Текст книги "Жестокий Лорд (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Спасибо, что осталась, – тихо говорю я, крепче сжимая лямки рюкзака. Благодаря этому я люблю Мию ещё больше, потому что знаю, что многие люди не стали бы со мной общаться. Она была так же неуместна на той вечеринке, как и я, но она подождала, чтобы убедиться, что со мной всё в порядке. По крайней мере, настолько, насколько я собиралась быть в порядке.

– Они причинили тебе боль? – Шепчет она. Её лицо бледное, веснушки выделяются сильнее обычного.

Я отрицательно качаю головой.

– Нет. Не совсем. Я в порядке. Меня стошнило прямо на них, прежде чем они успели что-то предпринять.

Мия начинает смеяться, прикрывая рот рукой.

– Боже мой, прости, мне не следовало смеяться. Но, боже мой, тебя вырвало на Кейда Сент-Винсента?

Я чувствую, как в уголках моего рта появляется крошечное подобие улыбки.

– Меня стошнило на всех троих, – подтверждаю я. – На них всех. И на член Кейда тоже.

Мия смеётся так громко, что нам приходится на минуту остановиться.

– Жаль, что я этого не видела, – говорит она. – Не его член, конечно, но всё остальное. Они это заслужили. Они ужасны по отношению ко всем. Это просто потрясающе!

Я бы тоже хотела чувствовать себя потрясающе и не бояться, что всё испортила, согласившись пойти на эту дурацкую вечеринку прошлой ночью. Но на мгновение мне становится приятно смеяться над этим, как будто я совершила что-то хорошее, смелое и классное, а не то, из-за чего мы с мамой могли бы погибнуть, если бы Кейд всё испортил.

– Просто забудь об этом, – продолжает Мия, видя выражение моего лица. – Не думай ни о нём, ни о его тупых друзьях. Они того не стоят. Скоро они переключатся на что-нибудь другое, а до тех пор просто постарайся держаться от них подальше.

– Именно об этом я и подумала.

Кто-то говорит:

– Боже мой, это она, – и остальные начинают смеяться, некоторые открыто, а другие прикрывают рты и хихикают.

– Это так отвратительно, – говорит кто-то ещё.

– Эй, шлюха! – Кричит другой парень. – Разве ты не знаешь, что лучше не умолять парня дать тебе отсосать, а потом блевать на него?

Моё лицо краснеет, и я чувствую, как меня охватывает желание бежать, бежать прямо из зала и как можно дальше от всего этого – от Блэкмура, от Кейда, от его приятелей, от группы ребят, собравшихся вокруг моего шкафчика. Они смеются всё громче и громче, глядя на меня.

Но я не могу. Даже если бы я была готова отступить, мне некуда идти.

Позади меня Мия хранит молчание.

– Уйдите с дороги, – раздаётся голос Кейда, и толпа расступается. Он останавливается перед моим шкафчиком, а двое других парней следуют за ним. На его лице всё та же высокомерная ухмылка. И только когда студенты немного расходятся, я понимаю, на что они все смотрят.

Моя вчерашняя рубашка, покрытая засохшей блевотиной, была приклеена скотчем к дверце шкафчика. Кто-то написал на ней ярко-красной краской слово «шлюха».

Когда я увидела Кейда, стоящего рядом и смотрящего на меня сверху вниз, как прошлой ночью, словно я принадлежу ему, и он может делать со мной всё, что захочет, мне снова стало плохо. И я разозлилась.

Очень сильно разозлилась.

Все мысли о том, чтобы не обращать внимания и позволить ситуации разрешиться самостоятельно, улетучились в порыве чистой ярости. Я подошла к Кейду, сжав руки в кулаки и глядя на него снизу вверх.

– Серьёзно? – Спросила я, глядя прямо в его глаза цвета морской волны и чувствуя, как меня начинает трясти от злости. – Ты всем рассказываешь, что я умоляла тебя дать мне отсосать?

Он с улыбкой смотрит на меня сверху вниз.

