Текст книги "Азбука для несовершеннолетних"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

Доверие

– отношение к действиям другого лица и к нему самому, которое основывается на убежденности в его правоте, верности, добросовестности, честности.

На чем держится доверие? Если мы хотим, чтобы нам доверяли, и мы сами доверяли себе, нужно иметь представление о том, как доверие устроено и чем оно поддерживается. Для этого нам нужно уяснить себе строение и природу поступка. Поступок – это действие, которое ориентировано на другого человека, людей или связано с ними. Поступки вызываются обстоятельствами. Например, неприятность или угроза целости другого человека вызывает немедленное желание поддержать падающего, сочувствовать несчастному, защитить от нападения врага. Люди отличаются друг от друга способностью совершать поступки. Для одного желание помочь более вероятно, а для другого – наоборот, один не струсит перед лицом угрозы, а другой, вероятнее всего, обратится в бегство. Понимание других людей и обстоятельств их поступков позволяет в поведении обнаружить некоторое постоянство, которое и порождает уверенность в том, что другой человек будет вести себя определенным образом в некоторых сходных обстоятельствах. Вот это предвидение и уверенность и обеспечивают успешность человеческих отношений. Если я уверен, что мой товарищ не струсит в некоторых обстоятельствах, я испытываю к нему чувство доверия. Более того, если я знаю его хорошо, то могу установить ситуации, в которых он может проявить отвагу и смелость. Например, он может очень бояться собак или мышей, но быть смелым в других обстоятельствах, скажем, при защите слабых от насилия хулиганов.

Нетрудно понять, что способность испытывать доверие является результатом знания жизни и знания конкретных людей. Если я хорошо знаю своего друга, то я ему доверяю, хотя у него может быть много недостатков. Знание человека порождает доверие. Знаменитый советский педагог А. С. Макаренко очень хорошо понимал личность своих воспитанников и поэтому безошибочно доверил крупную сумму денег человеку, воспитаннику, который ранее занимался кражами. И этот воспитанник полностью оправдал его доверие. Доверие оказывает огромное воспитывающее значение. А если мы не доверяем другому человеку, не понимая его, то мы часто его развращаем и портим, развивая в нем неподобающие черты характера: «А, ты мне соврал тогда, я тебе не верю». Если мы лишим его доверия, то тем мы преграждаем ему путь к правдивости. Незадачливая жена постоянно твердит своему мужу: «Ты меня не любишь, потому что не делал того-то и того. У тебя, наверное, корыстные интересы, и поэтому ты еще живешь со мной!» Своим недоверием эта женщина создает барьеры к тому, чтобы ее любили. Мать может считать своего сына лентяем и бездельником, врагом труда и тем самым направленно лишает его доверия, которое могло бы выработать в нем трудолюбие и деловитость. Лишение доверия является всегда наказанием и, более того, препятствует нормальному развитию отношений.

Как может доверие способствовать образованию в другом человеке определенных качеств личности или препятствовать им вследствие недоверия? Это нетрудно понять, если учесть открытую психологами закономерность, которая может быть сформулирована так: наше поведение определяется не только внутренними побуждениями, а и обстоятельствами и тем, что от нас ожидают другие. Мы реагируем на другого человека как на значимый стимул, и направление нашего поведения часто определяется ожиданиями других, их установками. Если я считаю тебя лжецом, то тебе труднее быть правдивым, чем лгать. Мои ожидания способствуют твоей лживости незаметно для меня самого. Если я считаю, что ты меня не любишь, то тебе невозможно показать мне свою любовь, так как ты будешь воспринимать меня как лицемера и притворщика.

Если я считаю своего сына лентяем, то ему легче быть лентяем, чем наоборот. Это доказано точно: человеку всегда труднее поступать вопреки мнению других. Чем этот другой значимей для меня, тем труднее. Психологи проводили эксперимент, в котором испытуемые должны были на глазок определять расстояние между отрезками и указать, какой из них длиннее. Проще задачу и не придумаешь! Явно видно, какой отрезок больше, а какой короче. Однако эксперимент проводится в группе и члены подставной группы получили инструкцию говорить наоборот. Оказалось, что большая часть испытуемых склонна реагировать в соответствии с мнением членов этой группы, даже если и видели, что на самом деле этот отрезок длиннее, чем другой. Тут скрыт психологический закон, согласно которому человек склонен большей частью разрешать свое сомнение, полагаясь на мнение других. Так как человек существо социальное, то такое поведение для него естественно, и только в исключительных условиях благодаря силе воли, силе самосознания он может пойти наперекор ожиданиям, но это всегда трудно, а для некоторых вообще невозможно.

