Текст книги "Жестокий Лорд (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
АЙВИ ТОРН
ЖЕСТОКИЙ ЛОРД
«Жестокий лорд» – первая книга из серии «Наследники Блэкмура». Это история о хулиганах и обратном гареме. В книге содержатся материалы, которые могут быть неприятны некоторым читателям. В этой серии нет положительных героев, только восхитительно коварные злодеи. Перед рассветом станет намного темнее. Эта книга для тех, кто любит жестоких и ущербных мужчин, мрачные и неоднозначные романы, а также игры с эмоциями до самого конца.
1
АФИНА
ДВУМЯ ГОДАМИ РАНЕЕ
Это просто невероятно.
Эта мысль не покидала меня с тех пор, как я проснулась в своей новой комнате этим утром, надела новую форму и преодолела пять миль до школы Блэкмур в новых неудобных туфлях.
Раньше я бы просто поехала на автобусе. Я бы надела джинсы с дырками, которые были бы мне велики и не подходили для дресс-кода, футболку с названием группы, которая, вероятно, вызывала бы у учителей неоднозначные чувства, и мои старые, но надёжные DrMartens. Я бы уже была в школе, ела картонную пиццу на завтрак и бросала вызов любой опрятной девчонке, которая бы посмела смотреть на меня свысока из-за моей яркой подводки для глаз или из-за того, что мои родители были слишком бедны.
Но теперь я должна соответствовать ожиданиям этих опрятных ребят из школы Блэкмур. К сожалению, из-за моего отца, нам пришлось столкнуться с некоторыми трудностями, и теперь моя мама вынуждена работать вместо того, чтобы быть домохозяйкой, как это делают другие «старушки». Вместо того чтобы помогать раздавать книги в государственной средней школе и общаться с другими «старушками», она надевает униформу домработницы и моет полы у самого короля Блэкмура – сурового пожилого человека, который живёт в поместье Блэкмур.
На самом деле, те кто живут в поместье не совсем Блэкмуры. Сейчас там проживает Филип Сент-Винсент и его семья, которых я никогда раньше не видела. По какой-то причине, которая меня не очень интересует, сами Блэкмуры там не живут. Во всяком случае, больше не будут.
У меня никогда не было причин интересоваться ни одной из семей-основателей Блэкмура, ни их поместьем, ни подготовительной академией, которую они основали, ни университетом, ни чем-либо ещё, к чему, я уверена, они имели отношение. Те, кто похож на них, смотрят свысока на меня и мою семью. Байкеры, гонщики на «Харлее», технари-неудачники, байкерские подстилки. Я слышала, как все эти слова были обращены к нам, в том числе к моей матери и ко мне. Мне было всё равно. Всё, чему меня научило это, – это быть жёстче любой стервы, которая хотела унизить меня и мою семью. И я была такой. Афина Сейнт, королева местной средней школы. Все знали, что со мной лучше не связываться.
Но, в конце концов, не чванливые сучки и сплетни футбольных квотербеков погубили мою семью.
Это был мой собственный отец.
Теперь он покоится на глубине шести футов, а я направляюсь туда, где, как я понимаю, мне никогда не будет места.
Не то чтобы я этого хотела.
В свой первый день в школе я старалась выглядеть как можно менее вызывающе. Я подвернула пояс своей клетчатой форменной юбки так, что она оказалась выше бёдер, и не забыла положить в сушилку чёрное поло с эмблемой Блэкмурской школы, чтобы оно село по фигуре. Теперь оно плотно обтягивает мою грудь, которая за прошедшее лето, кажется, увеличилась в размере буквально за одну ночь. Если я поднимаю руки, оно приподнимается, открывая полоску моего плоского бледного живота. Выходя за дверь, я не забыла почистить и свои чёрные туфли на плоской подошве – просто в качестве дополнительной меры предосторожности.
Этим утром я подвела глаза чёрной подводкой. В маленькой брошюре, которую я получила вместе с другими документами для регистрации, я не нашла никаких официальных правил, касающихся макияжа. Но я почти уверена, что ни одна из студенток подготовительной академии не будет накрашена так, как Аврил Лавин примерно в 2002 году.
Я слышала, что стиль начала 2000-х годов снова в моде. Не то чтобы я когда-либо старалась быть в тренде.
В этой части города словно другой мир, понимаю я, быстро шагая по тротуару с новым рюкзаком в руках. Я знаю, что моя мать не могла позволить себе ничего из этого: ни новую форму, ни обувь, ни портфель с книгами, ни что-либо ещё. Это заставляет меня задуматься, почему она вообще согласилась на это.
