Текст книги "Соль под кожей. Том второй (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 43 страниц)
Это мой первый крючок.
Новаку понадобится какое-то время, чтобы докопаться до правды, рано или поздно он выйдет на «источник». Наратов ему и так стоит поперек горла, так что он будет рад уцепиться за любую возможность погладить его против шерсти. Потом, когда Новак «спасет меня от потери семейного бизнеса» он не заподозрит ничего странного, когда я еще раз солью ему Сергея. Исключительно из огромной благодарности за то, что не дал мне с позором потерять семейный бизнес, само собой.
– Откуда у вас эта информация, Валерия? – спрашивает Новак, снова возвращаясь ко мне. Лицо его остается все таким же напряженным.
– «ТехноФинанс» огромная сеть, наши банки многих обслуживают. Где-то что-то от кого-то… – Я даже не скрываю, что не собираюсь раскрывать свой источник. – Я сразу предупредила, что у меня нет доказательств. Только некоторые факты, соединив которые, я пришла к такому выводу. Буду рада ошибаться.
– А вы умеете вести переговоры.
– Суровая школа Юрия Степановича. – Ложь, само собой, но не могу же я сказать, что на самом деле меня натаскивал лучший волкодав в человеческом обличии?
– Я почти завидую этому старому жуку, – усмехается Новак. – И так, Валерия, имя вашего обидчика?
Глава пятьдесят четвертая: Данте
Глава пятьдесят четвертая: Данте
Прошлое
В клубе меня уже ждут: молодая женщина на входе, одетая в костюм мужского кроя, интересуется моим именем, а потом с вежливой улыбкой предлагает следовать за ней. Авдеев, оказывается, забронировал для нас целую отдельную кабинку, в которой мы сможем прекрасно разместиться без того, чтобы мозолить глаза окружающим.
Со словами: «Напитки за счет заведения», кладет передо мной винную карту и уходит.
Примерно в эту же минуту у меня возникает мысль о первом наебелове со стороны Авдеева: думаю, у него здесь «эксклюзивное членство» не потому что он любимый клиент и вовремя платит членские взносы, а потому что это его клуб. Хотя это чуть ли не первый раз в жизни, когда свои выводы я основываю исключительно на внутреннем чутье.
В карте вин – широкий спектр напитков на любой кошелек, но даже те напитки, которые находятся на низшей ступени ценника – не шмурдяк, а хорошие марки от молодых брендов. На небольшой вкладыше, который все это время лежит на столе, меню для курильщиков – сигары и сигареты. Если бы я любил совать в рот что-то крупнее обычной самокрутки, то, наверное, впечатлился бы, но в этом конкретном случае мне вообще насрать.
– Готовы сделать заказ? – интересуется вновь появившаяся официантка. Зачем-то обращаю внимание, что она в белых перчатках, как в лучших английских клубах времен «Портрета Дориана Грея».
– Грейпфруктовый сок пополам с содовой.
Этого в меню нет. Готов поспорить – здесь такое заказывают редко или не заказывают вовсе, но на лице девушки не дергается ни один мускул. Она только кивает и снова уходит. Что ж, Авдеев, если это действительно твое место, то «пять» тебе за клиентоориентированность.
Я нарочно пришел немного раньше. После того, как в моей квартире побывала Марина, мне стало невыносимо тошно там находиться. В первую ночь после ее ухода я просто тупо не мог уснуть – в голову все время лезли ожившие картинки из ее «откровений». Меня тяжело назвать человеком, которого легко продавить на эмоции, но ее история неожиданно оказалась бомбой замедленного действия: сначала мне было вообще по хуй, но с каждым часом оно грызло меня все больше и больше. В конечном итоге дошло до того, что мне стало тяжело сосредоточиться на повседневных делах, потому что мысли то и дело возвращались к комнате в том доме, где все произошло. Как будто, блять, это меня там там три дня имели как блядь за деньги.
Поэтому, я заказал клининг, на время перебрался в гостиницу и решил просто свалить отовсюду, надеясь, что многократная смена обстановки «вылечит» меня от проклятия Марининого прошлого.
