Текст книги "Жестокий Лорд (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

17

АФИНА

Я никогда не была так растеряна, как после этой ночи.

Я выбежала из дома в ужасе, расстроенная и чувствуя себя более разбитой, чем когда-либо в своей жизни. И Джексон погнался за мной. Возможно потому, что ему так сказали ребята, но все же. Он пришёл за мной. Он не перекладывал это на кого-то другого, он не отказывался. Он был тем, кто приехал и забрал меня, и вместо того, чтобы сразу отвезти меня домой, он на самом деле позаботился обо мне. Отвёл меня поесть, дал мне возможность передохнуть.

И затем…

Я и представить себе не могла, что мне на самом деле понравится что-то делать с кем-то из парней тем более, что я сама этого захочу. Ещё меньше я думала, что буду умолять об этом. И я не думала, что поцелую кого-то из них. На самом деле, это была одна из немногих вещей, в которых я была уверена, что этого не произойдёт. Они хотели причинить мне боль, наказать меня, принудить меня. Поцелуи были романтичными, наполненными любовью. Я не ожидала, что они будут.

Меня никогда раньше не целовали.

И я рада, что это был Джексон.

Боже, было так приятно целовать его. Он казался таким знакомым, приятным, как будто мы были созданы друг для друга, чтобы заниматься именно этим. От него пахло кожей и выхлопными газами, его волосы были мягкими, а его щетина так приятно ощущалась под моими пальцами. Он целовал так, словно ничего так сильно не хотел, как держать меня в своих объятиях, как будто он мог целовать меня всю ночь и никогда не останавливаться.

Я никогда не знала, каково это – быть такой возбуждённой. Это возбуждало. Я хотела его. Если бы он настаивал, я, возможно, даже переспала бы с ним. Не знаю почему, но мне кажется, что Кейд и Дин могли бы больше не хотеть меня, если бы я не была девственницей. Но я была близка к тому, чтобы попросить Джексона трахнуть меня не из-за этого.

Это было просто потому, что я хотела его.

Теперь, когда в моей голове немного прояснилось, я, конечно, рада, что не стала доводить дело до конца. Я не готова к этому, если это мой выбор, то не Джексон Кинг, конечно. Даже если он лучший выбор из трёх, он всё равно один из них.

Но всё остальное, что мы делали...

Я никогда не знала, что оргазм может быть таким сильным. И он заставил меня кончить не один раз, а дважды. Он продолжал двигаться, даже после того, как мог остановиться и потребовать собственного удовольствия. Его рот, его язык, его пальцы… все это было так чертовски приятно. Так приятно, что я уже хочу, чтобы он сделал это снова.

И мне тоже нравилось опускаться на него.

Мне нравилось, что он не принуждал меня к этому. Что он заставил меня кончить первой. Я поняла, что, если у меня есть выбор, мне нравится делать минет. Мне понравилось, как он ощущался у меня во рту, каков он был на вкус. Мне даже понравилось глотать его сперму.

Но в конце он выкрикнул чьё-то имя.

Кто такая Натали? Гадаю я, пока мы мчимся обратно к особняку. Кем бы она ни была, Джексон был расстроен из-за того, что он так поступил. Не потому, что он боялся задеть мои чувства, я так не думаю, возможно, он и был добр ко мне, но я не могу забыть, что он Кинг, член одной из семей, и он нехороший парень. Он такой же жёсткий и грубый, как и остальные. Если ему не нравится причинять мне боль, это ещё не значит, что он хороший парень.

Я почувствовала, что после этого он замкнулся в себе. И вот мы возвращаемся домой, и я чувствую, как у меня сжимается желудок, а кровь стынет в жилах, когда я вижу, как вдали приближается поместье. Я не хочу возвращаться. Я не хочу больше никогда видеть Кейда и Дина.

– Иди наверх, – говорит Джексон, как только мы входим, и я вижу, что нас никто не ждёт. – Быстро, пока кто-нибудь не понял, что ты вернулась.

Я делаю, как мне сказали. Он не пожелал мне спокойной ночи. Он вообще ничего не сказал. Как будто всё, что только что произошло на том поросшем травой месте на утёсе, не имело значения.

Я знаю, мне следовало этого ожидать. Но всё равно больно.

