Текст книги "Жестокий Лорд (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
– Меня тоже это чертовски заводит, – говорит Дин, натягивая джинсы. – Чёрт, я просто хочу кончить.
– То же самое. – Джексон проводит рукой по джинсам спереди. – Не возражаешь, если мы подрочим, пока её бреют?
– Не сейчас, – говорит Кейд, махая рукой. – Я не хочу видеть ваши члены прямо сейчас. И, кроме того, вы же не хотите испортить ей сюрприз сразу? Она уже виделась с Дином сегодня. Мы должны немного затянуть с этим. Пусть она задумается об остальном.
– Мы могли бы заставить Брук вылизать её, – предлагает Дин. – Я бы посмотрел на это.
– Нет. – Голос Кейда звучит резко. – Она была плохой девочкой. Она не заслуживает ласки языком или оргазма. Её побреют, а потом она ложится спать.
При этих словах у меня между ног зарождается новый прилив возбуждения, и я закрываю глаза, чувствуя, что моё унижение на сегодня завершено. Даже если они не могут сказать, насколько я влажная, я знаю. Я знаю, что промокла, пока незнакомка брила мою киску, а парень, который думает, что я принадлежу ему, говорит о том, что я не заслуживаю того, чтобы кончать, и всё это так, словно меня даже нет в комнате. Как будто я просто предмет, сидящий здесь на бортике ванны.
Я не знаю, почему это меня заводит. Должно быть, просто ко мне никогда раньше так не прикасались, в отчаянии думаю я. На самом деле мне всё это не нравится. Я просто неадекватно реагирую. Но к тому времени, как Брук заканчивает и протирает тёплой мочалкой мою гладкую, только что побритую кожу, я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать. Она тщательно смывает все следы геля для бритья. Когда шершавая поверхность мочалки трётся о мой клитор, я сильно прикусываю нижнюю губу, хватаясь за бортики ванны и изо всех сил стараясь не выгнуться навстречу её руке.
– Срань господня, она возбуждена. – Смеётся Дин. – Ты только посмотри на это дерьмо. Она только что попыталась трахнуть эту мочалку.
При этих словах мои щёки вспыхивают, и как только Брук отходит, я сжимаю ноги, только чтобы увидеть, как Кейд свирепо смотрит на меня.
– Покажи нам свою бритую киску, – требует он. – Никто не говорил тебе сжимать ноги.
С пылающим от смущения лицом я послушно снова раздвигаю ноги, позволяя ему увидеть всю мою влажную розовую плоть.
– Она чертовски мокрая, – говорит Кейд. – Ты ведь знаешь правила, да, Афина?
– Да, – шепчу я.
– Ты не можешь прикасаться к себе. Даже чуть-чуть. Ты не можешь кончать без разрешения. Если ты кончишь во сне, ты должна признать это. Никаких оргазмов без разрешения. Скажи это вслух, чтобы мы знали, что ты понимаешь. – Теперь его голос звучит снисходительно, покровительственно.
– Никаких оргазмов без разрешения. – Я опускаю голову, чувствуя себя полностью побеждённой.
– Хорошо. – Кейд удовлетворённо улыбается. – А теперь иди спать.
Я не могу выйти из ванной достаточно быстро. В ящиках нет ничего из одежды, которую я обычно надеваю перед сном. И все же мне невыносима мысль о том, что я буду спать голой, совершенно беззащитной. Только не в этом доме. Итак, я натягиваю кружевные трусики-бикини, заставляя себя не обращать внимания на то, как приятно ощущать мягкое кружево на своей обнажённой коже и как мгновенно становится влажной складка между ног, а затем надеваю один из обтягивающих топиков и ныряю под прохладные простыни своей кровати.
Один день…, и меня уже раздели, заставили проглотили сперму, поставили тарелку на пол и побрили.
И что, блядь, принесёт мне завтрашний день?
14
АФИНА
На следующее утро после унизительного бритья я понимаю, что у меня есть выбор. Попытаться согласиться с тем, чего они хотят, или резко обострить ситуацию.
