Текст книги "Фокус (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Я давно готова отказаться от защиты своей холостяцкой раковины, но, к сожалению, речь совсем не обо мне.
– Иногда не нужно слишком много обо всем думать. – Бабушка накрывает мою ладонь своей. – Иногда нужно позвонить родителям, обрадовать их и идти примерять платье.
Господи, я даже не представляю, что скажу отцу, и как на мой «скоропалительный брак» отреагирует моя вечно надо всем дрожащая и за все переживающая мама!
Я думаю над этим все утро, мечусь, как белка в колесе, перебираю возможные варианты, как бы помягче огорошить родителей этой новостью и, как итог, совсем не слежу за временем. Когда Андрей пишет, что уже возле подъезда и переспрашивает номер квартиры, я чуть не роняю телефон, потому что на мне до сих пор домашний комбинезон и две пары теплых носков. Но пока я трясущимися пальцами набираю ответ, в дверь уже звонят, и бабушка успевает открыть как раз в тот момент, когда я ору на всю квартиру:
– Я не успела спрятаться!
Фенек проскальзывает в дверь с той самой ухмылкой, благодаря которой я понимаю – он все слышал. Очень выразительно оценивает мой «домашний» вид, в конце пальцем делая знак, чтобы я покрутилась. И я, словно цирковая собачка, медленно прокручиваюсь вокруг своей оси.
– Я бы повел тебя в ЗАГС прямо в этом, выдумщица, но, боюсь, нас неправильно поймут. Очаровательные… носки.
Пока я перевариваю этот комплимент – это же был комплимент? – Андрей вручает моей бабушке какое-то странное растение в горшке, и на моих глазах эти двое мгновенно начинают обсуждать о его благотворном влиянии на настроение. Как будто это я тут лишняя, а на самом деле этот красавчик в модном пальто, узком свитере «под горло» и потертых джинсах пришел, чтобы развеять одиночество вот той немолодой женщины. Которая с ним еще и кокетничает!
– Я вам не мешаю? – вырывается быстрее, чем я успеваю нажать на тормоза.
– Будешь и дальше там топтаться, я его сама под венец поведу, – посмеивается бабушка и предлагает Андрею чай. Он очень вежливо извиняется, говорит, что в машине его ждет еще одна «ревнивая девчонка», и они на пару надо мной посмеиваются.
Если он включит такого же «обаяшку во время знакомства с моими родителями, по крайней мере, за маму можно не переживать – она втрескается в него с первого взгляда.
Я никогда не трачу на одевание больше пятнадцати минут, но сейчас собираюсь в рекордно короткие сроки: пять минут – и уже в прихожей, кручусь возле Андрея, пока он рассказывает моей бабушке о своей работе. Краем уха слышу, как он нахваливает мои сказки и мой покладистый характер. Последнее – неприкрытая ирония, и эта сладкая парочка снова надо мной хихикает. Наверное, только поэтому я не выдерживаю и, вопреки всем своим моральным барьерам, хватаю Андрея под локоть и буквально волоку через порог. Когда бабушка, пожелав нам плодотворного дня, закрывает дверь, мой невозможный мужчина перехватывает инициативу и притягивает меня к себе. Не целует, просто обнимает, разрешая прижаться лбом к его плечу.
– Выдохни, выдумщица, все хорошо. И если тебе будет от этого легче, то у меня тоже нервы не очень на месте. Знаешь ли, первый раз буду вот так по серьезному вести девушку на примерку свадебного платья.
– А было и не по серьезному? – настораживаюсь я, отклоняясь, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Ого! – смеется этот невыносимый мужчина. – Хорошо, что поблизости нет острых ложек.
– Я держу парочку в рюкзаке на всякий случай, – ворчу я.
– Летом, еще до переезда, Сова захотела примерить платье с витрины. А она умеет делать такое лицо, что отказать ей просто невозможно.
– Конечно, она же женщина, пусть еще и маленькая, – защищаю малышку я.
