Текст книги "Установление и Империя"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Помещение, в которое их привели, было поменьше и обставлено похуже. В нем были две кровати, визор, а также душ и санузел. Солдаты вышли, и толстая дверь гулко захлопнулась.

– Н-да, – Деверс неодобрительно огляделся. – Это, похоже, надолго.

– Да, это так, – кратко бросил Барр и повернулся спиной.

Торговец сказал обеспокоенно:

– В чем состоит ваша игра, док?

– Я ни во что не играю. Вас поручили мне, вот и все.

Торговец поднялся и подошел. Его торс возвышался над неподвижным патрицием.

– Да? Но вы находитесь со мной в этой камере, а когда мы шли сюда, оружие было направлено на вас так же, как и на меня. Слушайте, вы же прямо вскипели от моих мыслей насчет войны и мира.

Он безуспешно ждал ответа.

– Ладно, я вас спрошу кое-о-чем. Вы сказали, что вашу страну некогда отколошматили. А кто?

Люди на кометах из других галактик?

Барр поднял голову.

– Империя.

– Ах, вот как? Тогда что же вы здесь делаете?

Барр хранил красноречивое молчание.

Торговец выпятил нижнюю губу и медленно кивнул. Он снял плоский браслет, охватывавший его правое запястье, и протянул патрицию.

– Что вы думаете об этом?

На левой руке он носил точно такой же.

Сивеннец взял украшение и, неторопливо последовав жесту торговца, надел его. Странное покалывание в запястье быстро прошло.

Голос Деверса тут же изменился.

– Отлично, док, вы ухватили суть дела. Можете говорить спокойно. Если эта комната и прослушивается, они ничего не разберут. Это исказитель поля – по схеме самого Мэллоу. Продается за двадцать пять кредитов на всех планетах отсюда и до внешнего края. Вы получаете его бесплатно.

Не шевелите губами при разговоре, и все будет в порядке. Вы привыкнете к этому трюку.

Дуцем Барр ощутил внезапную усталость. В проницательных глазах торговца читались требовательность и настойчивость. Барр чувствовал, что не сможет принять их вызова. Он сказал:

– Чего вы хотите? – слова неясно срывались с неподвижных губ.

– Я же вам говорил. Вы чего-то тут вякали насчет того, что у нас зовется патриотизмом. Но ваш собственный мир был раздавлен Империей, а вы тут играете в мячик со светловолосым имперским генералом. Не очень-то вяжется, а?

Барр произнес:

– Я сделал свое дело. Победоносный имперский вице-король мертв – благодаря мне.

– Вот как? Давно ли?

– Сорок лет назад.

– Сорок… лет… назад!.. – слова, казалось, произвели на торговца впечатление, и он нахмурился.

– Это немалое время, чтобы жить воспоминаниями. А щенок в генеральском мундире знает об этом?

Барр кивнул.

Глаза Деверса потемнели от раздумья.

– Вы хотите, чтобы Империя победила?

И старый сивеннский патриций взорвался в неожиданном гневе:

– Пусть Империя и все ее деяния погибнут во вселенской катастрофе! Вся Сивенна молит об это денно и нощно. У меня некогда были братья, сестра, отец… Но сейчас у меня есть дети, внуки.

Генерал знает, где их отыскать.

Деверс ждал.

Барр шепотом продолжал:

– Но это не остановило бы меня, если бы риск был оправдан видимыми результатами. Мои родственники будут знать, как им умереть.

Торговец мягко сказал:

– Вы некогда убили вице-короля, так? Знаете, я кое-что припоминаю. У нас как-то был мэр, звали его Гобер Мэллоу. Он посетил Сивенну: это ведь ваша родина, не так ли? Он встретил там человека по имени Барр.

Дуцем Барр уставился на него жестко, подозрительно:

– А вы что об этом знаете?

