Текст книги "Соль под кожей. Том второй (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 43 страниц)
Глава тридцать шестая: Лори
Глава тридцать шестая: Лори
Настоящее
Водителя я отпускаю сразу, как только он притормаживает около дома. Говорю, что нет необходимости завозить меня прямо во двор и лучше сразу ехать за Андреем, а то вдруг он раздумал веселиться до полуночи и уже мечется в поисках машины. Что, конечно, абсурд, но мне надо поскорее избавиться от всех лишних глаз. Пока мой благоверный будет вкушать радости жизнь на своем фальшивом празднике, у меня в запасе есть пара часов, чтобы изучить переданные Оксаной документы.
После встречи с Авдеевым и его очередной попытки наездить мне по ушам, нужна лошадиная доза успокоительного. Работа – как раз один из способов сместить фокус внимания. Тем более, когда она сулит перспективы разделаться, наконец, с Угоричем. Да пусть Авдеев, Марина и вся их чокнутая семейка горят синим пламенем – у меня и без них под завязку проблем.
Немного подумав, беру плед, стопку журналов для отвода глаз, между которых сую пачку бумаг и иду на веранду, пользуясь тем, что там довольно тусклое освещение. Если Завольский-старший настолько протек крышей, что решил впихнуть туда камеру слежения (в чем я лично сомневаюсь, но мало ли), то рассмотреть мелкий печатный шрифт с такого ракурса и расстояния будет просто невозможно.
Устраиваюсь поудобнее, беру чашку кофе и раскладываю журнал на коленях.
Чтобы вникнуть в общий смысл бумаг может потребоваться несколько часов, но не в случае, если вы собаку съели на финансовых махинациях. Тем более, что примерную их суть я уже и так знаю от Оксаны. Поэтому я укладываюсь в двадцать минут.
И за этих тысячу двести секунд делаю сразу несколько открытий.
Во-первых, в этих документах собрана значительная часть «подковерных» финансовых операций моего «любимого» братца. На некоторых документах стоят даты пяти и шестилетней давности. Для удобства я переложила их по годам, пока не вчитываясь, потому что на это может потребоваться гораздо больше времени. Хотя, говоря по правде. Угорич только мнит себя большим стратегом и махинатором, а на деле даже того беглого обзора, который я успеваю сделать достаточно, чтобы предъявить ему обвинение в финансовых махинациях. Даже глубоко не закапываясь, просто попрыгав по верхам, как сказал бы Данте. То, что его до сих пор никто не взял на карандаш, не может быть слепой удачей. Наверняка Константин регулярно кому-то заносит «жирные котлетки». Какой бы дырявой не была наша система мониторинга за финансовыми операциями, она все же довольно успешно ловит рыбку в этой мутной воде. А поймать жирного неповоротливого карпа ей вообще не составит труда.
Во-вторых, судя по оборотам средств, которые Угорич гоняет туда-сюда, его финансовые дела с каждым годом идут все хуже, а в последние месяцы он вообще в жирных минусах. И все потому, что схемы, которыми он привык пользоваться, давно изжили себя и он вынужден «сбрасывать» балласт, причем очень странно – часто после того, как туда заводят крупные суммы денег. Не вникая в суть, выглядит это так, будто некто, кто хорошо знает все эти схемы и в курсе, когда именно туда будет выводится бабло, просто вовремя накрывает очередную «прачечную». Совпадение? Я не верб в такие совпадения, а это значит, есть еще кто-то, кроме меня, кому мой «любимый братец» крепко нагадил.
И третье, пока что самое непонятное для меня в этой истории. На некоторых документах трехлетней давности, действительно фигурирует компания Данте. Но фигурирует странно, потому что сначала это похоже на попытку рейдерского захвата через ввод подставных фирмочек, которые должны были отщипнуть от «IT» по куску, чтобы его было легче проглотить, а потом – просто ничего нет. Я дважды ковыряю все, что в этом ворохе бумаг так или иначе касается дел с «IT», но нет вообще ничего. Как будто все, что так или иначе может быть связано с этой махинацией, просто исчезло, перестало существовать, оставив после себя только завязку без основного сюжета. Значит, либо эти документы просто не попали Оксане в руки (большой вопрос – как она раздобыла эти, потому что за такое можно поплатиться не только сломанными ребрами и выбитыми зубами, но и жизнью), либо схема захвата сломалась до того, как Угорич попытался развернуть ее в свою сторону. Но в таком случае ее сломали намеренно, быстро и жестко, без намека на возможность отыграть назад. Не просто щелкнули по носу, дав понять, что на этот сладкий пирожок рот лучше не разевать, а сделали так, чтобы Угорич больше никак и никогда даже не пытался снова протянуть к нему свои руки.