В моей старой школе всё было хорошо. Ну, не совсем хорошо, но мои оценки были на уровне «В» и «С», достаточные, чтобы, вероятно, поступить даже в государственный колледж, если бы я захотела. Но я ввязывалась в драки, но что ещё мне оставалось делать?
– Там опасно после того, что сделал твой отец, – сказала моя мать. – Люди, которые были твоими друзьями, могут больше не быть ими.
Однако, похоже, что и в этой новой школе у меня не будет друзей. В старой школе, возможно, мне удалось бы сохранить пару человек. Что касается тех, кто, возможно, пытался запугать меня или причинить мне боль из-за этого, то я могу постоять за себя. Я никого не боюсь.
Я выросла, зная, что мир будет настроен против меня. И я никогда не видела причин думать иначе.
Мимо меня проносится машина, опасно близко к тротуару, и я отскакиваю в сторону. Я едва расслышала её приближение, это был не рёв двигателя «Харлея», не заикающееся рычание побитого грузовика и не стон слишком старой машины, к которым я привыкла. Это был жужжащий звук роскошного автомобиля, «Бенца» с логотипом, который я заметила мельком, когда он проносился мимо.
Мне удаётся мельком увидеть парня на переднем сиденье: его тёмные волосы зачёсаны назад, а подбородок точёный. На пассажирском сиденье сидит худенькая блондинка, и я предполагаю, что она, должно быть, его подружка, какая-нибудь шестнадцатилетняя красотка с пухлыми губками и увеличенной грудью.
Я уже начинаю скучать по тому, что было в моей прежней жизни. Мне не хватает уютного тепла нашего старого дома, запаха готовящегося завтрака, который держался в течение всего дня благодаря жирным пятнам на вентиляционной решётке и пролитым жидкостям на плите. Мне не хватает вида старых деревянных панелей и выцветшего ковра. В середине августа, когда здесь, в Новой Англии, становится особенно жарко, в пыльном воздухе словно собираются все ароматы прошлых лет. Они рассказывают истории о приготовленных блюдах, разлитой выпивке и людях, которые толпились здесь задолго до того, как мы купили этот дом и провели в нём все эти годы.
Теперь от всего этого не осталось и следа. Только пепел, который город уже развеял. Предполагается, что они ищут тех, кто это сделал, но мы все знаем, что это не так. Мы всё понимаем, но никогда не произнесём ни слова.
Наш семейный дом стал ещё одной жертвой ошибок моего отца.
Иногда мне кажется, что я должна быть более общительной, чтобы моя мама не чувствовала себя так одиноко. Если я совершу серьёзную ошибку, то окажусь в колонии для несовершеннолетних или тюрьме, и она снова останется одна. Я не могу допустить этого.
Сейчас я единственная, кто может о ней позаботиться.
Я прохожу через кованые ворота школы, сверяясь с картой, чтобы найти административный офис. У меня назначена встреча с деканом ещё до уроков, вероятно, из-за моего прошлого в старой школе. Я уверена, что у них будет много вопросов по этому поводу. Мне нужно просто держать голову опущенной и не говорить лишнего, хотя это и нелегко.
Школьный городок кажется огромным для средней школы. Здесь есть старинные каменные здания, аккуратно подстриженная трава и мощёные брусчаткой дорожки, которые я ощущаю даже через тонкую кожу своих ботинок.
Я прохожу мимо всех, кого встречаю, не обращая на них внимания. Я сразу начинаю их ненавидеть. Особенно девушек, с их идеально чистой кожей, блеском для губ, аккуратно выглаженными форменными юбками, идеально окрашенными волосами и пронзительными голосами.
Парней я тоже не люблю. Я знаю, что каждый из них – самовлюблённый болван, и даже не утруждаю себя тем, чтобы посмотреть в их сторону. Все, кто здесь находится, рождены в богатстве и привилегиях и принимают это как должное. Возможно, они тоже испытывают ненависть к своим родителям и жалуются на то, что их папы не дали им достаточно карманных денег на этой неделе или купили им «Бентли» вместо «Ягуара».
Я бы всё отдала, чтобы вернуть моего отца, наш старый, обшарпанный дом и свою комфортную жизнь. Жизнь, которую я знала и понимала, и которая была мне знакома. А не этот странный, позолоченный мир, в который, я знаю, мне никогда не удастся вписаться.