– Что ж, именно это и произошло, малышка Сейнт, – говорит он, повышая голос, чтобы все могли его услышать. – Ты последовала за мной в библиотеку, будучи пьяной, и умоляла заняться с тобой сексом. Ты сказала, что хочешь отплатить мне за всё, что моя семья сделала для твоей. А потом, когда мои друзья Дин и Джексон пришли посмотреть, чем ты занимаешься в библиотеке – одной из комнат, куда вход запрещён во время вечеринок, – ты сказала, что тоже отсосёшь и им, если они тебя не выгонят. – Его улыбка становится жёсткой и жестокой, когда он подталкивает меня к шкафчикам, прямо рядом с тем местом, где висит моя грязная, вонючая рубашка.

Я сильно ударяюсь спиной о холодный металл шкафчика. Он стоит рядом, слишком близко, и ухмыляется мне сверху вниз с безупречным высокомерием человека, который уверен в своей неприкосновенности.

– Нет, – шепчу я. – Нет, всё было не так. Ты пытался заставить меня лечь под себя. Ты сказал, что моё место – на коленях. И ты пытался заставить своих друзей удерживать меня, пока ты это делал.

К своему ужасу, я чувствую, как в уголках моих глаз скапливаются слёзы, и сильно прикусываю губу, чтобы они не потекли. Я замечаю, что двое других парней, Дин и Джексон, наблюдают за мной. Теперь я знаю их имена. Дин смотрит на меня с такой же высокомерной ухмылкой, как и Кейд, но что-то в лице Джексона удивляет меня. Не похоже, чтобы ему это доставляло такое же удовольствие, как двум другим.

– Ты хотел меня, – шепчу я. – Ты хотел меня достаточно сильно, чтобы заманить на свою вечеринку и попытаться принудить. Так что не говори так, будто я шлюха.

– Но ты именно такая, малышка Сейнт. – Его улыбка была жестокой и полной уверенности, что он никогда не будет расплачиваться за свои поступки. Он словно знал, что для таких девушек как я, он всегда будет объектом желаний, и которые будут отвергнуты. – Тебе бы понравилось, если бы мой член был у тебя во рту, проникал в твоё горло. Тебе бы понравилось пробовать мою сперму. Ты бы проглотила её всю, а потом попросила бы ещё.

Его голос был низким, почти хриплым, и я понимала, что он возбуждён. Я знала, что это возбуждает его, и я съёжилась от страха, но не могла уйти.

– Тебе понравилось бы и им отсасывать, – говорит он, и Джексон прочищает горло.

– Давай, Кейд, мы опоздаем, – сказал он.

Кейд не двигался.

– Скажи это громче, – подначивал он меня. – Попробуй сказать всем, что ты этого не хотела.

Мне следовало бы знать, что это бесполезно. Но я всё равно старалась. Я никогда не была из тех, кто легко сдаётся, и это не стало исключением.

– Ты пытался заставить меня! – Говорю я громче. – Я не хотела в этом участвовать. Я сказала тебе «нет»!

Кейд начинает смеяться, выпрямляется и смотрит на меня сверху вниз. Остальные ученики присоединяются к нему, и все они смеются надо мной, отчего у меня замирает сердце.

Оглянувшись в сторону, я замечаю, что Мия стоит в стороне от них, сжимая свою сумку с книгами, и по её лицу текут слёзы.

– Как будто я стал бы тратить время на попытки заигрывать с прислугой. – На его лице появляется насмешливая и презрительная улыбка. – Я могу получить любую девушку, какую захочу. Я мог бы попросить любую из них встать на колени и отсосать мне прямо в коридоре, и они бы это сделали. Никто бы не сказал «нет». Ни один учитель не попросил бы их остановиться. Никто бы не отправил меня в кабинет директора, потому что любой, кто попытался бы мне отказать, был бы уволен к концу дня. Этот город и все его жители принадлежат нашим семьям. И ты тоже, малышка Сейнт.

Его зелёные глаза пристально смотрят на меня, прижимая меня к шкафчику, пока он достаёт из кармана свой телефон.

– Смотри. Он поднимает свой iPhone, и я пытаюсь сосредоточиться на том, что вижу на экране. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что это… Когда изображения на экране становятся более чёткими, я вижу, что на кровати, наклонившись, лежат две блондинки, всё ещё частично одетые в форму чирлидерш. Их юбки приподняты, а ноги раздвинуты, и я могу почти заглянуть внутрь их тел.