– То, что знает каждый торговец Установления. А вас, может быть, хитрый старикан, посадили сюда, чтобы изображать сочувствие. Да, конечно, они наводили на вас свои пушки, и вы, разумеется, ненавидите Империю и все отдадите, лишь бы ее прихлопнуть. И я доверяюсь вам и открываю вам свое сердце. Генерал будет вами очень доволен. На такое можете не надеяться, док. И все же я бы хотел, чтобы вы доказали, что вы – сын Онума Барра с Сивенны, шестой и самый младший, избежавший резни.

Руки Дуцема Барра тряслись, когда он открывал плоский металлический ящик в стенной нише. Предмет, который он достал, слабо звякнул в руках торговца.

– Посмотрите на это, – сказал Барр.

Деверс пристально оглядел эту вещь. Он приблизил утолщенное центральное звено цепочки к глазам и тихо ругнулся.

– Либо это монограмма Мэллоу, либо я – не нюхавший космоса салажонок. И модель пятидесятилетней давности.

Он поднял голову и улыбнулся.

– Вашу лапу, док. Атомная защита для одного человека – это все доказательства, которые мне нужны, – и он протянул патрицию свою большую ладонь.

6. Фаворит

Из пустынных глубин возникли крошечные корабли и вонзились в самую гущу армады. Без единого выстрела или энергетического удара они успели промчаться сквозь забитое кораблями пространство, затем принялись наносить удары там и сям, пока имперские громадины гнались за ними, подобные громыхающим зверям. Беззвучные вспышки озарили космос, когда два комарика испарились в атомном распаде; остальные исчезли.

После безуспешной попытки найти их огромные корабли вернулись к первоначальному заданию, продолжая построение, планета за планетой, гигантской паутины Охвата.

…Тщательно сшитый мундир Бродрига выглядел нарядно и прекрасно сидел на своем хозяине.

Его прогулка по садам уединенной планеты Ванда – ныне временной имперской штаб-квартиры – была неспешной, выражение лица – мрачным.

Бел Риоз прогуливался вместе с ним; его полевая форма была расстегнута у воротничка и имела печальный, однотонный серо-черный цвет.

Риоз указал на гладкую черную скамью под ароматным древовидным папоротником, подставившим белому солнцу свои большие лапчатые листья.

– Взгляните, сударь. Это сохранилось со времен Империи. Украшенные скамьи, сделанные для любовников, все еще стоят, невредимые и удобные, в то время как фабрики и дворцы превратились в заброшенные руины.

Он уселся, но Тайный Секретарь Клеона II остался стоять перед ним, ловко сшибая точными взмахами своего жезла из слоновой кости листья над его головой.

Риоз закинул ногу на ногу и предложил собеседнику сигарету. Вертя свою сигарету в пальцах, он заговорил:

– Я и не сомневался, что Его Императорское Величество, будучи известен своей мудростью, пришлет такого компетентного наблюдателя, как вы. Теперь я могу не беспокоиться, что давление более важных и более неотложных дел задвинет на второй план небольшую кампанию на Периферии.

– Ничто не укроется от ока Императора, – машинально сказал Бродриг. – Мы, конечно, понимаем важность этой кампании; но все же, по-видимому, слишком большой упор делается на связанные с ней сложности. Неужели их кораблики являются такой преградой, чтобы вынудить нас двигаться запутанными маневрами предварительного охватывания?

Риоз вспыхнул, но сохранил самообладание.

– Я не могу в слишком поспешной атаке рисковать жизнью своих людей, которых не так уж много, или гибелью своих кораблей, которые невосполнимы. Завершение Охвата вчетверо уменьшит мои потери при итоговом наступлении, каким бы трудным оно ни оказалось. Военную обстановку я позволил себе изложить вчера.

– Ну, ну, я человек не военный. В данном случае вы хотите убедить меня, что действия, представляющиеся явно правильными, были бы, по сути дела, ошибкой. Мы допускаем такой оборот дела. И все же ваши предосторожности чрезмерны. В вашем втором послании вы затребовали подкрепления – при том, что ваш враг беден, незначителен, пребывает в состоянии варварства, и к тому же в то время у вас с ним не состоялось ни единой стычки. Желание при подобных обстоятельствах располагать крупными силами могло бы дать повод заподозрить вас в некомпетентности или даже в худшем, не будь ваша прежняя карьера доказательством смелости и силы ума.