Когда мне приносят сок напиток, он оказывается натуральным, с характерной густотой, которая бывает только из мякоти свежевыжатого фрукта, а не просто разведенный концентрат из пакетика – я такую херню частенько видела даже в элитных ресторан. Что в целом полностью соответствует моей личной теории о том, что больше всего наебалова именно в крупном бизнесе.
На вкус тоже очень ничего, явно без добавленного сахара.
Бля, какого…? Я же не повернутая ППшнца?
Но додумать до конца эту мысль уже нет времени – сначала я слышу тяжелые мужские шаги, потом чувствую, как волосы на руках встают дыбом. В последний раз со мной такое было, когда я был еще мелким засранцем и шарился по помойкам в поисках еды. В удачные дни удавалось раздобыть что-то нормальное, чтобы тупо набить живот, но чаще меня просто пиздили здоровенный бомжи. И еще – бросались собаки. Собак я особенно боялся – от них было тяжелее убежать и они нападали стаей. Бомжи просто хотели меня отогнать от кормушки, а собаки всегда отели перегрызть глотку. За пару лет такой жизни мой организм научился реагировать на их приближение на уровне инстинктов.
Время прошло, я уже давно не боюсь собак, но рефлексы впечатались в мое тело намертво.
Я поворачиваю голову в сторону шторки, которая закрывает кабинку от посторонних глаз. В ладонях появляется знакомый неприятный зуд.
«Пиздец», – единственное, что может выдать мой мозг, когда появляется Авдеев.
Во мне сто восемьдесят семь сантиметров роста, но этот мужик по меньшей мере на голову выше меня. Про мышечную массу и говорить нечего – даже раньше, когда на моих костях было гораздо больше «мяса», я все равно был бы вдвое меньше него. Сейчас вообще ощущаю себя ёбаной соплей.
Он только вошел и точно так же, как и я, оценивает меня взглядом, но ощущения такие, будто воздуха в кабине для меня уже не осталось.
– Дмитрий? – Авдеев протягивает ладонь для рукопожатия. Делает это запросто, без всяких псевдопсихологических ужимок, которые разные всратые мамкины бизнесмены используют, чтобы типа сразу заявить право быть главным. – Я не опоздал?
– Вадим. – Пожимаю его ладонь. Рукопожатие у Авдеева крепкое, уверенное. Если бы захотел – мог бы запросто похрустеть моими пальцами. – Я приехал заранее. Редко бываю в мужских клубах. Была охота поглазеть.
Он ничего на это не говорит, но когда мы рассаживаемся, почти мгновенно появляется официантка и ставит перед ним стакан с минералкой. Все, никаких дорогих понтов, никакой позы «хозяина жизни». Единственная вольность, которую он себе позволяет – расстегивает пиджак и пару верхних пуговиц.
– Я слушаю, – первым, без прелюдий и расшаркиваний, предлагает Вадим.
«Нормальный мужик», – оцениваю я, и тут же хочу тупо свалить. Без объяснений и извинений.
Выглядит надежным. Без дешевых понтов.
Здоровый, блять, как горилла. На вид типа спокойный, но ощущения от его присутствия такие, что он может запросто свернуть мне шею, если увидит в этом профит.
Я мысленно «усаживаю» рядом с ним Лори.
И тут же быстро стираю, потому что, блять, очевидно – она на него залипнет.
Пиздец.
Полный, сука, ёбаный пиздец.
Я почти не ревную ее к тем мужикам, которые периодически залетают в ее жизнь, реальным и, скорее всего, более-менее нормальным, потому что дегенерата Лори к себе не подпустит. Но к этой двухметровой шпале ревную как ненормальный. До такой степени, что готов прямо сейчас наброситься на него с кулаками.
Поэтому быстро, пока мой мозг не закипел, кладу перед ним флешку.
– Не думал, что все действительно будет как в шпионском фильме, – хмыкает Авдеев.
– Это все, что у меня есть на Завольского. Все, что мне удалось раздобыть по разным канал. – Почти все, что существует в природе, если быть точным.
Авдеев почти никак не меняется в лице. Обычно я без труда читаю все, о чем человек думает и что чувствует, достаточно просто посмотреть на «игру» его мимики. Но Авдеев и тут меня удивляет.