Вчера я надела что-то, что невольно понравилось Джексону, и я знаю, что сегодня мне, вероятно, следует попробовать понравиться кому-то другому. Но проблема, конечно, в том, что я этого не хочу. Дин – высокомерный засранец, а Кейд... ну, Кейд просто ужасен.
Не говоря уже о том, что он заставил меня стоять на коленях на полу, пока они ели.
– Делай, что должна, – говорю я себе, вставая и направляясь к шкафу. Разумнее всего было бы попытаться понравиться Кейду, но я не совсем уверена, какие именно девушки ему нравятся. Я помню, что в старших классах он часто бегал за чирлидершами, так что я роюсь в шкафу, пока не нахожу синюю мини-юбку в складку, которая напоминает мне о том, что могли бы носить чирлидерши, и сочетаю её с белым топом на бретельках, застёгивающимся спереди на пуговицы и оставляющим мой живот открытым, и надеваю белые кроссовки. Сегодня я распустила волосы и не стала утруждать себя макияжем, разве что нанесла немного туши и блеска для губ.
Я ненавижу всё в своей внешности, но, возможно, это того стоит, если Кейд перестанет казаться мне таким придурком. Я начинаю понимать, что, хотя у меня нет возможности избежать сексуального удовлетворения этих парней, возможно, я смогу заключить своего рода временное перемирие. Или, по крайней мере, не злить их понапрасну.
Если ношение нескольких дурацких нарядов облегчит задачу, то я знаю, что должна это сделать. Это не конец света. Это меня не убьёт.
Сейчас я должна думать об общей картине – как выжить с этими тремя парнями и со всем, что они запланировали для меня, пока я не найду выход. Как разорвать контракт. Как вытащить нас с мамой отсюда, не подвергая нас слишком большой опасности.
Мальчики уже завтракают, когда я спускаюсь вниз, и все трое останавливаются, окидывая меня взглядами почти... оценивающими.
– Я вижу, малышка научилась одеваться сама, – говорит Кейд с жестокой ухмылкой, его взгляд задерживается на моей груди, которая, кажется, выпирает из выреза топа. Топ на размер меньше, но, конечно, так оно и есть. И я не думаю, что это случайность.
– На мой вкус, немного распутно. – Дин хмурится. – Мне нравится что-нибудь более стильное. Но тебе, Кейд, это подойдёт. Завтра, Афина, ты наденешь что-нибудь, что я бы одобрил.
– Дурацкий теннисный наряд? – Выпаливаю я в ответ, прежде чем успеваю себя остановить. Отлично, Афина. Я вижу, что решение ладить с ними уже приносит свои плоды.
Лицо Дина мрачнеет.
– Я вижу, ты ещё не поняла, для чего нужен твой рот.
Я напрягаюсь. Он бы не стал. Не здесь, перед другими парнями, но, если я чему-то и научилась на данный момент, так это тому, что я не могу предсказать, как далеко они зайдут и что будут делать. Эти трое парней или, по крайней мере, Дин и Кейд, гораздо более порочны, чем я могла себе представить. И я знаю, что это только начало.
Дин демонстративно смотрит на свои часы, которые выглядят чертовски дорогими для студента колледжа. Он всегда одевается так, будто ему уже за двадцать, как будто у него шикарная офисная работа, на которую он ходит вместо уроков английского и западной культуры.
– Нам нужно уходить через несколько минут, – говорит он. – Тебе повезло, Афина, потому что даже в этом распутном наряде ты возбудила меня, и я должен попросить тебя залезть под стол и позаботиться об этом для меня.
– О, черт, чувак, я не хочу этого видеть. – Джексон закатывает глаза, но я вижу, как они слегка косятся на меня.
Что...это он пытается меня защитить?
– Ты не хочешь посмотреть, как наш маленький питомец сосёт член? – Кейд смеётся. – Я хочу это увидеть.
– Может быть, у меня, и наедине, – говорит Джексон, бросая салфетку на стол. – Но я не такой любитель всего этого публичного дерьма, как вы, ребята. Определенно, я не в восторге от того, что увижу ваши два придурковатых члена. – Он встаёт и бросает на меня взгляд. – Давай, Афина, тебя подвезти?