Административное здание было отделано деревом и кирпичом, а его лестница – гладкая, с железными перилами. Я поднималась по ней четыре пролёта, пока не достигла кабинета декана. Я узнала его по золотой табличке с именем: «Декан Уильям Эджингтон». Что за нелепое имя! Как будто он владелец поместья или что-то в этом роде. И когда я вошла в его офис, то поняла, что он действительно так о себе и думает.
Он невысокий и полный мужчина в твидовом жилете и слаксах. У него лысеющая голова, а за письменным столом из красного дерева стоят книги, которые кажутся старше самого кампуса. По выражению его лица я могу сказать, что этот человек станет для меня настоящей головной болью.
– Афина Сейнт. – Он произносит моё имя так, словно это что-то экзотическое и странное. Я небрежно бросаю рюкзак на деревянный пол, стараясь произвести как можно больше шума. – Перевелась из государственной школы. – Его фраза звучит неестественно, словно он пытается сказать что-то настолько неприличное, что у него не получается произнести это вслух. – Твоя мать – экономка в поместье Блэкмур.
– Да. – Я смотрю на него снизу вверх, слегка ссутулившись. – Моё поступление было частью её контракта по трудоустройству.
– Я знаю. Это очень великодушно со стороны мистера Сент-Винсента. Но, с другой стороны, он всегда питал слабость к менее удачливым.
Я стискиваю зубы. Я не могу спорить с ним, я это знаю. Моей маме нужна эта работа и защита Филипа Сент-Винсента. Пока мы живём, и она работает в поместье Блэкмур, никто из старых друзей моего отца не посмеет тронуть нас. В конце концов, они тоже работают на поместье, обеспечивая защиту оставшихся членов семей-основателей. Но если Сент-Винсент нас выгонит, нам несдобровать.
– Да, это было очень любезно с его стороны, – выдавливаю я из себя. – Мы очень благодарны. – Я хочу, чтобы это прозвучало искренне, но выходит слишком слащаво, почти саркастично. Декан Эджингтон смотрит на меня поверх своих бумаг, прищурившись. Его глаза слегка покраснели по краям, как у кролика.
– Так и должно быть, мисс Сейнт. Теперь, что касается вашего послужного списка в старой школе. Я вижу, что вы проводили много времени в кабинете директора. Не могли бы вы объяснить мне, почему?
Я пожимаю плечами.
– Детям нравится задирать других детей. А мне не нравится, когда надо мной издеваются.
– Исходя из этого, я бы предположил, что, возможно, именно вы всех травили. Драка за дракой. – Он цокает языком, листая мои старые школьные записи. – Поднос с обедом попал девочке в голову, мальчику сломали нос, ударили скейтбордом по лицу… боже мой, мисс Сейнт, в вас определенно есть склонность к насилию.
И снова я с трудом сдерживаю себя, чтобы не наброситься на него. Эта девочка назвала мою мать шлюхой, а парень, которому я сломала нос, расстегнул бретельку моего лифчика и засунул руку мне под рубашку. В то же время, в автобусе, он попытался засунуть другую руку мне в джинсы, а затем сказал, что я сама напросилась, что все байкерские шлюхи любят, когда их трахают и суют член во все места. Парень, чей скейтборд врезался ему в лицо, предположил, что мой отец был крысой.
В конце концов, мой отец оказался крысой, вот почему я оказалась в этой грёбаной ситуации. Но дело не в этом. Дело в том, что я никого не запугивала. Это всегда были другие, кто обзывал меня, пытался напасть и причинить боль мне и моей семье. В этом современном мире, возможно, и не стоит обижаться на оскорбления, но в моём прошлом они могли привести к более серьёзным последствиям.
В моей семье, например, оскорбления привели к тому, что мой отец погиб, а дом сгорел дотла.
– Конечно, учитывая вашу утрату, можно понять, почему в последнее время у вас были... вспышки гнева, – сказал декан Эджингтон, откладывая моё личное дело и переплетая пальцы. – Вы поджигали мусорное ведро в столовой?
– Это была не я.
– Есть сообщения от студентов, которые говорят, что видели вас, – настаивает он.
– Да, а подростки никогда не врут, – сказала я с раздражением. Ничто так не злит меня, как обвинения в том, чего я не совершала.
– Насколько мне помнится, мисс Сейнт, вы подросток. И не всегда управляемый. – Он откинулся на спинку стула, прищурив глаза. – Мы собрались здесь не для того, чтобы подробно обсуждать ваши прошлые заслуги. Я думаю, это говорит само за себя. Мы здесь для того, чтобы убедиться, что подобное поведение больше не повторится в школе Блэкмур. Потому что, я уверен, вы знаете, что мы не потерпим этого здесь. Вы меня понимаете?
