Текст книги "Сборник.Том 7"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 63 страниц)

85

Странной чертой Салтаде Леверетта – с точки зрения Януса Питта – было его желание обитать в поясе астероидов. Очевидно, некоторым людям действительно нравятся пустота и одиночество.

– Нет, я не презираю людей, – уверял Леверетт. – Просто мою потребность в общении удовлетворяет головизор – и поговорю, и выслушаю, и посмеюсь. Разве что пощупать не могу и обнюхать – но среди людей это не принято. К тому же в поясе астероидов уже строятся пять поселений, и при желании я могу там досыта пообщаться с людьми.

Приезжая на Ротор – в метрополию, как он называл, – Леверетт всё время опасливо оглядывался по сторонам, словно боялся, что его начнут толкать.

К стульям он тоже относился подозрительно и, усевшись, ерзал, словно хотел стереть отпечаток того, кто сидел на нём раньше.

Янус Питт всегда считал, что лучшего кандидата на должность исполняющего обязанности комиссара пояса астероидов ему не найти. Такой пост давал Леверетту власть над всей внешней областью системы Немезиды. А следовательно, не только над строящимися поселениями, но и над службой наблюдения.

Они как раз заканчивали завтракать в личных апартаментах Питта – Салтаде, наверное, скорее умер бы с голоду, чем согласился есть в общей столовой, куда пускали кого попало (кем попало он считал всех незнакомых людей). Питта вообще удивляло, что Леверетт соглашается есть даже в его присутствии.

Питт внимательно приглядывался к нему. Сухой и морщинистый, Леверетт напоминал хлыст, казалось, что он никогда не был молодым и не станет старым. У него были блеклые голубые глаза и выцветшие желтые волосы.

– Салтаде, когда вы в последний раз были на Роторе?

– Всего два года назад. И, по-моему, Янус, с вашей стороны непорядочно вновь подвергать меня таким испытаниям.

– Я здесь ни при чем. Я не вызывал вас, но если уж вы здесь – милости просим.

– Могли бы и вызвать. В своем последнем послании вы объявили, что не желаете, чтобы вас беспокоили по пустякам. Наверное, вы, Питт, уже считаете себя настолько крупной фигурой, что желаете иметь дело лишь с себе подобными.

Улыбка Питта стала напряженной.

– Не понимаю, о чём вы, Салтаде?

– Вам послали отчет. Наблюдатели обнаружили источник излучения, приближающийся извне. Материал отослали вам, но в ответ получили меморандум, где указано, в каких случаях вас следует беспокоить.

– Ах, это! – Питт вспомнил: то был момент жалости к себе и раздражения. Ведь и он имеет право на раздражение, хотя бы изредка… – Вашим людям приказано ждать появления поселения. С вопросами менее важными ко мне обращаться необязательно.

– Прекрасно, что вы так решили. Но что делать, если наблюдатели обнаружили не поселение и опасаются докладывать вам? Они направили мне новый отчет, чтобы я передал его вам, невзирая на то что вы считаете такие случаи пустяковыми. Наблюдатели полагают, что мне легче справиться с Питтом, хотя я не испытываю ни малейшего желания общаться с вами. Под старость лет вы становитесь брюзгой, Янус.

– Хватит болтать, Салтаде. Так что они у вас там обнаружили? – по-прежнему брюзгливо спросил Питт.

– Они обнаружили корабль.

– Что значит «корабль»? Не поселение?

Леверетт поднял руку с узловатыми пальцами.

– Я не говорил «поселение», я сказал – «корабль».

– Не понимаю.

– А что тут понимать? Или компьютер нужен? Если так – вот он. Корабль – это транспортное средство, перемещающееся в космосе с экипажем на борту.

– Большой?

– Я предполагаю, что он вряд ли вмещает больше шести человек.

– Один из наших, наверное…

– Нет. Мы проверили. Этот был сделан не на Роторе. Служба наблюдения по собственной инициативе кое-что предприняла, однако они побоялись доложить вам. Ни один компьютер нашей системы не принимал участия в сооружении этого корабля, а такого судна, не обратившись к компьютеру на той или иной стадии, не соорудить.

– И что вы решили?

