Текст книги "Жестокий Лорд (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

В комнате пахнет сигарным дымом и кожей, сильно выраженными мужскими ароматами, которые смутно напоминают мне совсем другую обстановку – байкерские бары, в которых обычно зависал мой отец. Раз или два я просто заходила внутрь, когда моя мама заходила что-нибудь ему передать, и я нутром чую этот запах. Но там он смешивался с запахом машинной смазки, пива и пота, а здесь ничего этого нет. Здесь всё элегантно, в духе старомодной мужественности. Однако у меня такое чувство, что то, что парни собираются со мной сделать, будет не очень элегантно.

Кейд сидит на кожаном диване карамельного цвета, а Джексон, как обычно, развалилась в соседнем кресле. Дин стоит у камина, и все они одновременно смотрят на меня, когда я вхожу.

– Ну, – растягивает слова Кейд. – Неужели это наш маленький питомец? Хочешь, мы купим тебе часы, чтобы ты научилась приходить вовремя?

Мне бы не помешал сотовый, ублюдки, хочу сказать я, но не делаю этого. Возможно, они уже решили, что хотят сделать со мной в качестве наказания, но что бы это ни было, я уверена, что могла бы усугубить ситуацию тем, что Дин любит называть моим «острым языком».

– Простите, – быстро говорю я. – Я просто потеряла счёт времени и...

– Ты разговаривала с подругой. – Кейд ехидно улыбается. – Ты думаешь, мы не в курсе всего, что происходит? – Не думай, что сможешь что-то утаить от нас, малышка. В конце концов, тебе же будет только хуже, если ты попытаешься.

Я сильно прикусываю нижнюю губу.

– Я...

– Мия Грейсон, верно? – Кейд бросает взгляд на Дина и Джексона. – Как мы думаем, она подходящая компания для нашего маленького питомца?

Я в ужасе смотрю на него.

– Кейд, пожалуйста...

– Заткнись! – Кричит он, его лицо вспыхивает. – Ты не должна говорить, пока мы принимаем решения, Афина. – Моё имя в его жёстком, сердитом тоне звучит пугающе, и я отшатываюсь, сжимая руки перед собой, чтобы они перестали дрожать.

Дин пожимает плечами.

– Она из хорошей семьи. Я смутно помню её по старшей школе. Зануда, вечно суёт нос в книги, не ходит на вечеринки и даже на свидания не ходит. Я бы сказал, что с точки зрения друзей, она довольно безобидная.

Что-то внутри меня расслабляется, и я с благодарностью смотрю на Дина, но он даже не удосуживается встретиться со мной взглядом.

– Но должны ли мы вообще позволять нашему питомцу заводить друзей? – Задумчиво спрашивает Кейд. – А не вызовет ли это у неё недовольство на всё, что мы ей здесь даём?

– Да ладно, Кейд, – говорит Джексон, закатывая глаза. – Я знаю, что тебе очень нравятся считать её зверюшкой, но она всё равно, черт возьми, человек. Ей нужен кто-то, кому она действительно нравится. Пусть у неё будет эта девочка Мия. Она чертовски скучна. Если что, Афина прибежит сюда, чтобы повеселиться.

– Хорошо. – Кейд, прищурившись, смотрит на меня. – Но если окажется, что она плохо на тебя влияет, или если ты будешь плохо себя вести...

– Этого не будет, – поспешно обещаю я. – Я обещаю, Кейд. Я буду вести себя хорошо. Спасибо тебе...

– Что ж, у тебя будет первая возможность доказать это прямо сейчас. – Кейд кивает на стул передо мной. – Ты опоздала, Афина, и должна быть за это наказана. Надень этот наряд.

Я нервно облизываю губы, глядя на то, что разложено на стуле. Когда я медленно подхожу и беру вещи, то понимаю, что это короткая юбка в складку, белая рубашка без рукавов с воротничком и бантом, завязанным под грудью, и чулки до бёдер.

Школьная форма.

В обычной ситуации я бы поспорила или, по крайней мере, подумала об этом, но после того, как Кейд разрешил, я не осмеливаюсь. Они просто заставят меня сосать их члены или что-то в этом роде, думаю я про себя. Ничего такого, чего я не делала раньше. Всё будет хорошо.