Наверное, потому, что живо вспоминаю себя в ее возрасте, когда отец вел меня через магазин спортивных товаров – и я увидела в витрине белоснежные коньки для настоящих фигуристов и чуть не плакала, как хотела такие же. Папе пришлось заводить меня в магазин и просить продавцов показать самую маленькую пару, которая все равно была невыносимо мне велика. Тогда я поняла, что отец всегда будет рядом и поддержит меня во всех начинаниях, даже если в глубине души будет считать их безумными.
– Я знаю только одного мужчину, который был бы таким потрясающим отцом, – говорю я, когда мы спускаемся на крыльцо.
А про себя добавляю: «И я рада, что мы с ним в одной компании у меня в сердце».
Глава сороковая: Андрей
Всю дорогу в зеркало заднего вида я наблюдаю «чудесный вид»: насупленное лицо Совы. Хоть она и взяла с собой любимую игрушку и маленький рюкзак с принадлежностями для рисования, они так и лежат рядом нетронутыми. А если уж Соня не тискает любимую игрушку, то дело труба.
Я сказал, что собираюсь жениться.
За пять минут до того, как усадил Сову в машину и покрепче пристегнул ремни безопасности.
Пока мы ехали к Йори, дочка сопела громче, чем играла моя любимая рок-группа. Если бы кому-то захотелось снять еще один ремейк на «Омена», Сова подошла бы даже без кастинга. Я всерьез задумался – а не поискать ли на ней характерную отметку.
Шучу, конечно, но хоть Сова пока не кричит, не вырывается и не пытается влезть между нами, она просто в бешенстве. Никогда не видел ее такой, даже когда они с Леной конкретно друг друга доставали, пытаясь вытурить со своей территории, то есть – подальше от меня. Так что поход за платьем может превратиться в новую часть «Миссия невыполнима». Ну, с той только разницей, что я все же посимпатичнее Круза.
У меня даже не было сомнений, что Йори будет слишком стесняться, чтобы выбрать подходящий магазин, да и она здесь всего ничего, до сих пор теряется в названиях улиц, так что я нашел парочку на свой страх и риск, доверившись отзывам в интернете.
Блин, я ведь я серьезно собираюсь жениться на женщине, с которой у меня, формально, даже не было секса. И у меня ноль паники и ноль сомнений. В конце концов, пока Антон не порвет Яну на тузиков, мы с Йори можем быть хорошими партнерами, и я точно знаю, что она не воткнет нож мне в спину. Не знаю почему, но в ее порядочности нет никаких сомнений. Сомнение у меня в принципе всего одно: что будет потом? Развод и?..
– Андрей, давай обойдемся без платья, – с ужасом в глазах просит Йори, хватая меня за свободную руку, потому что Соня вцепилась во вторую клещом. – К чему такие сложности?
– Ты уже выходила замуж? – Я знаю, что нет, мы это давно обсудили, но хочу, чтобы она сказала еще раз.
– Нет, – повторяет выдумщица.
– «Когда я буду выходить замуж, у меня будет красивое платье, самое лучшее» – твои слова?
– Я же не думала…
– Прости, маленькая, что я не идеальный жених из твоих снов, но, по крайней мере, платье могу тебе организовать. Самое лучшее, какое можно найти.
Йори как-то странно на меня смотрит, как будто я сказал что-то обидное. Но переспросить не получается: ее утаскивают в примерочную.
– Мне не нужна мама. – Соня громко сопит и с детской наивностью тянет меня к двери, видимо думая, что самое время бежать. – Мы сами по себе!
Жаль, что я не могу рассказать ей всю правду, хоть не уверен, что после этого что-то бы принципиально изменилось.
– Соня, иногда в жизни так получается, что не все будет, как хочется.
– Почему?
Святая простота. Я бы сказал, что влюблен по уши, что не могу жить без этой женщины и не хочу, чтобы она была слишком далеко, потому что тогда я могу потерять ее. Сказал бы, что когда людям хорошо вместе, то быть рядом – нормально, потому что в разлуке хреново. Я бы много чего сказал на самом деле, но я никогда не врал своему ребенку и не буду этого делать, даже чтобы успокоить этого маленького демоненка.
