Текст книги "Огонь для Проклятого (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Глава тридцать третья: Кел’исс
Я смотрю ей вслед и пытаюсь понять, а стала бы она такой, если бы я по-прежнему был рядом? Нет, из Хёдд нисколько не исчезла та наивная девочка с огромными серебряными глазами, которая в буквальном смысле этого слова ела из моих рук. В той Хёдд, которую я оставил, не было ни намека на суровость, какая присуще, в том числе, и женщинам ее народа. Пугливая, невесомая, будто не от мира сего, она сращу привлекла мое внимание и мой интерес.
Она и сейчас боится. Я буквально вижу ее страх, хоть девчонка и пытается казаться непреклонной дикой воительницей. Хотя… упрямства в ней действительно с лихвой. Признаться, не думал, что она решится идти прямо на стражей. Похоже, я был слеп, когда не увидел в ней предпосылок к подобному упрямству.
К чему такая показуха?
Занятный вышел вечер, нескучный.
Интересно, она бы противилась, если бы я стащил с нее штаны и поимел прямо здесь, на пепелище? Она помнит мои прикосновения, помнит мои руки.
Сплевываю в снег.
Внезапный приступ раздражения накатывает, точно смертоносная волна.
При всей ее памяти, теперь она отдается другому. Как она эта делает? Легко и непосредственно, как и мне? С таким же рвением и готовностью ко всему новому?
Самым верным было бы послать все под коровий зад и покинуть этот театр абсурда и глупости. В конце концов, это уж точно не моя земля, я терпеть не могу ее климат и людей, что рожает ее утроба.
Я ничего и никому здесь не должен. И это при том, что никто кроме меня не сделал для нее больше. А где хоть один завалящий обосранный птицами памятник? Где жертвенные благодатные подношения? Ничего даже отдаленно напоминающего. Почести? Ха. Мне указали на дверь. Что собственная жена, что Император. Указали по-разному, но это ничего не меняет.
«Какого беса тебе надо, чернокнижник?»
Эта забытая всеми несуществующими богами земля как будто манит меня, как бы невероятно это ни звучало. Глупо и дико, но я даже видел ее во сне – там, в жарких стенах И’Ши’Мана. Как это возможно?
Молча стою и смотрю на догорающие останки лаборатории. Не к добру все это. Никогда прежде мою голову не посещали идиотские сомнения и метания. Я всегда знал, чего хочу. И всегда брал, чего желаю. Легко не было. Но я сразу понял, что для человека, не проявляющего должного умения в обращении с клинком, есть только две дороги, чтобы занять в Империи по-настоящему высокое положение: политика и наука. Разумеется, если он не согласен всю жизнь прозябать на задворках мира. А я точно не был согласен.
Вероятно, я бы мог весьма успешно копаться в грязном белье и наводить мосты там, где влияние Империи имело смысл навести не силой, но посулами и подкупом. Почти везде и всегда есть люди, готовые за звонкую монету и обещание власти сдать интересы собственной страны. Вопрос лишь в их готовности идти до последнего, умении собирать вокруг себя единомышленников, хитрости и полном отсутствии такого вредного понятия, как совесть. В целом, критериев получается довольно много. И все же всегда сначала есть смысл опробовать именно подобный способ. Армия свое слово скажет чуть позже. Возможно, ее примут даже с цветами. А, возможно, со слезами, уже понимания, что где-то ошиблись с выбором, но что-то менять уже поздно.
Вариантов много – и они требуют терпения и уравновешенности.
И если в терпении у меня нехватки нет, то с умением контролировать себя… чего греха таить, я легко теряю терпение.
Работа же с Тенью в полной мере позволяет выплеснуть все эмоции и даже сверху. И в этом ее невероятная притягательность. Сила, что таится за тонкой гранью между нашими мирами, способна испепелить все живое, вероятно, не только на сраном Севере, а вообще на всем континенте, если не на всей планете. И лишь слабак или безумец откажется от ее обладания. Но в том и проблема – попади она в руки идиотов, как это чуть было не случилось с культом Трехглавого, победы не будет ни у кого. Лишь сумасшедший может усесться на пороховую бочку, подпалить в ней шнур, и орать на всех проходящих мимо, что в его руках невероятная сила. Сила-то она действительно в его руках, да только ненадолго.