– Благодарю, – холодно произнес генерал, – но я напомнил бы вам, что существует разница между смелостью и слепотой. Для решающего риска есть место, если ты знаешь своего врага и можешь рассчитать опасность хотя бы приблизительно, но выступить против неизвестного врага – большая отвага уже сама по себе. С тем же успехом вы можете спросить, почему человек днем легко перепрыгивает через препятствия, а ночью натыкается на мебель в своей комнате.

Бродриг отмел это возражение одним изящным взмахом пальцев.

– Драматично, но не удовлетворительно. Вы сами побывали на этой варварской планете. К тому же у вас есть пленный, с которым вы носитесь, этот торговец. Согласитесь, между ним и вами не стоит ночной туман.

– Так ли? Пожалуйста, вспомните, что мир, изолированно развивавшийся в течение двух веков, нельзя постигнуть простым интеллектуальным натиском в течение месяца. Я солдат, а не герой субэфирного объемного боевика с ямочкой на подбородке и грудью колесом. Точно так же и всего один пленный, будучи к тому же незначительным членом экономического сообщества, не имеющего прямой связи с вражеской планетой, не может посвятить меня во все глубинные секреты стратегии противника.

– А вы допрашивали его?

– Да.

– Ну и?

– Это было полезно, но не жизненно важно. Его корабль совсем крошечный, серьезного значения не имеет. Он продает игрушки, которые, во всяком случае, забавны. У меня есть несколько наиболее оригинальных образцов, которые я намереваюсь отослать Императору в качестве любопытных курьезов. Естественно, корабль содержит множество непонятных для меня устройств, но я, в конце концов, не техник.

– Но в вашем распоряжении есть специалисты, – указал Бродриг.

– Естественно, – возразил генерал ехидно, – но этим дуракам надо долго учиться, прежде чем они смогут справиться с моими запросами. Я уже посылал за каким-нибудь умным человеком, который смог бы понять, как работают содержащиеся на корабле странные атомные устройства. Но ответа я не получил.

– Такими людьми нельзя разбрасываться, генерал. Уж конечно в вашей обширной провинции должен найтись человек, разбирающийся в атомной технике.

– Будь у меня хоть один, я заставил бы его починить хромающие, никуда не годные моторы двух кораблей моего маленького флота. Целых два корабля из моей скудной десятки могут не выдержать большого сражения из-за недостаточного запаса мощности. Пятая часть моих сил обречена работать в качестве похоронной команды, укрепляя тыловые позиции.

Секретарь опять небрежно взмахнул пальцами.

– В этом отношении ваше положение не уникально, генерал. У Императора те же проблемы.

Генерал отшвырнул свою измятую, так и не зажженную сигарету, закурил другую и пожал плечами.

– Что ж, без высококлассных техников я, пожалуй, и смог бы обойтись. Но я бы мог добиться большего успеха с моим пленным, будь мой Психозонд в порядке.

Брови секретаря приподнялись.

– У вас есть Зонд?

– Старый. Эта рухлядь подвела меня как раз тогда, когда я в ней нуждался. Я подключил Зонд, пока пленный спал, но толку не добился. Вот и все с Зондом. Я проверял его на своих людях и получал совершенно правильную реакцию, но среди всего моего штата техников ни одна душа не может объяснить мне, почему на пленном Зонд не срабатывает. Дуцем Барр, который в некотором смысле теоретик, хотя и не механик, говорит, что Зонд может не влиять на психику пленного, потому что тот с детства находился под воздействием чуждой среды и нейростимуляторов. Ничего не понимаю. Но пленный все же может пригодиться. В этой надежде я пощадил его.

Бродриг оперся на свой жезл.

– Я постараюсь найти специалиста в столице. Между прочим, что насчет этого второго человека, которого вы только что упомянули, этого сивеннца? Вашей благосклонностью пользуется слишком много врагов.

– Он знает моих противников. Его я также держу в надежде на будущие советы и пользу, которую он сможет принести.

– Но он же сивеннец, сын репрессированного мятежника.