Я ещё не ела, но не собираюсь упускать возможность выйти из этой комнаты, не раздеваясь, не подбирая еду с пола и, что ещё хуже, не отсасывая у Дина на глазах у всех.
– Да, – быстро отвечаю я, прежде чем Кейд или Дин успевают возразить, и выбегаю из столовой вслед за Джексоном.
– Тебе нужно перестать им перечить, – решительно произносит он, когда мы подходим к мотоциклу. Он протягивает мне шлем, не глядя на меня. – Ты только усложняешь себе задачу.
– Я не знаю как, – признаюсь я, застёгивая шлем под подбородком. – Это не в моих правилах.
– Тебе нужно научиться. – Джексон перекидывает ногу через руль мотоцикла, увеличивая обороты так, что ему приходится перекрикивать звук двигателя, чтобы его было слышно. – Они не собираются облегчать тебе задачу.
– Почему бы тебе не помочь мне? – Я смотрю на него, стоящего рядом с мотоциклом, пока он ждёт, когда я сяду. – Если тебе не нравится, что они делают. Почему бы тебе не помочь мне выбраться из этого?
Джексон смеётся.
– Это при условии, что меня это так сильно волнует.
– А нет? – Я вздёргиваю подбородок, бросая на него вызывающий взгляд. – Ты уже дважды пытался мне помочь. Ты возишь меня. Не думаю, что тебе нравится то, что делают Кейд и Дин.
Джексон вздыхает и, наконец, поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
– Афина, этот контракт нерушим. Даже если бы мне было не всё равно, я бы не смог тебя вытащить. И кто сказал, что мне это тоже не нравится? Вчера вечером мне понравилось смотреть, как тебе брили киску. Это было круто. Только потому, что мне не нравятся интеллектуальные игры Кейда и Дина, это не значит, что я не вижу во всей этой ситуации каких-то преимуществ. – Он мотает головой в сторону задней части мотоцикла. – Давай. Залезай, пока они не вышли и не затащили тебя обратно, или я решу отпустить тебя пешком. Сегодня на тебе подходящая обувь.
И обувь не подходит для езды на мотоцикле, но я не собираюсь позволять этому останавливать меня. Я запрыгиваю на мотоцикл, хватаясь за Джексона для равновесия, когда он включает передачу.
Джексон кажется мне наиболее вероятным союзником, думаю я про себя. Если у меня вообще есть хоть какой-то шанс на союзника. Или это просто потому, что он мне вроде как нравится? Даже сейчас мне с трудом удаётся подавить желание придвинуться к нему поближе, обхватить руками его обтянутую кожей талию и прижаться лицом к его спине, как я бы сделала, если бы мы были вместе и катались на его байке. Я вдыхала бы запах его куртки и шампуня и терялась бы в ощущении ветра, треплющего мои волосы, и вибрации мотоцикла подо мной, и…
– Мы на месте. – Резкий голос Джексона вырывает меня из моих грёз. – Поторопись. Я не хочу опоздать на своё первое занятие.
Ты грёбаная идиотка, говорю я себе, слезая с мотоцикла. Стокгольмский синдром через два дня? Ну давай же. Ты выше этого.
Я не знаю, почему Джексон – единственный из них, кто заставляет меня желать, чтобы всё было по-другому. Может быть, это просто потому, что он, кажется, не хочет причинять мне боль просто так, а это не самая лучшая причина для того, чтобы кто-то нравился. Но я также не должна рассчитывать на него как на союзника, и я это знаю. Джексон, возможно, не так рад всему этому, как Кейд и Дин, но я также не думаю, что он станет подставлять свою шею ради меня. И у меня нет причин доверять ему. В конце концов, Кинги по-прежнему являются одной из семей-основателей, даже если они редко бывают на вершине пищевой цепочки. И моя семья обслуживает их. Мой отец был членом «Сыновей дьявола Блэкмура», а моя мать сейчас работает экономкой.
Думаю, это действительно всегда было моей судьбой.
На английском мне удаётся занять место в конце класса, надеясь, что мне не придётся находиться рядом с Дином, но он всё равно садится в ряд позади меня, хотя там и нет свободных мест. Он просто, блядь, говорит кому-то подвинуться, и как только чувак видит, что это говорит ему Блэкмур, он встаёт и спешит к другому свободному месту в передней части аудитории, как будто это нормально, когда кто-то с важным видом входит в лекционный зал и требует твоё место.