– Почему ты решил, что меня может это заинтересовать?
– Потому что ты не спросил, кто это такой, – даю понять, что я в курсе их с Завольским «теплых отношениях».
– А еще раз в год ты переодеваешься в костюм доброй феи и разносишь подарки взрослым мужикам, – подъёбывает Авдеев.
– Типа того. Тебе это пригодится, когда решишь разобраться со стариком окончательно.
– Когда? – Он совсем не случайно выбирает из всей моей фразы именно это слово, потому что оно означает давным-давно решенный вопрос.
– У тебя терки с Завольским, довольно серьезные, чтобы оставить их без внимания, и довольно старые, чтобы крепко заебать.
– Поразительная осведомленность о человеке, которого ты впервые видишь. – Авдеев слегка подается вперед, буквально едва заметно качает плечами в мою сторону, но с учетом его габаритов, выглядит это почти как прямой наезд. Хотя рожа его при этом все такая же непроницаемая, а толика интереса, которую я вижу – это ровно то, что он хочет, чтобы я видел. – Я вот смотрю на тебя и могу точно сказать, что кроме общей инфы, которую в нашем круге все обо всех так или иначе знают, вообще не в курсе, кто ты и чем дышишь на самом деле. А вот ты точно наводил справки.
– Ничего личного, – развожу руками, – просто в моем деле иногда приходится нырять глубже, смотреть дальше и видеть больше. Суровая и ужасная IT-сфера – никогда не знаешь, чьи трусы найдешь, пока чинишь нерабочий код.
Он усмехается, давая понять, что понимает, какую чушь я несу.
– Впервые вижу человека, так откровенно признается в том, что копается в чужом грязном белье.
– Свои белые перчатки я потерял еще хуй знает в какой жизни. Какие-то проблемы с этим?
Авдеев снова принимает расслабленную позу, делает пару глотков воды, но к флешку забирать не спешит.
– Завольский крепко мне поднасрал – это правда. И прищучить его крайне тяжело – это тоже правда. Но вот появляешься ты, выкатываешь щедрый подарок и… до сих пор не озвучиваешь цену. Я не ведусь на бесплатный сыр, Дмитрий.
– Насчет щедрого подарка я бы поспорил. Там просто какой-то набор информации из самых разных источников. Я даже не вникал, потому что мой бог – двоичный кою, покарает меня за такую ересь и отлучит от просветления. Не думай, что я нарыл утку с яйцом бессмертия Завольского в жопе.
– И даже это чего-то стоит.
Я почти готов сказать, что мне вообще похуй и ничего не нужно.
Потому что ревность уже проела меня до нутра, перемолола кости и отравила костный мозг. Я не хочу говорить ему о Лори, потому что мне впервые, блять, тупо страшно. А что, если он начнет разматывать эту веревочку, доберется до моей маленькой обезьянки, выйдет на контакт и… finita la commedia?
– Все в порядке? – слышу голос Вадима, прорывающий грязную тряпку моих воспаленных фантазий, в которых моя Лори и этот бугай смотрят друг на друга, как уёбыши из сопливой комедии про первую любовь.
– Подсчитываю сумму в уме, – улыбаюсь одними губами. – Это шутка. Деньги меня не интересуют.
Я должен думать о Лори.
О ее благополучии и спокойной жизни.
О том, что когда она вляпается в это дерьмо – а она туда вляпается, потому что из года в год готовилась к этому – у нее должен быть союзник. И как бы горько мне ни было это признавать – Авдеев, блять, просто идеальный вариант. Если он встанет между моей маленькой обезьянкой и Завольским, то старый пидар скорее обломает об него зубы. Чем получит доступ до Лори.
– Есть одна девушка… – Мои губы деревенеют, язык становится ватным и отказывается шевелиться. Все мое нутро орет благим матом: «Заткнись и вали, беги к ней, пока еще можешь сделать это самостоятельно, пока она где-то там до сих пор ждет тебя!»
– Девушка? – Авдеев снова позволяет себе каплю иронии в одном единственном слове.