Очень в стиле Данте.
Настолько его почерк, что я ловлю себя на желании написать ему еще сразу миллиард гневных сообщений, почему он, столкнувшись с Угоричем нос к носу, прекрасно зная, кто он и что сделал, не посчитал нужным рассказать б этом мне! Но приступ злости быстро проходит, потому что когда я заглядывала в нашу переписку в последний раз (около часа назад) – там было по прежнему тихо, и мои сообщение уныло весели без статуса «просмотрено». Наверное, Данте снова увлекся чем-то… или кем-то. За последний год наших с них переписок, я даже почти привыкла к его систематическим блужданиям в пространстве, но в последние дни его исчезновения почему-то до пугают меня до приступов панических атак. И самый поверхностный анализ, почему и когда это началось указывает на тот день, когда я пришла в себя в больнице, после того, как жирный боров Завольский решил показать, кто в доме хозяин и спустил на меня своих псов. Я начала плохо и мало спать. Меня мучает почти непрекращающаяся головная боль. И сны, в которых происходит что-то настолько пугающее, что я вскакиваю посреди ночи в холодном поту, но не могу вспомнить, что именно так меня напугало. До сегодняшнего дня я списывала все это на беременность, но, возможно, все эти симптомы связаны с моими синяками и одной старой жирной причиной, по которой они на мне появились.
Я трясу головой, напоминая себе, что сейчас у меня не так много времени, чтобы ковырять то, что пока не имеет отношения к моим текущим проблемам.
Снова возвращаюсь к бумагам в первой стопке. Там всего с десяток документов, но некоторые датированы еще теми годами, когда был жив отец. Точнее – последним годом. Позже этой даты ничего нет. На последнем контракте стоит дата ровно за два месяца до того, как в наше дом пришли с первым обыском. Я пробегаю взглядом по строчкам и почти сразу нахожу знакомое название: «ЮнитиФорс».
«Конечным бенефициаром «ЮнитиФорс» был Александр Гарин», – всплывают в памяти безапелляционные слова Вадима.
Очень тяжело не поддаться желанию разорвать бумажку в клочья – как будто если сделать это, и вся история перестанет существовать, и не будет никаких странных «трио» между моим отцом, Завольским-старшим и Угоричем. Но как бы громко я не кричала тогда на Авдеева, в моих руках есть еще одно свидетельство того, что папа каким-то образом был связан с ними тремя. Но как именно? «ЮнитиФорс» выкупила долги банка Завольского и занималась вымогательством денег у должников – это я и так знаю из тех документов, которые показывал Вадим. Те, что передала Оксана, не вносят в эту связь никакой ясности, в них вообще нет ни одного упоминания «Олекса». Только то, на счета «Юнити» регулярно заходили банковские переводы от некой коммерческой структуры «Локус». Я уже слышала это название раньше, но сходу не могу вспомнить, где. Хотя оно как будто крутится на кончике ножа буквально у меня перед носом.
– Локус, локус, – шепчу как заклинание, надеясь, что произойдет инсайд и меня осенит внезапным воспоминанием. – Локус…
Мой «белый» телефон оживает от входящего сообщения от Андрея: «Задержусь – поеду выпить с друзьями». Так и хочется послать ему в ответ много изображений среднего пальца, но вместо этого мысленно благодарю Вселенную за то, что мой муж, несмотря на все папашины затрещины, так и остался законченным идиотом.
Отлично, у меня появилось еще несколько часов свободного времени.
Поправляю плед на плечах, а когда слышу шаги, успеваю захлопнуть между страницами журнала свои бумажки. Это один из охранников – интересуется, не замерзла ли я и и может стоит перебраться в дом. Эти цепные псы точно работают на моего свекра, потому что предыдущие не рисковали даже заговорить со мной, пока я не проявляла к этому никакой инициативы. А новые тараканы лезут буквально отовсюду и всегда пристально оценивают меня взглядом. Очень узнаваемым, если держать в уме, что их главная работа – следить и докладывать.