Дин не сводит с меня глаз на протяжении всего урока. Я чувствую это. И это ужасно. Если я не научусь обращать внимание даже на этот ледяной взгляд, от которого у меня мороз по коже, я провалю этот урок не потому, что мне всё равно, а потому, что Дин не даст мне сосредоточиться. Всё, о чем я могу думать, это о том, как он загоняет меня в угол где-нибудь после урока, как в прошлый раз, и заставляет меня сделать с ним что-нибудь ещё. Может быть, на этот раз я действительно отсосу ему.
Как только мы заканчиваем, я молниеносно вскакиваю со своего места и с замиранием сердца смешиваюсь с толпой студентов, спешащих на следующий урок. Я просто жду, что Дин схватит меня за локоть или услышу его голос у меня за спиной, но этого не происходит. И всё же я не чувствую себя в полной безопасности, пока не окажусь на уроке алгебры, на угловом месте, где, надеюсь, никто не заметит мой дурацкий наряд и не прокомментирует его.
Слава богу, английский – единственный предмет, на который я хожу с одним из парней. В течение дня я внимательно слежу за временем, чтобы вернуться с последнего занятия как можно раньше и успеть на ужин. Я не хочу повторения того, что было прошлой ночью.
Я остаюсь в своей комнате до ужина и переодеваюсь в джинсовую мини-юбку и белый укороченный топ в рубчик, доходящий мне чуть ниже груди, решив, что это не то, что я бы надела, по крайней мере, у меня нет ощущения, что я прохожу прослушивание для «Девушек в раздевалке XXX». Как только часы показывают без пяти семь, я спускаюсь вниз и вижу, что все трое парней сидят за столом передо мной. Тем не менее, я не опаздываю, и я подхожу к одному из стульев и сажусь.
– Нет. – Кейд качает головой. – Садись на пол, милая. – Он указывает на место рядом с креслом Дина. – Сегодня ты можешь есть рядом с Дином.
Я пристально смотрю на него.
– Но я не опоздала.
– Не перечь! – Кейд повышает голос. – Боже мой, тебя чертовски трудно дрессировать. Может, мне стоит отослать тебя, попросить другого питомца. Собака была бы умнее.
Возможно ли это? Я хочу спросить, но не могу. Потому что последствия моего ухода были бы такими же, я уверена, даже если бы они предпочли, чтобы я ушла, а не отказалась.
– Ты можешь встать на колени на полу, Сейнт, или подняться наверх и оставаться там до утра. Это твой выбор.
Я с трудом сглатываю. Всё во мне кричит о том, чтобы бежать, бежать наверх, в свою комнату, где я чувствую себя в относительной безопасности, а не стоять на коленях рядом с Дином и есть из тарелки на полу, как бездомная, которой дают объедки. Но я так голодна. Я не завтракала, потому что Джексон увёл меня отсюда, прежде чем Дин успел придумать что-нибудь ещё о том, что делать с моим «острым языком», и у меня не было времени взять у повара упакованный ланч. У меня нет ни дебетовой карты, ни денег, поэтому я не смогла ничего купить в кафетерии. Я ничего не ела со вчерашнего обеда? Сейчас не могу вспомнить. У меня почти кружится голова. Я так проголодалась.
– Афина. – Голос Дина прерывает ход моих мыслей, и на этот раз его тон почти добрый. – Тебе нужно поесть. Ну давай же. Всё не так уж плохо. Я даже покормлю тебя, если ты не захочешь есть с тарелки.
Я перевожу взгляд с Кейда на Дина и обратно, мои мысли мечутся. Я продолжаю надеяться, что Джексон снова вступится за меня, но я знаю, что он этого не сделает. Он имел в виду это сегодня утром, когда дал мне понять, что я не должна полагаться на него как на союзника, что это было бы ошибкой. Я не могу позволить себе продолжать совершать ошибки, если хочу когда-нибудь выбраться из этого.