Контроль и понимание – прежде всего.
И уж если этого самого полного понимания нет даже у меня, то о чем вообще можно говорить? Я использовал лишь малые крохи возможностей, что приоткрыла передо мной Тень, но при этом всегда знал, какие они могут принести последствия, чем могут обернуться. Аккуратность и последовательность, терпение и осознание происходящего – без этого минимума соваться в Тень смерти подобно. И таких было много. На моей памяти десятки темных исследователей не вернулись с той стороны, либо в собственном мире навлекли на себя такие последствия, что смерть становилась для них самым лучшим искуплением.
Я не был самым лучшим, я был самым универсальным. И именно поэтому достиг тех знаний и тех сил, которыми обладаю сейчас.
Но кто-то снова пошел дальше. Кто-то снова тянет руки туда, где ему нечего делать. И где эти руки может оторвать вместе с головой.
Снова культ Трехглавого?
Маловероятно, но все равно возможно. Даже если зачистка велась на совесть, кто-то все равно мог скрыться и сохранить накопленные знания и наработки. Другое дело, что, не имея прежних ресурсов и влияния, крайне сложно манипулировать силами Тени. Значит, есть кто-то еще. В то, что к происходящему в Лесной Гавани безумию причастны аборигены, – не верю. Эти бездари боятся даже собственного пердежа, чего уж говорить о силах, несоизмеримо более опасных, чем разряд молнии в ночном небе.
Я легко могу отыскать себе место в южных провинциях Империи – там, где ни о каком снеге даже не слышали. Там, где теплые волны вкупе с горячими аборигенками быстро залечат мои душевные раны и сомнения.
Я действительно могу получить все это.
Но почему тогда до сих пор стою здесь, в земле, где мне противно буквально всё?
«Это старость, Кел, того острого ума, что был когда-то, больше нет, надо это принять».
Впрочем, всерьез я подобные мысли не воспринимаю, хоть мне до сих пор нужно время, чтобы в полной мере вернуться к реальности, которая успела изрядно покорежиться.
Спокойствие и нега или продолжающийся позор и вечная зима?
Вывод, казалось бы, очевиден.
Но там, у теплого моря, я не узнаю причину своего воскрешения. Нужна ли она мне? Проклятье, в какой-то момент я почти всерьез думал, что могу плюнуть на нее и просто жить. Но теперь очень в этом не уверен. Потому что там, в комнате с мертвой северянкой, что-то почувствовал. Я не рассказал об этом Хёдд, ей ни к чему об этом знать.
Я знал, что из мёртвого обезображенного мною тела что-то появится. Просто знал. Ни с чего. Даже не осознавал этого, пока процесс трансформации не начался. А потом на мгновение как будто выскользнул из реальности. Потому что почувствовал нечто… сука, даже сейчас допустить подобную мысль – как будто полоснуть себя по горлу ржавым клинком. Я почувствовал что-то вроде родства с той тварью, что вылупилась из тела северянки. Если бы не стоящая за спиной Хёдд – не знаю, чем бы все закончилось. Возможно, я бы даже не попытался ее уничтожить.
Но что случилось – то случилось. Благо, насколько я могу судить, в ближайшие дни недостатка в исследовательском материале не предвидится. Другое дело, что, сидя здесь, я ничего толком не пойму. Мне нужно туда, в Лесную Гавань, в самый эпицентр. Хоть, очевидно, это и не безопасно.
Ничего – работа с Тенью никогда не бывает полностью предсказуемой. И именно поэтому не так много по-настоящему квалифицированных специалистов, способных управлять ее силой. Я найду тех, кто пытается играть с тем, к чему не стоит даже руки тянуть. Найду и уничтожу. А наработки… что ж, само собой, они будут моими. Пожалуй, я достаточно поработал на Империю, теперь имею полное право озадачиться собственным будущим. И если в этом будущем в моих руках окажется некая дополнительная сила или знания – что ж, я не стану этому противиться.