Потому что плакат с надписью «Холостяк» так и висит над моей жизнью, и я не готов его снимать. Даже ради симпатичной очаровательной малышки в смешных носках, чей ум до сих пор возбуждает меня не меньше, чем воспоминания о ее груди и языке на костяшках моих пальцев. И впервые в жизни просто плыву по течению, потому что сзади на всех парах несется зажратая крокодилица, которой я с удовольствием выбью зубы и вырву когти.
– Пожалуйста, не пугай Йори, – прошу я, вспоминая, что в прошлый раз это хорошо подействовало. – Она в чужом городе, у нее нет друзей и родители очень далеко. Есть только я и ты, и больше никого.
Наверное, я не самый плохой отец, хоть уже сейчас понятно, что наделал много ошибок, за которые еще придется расплачиваться, но, по крайней мере, у моей малышки доброе сердце, потому что она никогда не станет обижать тех, кто, по ее мнению, слабее. Пока остановимся на этом.
Йори выходит из примерочной в каком-то белом безумии, которое похоже на пористый зефир, и нам стоит лишь раз обменяться взглядами, чтобы понять – это вообще не то. Соня громко смеется, выдумщица нервно перекладывает очки из руки в руку и все-таки убегает, задирая платье чуть выше колен, чтобы не запутаться в юбках.
Следующий наряд не лучше, потому что теперь это что-то настолько узкое, что я на всякий случай переспрашиваю, не прилагается ли к платью инструкция и упражнения дыхательной гимнастики, и сколько вообще по ГОСТу в нем можно находиться без опаски нанести непоправимый вред здоровью.
Третье и четвертое я вообще не могу отличить: девушки наперебой рассказывают что-то о крое, о ткани, о каких-то складках, но факт на лицо – Йори выглядит совершенно несчастной, как будто в этом платье пойдет не в ЗАГС, а на заклание. Может, ну его, в самом деле? Это же просто формальности. Если ей проще расписаться и обойтись без нарядной белой занавески – кто я такой, чтобы лезть со своим мнением?
Но остается еще один вариант, и на этот раз даже Сова перестает носиться по залу, изображая реактивный самолет, а останавливается напротив небольшой площадки, куда Йори осторожно вышагивает, чтобы ни за что не зацепиться шлейфом.
– Оно не белое, – тупо говорю я, разглядывая красивую вышивку на карамельного цвета ткани и искорки, которые вспыхивают каждый раз, когда выдумщица крутится перед зеркалом.
Она не замечает этого, но только сейчас ее лицо расслабляется, а плечи часто приподнимаются от восторга. На щеках приятный розовый румянец, и Йори неосознанно приподнимает волосы выше, оголяя узкую шею и маленькую родинку на остром крае челюсти.
Именно так и должна выглядит женщина, когда примеряет свадебное платье своей мечты.
Именно так должна выглядеть женщина, готовясь стать женой какого-то счастливчика.
Что я, блин, творю? Что я ей потом скажу? «Прости, солнышко, но у нас был уговор?»
Но вместо того, чтобы дать задний ход пока еще не стало слишком поздно, я думаю о том, что в жизни не видел ничего красивее, чем ее улыбка в этот момент.
– Сова, посидишь здесь одну минуту?
Дочка хмурится, но все-таки садиться на диван, хватая толстый глянцевый журнал, как это обычно делают девушки в фильмах.
А я просто хватаю Йори за руку и, пока она что-то шепчет мне в спину, увожу ее в примерочную, не очень «ласково» задергивая за нами занавеску. Противный визг колец на железном шесте на секунду оглушает, и я охотно оправдываю этим свою грубость, когда прижимаю выдумщицу к противоположной стенке. Может быть, я не люблю ее и готов впустить в свою жизнь только в качестве гостьи, но именно сейчас я должен ее поцеловать. Просто потому… что мне тяжело дышать.
– Андрей…
Она нервно облизывает губы, оставляя влажный след на девственно чистой светло-розовой коже. У нее даже соски такого же цвета, и я даже не замедляюсь, когда двумя руками спускаю тонкий шелк с ее плеч, наощупь послабляю шнуровку на спине.