Основой доверия является уверенность. Человек, в жизни которого чаще происходили неудачи, чем успех, не находил признания, доверия со стороны других, постепенно проникается недоверием и потерей уверенности. Уверенность проистекает от внутреннего состояния бесстрашия. Если я спокойно могу смотреть в глаза успеху или неудаче, то постепенно возрастает уверенность. Если я даже неудачу могу использовать для самосовершенствования и извлеку из нее пользу, то моя уверенность возрастает. Поэтому сила самосознания является основой уверенности человека в себе и тем самым основой доверия. Мы должны стремиться к самопознанию, раскрытию своих возможностей и способностей. Знание всегда приводит к доверию. Если я знаю самого себя, то у меня возрастает доверие к самому себе. Одновременно с доверием к себе нужно стремиться воспитывать в себе и доверие к другим.

Доверию нужно учиться в опыте. Учиться сначала доверять в небольшом, потом и в большом. Это предусматривает познание других, расширение опыта и социальную зрелость, преодоление инфантилизма. Доверие разрушается, если мы берем схему отношений «Ты мне – я тебе». Здесь всегда можно просчитаться, так как никто не гарантирован от того, что тебе вернули меньше, чем ты дал. Если на деньги еще можно взять расписку, то какую расписку можно взять, когда мы дарим другому уважение и любовь? Только бескорыстное отношение к человеку порождает уверенность в себе и доверие. Если я нечто дарю тебе «просто так», не ожидая того, что мне столько же вернут, то я никогда «не прогадаю»!

Мое бескорыстие и уверенность, достоинство не остаются во мне, как в закрытом сосуде. Доверие имеет способность распространяться через других людей. Поэтому поступай определенно, оправдывай доверие тех, кто имеет к тебе это доверие. Можно быть уверенным в том, что имеются социальные и психические силы, которые стоят на страже доверия, так как общество без доверия не может нормально существовать. Какая сила управляет процессом поддержания и сохранения доверия? Такая сила заключена в нашем самосознании, и она часто работает против нашей воли, сама по себе.

Вина возникает в ответ на то, что мы не оправдали доверия тех, кого мы любим. Если я люблю своего учителя и не оправдал его ожиданий, то меня будет мучить чувство вины. Если я люблю свою мать и поступил так, что огорчил ее, то независимо от того, хочу я или нет, мой внутренний страж самосознания накажет меня гнетущим и трудно переносимым чувством вины.

Угрызения совести действуют аналогичным образом. Если я не оправдал ожиданий людей или человека, которых хотя и не люблю, но ценю, считаю их значимыми, то меня мучает совесть, стыд и другие отрицательные чувства, от которых никуда не спрячешься, так как они сами возникают во мне как проявления моего самосознания. Поэтому если мы поступаем по совести и так, чтобы не испытывать чувства вины, то доверие к нам возрастает, мы накапливаем капитал доверия, которое будет порождать уверенность в себе и порождать доверие к самому себе.

«Я не нарушил никакого доверия, не замечаю за собою плохих поступков, но меня мучает какое-то необъяснимое чувство вины, как будто я должен что-то сделать и не сделал», – говорит мне студент, обратившийся за психологической консультацией. – Если уж чувство вины стоит на страже доверия и моей морали, то оно уж слишком старается, – добавил он с печальной улыбкой. – Лучше бы оно меня отпустило и перестало терзать. Я и так поступаю во всем подобающим образом». В данном случае состояние вины является чрезмерным и оно уже является состоянием невротическим.