– Завольский очень плохо с ней обошелся. С ней и ее семьей. И она тоже откроет на него охоту. Не сейчас, но в скором времени.
– Пока ты не продолжил, хочу сразу предупредить, что ни хера не люблю такие загадки.
– Я прошу только, если однажды тебе придется столкнуться с ней – помни, что ты ее должник. Не мой – ее.
– Ну а имя у этой графини Монте-Кристо есть?
– Лори, – автоматически произношу я. И тут же костерю себя на чем свет стоит. – Это просто… Не важно. Ты поймешь, что это она. Просто поверь.
– Так, загадочная Лори, которой я должен помочь завалить Завольского-старшего. Я ничего не перепутал?
Отрицательно машу головой, и сую руки в карманы джинсов, прекрасно осознавая, что в такой позе как минимум выгляжу странно. Но это единственная возможность не поддаться искушению вырвать Авдееву язык, которым он только что произнес ее имя. Своим ебучим, блять, идеальным баритоном без единого намека на дефекты речи. Готов поспорить, что у этого гамадрила под рубашкой и тело как у Мистера Олимпия.
Сука, почему он просто не может быть… обычным мужиком с пузом и плешью?!
– Именно так, – с трудом выныриваю из своих кровожадных мыслей, чтобы ответить на его вопрос. – Можешь считать, что все это слишком загадочно – мне вообще по хуй. Но это, – киваю на флешку. – стоит такую цену.
– А если эта загадочная девушка не появится?
– Значит, ты ничего никому больше не должен. – Ловлю себя на мысли, что мне до чертиков хочется, чтобы Лори просто забила на прошлое, похоронила, наконец, память о родителях и мести, и просто жила. Сама. Или с десятком котов, или старым большим сеттером. И любила только меня одного. Даже если от меня к тому времени останется только память. Хуевая память. – Это мои условия, Вадим. Ровно так, как я озвучил. Никаких договоров и печатей. Достаточно будет твоего слова.
Я знаю, таких как этот мужик.
Он может быть говнистым в мелочах, но в большом и важном – он пиздец, какой правильный. И цену своему слову тоже знает.
– Звучит как слишком заманчивое предложение. Где наебалово, Дмитрий?
– А разве всегда должно быть наебалово?
– В основном – да. А люди, которые говорили, что им от меня нужна только маленькая услуга, как правило обходились мне втридорога.
– Это все, нет никаких подводных камней, наебалова, дополнительных условий мелким шрифтом и сносок. Понимаю, что звучит странно, но это ровно все, что я могу сказать.
Немного помедлив, Авдеев, наконец, забирает флешку и роняет ее во внутренний карман пиджака. Я мгновенно встаю, поправляю одежду, ненавидя себя за то, что на фоне этого великана чувствую себя не только физическим, но и моральным дрищем.
– Был рад знакомству, Вадим.
– Взаимно.
Мы обмениваемся рукопожатиями, после чего до самого выхода меня провожает та самая девушка, которая любезно раздобыла черт знает где грейпфрутовый сок по моему заказу. На прощанье улыбается и говорит, что «Линкольн» всегда будет рад встретить меня снова. И протягивает стильную черную, отделанную серебром пластиковую карту члена клуба.
– Комплимент от Вадима Александровича, – отвечает на мой немой вопрос.
Почему, блять, я не удивлен, что это ебучее идеальное место – тоже ему принадлежит?
Глава пятьдесят пятая: Лори
Глава пятьдесят пятая: Лори
Настоящее
– Нужно поговорить, – слышу в трубке голос Вадима, и внутренности сжимаются еще сильнее, чем секунда назад, когда я увидела на экране телефона его сообщение и, не подумав, просто набрала его номер.
В последнее время в офисе столько дел из-за этой чертовой проверки, что у меня уже успел выработаться условный рефлекс – сначала звонить, а уже потом узнавать в чем дело.
– Я слушаю, – стараясь подражать его сухому официозу, отвечаю я, встаю, иду до двери прямо босиком (отеки снова вернулись, так что я использую любую возможность побыть без обуви хоть несколько минут) и закрываю дверь в приемную до щелчка.
