Текст книги "Фокус (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Фокус
Айя Субботина.
Глава первая: Йори
Четыре года назад
– Слушай, мне правда жаль. – Костя отступает на шаг, сует руки в карманы брюк и начинает раскачиваться с пятки на носок, изображая маятник. – Но я ничего тебе не обещал.
Я выгляжу китайским болванчиком, просто кивая в ответ. Минуту назад точно так же кивнула в ответ на его «прости, у нас ничего не может быть», а до этого «я просто почувствовал одиночество, как и ты».
Не было во мне никакого одиночества.
Я просто ослепла от любви, в которую очень хотелось верить.
– Ты же не будешь устраивать истерики? – Он искоса поглядывает в сторону двери подъезда у меня за спиной, как будто надеется, что наш неприятный для него разговор, наконец, разрушит постороннее вторжение. – Мы взрослые люди, иногда случается…
– Я люблю тебя. – Голос срывается. – Зачем ты так со мной?
– Ты сама вроде хотела…
– Я не знала, что буду «носовым платком».
Хочется кричать и плакать, но еще больше хочется услышать ответ.
– Просто скажи – зачем? – Я поверю во что угодно, в любую ложь, лишь бы там был хоть намек на то, что весь этот разговор – недоразумение, сотканное из недосказанности.
– Что ты пристала, как маленькая?!
Костя начинает злиться: ерошит волосы, пятится еще дальше, даже не скрывая, что через пару шагов окажется возле своей машины и с радостью сбежит к той, другой. Которая была до меня и будет после меня. Которая точно подходит ему на двести процентов, потому что он – летчик, красавец с огромными перспективами в жизни, а я – просто веснушки в полный рост и такого же размера наивность, хоть в двадцать четыре уже пора бы избавляться от веры в доброе и светлое.
– Все, Йо, закончили. – Он нажимает на брелок, «BMW» «моргает» фарами. – Я попросил прощения. Надеюсь, это останется между нами?
Его девушка из хорошей семьи. Ухоженная, достаточно красивая и фигуристая, чтобы быть идеальной парой для перспективного пилота. Ее отец не последний человек в нашем городе. И если она узнает о том, что неделю назад, когда в «королевской паре» случился разлад, Костя утешился с кем-то вроде меня – будет скандал. Большой, громкий и грязный. Потому что такие женщины уверены, что им даже изменять должны с принцессами, а не с золушками. Неизвестно, на что она обозлится сильнее: на измену или на паршивую кандидатуру. Пусть и временную.
– Я правда тебя люблю, Костя.
Больше года люблю. Молча, как слепая дура. Боясь смотреть в глаза, боясь выдать свои чувства хоть половиной вздоха. Потому что его невозможно не любить – у него такая порода: очаровывать одной улыбкой, располагать к себе одним прицельным «выстрелом» голубого взгляда из-под темных ресниц.
– Йо, ну что ты заладила!
Я проглатываю его раздражение, медленно спускаюсь с крыльца. Хочу верить, что между третьей и четвертой ступенью поскользнусь, упаду – и проснусь. Потому что этот кошмар душит даже мой вездесущий оптимизм и бестолковую веру в лучшее.
– Все, закончили. Точка. – Он зачем-то ставит эту точку ключом в воздухе. – Какого хрена? Ну поцеловались, что ты себе уже придумала?
«Тебя в моей жизни!» – ору во всю горло, но в действительности просто молча делаю еще один шаг.
Как же хочется его обнять – до ломоты в каждом суставе.
– Ты сейчас просто вешаешься на мужчину, Йо. Это херово выглядит.
Лучше бы ударил, чем вот так.
– И спрячь этот щенячий взгляд.
Закрываю глаза, до противного хлопка зажимаю ладонями уши.
Не видеть и не слышать, как Костя уходит из моей жизни. Подарить своей реальности каплю обмана, в котором сегодня – просто странный вечер, когда влюбленные говорят друг другу глупости, чтобы завтра извиниться за каждую тысячей поцелуев.
Если бы у меня было еще одно сердце, я бы не задумываясь выбросила рвань из груди, в которую превратилось первое.
Но придется научиться выживать с тем, что есть.