Любое качество человека и его чувство, если становятся чрезмерными, то они перерастают в свою противоположность, из положительных становятся отрицательными: уверенность – в самоуверенность, смелость – в безрассудство, внутренняя раскованность – в бесцеремонность, обычное чувство вины в ответ на нарушение доверия – в навязчиво беспричинное переживание вины, доверие – в доверчивость. Во всем нужна мера. Нарушение этой меры происходит по многим причинам, в которых мы не властны, но взрослый человек или юноша, занявшийся самосовершенствованием, должен уяснить себе эти причины, чтобы найти в себе меру. Она приходит с опытом, знанием, с духовным созреванием и моральной закалкой. Но в любом случае зрелость основывается на знании.

Чрезмерная доверчивость постепенно корректируется жизненным опытом и вырастает в полноценное доверие, основанное на уверенности и знании людей и обстоятельств жизни. Однако этому надо терпеливо учиться. Жизнь – университет, который никогда не заканчивается, но нужно иметь уверенность в том, что вам удастся успешно переходить от курса к курсу, если вы идете по пути самосовершенствования и развития своей личности.

Дружба

– форма межличностных отношений, основанная на общности интересов и взаимной привязанности.

Как мы выбираем себе друга? Ищем в нем собственное подобие или, напротив, дополнение? Пятнадцати-шестнадцатилетние юноши и девушки обычно тянутся к старшим, жадно вслушиваются в их слова, всматриваются в поведение. Потребность в эмоциональном контакте со старшим нередко принимает форму страстного увлечения, когда во взрослом видят воплощение идеала.

Вот как юный Н. Добролюбов писал о своем семинарском преподавателе И. Сладкопевцеве: «Я никогда не поверял ему сердечных тайн, не имел даже надлежащей свободы в разговоре с ним, но при всем том одна мысль – быть с ним, говорить с ним – делала меня счастливым, и после свидания с ним, и особенно после вечера, проведенного с ним наедине, я долго-долго наслаждался воспоминаниями и долго был под влиянием обаятельного голоса и обращения... Для него я готов был сделать все, не рассуждая о последствиях».

Подобные увлечения нередки и у нынешней молодежи. Однако еще сильнее тяготение к сверстникам. И это естественно. В ответах на вопрос: «Кого вы хотели бы иметь своим ближайшим другом?» – юноши отдают решительное предпочтение сверстникам (75–80 процентов), значительно реже – старшим и совсем редко – младшим. У девушек на первом месте также ровесница, но они гораздо чаще, чем юноши, выбирают старших (39–50 процентов ответов в сравнении с 13–19 у юношей), зато младших не выбирают вовсе.

Возраст «идеального друга» приоткрывает некоторые не всегда осознаваемые психологические потребности. Так, ориентация на ровесника говорит о стремлении к более или менее равным отношениям, выбор человека старше себя – напротив, о потребности в опеке, руководстве. Но почему тогда редки ориентации на младшего? Ведь желание руководить, делиться опытом, опекать – не редкость в юношеском возрасте. Более того, судя по нашим данным, те, кто имеет младших братьев или сестер, выше оценивают себя по таким качествам, как смелость, доброта, ум, самостоятельность. Общение с младшими позволяет проявить свои положительные качества, почувствовать себя взрослее. И все же этот тип отношений не полностью удовлетворяет юношу; такая дружба воспринимается скорее как дополнение дружбы со сверстниками. У тех же, кто общается исключительно с младшими, такой выбор обычно вынужденный: это результат отставания в развитии, либо психологических трудностей – застенчивости, несоответствия уровня...

Иногда юношеская дружба выступает как своеобразная форма «психотерапии», позволяя молодым людям выразить переполняющие их чувства, найти подтверждение того, что кто-то разделяет их сомнения, надежды и тревоги. Слушая телефонный разговор двух подростков, взрослые порой буквально выходят из себя от его бессодержательности, незначительности сообщаемой информации и не замечают, сколь важен этот «пустой» разговор для их сына, как тянет мальчишку к телефону, как меняется в зависимости от такого разговора его настроение. Разговор кажется пустым потому, что его содержание не логическое, а эмоциональное. И выражено оно не столько в словах и предложениях, сколько в характерных интонациях, акцентах, недомолвках, которые подросток при всем желании не смог бы перевести в понятия, но которые доносят до друга-собеседника тончайшие нюансы его настроения, оставаясь бессмысленными для постороннего.

