Текст книги "Огонь для Проклятого (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Глава тринадцатая: Хёдд
Чем ближе к ярмарке, тем больше становится дел. Порой мне кажется, что для того, чтобы все успевать, мне нужна как минимум еще одна голова. Потому что если в обычные дни я занимаюсь в основном делами повседневными и отчасти уже привычными, пусть и отнимающими много времени, то теперь к этим заботам прибавляется обязанность встречать высокородных представителей из других кланов. Некоторые из них прибыли в Лесную Гавань с целью хорошо поторговать, другие планируют больше разговаривать и слушать, а именно так заключаются новые союзы, третьи явно намерены присматриваться к обстановке и настроениям – и вот с ними следует держать ухо особенно востро.
– Ярлы Магвин Маленький волк и Одди Бесшумный недовольны выделенными им местами на торговой площади. Вернее, недоволен Магвин соседством с Одди. – Перечисляет последние жалобы Свейд, мой помощник и глашатай. – Магвин утверждает, что привезенная Одди рыба так сильно воняет, что отобьет от его корений и снадобий всех покупателей.
Киваю в знак согласия, прикидывая, куда бы переместить Одди с его рыбой, которую его клан солит по особенному древнему рецепту. На вкус рыба действительно получается изумительная, вот только запах вокруг нее стоит такой, что аж глаза слезятся.
– Ярл Финрор Лежебока настаивает на скорейшей аудиенции с вами.
– Причина? – сразу спрашиваю я. Сейчас главное отбросить все второстепенные дела и встречи, сосредоточившись лишь на главном.
– Напрямую он не сказал, – пожимает плечами Свейд, – но ходят слухи, будто имеет желание породниться родами. Дочери Финрора летом исполнилось два года.
– Передай ему, что мы поговорим, но не сейчас. Скажем… – прикидываю в уме, чтобы не сильно промахнуться, – на второй день ярмарки. – Надеюсь, к тому времени с валом дел удастся немного разобраться.
Финрор хоть и прозван Лежебокой, но не из-за якобы лености последнего, а из-за того, что его клан почти никогда не участвовал ни в каких внутренних конфликтах северян, всегда оставаясь в стороне. Даже приход халларнов они приняли… спокойно, если так можно назвать: ограничились несколькими небольшими стычками, а потом ушли глубже в собственные скалистые владения, куда непросто добраться даже летающим драконам.
С одной стороны, в будущем для Лесной Гавани Фенрор – гарант вполне ощутимой выгоды в виде поставок доброго камня и железа. С другой стороны, остальные кланы его недолюбливают за излишнюю осторожность. В глаза не говорят, но за спиной иногда называют трусом.
Да и я сама не уверена, что на подобного союзника в случае чего можно положиться всецело, не отойдет ли он в сторону, если Лесной Гавани понадобится по-настоящему серьезная помощь. И не ресурсами, а топорами в умелых руках. При любых раскладах, сейчас об этом думать рано. Быть может, разговор Фенрора затронет совсем иной вопрос.
Далее следует еще череда ярлов, которые имеют ко мне тот или иной интерес.
– Свейд, не забудь о патрулях, – напоминаю своему глашатому. – Ни в коем случае нельзя допустить потасовок с халларнами.
Праздник праздником, а ярмарка ярмаркой – именно в такие дни хмельные напитки будут литься особенно обильно. А, как известно, хмельной разум разумным мыслям не пристанище. Я сколь угодно рьяно могу взывать к прибывшим на ярмарку гостям и просить хотя бы на ближайшие несколько дней угомонить свою боевую удаль и неприязнь к захватчикам, и мне даже будут кивать в ответ, да только последнему глупцу ясно: не так уж и много времени пройдет с момента, когда наполнятся первые кружки, до момента, когда в осоловелых головах начнут роиться не к месту геройские мысли.
– Я помню, госпожа, – кивает Свейд. – Патрули собраны, разъяснения ими получены. Что решаем с кулачными боями?
