это была не обычная модель. В те дни большинство кораблей в данном квадранте Галактики либо имитировали проекты Установления, либо были построены техниками Установления. Но этот корабль не принадлежал к их числу. Это был именно корабль Установления – хотя бы ввиду небольших выступов на обшивке, являвшихся узлами защитного экрана, которым мог обладать только настоящий корабль Установления. Имелись также и другие признаки, выдававшие его происхождение.

Человек не колебался.

Электронный барьер, выстроенный вдоль ряда кораблей, как уступка приватности со стороны администрации ангара, вовсе не беспокоил его. После применения особого нейтрализатора, которым располагал этот человек, барьер деликатно раскрылся, не подав тревоги.

Таким образом, внутри корабля первым известием о вторжении стал обычный и почти дружелюбный сигнал приглушенного зуммера в жилом помещении, поданный прижатием руки к маленькому фотоэлементу как раз рядом с основным воздушным шлюзом.

Пока развертывались эти успешные поиски, Торан и Бейта даже за стальным корпусом звездолета чувствовали себя в отнюдь не стопроцентной безопасности. Клоун Мула, сообщивший им, что его миниатюрное тело наделено величественным именем Маньифико Гигантикус, сидел, скрючившись, за столом и поглощал поставленную перед ним еду.

Его печальные карие глаза отрывались от пищи только для того, чтобы следить за Бейтой, прохаживавшейся по комбинированной кухне-кладовке.

– Благодарности слабого не многого стоят, – выговорил он, – но вы получаете их, ибо, воистину, за эту прошедшую неделю лишь несколько крошек перепали мне, – а хотя и мало мое тело, аппетит мой невиданно велик.

– Что ж, тогда ешь! – сказала с улыбкой Бейта. – Не трать времени на благодарности. Разве в центре Галактики не в ходу слышанная мною когда-то поговорка насчет признательности?

– Истинно, госпожа моя, есть такая поговорка. Ибо мудрец, как говорили мне, сказал некогда: «Та признательность лучше и подлиннее других, которая не испаряется в пустых суесловиях». Но увы, госпожа моя, я есть, как видно, только набор пустых суесловий. Когда мое пустое суесловие развлекло Мула, оно принесло мне придворное платье и величественное имя – ибо, видите ли, прежде меня звали просто Бобо, что Мулу не нравилось, – а затем, когда моему пустому суесловию не удавалось его развлечь, Мул обрушивал на мои бедные кости побои и хлысты.

Из пилотской кабины появился Торан.

– Остается только ждать, Бейта. Я надеюсь, что Мул в состоянии понять: корабль Установления – это территория Установления.

Маньифико Гигантикус, некогда Бобо, широко открыл глаза и воскликнул:

– Как величественно Установление, перед которым трепещут даже свирепые слуги Мула!

– А ты слыхал и об Установлении? – спросила Бейта, слегка улыбнувшись.

– А кто не слыхивал? – голос Маньифико перешел в таинственный шепот. – Люди говорят, будто это – мир великих чудес, огней, которые могут пожрать планеты, тайн, несущих грозную мощь.

Говорят, что даже высшие аристократы Галактики не могут снискать того почета и уважения, которое считается вполне естественным для самого простого человека, могущего сказать о себе: «Я – гражданин Установления», – будь он всего лишь рудокопом, или космоспасателем, или вообще никем, вроде меня.

Бейта сказала:

– Ну, Маньифико, если ты будешь произносить речи, то никогда не кончишь есть. Постой, я дам тебе немного ароматизированного молока. Оно тебе понравится.

Она поставила кувшин на стол и вывела Торана из комнаты.

– Тори, что мы теперь будем с ним делать? – и она показала в сторону кухни.

– А ты что думаешь?

– Если Мул явится, должны ли мы его выдать?

– Ну а как же иначе, Бей? – голос Торана звучал тревожно, и жест, которым он отбросил со лба влажную прядь, подтверждал это.

Он нетерпеливо продолжал:

– До прибытия сюда у меня была некая расплывчатая идея: все, что нам надо будет сделать – это расспросить о Муле и перейти к делу; просто к делу, понимаешь, ничего конкретного.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, Тори. Я сама не очень-то надеялась увидеть Мула, но я думала, что мы сможем получить хоть какую-то информацию обо всей заварухе из первых рук, и затем вручить ее людям, которые чуть больше понимают в этих межзвездных интригах. Я не шпионка из романа.

– Ты не отстаешь от меня, Бей, – Торан скрестил руки и нахмурился. – Что за положение!