Глава тридцать четвертая: Хёдд
Обратно в Лесную Гавань крадусь еще осторожнее, чем выбиралась из нее. Кажется, я вся обратилась в слух. По крайней мере, очень на это надеюсь. Делаю несколько шагов в темной подземной кишке – и останавливаюсь, прислушиваюсь, все ли ладно там, наверху. Вроде бы нет никаких признаков беспокоиться, меня не было не так уж долго, и я ничего не слышу, да и в лесу, когда осматривала Гавань с расстояния, не заметила ничего необычного, но на сердце все равно очень неспокойно. Такое ощущение, будто своим тайным исчезновением запустила череду событий, которые уже не смогу удержать в узде.
Очень хочется рвануться вперед и поскорее убедиться, что все эти страхи не имеют ничего общего с действительностью. Но каждый раз я останавливаю себя. Это все нервы, взбаламученные Келом. Я бы наверняка что-то услышала или увидела.
Осторожно, почти не дыша, приоткрываю дверь наружу.
Никого.
Выбираюсь и вытягиваю за собой лошадь.
Теперь нужно поскорее добраться до Большого Дома.
Но даже не успеваю снова прикрыть дверь.
– Стоять! – глухое и гортанное из темноты.
Резко поворачиваюсь на голос, то ли готовая бежать, то ли сражаться. Но рука сама собой ложится на кинжал на поясе.
– Без резких движений.
Это халларн, я узнаю по говору. Значит, мой потайной ход раскрыт. Меня ждали.
Убираю руку с оружия и просто жду.
Тьма вскрывается вспышкой света – и вскоре меня окружают трое завоевателей. Разумеется, они узнают меня.
– Мне нужно поговорить с мужем, – говорю раньше, чем они успевают предъявить мне какое-либо обвинение. – Срочно. – Нарочно смотрю прямо в лицо тому, который и остановил меня. – Сопроводите меня к нему.
Они медлят. Я знаю, будь у них возможность, скрутили бы меня в бараний рог и оттащили в какую-нибудь пустую халупу, чтобы выбить из меня все признания, какие им только нужны. И в средствах бы не скупились. Они не считают нас за людей. Пожалуй, не считают даже за скот. Но вынуждены терпеть наше присутствие на нашей же земле.
– Вам что-то непонятно, капитан? – хмурюсь, будто от этого могу выглядеть хоть немного более грозной.
– Нет, госпожа, – с явным трудом выдавливает из себя халларн. – Извольте следовать за мной.
Что ж, с этим потайным ходом за стену придется распрощаться. Но это вовсе не означает, что нет других. Просто этот был наиболее удобным для меня.
Магн’нус встречает меня на пороге Большого Дома.
– Хёдд? – смотрит на меня с нескрываемым осуждением. Похоже, ему уже сообщили, где и при каких обстоятельствах меня нашли.
– Я сожгла лабораторию чернокнижника, – выпаливаю ему в лицо. В конце концов, это чистая правда. И скрывать ее не вижу смысла, напротив, люди только порадуются такой новости.
– Что? – его глаза широко распахиваются.
– Я должна была попытаться. В том, что он вернулся, есть и моя вина. Кто-нибудь все равно попытался бы это сделать, рано или поздно, за что мог поплатиться жизнью.
– Но как? – он обхватывает меня за плечи и, кажется, только теперь видит, что выгляжу я именно так, как и должно выглядеть человеку, совершившему поджог. – С тобой все в порядке?
– Да. Немного обожглась, но и все. Мне повезло. Кел’исса и его тварей не было дома, но огонь занялся слишком быстро, а я немного замешкалась.