– Думаю, их следует оставить. Люди должны иметь возможность выпустить пар, в противном случае их не сдержат никакие патрули.
Кулачные поединки – обычная забава на северных праздниках. Иногда в схватке сходятся два воина, иногда бьются стенка на стенку. Без оружия, по пояс обнаженные, на одних кулаках.
Раньше, в далеком детстве, я не понимала, зачем взрослые дяди мутузят друг друга в кровь, выбивают друг другу зубы, иногда ломают руки или ребра. Их же никто не принуждает к этому, да и не враги они друг для друга. Некоторые так и вовсе в соседних деревнях живут, а то и домах.
Теперь понимаю – северянам это нужно, чтобы облегчить сердце и голову. И особенно нужно в мирное время, когда дарованную предками ярость просто некуда выплеснуть. Именно в такие моменты рождаются обиды, копится недовольство соседом, женой, родичем. И все это до поры, когда кого-то вдруг не прорывает неудержимой злобой. И никто не знает, на кого человек сорвется.
Потому иногда немного пустить крови – самое то. В том числе сейчас, когда у нас и не война, и не мир. Слишком высоко напряжение, слишком высока подозрительность, даже друг к другу, слишком многие готовы необдуманно схватиться за оружие.
Надеюсь, возможность от души начистить друг другу физиономии, как и было завещано предками, поостудит особенно горячие головы. Ну, а самых рьяных, кому все равно станет мало, придется вылавливать и сжать в холодную.
– Что с Турином? – спрашиваю с некоторой опаской.
– Его клан разместился на северо-восточной окраине Гавани. Турин там же. Ведут себя тихо.
Меня точно набили еловыми иглами – настолько неуютно от собственной подозрительности. Я так рада приезду брата, так рада его снова увидеть, но не могу отделаться от кислого послевкусия его слов.
«Это затишье – только небольшая передышка перед настоящей бурей…»
Что он имел в виду?
Что-то конкретное и близкое или долго идущие планы?
Я не хочу подозревать его, не хочу сомневаться в нем. Да и в чем я могу сомневаться? Турин – плоть от плоти северный воин. И он скорее самолично бросится на обнаженный клинок, чем смирится с падением родной земли. Я это знаю, как никто другой. Да он и не скрывает. Так кто из нас поганая овца в здоровом стаде?
Это тяжело. Очень тяжело. Я будто надвое разрываюсь, стоя на тончайшей грани, по обе стороны которой застыли вооруженные воины. Одна ошибка, одно неосторожное слово или необдуманное решение – упаду в ноги тем, кто тут же рванется на встречу друг другу, чтобы убивать.
Мне нужно несколько мгновений, чтобы снова собрать мысли в кулак, продышаться и вернуться к делам. Я не имею права опускать руки. Должна бороться за мир, пока есть силы, пока в меня верят мои люди.
Мы обсуждаем еще кое-какие дела, а потом Свейд уходит. У меня есть немного времени, чтобы привести себя в порядок, а потом… потом должен вернуться Лорд Магн’нус. Судя по переданным мне донесениям, ждать его нужно сегодня к вечеру. И я собираюсь встретить его, не только как своего господина, но и своего мужа.
Ну, то есть я готова это сделать в своей голове, потому что потуги сердца докричаться до разума и попытаться отодвинуть момент нашей близости еще немного рублю на самом корню. Я и так слишком долго держала свою постель закрытой для него. Да, мы вместе спали, но ничего больше.
Я не невинная девица, краснеющая от одной мысли от лицезрения мужского достоинства, я хорошо знаю, что удовольствие своему мужчине можно доставить и… несколько иным местом, собственного тела, не раздвигая при этом ноги. Когда-то я впервые сделала это Келу, взяла его возбужденное естество в рот. Не помню, чего тогда было во мне больше – страха или стыда. Он не принуждал, но говорил, что таким образом в его стране женщина выказывает своему мужчине степень своей к нему любви.