На фотографиях изображены трое парней – Кейд, Дин и Джексон, все с твёрдыми членами, которые находятся на разных стадиях сексуального контакта с двумя девушками. Они прикасаются к ним губами, руками, проникают в их тела всевозможными способами. И вот, наконец, главный кадр – фотографии, на которых трое парней кончают им на лица, забрызгивая губы и языки своей спермой.

Эта непристойная сцена разворачивается передо мной, и я чувствую, как гнев и стыд за этих девушек переполняют меня.

Возможно, им это нравилось.

– Они знали, что ты сделал эти фотографии? – Спрашиваю я, с вызовом отводя взгляд от экрана. Я одновременно хочу отвести глаза и не могу, потому что, как бы отвратительно мне ни было, по моей коже разливается странный жар, а между бёдер становится влажно при виде откровенного порно: трое мужчин делят двух девушек, и обе они выглядят восторженными испытывая оргазм.

– Конечно, – отвечает он, пожимая плечами. – Но это не имеет значения. Их отцы работают на меня. Они бы сделали всё, что мы попросим. Одна из них даже приняла меня в задницу. Она наслаждалась каждой секундой. Я был в её заднице, Дин – в её киске, а Джексон – у неё во рту. – Он похотливо улыбается, глядя на меня сверху вниз. – Ты думаешь, что справишься с этим, малышка Сейнт? Когда мы все трое будем внутри тебя одновременно? В конце концов, мы любим делиться. Большинство девочек в этой школе уже приняли по крайней мере двоих из нас, а остальные просто умирают от желания.

Я изо всех сил стараюсь не реагировать на его слова, но не могу сдержать эмоции. Моё лицо заливается краской при мысли о том, что трое мужчин прикасаются ко мне и занимаются со мной сексом, хотя у меня никогда никого не было. Моё тело кажется напряжённым и странным, и я с трудом сглатываю, чувствуя, как во рту пересыхает. Я смотрю на мускулистого парня, который возвышается надо мной, и слушаю, как он рассказывает о том, как трахался с девушками в компании своих друзей, словно это обычное дело.

– Боже мой, – говорит Кейд, глядя на меня сверху вниз, и внезапно начинает смеяться. Он делает шаг назад, его плечи всё ещё трясутся от смеха, и указывает на меня пальцем. – Ты грёбанная девственница.

– Что? Нет! – Восклицаю я, больше всего на свете желая, чтобы он не знал об этом. Я не хочу, чтобы он думал, что у меня есть что-то ценное, нетронутое, что-то, что он мог бы попытаться отнять у меня.

– Неудивительно, что ты даже в рот не смогла взять. Ты, наверное, грёбаная лесбиянка. Вот почему тебя стошнило при виде члена, – фыркает Кейд, качая головой. – А я и не знал, что девственница может быть такой шлюхой, как ты.

– Я не... я... – начинаю заикаться я, не зная, как справиться с двумя такими противоположными вещами одновременно: с его нелепым обвинением в том, что я шлюха, и с тем, что я не могу дать ему знать наверняка, действительно ли я девственница.

Но это не имеет значения, потому что он явно уже устал от этой игры.

– Прибери это дерьмо, – говорит он, указывая на мой шкафчик. – Боже, ты действительно жалкая. Пошли. – Он кивает головой Дину и Джексону, и они следуют за ним, пока он проталкивается сквозь толпу, оставляя меня стоять, прислонившись к шкафчику, в то время как другие ученики расходятся, следуя за ним, как за предводителем.

Мия спешит ко мне, но я поднимаю руку, показывая, что мне нужно немного побыть одной. Я срываю футболку со своего шкафчика, комкаю её и выбрасываю в ближайшую мусорную корзину, а затем поворачиваюсь к Мие, стиснув зубы.

– Как только я закончу школу, – уверенно говорю я, глядя вслед исчезающей толпе. – Я сделаю всё возможное, чтобы никогда больше не увидеть Кейда Сент-Винсента или кого-то из этих двоих.

3

КЕЙД

НАШИ ДНИ

Иногда я ненавижу свою грёбаную жизнь.