Я быстро снимаю одежду, не обращая внимания на их взгляды, раздеваюсь до лифчика и трусиков и тянусь за чулками.

– Нижнее белье тоже снимай, – инструктирует Кейд. – Ни лифчика, ни трусиков.

Я вздрагиваю, но быстро снимаю и их, бросая в кучу своей одежды. Я натягиваю облегающий школьный наряд так быстро, как только могу, желая хоть как-то прикрыться, хотя это не очень помогает. Юбка едва прикрывает мою задницу, нижняя часть моих щёк видна даже тогда, когда она спущена, а рубашка, как всегда, немного маловата. Я не могу застегнуть её выше пояса, так что моё декольте полностью открыто, округлые бока грудей выпирают из прозрачного, обтягивающего белого материала. Мои соски тоже хорошо видны сквозь него – это не совсем одежда. Скорее, это фетишистская одежда.

– Так нормально? – Смиренно спрашиваю я, ненавидя себя за то, что эти слова слетают с моих губ. Но я не собираюсь упускать свой шанс сохранить единственного друга.

– Собери волосы в два хвостика, – приказывает Кейд. – Как школьница.

Я изо всех сил стараюсь не закатывать глаза, но быстро подчиняюсь.

– Очень хорошо. Дин?

Я нервно смотрю на Дина, гадая, что он собирается делать. Он бросает на меня быстрый взгляд, в его взгляде читается жар, прежде чем направиться к высокому шкафу у противоположной стены, который очень похож на оружейный шкаф.

Но когда он открывает его, я вижу, что там совсем не то. Вместо оружия – разнообразные хлысты и прочий инвентарь. Хлыст для верховой езды, кнут для быка, длинная ротанговая трость.

Трость – это то, что Дин достаёт из шкафа.

Я чувствую, как бледнею.

– О нет, Кейд, прости, я...

– Наклонись над столом, Афина, – резко говорит Кейд. – Давай!

Я чувствую, как слёзы бессилия наполняют мои глаза, но я знаю, что у меня нет выбора. Я смотрю на Джексона, надеясь, что он как-нибудь вмешается, но он ничего не говорит. Он даже не смотрит мне в глаза.

Меня никогда в жизни не шлёпали. Меня определенно никогда не били тростью. Я чувствую, что начинаю дрожать от страха, когда медленно подхожу к столу, ноги у меня отяжелели, как бетон, сердце бьётся где-то в горле, когда я медленно наклоняюсь над столом.

– Задери юбку одной рукой, а другой ухватись за стол. Убедись, что нам видна вся твоя задница. И держи ноги вместе, маленькая шлюшка.

Смаргивая слёзы, я нащупываю за спиной юбку, хватаюсь за подол и, скомкав его в руке, натягиваю на задницу. Я чувствую, как прохладный воздух в комнате касается моей обнажённой кожи, когда я поднимаю юбку, держась за другой конец стола, как мне было велено.

– Видишь, ты можешь быть хорошей девочкой, – покровительственно говорит Кейд. – Хорошо. Ты опоздала на полчаса, так что, я думаю, тридцать ударов, по одному за каждую минуту твоего опоздания. Джексон, ты должен оказать ей честь.

Что? Я оборачиваюсь, моё лицо бледнеет.

– Джексон, нет...

– Это ещё один удар, – говорит Кейд. – И не по твоей заднице.

Что он имеет в виду?

– Джексон, ты обещал...

– Это уже два дополнительных. О? – Кейд, кажется, заинтересовался. – Что ты ей пообещал, Джексон?

– Я просто сказал ей то, что она хотела услышать, чтобы снять трусики, – говорит Джексон скучающим голосом.

Я в ужасе смотрю на него, но его лицо пустое и бесстрастное. Я думаю, что это неправда, но, когда он забирает у Дина трость, я чувствую, как слёзы начинают катиться по моим щекам. Я до сих пор помню, как он сказал, что со мной тебе не о чем беспокоиться. Мне не нравится причинять боль девушкам, меня это не заводит. Но вот и он, идёт ко мне с тростью.

Из всего, что произошло до сих пор, это ранит сильнее всего. Я чувствую себя преданной, опустошённой, как будто что-то раскалывается у меня в груди. Всё, о чем я могу думать, это о том, что мы делали с Джексоном на том утёсе после, о том, как сильно мне это понравилось, как я открылась ему и позволила ему делать всё это со мной и с ним, потому что я верила ему. Я верила, что он заботился обо мне, совсем немного. Я верила, что он не хотел причинять мне боль.