– Я хочу побыть на свежем воздухе, – отвечаю довольно резко, в привычной себе манере. – Не очень понимаю, почему моя охрана вдруг переквалифицировалась в нянек.
– Похолодало, – немного растерянно говорит он, видимо не ожидая такого напора.
– У меня плед есть как раз на этот случай. – Показываю, что как раз в него завернулась, и Всевидящему оку жирного борова приходится свалить.
Выждав время и убедившись, что осталась одна, снова заглядываю в бумаги.
На этот раз в ту стопку, которая относится к более поздней деятельности Константина, вплоть до тех, на которых стоит дата прошлого месяца. Он явно в глубокой финансовой яме, потому что если оценивать документы в часовой прогрессии, то за последние два года он стал плодить фирмы-однодневки в два раза чаще, и так стремительно делать их банкротами. Но и это не самое интересное. По меньшей мере половина этих мыльных пузырей так или иначе связаны с банком «Магнат».
Мне очень хорошо известен этот банк, потому что несмотря на подставных лиц в его правлении, на самом деле этот банк и все связанные с ним коммерческие структуры принадлежат Новаку – тестю Наратова. А если вспомнить подслушанный много разговор, то его суть превращается в недостающий пазл этой загадки.
В мире большого бизнеса все так или иначе между собой повязаны, рука руку моет. Чтобы незаметно проворачивать финансовые аферы, как это делал Константин, и при этом не привлекать внимания, это нужно делать редко и без вовлечения других лиц, которые могут просадить на этом бабло. Потому что пока ты грабишь простых граждан – ты просто пытаешься заработать на «хлеб с маслом», но если ты зарабатываешься воровством из карманов таких же как ты дельцов – ты уже не свой, а просто жадная подлая тварь. Учитывая развернутые Константином масштабы деятельности, он просто обязан был наследить на чужой территории. И тогда, получив «первое китайское», ему пришлось искать гарантов – людей, которые смогут за него поручиться. Важное рыло, за которое он, в случае чего, сможет спрятаться. Тот, кто одним своим именем на документах станет гарантом того, что этот аферист одумался и больше не будет воровать у своих.
Наратов работает помощником в мэрии, занимается вопросами экологии и благоустройства, в которых ни черта не соображает. Это просто для статуса, чтобы Новаку не стыдно было сказать, что его зять – не от комара хвост, а перспективный молодой политик. Но на самом деле Сергей наверняка так или иначе занимается вопросами «Магната», а значит, без его личного участия Новак не стал бы впрягаться за Угорича.
Чтобы мой мозг не расплавился от обилия разово поступившей туда информации, я прячу все документы обратно в журнал, тянусь за чашкой и делаю пару глотков уже давно остывшего травяного чая. Понятное дело, что Наратов прикрывал махинации Угорича по старой дружбе, а за откаты. И насколько я знаю корыстную душу Сергея – какая-то символическая подачка его бы абсолютно точно не удовлетворила. За свою помощь он затребовал с Константина минимум половину навара – вот в такой расклад я готова поверить. А Угоричу, чьи дела и так на ладан дышат, пришлось согласиться, потому что у него просто не осталось выхода. И, видимо, имени, готового прикрывать белым плащом репутации его делишки. Ситуация ясная как божий день, я даже готова поспорить, что ошиблась только в незначительных деталях. Копать здесь больше нечего. Куда интереснее вопрос о том, насколько и как глубоко сам Новак был посвящен в аферу, которую проворачивает его зять. Потому что, если вдруг Сергей проворачивает все это за его спиной, это тянет на целую хорошую трепку, чтобы безродный приемный пес знал, что его место на коврике у двери, а не на хозяйской постели. А если добавить сюда и тот маленький факт, что Наратов не может заделал Илоне ребенка и она вынуждена втихую искать донора спермы…
Это достаточно, что Новак ссаными тряпками погнал Сергея из лона семьи, да еще и с таким волчим билетом, после которого ему не то, что не получится устроиться на приличную работу, а в принципе нормально существовать на этой планете.