Сейчас конец лета, и остальные недавно освободившиеся старшеклассники развлекаются, загорают на пляжах Ньюпорта, катаются на лодках, напиваются с поддельными документами, устраивают вечеринки в Бостоне.

Но делаю ли я что-нибудь из этого?

Нет. Я сижу на заднем сиденье отцовского автомобиля, по бокам от меня Дин и Джексон, и меня везут в район складов, чтобы, цитирую, «подготовиться занять своё законное место в семейном бизнесе».

Я чувствую напряжение в машине, по крайней мере, с одной стороны от меня. Мой отец, как всегда, холоден и суров, он сидит напротив нас и смотрит в окно, ни разу не взглянув в мою сторону. Джексон сидит слева от меня, и, похоже, ему абсолютно наплевать на происходящее. Но Дин, сидящий справа от меня, практически дрожит, сидя прямо и напряженно.

Я всегда знал, что так и будет, что после окончания школы между мной и Дином возникнет напряжённость, которой раньше не было. Тяжесть ожиданий наших семей, которые тянули нас в разные стороны, сделала это неизбежным. Но правда в том, что я ненавижу это. Дин такой же мой друг, как и Джексон, и я бы хотел, чтобы это никогда не менялось.

Если бы всё было по-моему, мы бы так и остались в старших классах, трахаясь с тупыми чирлидершами, занимаясь спортом и выпивая море алкоголя, пока устраивали вечеринки в особняке Блэкмур. Никакой ответственности, как у взрослых, а только веселье. Но теперь нам всем по восемнадцать, скоро будет по девятнадцать, потому что у всех у нас дни рождения зимой, и пора начинать «вести себя как мужчины», как сказали бы все наши отцы. Как будто они не занимаются тем же самым дерьмом – трахаются, пьют, изменяют и лгут.

Какой смысл в деньгах и власти, если вы не можете использовать их для того, чтобы заставлять других делать то, что вы хотите?

Машина останавливается перед огромным металлическим складом, и я вижу другие машины, припаркованные у входа, а также несколько «Харлеев», и тогда я понимаю, что мы найдём внутри. То, что байкеры здесь, означает, что они нашли кого-то, кто должен предстать перед особым видом правосудия наших отцов. Кого-то, кто очень серьёзно облажался.

Однако, увидев мотоциклы, я подумал о чем-то другом, или, скорее, о ком-то другом. Ком-то, кто не должен занимать ни грамма места в моей голове, но от кого я не могу избавиться с тех пор, как впервые буквально столкнулся с ней два года назад на ступенях школы Блэкмур.

Афина Сейнт.

Она дочь одного из этих байкеров, вернее, была таковой. Я немного покопался в её прошлом после той роковой ночи, когда она нажила себе врага в моём лице, и выяснил, кто был её отец. Стукач, тот, кто выдал показания обвинения, и кто за это поплатился. Я не уверен, почему мой отец решил приютить её и её мать, а не позволить клубу «Сыны дьявола» делать то, что они хотели. Я также не уверен, почему он решил не только сделать это, но и бесплатно устроить Афину в Блэкмур.

Что-то в ней пробудило во мне интерес с той секунды, как я увидел её на этих ступеньках. Она была совсем не похожа на девушек, к которым я привык, девушек с липким блеском на губах и высокими голосами, с которыми было слишком легко общаться. Меня тошнило от них, тошнило от того, как они переворачивались на спину, даже не спрашивая меня об этом, тошнило от их небрежных минетов и от того, что каждая дырочка в их телах была в моем распоряжении. Моя, Дина и Джексона.

Через некоторое время секс перестаёт быть забавным, когда он просто даётся тебе в руки. Когда это не требует особых усилий. Всё, что мне нужно было сделать, это взглянуть лишь раз на Афину Сейнт, чтобы понять, что мне придётся приложить некоторые усилия, и что она будет сопротивляться. И это мгновенно сделало меня твёрже, чем я был за последние месяцы.

Поначалу, когда я впервые увидел её, я подумал, что она дочь из какой-нибудь богатой семьи, белая ворона, та, кому нравится притворяться резкой и непокорной. Я и подумать не мог, что она на самом деле такая девушка, отброс низкого происхождения, дочь байкера и нашей новой домработницы.