– Если кто-то…
Она пытается остановить меня словами, но одного взгляда в затуманенные зеленые глаза достаточно, чтобы увидеть в них ухмылки маленьких чертей. Может быть, я не люблю ее, может быть, она не любит меня, но иногда людям просто хорошо вдвоем… хотя бы какое-то время.
А ведь Антон рассказывал, что с Таней у него именно так все и было.
– Опусти руки, – шепотом на ухо моей испуганной и уже очень возбужденной выдумщице.
Она послушная и смирная, только громко всхлипывает, когда я стаскиваю рукава и одним движением опускаю лиф до самой талии. Обнимаю ее за талию, поворачиваю спиной – и мы уже перед зеркалом. У Йори безупречно белая кожа, только кое-где есть маленькие островки веснушек, которые я обязательно еще поцелую. И у нее просто нереальная грудь: хорошая полная «тройка» с темно-розовыми сосками, которые сейчас сморщились до цвета темной вишни. Я сглатываю, пытаясь представить, какие они на вкус, если втянуть их в рот и перекатывать на языке. Жаль, что не могу сделать это прямо сейчас, иначе нас точно попросят на хрен.
Так что пока только приподнимаю ее грудь ладонями, наслаждаясь тем, как Йори «падает» на меня спиной и немного прикрывает глаза, разглядывая нас в зеркало.
– Мне нравится твой взгляд. – Прикусываю ее за ухо и – ниже поцелуями по шее до самого плеча. – Как будто съесть меня хочешь.
«Хочу» – говорит ее взгляд.
Веду пальцами выше, трогаю тугие темные соски – и Йори вытягивается стрункой, становится на носочки, как балерина. Мурашки по коже приятно щекочут мои пальцы. Останавливаться совсем не хочется, потому что эта пошлая скромница вдруг плотно прижимается ко мне задницей, скользит вверх, испытывая мое терпение. Нет у меня на хрен никакого терпения, но нам придется остановиться здесь, если мы хотим уйти с платьем и без скандала.
Но в отместку за ее фокусы, я с удовольствием крепко сжимаю пальцы на сосках, наслаждаясь полыхнувшей от возмущения и удовольствия зеленью в зеркальном отражении.
– Я просто хотел показать, что это платье тебе очень идет, – дразню ее, едва притрагиваясь губами к виску. – Мы его берем – и уходим.
Наверное, не очень по-джентельменски оставлять ее одну в такой момент, но если я не уйду прямо сейчас, то даже длинное пальто не скроет мои мысли.
А ведь следующая «остановка» сегодня – онлайн знакомство с ее родителями, а потом с моими.
Будет… весело, бля!
Когда выхожу из примерочной, Сова послушно сидит на диване, но меня встречает подозрительным взглядом. Молчит и даже не сопит, только смотрит так, будто у меня на лбу написано: «Предатель». И я даже не знаю, что делать, потому что если сейчас дам слабину – она это поймет.
– Может быть, раз мы уже здесь… – Голос Йори за спиной немного отодвигает тяжелый выбор. – Можно выбрать платье для подружки невесты.
Соня настораживается, но быстро вспоминает, что вроде как она дуется на нас обоих и пытается прикрыться журналом. Но он слишком большой и толстый – скользкий глянец предательски выскальзывает из маленьких пальцев. Йори вопросительно ждет моего одобрения. А я что? Жестом предлагаю войти в клетку с тигром, а сам усаживаюсь на диван, прикрывая возбуждение полой пальто. Антон приедет в выходные, скажет, как и что нужно сделать, чтобы нас с Йори расписали без положенного месяца ожидания, и на следующей неделе она станет моей женой. Интересно, мы продержимся до первой брачной ночи?
Пока я думаю о том, какое порно-представление ей устрою, Йори уже что-то ищет на вешалке с красивыми нарядами для девочки и выбирает сразу пару – белое с розами и розовое в бабочках. Соня отрицательно качает головой, но… спускает ноги с дивана и идет к моей выдумщице. Я физически чувствую, как брови зависают где-то у самой верхней линии лба, потому что дальше просто некуда. Да, они не обнимаются и не выглядят счастливыми подружками, но сам факт: Сова сама, добровольно что-то делает вместе с женщиной, которая, как она думает, претендует на часть любви ее отца. Даже если у моего несговорчивого ребенка меркантильный интерес – это все равно очень странно.