И больше никогда, никого не подпускать к себе так близко.
Глава вторая: Андрей
Четыре года назад
Она очень маленькая.
Крошечная, сморщенная, и мне хочется стукнуть себя за то, что, глядя на мою новорожденную дочь, я почему-то думаю о румяном печеном яблоке.
– Почему она лежит там? – Собственный голос противно ломается от волнения. Вроде не пацан, вроде в жизни уже порядочно дерьма видел, а стеклянный бокс, в котором лежит малышка, поднимает со дна души такую дрянь, что впору от паники рвать на жопе волосы.
Игорь Владимирович, здоровый мужик с волосатыми ручищами – заведующий родильным отделением, хлопает меня по плечу.
– Просто профилактика, ничего страшного. Поздравляю, Андрей.
Я рассеянно киваю и, чувствуя себя ребенком, который выпрашивает подарок до Нового года, почему-то дрогнувшим голосом спрашиваю:
– Можно к ней?
– Иди, конечно.
На меня набрасывают халат, пожилая медсестра что-то ворчит вслед, но в частных клиниках есть свои плюсы: я «заказываю» правила.
Моя дочь родилась два часа назад: маленькая, не дотянула даже до трех килограмм. На ней тот самый смешной голубой комбинезон, который я выбрал сам. Во многом, если бы не мать, я бы ни хрена вообще не знал о том, сколько всего нужно новорожденному младенцу на первое время. И тем более не разбирался в том, что есть какое-то негласное разделение по цветам. Поэтому комбинезон моей дочки похож на маленькую касатку. Только голубую. И на капюшоне есть смешные плюшевые зубы.
– Привет, – тупо улыбаюсь в ответ на расфокусированный мышиный взгляд.
Она сучит руками и ногами, издает странные звуки, и я инстинктивно нахожу взглядом медсестру. Внутри все туго сжимается.
– С ней все хорошо? Это нормально, что она так… пищит?
Женщина снисходительно улыбается, и это чуть ли не первый раз в жизни, когда я не против выглядеть придурком, потому что так и есть – я ни хрена не знаю о детях. Я не хотел становиться отцом. Точно не в двадцать шесть лет, когда у меня впереди еще целая жизнь.
– Держите дочку, папочка.
У меня дрожат руки, когда медсестра укладывает на них маленькое тельце.
– На гусеницу похожа, – растягиваю улыбку до ушей.
– Чего только не придет в мужскую голову, – улыбается женщина.
Семь месяцев назад Яна сказала, что залетела. Так получилось. Ревела, таскала сопли по лицу со словами: «Я не сделаю аборт, это плод любви». Порола таких херню, что мое настроение штормило от желания послать все на хрен до острой потребности затолкать ее в консультацию на аборт. Чего уж скрывать – испугался. И боялся до первого УЗИ, где впервые увидел меленькую точку на экране. Еще не сформированный человечек, но уже маленькая жизнь с часто бьющимся сердцем.
Только у жизни, как оказалось, были другие планы. И пока я таращился в монитор, представляя себя в роли отца, Яна думала о том, что ребенок, беременность, живот и роль матери никак не вписываются в ее планы стать моделью. И, чего уж там, отхватить мужика побогаче.
Так я лишился мечты купить «гелик».
И купил свою дочь.
Как в какой-то идиотской мелодраме.
– Имя уже придумали? – спрашивает медсестра, разглядывая меня как заморскую диковинку.
Ни хрена я не придумал, ждал, что придет само.
Мое новорожденное чудо перестает ворочаться, громко сопит и широко, сладко зевает, одновременно хватая меня за палец так крепко, что меня укрывает волной нежности и гордости.
Хули там, мы сами по себе, и не нужна нам никакая мамаша. А если сунется – я тварь собственными руками удавлю.
– Ты моя соня, – поглаживаю маленький кулачок. И «щелкает». – Софья. Соня.
Дочка снова охотно зевает, тянет мой палец ко рту – решительно и твердо.
– С Днем рождения, Совушка. Папа тебя любит.
Теперь – только ее одну.