– Ты не должна так рисковать! – Он прижимает меня к себе – и я терпеливо жду, пока иссякнет его прилив нежности. Это очень неправильно, потому что встреча с Келом вновь покачнула во мне уже было установившееся равновесие и принятие своего нового положения, своего нового мужа. Но почему даже после нашей очередной размолвки, он все равно всплывает в моей памяти именно сейчас? Я должна быть благодарно своему мужу за добрые слова и заботу. – У меня поджилки дрожат, стоит только вспомнить его Стражей, – продолжает Магн’нус, – а ты могла встретиться с ними в лесной темноте.
– Но ведь не встретилась. Все хорошо.
– Обещай, что впредь будешь рассказывать мне обо всех своих планах, – он уводит меня в тепло Большого Дома. – Тем более, если они хоть сколько-нибудь опасны.
– Обещаю, – говорю и сама этому не верю.
– Хёдд, – он снова останавливается. – У нас и без того достаточно проблем, чтобы на их фоне еще и друг другу не доверять. Я понимаю, что разногласия между нашими народами так просто и быстро не изжить. Но если мы с тобой не покажем, что в мире жить можно, никто за нас этого не сделает. Тем более теперь, когда перемирие удерживается лишь чудом.
– Кто-то уже пытался прорваться?
– Нет, насколько мне известно. Но, сама понимаешь, кровь может пролиться в любой момент.
– Я понимаю. – Я сама ему об этом говорила. – Могу я попросить об одолжении?
Магн’нус вмиг становится серьезным.
– Разумеется.
– Думаю, будет разумным объединить усилия твоих лекарей и моих шаманов. Понимаю, что звучит странно, но мы должны цепляться за любую возможность победить болезнь. Возможно, вместе они добьются лучшего результата.
– Хёдд, в этом нет никакого смысла, – отрицательно качает головой. – Не хочу сейчас обсуждать ваши верования и обряды, но справиться с болезнью можно лишь с помощью науки, не с помощью танцев и истерических завываний.
Я ожидала услышать от него нечто подобное. Мы всего лишь дикари, у которых нет никаких знаний – так считают эти люди, покорившие небо. И на подобную точку зрения они имеют полное право, вот только северные Предки еще никогда не оставляли своих детей. И то, что сейчас они молчат, говорит лишь о том, что у них пока нет нужных для нас слов. Но они обязательно появятся.
– Тогда могу я поговорить с твоими лекарями и узнать, чего они добились? Я не помешаю им.
– Но зачем?
Кажется, он действительно не понимает.
– Умирают мои люди. Умирает мой народ. Я не могу сидеть, сложа руки, и просто ждать.
Мне хочется кричать об этом ему в лицо, но я сдерживаюсь, на всякий случай до жгучей боли вдавливаю пальцы в ожог на ноге. Боль отрезвляет.
– Хорошо, если ты считаешь, что это к чему-то приведет, – все же сдается Магн’нус. – Я предупрежу о твоем визите. Тебе расскажут все, о чем ты попросишь. Но, прости, если их разъяснения покажутся тебе…
– Я понимаю, что могу ничего не понять, – мягко перебиваю его. – Я же все лишь глупая девчонка из северного захолустья.
– Не говори так, – муж морщится, точно от зубной боли. – Я никогда не давал тебе повода так думать о себе.
Ты – нет, другие – да.
Но этого я ему тоже не говорю.
– И еще одно, – говорю прежде, чем он успевает сказать что-то еще. – Я хочу разослать воронов в соседние кланы. Хочу попросить помощи.
По лицу Магн’нуса видно, что чаша его терпения вот-вот переполнится. Удивительно, какой он терпеливый в сравнении с Келом. Чернокнижник бы меня даже не выслушал, я уверена. А если бы и выслушал, то поднял бы на смех. В лучшем случае. Почему у меня не получается увидеть в Магн’нусе не подобие своего первого мужа, а его лучшую версию? Ведь на это все указывает.
– Не стану тебя переубеждать, – вздыхает муж. – Но ты должна понимать, помощь может просто… не успеть. А если успеет, то и эти люди подвергнутся риску заболеть. Я пущу их в Гавань, но не выпущу, как и всех остальных.