– Я поём, – с трудом выдавливаю я, опускаясь на колени рядом с креслом Дина. Дерево на коленях холодное и твёрдое, и я жалею, что не надела джинсы. Я смаргиваю слёзы, пока сижу и жду, когда кто-нибудь из них подаст мне тарелку. Только когда все трое мальчиков накладывают себе по полной, Дин ставит одну из них на пол перед моим лицом.
Он даже не позаботился дать мне приборы. Это просто куриная грудка, спаржа и сладкий картофель, но у меня есть выбор: есть всё руками или буквально с тарелки, как собака. Я выбираю пальчиками, отщипываю кусочки курицы, пока парни надо мной обсуждают случайную бессмысленную ерунду, занятия и горячих девчонок, которых они видели в кампусе, и пятничную вечеринку новичков.
Подожди, что?
– Верно. – Кейд смотрит на меня, вытягивая шею, чтобы заглянуть за спинку стула Дина. – Тебе нужно будет вернуться после окончания дневного занятия, Афина. Ты очень важная часть посвящения новичков в Блэкмур. Обязательно прими душ, вымой и высуши волосы феном и нанеси немного косметики. О, и убедись, что твоя киска гладко выбрита. Я проверю, так что, если ты не хочешь, чтобы Брук сделала это снова...
– Какой наряд мне надеть? – Спрашиваю я, стараясь, чтобы мой тон был как можно более нейтральным, несмотря на сарказм, который я хочу вложить в каждый слог.
– Это не имеет значения, – говорит Кейд, и я удивлённо смотрю на него. – Просто выбирай, что тебе больше нравится.
Возможно, это немного охладило его пыл. Есть на полу – одна из самых унизительных вещей, с которыми я сталкивалась в своей жизни, особенно когда Дин время от времени гладит меня по голове, как щенка, который ведёт себя особенно хорошо. И все же, если это смягчает Кейда, то оно того стоит.
До вечеринки новичков осталось два дня. У меня внутри всё сжимается при одной мысли об этом, я могу только представить, что они запланировали. Теперь каждый день кажется мне бесконечной полосой препятствий, которая только и ждёт, чтобы заманить меня в какую-нибудь ловушку, унизить или наказать, что придумают для меня мальчики.
По крайней мере, может быть, после сегодняшнего вечера я смогу есть за столом.
15
АФИНА
На самом деле это не так. К моему большому ужасу, на следующее утро за завтраком мне подали еду на полу рядом с Джексоном, а к обеду всё вернулось на круги своя. Когда я пытаюсь сесть за стол за завтраком, надев дурацкое мини-платье для тенниса, которое заказал Дин, Кейд резко велит мне встать на колени рядом с Джексоном. Когда я колеблюсь, он говорит мне, что я должна вернуть себе место за столом и не пытаться снова, пока он прямо не скажет мне, что я могу.
Джексон, по крайней мере, игнорирует меня, пока я ем яйца и тосты с миндальным маслом. По крайней мере, яичница-болтунья, я не хочу думать о том, как бы я съела яичницу-глазунью и то, что Джексон не придаёт этому большого значения, по крайней мере, заставляет меня чувствовать себя менее смущённой. Он, как обычно, подвозит меня – видимо, об этом никто не говорит, но к обеду Кейд, похоже, полон решимости сделать для меня всё, что в его силах, настолько ужасным. Он отказывается поставить для меня тарелку на пол, заставляя есть из его рук. На ужин – свинина на гриле, и когда он запихивает мне в рот кусок, размазывая соус по губам и смеясь, я давлюсь.
– Что ты собираешься делать? – Он усмехается надо мной. – Все это выблевать?
Я вскакиваю на ноги и бегу наверх в ванную, вытирая лицо над раковиной. Я не плачу, я не плакала с тех пор, как попала сюда. Дело не столько в том, что я сильная, сколько в том, что я боюсь, что если начну плакать, то не остановлюсь. Я жду, что Кейд придёт за мной и как-нибудь накажет, но он этого не делает. На следующее утро за завтраком моя тарелка стоит у ног Дина.