Как там в песне? «Буду погибать холостым…»[1]
[1] Строчка из песни ЛСП, Feduk, Егор Крид – «Холостяк» (я позволила себе фантдопущение, потому что песня прошлогодняя)
Глава третья: Йори
Наше время
Я ставлю точку, откидываюсь на спинку кресла и ненадолго прячу лицо в ладонях.
Писать детские сказки – та еще задачка. Особенно если обычно в моих книгах мерзавцы на черных драконах побеждают светлых принцев хитростью и подлостью. Ничего не могу с собой поделать – в злом коварном образе куда больше возможностей для гравировки характера, чем в рыцаре без страха и упрека.
Но сегодня я писала сказку. Ровно на одну страницу – больше нельзя. Историю о бесстрашном Совенке, который потерялся в Темном лесу. Понятия не имею, что получилось, но прежде чем сделать финальную вычитку, разгружу голову. «Пиши с эмоциями, редактируй с холодной головой» – народная писательская мудрость.
На отрывном календаре несколько лишних листиков – как обычно, я редко отрываю их вовремя, обычно сразу пачку, за всю прошедшую неделю. Пока заливаю кипятком кофе во френч-прессе, разглядываю красную надпись: «Первое января». Хотя нет, уже – четвертое.
Избавляюсь от прошедших дней, сминаю в бумажный шарик и бросаю в ведро.
Пока мои немногочисленные друзья отдыхали в модном ресторане, я, как обычно, свалилась с гриппом. У кого-то елки-новый год-бенгальские огни, а у хилой Йори – термометр, кислые аптечные чаи с лимонным ароматизатором, уютная тишина «двушки» с видом на «просевший» центр города и полная уверенность в том, что такой Новый год – идеальный. В этом году так точно.
Если бы давали награды за умение наслаждаться одиночеством, я бы еще как поборолась за «золото».
Телефон в кармане домашнего розового комбинезона а-ля «Кролик» пищит оповещением о новом входящем сообщении мне в электронку. Собираюсь закрыть, не глядя, потому что у меня что-то вроде творческих и бытовых каникул минимум до десятого, но внимание привлекает заголовок: «Пользователь «Андрей FM» ответил на ваш комментарий».
Хорошо, что у меня на кухне стоит большое удобное кресло, и я резво забираюсь в него с ногами, прячусь под плед, прежде чем перейти по ссылке.
Еще тридцатого числа на странице моей любимой питерской радиостанции объявили что-то вроде конкурса на лучшую новогоднюю сказку. Я даже не в курсе, что там за приз, потому что просто не смогла пройти мимо: в конце концов, сказки, пусть и мрачные, мое призвание. Еще бы я не попробовала! Тем более, с таким вызовом самой себе: написать детскуюсказку.
В комментарии нет ничего особенного, просто типовой ответ для всех, кто отметился об участии: «Файл в таком-то виде нужно отправить до такого-то числа, по такому-то адресу электронной почты».
На аватарке пользователя «Андрей FM» молодой мужчина лет тридцати. Картинка маленькая и довольно темная, рассмотреть детали лица сложно. Кажется, это и есть тот самый новый ведущий, под чье: «Доброе, доброе, доброе утро, страна!» я просыпаюсь уже несколько недель подряд.
И не потому, что слушаю радио даже во сне.
У Андрея невозможный голос. Выразительная дикция, твердое «р», мягкие гласные, теплый тембр, иногда резко переходящий в колючий смех, когда он подшучивает над звонящими в прямой эфир.
Этот голос до такой степени странно на меня действует, что я, как настоящая прибитая на всю голову писательница, записала одно из его привычных утренних обращений и после нехитрых манипуляций сделала аудиофайл для будильника. Лучше просыпаться каждое утро под такой голос, чем под непонятную электронную трель. И у такого голосадолжно – обязано! – быть красивое лицо. Фантазерке во мне хочется верить, что природа не могла отдохнуть на мужчине, у которого сотня интонаций одного только смеха.
Но на всякий случай, чтобы не разочаровываться, я заставляю себя закрыть страницу с комментариями, практически за руку оттащив от искушения под названием «Загляни к нему в профиль».
Программа на сегодня: вычитать сказку, отправить, забыть.
И не смотреть профиль Андрея. На всякий случай.