А я очень хотела показать, как люблю его.
Не скажу, что мне понравилось делать это для него. Потом еще несколько дней чувствовала себя липкой и грязной. Изнутри. Казалось, что все время что-то липнет к языку и губам. Но прошло время – и я попробовала снова – у жарко горящего камина, разомлевшая от его пальцев у себя между ног, с кружащейся от выпитого вина головой. И все почему-то стало иначе. Оказалось, что маленькая северянка может заставить своего господина из далеких земель просить о пощаде, может довести его до незримой грани, находясь на которой он перестанет дышать и будет умолять продолжить.
Кажется, тогда я впервые почувствовал себя победительницей, как бы глупо это ни звучало.
Кел вообще раскрыл для меня мир телесных удовольствий, не принятых на Севере. Оказывается, люди в иных землях прошли по пути познания собственной чувственности гораздо дальше нас. Сколько раз я заливалась румянцем и едва не бежала прятаться под кровать, когда Кел предлагал что-то новое, еще более развратное, нежели мы пробовали накануне. И каждый раз мне казалось, что дальше некуда, что откровеннее нельзя. Но он продолжал учить меня, продолжал открывать меня для меня самой.
В итоге мне все это настолько понравилось, что я действительно стала от него зависима. Как ручной зверек у ног большого воина. Только и ждала ласки, с готовностью открывалась и отдавалась всему, что он предлагал, что он хотел.
И именно поэтому теперь так важно окончательно порвать эту зависимость. Тот Кел, который вернулся накануне – уже не был моим. И я даже не уверена, что он изменился. Скорее, показал себя настоящим. И от этого еще больнее. Но мне нужна эта боль, нужно было окунуться в его глаза и сгореть там дотла, чтобы теперь попытаться идти дальше. Без него. Без мыслей о нем. Даже если мой сын – его точная копия.
Глава четырнадцатая: Хёдд
– Капитан, вы уяснили ваши обязанности? – спрашивает лорд Магн’нус у стоящего перед ним на вытяжку халларна.
– Да, мой господин, – отвечает тот четко.
– Отлично. И давайте все очень сильно постараемся, чтобы ярмарка прошла в теплой примирительной атмосфере.
Замечаю на лице капитана местного военного гарнизона кривую усмешку – настолько короткую, что мой муж, вероятно, даже не обратил на нее внимания, так как держит в руках ворох исписанных корявым подчерком бумаг, с которыми ему еще предстоит разобраться. Но я стараюсь быть очень внимательной.
Мне известны настроения среди размещенных в Лесной Гавани халларнов. В конце концов, это мой дом, и ушей с глазами в нем гораздо больше у меня, чем у них. Чужакам не по нраву приближающийся праздник. Их буквально выкручивает от мысли, что северные дикари, которых они так и не смогли полностью сломить, будут гулять и веселиться тогда, как они, великие воины с Юга, вынуждены сидеть практически под замком, чтобы этих самых дикарей не провоцировать.
Такое решение принял мой муж, который вернулся немногим раньше вечера. И, с одной стороны, я не успела подготовиться ко встрече с ним. А с другой стороны, он снял с моих плеч часть обязанностей и решений. И я правда благодарна ему за это. Невероятно, я благодарна чужаку, пришедшему на мою землю с оружием. Но лорд Магн’нус, насколько я понимаю, даже не военный, он вроде большого распорядителя, который обладает навыком организовывать работу там, где остальные до него потерпели провал.
Разумеется, все эти качества не делают его лучше любого другого халларна. В том числе Кела…
Сильно сжимаю челюсти – воспоминания о чернокнижнике почти весь день накрывают меня. Интересно, сколько должно пройти времени, чтобы Магн’нус вытеснил из моей головы образ высокомерного заклинателя?