Это потому, что он опозорился. Потому что он выкрикнул имя той девушки, когда кончил. У Кейда, есть что-то такое, что заставило его сделать это, но, когда Джексон подходит и встаёт позади меня, я понимаю, что, вероятно, принимаю желаемое за действительное.

Он сказал тебе не полагаться на него. Не доверять ему. Вот почему.

– Повернись, Афина. – Голос Джексона ровный и бесстрастный. – И считай удары. Вслух.

Я с трудом сглатываю, готовясь к первому удару. Я не хочу плакать и пытаюсь сдержать слёзы, не желая, чтобы он видел, как мне больно от этого. Но когда первый удар тростью попадает мне по заднице, я ничего не могу с собой поделать.

– Ой! – Кричу я.

– Ещё три, только не по твоей заднице. Афина, тебе лучше держать рот на замке, кроме как считать, – предупреждает Кейд. – Тебе не понравится, куда всё это зайдёт. Начни сначала, Джексон, раз уж она не послушалась.

Я сильно прикусываю губу, когда раздаётся следующий удар.

– Один! – Я вскрикиваю, хватаясь за стол. Это так больно. Я думала, Джексон будет снисходителен ко мне, моей последней надеждой на то, что именно он это сделал, было то, что, возможно, он попросил избавить меня от взбучки, которую задали бы мне другие парни. Но, очевидно, это не так.

Во всяком случае, его удары становятся всё сильнее по мере того, как я продолжаю считать.

– Два! Три! Четыре! – К пяти я уже открыто плачу, моя задница горит. И всё же, когда трость ударяет снова и снова, очерчивая узор на моей заднице, а Джексон чередует удары, опускаясь на разные щёки, а затем на их основание, я чувствую и кое-что ещё.

Между ног нарастает жар и влажность. Я с ужасом осознаю, что становлюсь мокрой, и выкрикиваю «двенадцать». К пятнадцати, то есть к середине, я чувствую, как моё возбуждение прирастает к бёдрам, мои складочки пропитываются им, когда Джексон опускает трость снова и снова.

К двадцати мой клитор начинает пульсировать, и я чувствую, как мои бёдра слегка прижимаются к столу, когда моё тело начинает искать разрядки, а спина выгибается. Моя киска ноет, и я сдерживаю стон, когда Джексон наносит двадцать третий удар.

– Черт возьми, она что, только что застонала? – Спрашивает Дин, и я крепко зажмуриваюсь, чувствуя, как моё лицо вспыхивает от смущения.

– Я думаю, что да, – говорит Кейд. – Джексон, наша маленькая шлюшка мокрая?

Удары приостанавливаются на благословенный миг, а затем я чувствую, как пальцы Джексона прижимаются к моей киске, скользя по моим складочкам, когда кончики его пальцев касаются моего клитора на одну волнующую секунду, что на этот раз заставляет меня застонать по-настоящему, мои ноги раздвигаются без моего ведома.

– Черт возьми, она правда мокрая, – говорит Джексон хриплым от явного вожделения голосом. – Думаю, ей это нравится.

На долю секунды я чувствую, как его пальцы проникают в меня, и невольно выгибаюсь назад, желая, чтобы их было ещё больше внутри меня. Я чувствую, как моя киска сжимается вокруг его пальцев, извиваясь под его рукой, и Джексон дважды вводит их в меня, прежде чем высвободить.

– Ещё семь, – говорит Джексон. – Постарайся не кончить, пока я буду тебя шлёпать, шлюха.

Что, черт возьми, со мной не так? От того, что Джексон называет меня шлюхой, мне хочется плакать, и в то же время моё тело реагирует новым приливом возбуждения, стекающим по моим бёдрам, когда он снова бьёт меня тростью.

– Двадцать четыре, – стону я, и к двадцати шести я чувствую, что, если бы у меня была хоть малейшая стимуляция, я бы действительно кончила.