На правку маленькой сказки уходит почти столько же времени, сколько и на ее написание. Потому что сначала хочется все удалить – привет, мой вечно недовольный внутренний критик! – потом, прилагая усилия, заставляю себя принять готовый результат за аксиому и править только речевые обороты. Все-таки это детская сказка.
Я заканчиваю только после десяти: на всякий случай делаю копию файла и отправляю ее по нужному адресу.
Только письмо возвращается через минуту с пометкой о каком-то то ли спаме, то ли фильтре. Пытаюсь повторить отправку, но эффект тот же. Нахожу свою богом забытую резервную почту, пробую с нее – и снова ничего.
А, может, ну его все? Знак судьбы и все такое?
Через полчаса, когда понимаю, что мне нужно, как любят говорить психологи, закрыть гештальт и отправить сказку по назначению, не придумываю ничего лучше, кроме как сбросить файл прямо пользователю «Андрей FM». Заранее пишу небольшое вступление: извиняюсь, что я криворукая, хоть обычно со мной таких промашек не случается, прошу прощения, что беспокою по пустякам и вторгаюсь без спроса в личное пространство. Отмахиваюсь от жужжащих мыслей, который роятся вокруг головы с транспарантом: «Ты снова навязываешься мужчине, Йо!» Приходится на минуту отодвинуть ноутбук, закрыть глаза и напомнить себе, что я не делаю ничего такого – просто пишу по делу человеку, который имеет к этому делу непосредственное отношение. Но на всякий случай еще раз добавляю, что мне очень неловко донимать такими пустяками. Прикрепляю документ, подписываюсь «Выдумщица Йо» и быстро, за секунду до того, как точно передумаю, кликаю мышкой по кнопке «Отправить».
Хорошо, что он все равно не в сети.
Хорошо, что мне хватает силы воли не поддаться любопытству и не рассмотреть аватар с явно реальным фото в более крупном размере. Иногда лучше не разрушать выдуманный образ. Кто знает, смогу ли я так же сладко просыпаться под звуки его голоса, если «Андрей» окажется совсем не таким, как я его представляла? Лучше не рисковать.
Я, как обычно, люблю посидеть допоздна. Включаю любимую инструментальную музыку, прячусь от всего мира в «наушниках» и просто смотрю в окно, за которым у меня, несмотря на январь и практически полночь, идет дождь. И даже почти начинаю дремать, когда чувствую слабую вибрацию телефона в кармане домашнего комбинезона.
У меня входящее сообщение.
От «Андрея»: он онлайн с телефона.
Глупо моргаю, только случайно успевая заметить начало фразы: «Привет, Йо! Ты…»
Мой палец почему-то зависает над значком сообщения. Нелогично и странно, но мне и хочется и не хочется его открывать. Может, просто смахнуть и удалить, не читая?
Но это зависшее без окончания «Ты…» просто не даст мне спокойно уснуть. И в конце концов – мне же двадцать восемь, а не шестнадцать, и даже ожоги прошлого не должны настолько сильно влиять на мою жизнь.
Открываю окно переписки и чувствую легкое разочарование. Совсем чуть-чуть. Потому что там простая вежливость: «Ты зря извинялась, никаких проблем. Файл забрал, передам по назначению ))»
Я пишу: «Спасибо большое, и еще раз прости за беспокойство!» до того, как понимаю, что отвечать было совсем не обязательно. Теперь это выглядит навязанной необходимостью написать в ответ хотя бы еще что-то. Пусть даже «Пока!» И самое скверное то, что мое сообщение уже прочитано, но ответ на него не приходит ни через пять, ни через десять минут.
Вот и хорошо, вот и…
АНДРЕЙ FM:«Йо – это сокращенно от чего?))»
Моргаю, перечитываю короткую фразу. Снова и снова, пока окончательно не убеждаюсь, что это не плод моего воображения. Мужчина, чей голос желает мне доброго утра и чьи эфиры я стараюсь не пропускать, завязывает диалог?
Йори:Йо – это сокращенно от Йори ))
АНДРЕЙ FM: Какое необычное имя))
Пока я раздумываю над тем, рассказать ли причину появления такой «необычности», мой виртуальный собеседник опережает.