Но в каком-то смысле, от этого стало ещё лучше. У меня была идея заставить дочь какого-нибудь богатого ублюдка прогнуться под меня, но осознание того, что Афина никто, по-настоящему возбудило меня. Она была создана для меня, чтобы преклонять колени и услуживать мне так, как мне заблагорассудится. В конце концов, мой отец привёл её и её мать в наш дом. Что может быть лучше, чем то, что у меня есть девушка, которая выполняет все мои требования по моей прихоти, и делает это не потому, что хочет сохранить свой статус, а потому, что у неё нет другого выбора?

Вся эта фантазия разбилась вдребезги, когда она не только дала отпор, но и наблевала на меня и моих друзей. Она чуть не выставила меня на посмешище. Единственное, что я мог тогда сделать, – это пристыдить её до тех пор, пока она не стала изгоем в школе, отверженной, смех и оскорбления преследовали её до самого выпуска. Маленькая грязная шлюшка, которая напилась на вечеринке и наблевала на меня, Кейда Сент-Винсента. Это действительно была история, которая никогда не умрёт.

Но, к сожалению, это означало, что я не смог её трахнуть. После того, как я вывалял её в грязи, это выглядело бы слишком плохо, если бы я действительно засунул в неё свой член.

На этом всё должно было закончиться. Мне следовало умыть руки и перейти к следующей цели, к следующему завоеванию. Но, похоже, я не мог выбросить её из головы. Каждый раз, когда после этого я трахал какую-нибудь жеманную болельщицу или какую-нибудь прихлебалку после игры, всё, что я видел, – это тёмно-синие глаза Афины, вызывающе смотревшие на меня, когда я прижимал её к шкафчику, и утверждающую, что она не хотела меня.

Что за грёбаная шутка.

Все хотят меня. Я, блядь, Кейд Сент-Винсент. И большинство из них хотят нас троих – меня, Дина Блэкмура и Джексона Кинга. Правителей школы Блэкмур на все четыре гребаных года. И завтра, когда мы отправимся в Блэкмурский университет, ничего не изменится, и мы будем притворяться, что нам наплевать на наши оценки, ещё четыре года, пока не пройдём ещё один этап, а затем займём свои соответствующие места в семейном бизнесе.

Но самое интересное ещё впереди.

Я ёрзаю на своём сиденье, когда машина останавливается, думая о другой части всего этого, о девушке, которая будет буквально зависеть от нашей прихоти в течение четырёх лет. Никто не знает, кто она, но от одной мысли об этом, о том, что выбранная нам девушка будет в нашем полном распоряжении, пока мы будем играть в эту игру, мой член дёргается.

Боже, как же чертовски хорошо быть мной.

Я, конечно, выиграю. Ни за что на свете я не позволю Блэкмурам вернуть контроль над городом или, Боже упаси, Кингам. Мой отец может в буквальном смысле убить меня. Он вернул поместье и город нашей семье, когда учился в университете, и я должен позаботиться о том, чтобы так оно и оставалось.

Августовская жара обжигает мне спину, когда мы идём к складу, шагая в ногу с моим отцом. Двое байкеров охраняют дверь с пистолетами в руках, и я слышу крики изнутри. Кто бы там ни был, они хорошенько его отделали. Или скорее их.

Когда мы заходим внутрь, внутри металлического здания становится почти удушающе жарко. Там трое мужчин, привязанных к стульям, все они залиты кровью. Они сильно вспотели, их рубашки прилипли к телу, и я вижу, что, какой бы информацией они ни располагали, что бы они ни делали, они уже всё выложили и заплатили почти сполна. Они все сгорбились, на них следы дюжины ранений и гораздо более серьёзных повреждений.

Здоровенный мужчина перед ними, одетый в кожаную куртку, украшенную нашивкой «Сыны дьявола» на спине и надписью «Блэкмур» под ней, поворачивается к нам лицом, его густая борода потемнела от пота, а длинные волосы прилипли к затылку.

– Они почти закончили, босс, – говорит он, глядя на моего отца. – Мы получили всё, что могли.