Существование личности вроде Мула вообще казалось бы невероятным, если бы не это недавнее странное происшествие. Ты полагаешь, он явится за своим клоуном?

Бейта взглянула на него.

– Не думаю, чтобы мне этого хотелось. И я не знаю, что мне сказать и как поступить. А ты?

Внутренний зуммер зазвучал прерывистым, картавым звоном. Губы Бейты беззвучно дрогнули.

– Мул!

Маньифико возник в дверном проеме – глаза расширены, голос хнычущий:

– Мул?

Торан пробормотал:

– Мне придется их впустить.

Нажатие кнопки открыло воздушный шлюз, и наружная дверь захлопнулась за новоприбывшим. Сканер показывал лишь одну, плохо различимую фигуру.

– Это только один человек, – сказал Торан с явным облегчением, и слегка дрогнувшим голосом произнес, склонившись к микрофону: – Кто вы?

– Вы бы лучше впустили меня и выяснили сами, а? – послышалось в ответ.

– Я должен проинформировать вас, что это корабль Установления и, следовательно, согласно международному договору, он является территорией Установления.

– Я это знаю.

– Входите с открытыми руками, или я буду стрелять. Я хорошо вооружен.

– Ладно!

Торан открыл внутреннюю дверь и положил палец на спуск своего бластерного пистолета.

Послышались шаги, дверь распахнулась настежь, и Маньифико вскричал:

– Это не Мул! Это просто человек.

«Человек» торжественно поклонился клоуну.

– Весьма справедливо. Я не Мул, – он развел руками. – Я не вооружен и пришел с мирной целью. Вы можете расслабиться и отложить свой пистолет. Ваша рука дрожит, что меня изрядно беспокоит.

– Кто вы? – грубо спросил Торан.

– Тот же вопрос я мог бы задать вам, – хладнокровно ответил незнакомец, – поскольку именно вы тут предъявляете ложные претензии, а не я.

– Как так?

– Ведь именно вы утверждаете, будто являетесь гражданином Установления, в то время как на планете нет ни одного зарегистрированного Купца.

– Это не так. Вы-то откуда знаете?

– Потому что я в самом деле гражданин Установления и имею при себе бумаги, удостоверяющие это. А где ваши?

– Думаю, вам лучше было бы убраться отсюда.

– Думаю, что нет. Если вы что-нибудь знаете о том, как действует Установление, – а, несмотря на ваше самозванство, вполне можете знать, – то вам должно быть известно, что если я не вернусь живым на свой корабль в заданное время, последует сигнал в ближайшую штаб-квартиру Установления. Говоря по существу, я сомневаюсь в том, что ваше оружие возымело бы большой эффект.

Последовало нерешительное молчание. Бейта успокаивающе произнесла:

– Отложи бластер, Торан, и отнесись к нему серьезно. Он вроде говорит дело.

– Благодарю вас, – сказал незнакомец.

Торан положил пистолет на стул рядом с собой.

– Может, теперь вы объяснитесь?

Незнакомец остался стоять. Он был ширококостен, с длинными руками и ногами. Его лицо состояло из жестких плоскостей, и каким-то образом сразу становилось ясно, что он никогда не улыбается. Но в его взгляде не было суровости. Он сказал:

– Новости распространяются быстро, особенно когда им трудно поверить. Не думаю, что на Калгане остался хоть кто-либо, не знающий, что люди Мула получили сегодня по зубам от двух туристов с Установления. Я узнал все важные подробности еще до вечера, и, как я уже сказал, кроме меня, на планете нет туристов с Установления. О подобных вещах мы знаем.

– Кто это «мы»?

– «Мы» – это мы! В том числе я! Что вы окажетесь в Ангаре – было известно, вы сами об этом сказали. У меня имелись способы проверить регистрацию и способы отыскать ваш корабль.

Он вдруг повернулся к Бейте.

– Вот вы – уроженка Установления, не так ли?

– Разве?

– Вы – член демократической оппозиции, которую именуют «подпольем». Я не помню вашего имени, но помню ваше лицо. Вы недавно уехали, – но вы бы не смогли сделать этого, если бы представляли собой значительную фигуру.

Бейта пожала плечами.

– Вы много чего знаете.

– Знаю. Вы сбежали вместе с мужчиной. Вот с этим?

– Разве имеет значение, что именно я отвечу?

– Нет. Я просто добиваюсь полного взаимопонимания. По-моему, пароль в ту неделю, когда вы столь поспешно удалились, был: «Селдон, Хардин и свобода». Руководителем вашей секции является Порфират Харт.