Я чувствую себя выжатой и измученной, поэтому падаю в постель прямо в одежде, и, к счастью, мне ничего не снится.

***

На следующее утро я просыпаюсь от стука в дверь моей спальни. Я приподнимаю одно веко и вижу, что ещё пять утра, на целый час раньше, чем я обычно просыпаюсь.

– Афина! – Голос Кейда за моей дверью громкий и сердитый. – Вставай, черт возьми, и встретимся внизу. Не трудись одеваться. Накинь халат и встретимся в гостиной.

Я с трудом сглатываю. Я уже знаю, что означает «не трудись одеваться» – он ожидает, что я буду обнажённой под этим халатом. Что бы ни ждало меня там, внизу, я знаю, что не получу от этого такого удовольствия, как прошлой ночью. Но я также знаю, что в этом вопросе у меня не будет выбора.

Я стараюсь не паниковать и борюсь со слезами, которые грозят навернуться на глаза. В некотором смысле, то, что Джексон сделал со мной прошлой ночью, было почти жестоко, хотя я знаю, что он этого не хотел. Но он показал мне, каково это – наслаждаться общением с кем-то, получать от этого удовольствие, и теперь мне будет гораздо труднее подчиняться тому, чего хотят от меня другие парни.

В моем шкафу нет толстого, пушистого халата. Только короткие шёлковые, и я выбираю чёрный, туго завязывая его на талии, как будто это мне хоть как-то поможет. Как будто это хоть как-то защитит.

Я знаю, что глупо так думать.

Я захожу в гостиную и, к своему удивлению, обнаруживаю, что там сидят только Кейд и Дин. Я невольно оглядываюсь в поисках Джексона, и Кейд смеётся. Это короткий лающий звук, неприятный и резкий, и я задаюсь вопросом, знает ли он, чем мы с Джексоном занимались прошлой ночью.

Не будет ли это каким-то наказанием за это.

– Ты отлично справилась прошлой ночью, малышка Сейнт. – Голос Кейда уже не такой сердитый. Дин сидит рядом с ним, его лицо бесстрастно, но он кивает.

– Ты хорошо справилась с новичками, – соглашается он. – Ты была хорошим питомцем, Афина.

– Спасибо? – Справляюсь я, не в силах сдержать лёгкий вопрос в своём голосе. Я не думаю, что они привели меня сюда так рано, перед завтраком только для того, чтобы похвалить.

– Но... – начинает Кейд, и я чувствую, как опускаются мои плечи. Всегда будет «но».

– Мы все были очень взволнованы тем, каким хорошим питомцем ты была, – перебивает его Дин. – Увидев тебя такой, голой и связанной... – Он улыбается, на его лице голодное, хищническое выражение. – Я мог бы трахнуть тебя прямо там, лапочка.

Кейд бросает на него раздражённый взгляд.

– Так у меня неприятности? – Решаюсь я, и Кейд переводит взгляд на меня.

– Да, малышка. – Он встаёт и подходит ко мне, сцепив руки за спиной. – Ты бросила своих хозяев здесь, вместо того чтобы доставить им удовольствие. Ты оставила нас возбуждёнными и не удосужилась спросить, нужно ли нам что-нибудь от тебя. Ты была слишком озабочена своими эгоистичными чувствами, чтобы вспомнить, кому ты принадлежишь. Так что теперь ты за это заплатишь, – улыбается он. – Сними халат.

Я знаю, что лучше не спорить. Я смаргиваю слёзы, развязывая пояс, позволяя халату соскользнуть с моих плеч и упасть на пол. Я чувствую, как ледяные глаза Дина прожигают меня насквозь, когда он смотрит на меня, любуясь моей наготой, наслаждаясь моим бессилием.

Кейд окидывает меня пристальным взглядом, ему это тоже нравится.

– Поэтому, теперь мы собираемся наверстать упущенное, – говорит он. – Думаю, Джексону, должно быть, всё равно, раз он решил не приходить сюда этим утром. Он уже ушёл в спортзал.

Мои глаза расширяются, а Кейд смеётся.

– Да, малышка. Твой спаситель уже ушёл. Он не заберёт тебя отсюда и не отвезёт на занятия, пока мы не получим своё. Теперь у тебя есть выбор.

– Правда? – Я удивлённо моргаю, глядя на него.