– Двадцать шесть. О боже, Джексон, пожалуйста, – стону я. Моя задница болит, она как в огне, и я не чувствую, что смогу выдержать ещё один удар, но в то же время я возбуждена как никогда в жизни. Моя киска жаждет, чтобы её наполнили, и я почти уверена, что, если бы Джексон попытался трахнуть меня прямо сейчас, я бы позволила ему. Насчёт двух других я не уверена, я всё ещё ненавижу их, но мой разум находится в состоянии войны с моим телом, борясь между моим сопротивлением желанию чего-либо из этого и тем фактом, что у меня, очевидно, есть излом, о котором я раньше не подозревала.

– Ещё четыре. Джексон, дай ей последние четыре по заднице.

Честно говоря, я не знаю, как я это выношу. У меня такое чувство, будто в мозгу произошло короткое замыкание, я разрываюсь между мучительной болью и горячим наслаждением, охватывающим моё тело. Я чувствую, что буквально балансирую на грани оргазма, моя киска сочится от возбуждения, моя задница выгибается при каждом толчке, когда я вскрикиваю, мой голос превращается в рыдающий стон, когда я шепчу:

– Двадцать семь, двадцать восемь...

Последние два слова даются мне с трудом, и я слышу, как Джексон тяжело дышит у меня за спиной. Когда я издаю стон «тридцать», он замолкает, а затем голосом, полным такого вожделения, что это вызывает во мне ещё одну вспышку желания, резко говорит мне:

– Афина, раздвинь ноги как можно шире.

На какую-то короткую, безумную секунду мне кажется, что он собирается трахнуть меня, и я ни за что не откажусь прямо сейчас. Я слишком затуманена желанием и слишком подавлена болью и шоком от того, что меня впервые в жизни отхлестали палкой по заднице. У меня такое чувство, будто я попала в какое-то другое измерение. Я не имею ни малейшего представления о том, что сейчас произойдёт, пока не ощущаю свист трости, проходящей между моих бёдер, а затем мой мир раскалывается от боли, когда она ударяет по моему клитору.

– Один, – говорит Джексон. – Чёрт, Кейд, как ты думаешь, она выдержит четыре?

– Я думаю, она кончит раньше, чем ты досчитаешь до четырёх. Хочешь поспорить? – Растягивая слова, говорит Кейд.

– Я принимаю это пари, – говорит Дин. – Ставлю тысячу баксов на то, что она этого не сделает. Я никогда не видел, чтобы девушка кончала от шлепка по клитору.

– Ставлю тысячу на то, что так и будет. Стонет Кейд. – Джексон, поторопись. Я так чертовски возбуждён, что у меня болит член.

Они делают ставки на то, кончу я или нет, ошеломлённо думаю я, мой мозг затуманен. Я ни за что не кончу. И внезапно я решаю не делать этого, только чтобы Кейд потерял свою тысячу долларов.

– Два, – говорит Джексон, и я вскрикиваю, когда трость снова ударяет по моему клитору.

– Три.

Мой мир рушится. Трость ударяет по моему клитору в третий раз, и я ощущаю внезапную волну удовольствия, смешанную с болью, подобной которой я никогда в жизни не испытывала. Я крепче хватаюсь за стол, выгибаю спину, всё моё тело сотрясается в судорогах, ноги непристойно широко расставлены. Я знаю, что парни видят всё: мою розовую, набухшую, истекающую киску и покрасневшую задницу. Даже эта мысль заставляет меня кончать сильнее, когда Джексон подносит трость к моему пульсирующему клитору в четвёртый и последний раз. Я думаю, что сойду с ума от смешения боли и удовольствия, от которых каждый дюйм моего тела ощущается как оголённое, дрожащее нервное окончание.

– Срань господня, – говорит Джексон почти благоговейно. – Она, блядь, кончила. Я никогда не видел, чтобы девушка так сильно кончала.

– Ты должен мне тысячу баксов, – говорит Кейд у меня за спиной, и затем я слышу, как парни расстёгивают молнии, направляясь ко мне.

– Поиграй со своей киской, Афина, – говорит Кейд, и я слышу, как он начинает дрочить свой член. – Я хочу видеть твои пальцы на твоём клиторе. Раздвинь губки одной рукой, а другой поиграй со своим клитором. Заставь себя кончить ещё раз, если сможешь.