У меня нет никаких секретов от помощницы, но не в этот раз.
– Это не телефонный разговор, Лори.
– В таком случае я должна свериться со своим расписанием. Думаю, смогу выделить тебе полчаса времени на следующей неделе.
– А ты все паясничаешь.
– Прости, но я не знаю как реагировать на такие резкие смены вектора твоего ко мне отношения. Сначала ты сам предлагаешь ограничится бесконтактными способами связи, то теперь тебе срочно потребовалось моя тушка живьем. Не прошло и двух недель!
– Трех, – поправляет он.
– В чем дело? Что такое важное мы с тобой не можем обсудить по виртуальным проводам?
– То, что ты мне соврала, Лори. Предпочитаю видеть твои глаза, прежде чем решу, стоит ли и дальше играть с тобой в одной команде.
Его резкий, колючий голос пробирает до костей.
Я уже видела его раздраженным. И злым. И до бешенства, кажется, тоже доводила. Но сейчас что-то другое, как будто я разбудила дремлющее в этом роскошном теле, древнее хтоническое зло.
– В чем дело? – Я лихорадочно пытаюсь понять, что вообще могло случиться. Но вот так сразу на ум вообще ничего не приходит. Хотя правильнее будет сказать – мой мозг парализован этим внезапным опасным Вадимом.
– Где я могу увидеть Твое Величество? – язвит Вадим.
– Я могу приехать в твой клуб – кажется, там безопасно и…
– Приезжай на конюшни, – перебивает он. Грубо и жестко. – Сегодня к восьми?
У меня в шесть тренировка, сейчас я занимаюсь час с небольшим, и в основном только чтобы погонять кровь и поддерживать себя в форме – чем больше усилий вложу в это сейчас, тем быстрее смогу вернуться в форму после родов. Заранее выделила себе на это не больше трех-четырех месяцев.
Но после тренировки у меня будет как раз час на дорогу до конюшен.
Меня так и подмывает спросить, в чем проблема встретиться в клубе, но «специфическое» настроение Вадима не располагает задавать лишние вопросы. Поэтому я просто говорю, что постараюсь приехать к восьми, но беру пятнадцать минут на возможное опоздание из-за пробок. Он коротко чеканит, что будет меня ждать и просто кладет трубку.
Я еще какое-то время смотрю на телефон, делая заметку, что в этот раз между нами не было ни единого, даже формального, тепла. Если не брать в расчет его дурное настроение, то поговорили сухо и по-деловому, хотя я думала, что более сухо чем в нашу с ним прошлую «видеосвязь» уже просто не может быть. Но в этот раз хоть без женской жопы на плече – и на том спасибо, Вадим Александрович.
В зале сегодня малолюдно, хотя меня угораздило приехать в самых час-пик. Я люблю заниматься утром, чтобы успеть дать своему телу дозу бодрости еще до обеда, но сейчас это скорее исключение, чем правило.
Вадим торчит в моей голове весь этот проклятый час, точнее – все семьдесят три минуты. Я безуспешно пытаюсь заглушить его голос подкастом в наушниках, но это ни хрена не помогает. Не спасает даже тяжелый скандинавский рок, который я выкручиваю почти до болезненной громкости.
Быстро принимаю душ, переодеваюсь в спортивный костюм, который таскаю с собой в машине как раз на случай, если приходится торчать на работе до победного, и уже нет времени заезжать домой, а после зала уже нет сил запаковывать себя обратно в дресс-код.
На дорогу, ожидаемо, трачу больше времени, потому что как назло собираю все «красные» светофоры. В итоге опаздываю не на пятнадцать минут, а на полных полчаса. Как итог – меня встречает не Вадим, а кто-то из его работников, седой и хмурый мужчина с подкрученными роскошными усами и бакенбардами как у ковбоя. Это Вадим настолько на меня разобиделся, что решил пожертвовать нашими договоренностями хранить анонимность ради маленькой мести или я просто себя накручиваю и здесь нам действительно полностью безопасно встречаться?
Мой провожатый только здоровается и говорит, что проведет меня.
