Текст книги "Жестокий Лорд (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

По дороге обратно в поместье мы молчим. Кажется, у моего отца нет других слов ободрения или совета для меня, по крайней мере, не сейчас. Он выглядит погруженным в свои мысли, и меня это вполне устраивает. Я тоже сейчас не в состоянии поддерживать беседу. У нас у всех впереди долгая ночь. А завтра я поеду в Блэкмурский университет на побережье вместе с Дином и Джексоном, чтобы обустроиться до начала семестра. Мы будем жить в главном здании кампуса, на зависть всем остальным студентам.

Будет здорово снова стать хозяевами кампуса, обладать своей властью и влиянием на других. Находиться в месте, где чувствуешь себя комфортно, естественно и правильно.

Сегодня я чувствовал себя не в своей тарелке. Это не то, что мне нравится.

– Не опаздывай сегодня, сынок, – это всё, что говорит мой отец, когда машина останавливается перед особняком, и он выходит из неё. Поднимаясь по ступенькам, он даже не оглядывается на меня, но я к этому привык. Мой отец никогда не был добрым и располагающим к себе человеком. Впрочем, как и моя мать. В ней всегда было что-то сдержанное, слегка скованное, особенно когда в комнату входил мой отец. Чаще всего она держится особняком.

Некоторые говорят, что наша семья проклята с тех пор, как мы отобрали город у Блэкмуров.

Я думаю, это чертовски нелепо.

Когда я прохожу мимо огромной кухни, раздаётся звон посуды. Я бросаю взгляд в сторону и замечаю, как одна из домработниц, слегка полноватая женщина с длинными черными волосами, заплетёнными в косу, убирает посуду. Но я обращаю внимание не столько на неё, сколько на девушку, которая стоит рядом с ней и помогает.

Афина.

Мой член дёргается в джинсах, – почти павловская реакция на неё в этот момент. Каждый раз я закипаю от ярости, потому что нет ни одной грёбаной причины, по которой я должен хотеть её так сильно, как сейчас. Непонятно почему, но один только вид её густых черных волос, собранных на затылке в высокий хвост, заставляет меня задуматься о том, чтобы намотать их на кулак и прижаться губами к её губам или войти в неё сзади.

Я могу заполучить любую девушку, какую захочу, но по какой-то причине эта просто не выходит у меня из головы. Она никогда не выходила, с того самого дня, как я столкнулся с ней на лестнице, и уж точно не выходила с того дня, когда я прижал её к шкафчикам. Она всё ещё бросала мне вызов, на глазах у половины студентов, не меньше.

Я хочу наказать её за это. Я хочу овладеть ею, наконец-то увидеть, как эти широко раскрытые круглые глаза смотрят на меня, пока она умоляет о моём члене. Я хочу превратить её в то, чем являются все остальные девушки, которых я трахал, – просто в набор дырок, которыми я могу доставить себе удовольствие, а затем отбросить в сторону.

Это единственный способ, который я могу придумать, чтобы удовлетворить своё влечение к ней, которое, черт возьми, никуда не исчезает.

За исключением того, что я надеюсь, что может быть другой способ. В течение последних двух лет я думал о её красивом личике и идеальном теле каждый раз, когда дрочил себе. Тем не менее, я не трахнул её – не только потому, что она наотрез отказалась, но и потому, что я не мог допустить, чтобы стало известно, что я трахнул ту же самую девушку, чью репутацию превратил в дерьмо, которую я всем называл отвратительной шлюхой, которую я бы и близко не подпустил к своему члену, если бы она была последней девушкой на земле.

Но завтра я уезжаю в университет. Новое начало, новые девушки, с которыми можно трахаться от первокурсницы до выпускницы. Уверен, что среди них найдётся хотя бы одна, которая не упадёт на колени, как только увидит меня. Кто-то, кто может бросить мне небольшой вызов.

Я переживу сегодняшнюю ночь, говорю я себе, направляясь в свою комнату, заставляя себя не оглядываться, чтобы ещё раз взглянуть на Афину. А завтра я уеду в университет, и этот взгляд, который я только что получил, будет последним, когда я увижу её.

Я снова стану принцем всей гребаной школы, наследником всего Блэкмурского, и я выкину Афину из головы. Я никогда больше не буду о ней думать.

Все, что мне нужно, – это увеличить дистанцию между нами, и я смогу забыть о ней.