Ни за что. Всё моё тело по-прежнему сводит судорогой, но, когда я подчиняюсь, чувствуя себя медлительной и тяжёлой от усталости, я чувствую, как между ног всё ещё пульсирует жаркая искра. Мой клитор возбуждён и ноет, но даже когда я прикасаюсь к нему, я чувствую, как желание снова нарастает, когда слышу, как парни подходят и встают позади меня, шлепки их рук по своим членам становятся громче, когда они дрочат себе при виде моей красной, вздёрнутой задницы.

Я не смогу кончить снова. Я не могу. Но я чувствую, какая я влажная, мои пальцы скользкие от спермы, они успокаивают мой измученный клитор, когда я нежно потираю его, и когда я слышу первый стон позади себя и чувствую горячие брызги спермы на своей и без того разгорячённой заднице, мой клитор пульсирует под кончиками пальцев.

– Черт, посмотри на эту задницу, – стонет Дин, и я чувствую, как его сперма брызжет на другую половинку, стекая по моему бедру, когда он кончает мне на задницу и поясницу. – Боже, это так чертовски горячо, – стонет он, и я чувствую, как Кейд тоже продолжает кончать, пока он не покрывает мою кожу.

Джексон не собирается присоединяться. Но когда я начинаю убирать пальцы от клитора, почти неохотно, я слышу его резкий голос у себя за спиной.

– Положи руку обратно на свою киску, Афина. Я ещё не закончил.

Я снова начинаю плакать, потому что была уверена, что ему это не нравится. Но в то же время моя рука нетерпеливо возвращается к моей киске, растирая её быстрее, потому что внезапно мне хочется кончить, я хочу испытать ещё один оргазм, пока Джексон выплёскивает свою сперму на мою задницу, и когда я слышу его стон, я чувствую, как первые толчки пробегают по моему телу.

Когда я чувствую, как его первая струя касается моей кожи, я начинаю кончать. Я вскрикиваю, постанывая, выгибая задницу вверх, и совершенно теряюсь, когда слышу стоны Джексона.

– Прими мою сперму, чёртова шлюха, – бормочет он. Эти слова словно удар ножа, даже когда я кончаю сильнее, чувствуя, как его сперма стекает по моей заднице, стекает по моим пальцам, пока я отчаянно тру свой клитор, бьющийся о мою руку, когда оргазм сотрясает всё моё тело.

Всё как в тумане. Я лежу, всё ещё дрожа от последствий оргазма, и жду Кейда, чтобы кто-нибудь сказал мне, что делать дальше. Но затем я слышу их удаляющиеся шаги и тяжёлый звук закрывающейся за ними двери.

Каким-то образом мне удаётся оторвать себя от стола. Когда удовольствие исчезает, всё, что я могу чувствовать, – это жгучую, ноющую боль на моей только что отхлёстанной тростью заднице, отдающую в поясницу и бедра. Я, спотыкаясь, направляюсь к своей куче одежды, тянусь за футболкой, чтобы вытереть сперму со своей задницы, и вскрикиваю от боли, когда ткань касается моей обнажённой плоти.

У меня уходит целая вечность на то, чтобы добраться до душа. Я нигде не вижу ни парней, ни горничных, ни Джеффри, и я благодарна им за это. Они, наверное, ужинают, и я никогда в жизни не была так голодна.

Я раздеваюсь в ванной, мои движения медленные и прерывистые, оставляя всю одежду кучей на полу, когда я встаю под горячую воду. Она обжигает мою израненную палкой кожу, но в то же время доставляет удовольствие, смывая следы того, что парни сделали со мной. Я вижу, что вода, стекающая в канализацию, слегка розоватая, и прислоняюсь головой к стенке душа, снова начиная плакать по-настоящему здесь, где меня никто не может услышать.

Я никогда в жизни не была так растеряна. Я чувствую, что у меня что-то вроде сексуального пробуждения. Будь это при других обстоятельствах, это было бы потрясающе. В той комнате я испытала больше удовольствия, чем когда-либо в своей жизни, но и более мучительную боль тоже. Если бы только это было не с тремя парнями, которые больше всего на свете хотят причинить мне боль, мучить меня и запугивать, пока не сломают. Я не знаю, как дать отпор, когда моё тело хочет им подчиниться. А потом Джексон…

Я начинаю всхлипывать, думая о Джексоне. Он мне нравился. Я хотела доверять ему. Я думала, что он действительно имел в виду то, что сказал мне. Но, очевидно, он солгал. Он не только наказал меня после того, как пообещал, что никогда этого не сделает, но и получил от этого удовольствие.