На этот раз мы идем по дорожке налево, в противоположную сторону от той, где Вадим угощал меня мясом собственного приготовления. Чуть дальше, за вереницей конюшен, где сейчас довольно много лошадей, небольшая зеленая площадка и горка. Поднимаемся на нее, и дальше – вниз, по гравиевой дорожке до беседки. Там я сразу замечаю Вадима. Мой провожатый сразу откланивается и уходит, так что остаток пути – десяток метров, я с чистой совестью прохожу черепашьим шагом, наслаждаясь свежим, почти сладким воздухом.
– Не хватает только пирогов, – комментирую сервированный столик в центре, на котором стоит кофейник, корзинки с фруктами и сдобой, а отдельно – несколько креманок с медом и, видимо, каким-то ягодным джемом.
– Тридцать семь минут, Лори. Не то, чтобы я не хочу войти в твое положение, но в следующий раз сразу называй объективное время своего опоздания.
– Обязательно, как только придумаю как пролетать над пробками и договориться со светофором. В чем дело, Авдеев?
Пошел он куда подальше со своей гребаной гостеприимностью.
– Ты мне соврала, Лори. – Взгляд у Вадима полностью абсолютно непроницаемо-черный. Даже мороз по коже – как будто смотрю в бездну, из которой на меня смотрит какая-то, прости господи, древняя кровожадная хтонь из ужасов Лавкрафта. – Я несколько раз спрашивал, не замаралась ли ты в делах Завольского и ты убедила меня, что тебя нет нигде.
Ах вот оно что.
Теперь, когда он добавил к своим обвинениям причину и следствие, я догадываюсь, откуда дует ветер. Точнее. Теперь знаю наверняка, потому что во всех делишках старого борова мои ФИО могут фигурировать только там, куда Завольский буквально вставил их собственной рукой. Ищейки из фининспекции докопались до того банковского перевода.
– С этим какие-то проблемы? – Если он ждал, что я брошусь извиняться и рвать на жопе волосы – то очень напрасно. Только зря потраченное печень и варенье.
– Проблемы… – Вадим медленно постукивает пальцами по столешнице. Хмыкает и качает головой. Челка падает ему на лицо, полностью лишая меня возможности разглядеть на нем хоть крупицы его мыслей. – Проблемы… А проблема, Лори, собственно, теперь только одна – либо мы сворачиваем лавочку, либо ты, блять, сядешь!
Последние четыре слова он буквально выплевывает мне в лицо.
Нужны все мои моральные силы, чтобы не отвернуться, не сесть и не сбежать, потому что инстинктивно мне хочется сделать сразу все.
– Я просил о такой мелочи, Лори – помочь мне отвести от тебя удар! Ëбаная мелочь! Если бы сказала сразу, то…
– … то что? – несмотря на внутреннюю панику, все-таки рискую перебить я. – Ты бы приказал своим ищейкам сворачивать лавочку, да? И на этом все бы закончилось? Старя мразь в который раз вышел сухим и чистеньким из воды, но зато, конечно, на мою кристально чистую репутацию не упала бы ни одна кривая тень сомнения.
– Речь не о твоей репутации. Хватить корчить из себя дуру, Лори – я знаю, что в твоей хорошенькой белокурой головке ум мощностью в тысячу лошадиных сил, и развести меня вот этой херней у тебя точно не получится.
– Это моя жизнь, Авдеев. Ясно тебе? М.О.Я.
Последнее слово произношу выразительно по буквам.
Вадим в ответ так сильно сжимает челюсти, что на мгновение мне кажется – кожа на его скулах вот-вот лопнет от напряжения.
– Лори, есть вещи, которые невозможно откатить назад.
– Я знаю.
– Это – как раз такая вещь.
– Я знаю. – Чувствую себя заводным болванчиком, но это действительно все, что я могу сказать в ответ на его предупреждения.
– Очень хочется стать матерью в тюремной больнице?
Лицо Вадима перекашивает от непонятной мне смеси эмоций. На мгновение даже кажется, что ему больно от одной мысли о том, что все закончится именно так, но я быстро торможу свои розовые фантазии.
– Я выкручусь, Авдеев. Кажется, мы договаривались быть полноценными партнерами. Нянька мне не нужна, тем более – в твоем лице.