– Да. Только потом не говори, что я никогда тебе ничего не давал.

– И что за выбор?

Кейд ухмыляется.

– Ты можешь выбрать, кто из нас будет первым. Чего ты не можешь выбирать, так это то, что мы делаем. Ты собираешься заставить кончить каждого из нас любым способом, который мы выберем, чтобы загладить свою вину за то, что оставила нас вчера с пустыми руками. Так что выбирай, малышка Сейнт.

Я уставилась на него. Что за гребаный «выбор». Я собираюсь избавиться от них обоих во что бы то ни стало, но я хочу убрать Кейда с дороги как можно быстрее, черт возьми. И, может быть, если я выберу его первым, он будет со мной мягче.

– С тобой, – говорю я, приподнимая подбородок.

Кейд смеётся.

– Молодец. Приятно, когда тебя ценят. – Он бросает взгляд на Дина. – Хочешь посмотреть?

Дин фыркает.

– Нет, спасибо. Зайди за мной, когда закончишь. Вуайеризм – это не моё.

Кейд ухмыляется.

– Твоя потеря. – Он подходит к дивану и откидывается на спинку, а Дин встаёт и выходит, даже не взглянув в мою сторону. – Подойди и расстегни мои штаны. И веди себя так, будто ты в восторге от этого.

Я не умею быть соблазнительной. Честно говоря, я не умею лгать с открытым лицом. Я всегда предпочитала выглядеть рассерженной. Но здесь это мне не поможет. Поэтому я просто медленно подхожу к нему, чувствуя его взгляд на своём обнажённом теле, опускаюсь перед ним на колени и тянусь к его ремню.

Прошлой ночью Джексон заставил меня почувствовать себя красивой. С ним мне было хорошо. Но сейчас я стесняюсь своей груди, которая не большая и не маленькая, а что-то среднее, моей бледной кожи, моих волос, которые ещё даже не причёсаны. Я вижу, что у Кейда стоит, выпирает передняя часть его джоггеров, но я не думаю, что он стоит, потому что считает меня сексуальной. Он твёрдый, потому что у него есть власть надо мной, потому что я стою на коленях из-за того, что он мне приказал, и потому что он может заставить меня прикоснуться к нему, хочу я того или нет.

– Хочешь увидеть мой член? – Ворчит он, и я киваю, облизываю губы и тянусь к его ремню.

– Да, – шепчу я, зная, что он хочет услышать. И, должна признаться, мне немного любопытно. Я знаю, как выглядит Дин – длинный, толстый и прямой, и как выглядит Джексон, тоже длинный и даже толще, с небольшим изгибом, который проходит через головку. Я слегка вздрагиваю при воспоминании о том, как он отреагировал, когда я поиграла с ним языком, и Кейд принимает это за то, что я возбудилась, расстёгивая его брюки.

– Какая маленькая шлюшка. – Он гладит меня по волосам. – Тебе не терпится увидеть мой член. Я вижу это по твоему лицу. Ну, доставай его, шлюха. Я бы не хотел заставлять тебя ждать.

Я с трудом сглатываю, запускаю руку в трусы Кейда и достаю его твёрдый член, зажатый под поясом, и обхватываю его рукой, когда он стонет.

– Да, черт возьми. Погладь этот грёбаный член.

Он немного короче, чем у других парней, но невероятно толстый. Его член пульсирует в моей руке, предварительная сперма скользит по стволу, и я смотрю на него снизу вверх, гадая, чего он от меня хочет.

– Ну, поторопись. – Кейд раздвигает ноги шире, так что его тяжёлые яйца тоже оказываются снаружи и свисают под его членом. – Оближи мои яйца, маленькая шлюшка.

Я осторожно наклоняюсь вперёд, проводя языком по коже. На вкус он слегка солоноватый, текстура странная, и я провожу кончиком языка вверх, не совсем понимая, что делаю.

– Да, черт возьми, оближи мои яйца. Не забудь про мой член… о да, именно так.

Он продолжает говорить в том же духе, пока я глажу его, стонет, когда я провожу языком по нему, а затем поднимаюсь к его стволу, зная, чего он хочет дальше. Я обхватываю ртом его толстую, набухшую головку, и когда его сперма покрывает мой язык, я понимаю, что мне тоже нравится его вкус.