Я знаю это.

4

КЕЙД

Несмотря на эти заверения в себе, у меня всё ещё стоит, когда я иду в душ, чтобы смыть кровь с лица и рук после предыдущей работы, и лицо Афины всплывает в моих мыслях. Сочетание дневного стресса и предвкушения предстоящей ночи заставляет моё тело гудеть от нетерпения, а то, что я увидел её на пути по дому, только подлило масла в огонь.

Я знаю, что у меня не так много времени до того, как мне нужно будет одеться на вечер, но моему члену, похоже, всё равно. Я так возбуждён, что головка почти касается моего живота, из кончика вытекает предварительная сперма, но я стараюсь не обращать на это внимания, заставляя себя думать о чем-нибудь другом, чтобы ослабить свою упрямую эрекцию.

Не получается. Независимо от того, о чем я думаю, лицо Афины всплывает в моей голове, эти густые тёмные волосы и полные губы, вызов в её глазах, от которого мои яйца сжимаются и болят каждый раз, когда я думаю об этом.

Блядь. Я наклоняюсь и крепко сжимаю свой член в руке. Только быстрое поглаживание. Когда я думаю о ней, у меня никогда не уходит много времени – меньше, чем мне хотелось бы признать, на самом деле, но, если бы она была в моих руках, я бы сделал так, чтобы это длилось вечно. Я бы наслаждался каждой секундой, трахая её до тех пор, пока она не задрожала бы, ослабев от оргазма или, может быть, я бы не позволил ей кончить. Может быть, я бы прижал её к себе, убедился, что её тонкие пальчики не смогут добраться до клитора, жёстко трахал бы её, пока не был бы готов и она не была бы на взводе, а затем взял бы её в задницу. Если только она не оказалась бы одной из тех девушек, которые кончают от анала, по-настоящему плохой девочкой. Моя маленькая грешная Святая.

– О, блядь, да, – бормочу я себе под нос, поглаживая сильнее. – Вот и всё. Да, черт возьми. – Я всегда вспоминал, как она прижималась к шкафчику в тот день, её приоткрытые губы, негодующий взгляд. Я представлял, как ставлю её на колени, вытаскиваю свой член на глазах у всех студентов и даю его ей, втискиваю набухшую головку между её губ и вижу, как её рот открывается для меня, чувствую, как её язык скользит по моему стволу, как её горло сжимается вокруг меня, когда я душу её своей толстой длиной.

Но сегодня у меня появилась новая фантазия. Я думаю о ней на кухне, в тех обтягивающих черных леггинсах, которые были на ней. Я представляю, как наклоняю её над островком с мраморной столешницей, стягиваю их к её бёдрам, так что она не может пошевелиться, так что они сжимаются вместе, а её половые губки выпячиваются, когда я прижимаюсь к ним своим членом. Я представляю их, пухлые и розовые, сочащиеся возбуждением, которого, как она клянётся, она не испытывает. Но, конечно, это так. Все девушки так делают, в Блэкмуре нет девушки, которая не умоляла бы меня о члене, и Афина Сейнт сделает то же самое, она будет просить об этом своим ртом, своей киской и везде ещё, она будет умолять и умолять, пока я не трахну её жёстко, пока она не закричит, а потом Я буду смотреть, как моя сперма стекает по её бёдрам, губам, заднице и…

– Блядь! —Кричу я, почти достаточно громко, чтобы меня было слышно за шумом воды в душе, моя рука скользит по члену, когда мои яйца напрягаются, этот последний электрический всплеск удовольствия перед оргазмом наполняет меня, и я громко стону.

И тут кто-то барабанит в дверь, достаточно громко, чтобы вырвать меня из фантазий о моей сперме, вытекающей из полных губ Афины... и как раз вовремя, чтобы испортить мой гребаный оргазм.

– Кейд! Ты здесь? Поторопись, чувак, а то опоздаешь!

Чёртов Христос. Ничто так не портит хороший оргазм, как то, как твои приятели выкрикивают твоё имя из-за двери ванной. Уже слишком поздно останавливаться, но я настолько отвлечён, что едва замечаю, как струи спермы вырываются из моего члена, без особого удовольствия разбрызгиваясь по полу в душе, а повторяющиеся удары в дверь полностью выводят меня из себя.

– Иди на хуй! – Кричу я. – Я выйду через минуту.