– Это не роторианское судно. Оно идёт издалека. И пока ещё оставалась надежда, что корабль окажется нашим, мои ребята сидели тихо и не беспокоили вас, согласно полученным указаниям. Ну а когда оказалось, что нам он не принадлежит, они обо всём доложили и просили сообщить вам, но сами делать это отказались. Знаете, Янус, в пренебрежении людьми не следует заходить слишком далеко – в конце концов это может плохо кончиться.

– Да помолчите же! – раздраженно выкрикнул Питт. – Как это – не роторианский корабль? Откуда он может здесь взяться?

– Скорее всего, он прибыл из Солнечной системы.

– Невероятно! Чтобы такой крошечный кораблик, с полудюжиной человек на борту, мог осилить путь от Солнечной системы? Даже если земляне изобрели гиперпривод – а в этом теперь едва ли можно сомневаться, – в таком тесном корабле шестерым не выдержать целых два года. Разве что удалось подобрать прекрасно обученный образцовый экипаж, приспособленный к межзвездным перелетам. Впрочем, в Солнечной системе никто на это не решится. Только поселение, замкнутый мир, населённый людьми, с детства привычными к такому образу жизни, может совершить межзвездное путешествие и уцелеть.

– Тем не менее, – сказал Леверетт, – сюда летит небольшой корабль, который сделали не роториане. Это факт, и вам остаётся только смириться с ним. Откуда он? Ближайшая к нам звезда – Солнце. С этим тоже не поспоришь. И если корабль не из Солнечной системы, значит, он летит от какой-то другой звезды, и тогда его путь длился дольше, чем два года. Впрочем, если уж два года, по-вашему, чересчур много – что уж думать о другом?

– А если этот корабль сделан не людьми? – спросил Питт. – Предположим, что существуют иные формы жизни, с психологией, отличающейся от человеческой. Возможно, они способны к долгим путешествиям в тесном помещении.

– Если они вот такого роста, – Леверетт развел большой и указательный пальцы на четверть дюйма, – тогда корабль для них поселение. Но это не так. Это не чужаки. И не какие-то гномы. Корабль сделали люди – но не роториане. Мы считаем, что чужаки во всём отличаются от людей, а значит, и корабли их должны быть совершенно не похожи на наши. А этот имеет вполне земной внешний вид, вплоть до серийного обозначения, выведенного земными буквами.

– Вы не сказали об этом!

– Полагал, что и так понятно!

– Но если корабль земной, он может оказаться автоматическим. На борту его могут быть только роботы.

– Возможно, – согласился Леверетт, – а раз так, нам следует взорвать его. Раз людей на борту нет, то и этических проблем не возникнет. Мы уничтожим чью-то собственность, но ведь они нарушили границы наших владений.

– Вот и я об этом думаю, – сказал Питт.

Леверетт широко улыбнулся.

– Пожалуй, не стоит. Этот корабль провёл в космосе меньше двух лет.

– О чём вы?

– А вы забыли, каким был Ротор, когда мы сами здесь появились? Мы летели больше двух лет. И половину этого времени провели в нормальном пространстве при скорости чуть меньше световой. У нас вся поверхность была побита, исцарапана атомами, молекулами и частицами пыли. Пришлось полировать и чинить, насколько я помню. Вы-то не забыли?

– А этот корабль? – спросил Питт, не потрудившись ответить на вопрос.

– Блестит, словно прошёл всего каких-нибудь несколько миллионов километров с обычной скоростью.

– Но это невозможно! Что вы опять несете?

– Вовсе не невозможно. Несколько миллионов километров они и прошли с обычной скоростью – остальной путь проделали в гиперпространстве.

– О чём вы говорите? – Терпение Питта явно истощалось.

– О сверхсветовом полёте. Они освоили гиперпространство.

– Но это теоретически невозможно.

– Да? Соглашусь, если вы найдёте другое объяснение.

Питт открыл рот:

– Но…

– Я знаю. Физики будут утверждать, что такое немыслимо, – однако же корабль здесь. А теперь позвольте сказать вам следующее. Если они уже умеют путешествовать со скоростью света, значит, обладают и сверхсветовой связью. И Солнечная система знает, где они находятся и что здесь происходит. И если мы взорвем судно, об этом станет известно на Земле и через некоторое время сюда явится целый флот таких кораблей и примется за нас.

– Что же делать-то, а? – Питт на время даже потерял способность соображать.