Ведь, надо отдать ему должное, мой муж действительно старается если не примирить наши народы, то хотя бы сделать наше сосуществование более терпимым. Именно он предложил поступить радикально и совсем не допустить пересечения северян и халларнов на протяжении ярмарки.
– Твоих воинов в достатке, чтобы обеспечить покой и порядок, – сказал он после того, как выслушал мой сжатый пересказ всех дел, что успела решить за время его отсутствия. – Ни к чему лишний раз раздражать друг друга, это мы еще успеем.
У лорда Магн’нуса идеальная белозубая улыбка. Таких белых и ровных зубов я в жизни не видела. И улыбается он часто, говорит ли со мной, решает ли вопросы по службе. Он, мне кажется, прямая противоположность Келу с его холодной расчётливостью и скупостью на эмоции. Да, со мной он оживал, но…
Трясу головой, отгоняя снова не к месту разыгравшиеся воспоминания.
– Воинов достаточно, – соглашаюсь с мужем. – К тому же я распорядилась усилить патрули.
– Значит, с этим решили.
До самого вечера мы в зале Прошений. Даже стол, накрытый по случаю возвращения господина, так и остается без нашего внимания. Поднимаемся с массивных деревянных кресел только, когда за окнами опускается кромешная тьма.
Тяжелый день, как и многие предыдущие. У меня аж все тело затекло и отчаянно ломит поясницу. Судя по немного осунувшемуся лицу моего мужа, он себя чувствует немногим лучше. Еще бы – от перелета сразу к делам. Но я не жалуюсь, напротив, мне отчаянно хочется сделать для Лесной Гавани как можно больше, даже если для этого придется не спать ночами, даже если придется врасти в дерево кресла, решая заботы доверившихся мне людей.
– Распорядишься принести еду в нашу комнату? – спрашивает Магн’нус. – Сегодня больше не хочу видеть ни одну рожу.
– Конечно.
У меня самой от усталости аппетита вообще не осталось, хотя какое-то время назад живот буквально подводило.
– Если хочешь, прислуга заново подогреет воду для омовения.
С водой у нас в Лесной Гавани – самое настоящее чудо, о котором никто из нас не мог и помыслить: она сама течет в дома. Это называется: водопровод. И в самом начале лета его приказал построить мой муж. Как именно все это работает, я не понимаю до сих пор, но вода из подземного озера с помощью какой-то большой раскаленной машины, как они называют эти свои непонятные штуки, поднимается к поверхности, а дальше по специальным деревянным кишкам, которые халларны называют трубами, растекается по домам. Сначала водопровод появился в Большом Доме, затем в домах сотников и советников, а затем и в почти всех остальных домах.
Само собой, поначалу северяне приняли это нововведение с большим подозрением. Да я сама испытывала какое-то странно-растерянное чувство, когда впервые подносила руки к недавно появившемуся в Большом Доме источнику. Но, как любит говорить Магн’нус, к хорошему быстро привыкаешь. И люди действительно привыкли.
Неверно будет говорить, что тем самым новый наместник купил наше доброе расположение, но он точно дал понять, что халларны способны привнести в нашу жизнь много удивительных и удобных вещей. Жаль только, что кровавую плату за них никто не вернет.
Муж поводит плечами, морщится.
– Если они успеют это сделать прежде, чем я усну, с небес пойдет дождь из пушистых кроликов, – снова улыбается муж.
Ему идет улыбаться. Хотя лицо у него несколько… женственное? У мужчин Севера лица продублены промозглыми ветрами и лютыми морозами, а у Магн’нуса нет ни единой морщинки, хотя он почти на полтора десятка лет старше меня. И мне это… непривычно. У него даже борода не растет. Вообще.
– Не вижу ничего плохого в кроликах, – улыбаюсь ему.
Он кивает и идет в нашу часть Большого Дома.
Я отдаю необходимые распоряжения, потом навещаю Хельми. Сын уже сладко спит – и я просто какое-то время стою у кроватки, всматриваясь в его безмятежное личико, вслушиваясь в его размеренное дыхание. В кулачке Хельми даже во сне сжимает подарок Турина – волчий клык.