– Это. – Соня становится на цыпочки, пытаясь снять со стойки бежевое платье, которое даже на мой совершенно непонимающий взгляд кажется полной безвкусицей. – Нравится это.
Йори внимательно оценивает ее выбор, искоса поглядывает на меня и улыбается, когда я всеми способами показываю, что не хочу видеть свою дочь в этом. Она будет похожа на куклу с барахолки!
– Раз тебе нравится это, значит, его нужно померить, – предлагает Йори, но я замечаю, что другое, розовое с лилиями, тоже отдает девушке-консультанту. – А это возьмем просто сравнить, хорошо?
Соня охотно соглашается, потому что в ней уже горит радость от получения именно того, что захотелось ей. Обычно, когда мы покупаем ей обновки, у нас целая война не на жизнь, а на смерть. Потому что добрую половину того, что Сова тянет с полок, я возвращаю обратно даже не глядя.
Через пятнадцать минут Соня выходит из примерочной в бежевом безобразии, и по ее недовольной мордахе видно, что она уже не так рада собственному выбору. Только упрямство не позволяет тут же от него отказаться.
– По-моему, очень милое платье, – хвалит Йори, жестами у нее из-за спины показывая, чтобы я не смел вмешиваться. – Сова, может, теперь померяешь розовое? И сразу станет понятно, что это – самое лучшее.
Кажется, я начинаю понимать ее «коварный план».
И мне нравится, что все получается так… естественно.
А еще что моя вредная капризная малышка больше не хмурится.
Глава сорок первая: Йори
Мы уходим из салона с целой кучей всяких обновок, и я чувствую себя настолько же неуютно, как если бы весь день носила туфли на размер меньше моего. Даже почти чувствую жжение в пятках, потому что даже этого слишком много для одного дня, а впереди еще знакомство с родителями, к которому я совсем не готова. То есть абсолютно не знаю с чего начать разговор, кроме банального: «Мама, папа, это – Андрей, и на следующей неделе я стану его женой». Мысленно я готова часами рассказывать, какой он умный, обаятельный, приятно циничный и с перченым чувством юмора. А еще петь оды его татуировкам и глазам, и улыбке уголком рта, от которой мое сердце покрывается ванильной карамелью, словно печеное яблоко. Но для моих родителей это все равно не будет иметь значения после того, как они узнают о скоропалительном браке.
– Все хорошо? – Андрей притормаживает на светофоре и придирчиво разглядывает мое лицо. Останавливает, когда пытаюсь снять очки. – Тебе идет, не нужно. Волнуешься? Боишься, что отец захочет убить меня даже через экран ноутбука?
Вот ему все нипочем, но если отодвинуть в сторону шуточки – именно знакомства Андрея с моим очень непростым папой я боюсь больше всего. Еще и по скайпу! Господи, он у меня до сих пор считает, что электронные книги – это непонятно что, а молодежь разучилась разговаривать, потому что понимает только «язык смайликов».
– Если твои родители скажут «нет» – ничего не будет, – вдруг говорит Андрей. – Семья – это очень важно. Я не буду просить тебя переступить через нее ради показушного брака, в котором ты получаешься используемой стороной. Не потому, что я такой хороший и славный. – Он мотает головой, зло усмехается каким-то своим мыслям. – Хорошие и славные парни не просят о таком милых девушек, выдумщица. Так что ты еще раз хорошенько все обдумай.
– Я все обдумала, – слишком быстро и резко отвечаю я, и мы оба оглядываемся на заднее сиденье. Соня играет в какую-то игру на портативной приставке, и наушники в форме заячьих голов надежно скрывают от нее наш разговор. – Я рада, что могу помочь. С родителями… я поговорю потом, если вдруг сегодня все будет не очень радужно.