– Остаётся принять их как друзей, выяснить, кто они, откуда и зачем явились сюда. Я предполагаю, что они собираются высадиться на Эритро. Нам тоже придётся полететь туда, чтобы вступить в переговоры.

– На поверхности Эритро?

– Янус, если они опустятся на Эритро, где ещё мы сможем с ними переговорить? Придётся встретиться там. Рискнем.

Питт почувствовал, как в голове вновь начали двигаться колесики.

– Раз вы полагаете, что это необходимо, быть может, вы и займетесь? Возьмете корабль с экипажем и…

– А вы, значит, не собираетесь?

– Разве комиссар обязан встречать неизвестные корабли?

– Понимаю, это унижает ваше достоинство. Значит, с этими инопланетянами, гномами, роботами – чем там ещё? – придётся разговаривать мне одному?

– Салтаде, я, конечно, буду на связи. Голос, изображение…

– Но издалека.

– Да, однако успех вашей миссии будет отмечен наградой.

– Если так, то… – и Леверетт многозначительно взглянул на Питта.

Тот помолчал.

– Вы собираетесь назвать цену?

– Я собираюсь предложить вам свои условия. Если вы хотите, чтобы я встретил корабль на Эритро, – отдайте мне планету.

– Что это значит?

– Я хочу там жить. Я устал от астероидов. Я устал от чужих глаз. Я устал от людей. С меня довольно. Мне нужен пустой мир. Я хочу соорудить себе дом на Эритро, получать всё необходимое из Купола, завести там животноводческую ферму – если мне это удастся.

– И давно вам этого хочется?

– Не знаю. Но чем дальше, тем больше. И сейчас, когда я снова здесь, на Роторе, с его шумом и столпотворением, Эритро кажется мне ещё более привлекательной.

Питт нахмурился.

– С вами – уже двое. Вы прямо как эта свихнувшаяся девица.

– Что за свихнувшаяся девица?

– Дочь Эугении Инсигны. Вы же знаете её – она астроном.

– Астронома-то знаю, но с дочерью не встречался.

– Совершенно сошла с ума. Ей хочется жить на Эритро.

– Подобное желание считать безумным я не могу, по-моему – это весьма здравая мысль. Кстати, если она желает жить на Эритро, с присутствием женщины я ещё могу смириться.

Питт поднял палец:

– Девушки, я сказал.

– Сколько ей?

– Пятнадцать.

– Ага. Ну ничего, повзрослеет. Правда, я, к сожалению, состарюсь.

– Она не из красавиц.

– Янус, – сказал Леверетт, – и я тоже – поглядите внимательнее. Итак, мои условия вы знаете.

– И вы хотите официально ввести их в компьютер?

– Обычная формальность, Янус, не более…

Питт не улыбнулся.

– Очень хорошо. Попробуем проследить, куда сядет корабль, – и отправляйтесь к нему на Эритро.

Глава 36
ВСТРЕЧА

86

В голосе Эугении Инсигны слышались удивление и досада.

– А Марлена пела сегодня. Что-то о «доме, доме в небесах, где плывут свободные миры».

– Знаю, – кивнул Сивер Генарр, – я бы напел мотив – да слуха нет.

Они только что покончили с завтраком. Теперь они каждый день завтракали вместе, и Генарру это нравилось, хотя всякий раз приходилось разговаривать только о Марлене. Инсигна прибегала к его обществу от отчаяния – поскольку больше ни с кем не могла свободно говорить о дочери.

– Неважно. Каковы бы ни были причины…

– Я ещё не слыхала, чтобы она пела, – сказала Инсигна. – И уж думала, что она не умеет – но оказывается, у Марлены приятное контральто.

– Это значит, что она рада… или возбуждена… или удовлетворена… словом, у неё всё хорошо, Эугения. Мне лично кажется, что она нашла своё место под солнцем, поняла, зачем живёт. Это дано не каждому. Люди, Эугения, по большей части влачатся по жизни, пытаются отыскать её смысл, не находят его и умирают в отчаянии или полном безразличии. Лично я принадлежу к последнему типу.

Инсигна попробовала улыбнуться.

– Подозреваю, что обо мне ты так не думаешь.

– Нет, Эугения, ты не отчаялась, ты продолжаешь сражаться, хотя битва давно проиграна.