Никто из них больше не пытался прикоснуться ко мне в сексуальном плане, что мне кажется интересным. Кейд, по крайней мере, кажется, больше заинтересован в том, чтобы помучить меня, чем в том, чтобы кончить, что я, честно говоря, предпочла бы, если бы мне пришлось выбирать. Дин, похоже, рад ждать своего часа или, чёрт его знает, может, они договорились сменять друг друга. Дин повеселился, и теперь ему приходится ждать, когда до него дойдёт очередь снова. Я прямо вижу, как они придумывают что-то странное в этом роде.
Хотя, если это то, что они делают, то, похоже, им придётся пропустить Джексона, если Дин когда-нибудь снова захочет сыграть. Джексон не участвует ни в чём из этого. Возможно, ему нравилось наблюдать, как меня бреют, кто знает, может, это его личная прихоть, но он не поддразнивает меня и не кормит насильно, когда приходит его очередь сажать меня на колени у своего стула во время еды. Он не пытается прикоснуться ко мне и вообще почти ничего не говорит.
Но он и не пытается подружиться со мной. Во всяком случае, с каждым днём он становится всё холоднее, молчит во время завтрака, а затем направляется к своему мотоциклу. Я всё равно следую за ним каждый день, и он никогда не запрещает мне садиться сзади, но и не приглашает меня больше. Он высаживает меня на том же месте, а затем уезжает, не сказав ни слова. По-моему, я не слышала от него ни слова с того утра, когда он спас меня от того, чтобы я не отсосала Дину под столом.
И всё это время у меня в животе бурлит тревога по поводу того, что произойдёт в пятницу.
Я не осмеливаюсь перечить им. Я видела, как быстро Кейд, в частности, назначает наказания за незначительные нарушения, и я почти уверена, что провал на их вечеринке новичков будет расцениваться как нечто большее, чем «незначительное». Поэтому, как только заканчивается моё последнее занятие, я спешу домой как можно быстрее, чтобы следовать инструкциям, которые дал мне Кейд. Последнее, чего я хочу, – это чтобы у него появилась причина думать, что я не послушалась, как должна была.
Я с подозрением отношусь к заверениям Кейда, что я могу носить всё, что захочу, – во всяком случае, из того, что у меня здесь есть, но я выбираю то, что доставляет мне наименьшее неудобство, а именно джинсы с низкой посадкой, которые, по крайней мере, выглядят как ретро в забавном стиле, и синий топ на бретельках, который, по крайней мере, закрывает верх моих джинсов, а также коричневые босоножки на массивном каблуке.
Когда я спускаюсь вниз, все трое ждут меня в гостиной. Дин полулежит на диване, Джексон развалился в кресле с подголовником, а Кейд расхаживает перед камином. Как только я вхожу, Кейд останавливается и смотрит на меня, как голодный лев, увидевший свой ужин на ночь.
– Как раз вовремя, – говорит он, и в его голосе слышится довольное мурлыканье. – Я вижу, ты, по крайней мере, чему-то учишься, малышка Сейнт.
Я ничего не говорю. За последнюю неделю я поняла, что молчание, как правило, лучший вариант, когда речь заходит о них, особенно о Кейде.
– Дин. – кивает ему Кейд. – Завяжи ей глаза, пожалуйста.
Я смотрю на него с открытым ртом.
– Новички скоро придут, уже почти стемнело. Завяжи ей глаза и отведи вниз.
– Какой у нас план? Спрашивает Джексон с лёгким раздражением в голосе, но Кейд игнорирует его. Дин грациозно встаёт со своего места и неторопливо направляется ко мне с полоской черной ткани в руке.
Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не дрогнуть, не бороться, не бежать. Я понятия не имею, что меня ждёт, но я знаю, что, что бы это ни было, я хочу быть в состоянии увидеть, что произойдёт, прежде чем это произойдёт.
Но у меня нет такой возможности. Дин повязывает мне повязку на глаза, его пальцы скользят по моей щеке и волосам, когда он завязывает её на затылке, достаточно туго, чтобы она не соскользнула.
– Спустимся в подвал? – Спрашивает он, и я слышу ответное ворчание Кейда.
– Давай, Джексон, – говорит Кейд, и на этот раз я не чувствую ни проблеска надежды на то, что Джексон спасёт меня. Я сама по себе, что бы ни случилось дальше.