– Мне нравится твой способ сказать «хреново»! – Он наклоняется ко мне. Совсем немного, просто чтобы я почувствовала теплое дыхание на своих губах. – Не нервничай, я умею нравиться родителям девушек.
– Богатый опыт? – поддергиваю я.
– Ну, я же мужчина. Хоть и страшненький.
Мой невозможной мужчина нарочно скалится в безобразной улыбке, но даже с ней выглядит абсолютным красавчиком.
Я второй раз у него в гостях, но чувствую себя странно уютно. Наверное, из-за того, что у него приятный порядок и вкусно пахнет домашней выпечкой.
– Имбирь? – тяну носом воздух.
– Те самые кексы, чей рецепт подсказала одна сумасшедшая писательница, – подмигивает Андрей, помогая мне снять куртку. – Не мог же я пригласить девушку и не приготовить что-то вкусное. А то подумаешь, что я все придумал и умею готовить только обувные шнурки.
– Именно так и подумала, – подхватываю я, но вовремя останавливаюсь, потому что девочка снова пытается влезть между нами, хоть теперь делает это более цивилизованно и без крика. По чуть-чуть за раз, а на сегодня точно хватит тормошить хрупкий мир маленького испуганного ребенка. Тем более, она тоже вывесила белый флаг и больше не пытается доказать, кто тут главный. – Можно я возьму ноутбук?
– Все в гостиной. А мы с Совой пока приготовим чайные посиделки.
Следующие полчаса просто выпадают из моей жизни, потому что я звонок маме – и предложение поговорить «по видео» тут же вызывают у нее панику, которая накладывается на мое собственное волнение. Как итог: к моменту, когда мы смотрим друг на друга с электронных экранов, у нее уже огромны перепуганные глаза, а у меня – трясущиеся пальцы.
– Йори, не пугай меня, – дрожащими губами просит мама. – Что-то с бабушкой?
– Нет, с бабушкой все хорошо! – Я не большой мастер находить правильные успокаивающие слова, и именно сейчас мне хочется врезать себе подзатыльник, чтобы больше не заводила разговоры очень издалека.
Но большое заблуждение думать, что легко сказать: «Мама, я выхожу замуж, и ты его не знаешь». Я начинаю рассказывать о своем знакомстве, о том, что познакомилась с приятным мужчиной, но лицо мамы становится совсем испуганным.
– Ты забеременела?! – свистящим шепотом спрашивает она.
– Нет, Татьяна Николаевна, – слышу спокойный ровный голос с достаточной порцией вежливости. Андрей садится рядом, протягивает мне блюдце с кексом и продолжает разговор с моей матерью. Разговор, от которого каждая клетка моего мозга вопит: «Ты нашла идеального мужчину!» – Йори немного старомодна, и это так мило, что мы решили никуда не спешить. Я – Андрей, мне тридцать, я сам воспитываю четырехлетнюю дочь, работаю ведущим на радио. Очень рад познакомиться с женщиной, которой буду вечно благодарен за красоту и воспитание моей будущей жены. Надеюсь, у меня будет возможность сказать это вам лично.
Кажется – он не говорит ничего уникального, а только простые и где-то даже банальные вещи, но все дело в том, какон это говорит. С такой же интонацией можно сказать английской королеве, что она – дура, и бедняжка будет сиять от счастья, думая, что получила изысканный комплимент.
Как он это делает?
Я таращусь на Андрея во все глаза и только крем уха слышу мамино непонимающее:
– Будущей… жены?
– Мы с Йори решили пожениться, – продолжает улыбаться мой невозможный мужчина. – И я постараюсь сделать все возможное, чтобы у вас и папы моей выдумщицы не было поводов сказать мне «нет».
– Уж постарайся, – порыкивает мой явно взбешенный отец, подвигая мать в сторону от объектива вебкамеры. – Я весь внимание, что за «принц» свалился на мою малышку.