Я чувствую себя грязной, зная, что только вчера вечером отсосала у Джексона, а теперь у меня во рту член Кейда, и скоро мне придётся кончать и от Дина. Я должна чувствовать себя смущённой, униженной, но вместо этого я снова ощущаю это ноющее, расцветающее тепло между ног, и когда я скольжу ртом вниз по стволу Кейда, я чувствую липкую влагу на внутренней поверхности бёдер, которая говорит мне о том, что я очень, очень возбуждена.

Мне не должно нравиться. Но мне нравится. Мне нравится чувствовать, как толстый член Кейда растягивается у меня во рту. Мне нравится его вкус, его мужественный запах. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой растерянной, потому что я чертовски ненавижу Кейда. Я ненавижу то, как он обращался со мной, я ненавижу его отношение, я ненавижу то, какой он мудак.

Но мне нравится, как это ощущается.

– Вот так. – Кейд удовлетворённо вздыхает. – Чёрт, в конце концов, ты не так уж плоха в этом. Твои губы охуительные. – Он хватает меня за затылок, и я понимаю, что он не позволит мне расслабиться, как это сделал Джексон.

Вместо этого его бёдра приподнимаются, когда он опускает мою голову, его член упирается мне в горло. Я задыхаюсь, давясь его толщиной, моё горло сжимается вокруг его члена.

– О боже, да. Это то, что я хотел подарить тебе в старших классах. Я собираюсь трахнуть тебя в глотку, малышка. – Кейд вскакивает с дивана, его рука всё ещё запутана в моих волосах, так что я становлюсь перед ним на колени, а он нависает надо мной, и он начинает делать именно это.

Он толкается так сильно, как если бы действительно был внутри меня, трахая мой рот с такой силой, что мог бы сбить меня с ног, если бы не держал за голову. Я чувствую, как у меня возникает рвотный рефлекс, но я заставляю себя не поддаваться рвоте, потому что знаю, что он пытается заставить меня сделать это снова, пытается воспроизвести то, что произошло в библиотеке той ночью, только на этот раз ему это удастся.

Я чувствую, как он набухает у меня во рту и в горле, твердеет, когда он стонет надо мной, его рука сжимает мои волосы так сильно, что это почти причиняет боль.

– Блядь. Я собираюсь кончить, собираюсь излить всё это тебе в глотку, даааа... – снова стонет Кейд, проталкивая свой член до упора, пока мои нос и рот не прижимаются к его паху, а глаза не наполняются слезами. Затем я чувствую, как его бёдра дёргаются, и горячий поток его спермы начинает стекать мне в горло.

Я судорожно сглатываю, стараясь не захлебнуться, не захлебнуться в его сперме, когда он крепко прижимает мой рот к себе. Я извиваюсь, пытаясь вырваться, чувствуя, что вот-вот задохнусь с его членом. И все же он не отпускает меня, пока я не чувствую, как последние спазмы его оргазма сотрясают его член. Затем он отпускает мои волосы и отталкивает меня от себя с такой силой, что я падаю задницей на пол, мои глаза покраснели и слезятся от того, как сильно он трахал меня в рот.

Кейд шагает к двери, его размякший член всё ещё торчит из штанов.

– Дин! Твоя очередь, – кричит он и плюхается на диван, когда Дин входит.

– Убери это дерьмо, чувак, – говорит Дин, направляясь ко мне. – Встань на колени, Афина. У меня не всё утро в запасе.

– Нет. – Кейд небрежно сжимает свой член в кулаке, наблюдая, как я снова встаю на колени посреди ковра. – Я хочу на это посмотреть.

Дин пожимает плечами.

– Будь по-твоему, чувак, – говорит он, доставая свой ремень.

Это кажется абсолютно нереальным. Я все ещё чувствую вкус Кейда в горле, и вот Дин уже вынимает свой член. – Начинай возбуждать его, – говорит он так, словно ему скучно. – Поторопись. Вообще-то, сделай мне одолжение, Кейд. Позови горничную и скажи, чтобы она подала завтрак сюда. – Он отстраняется от меня и направляется к дивану. – Оставайся там, Афина, пока я не скажу тебе по-другому.