– Он стар и бессилен, а его семья служит залогом верности.

– Понятно. И все же я полагаю, что мне самому надо поговорить с этим торговцем.

– Конечно.

– Одному, – холодно, с нажимом добавил секретарь.

– Конечно, – льстиво повторил Риоз. – Как верноподданный Императора, я принимаю его личного представителя в качестве своего начальства. Однако поскольку торговец находится на постоянной базе, вам придется оставить передовую в ответственное время.

– Да? В каком же это смысле?

– Ответственное в том смысле, что сегодня Охват завершен. Ответственное в том смысле, что в эту неделю Двадцатый Пограничный Флот двинется вглубь, к ядру сопротивляющихся сил, – улыбнувшись, Риоз отвернулся.

Бродриг смутно почувствовал себя уязвленным.

7. Подкуп

Сержант Мори Лук был идеальным служакой. Он был родом с огромных аграрных планет в Плеядах, где только армейская жизнь могла нарушить верность земле и однообразной тяжелой работе. Его облик вполне отвечал его происхождению. В силу отсутствия воображения способный выказывать бесстрашие при встрече с опасностью, он был достаточно силен и ловок, чтобы с ней успешно справляться. Он немедленно исполнял приказания, сурово руководил подчиненными и без памяти обожал своего генерала.

При всем этом он был жизнерадостным человеком. Если ему приходилось по долгу службы убивать людей, он делал это без малейшего колебания, но также и без малейшей враждебности.

То, что сержант Лук, входя в дверь, давал о себе знать, подчеркивало его тактичность, ибо он, конечно, имел полное право входить без сигнала.

Двое сидящих в помещении оторвались от ужина, и один из них, дотянувшись ногой, отключил надтреснутый голос, жизнерадостно вещавший из потрепанного карманного трансмиттера.

– Опять книга? – спросил Латан Деверс.

Сержант протянул плотно намотанный цилиндр пленки и почесал за воротом.

– Она принадлежит инженеру Орру, и он хотел бы получить ее назад. Он собирается отослать ее своим малышам, понимаете, ну что-то вроде сувенира, понимаете.

Дуцем Барр с интересом вертел цилиндр в руках.

– А где инженер ее взял? У него ведь нет трансмиттера для книг, не правда ли?

Сержант выразительно мотнул головой и указал на развалюху, валявшуюся в ногах кровати.

– Это здесь один-единственный. Этот парень, Орр, – вот, он взял эту книгу на одной из тех свинских планет, что мы захватили. Она лежала там в большом здании, само собой, и ему пришлось пришить нескольких туземцев, которые пытались помешать ему забрать ее.

Он оценивающе поглядел на книгу.

– Хороший подарок для малышей.

Немного помолчав, он вкрадчиво добавил:

– Тут, кстати, носятся большие новости. Это, конечно, только трепотня, но все равно это слишком здорово, чтобы не сказать вам. Генерал опять это сделал.

Тут он серьезно, медленно кивнул.

– Вот как? – спросил Деверс. – И что же он сделал?

– Закончил Охват, вот что, – сержант ухмыльнулся с отеческой гордостью. – Ну разве он не молодчага? Разве не здорово он это провернул? Один из наших парней, который любит выражаться непонятно, говорит, что это прошло так же гладко и чисто, как музыка сфер, что бы это там ни значило.

– Теперь начинается большое наступление? – мягко спросил Барр.

– Да надеюсь, – с жаром заявил сержант. – Теперь, когда моя рука срослась, я хочу вернуться на свой корабль. Я устал протирать штаны в этой скучище.

– И я тоже, – пробормотал Деверс со внезапной яростью и с силой прикусил губу.

Сержант с сомнением взглянул на него и сказал:

– Я лучше пойду. Капитан делает обход, и мне надо спешить, чтоб он меня здесь не застукал.

У двери он приостановился.

– Кстати, сударь, – внезапно сказал он торговцу, неуклюже смутившись, – а вот что сказала мне моя жена. Она говорит, что тот небольшой холодильник, который вы дали мне для нее, работает просто отлично. Он ей ни во что не обходится, и она держит в нем замороженным весь месячный запас провизии. Я ценю это.