АНДРЕЙ FM: Проснулась моя малявка, прости, больше я не болтун
Его малявка? Его женщина, наверное.
Я пишу: «Ничего страшного, до свидания и хороших снов!», но из головы не идет мысль, что не случится ничего странного, если я все-таки посмотрю его профиль. Мы ведь почти пообщались. Даже если с моей стороны называть это «общением» наивно, глупо и смешно.
У «Андрея» закрытый профиль, и все, что я вижу – обрезанное квадратом фото, которое даже нельзя увеличить, чтобы рассмотреть во всех деталях. На фотографии он сидит то ли в кафе, то ли в баре и с ленивой полуулыбкой позирует для кадра. Мне хочется сделать фокус и отодвинуть в сторону белую чашку со следами кофе, чтобы получше рассмотреть сложенные на столе крепкие запястья со стальным ободком часов с логотипом «Омеги».
Но нельзя бесконечно тяну время, выискивая несуществующие детали и цепляясь за мелочи, чтобы оттянуть момент «знакомства». Почему-то это кажется мне важным, как будто я – героиня известного сюжета с отбором женихов, на который явился только один кандидат. И именно он должен стать…
Вышвыриваю эти глупости на отшиб сознания, сажаю фантазию на цепь и, почти влипнув носом в экран телефона, разглядываю «Андрея».
Почему-то сразу цепляюсь за подбородок в аккуратной негустой щетине. Скорее намек на бородку. А ведь я терпеть не могу бородатых мужчин. И все же продолжаю рассматривать ленивую полуулыбку, спрятанную за колючками ямочки на подбородке, и выразительные губы.
Выше – глаза. Тяжело понять, какого они цвета, но кажется, что карие. Крупная родинка над правой бровью. Взгляд… с хитринкой. Капелька прищура, за которым может скрываться и едкая ирония, и злой сарказм, и пошлое обещание… Мое воображение ловко срывается с поводка, «додумывая» голосу недостающие штрихи и ноты, превращая выразительное «р» в низкий, похожий на звук двигателя «Порше» рокот.
Я быстро выключаю экран, сую телефон под подушку на кресле и сбегаю в спальню.
Питер – это почти полторы тысячи километров от того уютного болотца, в котором живу я. Почему эта мысль приходит в мою голову? Понятия не имею, но на всякий случай принимаю вместо таблетки от дурацких фантазий.
Достаточно того, что я и так зависима от «Доброе, доброе, доброе утро, страна!»
Глава четвертая: Андрей
– Ну что ты расплакалась, Совушкин?
Дочка трет кулачками заспанные и заплаканные глаза и тут же неуклюже обнимает за шею, прижимается всем телом, как будто боится, что вернется ночной кошмар, но меня не окажется рядом.
Зря я не закатал в асфальт суку-няню, которой доверил свое главное сокровище. Кажется, разнести по кирпичам – в переносном и почти в прямом смысле – агентство, откуда она пришла, было слишком незначительным наказанием за сломанную руку моей, тогда еще даже не трехлетней дочери.
– Мне страшно, – всхлипывает Соня.
Все же, несмотря на паршивую ситуацию, не могу не улыбнуться. Не зря водил ее к логопеду. Хоть и говорили, что еще рано, и она перерастет, Соня вряд ли понимает, но секунду назад она твердо и четко проговорила свое первое правильное «р».
– Тогда я буду читать тебе сказки, и все страшные кляксы разбегутся по углам.
Она охотно кивает и рукавами розовой пижамы растирает слезы по пухлым щекам.
Если бы меня спросили, что значит быть отцом, я бы сказал: читать своей дочке сказки во втором часу ночи после двух суток без сна и, блин, кайфовать от этого.
Одно фигово: голова реально выключилась, и максимум, на который я способен – пересказ какой-нибудь банальщины вроде «Колобка» или «Теремка». Мягко говоря, совсем не то, что увлечет ребенка настолько, что он перестанет бояться уснуть и наткнуться на еще один кошмар. А в довесок ко всему после переезда из столицы в Петербург я, ленивая жопа, до сих пор разобрал не все коробки. Достал посуду и вещи, Сонины лекарства – на всякий случай – а вот с книгами отложил на потом.