– Думаю, да.
– Позвольте мне внести ясность. – Декан Эджингтон сделал глубокий вдох и, загибая пальцы, перечисляя: – В средней школе Блэкмур драки недопустимы. Травля также запрещена. Оскорбления и ненормативная лексика запрещены. Розыгрыши, такие как поджоги мусорных баков, не допускаются. Курение, алкоголь и наркотики, а также их употребление на территории кампуса или за его пределами также запрещены. Мне продолжать?
– Кажется, мне всё ясно. – На этот раз я стараюсь не допустить сарказма в свой голос, и, думаю, у меня это неплохо получается. По крайней мере, на этот раз он, кажется, не замечает этого.
– Очень хорошо. – Он закрывает моё досье и убирает его куда-то в свой стол. Он закончил со мной, его лицо ничего не выражало. Я была последним пунктом в его списке дел, рутинной работой, которую нужно было завершить. На самом деле ему наплевать на меня, на то, как ко мне здесь отнесутся и насколько хорошо я адаптируюсь. Я не удивлена, но это немного задевает. Я не думала, что так будет, но это так.
– Теперь ты можешь идти. – Он натянуто улыбается, и я встаю, позволяя ему разглядеть мой бледный живот, когда моя рубашка задирается, когда я перекидываю рюкзак через плечо. – О, и мисс Сейнт?
– Да? – Я останавливаюсь на полпути к двери и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на декана Эджингтона, полного и угрюмого мужчину, сидящего за огромным столом, который делает его почти маленьким. Мне почти жаль его. Или было бы жаль, если бы не огромная, как дубинка, настойчивость в его глазах.
– Ваша юбка слишком короткая, мисс Сейнт. Пожалуйста, примите меры. У нас здесь очень строгий дресс-код.
Я дарю ему извиняющуюся улыбку, которую, я уверена, мне придётся часто использовать, пока я здесь.
– Простите, – говорю я с искренним раскаянием. – Я немедленно всё исправлю.
– Пожалуйста, сделайте это.
Я не собираюсь ничего исправлять. На самом деле, я уже начинаю задумываться о том, смогу ли я к завтрашнему дню поднять её ещё на полдюйма.
После этой встречи предстоящий день кажется немного более светлым, хотя и ненамного. Взглянув на свой старый iPhone, который уже устарел на четыре поколения, я увидела, что у меня есть десять минут, чтобы пересечь кампус и попасть на урок. Я уверена, что мой декан найдёт, что сказать по поводу моего опоздания на первое занятие в первый же день.
Я стремительно спускаюсь по каменным ступеням, даже не глядя, куда иду. Лишь мельком бросаю взгляд в ту сторону, куда мне придётся буквально бежать, чтобы успеть вовремя.
В результате я с такой силой врезаюсь в кого-то, поднимающегося по лестнице, что на секунду у меня перехватывает дыхание.
Этот кто-то пахнет чистым бельём и пряным одеколоном. У него необычайно крепкая грудь и мускулистые руки, которые подхватывают меня, когда я спотыкаюсь на лестнице и чуть не падаю.
Когда я поднимаю глаза, то встречаюсь взглядом с человеком, чьи зелёные глаза кажутся самыми яркими из всех, что я когда-либо видела. Они словно подводные водоросли, окружённые тёмными ресницами. Его кожа слегка загорела, приобретя тот светло-коричневый оттенок, который часто бывает у людей с бледной кожей, проводящих много времени на улице, но этот оттенок ещё не достиг такой тёмной глубины. И его руки всё ещё сжимают мои плечи.
Когда мне удаётся отстраниться достаточно, чтобы как следует рассмотреть его лицо, я осознаю ещё кое-что.
Он просто великолепен.
Достаточно, чтобы мне понадобилось больше времени, чтобы отдышаться и забыть о том, что я ненавижу каждого из присутствующих здесь людей.
Включая того, кто этот Адонис, в которого я только что врезалась.
– Прости, – заикаясь, говорю я, и тут же начинаю себя ненавидеть. Я никогда не относилась к тем девушкам, которые начинают заикаться в присутствии парней. Я презираю таких девушек, которые ведут себя глупо, хлопают ресницами и заикаются, просто чтобы привлечь внимание.
Но я не притворяюсь. Я совершенно уверена, что некоторые клетки моего мозга просто... перестали работать. Вероятно, это произошло из-за удара в его твёрдую, как скала, грудь.
О боже, заткнись, пожалуйста!