Трудно точно сказать, сколько прошло времени. Я знаю, что меня ведут вниз, в подвал под особняком, Кейд и Дин держат меня за локти, чтобы я не упала, а Джексон тяжело шагает сзади. Я жалею, что не надела закрытую обувь – каменный пол под моими ногами холодный и сырой. Одному богу известно, что здесь внизу. Я, конечно, не вижу, я ни черта не вижу сквозь черную повязку на глазах, и всё, что я знаю, это то, что холодно, и моя кожа покрывается мурашками, пока Кейд и Дин ведут меня через комнату, пока я не чувствую что-то твёрдое под своей задницей, например, стол или конторку.
– Оставайся там, – резко говорит Кейд. Я не двигаюсь с места, больше из-за неуверенности в том, что меня окружает, чем из-за чего-либо ещё. Я остаюсь там, где они меня поставили, пока несколько минут не слышу шарканье, похожее на топот бесконечных ног, и понимаю, что, должно быть, входят новички.
– Свяжите ей руки за спиной.
Что? Я поворачиваю голову набок, и моя рука поднимается, чтобы снять повязку с глаз, мне совсем не нравится, как это звучит. Но прежде чем я успеваю её сорвать, сильная мужская рука хватает меня за запястье, слишком мягкая, чтобы принадлежать Джексону, слишком узкая, чтобы принадлежать Кейду, это может быть только Дин, и заводит их оба мне за спину.
Я чувствую, как что-то похожее на пластик сжимается вокруг моих запястий, прочно удерживая руки за спиной. Сердце бешено колотится в груди, дыхание становится прерывистым и частым, а голова кружится от страха. Здесь слишком много незнакомых людей, чтобы я могла так сдерживаться, не зная, что будет дальше, не зная, что ребята запланировали для меня.
Я могла бы догадаться, что может произойти дальше.
Руки Кейда уже на мне, и я чувствую, как что-то холодное скользит по моей коже под рубашку.
– Не двигайся, Афина, – шепчет он мне на ухо. – У меня вот здесь ножницы. Ты же не хочешь, чтобы пошла кровь, правда?
Я замираю, сердце подскакивает к горлу. Я уверена, что он с удовольствием пустил бы мне кровь. На самом деле, я думаю, ему бы это понравилось, а мне – нет. Я не шевелю ни единым мускулом, когда слышу тихий щелчок ножниц по ткани и чувствую, как сначала с меня спадает рубашка, а затем и лифчик.
Откуда-то из глубины комнаты доносится тихий стон Дина.
Раздаётся звук, с которым Кейд кладёт ножницы, а затем его руки оказываются на моих джинсах, расстёгивая их. Я с трудом сглатываю, слишком напуганная, чтобы пошевелиться, слишком ошеломлённая происходящим. Сколько людей смотрят это прямо сейчас? Сколько ещё пар глаз могут прямо сейчас видеть мою обнажённую грудь?
Только когда Кейд снимает с меня джинсы и трусики, он издаёт низкий, довольный звук, который вырывается из его горла. Я с ужасом понимаю, что он имел в виду, говоря, что это не имеет значения, что на мне надето, и что он узнает, если я не побреюсь. Что бы ни случилось дальше, я буду совершенно беззащитна перед этим. В моей голове проносится дюжина ужасных сценариев, каждый следующий хуже предыдущего.
– Открой рот. – Голос Кейда звучит резко, даже грубее, чем обычно, и я слишком боюсь даже подумать о неповиновении. Как только я делаю, как он сказал, я чувствую, как кружевной материал моих скомканных трусиков запихивается мне в рот.
Мне хочется задохнуться. И только когда Кейд снимает повязку с моих глаз, засовывая трусики мне в рот, я понимаю, что происходит на самом деле, когда мои глаза привыкают к комнате.
В подвале пусто, только каменный пол и каменные стены. А передо мной, выстроившись в две колонны и в несколько рядов, стоят мальчики-первокурсники, которые, должно быть, являются новичками. У них у всех завязаны глаза, и они раздеты до нижнего белья, вся эта пёстрая компания – невысокие, высокие, пухлые, худые, мускулистые, поджарые. Брюнеты, блондины, рыжеволосые. Они все смотрят прямо перед собой из-под повязок, скрестив руки перед собой, и все дрожат от холода.