– Ушедшие родичи, с неба смотрящие, добрые пращуры в чертогах седых, – шепчу одними губами старинный оберег. – Малое дитятко, доверчиво спящее, прошу защитите от происков злых.
Перед тем, как уйти, аккуратно поправляю теплое меховое одеяльце. Хельми только немного хмурится, но не просыпается.
Наша общая с Магн’нусом комната рядом, за занавесью из шкур. Первое время мы с мужем даже ночевали в разных кроватях, так как Хельми часто просыпался по ночам и плакал, а успокаивался только если я брала его к себе. Потом время от времени постель мы стали делить, да и то занавесь я никогда не закрывала, чтобы в случае чего услышать плач сына.
Думаю… нет, я уверена, что моему новому мужу все эти беспокойства, сдобренные плотским воздержанием, радости не приносили. Но мне он ни разу по этому поводу не сказал чего-то грубого или обвинительного. Да и вообще на моей памяти он ни разу ни на кого не повысил голос. И я не понимаю, откуда в нем такое спокойствие. Или это какая-то выучка? В любом случае я очень благодарна этой его черте. Глядя на него, мне иногда кажется, что когда-нибудь наши народы все же смогут ужиться вместе. Пока не представляю, в каком это будет виде, но надежда на это у меня теплится.
На Севере женщин не принято учить искусству ублажать своих мужчин, но мы знаем, что нас ждет после свадебного обряда. Некоторые принимают супружескую обязанность, как должное, и просто отбывают время, необходимое их мужчине, чтобы извергнуться. Другие и сами не прочь проявить прыть и страсть, но все же крайне редко пускаются в глубинное изучение собственного тела и тела их мужчины.
Кел научил меня многому. И главное, что я уяснила, помимо того, что отдаваться любимому мужчине может быть удивительно приятно: в постели умелой и знающей женщины даже самый внешне грозный и опасный воин может превратиться в податливого… нет, далеко не зайчонка, но все же зверя, вполне поддающегося… дрессировке. И я далека от мысли, что когда-нибудь смогла бы манипулировать заклинателем Костей, но его уроки точно не пропадут понапрасну. Ведь когда доволен господин – тогда и его поданным живется вольготнее. А довольство любого мужчины начинается с его члена.
Любовь для женщины моей знатности – роскошь почти недостижимая. Девчонками, мы все слушаем древние сказания и песни о подвигах, которые смелые воины совершали ради своих возлюбленных, умиляемся решительным воительницам, которые бросали свой дом и род ради любви простого охотника. В жизни все иначе. В жизни всегда важнее выгода клана, а чувства тех, через кого два клана обретают единение, не имеют никакого значения.
И это правильно. Потому что от этих двоих зависят многие жизни. Потому что чтобы были счастливы многие, двое вполне могут потерпеть. А то ведь случаются редкие случае, как у Дэми и Тьёрда.
Ловлю себя на мысли, что невольно улыбаюсь, вспоминая о них. Дэми – вот кто действительно молодец. Женщина, сумевшая с гордостью выдержать такое количество злоключений, что на ее фоне мне должно быть стыдно даже задумываться о собственной тяжелой доле.
Все просто.
Все идет так, как и должно.
Я раздеваюсь донага, распускаю и расчесываю длинные волосы, затем наношу в область шеи и за ушами несколько капель северных благовоний – яркий отголосок минувшего короткого лета. Последним делом набрасываю на плечи полупрозрачную накидку, запахиваю ее на груди. Знаю, что в южных землях женщины наряжаются в специальные развратные наряды, от чего их мужчины возбуждаются еще сильнее. У меня таких нет… вернее, они есть, подарки от Кела, но спрятаны в потайном месте, о котором никто не знает. И не узнает. После праздника все эти наряды отправятся в огонь. Мне не нужны подарки прежнего мужа. Если мой настоящий супруг захочет видеть меня в чем-то подобном, он сам позаботится, чтобы такие наряды у меня были.