– Все в порядке. Забудьте эту мелочь.

Огромная дверь бесшумно задвинулась за ухмыляющимся сержантом.

Дуцем Барр поднялся со стула.

– Что ж, он честно отплатил нам за холодильник. Посмотрим-ка на эту новую книгу… Какая жалость, название пропало.

Он размотал около метра пленки и посмотрел ее на свет, затем буркнул:

– Ну, чтоб мне шило в зад, как выражается наш сержант. Это же «Сады Суммы», Деверс.

– Неужели? – произнес торговец без всякого интереса и отодвинул остатки своего ужина. – Сядьте, Барр. Слушание этой литературы о былых временах ни к чему хорошему не приведет. Вы поняли, что сказал сержант?

– Да, понял. Ну и что из того?

– Начинается наступление. А мы сидим здесь!

– Где же вы хотели бы сидеть?

– Вы знаете, что я имею в виду. В пустом ожидании пользы нет.

– В самом деле? – Барр осторожно вынимал старую пленку из трансмиттера и устанавливал новую. – За последний месяц вы немало порассказали мне из истории Установления, и создается впечатление, что великие вожди во времена прошлых кризисов едва ли делали нечто большее, чем просто сидели и ждали.

– Ах, Барр, но они знали, что к чему.

– Вы уверены? Полагаю, они так говорили, когда все кончалось, и, насколько мне известно, так оно и было. Но нет никаких доказательств тому, что дела не шли бы так же хорошо или даже еще лучше, если бы эти люди не знали, к чему они идут. Глубинные экономические и социальные силы не направляются отдельными людьми.

Деверс усмехнулся.

– Однако нельзя утверждать, что дела не могли бы обернуться хуже. Ваша аргументация построена задом наперед, – взгляд его стал задумчивым. – Знаете, может, мне надо было его пристрелить?

– Кого? Риоза?

– Да.

Барр вздохнул. Его стареющие глаза затуманились воспоминаниями далекого прошлого.

– Убийство – не решение проблемы, Деверс. Я как-то испробовал это, поддавшись искушению, когда мне было двадцать – но это ничему не помогло. Я уничтожил негодяя, но не имперское ярмо на Сивенне, а дело было в имперском ярме, а не в негодяе.

– Но Риоз не просто негодяй, док. Он – это вся чертова армия. Без него она развалится. Они цепляются за него как младенцы. Тот сержант прямо слюни распускает при одном лишь упоминании о Риозе.

– Все равно. Есть другие армии и другие предводители. Вы должны смотреть глубже. К примеру, есть этот Бродриг – ни к кому другому Император так не прислушивается. Он может затребовать сотни кораблей там, где Риозу приходится бороться, имея лишь десять. Я знаю его репутацию.

– Вот как? Что же говорят о нем? – досада в глазах торговца сменилась острым интересом.

– Хотите краткую характеристику? Он – мерзавец низкого пошиба, с неизменной льстивостью потрафляющий капризам Императора. Он искренне ненавидим аристократами двора – хотя эти тунеядцы и сами хороши, – поскольку он не может похвалиться ни знатностью, ни скромностью. Он является советчиком Императора по всем вопросам, равно как и орудием Императора в самых поганых делах. Он вероломен по собственному желанию, но верен по необходимости. В Империи нет человека столь же изысканного в злодействе и столь же жестокого в забавах. И, говорят, нет пути к императорскому фавору иначе как через него; и нет пути к нему иначе как через бесчестье.

– У-у! – Деверс задумчиво подергал свою аккуратно подстриженную бороду. – И этого-то сукина сына Император прислал сюда приглядывать за Риозом? Знаете ли вы, что у меня появилась идея?

– Нет, не знаю.

– Допустим, что этот Бродриг невзлюбит нашу юную Отраду Армии?

– Считайте, что уже невзлюбил. Он вряд ли способен любить кого-либо.

– Так. Допустим, что дела у них пойдут в самом деле плохо. Император может прослышать об этом, и у Риоза возникнут неприятности.