По крайней мере, они меня не видят, думаю я с лёгким облегчением. Я бросаю взгляд в сторону Дина и Джексона и вижу, что лицо Джексона напряжено, а брови нахмурены, как будто он не совсем понимает, что происходит. Дин выглядит самодовольным, его взгляд скользит по моему обнажённому телу, моим напряженным соскам, моему заткнутому рту.
– Новички! Голос Кейда разносится по комнате. – Снимай нижнее белье.
О, Боже… О, Боже. Что это? Конечно, Кейд не собирается позволять им трахать меня или заставлять меня что-то с ними делать. Я не могу представить, чтобы он позволял новичкам получать то, чего у него ещё не было. Это не имеет никакого смысла. Но если не это, то что же тогда?
Все новички сразу же делают, как им было сказано, снимают нижнее белье и становятся полностью обнажёнными. Несмотря на то, что они сцепили руки перед собой, я всё равно могу видеть практически все: я никогда не видела столько членов в одной комнате. Я смотрю на Кейда, но он больше не обращает на меня внимания. Он ухмыляется, готовый отдать следующий приказ, наслаждаясь тем, что руководит этим спектаклем.
– Джентльмены, – произносит он нараспев. – Можете снять повязки с глаз.
По комнате проносится возбуждённый гул, когда с глаз спадают повязки, и они видят меня – голую, связанную, с кляпом во рту. Я начинаю дрожать, но не от холода, а от страха и неуверенности, когда вижу, как один за другим их члены начинают подниматься, когда они хорошенько меня разглядывают, пока у каждого новичка в комнате не встаёт, от незначительного до массивного, и всё, что между ними.
– Кейд! – Я слышу шипение Джексона, и во мне вспыхивает крошечная искорка надежды, что он положит конец той чепухе, которую приготовили Кейд и Дин. Его лоб нахмурен, и он смотрит на меня, но Кейд игнорирует его, подходя и становясь рядом со мной. Он хватает меня за запястья и толкает вперёд, так что я вынуждена выпрямиться, выставляя напоказ всю себя, наверное, пятидесяти парням, чьих имён я даже не знаю, которых я никогда раньше не видела.
И ни одного из них, кажется, не волнует, что я определенно не выгляжу так, будто пришла сюда добровольно. Они все полностью возбуждены, с нетерпеливыми выражениями на лицах, практически пускают слюни, когда осматривают меня. Вероятно, они никогда раньше не видели выставленную девушку на всеобщее обозрение. Никогда не видели, чтобы кто-то стоял там, позволяя им пожирать себя глазами заживо.
Надеюсь, это всё, что они могут использовать.
– Это Афина, – говорит Кейд. – Я уверен, до вас доходили слухи. Сегодня я здесь, чтобы сказать вам, что все они правдивы. Это питомец Блэкмурского дома.
По толпе новичков проносится завистливый шёпот.
– Да, вы не ослышались. Наша любимица. Она обязана делать всё, что мы захотим. Если мы решим её сломить, она должна подчиниться нашей воле. Если мы хотим получить удовольствие, она его доставляет. Если мы хотим поиграть с ней, она это позволяет. У неё нет свободы воли, нет выбора, кроме того, который мы ей даём. Она принадлежит нам. Вам бы этого не хотелось, джентльмены? Свою любимую девочку?
Все новички с готовностью кивают.
– Ну, у вас её не будет, – огрызается Кейд. – Потому что вы не родились в семьях основателей, как мы. Но если вам повезёт, и вы найдёте место в братстве Блэкмура, у вас будут возможности, когда вы закончите этот университет. Возможности обрести власть и богатство превосходят ваши самые смелые мечты, подняться выше, чем вы могли себе представить, благодаря связям, которые вы здесь приобретаете. И тогда, если вы решите, что хотите такую женщину, связанную, с кляпом во рту и покорную каждому твоему желанию, ты её получите, потому что никто не скажет вам «нет», – он делает эффектную паузу. – Но сначала вы должны пройти сегодняшнее испытание.