– Звучит как вежливое оскорбление, – с толикой горечи усмехается он.
– Не льсти себе. Если я хочу кого-то оскорбить, то делаю это прямо.
– Да куда уж мне, рожей не вышел заслужить целое оскорбление от Твоего Величества.
– Это все, о чем ты хотел поговорить? – Я нарочно посматриваю на часы, делая вид, что у меня расписана каждая минута. В целом так и есть, но не в это время суток, когда я приезжаю домой, в пустые и глухие стены, и поскорее проваливаюсь в сон, лишь бы только не думать о том, что во всем этом огромном мире мне банально вообще не с кем поговорить.
– Да, только это. Хотел убедиться, что ты адекватно оцениваешь ситуацию.
– Убедился?
– Ага.
– Отлично. В следующий раз для начала попробуй… а, черт!
Буквально на полуслове меня скручивает резкая и острая судорога в правой икре. Пока я остервенело кусаю губы, чтобы не взвыть от боли, спазмы спускаются ниже, до самой ступни и я я буквально чувствую, как пальцы на ногах разъезжаются «гармошкой» в разные стороны. Успеваю схватиться за стол и только поэтому не падаю кулем на землю.
– Лори? – Вадим оказывается рядом так быстро, что сначала даже не успеваю сообразить, почему вдруг отрываюсь от земли и почему мир перед глазами переворачивается на девяносто градусов, а потом снова становится на место. – Лори, что такое? Где болит?!
– Нога… Правая… – Сквозь стиснутые зубы, кое как шиплю я. – Черт, блин… судорога… кажется.
– Только нога? Точно? Ты уверена?
Нервно киваю, и крепко жмурюсь, потому что, кажется, вот-вот разревусь как маленькая. Как в детстве, когда первый раз свалилась с горки, поцарапала сразу оба колена, локоть и лоб, и папа мазал меня перекисью.
Вадим сажает меня на скамью, опускается на колени, ловко стаскивает кроссовок.
Без этой колодки (хоть я специально купила эту пару на размер больше!), становится немного легче, но, ожидаемо, мои пальцы так неестественно торчат в разные стороны, что это бросается в глаза даже через носок. Его Вадим тоже стаскивает.
– Часто у тебя такое? – В его крупных ладонях с длинными пальцами моя ступня тридцать пятого с половиной размера кажется как будто игрушечной. Он делает пару массирующих движений вдоль по стопе, мягко, но уверенно нажимает на какую-то впадину на пятке… и средний палец медленно распрямляется до естественного положения.
– Мммм…
– Лори?
– Было пару раз, но не так сильно.
– У тебя отекли ноги. – Он снова массирует ступню расслабляющими движениями, снова находит какую-то «волшебную кнопку» – на этот раз ближе к пятке – и судорога постепенно сходит на нет. – Пошевели ногой, пожалуйста.
– Нормально, – говорю, повертев ступней по и против часовой стрелки.
– Уверена?
– Смогу ответить, когда встану.
Вадим придерживает меня за ногу, не давая сразу осуществить задуманное. Еще пару минут разминает ногу, буквально заставляя меня возненавидеть его всеми фибрами своей души, потому что я готова продать душу кому угодно, чтобы провести вот так остаток своих дней. Потом надевает носок и кроссовок, не спеша и аккуратно, как на маленького ребенка, и в завершение – предлагает опереться на его руку, чтобы встать.
– Я же не калека, Авдеев, что ты в самом деле. – Пытаюсь отделаться от его помощи, потому что мне и так потребуется еще одна жизнь, чтобы избавиться от мыслей о его, блин, волшебных руках, а если снова до него дотронусь – считай, дело труба.
– Ты просто упрямая ослица, Лори.
С этими словами он снова берет меня на руки и, несмотря на мои попытки сопротивляться, прижимает к своей груди, полностью обездвижевая. Я утыкаюсь носом в его его шею, вдыхаю пряный дурманящий аромат – шафран, бергамот и особенный уникальный запах его кожи.
Проклятье, а не мужик.
– Я отвезу тебя домой, Лори.