Несмотря на ужасное настроение последних дней, сейчас я чувствую некоторое облегчение, потому что впереди у меня снова маячит что-то похожее на новый план действий по возмездию для «святой троицы». Точнее, пока только двух членов этого кружка хитрожопых ублюдков. Потому что с Завольским-старшим мне, увы, никак не разобраться без помощи Авдеева. И эти документы, раз там фигурирует одна из структур, по которой он собирает свидетельства и готовит судебные иски, тоже могут быть ему интересны. Но для этого нам нужно снова стать командой, а после всего случившегося меня на изнанку выворачивает от мысли, что придется снова бывать рядом. Не стоит забывать, что я вдобавок под колпаком у жирного борова, и значительно ограничена в многих вещах, которые раньше могла делать абсолютно свободно.
И нужно еще решить вопрос с… беременностью. С которым мне, как ни крути, не разобраться без помощи Марины. Если бы был хоть малейший шанс решить этот вопрос самостоятельно – я бы больше никогда в жизни не позвонила ей и тем более не дала бы повод думать, что готова в который раз восстановить дружбу. Но нужно быть реалисткой – у меня нет в запасе ни одной лишней недели на поиски. Нет даже лишнего дня. Если я не потороплюсь, то потом мою «маленькую проблему» не захочет решить ни одно официально работающее медицинское заведение. А делать аборт в нелегальном свинарнике – уж лучше тогда сразу выложить старому борову всю правду.
Я возвращаюсь в дом, перепрятываю документы в коробку из-под обуви – завтра, когда выберусь из дома, перепрячу все в банковскую ячейку хранения.
Беру свой незасвеченый телефон и иду с ним ванну.
Хорошо, что удалось восстановить доступ к облаку и вся моя телефонная книга снова при мне. Иначе было бы туго, потому что я никогда не захламляю свою память такой бессмысленной информацией как запоминание номеров телефона. Нахожу контакт Марины, открываю окно для сообщений и сразу натыкаюсь на нашу с ней последнюю переписку, где она просила приехать к ней в больницу. Закрываю сообщения. Выдыхаю, еще раз напоминаю себе, что у меня, мать его, просто нет другого выхода! Сжимаю задницу в кулак и набираю сообщение. Сначала просто пишу, что мне нужно, потом перечитываю, понимаю, что получилось слишком прямолинейно, удаляю и пишу более сдержано: «Марина, Это Лера. У меня новый номер. Мне нужна твоя помощь. Давай увидимся завтра у тебя в ресторане, только так, чтобы не торчать на виду у всех?»
Нажимаю отправить и смотрю на статус доставки. Уже довольно поздно, но что-то мне подсказывает, что в такое время Марина вряд ли уже легла спать. Может, моя СМСка застанет ее как раз в разгаре прелюдии с Вадимом?
От одной этой мысли внутренности обжигает как будто серной кислотой.
Надеюсь, когда мы с Мариной увидимся, она не заведет свою старую шарманку об «отце Стаси» и о том, как они пытаются все наладить. Потому что, клянусь, меня точно прорвет.
Глава тридцать седьмая: Лори
Глава тридцать седьмая: Лори
Настоящее
Вопреки моим ожиданиям, она прочитала мое сообщение только утром, и предложила увидеться в одиннадцать, потому что ресторан открывается только в два и у нас будет время поговорить без свидетелей. Даже ни разу не спросила, почему такая секретность, за что отдельное спасибо, и предупредила, что лучше парковаться на служебной стоянке, с обратной стороны, потому что туда вход через закрытую арку и только для пары-тройки избранных сотрудников, включая ее саму.
На часах девять, так что я спускаюсь к завтраку, на ходу придумывая сказку для Андрея, куда мне так срочно нужно в такую рань. Но Андрея внизу нет. Только с кухни показывает нос нанятая кухарка и очень осторожно интересуется, что я хочу на завтрак. Я называю наобум первое, что ассоциируется со словом завтрак, и прош сварить мне кофе с двойной порцией кокосовых сливок.
– Кофе? – переспрашивает она, как будто я попросила чашечку горячей смолы.
– Да, кофе, – произношу максимально твердо, чтобы раз и навсегда пресечь подобные многозначительные вопросы.
Кухарка быстро растворяется на кухне, а я возвращаюсь в гостиную, чтобы бесцельно переключать каналы на телевизоре. И где-то между новостными и спортивными каналами сверху раздается стон и неуверенная поступь.
Можно даже не смотреть, чтобы понимать, в каком состоянии Андрей: с будуна, опухший и помятый. Можно ставить десять из десяти, что на нем как минимум один вчерашний предмет одежды. Так и есть – после вчерашних «посиделок с друзьями», он даже рубашку не удосужился снять и на дорогом белом шелке буйным цветом цветут следы его попойки. Все оттенки виски, красного вина и еще что-то, кажется, ядрено-синее. Даже думать не хочу, по каким кабакам они разъезжали и какими коктейлями шлифовали элитные французские коньяки.