Я смотрю на него, наблюдая, как он садится и лениво поглаживает свой член, наблюдая, как я становлюсь на колени. Мгновение спустя входит Брук, и её лицо вспыхивает, когда она видит двух парней, сидящих: Кейда на диване, а Дина в кресле с подголовником, у обоих торчат члены. Кейд уже снова наполовину возбуждён, обхватив яйца рукой, он лениво играет с собой, а Брук поспешно ставит поднос на стол и, извиняясь, уходит, бросив на меня косой взгляд.

– Афина. – Дин свистит мне. – Иди сюда.

Я встаю и медленно подхожу к нему, пока он снимает крышку с подноса с завтраком, который стоит рядом с ним на маленьком столике. Его член напрягается при моём приближении, и Дин ухмыляется мне.

– В прошлый раз Джексон прервал меня, – говорит он. – Но на этот раз я получу то, что хочу. Встань на колени, Афина, и отсоси мне, пока я завтракаю.

Почему-то это даже более унизительно, чем то, что сделал со мной Кейд. Кейд был груб, но Дин обращается со мной так, будто я даже не человек, как будто я просто то, во что он может засунуть свой член для удовольствия, пока занимается своими делами.

Что, на самом деле, в значительной степени и есть то, кем я являюсь. Это одно из худших чувств, которые я испытывала с тех пор, как попала сюда.

Я опускаюсь на колени и тянусь к нему, когда он начинает есть свой завтрак. Он не прикасается ко мне, не стонет, не издаёт ни звука. Он просто завтракает и пьёт кофе, как будто меня здесь нет, время от времени подёргивая бёдрами, когда я касаюсь того места, которое ему особенно нравится. Через несколько минут я уже почти злюсь и стараюсь усерднее, посасывая и облизывая, дразня головку так, как нравилось Джексону, но не могу добиться от него ни малейшего отклика. Он полностью игнорирует меня, пока я сосу его, пока, наконец, он не останавливается, одной рукой хватаясь за спинку стула, и я чувствую, как он напрягается. Это единственный намёк на то, что он вот-вот кончит, и в следующую секунду он откидывает голову назад, закрывая глаза, и я чувствую, как его член начинает сокращаться, извергая свой заряд мне в рот и в горло.

– Проглоти всё. Хорошая девочка, – бормочет он, гладя меня по голове, пока я судорожно сглатываю третью порцию спермы, которая попадает мне в рот за двенадцать часов. Я отрываюсь от него, и Дин смотрит на меня сверху вниз. – Оближи его дочиста, – говорит он, и я высовываю язык, слизывая остатки его спермы, пока он не кивает.

– Хороший питомец. – Он бросает взгляд на Кейда, который снова возбуждён, дёргает членом, наблюдая, как я глотаю сперму Дина и слизываю её. – Похоже, у Кейда есть для тебя ещё одна порция. Иди, прими это, как хорошая девочка.

Я смотрю на него, но уже знаю, что он не шутит. Оцепенев, я пересекаю комнату и снова опускаюсь на колени перед Кейдом.

– Высунь свой язык, – стонет Кейд, и я послушно открываю рот, позволяя своему языку выскользнуть наружу, когда Кейд насаживает на него свой член, продолжая лихорадочно дёргаться.

Секунду спустя его сперма выстреливает мне в рот, и я снова проглатываю всё до капли.

– Я думаю, она заслужила место за завтраком, – небрежно говорит Дин, намазывая маслом тост. – Если, конечно, она всё ещё голодна.

***

По дороге на занятия я решаю, что не вынесу ещё одного дня, проведённого на занятиях с Дином. Английский – единственный предмет, который я изучаю с одним из парней. Период добавления / удаления ещё не совсем закончился, поэтому вместо того, чтобы идти на урок, где мне придётся видеть, как он сидит где-нибудь рядом со мной, и думать о том, что произошло этим утром, на протяжении всей лекции, я иду к своему консультанту и прошу его сменить мне расписание. Мне пришлось сменить пару занятий, чтобы перейти на более поздний урок английского, но, к счастью, всё обошлось.

Это единственное хорошее, что произошло за сегодняшний день.