Хотя, стоп.
У меня же есть детская сказка.
Поудобнее устраиваюсь в кровати – сидя, потому что если лягу – вырублюсь к чертовой матери. Дочка забирается мне под подмышку и громко сопит.
Забавно, что сказка от «Писательницы Йо» тоже о Совенке.
И очень классно, что этот Совенок бесстрашный и храбро сражается и с Летучим Мышем, который совсем не злой, а просто тоже очень напуганный.
– Еще, – зевая, просит Соня, и я, тоже зевая, начинаю читать сказку с самого начала.
Надо бы не забыть поблагодарить «Писательницу Йо».
И я даже знаю, как это лучше сделать.
Я уже почти сплю, убаюканный мерным сопением Совушки, когда телефон «моргает» значком входящего сообщения. Во втором часу ночи. Я почти_догадываюсь, кто это может быть. И, глядя на знакомое имя в шапке сообщений, позволяю себе едкую усмешку. Очень в еестиле: напомнить о себе тогда, когда я, по ее мнению, могу «кого-то трахать». И плевать на логику.
«Приезжаю завтра в 19.30. Встретишь? Нам нужно поговорить»
Иногда я жалею, что в свое время избавил эту женщину от необходимости работать в офисе и быть привязанной к строгому графику. Тогда бы она точно не увязалась за мной в город, который считает «сырым, серым и скучным».
Отвечать на сообщение не хочется, абсолютно. Пару месяцев назад, когда возник разговор о том, что у меня появился хороший шанс заниматься тем, что я люблю, продвинуться и заявить о себе, возможно, не только как ведущий, Королева сказала, что это совершенно бессмысленно, и никто не меняет столичный драйв на серость и дожди круглый год. Я сказал: «Ок, значит, тебя вычеркиваем, меньше коробок». Конечно, случился скандал. И не один. Потом начались слезы. Очень-очень много слез пополам с заламыванием рук и попытками доказать, что, когда люди, как мы, созданы друг для друга, они должны быть вместе. Но ее «вместе» дальше столицы перемещаться не захотело.
Я пожал плечами, пожелал Королеве удачи – и свалил.
То есть, формально, мы просто рассорились, а не официально расстались. Черт знает, почему не поставил большую жирную точку еще тогда. Сделал бы так – не пришлось бы теперь смотреть в потолок и думать, хочу ли я снова пускать эту женщину в свою жизнь. Разве что – чего кривить душой – она пришла в мою жизнь как раз в тот период, когда я настолько вжился в роль отца, что почти забил на свои мужские потребности.
Ладно, хрен с ней.
Я пишу одно короткое «Встречу. Где?»и прячу телефон в карман домашних спортивных штанов. Беру сонную дочку на руки и осторожно, чтобы не разбудить, переношу в ее комнату. Укладываю, даю любимую многострадальную игрушечную сову и улыбаюсь, когда Соня тут же обнимает ее руками.
Ни разу за все четыре года я не пожалел, что променял возможность вести свой холостяцкий образ жизни на эту малышку. Хотя, конечно, я и так холостяк, только с другим вектором.
Понятия не имею, почему Королева до сих пор не спит, потому что, судя по времени, прислала сообщение через минуту после моего ответа. Или приготовила его заранее? Я стал настолько предсказуем?
Пора все же окончательно с ней развязываться. Есть женщины, которых можно иметь рядом для красивого интерьера, как вазу ручной работы из художественного салона. Женщины, которых в принципе можно «иметь» в том самом смысле слова. Но которые никогда, даже в страшном кошмаре, не смогут стать матерью для моего ребенка. В том числе и из-за моих неипических требований. А соглашаться на меньше… Да ну на хер.
Утром я с трудом просыпаюсь только после третьего повтора будильника. Наощупь иду в комнату Сони, бужу ее, качая по кровати, как колбасу, а она сонно хихикает и морщит нос, когда чмокает меня в колючую щеку.