– Угу. Очень возможно. Но как этого добиться?

– Не знаю. Наверное, Бродрига можно подкупить?

Патриций вежливо засмеялся.

– Некоторым образом да – но не так, как вы подкупили сержанта, не карманным холодильником. Он – птица высокого полета, и вы не достигнете его масштаба. А если б и смогли, это себя не оправдало бы. Да, он продажен, но он не обладает даже элементарной порядочностью, свойственной обыкновенному взяточнику. Он, так сказать, не останется подкупленным – ни за какую сумму. Подумайте о чем-нибудь еще.

Деверс закинул ногу на ногу, быстро и неустанно покачивая носком.

– Это, впрочем, только черновая мысль…

Он замер: сигнал над дверью опять замигал, и на пороге вновь показался сержант. Он волновался; его широкое лицо было красным и серьезным.

– Сударь, – начал он в возбужденной попытке выказать уважение, – я очень благодарен за холодильник, и вы всегда говорили со мной очень здорово, хотя я только сын фермера, а вы знатные господа…

Его плеядский акцент стал очень сильным, так что его едва можно было понять. Волнение и глуповатый вид откровенно выдавали его крестьянское происхождение, полностью заслонив воинскую выправку.

Барр мягко спросил:

– В чем дело, сержант?

– Лорд Бродриг прибудет, чтобы повидать вас. Завтра! Я знаю это потому, что капитан велел мне подготовить назавтра моих людей к смотру для… для него. Я подумал… я мог бы предупредить вас…

Барр сказал:

– Благодарю вас, сержант, мы это высоко оценим. Но все в порядке, дорогой мой, нет нужды…

На лице сержанта Лука проступал страх. Он заговорил хриплым шепотом:

– Вы не слыхали, что люди о нем рассказывают. Он продал себя космическому демону. Нет, не смейтесь. О нем рассказывают самые ужасные вещи. Говорят, за ним повсюду следуют люди с бластерами, и когда он хочет поразвлечься, то просто приказывает им пристреливать всех, кто попадется на пути. И они так и делают – а он смеется. Говорят, что даже Император боится его, и что он заставляет Императора поднимать налоги и не позволяет ему прислушиваться к жалобам народа. И он ненавидит генерала, вот еще что говорят. Говорят, что он хотел бы его убить, потому что генерал великий и мудрый. Но наш генерал никому не по зубам и он хорошо знает, что Лорд Бродриг – худой человек.

Сержант моргнул, улыбнулся, внезапно устыдившись своей собственной вспышки, и попятился к двери. Он мотнул головой.

– Попомните мои слова. Следите за ним, – сказал он, нырнув в дверной проем.

Деверс посмотрел вверх жестким взглядом:

– Дела вроде обламываются по-нашему, не так ли, док?

– Это зависит, – бесстрастно заметил Барр, – от Бродрига, не правда ли?

Но Деверс не слушая его, задумался. А задумался он глубоко.

…Лорд Бродриг пригнул голову, ступив в тесные жилые отсеки торгового корабля, а за ним стремительно последовали двое его вооруженных охранников – с профессионально-хмурыми физиономиями наемных убийц и с пистолетами наготове.

В тот момент Тайный Секретарь не очень-то походил на человека, продавшего свою душу.

Если его и купил демон космоса, видимых знаков своего господства он не оставил. Бродриг скорее был похож на придворного модника, снизошедшего оживить и скрасить уродливый быт армейской базы.

Строгий, облегающий покрой его безупречного, сверкающего костюма добавлял, казалось, Бродригу роста, с высоты которого его холодные, бесстрастные глаза взирали из-за горбинки длинного носа на торговца. Перламутровые рюши на его запястьях колыхнулись, когда он опустил на пол свою костяную трость и изящно оперся о нее.

– Нет, – сказал он, сделав небрежный жест, – вы оставайтесь здесь. Не трогайте ваши игрушки: они нам не пригодятся.

Он потянулся за стулом, тщательно протер его радужным квадратиком ткани, прикрепленной к рукояти белой трости, и уселся. Деверс глянул было на такой же стул по соседству, но Бродриг лениво бросил:

– В присутствии Пэра Державы вы будете стоять.