– О, извини, чувак, ты там немного передёргиваешь, что ли? – Джексон смеётся с другой стороны двери, и я стискиваю зубы.

– Отвали. Я только что мыл голову. Мыло попало мне в глаза.

– Ага, конечно. – Джексон фыркает. И затем я слышу Дина:

– Оставь его в покое!

– Мистер Сент-Винсент послал нас за ним.

– Он выйдет через минуту. Давай, пошли.

В голосе Дина, как я и ожидал, нет чувства юмора. Он самый нервный из нас троих, и на то есть веские причины. На его плечах лежит груз ответственности целого поколения, неспособность его отца помешать моему отцу стать владельцем города, и ожидание, что именно он должен вернуть его обратно. Кроме того, он единственный из нас, у кого есть настоящий титул – лорд Блэкмур, перешедший по наследству после смерти его отца. И он ведёт себя так же, со всей прямолинейностью, с выпячиванием задницы, которую можно ожидать от человека с правильным английским титулом. В большинстве случаев это чертовски раздражает. Едва ли не сильнее, чем беспечность Джексона.

Я быстро принимаю душ, выключаю воду и вытираюсь с впечатляющей скоростью. Я не хочу думать о том, как разозлится мой отец, если я опоздаю. По крайней мере, на данный момент мой член оставил меня в покое – мой оргазм, возможно, и был дерьмовым, но, по крайней мере, он прочистил мне мозги.

На вечер требуется костюм, что само по себе раздражает. Мне, такому мускулистому, как я, трудно подобрать подходящий по размеру костюм, и он всегда кажется слишком тесным, даже если выглядит идеально. Особенно, если он выглядит идеально, честное слово. Это моё самое нелюбимое занятие и ещё одна причина с нетерпением ждать поступления в университет, где я могу ходить в трениках и надевать футболки.

Ни Дин, ни Джексон не ждут меня, когда я выхожу в коридор, и я рад этому. Я не в настроении выслушивать их поддразнивания, и всё, чего я хочу, – это поскорее закончить вечер. Мне никогда особенно не нравились пышность и ритуалы, которые так нравятся нашим семьям.

Особняку Блэкмур сотни лет, и планировка отражает это: в нем есть большой холл и бальный зал, которые предназначены для проведения мероприятий, подобных этому. В нем принимают участие все, кто угодно, от Ньюпорта до Бостона, Манхэттена и отовсюду, что находится между ними. Только старшие сыновья соперничают за право быть наследниками, а это означает, что дети, родившиеся после этого, сыновья или дочери, отправляются в большой мир, чтобы совершать великие дела – зарабатывать деньги, строить бизнес, заключать выгодные брачные союзы. Корни Блэкмуров уходят корнями в глубь веков, и сегодня зал полон, семьи сидят за круглыми столами таким образом, что это способствует общению и заключению сделок. Это, блядь, самое крупное сетевое событие нашего поколения, пока у Дина, Джексона и меня не появятся собственные сыновья, чтобы начать всё сначала.

Это странная мысль. Я люблю секс больше, чем любую другую грёбаную вещь на свете, но мысль о том, чтобы завести ребёнка, настолько чужда мне, что я даже не могу себе этого представить. Тем не менее, рано или поздно это произойдёт. Этого нельзя было бы избежать, даже если бы я захотел. Мой долг – произвести на свет наследника, точно так же, как моим долгом было убить того человека сегодня днём, и мой долг – принять участие в том, что произойдёт здесь сегодня вечером.

Мы не сидим со своими семьями. Вместо этого мы сидим с другими людьми, которые разделяют некоторые из наших интересов, с которыми, возможно, установятся хорошие связи, с которыми мы сможем завязать разговор. Например, я сижу за столом с бывшим чемпионом мира года по регби IRB, его гораздо более молодой женой и их дочерью, которой не может быть больше восемнадцати, если она на день старше. Как только я сажусь, она смотрит на меня так, словно её поразила звезда, её худые щёки вспыхивают, острый подбородок опускается, когда она смотрит на меня широко раскрытыми, сверкающими голубыми глазами.

Обычно этого было бы достаточно, чтобы мой член дёрнулся с явным интересом. Она выглядит застенчивой, может быть, даже девственницей, из тех, кто притворяется, что не хочет этого, пока я не насажу её на свой член, и тогда она начнёт извиваться и визжать от удовольствия. Она кончила бы даже без моих усилий, её покорность пробудилась бы, когда я прижал её к кровати своим мускулистым телом.