Я очень люблю своего папу, потому что он для меня герой с тех пор, как я научилась осознавать себя и узнала, что с ладонью в его руке мне ничего не страшно. Именно благодаря ему во мне – закостенелой слабачке и неуверенной женщине – есть хотя бы задатки силы и характера, и я далеко не всегда мямлю и теряюсь в поисках нужных слов. Но к статусу «любимая папина дочка» прилагается еще и железная уверенность, что абсолютно любой мужчина на моем пути превращается в захватчика и варвара, мечтающего вытоптать любимый папочкин цветник. Если бы мы жили лет сто назад, отец встречал бы моих поклонников в духе американских вестернов: с сигарой в зубах, винчестером и предложением станцевать джигу.
Вот такой у меня папа. И я с ужасом понимаю, что вот так, как сейчас, у меня еще не было, и для него происходящее еще большой шок. И пусть на отцовском лице не написано ни единой эмоции, я вижу достаточно, чтобы представлять масштаб грядущей битвы. Даже слышу хруст разминаемых кулаков, которыми мой чудесный папа собирается нокаутировать «зарвавшегося пацана» уже в первом раунде.
Краем глаза поглядываю на Андрея, и он еще раз удивляет меня: спокойное лицо, уверенная улыбка, ни намека на панику. Как будто он уже сгонял в будущее и знает, что победа будет за ним, даже если он вообще не откроет рот. Мне бы эту уверенность – сэкономила бы кучу нервных клеток, которые прямо сейчас взрываются в моем воображении, как пупырчатая упаковочная пленка в руках неврастеника.
– Добрый день, Игорь Николаевич. – Андрей делает вид, что протягивает ладонь для рукопожатия. Твердо и уверенно, и даже я верю, что в ответ из экрана ноутбука прямо сейчас появится рука моего отца.
Папа зависает на несколько минут, а потом скупо «пожимает» руку в ответ.
Ничего себе. Вот так просто?
Я готова поверить в реальность происходящего, только если Андрей прямо сейчас скажет, что на самом деле они давно познакомились за моей спиной и прямо сейчас просто валяют дурака.
– Я был бы рад сказать, что принц, но это совсем не так, – спокойно продолжает Андрей. – Я циничный засранец, и на самом деле, на вашем месте я сейчас жалел бы только о том, что не могу дотянуться до этого наглого придурка и как следует ему врезать.
Мама придвигается к отцу и крепко обвивает его предплечье руками. Она всегда так делает, когда думает, что дело труба. И я, в ответ, тоже тянусь к своему мужчине и потихоньку, как ленивец, цепляюсь пальцами в его рукав.
– Но я могу пообещать, что никогда не обижу Йори. Ни единым словом или делом не дам ей повода для слез. – Последние слова звучат так… странно, что мне стоит больших усилий не отлипнуть от Андрея, чтобы полюбоваться на него со стороны. – И она будет в безопасности за моей спиной. Всегда. Что бы ни случилось.
Так странно, что он не говорит ни слова о чувствах, не рассказывает романтическую чушь. Просто дает слово, что будет обо мне заботиться, и я не знаю никого, кто бы был таким убедительным и честным, давая это обещание.
У меня глаза на мокром месте, и когда становится ясно, что спрятать их за попытками почесать нос уже не получится, срываюсь с дивана и позорно прячусь в ванной. Наверное, я слишком долго ждала мужчину, который без громких пафосных заявлений скажет просто о сложном. И оказалась совершенно беспомощна перед ним, как будто дерево, которое посреди лета просто так сбросило листья.
– Большие девочки не плачут, – строгим тоном отчитывает меня малышка Сова, и я не успеваю скрыть зареванные глаза. Чувствую себя маленькой испуганной девчонкой, которую отчитывает непреклонная воспитательница. – Папа говолит… – Она запинается, набирает в легкие побольше воздуха и снова пробует повторить слово без ошибки. Только добившись успеха нарочно выразительно, по тигриному, протягивает «р». – Папа говоррррит, что большие девочки должны задирррать нос.
– У тебя очень хороший папа, Сова. Слушайся его.
– Твой папа такого не говорррит?
Она становится на маленький стульчик около раковины, снимает желтое полотенце с кольца-держателя и протягивает мне. Это не трубка мира и не предложение зарыть топор войны, это просто что-то вроде женской солидарности. Малышка еще не знает, что это такое, но интуитивно делает благородный правильный поступок. Может быть, она и капризная, и Андрей ее в чем-то избаловал, но он сделал самое главное – воспитал Настоящего, пусть и маленького, Человечка. И я просто не смогу вторгнуться в их мир.