У меня сейчас далеко не самый цветущий и соблазнительный вид, но я все же, всматриваясь в небольшое зеркальце, старательно растягиваю губы в приветливой улыбке.
«Ну же, Хёдд, это тоже мужчина – и с ним, если на то будет воля богов, ты тоже сможешь почувствовать себя желанной и нужной».
А еще он не заслуживает откровенного одолжения. Хотя бы в моем взгляде.
Откладываю зеркальце и иду прочь, сквозь занавесь, в соседнюю комнату.
Глава пятнадцатая: Хёдд
Сегодня с самого утра на улице небольшой морозец – как раз такой, чтобы немного прихватит стылую землю, но не напяливать на себя по-настоящему теплые меха. До зимы рукой подать, но пока еще погода дарит нам последние солнечные деньки и высокое голубое небо, в котором, если присмотреться, плывут, широко раскинув крылья, выискивающие добычу гигантские орлы.
На Севере есть поверие, что орлы – это посланники богов, а значит, ушедшие на небеса предки сейчас смотрят на нас.
Нынешняя Белая ярмарка обещает стать самой крупкой за последние несколько лет. Лесная Гавань буквально по швам трещит от съехавшихся в нее гостей. Кажется, на всем Севере не осталось ни единой области, откуда бы сегодня к нас не прибыли представители.
И это, с одной стороны, наполняет меня огромной гордостью, надеждой, что в столь непростое время Лесная Гавань сможет стать для моего израненного народа хоть небольшой отдушиной, глотком свежего воздуха, местом, где каждый сможет вновь почувствовать себя свободным и хоть немного счастливым.
С другой стороны, на следующие несколько дней на моих плечах такая ответственность, что не было никогда. Если что-то пойдет не так, если, не приведи боги, случатся стычки с халларнами, хоть мы и приняли к избеганию этого, кажется, все предосторожности – Белая ярмарка неотвратимо окрасится алым.
Как бы там ни было, но меня изрядно потряхивает от волнения. Настолько, что даже хочется спрятать руки в теплые рукавицы. Негоже гостям видеть, что хозяйка ярмарки дрожит, точно заячий хвост. Но отчасти именно в этом сегодня моя роль: быть уверенной в себе и вдохновлять других.
Поэтому смотрю на окружающих меня людей с открытой искренней улыбкой – и вот она дается мне без каких-либо усилий, потому что я действительно рада каждому из гостей.
Знаю, что обычно первые торговые сделки на подобных ярмарках заключаются по самому раннему утру, а то и накануне, но основная торговля и, что немаловажно, гуляния начинаются только после того, как на то даст добро хозяин ярмарки. В этот раз – хозяйка.
Я выезжаю из Большого Дома на белоснежной кобыле, богато украшенной серебром и мягкими шкурами. Проезжаю по живому коридору, который образуется в людском собрании. Разумеется, дело не обходится без охранителей, которые оттесняют наиболее ретивых северян, не дозволяя им притронуться ко мне или кобыле.
Ранее, в мирные или относительно мирные годы, кланы Севера всегда вели друг с другом междоусобные схватки, по выкрикам и напутствиям гостей хозяин ярмарки всегда мог судить о том, что о нем думают на большей части северных земель.
Боялась ли я услышать гул неодобрения и проклятия на свою голову? Конечно! Да и сейчас боюсь. Но пока их нет. Впрочем, как нет и особенно радостных криков. Это скорее выжидательное любопытство, принятие моего статуса хозяйки ярмарки, но с осознанием, что все самое главное еще впереди.
За мной будут следить, будут ловить каждое слово, каждый вздох. И всем собравшимся я точно не угожу. Поэтому даже не буду пытаться это сделать.