– Откуда вы все это знаете? – Бейта вдруг пришла в ярость. – Или его схватила полиция?

Торан пытался ее удержать, но она вырвалась и подошла ближе.

Человек с Установления спокойно сказал:

– Никто его не хватал. Просто подполье простирается широко и дает о себе знать в самых неожиданных местах. Я – капитан Хэн Притчер из Информации, и я сам – руководитель секции, неважно под каким именем.

Он помолчал, потом добавил:

– Нет, вы не обязаны мне верить. В нашем деле лучше переборщить с подозрениями, чем наоборот. Но мне пора бы покончить со вступлением.

– Да, – сказал Торан, – пожалуй, кончайте поскорей.

– Могу я присесть? Спасибо, – капитан Притчер закинул длинную ногу на колено другой и свесил руку со спинки кресла. – Я начну с того, что скажу следующее: я не знаю, ради чего вы все это затеяли. Вы двое прибыли не с Установления, но нетрудно угадать, что вы – с одного из независимых Купеческих миров. Это меня мало беспокоит. Но просто из любопытства: что вам надо от этого парня, этого клоуна, которого вы утащили в безопасное место? Вы рискуете своей жизнью ради за него.

– Этого я вам рассказать не могу.

– Н-да! Ну, я и не надеялся, что расскажете. Но если вы ждете, что Мул явится за ним лично, предваряемый фанфарами, горнами, барабанами и электроорганами – можете успокоиться! Мул действует не так.

– Что? – выкрикнули вместе Торан и Бейта, а из угла, где прятался Маньифико, уши которого почти заметно для глаз вытянулись, донесся внезапный радостный взвизг.

– Именно так. Я сам старался войти с ним в контакт и занимался этим гораздо более серьезно, чем вы, двое любителей. Не сработало. Этот человек не появляется публично, не позволяет себя фотографировать или изображать, и его видят лишь самые ближайшие помощники.

– Этим и объясняется ваш интерес к нам, капитан? – спросил Торан.

– Нет. Дело в клоуне. Этот клоун – один из очень немногих людей, видевших Мула. Я хотел встретиться именно с ним. Он может стать необходимым мне доказательством, – а Галактике известно, что мне кое-что требуется для пробуждения Установления.

– А оно нуждается в пробуждении? – прервала его Бейта с неожиданной резкостью. – Для чего?

А вы, значит, выступаете в качестве будильника? Но в какой роли – мятежного демократа или тайного полицейского провокатора?

Жесткость в чертах капитана проступила более заметно.

– Когда появляется угроза для Установления в целом, госпожа революционерка, страдают и демократы, и тираны. Давайте спасем тиранов от более страшного тирана, а свергнуть их мы еще успеем.

– О каком это более страшном тиране вы говорите? – вспыхнула Бейта.

– О Муле! Я о нем кое-что разузнал – достаточно, чтобы уже много раз оказаться мертвецом, не действуй я столь хитроумно. Вышлите клоуна из комнаты. Это требует уединения.

– Маньифико, – произнесла Бейта, сделав жест рукой, и клоун без звука удалился.

Голос капитана звучал весомо и напряженно – и одновременно так тихо, что Торан и Бейта подвинулись поближе. Вот что они услышали:

– Мул – проницательный делец. Достаточно проницательный, чтобы понимать, какими преимуществами обладают магнетизм и блеск личного лидерства. Раз он отказался от них, у него есть веская причина. Этой причиной должно быть то обстоятельство, что личный контакт с ним может выявить нечто такое, чего никто ни при каких обстоятельствах не должен узнать.

Он отмахнулся от вопросов и продолжал скороговоркой:

– Я отправился на место его рождения и расспросил людей, которые долго не проживут, поскольку обладают знаниями определенного рода. И так уже в живых остались немногие. Они помнят ребенка, родившегося тридцать лет назад; смерть его матери; его странную юность. Мул – не человеческое существо!

Оба его слушателя отпрянули, объятые ужасом от одних туманных намеков. Никто из них толком ничего не понимал, но во фразе этой прозвучала явная угроза. Капитан продолжал:

– Он мутант и, как явствует из его дальнейшей карьеры, мутант весьма удачливый. Я не знаю, является ли он в истинном смысле тем, что в боевиках именуется «сверхчеловеком»; но путь, пройденный им за два года – от ничтожества до победителя военного диктатора Калгана – куда как красноречив. Так вы видите опасность или нет? Разве в плане Селдона могла быть учтена генетическая случайность, давшая Мулу непредсказуемые биологические возможности?