Мы вместе чистим зубы – для этого в ванной стоит специальный приставной табурет. Соня энергично елозит щеткой во рту и потирает сонные глаза, лохматая и взъерошенная. Мать говорит, что она похожа на меня на двести процентов, и даже родинка над бровью у нее в том же месте, что и у меня. Уверен, погрешность меньше пары миллиметров.
– Пличеши, – Совушка тянет мне расческу.
Вот так, мне тридцатник, я здоровый, вроде не урод и вполне себе обеспеченный мужик, но мое утро уже четыре года начинается не с минета, а с косичек.
– Причешешь, – поправляю ее, на всякий случай в зеркале показывая, как нужно держать язык, чтобы твердо и правильно выговорить «р».
Соня дует щеки от усердия, повторяет, пока я наскоро завязываю ей косичку, делая мысленную заметку, что в выходные нужно обязательно сводить дочку в парикмахерскую, потому что челка уже лезет в глаза.
– Одеваться сама, – сдерживаю натиск ее капризов. – Пять минут. И завтракать.
Черт, будет когда-нибудь день, когда мы не опоздаем в детский сад?
Уже на кухне, быстро справляясь с овсянкой и яблоками, вспоминаю, что собирался поблагодарить Писательницу за сказку, которая пришлась очень вовремя. Не хочется писать банальщину, так что просто фиксирую телефон между солонкой и перечницей и нажимаю на кнопку видеозаписи.
Глава пятая: Йори
После вчерашней короткой переписки, можно сказать, что я больше не спала, чем спала. Закрывала глаза, ненадолго проваливалась в дрему, а потом просыпалась без причины. Сперва в два часа ночи, потом в четыре. Даже чай себе сделала и отыскала скучную книгу, но в итоге уснула только под утро, когда рассвет заглядывал в окна серыми тучами непролитого дождя.
В итоге просыпаюсь только около десяти и с неприятной покалывающей болью в висках. Габриэль – мой кот – сидит на соседней подушке и осуждающе смотрит на нерадивую хозяйку. Даже не мяукает – просто открывает рот и издает курлыкающий звук.
– Прости, мужчина моей жизни, – глажу его за ухом, и Габриэль тут же мягко, не выпуская когтей, «бьет» по моей руке лапой. – Ладно, пойдем завтракать.
Я его разбаловала, потому что вместо покупных консервов и, боже упаси, сухого корма, сама готовлю ему тефтели из рыбы и мяса. Хорошо, что делаю небольшой запас на пару дней, и сегодня у меня как раз осталась последняя порция. Пока Габриэль с урчанием трескает вкусняшки, вспоминаю, что телефон до сих пор лежит под подушкой, а на часах уже одиннадцатый. Наташка меня точно убьет!
Ожидаемо, у меня три пропущенных входящих, десяток писем в почту, заспамленный вайбер и отметка о входящих сообщениях в ВК. Еще и значок батареи показывает, что до разрядки осталось только шесть процентов.
– Только не говори, что ты снова ушла в свое важное творчество и поэтому не слышала телефон, – ворчит в трубку моя самая лучшая подруга.
– Я плохо спала, утром не услышала будильник.
– У нас все в силе?
Вообще, конечно, мне не хочется никуда идти, но еще до Нового года мы договорились, что пятого числа сходим на выставку украшений ручной работы, и даже пообещали сдерживать друг друга от бессмысленных покупок. Хотя, конечно, когда дело касается серебряных украшений с натуральными камнями, меня «тормозить» бессмысленно. Даже у таких скучных Синих Чулков как я есть хотя бы одна роковая слабость.
– Ты уже в курсе? – спрашивает Наташа, и я безошибочно узнаю настороженные нотки в ее голосе.
– В курсе… чего?
По памяти ничего такого в голову не приходит, но мы знаем друг друга почти со школы, и я научилась распознавать все оттенки ее голоса. Вот сейчас она явно скажет что-то такое, что меня удивит и вряд ли приятно.
– Костя разводится.
Я на минутку прикрываю глаза, и в ноздрях появляется запах горького дождя. Понятия не имею почему именно горького, и почему именно этот запах вызывает во мне приступ удушья. Я ведь люблю и дождь, и туман, и обожаю гулять под зонтом даже если ливень стеной.