– Мы знаем, кто нам помешал с поставкой? – Мой отец холодно смотрит на троих мужчин, его лицо бесстрастно. Ни в его поведении, ни в выражении лица нет ничего, что указывало бы на то, что он хоть в малейшей степени встревожен состоянием троих мужчин, которые тихо хнычут в окружении ещё двух байкеров.

– Вот этот, мистер Сент-Винсент. – Мужчина, стоящий позади человека в центре, кивает. Он выше остальных, у него темно-русые волосы и прищуренные голубые глаза. – Он украл наркотики. Он планировал продавать их на стороне, чтобы немного подзаработать. Как будто вы платите ему недостаточно. – Он сильно бьёт мужчину по затылку, и тот наклоняется вперёд, изо рта у него на пол капает кровь.

Я чувствую лёгкую дрожь в животе, но не обращаю на это внимания. Это наименьшее из того, что я увижу, будучи мужчиной в семье Сент-Винсентов. Взглянув на Дина и Джексона, стоящих рядом со мной, я вижу, что Дин так же невозмутим, как и мой отец, его лицо абсолютно бесстрастно, а льдисто-голубые глаза тверды, как драгоценные камни. Джексон, напротив, выглядит слегка позеленевшей. На него явно производит впечатление зрелище, открывшееся перед нами, и я стискиваю зубы.

– Возьми себя в руки, – шиплю я ему, и Джексон бросает на меня встревоженный взгляд.

– Это... – начинает он, но мой отец начинает говорить, заглушая его, прежде чем он успевает сказать что-нибудь ещё, что, вероятно, к лучшему.

– Только тот, что посередине? – Голос моего отца звучит почти разочарованно.

Двое других связанных мужчин пользуются этой возможностью, чтобы начать умолять, почти лишёнными зубов ртами, произнося слова невнятно.

– Пожалуйста, мистер Сент-Винсент, мы не... мы не знали, мы просто помогали разгружать груз, мы не имели к этому никакого отношения! Пожалуйста, мы сказали остальным, мы не знали, мы не...

– Заткни их, – рычит мой отец, и двое байкеров, стоящих по бокам от трёх стульев, наносят сильные удары, один в челюсть, другой в живот, заставляя мужчин всхлипывать и давиться.

Джексон выглядит так, будто его тоже вот-вот стошнит.

– Если они не...

И снова его перебивают.

– Отдай им оружие, – холодно говорит мой отец.

Мои подозрения подтвердились, когда здоровенный байкер вручил каждому из нас по пистолету, его лицо было таким же бесстрастным, как и у всех остальных присутствующих. Это его люди, но он замучил их почти до смерти. Я не могу не задаться вопросом, что он при этом чувствует, пылает ли он гневом под этим тщательно нейтральным выражением лица, желает ли он смерти моему отцу. Особенно если двое других говорят правду о том, что не имеют к этому никакого отношения.

Дядя Дина и отец Джексона встают рядом с моим отцом. Марк Блэкмур и Натан Кинг, оба одетые, как и мой отец, в дорогие костюмы, сшитые на заказ, выглядят совершенно неуместно на пустом, жарком складе.

– Это ваш обряд посвящения, мальчики, – говорит мистер Блэкмур, холодно глядя на нас. Его глаза такого же ледяного цвета, как у Дина, бесстрастные и лишённые эмоций. – Это первый шаг к тому, чтобы стать мужчинами и истинными наследниками семей-основателей. Эти люди были признаны виновными в работе против нас после того, как мы приняли их в свои ряды, дали им средства зарабатывать на жизнь и содержать их семьи. Наказанием за предательство семей является смерть. – Он смотрит на каждого из нас по очереди, как бы подчёркивая это последнее замечание.

– Нет! Мы не имеем к этому никакого отношения! Пожалуйста, это был Кори, не мы, не убивайте нас, мы не... – Мужчины всё ещё умоляют, слюна и кровь капают на пол, слёзы оставляют грязные дорожки на их щеках. Для этих людей нет благородной смерти, они готовы умолять и плакать, спасая свои жизни, и, в конце концов, разве я действительно поступил бы лучше на их месте? Я не могу представить, какую боль этим людям пришлось пережить сегодня днём. Я не могу не задаваться вопросом, был бы мой отец, все наши отцы, так же беспечны, если бы им пришлось подвергать себя пыткам, а не просто прийти в конце и наблюдать за результатами.