Я чувствую себя преданной и более разбитой, чем когда-либо. И теперь я понятия не имею, кому я могу доверять, если вообще кому-то доверяю.

Я никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой.

18

АФИНА

На следующий день, когда я спускаюсь к завтраку, в доме никого нет, кроме Джеффри. Он очень холодно сообщает мне, что после занятий я должна быть на поле, чтобы посетить первую в сезоне игру Кейда по регби. На самом деле у меня есть возможность сесть и спокойно позавтракать за столом, что кажется жестоко спланированным трюком, поскольку я... на самом деле не могу сидеть.

Вместо этого я беру на кухне датский сыр и очень медленно иду на урок, морщась при каждом шаге. Я бы всё отдала, чтобы просто остаться в постели, но, хотя никто никогда не говорил о том, что произойдёт, если я пропущу урок, я совершенно уверена, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я подозреваю, что за это будет какое-то наказание, кто знает, может быть, ребятам наплевать на мою посещаемость или оценки.

Я думаю, они воспользуются любым предлогом, чтобы снова наказать меня.

Когда я вхожу, Мия уже в классе, и когда я, морщась, осторожно сажусь, она с любопытством смотрит на меня.

– Ты в порядке?

– Тебе лучше не знать, – бормочу я сквозь стиснутые зубы.

– Неужели они... О, боже мой? – Глаза Мии округляются. – Афина, они не могут…

– Они этого не сделали. – Я вздрагиваю, опускаясь на стул. – Просто... давай не будем говорить об этом.

Я вижу, что она многое хочет сказать по этому поводу, но лекция начинается, и я благодарна ей за это. Я не готова объяснять Мии, что это был худший опыт за всю мою жизнь и что я кончила дважды, сильнее, чем когда-либо могла себе представить. Понятия не имею, девственница ли Мия до сих пор, но подозреваю, что так оно и есть. Я определенно не думаю, что она когда-либо представляла, как будет лежать, склонившись над столом, пока её бьют палками, а потом трое парней будут дрочить ей на задницу.

Боже, от одной мысли об этом я краснею.

– Знаешь, – шепчет Мия, наклоняясь ко мне очень близко. – Может, у меня ещё и не было секса, но я прочла много любовных романов. Очень много, так что ты можешь удивиться тому, что можешь мне рассказать, и я не буду волноваться.

Я резко поворачиваю голову, уставившись на неё.

– Ты только что прочитала мои долбаные мысли?

– Нет. – Она смеётся. – Но по твоему лицу действительно легко всё прочитать.

Я тоже не могу удержаться от смеха.

– Они избили меня палкой, – шепчу я, наклоняясь ближе, чтобы никто не услышал, как мы шепчемся.

– Ой. – Мия морщится.

– Да. Это действительно было чертовски больно. И я была так зла и расстроена, ну… мне также было и хорошо. Мне вроде как... понравилось. Я всё ещё ненавижу Кейда до глубины души, и Дина тоже... и Джексона. Но в то же время...

– Тебе понравилось, когда тебя отшлёпали.

– Да. – Я смотрю на неё. – Я не ожидала, что ты так спокойно к этому отнесёшься.

Мия пожимает плечами.

– По-моему, это немного возбуждает. Но, Афина, это не нормально, если ты не хочешь, чтобы они это делали.

– Я не хочу, но в то же время хочу. Я бы хотела, чтобы это был кто угодно, только не они. Но у меня нет выбора, и, как ни странно, это меня тоже заводит.

Мия смеётся.

– Девочка, у тебя сейчас хреновая жизнь.

– Я знаю.

Профессор останавливается, пристально глядя на нас.

– Дамы, у вас есть что-то, чем вы хотели бы поделиться с классом?

О боже, нет.

– Нет, сэр, – выдавливаю я, и он кивает.

– Хорошо. Больше никаких разговоров, пожалуйста.

После урока я приглашаю Мию пойти со мной на матч по регби, и она соглашается встретиться со мной после других занятий. Это самая обычная вещь, которую я делала с тех пор, как начала учиться здесь. Я просто иду на спортивную игру с подругой, и, как ни странно, я с нетерпением жду этого, даже если это игра Кейда.