Он улыбнулся. Деверс пожал плечами:

– Если вас не интересуют мои товары для продажи, тогда зачем я здесь?

Тайный Секретарь ждал с холодным видом, и Деверс медленно добавил:

– Сударь.

– Для разговора с глазу на глаз, – сказал секретарь. – Разве похоже, чтоб я отправился за двести парсеков осматривать всякие безделушки? Я хотел увидеть вас, – он вытащил из инкрустированной коробочки маленькую розовую таблетку и, осторожно закусив ее зубами, принялся посасывать неторопливо, с видом дегустатора.

– Например, – сказал он, – кто вы такой? Вы в самом деле гражданин той варварской планеты, из-за которой разыгралась вся эта военная свистопляска?

Деверс торжественно кивнул головой.

– И вы действительно были захвачены им уже после начала этой возни, которую он именует войной? Я имею в виду нашего молодого генерала.

Деверс снова кивнул.

– Так! Очень хорошо, мой достойный Чужеземец. Я вижу, что ваша словоохотливость сейчас пребывает в минимуме. Я ей дам выход. Казалось бы, наш генерал ведет тут бессмысленную войну с изрядными затратами энергии – и все это против позабытой планеты блошиного размера на краю неведомо какого места – которая для логично мыслящего человека показалась бы не стоящей и выстрела из единственной пушки. И все же генерал отнюдь не нелогичен. Напротив, я сказал бы, что он исключительно рассудителен. Понимаете ли вы меня?

– Не мог бы утверждать этого, сударь.

Секретарь рассмотрел свои ногти и промолвил:

– Тогда слушайте дальше. Генерал не станет бросаться своими людьми и кораблями ради славных, но бесплодных подвигов. Я знаю, что он любит поговорить о славе и об имперской чести, но совершенно очевидно, что его потуги изображать из себя одного из несносных старых полубогов Героической Эпохи несостоятельны. Здесь кроется нечто большее, нежели слава. К тому же он подозрительно и бессмысленно заботится о вас. Вот если бы вы были моим пленником и сообщили мне столько же, сколько нашему генералу, я бы вспорол вам брюхо и удавил вашими собственными кишками.

Деверс словно одеревенел. Взгляд его слегка переместился: сначала на одного из секретарских громил, потом на другого. Оба были готовы – и глаза у обоих светились алчностью.

Секретарь усмехнулся.

– Ну, вы однако молчун, черт вас дери. По словам генерала, даже Психозонд не произвел на вас впечатления. Кстати, рассказывать мне такое с его стороны было большой ошибкой, поскольку убедило меня в том, что наш молодой воитель – трепло и лгунишка.

Он, видимо, был в очень веселом настроении.

– Мой честный торговец, – добавил Бродриг, – у меня есть мой собственный Психозонд, такой, который должен вам подойти необычайно. Поглядите-ка…

И между его большим и указательным пальцами возникли сложно разрисованные, розово-желтые прямоугольники, природа которых была совершенно очевидной и определенной.

– Это похоже на деньги, – заметил Деверс.

– Да, это деньги – и лучшие деньги в Империи, ибо они обеспечены моими поместьями, которые более обширны, нежели императорские. Сто тысяч кредитов. И все здесь! Между двух пальцев! Ваши!

– А за что, сударь? Я хороший торговец, но торговля всегда основана на взаимности.

– За что? За правду! Чего добивается генерал? Зачем он ведет эту войну?

Латан Деверс вздохнул и задумчиво погладил бороду.

– Чего он добивается? – глаза его следили за движением рук секретаря, отсчитывающего деньги медленно, бумажку за бумажкой. – Говоря по существу, Империи.

– Хм. До чего тривиально! Все кончается этим. Но каким образом? Что за привлекательный и ясный путь ведет с края Галактики к имперским высотам?

– Установление, – с горечью произнес Деверс, – имеет свои тайны. У них есть книги, старинные книги – такие древние, что язык, которым они написаны, знаком только нескольким людям из самой верхушки. Но тайны эти окружены религиозными ритуалами, и никто не может ими воспользоваться.