Особый вопрос – дружба взрослых. Согласно житейским представлениям, юность – порыв, стремление, а взрослость – статическое состояние (само выражение «стать взрослым» как бы содержит оттенок окончательности), для которого характерны спокойствие, уверенность в себе. Но взрослый человек утрачивает свойственную юности открытость, эмоциональную чуткость к внутренним переживаниям, своим и чужим.

Большую сдержанность и сухость дружбы взрослых нередко объясняют изменением соотношения разума и чувства, которое рисуется как антагонистическое. Однако, по данным сравнительной психологии, эмоции и интеллект развиваются отнюдь не в антагонизме друг с другом, а скорее параллельно. Чувства взрослого сложнее, тоньше, дифференцированнее, чем детские эмоции. Взрослый точнее, чем ребенок или юноша, воспринимает и расшифровывает чужие переживания. Однако его настроение лучше контролируется разумом. Иначе и быть не может. Если бы взрослый с его сложными чувствами и широкой сферой значимых отношений реагировал на все с непосредственностью ребенка, он неминуемо погиб бы от перевозбуждения и эмоциональной неустойчивости.

Образ собственного «я», который у юноши только формируется, у взрослого уже сложился в определенную, устойчивую структуру. Жизненный опыт позволяет ему более или менее реалистически оценивать себя, свои достижения и возможности. Взрослый человек умеет соизмерить притязания с возможностями, его сознание более предметно, менее эгоцентрично, поэтому потребность в психологическом «зеркале» у него снижается. Функция самопознания, столь важная в юношеской дружбе, теперь отходит на задний план, и дружеское общение в значительной мере теряет свою исповедность. Юноше, чтобы снять многие свои проблемы и трудности, обусловленные преувеличением собственной уникальности, непохожести на других, иногда достаточно высказать их вслух, поделиться с другом. Взрослого же волнуют проблемы, которых простым разговором не разрешишь. Поэтому его общение с друзьями имеет более предметный характер.

У взрослых заметно меняются содержание и структура дружеского общения. Как известно, терпимость к различиям – один из главных показателей уровня культуры и интеллекта человека. Конечно, это проявляется и в сфере общения. Детская дружба может распасться из-за пустяка. Юноши уже готовы мириться с некоторыми недостатками своих друзей, но сама дружба все-таки понимается как нечто тотальное. Жизненный мир взрослого гораздо сложнее; чем многограннее человек, тем труднее найти другого, который был бы созвучен ему во всех отношениях. Отсюда известная дифференциация отношений, когда с одним из друзей нас связывают общие интеллектуальные интересы, с другим – воспоминания молодости, с третьим – эстетические переживания... Каждое из этих отношений имеет свои границы, которые люди предпочитают не переходить. Однако это не мешает дружбе быть глубокой, искренней и устойчивой.

В юности дружба занимает монопольное положение в системе межличностных отношений и привязанностей. Она складывается, когда у человека нет еще ни собственной семьи, ни профессии, ни любимой. Единственный соперник юношеской дружбы – любовь к родителям, но эти чувства лежат в разных плоскостях. С появлением «взрослых» привязанностей дружба постепенно утрачивает свое привилегированное положение.

Первая влюбленность, однако, еще не ослабляет потребности в друге, с которым можно поделиться своими переживаниями; напротив, даже усиливает ее. Но едва появляется взаимная любовь, предполагающая как физическую, так и психологическую интимность, эта сфера отношений, как правило, изымается из обсуждения с прежними друзьями (пока в любовных отношениях не возникают трудности).

Особенно резко меняется структура дружеских отношений после вступления в брак. Прежде всего встает вопрос: совместимы ли с семьей прежние друзья? Что же касается друзей новых, они выбираются с учетом приемлемости для обоих супругов. Семейная дружба, дружба парами или домами, естественно, менее интимна, чем юношеская. Молодые супружеские пары первое время по инерции продолжают ориентироваться на внесемейное общение – с друзьями. Постепенно удельный вес такого общения снижается, и, что особенно важно, оно все теснее связывается с общением домашним. Люди чаще встречаются не в общественных местах, а дома. В числе гостей ведущее место занимают родственники. С появлением детей значительная доля эмоциональной привязанности переносится на них. Если в начале юности дружба оттесняет родительское влияние, то теперь ей самой приходится потесниться.