Поле для регби находится на противоположном конце кампуса. Мы с Мией идём туда с энергетическими напитками, которые она принесла для нас, болтая о занятиях, о её новой соседке по комнате и о чем угодно, кроме того, что случилось со мной вчера.

– Я думаю, мы постоим, – говорит Мия со смешком, и я тоже не могу удержаться от смеха. На самом деле, мне помогает то, что она относится к этому легкомысленно, потому что это не кажется таким ужасным, как есть, таким всепоглощающим.

Когда мы подходим к боковой линии, где стоят Джексон и Дин, у меня возникает странное чувство, дрожь пробегает по мне, как будто кто-то прошёл по моей могиле.

– Кто это? – Спрашивает Мия, и я бросаю взгляд в ту сторону, куда она указывает, только чтобы увидеть странного вида девушку, стоящую в стороне от всех остальных и наблюдающую за нами, когда мы подходим к парням. Она высокая и очень худая, почти пугающая, с длинными черными волосами, которые обрамляют её лицо. Честно говоря, она выглядит чертовски странно, и не только потому, что так пристально за нами наблюдает.

Просто в ней есть что-то такое, что кажется... странным.

– Ты её знаешь?

– Нет. – Я качаю головой, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, ползущего по спине. – Я никогда раньше её не видела.

– Странно. – Мия некоторое время наблюдает за девушкой, а затем внезапно поворачивается, и выражение её лица сияет, когда она видит высокую, великолепную блондинку, быстро приближающуюся к нам.

– Афина, это моя новая соседка по комнате, Уинтер Ромеро. Уинтер, это моя школьная подруга Афина Сейнт.

– Девушка из Блэкмурского дома. – В голосе Уинтер слышатся нотки ревности, которые я так часто слышу в голосе любого, кто знает, что я там живу, и не думаю, что когда-нибудь смогу их понять.

– Да. – Я окидываю её тем же взглядом, что и она меня, и немного удивляюсь, что Мия, кажется, так хорошо с ней ладит. Уинтер выглядит как типичная девушка из Блэкмура, с густыми, мелированными светлыми волосами, которые она собрала сзади в спортивный хвост. На ней облегающие штаны для йоги, которые практически не оставляют простора воображению, и укороченная майка для тренировок. Однако она не выглядит так, будто только что пришла из спортзала: её лицо идеально накрашено, вплоть до блестящих губ и накладных ресниц, покрытых тушью.

– А эти двое из тех парней, с которыми ты живёшь? – Уинтер смотрит на Джексона и Дина, и когда её взгляд задерживается на Джексоне на секунду дольше, чем нужно, я ощущаю странную вспышку ревности, от которой мне сразу становится не по себе. Я думаю, мне следовало бы захотеть, чтобы она забрала их у меня, но мысль о том, что кто-то другой может привлечь внимание Джексона, заставляет мой желудок сжиматься по причинам, которые я не совсем понимаю.

– Это Джексон Кинг и Дин Блэкмур, – без обиняков говорю я, больше всего на свете желая, чтобы мне не приходилось их представлять, как будто она и так не знает, кто они такие.

– Тебе так повезло, – с завистью говорит Уинтер, окидывая Дина пристальным взглядом. Кажется, он нравится ей ещё больше, она перекидывает свой длинный светлый хвост через плечо и кокетливо теребит его кончик. – Я Уинтер Ромеро.

– Приятно познакомиться, – вежливо говорит Дин. Джексон просто игнорирует её, что, как я ясно вижу, раздражает её, а у меня в животе появляется небольшое тёплое чувство.

– Боже, я бы все отдала, чтобы жить с тремя такими великолепными парнями. Ты, должно быть, самая счастливая девушка на планете, Афина, – говорит Уинтер, улыбаясь мне, хотя улыбка не доходит до её глаз. – Просто прелесть для глаз весь день, каждый день.

– Конечно, – бормочу я, зная, что Дин меня слышит, и прекрасно помня, как он отреагировал на то, что в тот первый день я наставила девочку на путь истинный на уроке английского. Последнее, что мне нужно, это какое-то вуайеристское наказание здесь, на виду у всех, и я не совсем уверена, что им это не сойдёт с рук.