– Мой папа говорит, Сова, но я все равно забываю, что мне уже много лет и плакать стыдно.
– Я никому не скажу, что ты плакала, – после минутной паузы обещает Соня.
Я киваю и снова реву. Почему-то потеки туши на мягкой ткани детского полотенца кажутся настоящей трагедией, хоть, конечно, дело совсем не в ней.
Малышка потихоньку слезает вниз, усаживается на стульчик и прижимает игрушку к груди.
– Ты не заберешь моего папу. – Не вопрос, а утверждение, против которого бессильна любая армия мира. Мне бы такой характер. Господи, и смех, и слезы, но мне нужно поучиться смелости у этой четырехлетки. Научиться вот так же прямо говорить о том, чего я хочу и за что готова стоять насмерть. Например, что меня разрывает от желания сказать, как тяжело мне будет притворяться.
– Я не буду забирать твоего папу, Сова. Честное слово.
– Она тоже так говорррила, а потом сказала, что я буду жить с дедушкой и бабушкой, – бубнит малышка, и я настораживаюсь, чувствуя, что невольно становлюсь отдушиной для детского страха.
– Она?
– Бывшая папина тигра. – Соня подбирает колени и переходит на шепот, как будто боится, что в любой момент дверь ванной откроется – и на пороге появится женщина из ее кошмаров.
На моих глазах маленькая агрессивная девочка превращается в такую же испуганную плаксу, как и я. Соня даже не сопротивляется, когда я потихоньку протягиваю руки, чтобы усадить ее себе на колени.
– Я не хочу к дедушке и бабушке, – Соня всхлипывает и украдкой вытирает слезы совиными ушами.
– Никто и никогда не заберет тебя у папы, Сова. – Я не рискую обнять ее слишком крепко. – А тигру мы прогоним.
– Обещаешь? – пытливо смотрит она.
– Честное слово, – без заминки отвечаю я.
Глава сорок вторая: Андрей
Я потихоньку открываю дверь и вижу странную картину: моя вредная маленькая Сова и моя выдумщица почти в обнимку сидят на полу ванной и в унисон мочат голову несчастной потрепанной игрушке. Пришитые глаза выглядят испуганными, как если бы бедная залатанная птица хотела прямо сейчас ожить и улететь, пока ее не унесло соленым морем слез.
– Пока я храбро держу оборону, мои оруженосцы разводят мокроту.
Присаживаюсь на корточки, наверняка с глуповатой улыбкой разглядывая моих девчонок.
В жизни каждого мужика наступает момент, когда он понимает: никто и ничто, даже Армагеддон, не доведет до слез его женщину. Пусть ради этого придется подставляться под долбаную Нибиру или встречать с соломенным мечом Всадников Апокалипсиса. А у меня таких плакс целых две.
– Твоя мама сказала, что перезвонит вечером.
– А что сказал папа?
Она такая забавная со слипшимися ресницами и смазанными полосами туши на веках.
– Папа сказал, что подумает. Очень я хороший получаюсь.
– Потому что ты и есть хороший, – бесхитростно и широко улыбается выдумщица. – Самый лучший для меня.
Жаль, у меня в арсенале нет ни щита, ни хотя бы зеркала, чтобы прикрыться от этой прямоты. Только вездесущее желание иронизировать, но именно сейчас я делаю исключение и сажаю его на большую толстую цепь.
– Сова, там чашки в гостиной, уберешь?
Она явно не хочет уходить, но в этой игре в гляделки победа за мной. Так что, как только мы с Йори остаемся вдвоем, я прикрываю дверь и тянусь к ней, чтобы пальцами стереть «круги панды» под глазами. А она вдруг крепко обнимает меня в ответ, как будто от этого зависят наши жизни.
– Прости, надо было заранее предупреждать, что ты такой обаятельный красавчик и принц, – тяжело дышит куда-то мне в шею.