– Хороший вечер для вечеринки, не так ли? – Отец девушки, Ричард Кашинг, вежливо улыбается мне. – Я слышал, ты собираешься играть в команде по регби в Блэкмуре.

Я отвечаю на его вопросы, задаю несколько своих, веду светскую беседу с его женой, всё время самодовольно задаваясь вопросом, знает ли он, что я подумываю о том, чтобы трахнуть его дочь. Именно этот момент победы по-настоящему заводит меня, когда я осознаю, что всё под контролем, что у меня есть власть. Их дочери со мной в опасности. Возможно, даже их жены.

Меня зовут Кейд Сент-Винсент, и мой отец владеет этим городом.

Однажды я тоже это сделаю.

Но даже глядя на его дочь, кажется, ее зовут Элис, я не испытываю тех чувств, которые обычно испытываю. И причина этого приводит меня в бешенство, потому что дело не в том, что она мне не нравится. Она в моём обычном вкусе: хрупкая, белокурая и хорошенькая, с полной нижней губой, которую так и хочется прикусить в порыве страсти. Нет, я зол, потому что, глядя на неё, я могу думать только о совсем другой девушке, с черными волосами и острыми, пронзительными тёмно-синими глазами, которая смотрела на меня так, словно хотела убить меня, а не трахнуть.

Ужин, конечно, очень вкусный, и я стараюсь получать от него удовольствие. Как только я поступлю в университет, я вернусь к строгой тренировочной диете для регби, но сегодня вечером я ем салат «Цезарь», охлаждённый гаспачо, запечённую баранину, тушёные гребешки, хрустящие овощи и пирог с помадкой, запивая всё это большим количеством лучшего вина, которое мой отец смог достать из погреба. Вообще-то я не очень люблю вино, оно либо слишком приторно-сладкое, либо раздражающе сухое, и к шампанскому я отношусь примерно так же. Пиво или текилу я бы предпочёл в любой день. Но для такого эксклюзивного мероприятия, как это, подойдут только винтажные бутылки вина.

После ужина ещё предстоит фуршет, который на самом деле является исключительно стильной вечеринкой после ужина. Он проводится в бальном зале, где официанты разносят подносы с шампанским и десертными винами, а также очень маленькие десерты на очень миниатюрных тарелочках. Я мельком замечаю, как моя мама скользит сквозь толпу в последнем платье от какого-то известного дизайнера, я уверен, убеждённая в своей красоте и полезности по крайней мере на этот вечер. Мой отец рядом с ней, и хотя завтра он снова начнёт игнорировать её, как обычно, сегодня вечером, по крайней мере, они являют собой образец богатого романа.

Таково будет моё будущее, мрачно думаю я. Жена, которую я не люблю, возможно, даже ненавижу, но которая соответствует моим потребностям и потребностям моей семьи. Много женщин на стороне, когда я захочу по-настоящему потрахаться. И затем…

– Кейд! – Джексон хлопает меня по спине, отвлекая от моих мыслей. – Классная у нас получилась вечеринка, да? Не похоже на обычную вечеринку по случаю окончания школы. – Он с ухмылкой оглядывает комнату. – Честно говоря, я бы предпочёл посиделки в компании стриптизёрш.

– Мы с тобой оба.

– Ни у кого из вас нет вкуса. – Дин садится рядом с нами, воплощение элегантности в своём идеально отглаженном костюме. Он бегун, поэтому у него никогда не возникает проблем с поиском портного, который может сшить костюм точно по его требованиям.

Мой отец на самом деле не хотел, чтобы я играл в регби. Он сказал, что это жестокий вид спорта, не подобающий джентльмену, и указал на Дина как на пример того, чем мне следовало заниматься – лёгкой атлетикой или футболом. Он всё твердил и твердил о травмах головы и о том, что хотел бы иметь сына с мозгами, а не с мускулами, и о прочем дерьме. Но, в конце концов, я добился своего.

Регби – это единственное, что я могу контролировать. Это единственное, что я выбрал для себя в жизни. И это приятное чувство.

– У тебя такой вид, будто ты кого-то ищешь, – говорит Дин, проследив за моим взглядом, когда я оглядываю комнату.