– Валерия? – Он еще толком не спустился, но смотрит на меня с таким удивлением, как будто мы встретились на Луне, а не в доме, где проживаем мы оба. – Который час?
– Восемь тринадцать, – диктую с экране телевизора.
– Блять. – Андрей пытается сделать еще пару шагов, а потом хватается за голову и садится прямо на лестнице, уткнувшись головой в пространство между балясинами. – Сегодня же четверг?
– Пятница.
– Твою мать. Блять. Сука. Отец мне яйца оторвет, – начинает причитать в свойственной себе манере. – Мне нужно быть в офисе к девять тридцать. Приедут какие-то хуи из государственной инспекции, отец решил, что я должен сам все с ними разрулить.
Андрей – и вдруг что-то разрулить самостоятельно? Завольский-старший, какой бы мерзкой тварью он ни был, прежде всего остается умной и дальновидной тварью, способной просчитать наперед если не всю парти, то несколько шагов точно. Но как только дело касается любимого сынули – он превращается в полного идиота. Как иначе назвать его прямое стремление сделать из Анрюши то, чем эта рохля не может стать в принципе?
Но сегодня это и мне на руку – можно сплавить Андрея из дома и уйти так, что он знать не будет. Поэтому, превозмогая отвращение, иду к нему и за руку, как маленького, веду в ванну. Заставляю раздеться, превозмогая его сопротивление, сую в холодный душ, который хоть немного приводит его в чувство.
Потом отправляю выпить кофе, а сама тем временем выбираю костюм, рубашку и галстук. Помогаю Андрею справится с пуговицами, потом, пока завязываю галстук, рассказываю какие-то общепринятые правила в случае, когда в офиси приходит финансова инспекция. Ничего существенного, потому что, хоть Завольский и назначил дитятко ответственным, все важные вопросы наверняка уже решены и подписаны.
– Я не справлюсь, черт, черт… – панически заикается Андрей, и я потихоньку отклоняюсь, потому что несмотря на выпитый кофе и дважды почищенные зубы, из его рта все еще ужасно разит перебродившей кислятиной. – Лера, ты должна поехать со мной!
– Твоему отцу это не понравится, – говорю сдержано и перевязываю галстук в третий раз, потому что Андрей едва ли может хоть пару секунд не суетится.
– Ну… он не узнает, его там не будет. Лера, умоляю! Ты обязана меня спасти!
Он цепляется в мои плечи с такой силой, что я, заорав от боли, вырываюсь и отбегаю на добрых несколько метров. Андрей хватает себя за волосы и начинает бормотать что-то несвязное, как будто ходящая иллюстрация бредовой шизофрении.
– Возьми себя в руки! – Выдохнув, снова сокращаю расстояние между нами и от души отвешиваю ему сразу парочку крепких пощечин. – Хватит ныть!
– А? – Андрей выкатывает глаза.
– Хочешь, чтобы отец окончательно в тебе разочаровался и переписал завещание на кого-то более смелого? На кого-то, кто вместо того, чтобы пускать пузыри из носа, будет просто брать и делать?
Андрей моргает, потом хмурится. Но кое как собирается. По крайней мере, раздумал биться лбом мне в ноги. С трудом, но вливаю в него еще одну чашку кофе и попутно даю еще парочку еще каких-то советов, просто чтобы этот полудурок думал, что хоть что-то сможет контролировать.
– Я позвоню тебе, да? – Андрей выглядывает из машины, пока я стою на крыльце, изображая поддержку. Ему даже в голову не приходит, что после побоев и унижений, которые я вынесла по его милости, мне может быть банально тошно вообще с ним взаимодействовать. – Ну, когда все пройдет.
Вместо ответа вскидываю вверх большой палец, мысленно желая ему провалиться где-то на полпути. А потом, когда машина, наконец, отъезжает, быстро возвращаюсь в дом, привожу себя в порядок и, немного подумав, решаю взять машину Андрея, раз он поехал в водителем. Он водит представительский седан – тачка гораздо меньше моих любимых «внедорожников», но на дороге ощущается как неповоротливое корыто.