– Я понимаю это. Спасибо. – Подхожу к нему, встаю на носочки и целую в щеку. Он достоин гораздо большей благодарности, но сейчас на это нет времени. Потом.
– Я вызову тебе лекаря, – говорит он, когда отступаю на два шага.
– Нет-нет, спасибо, я сама справлюсь. У меня есть все нужные мази.
Он недоволен моим отказом, но так будет лучше, не хочу, чтобы ко мне прикасался кто-то чужой.
– Я быстро, – улыбаюсь, чтобы унять его недовольство, – и прибегу мучать твоих лекарей.
– Они буду тебя ждать, – кивает Магн’нус.
Глава тридцать пятая: Хёдд
В дом, где расположились лекари халларнов, едва ли можно войти. Я делаю первый вздох – и тут же захожусь долгим отрывистым кашлем, от которого от горла и ниже распространяется неприятное разъедающее ощущение чего-то настолько ядовитого и отвратного, что рядом с этим точно нельзя находиться.
Наверное, выгляжу очень жалкой, потому что один из халларнов подходит ко мне и протягивает нечто вроде маски с длинным птичьем клювом. Я пару раз видела нечто подобное на их лицах, но всегда принимала их за дань какой-то традиции или часть неведомого ритуала.
– Наденьте, госпожа, – слышу низкий голос пожилого иссушенного годами халларна. Сам он, судя по открытому лицу, стоящей тут ядовитой вони не чурается, – дышать будет легче.
Прикладываю маску к лицу – и тут же ощущаю в носу букет острых специй.
Делаю несколько несмелых вздохов – и першение в горле иссякает.
– Издержки профессии, – разводит руками халларн.
Кое как вытираю хлещущий из глаз поток слёз и уже окончательно закрепляю маску на лице, затягиваю ее на затылке кожаным ремешком.
– Меня зовут Дра’илл, я стану вашим провожатым и отвечу на ваши вопросы. Господин Магн’нус оповестил меня о вашем желании узнать о наших изысканиях. Но, позвольте, что именно, вас интересует?
– Как близко вы к лекарству от эпидемии?
– Вопрос, который волнует всех нас, – кивает Дра’илл. – Но в таком щепетильном деле делать опрометчивые заявления – крайне неразумно.
– Там умирают люди, – указываю рукой на дверь. – И ваши люди тоже. Мне нужно знать, что им говорить. Мне нужно знать, как им всем помочь.
– Что ж, полагаю, не ошибусь, если скажу, что мы уже близко к созданию вакцины, – все же выдает Дра’илл, – извольте убедиться.
Я помню алхимическое оборудование в лаборатории Кела, так вот здесь его намного больше – несколько плотно сдвинутых столов буквально заставлены емкостями самых разнообразных форм. И все они соединяются друг с другом, взаимодействуют. По ним, как по венам и органам неведомого магического существа, бегут разноцветные жидкости, что-то пульсирует, кипит, исторгает из себя густой не то пар, не то дым. Все это живет. И над всем этим корпят несколько человек в свободных балахонах. Кто-то из них в такой же маске, как и я. Кто-то с открытым лицом.
А еще на полках на стенах и под потолком – огромное количество всевозможных алхимических ингредиентов в стройных рядах одинаковых по форме склянках, на каждой из которых приклеена собственная надпись. Что там написано – разобрать не могу. Это даже не халларнский, а какой-то иной язык.
Но, главное, это стол у противоположной от двери стены, где лежит тело мужчины. Его замечаю не сразу, потому что света здесь, как это ни странно, совсем немного – и стол с телом тонет в размытых тенях.
И именно к телу ведет меня Дра’илл.
Это не северянин, сомнений в этом нет.
– Этот человек сделает для всех нас большое дело, – говорит Дра’илл. – Он вызвался добровольцем, когда понял, что заразился, как и многие его товарищи. Мы как раз искали, на ком бы опробовать новую вакцину – и он стал первым.
– Он жив?
Вообще говорят, человек выглядит скорее мертвым – слишком бледный, с синюшными губами. Хотя при таком освещении я могу и ошибаться.