Заходя в класс, на который я перешла, я не могу не задаться вопросом, сколько ребят из моего класса было в том подвале в пятницу вечером. Я едва ли видела их всех или запомнила их лица, но держу пари, что они узнают меня, если увидят снова. Я сомневаюсь, что они сказали бы что-нибудь мне, они, вероятно, слишком боялись бы, что Кейд, Дин или Джексон надерут им задницы, если они скажут хоть слово о том, что там произошло, но это, так или иначе, ещё хуже. Я могла бы сидеть прямо рядом с кем-то, кто дрочил на меня в том подвале, и никогда бы не узнала.

Лучшее, что я могу сделать, – это просто ни на кого не смотреть, поэтому я просто достаю учебники, сажусь на своё место и рисую в блокноте, ожидая начала урока. Пока не слышу рядом с собой радостный, удивлённый голос, зовущий меня по имени.

– Афина? Боже мой!

Я узнаю этот голос, и испуганно поднимаю глаза. Не может быть. Я не могу в это поверить. Мия стоит перед пустым креслом прямо рядом со мной, ее широко раскрытые глаза смотрят на меня.

– Боже мой, Афина, я и не знала, что ты учишься в Блэкмуре!

– Эм... да. – Я пытаюсь собраться с мыслями, быстро садясь. – Я-да.. Я тоже не знала, что ты собираешься сюда.

Конечно, Мия действительно поступила. Она чертовски умна, и ей здесь самое место. В отличие от меня.

Она опускается на сиденье, её лицо практически сияет.

– Не могу поверить, что мне потребовалось так много времени, чтобы узнать, что ты здесь! Я знаю, мы почти не разговаривали всё лето. Мы были в Европе, и мои родители не захотели оплачивать мне международный перелёт, и...

Сейчас она продолжает болтать о своей поездке и странах, в которых они побывали, а я тем временем могу думать только о том, что теперь у меня здесь есть друг, настоящий друг, и я не позволю им отнять это у меня. Эти парни могут делать со мной всё, что захотят, но я не позволю им отнять у меня подругу.

Внезапно я чувствую, что в конце туннеля забрезжил свет. Есть за что ухватиться, есть что-то хорошее в этом ужасном беспорядке.

– Давай сходим куда-нибудь перекусить после школы. – Мия лучезарно улыбается. – Я угощаю. Хорошо? Тогда мы сможем наверстать упущенное.

Я знаю, что из-за этого, вероятно, опоздаю, и я знаю, что после занятий мне нужно идти прямо домой. Но в данный момент мне всё равно. Так что, вопреки здравому смыслу, после окончания занятий я встречаюсь с Мией в милой, необычной маленькой кофейне на окраине кампуса, где, помимо кофе и сэндвичей, подают чай и булочки в фарфоровых чашечках и на красивых маленьких блюдечках.

– Бери, что хочешь, – говорит Мия. – Это за мой счёт. – И это большое облегчение, потому что у меня всё ещё нет денег. Я уверена, что это делается для того, чтобы предотвратить именно это – встречи с кем-то, кто не входит в круг парней, кто может не одобрить происходящее.

– Я получила стипендию, – говорит мне Мия после того, как на стол приносят наши бутерброды, булочки и кофе. – Мои родители, конечно, были в восторге, у них есть деньги на обучение, но теперь моя мама может потратить их на подтяжку лица, а не на мои занятия, – закатывает она глаза. – Я думала, что деньги должны достаться кому-то, кому они нужны больше, но неважно. Полагаю, стипендии «за заслуги» – это нечто особенное. А как насчёт тебя, Афина. Ты получила стипендию? Или это снова Филип Сент-Винсент?

У меня в голове как будто что-то оборвалось. Я слышу жужжащие, искажённые голоса, как в то утро, когда проснулась в постели в поместье, и чувствую запах чего-то медного и влажного.

А затем, так же быстро, всё исчезает.

– Афина? Мия пристально смотрит на меня. – Ты в порядке?

– Да, – выдавливаю я из себя. – Я в порядке. Немного болит голова, вот и всё. Думаю, можно сказать, что у меня стипендия.

Мия хмурится.

– В каком ты общежитии? У меня даже ещё нет соседки по комнате. О! – Взволнованно восклицает она. – Я знаю! Может быть, ты могла бы перевестись или...