Когда до рестораны Марины остается несколько кварталов, пишу ей сообщение, чтобы уточнить, все ли у нас в силе, потому что я уже подъезжаю. Она мгновенно отвечает, что уже ждет меня вместе с завтраком. Если честно, то впервые за много недель, меня мучает легкое чувство голода.
Подъезжаю к арке справа, как и сказала Марина, на минуту останавливаюсь перед закрытыми воротами, пока ко мне спешит охранник, чтобы уточнить имя, и меня сразу же пропускают. Захожу внутрь и Марина уже тут как тут – ждет меня у служебного входа, крепко и порывисто обнимает, и мы стоим так несколько минут, за которые я так и не нахожу в себе силы обнять ее в ответ. Пару раз с трудом вроде бы поднимаю руки – и тут же беспомощно их роняю. Но она как будто даже не придает этому значения: отстраняется, придирчиво меня осматривает, а потом безошибочно проводит пальцем вокруг тех мест на моем лице, где я замазала синяки.
– Вот же ублюдок! – Марина буквально раскалена от ярости. – Боже, Лера, как этот придурок посмел поднять на тебя руку?! Ты поэтому пропала?
– Типа того, – говорю уклончиво, потому что не готова разговаривать на эту тему, тем более – с Мариной. – Мы можем поговорить? Спокойно, без свидетелей?
Она кивает, обнимает меня за плечи и ведет по небольшому коридорчику, в конце которого дверь в ее личный кабинет. Там уже и правда накрыт маленький столик на колесах, и в роскошных винтажных тарелках даже простой омлет с беконом и гренки с джемом смотрятся как произведение кулинарного искусства. А запах такой, что у меня сразу набегает полный рот слюны.
Сначала мы обмениваемся какими-то абсолютно незначительными фразами – о погоде, о курсе евро, о том, что на экраны вот-вот выйдет новый сезон популярного сериала, который мы тоже обсуждаем пару минут. И только после того, как мой живот прекращает безобразно урчать, я откладываю вилку и сразу, безе обиняков, перехожу к делу:
– Марина, мне нужен врач, который качественно, без лишних вопросов, сделает аборт, возьмет за это хорошие деньги и если после этого мы еще когда-нибудь встретимся, он скажет, что впервые меня видит.
Вопреки моим ожиданиям, Марина не нападает с расспросами, а просто молчит, что-то как будто переваривая в голове.
– Это ребенок не от Андрея, я так понимаю? – Она смотрит так пристально, как будто знает, чей это ребенок на самом деле. А меня спрашивает просто для галочки.
– Это не имеет значения, главное, что я хочу от него избавиться. Понимаю, что тема очень щекотливая и я бы не стала тебя беспокоить, если бы была у меня был еще хотя бы один вариант. Но вариантов нет.
– Какой срок?
– Восемь… – спотыкаюсь, вспомнив, что уже неделю как выписалось из больницы. – Девять недель, плюс-минус одна неделя, возможно. То есть времени тянуть у меня тоже больше нет.
Марина качает головой, снова ненадолго замолкает.
– У тебя это первая беременность? И… ты ведь не рожала, да?
– Марин, к чему эти вопросы? – начинаю немного раздражаться, потому что когда она плакала в трубку и просила помочь, я приехала и была рядом, а не устраивала допрос с пристрастием. – Я знаю, что делаю, если ты на это намекаешь.
– Прости, я не хотела тебя обидеть. – Она задумчиво грызет краешек треугольного тоста, но потом швыряет его на тарелку с таким видом, будто ей пришлось жевать подошву. – Я же понимаю, почему ты обратилась именно ко мне.
Еще один многозначительно понимающий взгляд. Как будто это моя ответственность, что ее жизнь сложилась так, как сложилась, хотя лично я вообще ни разу даже не попыталась начать разговор на эту тему. Наоборот – нарочно избегала ситуаций, при которых она может начать выплескивать душу.
– У меня есть такой челочек, да. За то, что он будет держать рот на замке я готова поручиться даже своей репутацией. Сделает все без рисков для здоровья, чисто и аккуратно, возьмет дорого.
– Это именно то, что мне нужно. – Я с облегчением выдыхаю, беру телефон, готовясь записывать контакты, но Марина не торопится их дать.
– Лер, слушай. Это не мое дело, но, подозреваю, кроме меня тебе некому будет это сказать.