Парень смотрит на меня сверху вниз с высокомерной ухмылкой на лице.
– Тебе, наверное, стоит смотреть, куда ты идёшь, – говорит он, не сводя с меня своих зелёных глаз. У меня мурашки бегут по спине, потому что его взгляд кажется мне таким знакомым, я уже видела его на лицах слишком многих мужчин в своей жизни.
Взгляд, который говорит о том, что он хищник... а я добыча.
Я привыкла видеть такое выражение на лицах мужчин, но этот парень был моего возраста. Почему он смотрел на меня так, будто мог бы завладеть мной, если бы захотел?
Я застыла, пристально глядя на него, и отступила назад. И в этот момент я заметила двух других парней, которые подошли к нему сзади.
– Кто эта цыпочка? – Спросил черноволосый парень с высокомерной ухмылкой на лице. Его глаза скользнули по моему телу с собственническим блеском, который заставил меня вздрогнуть, хотя мне и удалось скрыть это. – У неё красивые сиськи.
– И ноги тоже красивые, – добавил другой парень с зачёсанными назад волосами. Его ледяной взгляд заставил меня сжаться внутри, когда он поднялся на ступеньку. Я заметила, как напряглись его плечи под школьной курткой, словно кто-то готовился к прыжку.
Я почувствовала себя маленькой и затравленной, как испуганный, загнанный в угол зверёк.
Мне это совсем не нравится. Я не люблю, когда кто-то пытается меня обидеть. Обычно в таких ситуациях я не сдерживаюсь и вступаю в драку. Но в этот раз я не знаю, как действовать. Я не понимаю, что может заставить таких парней отступить. Кроме того, я только что вернулась с лекции в деканате, где мне сказали не сопротивляться. Моя жизнь и жизнь моей матери могут быть в опасности, поэтому я должна сохранять спокойствие.
Даже если это означает терпеть нападки от таких заносчивых мажоров, как эти.
– Я не знаю. – Парень, с которым я столкнулась, тоже окинул меня взглядом, оценивая мой наряд и бледную кожу. Я вдруг пожалела, что надела короткую юбку. – Как тебя зовут? – Спрашивает он, всё ещё глядя на меня свысока.
Кажется, я не могу говорить. Я действительно не хочу ничего говорить этим парням. Но что-то подсказывает мне, что они всё равно узнают.
– У тебя что, нет имени? – Издевается черноволосый парень, все ещё ухмыляясь. – Это что, твой первый день здесь?
Это пробуждает во мне что-то иное.
– Меня зовут Афина Сейнт, – говорю я, глядя на всех троих с яростью. – И да, это мой первый учебный день. Из-за вас я опаздываю. Так что, может быть, вы уступите мне дорогу, если только не собираетесь написать мне ваши номера телефонов?
Парень, стоящий передо мной, выглядит слегка озадаченным, и это самое приятное, что произошло со мной за всё утро.
– Что ж, Афина Сейнт, – медленно произносит он. – Я не был бы джентльменом, если бы не поприветствовал тебя должным образом в нашей прекрасной школе. А я, несомненно, джентльмен. Не так ли, джентльмены?
– Конечно, – отвечает Зачёсанные назад волосы, ухмыляясь с волчьей ухмылкой.
– Чертовски верно, – соглашается Черноволосый парень.
– Видишь? – Парень, с которым я столкнулась, смотрит на меня сверху вниз, его мускулистые руки опущены по швам. – Они все согласны.
– И как ты собираешься это сделать? – Спросила я, готовясь к различным непристойным предложениям о том, как они могли бы «поприветствовать» меня в школе. Но его ответ был на удивление сдержанным.
– Я устраиваю вечеринку сегодня вечером. Возвращение в школу и всё такое. Ты должна прийти. На самом деле, я лично тебя приглашаю. – Он улыбается, и это кажется почти искренним. – Что думаешь?
– Я подумаю об этом, – парирую я. – Но сейчас я должна присутствовать на своём занятии. Если только вы не предпочитаете приветствовать девушек, насильно задерживая их? – Его лицо темнеет, и это выражение, в сочетании с тем, как парни позади него внезапно тоже смотрят на меня, их взгляды снова скользят по мне, заставляет меня пожалеть, что я не сказала ничего другого, буквально не дала, любой другой ответ.
Но всё, что он говорит, это:
– Увидимся вечером, Афина Сейнт. – Затем он кивает головой, жестом приглашая двух других следовать за ним вверх по лестнице, и они делают это, но перед этим бросают на меня последний долгий взгляд.