Бейта медленно проговорила:

– Я не могу поверить в это. Это какой-то усложненный трюк. Почему люди Мула не убили нас? Ведь будь он сверхчеловеком, это им ничего бы не стоило.

– Я же говорю вам: я не знаю пределов его мутации. Возможно, он еще не готов к схватке с Установлением и до поры предпочитает воздержаться от провокаций. Дайте-ка мне поговорить с клоуном.

Капитан в упор рассматривал дрожащего Маньифико, который явно не доверял этому большому, жесткому человеку.

Капитан начал не спеша:

– Видел ли ты Мула своими собственными глазами?

– Видел – и даже слишком хорошо, уважаемый господин. И ощущал тяжесть его руки на своем теле.

– Я в этом не сомневался. Можешь ли ты описать его?

– Очень страшно припоминать его облик, уважаемый господин. Он – человек могучего телосложения. Против него даже вы будете хлипковаты. Его волосы – жгуче-алые, и всей моей силой и весом я не мог бы сдвинуть его руку даже на толщину волоса, – худенькая фигурка Маньифико словно свернулась в единую мешанину рук и ног. – Часто, чтобы развлечь кого-либо из своих генералов или себя самого, он поднимал меня, зацепив за пояс одним пальцем, на пугающую высоту, и я должен был читать стихи. И только после двадцатого стиха он отпускал меня, а каждый из стихов следовало импровизировать в правильном размере, иначе приходилось начинать сначала. Он человек всеподавляющей мощи, уважаемый господин, и жестокий в употреблении своей мощи, – а его глаз, уважаемый господин, никто не видит.

– Что? Как ты сказал?

– Он носит очки, уважаемый господин, очки престранного вида. Говорят, что они непрозрачны, и что он видит благодаря могущественному волшебству, которое далеко превосходит силы человеческие. Я также слышал, – и тут его голос стал тих и таинствен, – что увидеть его глаза – это значит увидеть смерть; что он убивает своим взглядом, уважаемый господин.

Глаза Маньифико перебегали с одного из наблюдавших за ним лиц на другое. Он вскрикнул – и голос его пронзительно задрожал:

– Это правда! Клянусь жизнью, это правда!

Бейта глубоко вздохнула.

– Похоже, что вы правы, капитан. Хотите ли вы улететь с нами?

– Что ж, рассмотрим ситуацию. Вы здесь ничего не должны? Барьер над ангаром открыт?

– Я могу улететь в любое время.

– Тогда летите. Мул, может быть, и не желает противодействовать Установлению, но он страшно рискует, допустив бегство Маньифико. Этим, вероятно, и объясняется в первую очередь шум и суета по поводу этого бедняги. Так что вас наверху могут поджидать корабли. Если вы исчезнете в космосе, некому будет предъявлять обвинение.

– Вы правы, – уныло согласился Торан.

– Однако у вас есть защитное поле, и ваш корабль, вероятно, более быстр, чем все, что у них имеется. Так что как только вы выйдете за атмосферу, сделайте на нейтрали виток в другое полушарие и там жмите вперед на полном ускорении.

– Да, – холодно произнесла Бейта, – а когда мы вернемся на Установление? Что тогда, капитан?

– Тогда вы окажетесь готовыми сотрудничать гражданами Калгана, разве не так? Ведь мне ничего иного не известно.

Все замолкли. Торан повернулся к пульту управления. Последовало едва заметное колебание.

…Лишь когда Торан оставил Калган позади, на расстоянии, достаточном для того, чтобы попробовать первый межзвездный прыжок, лицо капитана Притчера проявило признаки беспокойства – ибо ни один корабль Мула никоим образом не пытался помешать их отлету.

– Похоже, что он позволяет нам увезти Маньифико, – сказал Торан. – Не очень-то хорошо согласуется с вашим рассказом.

– Если только, – поправил капитан, – он не желает, чтобы мы его увезли, – что, в таком случае, не очень-то хорошо для Установления.

Первые новости ультраволнового вещания достигли корабля после заключительного прыжка, когда Установление оказалось уже на расстоянии нейтрального полета.

В них кратко сообщалось кое о чем интересном для беглецов. Утомленный голос диктора рассказал, будто некий военный диктатор – не названный по имени – предъявил Установлению ноту относительно насильственного похищения члена его двора. Диктор перешел к спортивным новостям.

Капитан Притчер сказал ледяным тоном:

– Он в конечном итоге опередил нас на шаг, – и, задумавшись, добавил: – Он готов столкнуться с Установлением, и он использует эту историю как повод для действий. Это осложняет наше дело.

Мы должны будем начать раньше, чем окажемся готовыми по-настоящему.