– Давай остановимся на том, что это действительно не твое дело. Мне не нужна мораль, Марин. Мне вообще ничего не нужно, кроме тех вещей, которые я спланировала на несколько лет вперед. Ребенка в моих планах нет в принципе. Хочешь правду? Я планирую быть чайлфри, жить и наслаждаться жизнью без необходимости возить с собой пачку подгузников, дюжину носовых платков и разбираться в цвете и консистенции содержимого горшка. Это мой выбор. Я имею на него право.
А про себя добавляю, что я столько раз сломана, но не смогу воспитать полноценного здорового человека, потому что моральные уроды вроде меня, способны воссоздавать только себе подобное. Я точно не хочу такой участи ребенку Вадима.
– Знаешь, сколько я таких знаю, кто сначала кричал, что дети – это спиногрызы и обуза, а потом встречал нормального мужика, начинал жить хорошую человеческую жизнь и кусал себе локти из-за того, что одно неверно принятое решение сделало их бесплодным на всю жизнь? – Марина так распаляется, будто речь идет о ней, хотя ее способности рожать есть как минимум одно двухлетнее доказательство. – Сначала кажется, что все идет как по маслу, все по плану и жизнь будет такой всегда, а потом в один прекрасный день оказывается, что готова отдать все деньги мира за возможность выносить ребенка от любимого мужика!
– Я не отношусь к людям, которые не способны взять на себя ответственность за принятые решения. Если вдруг со мной произойдет описанная тобой сопливая херня – я просто буду знать, что заплатила свою цену за возможность жить ту жизнь, которую хотела. К тебе у меня точно не будет претензий.
Почему мы вообще вдруг начали об этом говорить?
Черт, и я даже уйти не могу, чтоы не выслушивать эту мораль. Если каким-то чудом мне удастся выйти живой и относительно целой после всех своих планов на вендетту, я обязательно буду держать про запас номера разных специалистов на всякий пожарный случай, а не ограничиваться только массажистом и матером идеального окрашивания волос.
– Я просто хочу убедиться, что ты точно знаешь, что делаешь, – упрямо твердит Марина. – Дети – это очень важно для каждой женщины.
– Именно поэтому в нашей стране сиротские приюты трещат по швам.
– Ты очень цинична, – с грустью говорит она.
– Я не Нострадамус и не могу знать свое будущее. Поэтому предпочитаю исходить из теперешних реалий и своих взглядов на будущее, в котором нет планов создавать семью, садиться на шею какому-то мужичонке, а чтобы он вдруг не сбежал к другой бабе, рожать ему по ребенку раз в год. Но знаешь, ладно, забудь! Не хотела тебя беспокоить!
Встаю, успокаивая себя только тем, что в интернете наверняка можно найти какой-то женский форум, где поделятся информацией о похожих услугах. Риск нарваться на шарлатанов таким образом значительно возрастает, но это все равно лучше, чем сидеть и слушать от бывшей эскортницы проповеди за семейную жизнь и материнство.
Но когда через секунд приступ злости проходит, мне становится стыдно за то, что я так подумала о Марине, даже если ничего из этого я не произнесла вслух. У нас обеих не самое радужное прошлое, но она по крайней мере уже начала новую жизнь, а я продолжаю барахтаться в луже фекалий, еще только надеясь, что однажды догребу до суши.
– Это ты меня прости, – говорит в спину Лера. – Запиши номер. Его зовут Колот Игорь Владимирович, скажешь, что ты от Матрешки – он поймет и сделает все по высшему разряду.
– Матрешка? – не могу не спросить, когда заканчиваю вносить в память контакты и ФИО доктора.
– Лучше тебе не знать, – посмеивается Марина, как будто между нами не было никакой словесной перепалки. – Но это все равно лучше, чем Коза или Мариинская впадина.
– Определенно, – так же смеюсь в ответ.
– Лера, я не хотела тебя задеть, клянусь. Просто надеялась, что ты передумаешь. Даже если это ребенок Андрея – не обязательно, что он станет таким же как его папаша. Он в первую очередь будет твоим.
– Я бы скорее согласилась на пожизненный пояс верности, чем легла в постель с этим говном.
На это Марина уже ничего не отвечает, но «Тогда тем более!» буквально почти написано у нее на лице.
Интересно, если бы я призналась, что во мне ребенок ее любимого Авдеева – она продолжала бы так же рьяно отговаривать меня от аборта?