– Я в доме Блэкмур. – Я просто говорю это, без обиняков, и мой голос звучит несчастно. Мия, вероятно, знает, что это значит. Все остальные в университете, похоже, знают. Я тупо задаюсь вопросом, захочет ли она по-прежнему дружить со мной, когда поймёт. Или она не захочет иметь ничего общего со шлюхой из дома Блэкмур. С питомцем.

Мия замолкает и слегка бледнеет.

– О, – тихо произносит она, ставя чашку с кофе на стол. – Я слышала истории об этом. Хотя я всегда думала, что они просто такие. Истории.

– Нет. – Я сильно прикусываю губу, чтобы сдержать слёзы. – Есть контракт и всё такое. Это очень реально.

– Так ты согласилась на это? За что... за обучение? Я имею в виду, я, наверное, понимаю, но Кейд был таким придурком по отношению к тебе в старшей школе, – Мия замолкает, увидев, как блестят мои глаза. – Афина, ты в порядке?

Сочувствие в её голосе убивает меня. Я не могу сдержать слёз и вытираю их так быстро, как только могу, шмыгая носом и пытаясь взять себя в руки. А потом, когда Мия сочувственно смотрит на меня, я делаю именно то, чего, как я знаю, делать не следовало.

Я выплёскиваю всё это наружу.

Я рассказываю ей о том, как проснулась, не зная, где была, и не в состоянии вспомнить, что было до этого. Я рассказываю ей о контракте, который я не помню, как подписывала, и о том, что произойдёт, если я его нарушу. Я признаюсь в том, что сделал мой отец, рассказываю ей, что случилось бы со мной и мамой, окажись мы на улице. И я даже рассказываю ей о том, что Кейд и Дин сделали со мной до сих пор, конечно, не так наглядно. Но мне приятно кому-то рассказать.

– Джексон единственный, кто был добр ко мне, – говорю я ей. – Не то, чтобы мил, но и не придурок.

– Значит, он оставил тебя в покое? – Мия хмурится.

– Нет. Но то, что мы сделали, было здорово. Даже хорошо. Он не принуждал меня. – Я рассказываю Мии о вечеринке новичков, и к тому времени, как я заканчиваю, её лицо совершенно белое.

– Боже мой, Афина. Как всё это может быть законным? Я имею в виду, если ты не помнишь, как подписывала контракт...

– Я не помню. Но моя подпись там есть, и она не подделана. Я могу только предположить, что у них есть какие-то доказательства того, что я действительно подписала его. Это будет моё слово против их слова, что я была под каким-то влиянием, когда делала это, должно быть, так оно и было. Но моё слово ничего не значит против них. Ты это знаешь.

– Я имею в виду... – Мия колеблется. – Это звучит ужасно. Но, может быть, могло быть и хуже? Я имею в виду, что многие девушки занимались сексом в колледже, и им также приходилось платить за занятия.

– Они заставляли меня есть с тарелки на полу.

Мия морщится.

– Я слышала странные вещи об этих семьях, знаешь ли. Я имею в виду, слухи ходят всегда. Но теперь, когда я здесь, их стало ещё больше. Особенно учитывая, что здесь есть дети из-за пределов Блэкмура.

– Что это за слухи?

Она наклоняется ближе.

– Что семьи-основатели являются частью какого-то странного культа. Что они проводят ритуалы и всё такое. Клятвы на крови и тому подобная чушь. Разве это не дико?

– Это не может быть правдой. – Я смотрю на неё, и Мия начинает смеяться.

– Правда? Этого не может быть на самом деле. Я имею в виду, ты можешь себе представить?

– Нет, я правда не могу. – Я пытаюсь представить Кейда и Джексона в каких-нибудь развевающихся ритуальных одеждах, поющих под полной луной. Дина, я вроде как вижу в этом, но остальных нет, особенно Джексона. Сама идея совершенно нелепа.

Остаток дня мы проводим в разговорах об отпуске Мии в Европе, о том, как она счастлива быть здесь, в Блэкмуре, и о том, что она, наконец, чувствует, что может быть самой собой – занудой, увлечённой учёбой и стремящейся учиться. Пока что это далеко от моего опыта. Тем не менее, я заставляю её говорить о себе, а не о моей ситуации, отчасти потому, что я просто не хочу больше об этом думать, а отчасти потому, что мне приятно жить её жизнью, представлять мир, где у меня по-прежнему двое родителей, и они могут возить меня в экзотические отпуска, где я живу в общежитии и каждую ночь ложусь спать, не задумываясь о том, какие новые мучения могут приготовить для меня мои «соседи по комнате» на следующий день.