Я миную расстояние от Большого Дома до ярмарочной площади, раскинувшейся на изрядной территории за внешними стенами. Здесь меня ожидает большой праздничной украшенный помост, где, расположившись в удобных креслах, уже собрались ярлы самых крупных племен Севера.
Я не заставила их долго ждать.
Мне не нужна помощь, чтобы подняться по невысокой лестнице, хотя ноги немного путаются в длинном, подбитом мехом горностая платье и наброшенной сверху накидке тончайшей вышивки.
Я подхожу к каждому ярлу и приветствую его, благодарю за оказанную Лесной Гавани честь, а также стараюсь найти хотя бы пару слов, чтобы высказать ему свое расположение.
– Мне рассказали о вашем желании встретиться, – говорю Финрору Лежебоке. – Завтра жду вас в Большом Доме. Скажем, к обеденной трапезе.
– Я буду, – степенно кивает Финрор, окидывая меня подслеповатым взглядом мутных глаз. Похоже, за последнее время его зрение сильно ухудшилось, вероятно, именно поэтому он столь скоропалительно ищет породнения с Лесной Гаванью.
– Все ли ладно с вашим размещением? – спрашиваю Магвина Маленького.
– Порой мне кажется, что вонь от рыбы Одди пропитала все вокруг, – морщится самый низкорослый ярл из всех, кого мне приходилось видеть. Да что там, он вообще самый мелкий из всех северян. Но физическую ущербность он компенсирует светлым и острым умом, за что даже соседи не смеют насмехаться над его низкорослостью.
– Надеюсь, уже сегодня свежий северный ветер разгонит любые непотребные запахи.
Когда вижу следующее лицо, то на мгновение даже дар речи теряю, а потом хочется завизжать, как голоногой девчонке, и броситься на гостью обнимать ее.
Это Дэми – стройная, строгая, с искрами легкой насмешки в глазах.
А я даже не знала, что она прибыла.
И сразу хочется столько ей рассказать, расспросить, поделиться, что едва не затыкаю собственный рот руками.
– Прогуляемся в Первом круге? – одними губами предлагает Дэми, наверняка без труда распознав мой порыв.
Тут же киваю ей согласием.
Когда с приветствием ярлов покончено, возвращаюсь в центр помоста и поворачиваюсь к гостям. И тут же приглушенный гомон накрывает протяжный рев боевых рогов. Опускаюсь на одно колено, развожу руки в стороны ладонями к небесам.
Ветер треплет мои косы и заплетенные в них праздничные ленты, звенит бубенцами тонкой работы.
– Боги даровали нам эту землю, – говорю громко, на самой грани, за которой голос станет срываться. – Суровую землю, где нет места слабости и страху. Землю, где каждый ведает тяжесть топора или лука в руках. Землю, что долгими зимними ночами караулит за дверьми колючим морозом и злой метелью. Землю, что ощетинилась острыми горными пиками, в которых завывает голодный ветер. Землю, что изрезана расщелинами и руслами полноводных быстрых рек. Землю, которая не прощает ошибок. – Делаю небольшую паузу, всматриваясь во взирающих на меня гостей. Тишина стоит гробовая. – Но именно эта земля стала нашим домом! Эта земля кормит нас и одевает. На этой земле рождаются и растут наши дети. Под небесами этой земли все мы когда-нибудь предстанем перед богами. – Снова пауза – и снова тишина. Только внимательные взгляды, только ожидание продолжения на лицах. – И богам, конечно же, важно, чтобы мы не посрамили их доверие, но… – глубокий вздох, – все мы знаем, что в небесных чертогах нет места скуке и унынию. Что даже самые закаленные в боях воины не прочь поднять там чарку-другую, чего желают и для своих живых родичей.
Поднимаю руки выше, запрокидываю голову.
– Так смотрите же, родные, порадуйтесь за своих потомком, мы следуем вашим традициям, позволяя себе несколько дней веселья и праздника среди дней борьбы и забот.