Почему они довольствуются всего несколькими тусклыми светильниками? Разве сложные исследования не нуждаются в ярком свете?
– О да, жив, – позволяет себе улыбку Дра’илл. – Полагаю, нам удалось нейтрализовать недуг. С момента, как подопытный принял вакцину, его состояние нисколько не ухудшилось.
– И давно он ее принял?
– Чуть более суток назад.
Насколько я знаю, этого времени вполне достаточно, чтобы заразившийся если не умер, то уже мучался жестоким кашлем.
Протягиваю руку, чтобы коснуться лба человека, но Дра’илл перехватывает мое движение.
– Прошу, не стоит его касаться, – говорит поспешно. – Мы все еще не знаем, как передается зараза, а излечение этого человека еще не завершено.
– Не знаете, как передается?
Я, конечно, глупая дикарка, которая ничего не знает о высоких материях и технологиях захватчиков, но разве не должно сначала понять причину недуга, чтобы его победить?
– Не в полной мере, но сейчас в этом и нет необходимости. Для начала мы должны побороть симптомы, чтобы потом, в более спокойной обстановке, искать причины.
– Причины болезни в Тени, – говорю то, что, вообще-то, ожидала услышать от лекаря. – Кто-то или что-то занесло в Лесную Гавань осколок того мира, где чернокнижники Великой Империи черпают свои силы. Среди ваших людей, уважаемый Дра’илл, есть хоть один, знакомый с Тенью?
Халларн смотрит на меня так, будто я только что сплясала на его самой больной мозоли – с недоумением и обидой. Точно не я, а он пришел ко мне с лучшими побуждениями, а я только что плюнула ему в лицо.
– Тень? Причем здесь Тень? – хмурится он. – Госпожа, при всем моем к вам уважении, мы знаем свое дело и не нужда… – он обрывает себя. – Мы находимся на верном пути. Не пройдет и трех дней, поверьте, и вы собственными ушами услышите о добрых новостях. Тень не заразна и не может влиять на живые создания нашего мира.
– Расскажите об этом одержимым.
Кажется, этими словами я окончательно лишаюсь его явно выстраданного самообладания. Черты лица Дра’илла заостряются, глаза заливает надменный холод.
– Одержимые, госпожа, – совершенно иной случай.
Жду, что он продолжит объяснение, но этого не происходит. Старый халларн просто молчит, давая мне понять, что разумения северной девчонки абсолютно недостаточно для понимания доступных ему истин.
Когда человек на столе вздрагивает, делает глубокий вздох, а затем заходится в лающем оглушительном кашле, просто отхожу в сторону.
За все эти дни они не сделали вообще ничего, не приблизились к разгадке мора ни на шаг.
Руки и ноги человека на столе начинают конвульсивно биться. Его пытаются удержать, пытаются что-то влить в раззявленный рот.
Разворачиваюсь и ухожу. Уже на улице стаскиваю с лица маску и бросаю ее под ноги. Прохладный морозный воздух заполняет легкие. Прикрываю глаза. Магн’нус был прав, северным шаманам нечего делать среди просвещенных и умудренных опытом лекарей Империи. У них не найдется общих разговоров.
«Не раскисать, не опускать руки».
Как бы ни повернулась судьба, я, даже если вскоре предстану перед вопрошающими взорами Предков, буду точно знать, что сделала все, на что была способна, чтобы спасти свой народ. А забиваться в угол и плакать от слабости и несправедливости смогу когда-нибудь потом, когда никто не увидит и когда от меня больше ничего не будет зависеть.
А пока мне нужно написать послания соседним кланам. Нужно рассказать им, чтобы с опаской пускали к себе чужаков. Или… Боги! Не пускали их вовсе. Не верю, что считаю это решение верным. И как на его фоне просить о помощи, учитывая, что на Белую ярмарку и без того собралось большое количество народа?