– Ты про Крайла? – Она опустила глаза.

– Если ты об этом подумала, пусть так оно и будет. Но, если честно, я думал о Марлене. Она уже много раз выходила наружу. Ей там хорошо. Она счастлива, а ты всё сидишь здесь и не можешь преодолеть ужаса. Что же ещё тебя беспокоит?

Инсигна прожевала, положила вилку на тарелку и сказала:

– Чувство потери. Несправедливости. Крайл сделал свой выбор – и я его потеряла. Теперь Марлена – я теряю её. И это уже не лихоманка, а Эритро.

– Понимаю. – Он протянул ей руку, и она рассеянно пожала её.

– Теперь Марлена всякий раз уходит всё дальше, ей неинтересно с нами. Когда-нибудь она останется там и будет возвращаться всё реже и реже, а потом и вовсе исчезнет.

– Возможно, ты права, но ведь жизнь – это цепь потерь. Ты теряешь молодость, родителей, любимых, друзей, удовольствия, здоровье и, наконец, саму жизнь. Ты можешь не принимать этого – и всё равно будешь терять. Да ещё потеряешь спокойствие и душевное равновесие.

– Сивер, она никогда не была счастливым ребенком.

– И ты винишь в этом себя?

– Я могла бы проявить больше понимания.

– Начать никогда не поздно. Марлена хотела этот мир – и получила его. Она стремилась научиться общаться с чужим разумом с помощью своих необыкновенных способностей – и добилась этого. И ты хочешь заставить её отказаться от достигнутого? Ради твоего спокойствия она должна пожертвовать тем, чего ни я, ни ты даже представить себе не можем?

Инсигна рассмеялась, хотя в глазах её стояли слезы.

– Сивер, ты, наверное, и кролика сумеешь уговорить вылезти из норки.

– Ты думаешь? И всё-таки моё красноречие оказалось бессильным перед молчанием Крайла.

– Тут были другие причины. – Инсигна нахмурилась. – Теперь уже это ничего не значит. Сивер, ты рядом, и это меня поддерживает.

– Это самый верный признак того, что я действительно состарился, – грустно сказал Генарр, – но я рад, что тебе спокойно со мной. С годами мы начинаем искать не чего-нибудь эдакого, а покоя.

– Но в этом нет ничего плохого.

– В мире вообще нет ничего плохого. Должно быть, многие пары, испытавшие экстаз и страсть, но так и не нашедшие утешения друг в друге, в конце концов охотно согласились бы отдать всё это за минуту покоя. Не знаю. Незаметный человек всегда незаметен, но и он умеет любить.

– Как ты, мой бедный Сивер?

– Эугения, я всю жизнь старался избежать этой ловушки, которая зовется жалостью к себе самому, и не надо вновь искушать меня ею, просто чтобы посмотреть, как я корчусь.

– Ах, Сивер, я хочу вовсе не этого.

– Ну вот, именно этих слов я и ждал от тебя. Видишь, какой я умный. И учти, когда тебе потребуется утешение, я буду рядом с тобой вместо Марлены. Конечно, если ты не станешь возражать против моего присутствия.

– Сивер, я этого не заслужила. – Инсигна пожала ему руку.

– Не старайся отказаться от моего общества под этим предлогом. Я намереваюсь посвятить тебе всю жизнь, и не пытайся остановить меня – я хочу принести тебе эту высшую жертву.

– Неужели ты не нашёл никого достойнее?

– Я и не искал. Впрочем, женщины на Роторе и не обнаруживали особого интереса ко мне. К тому же что бы я делал с этой более достойной? Какая тоска – быть заслуженной наградой. Куда романтичнее оказаться незаслуженным даром, благодеянием небес.

– И в божественном облике спуститься ко мне, недостойной.

Генарр энергично кивнул:

– Вот-вот, именно так. Эта перспектива и вдохновляет меня.

Инсигна вновь рассмеялась – уже непринуждённей.

– А ты тоже свихнулся. Знаешь, я этого как-то не замечала.

– О, во мне таятся неизведанные глубины. И когда ты узнаешь… конечно, в должное время…

Слова его прервал резкий звонок приёмника новостей.

Генарр нахмурился.