Окончание моих слов глохнет в новом реве боевых рогов, а когда их звуки стихают, площадь вокруг взрывается радостными криками.
– Да начнется же Белая Ярмарка! – кричу во все горло, когда шум немного утихает. – И пусть каждый отыщет на ней то, что ему по душе.
Когда народ начинает двигаться прочь от помоста, я позволяю себе немного выдохнуть. Не тешу себя мыслями, что каждый из приехавших на ярмарку так уж легко вторит моим словам. Но сегодня и следующие несколько дней у меня нет цели с ними спорить и что-то доказывать, сейчас моя цель сделать так, чтобы люди хотя бы ненадолго почувствовали себя уверенно и свободно, чтобы хотя бы на несколько дней вернулись в прошлые времена. Чтобы выбросили из головы все беды и боль, позволив себе просто жить и веселиться. Потому что, я уверена, в любую, даже самую страшную и тягостную годину, нужно найти время для веселья. А иначе может так статься, что за бесконечной борьбой мы потеряем сами себя, потеряем нашу связь с предками.
Завтра будет новый день, завтра будет новая кровь. Но сегодня мы позволим себе немного мира. Пусть даже эфемерного, гарцующего на самом кончике острого клинка.
Я спускаюсь с помоста, где меня уже поджидает Дэми.
Теперь, когда нет необходимости чтить условности, просто стискиваю ее обеими руками – и Дэми обнимает меня в ответ. Я ведь почти не знаю ее, если так подумать, но при всем при этом именно ее неожиданное присутствие вселяет в меня наибольшую уверенность в собственных силах и действиях. Я и правда очень соскучилась по ней.
– Ты стала настоящим ярлом, – говорит Дэми, когда все же выпускаю ее из объятий. – Ярмарка организована отлично. Прими мои поздравления.
– Мне еще многому надо учиться, – мотаю головой. – Но спасибо большое на добром слове. Для меня это очень важно.
– Ну что, Первый круг? – подмигивает мне Дэми.
– Да! – словно девчонка, в предвкушении закусываю губу.
Разумеется, мы не идем одни, перед нами и сразу следом – несколько моих ближайших охранителей. Но это обычное дело для подобных людных сборищ, потому что за всю историю Северных земель несколько ярлов были убиты как раз-таки в толпе, в полном окружении собственных людей и гостей. Ничего не попишешь, борьба за власть из покон веков бурлит в нашей крови, а клановая раздробленность еще сильнее способствует этому бурлению. Нет лучшего способа избавиться от неугодного властителя, чем пустить ему кровь.
Впрочем, охранители – нисколько не гарантия нашей безопасности. Я даже хотела от них отказаться и тем самым показать людям, что всецело доверяю им. Я ведь и правда им доверяю… или, по крайней мере, хочу в это верить. Хотя, мысли о словах собственного брата до сих пор сидят в голове.
«И это затишье – только небольшая передышка перед настоящей бурей…» – треклятые слова не дают мне покоя.
Турин, проклятье!
Как бы то ни было, но мой порыв вовсе обойтись без охранителей отверг муж. Сказал, что приставит ко мне халларнов, если откажусь от сопровождения собственных воинов. Разумеется, он бы обязательно исполнил свою угрозу. А тогда на надеждах, что ярмарка пройдет спокойно, почти наверняка можно поставить крест.
Наверное, будь Магн’нус северянином, я бы благодарила богов, что послали мне такого заботливого и умного мужа, который за все время нашего замужества даже голос на меня не повысил, хотя я не была хорошей женой, а для Лесной Гавани делает куда больше, будем честны, чем делал Кел, который основой своего правления сделал непререкаемым порядок и подчинение.
А я, дура, почти ничего не видела, полностью растворяясь в нем.
По сути, он и меня подчинил, только использовал для этого иные средства. А так – все мы были для него просто послушными игрушками, орудиями, с помощью которых он достигал тех целей, что хотел.