Где я могу просто быть самой собой, кем-то, кого я даже не уверена, что узнаю.

Раньше мне казалось, что я хорошо владею собой. Но теперь я задаюсь вопросом, не было ли всё это притворство, весь этот фасад крутой девчонки просто прикрытием, чтобы уберечь меня от попадания в ситуацию, в которой я сейчас нахожусь, в ситуацию, когда я не могу контролировать свою жизнь, когда мужчины пытаются запугать меня и заставить подчиниться, где нет места счастью, где я всегда подчинялась прихотям других людей.

Если так, то, наверное, я не очень хорошо поработала. И если так, то кто я теперь? Неужели я просто питомец наследников, просто девушка, чья личность отныне будет формироваться вокруг мужчин, которые заявляют, что она принадлежит им?

Это действительно чертовски удручающая мысль.

Но мне так приятно ненадолго погрузиться в мир Мии, что, когда я наконец смотрю на часы, я с ужасом понимаю, что задержалась намного дольше, чем предполагалось.

– Мне нужно идти, – говорю я Мии, и мой желудок сжимается от страха. – Я опаздываю. А они очень злятся, когда я опаздываю.

Мия хмурится.

– Я действительно беспокоюсь о тебе, Афина. Это звучит нездорово...

– Так и есть, – решительно заявляю я. – Но пока я не найду какой-нибудь выход из положения, я просто должна пытаться выжить.

Она открывает рот, как будто хочет сказать что-то ещё, но я уже вылетаю за дверь, сжимая в руке сумку с книгами, и спешу по мощёной дорожке обратно к особняку.

В последний раз, когда я опоздала, они заставляли меня есть, стоя на коленях на полу, в течение недели. Что будет на этот раз? Если я что-то и знаю о парнях, так это то, что они любят ужесточать наказания, особенно Кейд. У меня отчаянное, пугающее чувство, что, что бы ни ждало меня на этот раз, это будет намного хуже, чем просто быть накормленной, как собака.

Это определенно не то, о чём я могла бы подумать чуть больше недели назад.

Джеффри ждёт меня, когда я врываюсь в дом, едва не поскользнувшись на кафеле в прихожей. На его лице, как всегда, застыли мрачные морщины, губы сжаты и выражают неодобрение, когда он смотрит на меня: волосы спутались от бега, рубашка задралась, я вспотела. Я не выгляжу чопорной и благопристойной, это точно.

– Приведи себя в порядок, – говорит он с ноткой отвращения в голосе. – Наследники ждут тебя в кабинете.

Блядь. Кабинет – единственная комната, в которую мне было недвусмысленно приказано не заходить и даже не пытаться. Насколько я знаю, обычно она заперта. Если меня вызывают туда, значит, они очень разозлились.

А может, и нет. Может быть, они собираются попросить помощи с домашним заданием. Большая вероятность.

Единственный известный мне способ справиться с подобными вещами – это юмор висельника, но в последнее время даже он у меня иссякает. Моё сердце бешено колотится в груди, когда я ополаскиваю лицо водой, охлаждая покрасневшую кожу, вытираюсь насухо и провожу пальцами по спутанным волосам, пытаясь привести себя в порядок. Так что, может быть, они не будут так сильно на меня злиться.

Кого я обманываю? Что бы они ни решили сделать, они уже приняли решение. Если я не буду выглядеть так, будто только что пронеслась через кампус, это мне не поможет.

Когда я подхожу, Джеффри открывает передо мной дверь кабинета и машет рукой, приглашая войти. Я вхожу внутрь, слегка пошатываясь, и осматриваюсь.

Это чересчур мужская комната с тёмными старомодными обоями и тяжёлыми деревянными панелями, с трофейными головами животных на стенах и тяжёлой мебелью, всё из тёмного красного дерева и кожи. Здесь есть каменный камин с деревянной облицовкой и длинный письменный стол в одном конце, за которым несколько полных книг шкафов. Я думаю о пустом книжном шкафу в моей комнате и чувствую укол грусти.