Я пробовал – и вот оказался здесь, а там меня ждет смертный приговор.

– Понятно… Ну а в чем заключаются эти древние тайны? Давайте, давайте, говорите, потому что за сто тысяч я заслуживаю знать мельчайшие подробности.

– Трансмутация элементов, – коротко сказал Деверс.

Глаза секретаря прищурились и утеряли часть своей отрешенности.

– Мне говорили, что практическая трансмутация согласно законам атомной физики невозможна.

– Это так и есть, если использовать атомные силы. Но древние были смышлеными ребятами.

Имеются источники большей мощи, нежели атом. Если б Установление использовало эти источники, как я предлагал…

Деверс почувствовал мягкое, вкрадчивое ощущение где-то под ложечкой. Наживка подергивалась: рыба обнюхивала ее.

Секретарь внезапно произнес:

– Продолжайте. Генерал, разумеется, в курсе всего этого. Но что же он собирается делать, когда закончит эту опереточную войну?

Деверс говорил каменно-спокойным голосом:

– С помощью трансмутации он будет контролировать экономику во всех пределах вашей Империи. Все месторождения минералов не будут стоить ни гроша, когда Риоз сможет делать вольфрам из алюминия и иридий из железа. Вся система производства, основанная на недостатке одних элементов и изобилии других, полетит с катушек. Последует самая большая свалка из когда-либо виденных Империей, и только Риоз будет в состоянии остановить ее. Тут как раз встает вопрос использования упомянутой мною новой силы, но у Риоза по отношению к ней не будет религиозного трепета. Теперь его ничто не остановит. Он схватит Установление за шиворот, а покончив с ним, он через два года будет Императором.

– Так, – Бродриг весело рассмеялся. – Иридий из железа, вы говорите? Полно, хотите, я выдам вам государственную тайну? Знаете ли вы, что Установление уже вступило в сношения с генералом?

Спина Деверса застыла.

– Вы выглядите удивленным. А почему бы и нет? Теперь это кажется вполне логичным. Они предложили ему сто тонн иридия в год, чтобы заключить мир. Сто тонн железа, превращенного в иридий в нарушение их религиозных принципов, чтобы спасти свою шкуру. Достаточно хорошая цена, но неудивительно, что наш стойко неподкупный генерал отказался – раз он может получить и иридий, и Империю. А бедный Клеон еще называл его своим единственным честным генералом. Мой бородатенький купец, ты заработал свои деньги.

Он швырнул их, и Деверс кинулся собирать разлетевшиеся банкноты.

Лорд Бродриг остановился у двери и обернулся.

– Одно предостережение, торговец. Мои товарищи по играм не имеют ни ушей, ни языков, ни образования, ни интеллекта. Они не могут ни слышать, ни говорить, ни писать, ни даже быть чувствительными к Психозондированию. Но они исключительно опытны в оригинальных способах казни. Я купил вас, друг мой, за сто тысяч кредитов. Вы будете хорошим и ценным приобретением.

Если вы когда-либо забудете, что вы куплены, и попытаетесь… скажем… повторить наш разговор Риозу, вы будете казнены. Но казнены по моему способу.

И на изысканном лице вдруг проявились резкие черты алчной жестокости, превратившие заученную улыбку в красногубый оскал. На одну мимолетную секунду Деверс увидел, как космический демон, купивший его нанимателя, выглянул из его глаз.

Молча, под двумя наведенными на него бластерами «друзей» Бродрига, он вернулся в свою камеру.

На вопрос Дуцема Барра он ответил задумчиво, но с довольным видом:

– Нет! А самое невероятное вот в чем: это он подкупил меня.

…Два месяца непростой войны оставили свой отпечаток на Беле Риозе. В нем появилась тяжеловесная важность – и вдобавок раздражительность.

Он нетерпеливо обратился к сержанту Луку, чьи глаза светились обожанием:

– Подождите снаружи, солдат, и когда я закончу, отведите этих людей обратно в их помещение. Никого не впускать без моего вызова. Никого, понимаете?