Что-то сжимается у меня в животе от всего этого, особенно потому, что я не могу не верить, что мужчины по обе стороны от того, кто в центре – Кори – на самом деле не имеют к этому никакого отношения. Они просто оказались не в том месте и не в то время. К сожалению, те, кого выбрали, чтобы сопровождать Кори в доставке груза, который он решил сократить. И в результате они стали частью того ужасного испытания, через которое нам пришлось пройти из-за наших семей. Мой отец сделал это, и так же поступали отцы Дина и Джексона, их отцы до них, и их отцы до них. Так обстоят дела, и эти люди виноваты только в том, что они не такие, как мы.

Но я знаю, что лучше не спорить. И, в конце концов, может быть, для этих людей лучше умереть. Их жизнь и до этого была не из лучших, и уж точно теперь, после полученных травм, им не стоит жить.

На самом деле это милосердие, как усыпить больную собаку.

Я говорю себе, что, поскольку это проще, чем смотреть правде в глаза, что мы собираемся убить трёх человек, чтобы начать занимать своё место в качестве потенциальных наследников земель, поместий и богатства наших отцов. Это мой первый шаг на пути к сохранению контроля Сент-Винсента над городом Блэкмур и всем, что в нем находится. Моя работа – обеспечить, чтобы он оставался в руках моей семьи, и мне это было ясно с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы хотя бы смутно понимать. Чтобы убедиться, что Дин и Джексон по-прежнему будут моей опорой, моими помощниками, а не наоборот.

Байкеры расступаются, освобождая нам место. Наши отцы стоят в стороне, и перед нами остаются только трое мужчин, сидящих на некотором расстоянии друг от друга, так что у каждого из нас есть своя чёткая цель, и сейчас мы стоим так: я стою в центре, Дин – слева, а Джексон – справа.

Это означает, что в основном мне досталась лёгкая роль в этом деле. Я знаю имя своей жертвы, что делает его немного более личным, но я испытываю удовлетворение, зная, что он виновен. Что он украл у моей семьи. Он совершил непростительное преступление, и это облегчит ему спусковой крючок.

В конце концов, это оказалось даже слишком просто. Я знаю, как стрелять, меня водили тренироваться в стрельбе по мишеням с тех пор, как я научился держать пистолет, и я выбросил все мысли и эмоции из головы, направляя пистолет на Кори. Он не плачет, в отличие от других. Кажется, он знает, что выхода из этого нет. Возможно, он даже благодарен за пулю, которая положит конец его страданиям.

Всё сводится к одному-единственному движению – отдёрнуть палец. Слишком простой жест для того, чтобы лишить человека жизни. Решение принимается за долю секунды, сигнал от моего мозга поступает к указательному пальцу и приказывает ему нажать, и в этом разница между жизнью и смертью.

Звук эхом разносится по складу, почти слишком громкий. Я попадаю в цель, вижу гордое выражение на лице моего отца и позволяю ему согреть меня, позволяю себе почувствовать это, а не болезненное осознание того, что я только что убил человека. Мой первый и, возможно, не последний раз.

– Пожалуйста, нет, я...!

Раздаётся второй выстрел. Выстрел Дина. Быстрый и умелый, его лицо холодное и суровое. Ни следа эмоций, идеальное попадание, прямо как у меня. Он опускает пистолет, не двигаясь, и мистер Блэкмур кивает. Никакой гордости за Дина, только тяжесть ожиданий. Иногда мне кажется, что ему приходится ещё тяжелее, чем мне.

Теперь остался только Джексон. Его цель всё ещё всхлипывает, умоляя, от ужаса его слова кажутся бессмысленными. Я вижу, как рука Джексона дрожит, его пальцы, сжимающие рукоятку пистолета, дрожат.

– Соберись, Джексон, мать твою, – шиплю я. – Вспомни, кто ты, такой. Ты Кинг. Сын-основатель. Этот человек ничто.