– А может лучше тогда сразу объявим на весь мир, что у нас заговор против моего обожаемого свекра?
– А может ты помолчишь и дашь мне о тебе позаботиться?
– Марина и Стася, – зачем-то произношу их имена. Невпопад, но зато сразу понятно, что я имею ввиду.
– Да да, и любимый муж Андрей, – уже заметно ядовито делает пас Вадим, и на этом я сдаюсь.
Ладно, наверное, не будет ничего плохого в том, если он просто подвезет меня до дома.
Это новая съемная квартира, я сама толком еще туда не въехала. Точнее, пока только завезла часть вещей, которые должны быть под рукой, когда я буду приезжать туда пару раз в неделю. Основную часть времени я провожу в нашем с Андреем доме.
Когда Вадим очень осторожно усаживает меня на переднее пассажирское сиденье «Мерина», а потом молча протягивает ладонь, я так же ни говоря ни слова вкладываю в нее ключ от своей машины – наверное, кто-то из его людей просто поедет за нами следом.
Я диктую адрес.
Вадим заводит мотор, включает музыку – какую-то радио-волну с американскими хитами из лохматых восьмидесятых. Я такое люблю, и несмотря на отголоски судороги, которые еще иногда пробегают по ноге, немножко притопываю в такт. И нарочно почти всем корпусом отворачиваюсь к окну, изображая собачий интерес к пролетающим мимо деревьям, лишь бы только не смотреть на Вадима даже краем глаза.
Хотя я и так уже успела увидеть достаточно: и его крепкие руки на руле, длинные пальцы, которые выглядят просто произведением искусства – настолько они идеальной длины, ширины и при этом с формой ногтей, о которой мечтает каждая женщина. И даже то, что на этих руках буквально написано, что они регулярно бывают на маникюре, они выглядят брутальными на десять из десяти.
– Ты как? – спрашивает Вадим, когда мы проезжаем примерно половину пути и он сворачивает в первую городскую застройку.
Загородом дорога была почти пустынной, но здесь, в городе в вечернее время, наше продвижение заметно замедлится. А значит, плюс пятнадцать-двадцать минут в одном замкнутом пространстве с ним. Мои обонятельные рецепторы скоро начнут оргазмировать, как говорится, без помощи рук и магии.
– Все в порядке. Это же просто судорога. Ты никогда не тонул в бассейне?
– Нет.
– Незабываемые впечатления.
– Ты давно была у врача, Лори?
– Сегодня утром.
– И?
Я знаю, что разговаривать с ним спиной – глупая и детская позиция, но просто не могу заставить себя повернуться. Боюсь, что в этом маленьком пространстве мне не хватит места для маневра и побега, если вдруг мои тормоза полностью откажу.
Если разобраться, с этим мужиком меня связывает просто разовый секс, пару часов (сумарно) каких-то нежностей – и все. Ну и ребенок, но я не уверена, что это хоть как-то влияет на мое желание буквально сожрать Авдеева в одно лицо. Но тянет меня к нему так, словно мы прожили лет десять бок о бок, съели бочку соли, перемолотили миллиард проблем, знаем друг друга вдоль и поперек и срослись фибрами и прочими невидимыми нитками.
– Авдеев, что ты хочешь, а? – Я мысленно приказываю себя не забывать, что я личность со стрежнем, и все-таки поворачиваюсь к нему. – Поговорить о том, как протекает моя беременность? А вдруг я аборт сделала?
– А ты сделала? – Он на секунду отрывает взгляд от дороги, чтобы окатить меня жгучим, как кипяток, взглядом.
– Тебя это не касается. Ты не мог бы ехать аккуратнее? Мне еще слишком рано на кладбище.
– У тебя очень отекли ноги, Лори. Тебе нужно к нормальному врачу. Пить какие-то лекарства. Потратить пару дней своей драгоценной жизни на нормальное обследование.
– Если собираешься и дальше пытать меня нравоучениями, то когда я выброшусь в окно и сдохну, наша смерть будет на твоей совести.
Вадим снова зыркает на меня, еле заметно дергает уголком губ, и я слишком поздно понимаю, что выдала себя одним местоимением.