– Ну вот, Эугения, только мы с тобой подошли к нужному месту – даже не понимаю, как это мне удалось, – и ты уже готова упасть в мои объятия, как нас сразу же перебивают. Ух ты, вот так-так! – Голос его изменился. – Это от Салтаде Леверетта.

– Кто это?

– Ты не знаешь его. Его вообще почти никто не знает. Я ещё не встречал человека, более соответствующего понятию «отшельник». Леверетт работает в поясе астероидов – потому что ему нравится там. Когда же это я в последний раз видел старикашку?.. Впрочем, почему старикашку – ведь мы с ним ровесники… Видишь, печать – под мои отпечатки пальцев. Вообще-то, прежде чем это вскрыть, я должен попросить тебя выйти.

Инсигна немедленно встала, но Генарр жестом велел ей сесть.

– Эугения, не глупи. Склонностью к секретности пусть маются официальные инстанции. Я предпочитаю пренебрегать ею. – Он приложил к бумаге большой палец, потом другой – и на бумаге стали проступать буквы. – Хотелось бы знать, что бы мы делали без больших пальцев? – пробормотал Генарр и замолчал.

Потом, ни слова не говоря, передал Инсигне послание.

– А мне можно его читать?

Генарр отрицательно качнул головой:

– Конечно, нет, но я не возражаю.

Она пробежала его глазами и взглянула на Генарра:

– Чужой корабль? Собирается здесь сесть?

Генарр кивнул:

– Так здесь написано.

Инсигна встрепенулась.

– А что будет с Марленой? Она же там.

– Эритро защитит её.

– Откуда ты знаешь? Может быть, это корабль инопланетян. Настоящих. Не людей. И Эритро не властна над ними.

– Для Эритро мы и есть инопланетяне, но планета прекрасно с нами справляется.

– Мне надо быть там.

– Но зачем?

– Я должна быть с ней. Идём со мной. Ты поможешь. Мы приведём её в Купол.

– Но если пришельцы всесильны и злы, здесь будет небезопасно.

– Сивер, не время рассуждать! Прошу тебя. Я должна быть рядом с дочерью!

87

Они провели фотосъёмку и теперь изучали снимки. Тесса Уэндел качала головой:

– Глазам не верю. Кругом пустыня. Кроме одного уголка.

– А разум повсюду, – нахмурилась Мерри Бланковиц. – Теперь, когда мы рядом, в этом сомнений нет. Пустыня здесь или нет, но разум присутствует всюду.

– Но интенсивнее всего под этим куполом? Так?

– Да, капитан. Там сигнал сильнее и даже имеет привычный вид. Снаружи – вне купола – он немного другой. Я не понимаю, что это значит.

В разговор вмешался By:

– Нам ещё не приходилось иметь дело с разумом, отличающимся от человеческого, так что…

Уэндел повернулась к нему:

– Значит, вы считаете, что разум, обретающийся за пределами купола, имеет нечеловеческую природу?

– Раз все мы согласны, что за тринадцать лет люди просто не могли источить ходами планету, ничего другого нам просто не остаётся.

– А как же купол? Это дело рук человека?

– Ну, здесь дело другое, – ответил By, – и можно обойтись без плексонов Бланковиц. Я заметил там астрономические приборы. Купол, по крайней мере часть его, является астрономической обсерваторией.

– Неужели инопланетяне не способны овладеть астрономией? – с легким скептицизмом осведомился Ярлоу.

– В их способностях я не сомневаюсь, – ответил By, – однако тогда они должны были создать собственные приборы. А если я вижу инфракрасный сканер с компьютером точно того же типа, который используется на Земле… Скажем проще. Нам незачем рассуждать о природе разума. Приборы обсерватории изготовлены в Солнечной системе или здесь, по чертежам, привезенным оттуда. В этом можно не сомневаться. Едва ли существа с другой планеты способны сделать точно такие приборы без участия землян.

– Очень хорошо, – отозвалась Уэндел. – By, я согласна с вами. Что бы ни обитало на этой планете, под куполом живут или жили человеческие существа.

– Что ещё за человеческие существа, капитан? – резко произнес Крайл Фишер. – Люди, роториане. Кроме них и нас, здесь не может быть никого.

– На это возразить нечего, – согласился By.

– Купол-то небольшой, – заметила Бланковиц, – а на Роторе было несколько десятков тысяч человек.