Мы ждём у боковой линии, когда начнётся игра, игроки выбегают на поле. Я сразу же замечаю Кейда, и Уинтер завистливо вздыхает.

– Боже, он в ударе, – говорит она, провожая взглядом Кейда, который пересекает поле. – Как ты вообще выбираешь? Они все такие аппетитные.

Я закатываю глаза, чтобы убедиться, что меня никто не видит, и пытаюсь сосредоточиться на игре. На самом деле я ничего не знаю о регби и его правилах, но это сложный вид спорта, который меня удивляет. Я бы никогда не подумала, что Кейд способен на что-то настолько жестокое, но, возможно, ему нравится это насилие. Ещё более удивительно то, что его отец позволяет ему это делать, что заставляет меня задуматься о Кейде так, как я не думала раньше. Может быть, в нём есть бунтарская натура, о которой я не знаю.

Пока мы с Мией пытаемся следить за игрой, я вижу, как Уинтер протискивается между двумя парнями, переводя взгляд с Джексона на Дина, и что-то тихо говорит им. Джексон смеётся, и я снова чувствую это жжение в животе, ревность, о существовании которой я даже не подозревала. Я даже не хочу их, думаю я про себя, но ощущение тошноты в животе говорит о другом.

Правда в том, что я больше не знаю, чего хочу. Всё, что, как мне казалось, я планировала в своей жизни, перевернулось с ног на голову, и теперь мне кажется, что моя жизнь превратилась в череду запутанных событий, одно за другим.

Команда Блэкмура выигрывает матч, что неудивительно. Даже на мой неопытный взгляд, всё это время казалось, что они убивают соперников. Они празднуют победу, кричат, подбадривают и толкают друг друга в грудь по всему полю. Затем Кейд срывается с места и направляется в нашу сторону. Он потный и грязный, в нескольких местах к нему прилипла трава, и, несмотря ни на что, я чувствую волнение, когда он шагает к нам.

Уинтер, кажется, вся светится, когда Кейд ныряет под канат, отделяющий нас от поля.

– Кейд Сент-Винсент! – Визжит она. – Я так много о тебе слышала. Я не могла дождаться встречи с тобой. Поздравляю с победой.

Кейд смотрит на неё, его взгляд скользит вверх и вниз по её телу, прежде чем он пожимает плечами.

– Не могу сказать, что когда-либо слышал о тебе, – прямо говорит он, а затем хватает меня за локоть. – Пойдём, Афина.

– Что... – начинаю я, но он уже тащит меня за собой, и я вдруг понимаю, что он ведёт меня в мужскую раздевалку. – Не думаю, что мне стоит туда заходить...

– Ты пойдёшь туда, куда я скажу, – огрызается он. – Давай.

Он явно не в духе, несмотря на победу, и я ломаю голову над тем, что я могла сделать, чтобы расстроить его. Впрочем, мне не пришлось долго ждать.

Как только мы оказываемся внутри, он пинком захлопывает дверь и хватает меня, разворачивает к одному из шкафчиков и с силой прижимает к нему. На секунду у меня перехватывает дыхание, и мои глаза расширяются, когда я смотрю на него, нависающего надо мной.

– Кейд, – шепчу я, чувствуя, как моё сердце начинает бешено колотиться. – Что происходит?

– Я слышал, у тебя что-то было с Джексоном, – мрачно бормочет он, глядя на меня сверху вниз. – Далеко от дома, только вы двое.

– Ничего сверхъестественного. – Я вырываюсь из его объятий, но его ладони крепко сжимают мои, почти оставляя синяки. – Кейд, ты делаешь мне больно.

– Хорошо. – Его зелёные глаза темнеют, жадно вглядываясь в моё лицо.

– Не утруждай себя преуменьшением. Я и так знаю. У нас нет секретов друг от друга, у нас троих. Джексон сказал мне, что полизал твою киску. – Его бёдра прижимаются ко мне, и я чувствую, какой он твёрдый. Он трётся о моё бедро, и, вопреки моему желанию, с моих губ срывается тихий стон. Моя задница, прижатая к шкафчику, болит, и ладони Кейда на моих руках причиняют боль, но я чувствую, что возбуждаюсь. – Ты хочешь, чтобы я полизал твою киску, малышка?