И все же я прошу о помощи. Прошу, понимая, что Магн’нус прав хотя бы в том, что соседи могут не успеть. Но если есть хотя бы небольшой шанс побороть мор с помощью чужих шаманов, я этим шансом воспользуюсь. Не обманывая и не зазывая в слепую ловушку, кратко, но излагаю все, как есть на самом деле. Если кто-то и придет в Лесную Гавань, он должен полностью осознавать, чем рискует.
Воронов выпускаю под самое утро, когда рассветает.
– Хёдд, – Магн’нус подходит тихо, отчего я вздрагиваю, потому что ненадолго забылась, наблюдая за тем, как большие черные птицы одна за другой поднимаются в небеса.
Поворачиваюсь на голос.
– Что ты наговорила Дра’иллу?
– Тебе пересказать всю нашу беседу?
– Нет, лишь ту ее часть, где ты говорила о Тени. Ты действительно о ней упомянула?
Голос мужа звучит ровно и почти безэмоционально – и оттого еще более странно, что его интерес касается именно моих слов о Тени. Разумеется, я подозревала, что старый лекарь тут же доложит своему господину о нашей небольшой перепалке, но ничего страшного в этом нет. Напротив, я и сама хотела поговорить с Магн’нусом, потому что его уверенность в собственных лекарях явно преувеличена.
– Да, – не собираюсь отпираться. – Твои лекари ни на шаг не приблизились к излечению болезни. Их так называемая вакцина ничего не дала. Выпивший ее человек все равно умер.
Я не видела его смерть, лишь ее начало, но сомнений в его конце у меня нет.
И Магн’нус меня не переубеждает.
– Они делают больше, чем все вокруг вместе взятые, – говорит, делая еще шаг ко мне. – Не всегда сразу удается отыскать верное решение. Иногда приходится плутать.
– Трудно выбраться на верную дорогу, если закрыл глаза и идешь в противоположном направлении.
Сама не понимаю, как собственный голос набирает силу и наполняется злостью.
– Прости, – осаждаю сама себя. – Но они ошибаются…
– Откуда ты знаешь? – муж всплескивает руками. – Хёдд, какая Тень? О чем ты вообще? Все, кто был замешан в том заговоре, полгода назад, их нет. Никого. Кто вообще способен достать… кусок? Так ты сказала?
– Осколок, – поправляю, уже успокоившись.
– Хорошо, осколок. Ты представляешь, что это должно быть? Осколок камня? Откуда у тебя вообще эта глупая уверенность?
«Неужели настолько глупая, что ты пришел мне об этом сказать?»
– Просто предположение. Ниоткуда, – пожимаю плечами. – Я видела одержимых. Видела, как они передвигаются. И мне кажется, что в конвульсиях зараженных людей перед смертью прослеживаются те же рваные движения.
Разумеется, это не так. Но говорить ему о словах Кера кажется совсем неправильным.
Магн’нус тяжело вздыхает и трет глаза, будто давно не спал.
– Я все понимаю, Хёдд, но ты только наводишь панику. Кто-то еще знает о твоих фантазиях.
– Нет.
– Надеюсь, что это действительно так. Прошу, оставь их при себе. Пусть болезнью занимаются те, кто должен. Они справятся, я уверен. Знаешь, вообще-то я тоже здесь, среди всех. И никуда не собираюсь убегать. А пожить мне еще хочется. И в излечении этой напасти я заинтересован не меньше твоего.
Так-то оно так.
Я поднимаю взгляд и едва различаю в небе черную точку ворона. Вдруг точка резко падает вниз, но потом вроде бы снова набирает высоту. А может и показалось.
– Хёдд, – Магн’нус стоит совсем рядом. – Если люди понесут еще и мнимые россказни о Тени, нам не выстоять. Ты это понимаешь? И вопрос будет уже не в выживании Лесной Гавани, а в выживании всего Севера. Почему мне одному это кажется очевидным? Или ты не хочешь спасти свой народ?
Он едва касается моей щеки. И почему-то его прикосновение кажется очень холодным. Но я не отстраняюсь.
– Я все поняла. Больше никаких россказней.
– Хорошо, я знал, что твой разум будет сильнее страха и предрассудков.