– Шестьдесят тысяч, – уточнил Фишер.

– Все они под куполом не поместятся.

– Это ничего не значит, – сказал Фишер. – Купол здесь, скорее всего, не один. Можно тысячу раз облететь вокруг планеты и всего не заметить.

– Но вид плексонов меняется только здесь. Если у них есть ещё куполы, подобные этому, не сомневаюсь, я бы заметила их, – проговорила Бланковиц.

– Или же, – продолжал Фишер, – мы видим только макушку сооружения, находящегося под землей.

By возразил:

– Сюда прилетело поселение. Ротор наверняка ещё цел. Возможно, он уже не один. Так что перед нами просто форпост роториан на этой планете.

– Но мы не обнаружили поселения, – заметил Ярлоу.

– Мы не искали его, – возразил By. – Мы глаз не отводили от планеты.

– И я тоже нигде больше не нашла разума, – добавила Бланковиц.

– И вы тоже не искали, – сказал By. – Надо было исследовать всё здешнее небо, но, обнаружив свои плексоны, испускаемые этим миром, вы ни на что более не смотрели.

– Я проверю теперь, если необходимо.

Уэндел подняла руку:

– Если поселения существуют, почему нас никто не заметил? Ведь мы не пытались экранировать собственное излучение корабля. В конце концов, мы же практически не сомневались, что окажемся в необитаемой системе.

– Капитан, они могут проявить такую же самоуверенность, как и мы, – заметил By. – Они не ждут нас, а потому не заметили. Или же, если заметили, то ещё не поняли, кто мы, и не знают, что предпринять. И я хочу сказать: раз мы уверены, что люди обитают в одном месте на поверхности этого большого спутника, значит, следует спуститься и вступить с ними в контакт.

– А вы уверены, что это не опасно? – спросила Бланковиц.

– Полагаю, что нет, – бодро ответил By. – С ходу по нас стрелять не будут. В конце концов, прежде чем нас убить, следует узнать о нас поподробнее. И к тому же, если мы не проявим смелости, проболтаемся на орбите, ничего толком не выяснив, и вернёмся домой, Земля непременно вышлет сюда целый флот сверхсветовых кораблей. И дома никто не скажет спасибо, если мы не привезём информации. А в истории Земли нас назовут трусами. – Он улыбнулся. – Видите, капитан, я уже усваиваю уроки Фишера.

– Значит, вы полагаете, что нам следует спуститься и вступить с ними в контакт?

– Именно так, – проговорил By.

– Ну а вы как считаете, Бланковиц?

– Мне интересно. Не то, что нас ожидает под куполом, а то, что вокруг него. Хотелось бы выяснить, что там такое.

– Ярлоу?

– Хотелось бы располагать сейчас связью или надёжным оружием. Если нас уничтожат, Земля ничего, абсолютно ничего не узнает о нашем путешествии. И тогда кто-нибудь ещё явится сюда такой же неуверенный в себе, как мы. Но если контакт пройдёт благополучно и мы останемся живы, то повезём назад важную информацию. По-моему, стоит рискнуть.

– А моё мнение, капитан, вас не интересует? – тихо спросил Фишер.

– Ты, естественно, рвешься навстречу роторианам.

– Совершенно верно, и я хочу предложить опуститься без особого шума – сколько это возможно, – потом я пойду на разведку. Если что-нибудь случится – возвращайтесь на Землю, я останусь. Меня-то можно оставить здесь, – но корабль должен вернуться.

С внезапно окаменевшим лицом Уэндел спросила:

– А почему тебя?

– Потому что я знаю роториан, – ответил Фишер, – ну и потому, что я добровольно иду на это.

– Я тоже пойду с вами, – сказал By.

– Зачем нам обоим рисковать? – возразил Фишер.

– Потому что вдвоем безопаснее. Потому что в случае чего мы будем прикрывать друг друга. Но более всего потому, что вы знаете роториан и ваши суждения могут оказаться предвзятыми.

– Что ж, спускаемся, – решила Уэндел. – Фишер и By покидают корабль. В случае разногласий решение принимает By.

– Почему? – возмутился Фишер.

– By сказал, что ты знаешь роториан и твоё решение может оказаться необъективным. – Уэндел строго посмотрела на Фишера. – И я с ним согласна.