– Просто классную киску, – небрежно отвечаю я. Я не хочу признаваться даже самому себе, что не могу перестать высматривать Афину в толпе, хотя у неё нет абсолютно никаких причин быть на такой вечеринке, как эта. Её мать и, вероятно, она сама тоже завтра будут убирать за нами, драить особняк сверху донизу. Мысль о том, как Афина, стоя на четвереньках, убирает с блестящего деревянного пола остатки шампанского, вызывает у меня странное чувство неловкости и странное возбуждение.

Конечно, мой мозг представил её в наряде французской горничной, с короткой юбкой, обтягивающей ее круглую задницу…

– Земля вызывает Кейда. – Джексон толкает меня локтем. – Чувак, ты сегодня действительно не в себе. Обычно ты не такой озабоченный.

– Просто думаю о том, что будет потом. – Я пожимаю плечами. – Не похоже, что мы действительно знаем, что произойдёт.

На мгновение мы все трое замолкаем. Это правда, что никто из нас не знает, что произойдёт после полуночи, когда мой отец отведёт нас троих в лабиринт под особняком, куда никому из нас никогда не разрешалось заходить, и начнёт древний ритуал.

Я полагаю, что всё это так же архаично, как и звучит. Но на самом деле, нет никакого способа узнать наверняка. Здесь нет ни фотографий, ни историй. Всё это окутано глубокой тайной, гораздо большей, чем масонские ложи и другие тайные общества, к которым принадлежат богатые семьи в других местах. Все, что нам когда-либо говорили, это то, что первенцев, когда им исполнится восемнадцать, после банкета и приёма уведут глубоко под особняк и что мы будем посвящены в древние обряды семей Блэкмур, Сент-Винсент и Кинг.

И что в этом будет замешана девушка, и что она каким–то образом станет ключом к тому, кто из нас унаследует город.

– Надеюсь, нам не придётся трахать её на глазах у всех или что-то в этом роде, – бормочет Дин, словно читая мои мысли. – Как ты думаешь, кто эта девушка? Здесь кто-нибудь есть?

Я оглядываю комнату. А что, если это правда? Мне трудно себе это представить. Согласился бы Ричард Кушинг, чтобы его хрупкую маленькую Элис привязали к алтарю, распростёрли на полу и ждали, пока трое наследников будут жёстко трахать её? Не могу отрицать, от этой мысли мне становится немного не по себе, даже несмотря на то, что Афина все ещё сидит у меня в голове и отвлекает меня.

Но, скорее всего, это не будет что-то настолько безумное, говорю я себе. Наверное, просто какие-нибудь старики будут петь и пытаться почувствовать себя важными, передавая по кругу старую чашку или ещё что-нибудь в этом роде. Ничего по-настоящему мрачного. Честно говоря, я не могу представить, чтобы мой отец или кто-то из нас был настолько крут.

Тем не менее, я заинтригован мыслью о том, что это может быть одна из девушек в этой комнате. Идея звучит достаточно привлекательно, чтобы отвлечь меня от Афины, пусть даже на мгновение. Мысль об одной из этих привилегированных, избалованных девушек, вынужденных делать то, что мы хотим, ради нашего удовольствия. Это определенно заводит меня.

Не так сильно, как мысль о том, что Афина будет умолять об этом, но сойдёт.

Я вижу, как мой отец проталкивается сквозь толпу, направляясь к нам, и готовлюсь к тому, что будет дальше. Никто не знает, какие странные ритуалы придумывали семьи за эти годы, но мы справимся с этим, как и со всем остальным. А завтра мы отправимся в Блэкмур и четыре года будем заниматься спортом, трахаться и напиваться, когда захотим.

– Ну же, мальчики. – Лицо моего отца сурово и серьёзно, и я сдерживаю ухмылку. Конечно, он будет вести себя так, будто это что-то сверхважное, сверхсвященное. Что угодно. Я сохраню невозмутимое выражение лица, а потом мы с Дином и Джексон сможем посмеяться над этим позже.

Он ведёт нас через бальный зал, мимо толпы смеющихся, танцующих и выпивающих гостей, и дальше на кухню. Там жарко и душно, воздух все ещё насыщен ароматами приготовленного мяса и жареных овощей, в воздухе витают ароматы масла, сала и прожарки. Нас ведут в дальний конец зала, и мой отец открывает тяжёлую дверь, показывая нам лестницу, ведущую вниз, в темноту.

– Следуйте за мной, – просто говорит он.