«Спрячь этот щенячий взгляд…»– колотится в голове.
Я надеялась, что все пройдет. Через полгода. Через год. Через два. Но прошло четыре, а мне все так же больно.
– Пусть разводится. – Наташа не может этого видеть, но я все равно пожимаю плечами.
– Он спрашивал о тебе.
Открываю рот, чтобы спросить, что именно Его Величество соизволило обо мне спросить, но не произношу ни звука.
Увы, у нас слишком много общих знакомых, чтобы мы могли надолго потерять друг друга из поля зрения.
– Интересовался, свободна ли ты и все такое…
– Зачем?
– Ты меня спрашиваешь? – Наташка фыркает. Она его никогда не любила, даже тогда, когда его слишком сильно любила я. – Сказал моему Сереге, что осознал, кем ты была в его жизни.
Я хочу позлорадствовать, потому что имею на это право, но именно сейчас нужно просто закончить разговор.
– Так, когда на выставку?
Наташа, к счастью, все понимает без дополнительных намеков: мы договариваемся о времени и я, наконец, отключаюсь. Еще несколько минут просто сижу в кресле с чашкой почти остывшего кофе и опять вспоминаю тот разговор четырехлетней давности. Рада бы забыть, но помню все до мелочей, до интонаций. И это все еще очень глубоко и сильно меня царапает.
Но на этом сюрпризы сегодняшнего утра не заканчиваются. Потому что, когда приходит очередь проверить личные сообщения в ВК, меня ждет… видеофайл от Андрея. И пока он загружается, я успеваю искусать нижнюю губу.
– Доброе утро, выдумщица, – улыбается Андрей, стоя в полоборота около кухонной стойки, на которой я замечаю дольки яблока в желтой тарелке. – Ничего, что я развиртулизировался?
– Ничего, – шепотом отвечаю я, хоть это и глупо.
Мне очень стыдно.
Очень-очень стыдно, потому что я вообще не вникаю в то, что он говорит.
Я просто смотрю и чувствую себя инопланетянкой, которая впервые в жизни увидела земного мужчину, хоть у него есть две руки и две ноги, и голова на правильном месте.
Потому что этот мужчина… невероятный.
Потому что мне достаточно одного взгляда на движения его губ, на спрятанную в уголок рта улыбку, на вопросительно вскинутую бровь, чтобы мозг подал сигнал – это абсолютно точно моймужчина.
И не имеет значения, что я вижу его впервые в жизни. Вижу в коротком видео, которое он записывал второпях, пару раз отворачиваясь от камеры, и в итоге гвоздем «фильма» стал его профиль. Офигенный профиль!
В эту секунду писательница Йори превратилась в Ньютона, которому на голову свалилось большое вкусное яблоко по имени «Андрей». Только вместо озарения случилось помутнение.
Господи!
Я вовремя понимаю, что написала в окно ответа «Я тебя ♥» и готова отправить признание.
Быстро все удаляю, прячу телефон под подушку и для верности сажусь на нее сверху.
Быть такой дурочкой в двадцать восемь лет, Йори, просто стыдный стыд.
Понятия не имею, сколько времени сижу в полной тишине, пытаясь проанализировать случившееся. После прививки под названием «Костя» я научилась держать голову в холоде, а сердце под замком. Не потому, что мне было обидно и больно. Хотя и поэтому тоже. Просто, когда прошло время и рана начала зарубцовываться, поняла – одной проще, спокойнее и безопаснее.
И вот теперь, минутное видео жестко и с первого раза едва не разбило мой утрамбованный годами фундамент безразличия.
Мне все-таки приходится достать телефон, потому что он вибрирует входящим вызовом, а это может быть что-то важное. На самом деле – звонит мама. Спрашивает, все ли у меня хорошо, как я себя чувствую, и напоминает, что отец заедет за мной завтра, чтобы забрать к ним и провести Рождество в тихом семейном кругу.
– Мама? – Я тереблю рубак комбинезона, до конца не уверенная, стоит ли задавать слишком недвусмысленный вопрос.
– Что, солнышко?
– А как ты поняла, то любишь папу?
Она ненадолго замолкает, а потом начинает тихонько смеяться.