– Он этого не делал, – голос Джексон перешёл в шёпот.

– Это, чёрт возьми, не имеет значения. Осы за моим окном меня не жалили, но я всё равно убил их всех. Тебе был отдан приказ. Сделай это. Или ты хочешь занять его место?

Услышав это, Джексон с трудом сглатывает.

Закрывает глаза.

Раздаётся третий выстрел.

А потом ещё один.

Его цель – сплошное месиво. Он промахнулся при первом выстреле, точнее, попал в парня, но не убил его. Второй выстрел довершает дело, но он не был чистым убийцей, и я вижу ярость на лице его отца из-за неудачи Джексона.

– Он страдал больше из-за твоей слабости, – шиплю я на Джексона, глядя на его бледное лицо. И тут его отец хватает его за шиворот и с яростным выражением лица вытаскивает со склада.

– Ты молодец, сынок, – говорит мой отец, подходя ко мне. Я отворачиваюсь от тел, чтобы поговорить с ним, не желая смотреть, как байкеры приближаются, чтобы убрать их. Я не могу слишком много думать об этом, о том, что всего несколько секунд назад они были живыми, дышали, просили милостыню у мужчин, а теперь они ничто. Просто мешки с мясом и костями.

– Вы сделали первый шаг, – тихо говорит мистер Блэкмур Дину, когда они с моим отцом провожают нас к двери. – Дальше будет проще. Поздравляю, мальчики.

– Спасибо, – хрипло говорит Дин. Я пока не могу подобрать нужных слов, но чувствую облегчение от того, что все закончилось. Я всегда знал, что это произойдёт. Теперь всё позади. Так тяжело мне больше никогда не будет.

Снаружи Джексон наклонился, вытирая рот. На бетоне растеклась лужа рвоты, а его отца нигде не было видно.

– Ты в порядке? – Я прищуриваюсь, глядя на него, и замираю, когда он выпрямляется, его лицо все ещё бледно.

– Он зол на меня. Но я переживу. – Джексон пожимает плечами, его губы кривятся в усмешке, которую, я знаю, он на самом деле не испытывает. Мы провели вместе слишком много времени, чтобы я не мог его хорошо узнать, мы выросли бок о бок всю нашу жизнь. Может, я и придурок, но я замечаю кое-что в своих друзьях.

– Тебе нужно взять себя в руки, – решительно говорю я ему. – В наших семьях нет места слабости. – И это именно то, что было.

– О, блядь. Прости, мне было чертовски тяжело размозжить голову невинному человеку. – Джексон выплёвывает эти слова, и на его скулах проступает румянец ярости. – Ты, может, и равнодушен ко всему этому, Кейд, но я, черт возьми, нет, я не могу...

– И что же ты собираешься с этим делать? – Я свирепо смотрю на него. – Мы просто выполнили свой долг. В конце концов, ты тоже выстрелил. Их было двое, и ты причинил своей жертве ещё больше боли, потому что не смог взять себя в руки. Это часть нашей жизни. Что ты собираешься делать, уйти?

Джексон поджимает губы. Я знаю, что он хочет что-то возразить, но я знаю, что он также достаточно мудр, чтобы понимать, насколько это опасно. То, что он сын своего отца, не даёт ему особой защиты, которую он не должен заслужить, во всяком случае, больше. Теперь мы на пути к тому, чтобы стать мужчинами. Наши отцы ожидают, что мы задумаемся о жестокости и хладнокровном принятии решений, которые привели наши семьи к тому, что они есть.

– Ты же знаешь, что меня не волнует наследство.

– Я знаю, – мой голос ровный и холодный. У меня нет времени на эмоции Джексона. – И Дин знает. Так что принимайся за программу, Джексон, или проваливай нахуй. Иначе ты мне не понадобишься.

Наступает долгое молчание, и никто из нас не произносит ни слова. В тёмных глазах Джексона тревога.

– Увидимся вечером, – наконец произносит он, отворачивается от меня и идёт обратно к машине своего отца, засунув руки в карманы и ссутулившись.

Я вздыхаю, позволяя ему отойти на несколько шагов, прежде чем последовать за ним. Это будут долгие четыре года, если Джексон будет возражать по каждому пустяку.