Расставание с очарованием юношеской дружбы часто переживается болезненно. «...Лишь до семнадцати, восемнадцати лет мила, светла и бескорыстна юношеская дружба, а там охладеет тепло общего тесного гнезда, и каждый брат уже идет в свою сторону, покорный собственным влечениям и велению судьбы», – с грустью писал А. Куприн. Но не следует забывать об эгоцентричности молодости, которая часто побуждает юношу искать в таких отношениях не столько собеседника, сколько зеркало или двойника. С возрастом человек освобождается от подобной установки – и в этом заключается нравственно-психологический прогресс дружеского общения.

Таким образом, в развитии межличностных отношений есть свои закономерности. Один вид эмоционального контакта подготавливает другой, более сложный, но может и препятствовать ему. Например, слишком теплая родительская семья, дающая застенчивому подростку максимум психологического комфорта, иногда тормозит его вхождение в общество сверстников, где за положение и понимание надо еще бороться. Тесная юношеская дружба порой также создает конфликтные ситуации. Пример: судьба «последнего в компании», который настолько поглощен своими друзьями и совместной с ними деятельностью, что не ищет других привязанностей. Его друзья один за другим влюбляются, женятся, а тот, кто полнее всего идентифицировался с группой как целым, остается один.

Очень велика роль дружбы в старости. Люди, отошедшие от дел и потерявшие близких, не только нуждаются в помощи, но и испытывают острую потребность в общении. Найти собеседника старику не так-то просто: члены семьи давно знают все его истории, молодым они часто неинтересны, а сами старики охотнее говорят, чем слушают. Этот общечеловеческий недостаток (умение слушать – редчайший талант; тот, кто им владеет, всегда пользуется симпатией) обычно усиливается с возрастом. Наличие друзей – один из главных факторов, от которых зависит удовлетворенность жизнью в старости.

Интересный, но и очень трудный аспект нашей темы – связь дружбы с типом личности. Традиционная теория дружбы, уходящая корнями в античность, считала ее преимущественно мужской добродетелью. М. Монтень писал, что «обычный уровень женщин отнюдь не таков, чтобы они были способны поддержать ту духовную близость и единение, которым питается этот возвышенный союз; да и душа их, по-видимому, не обладает достаточной стойкостью, чтобы не тяготиться стеснительностью столь прочной и длительной связи». Возможность дружбы между женщинами начали понемногу признавать только в XVIII веке, но и сегодня многие убеждены, что женская дружба существенно уступает мужской в глубине, силе и устойчивости.

Соответствуют ли эти представления действительности? Что касается уровня общительности, большинство психологов действительно отдает предпочтение мужчинам. С раннего возраста мальчики активнее завязывают контакты с другими детьми, затевают совместные игры. Содержание совместной деятельности и собственный успех означают для мальчиков больше, чем индивидуальная симпатия к другим участникам игры. Мальчики выбирают, прежде всего интересную игру, в которой они могут проявить себя. И лишь потом, в ходе игры, у них появляется взаимная тяга друг к другу.

Девочки же сразу выбирают для игры или общения тех, кто им нравится, содержание совместной деятельности для них второстепенно. У девочек раньше, чем у мальчиков, появляются сложные формы самосознания. Описывая сверстников, девочки употребляют более широкий набор понятий, их описания дифференцированнее и сложнее, чем у мальчиков того же возраста, – разница начинает выравниваться лишь к 9–10-му классу. Большая рефлексивность девочек порождает и более раннюю потребность делиться своими переживаниями, что составляет одну из главных функций дружбы. Да и сама девичья дружба эмоциональнее, чем дружба мальчиков.

Сложен вопрос о различиях в глубине дружбы – мужской и женской. Традиционное определение мужской роли, обязывающее мужчину быть суровым, сильным, энергичным, несентиментальным и сдержанным, накладывает на него ряд ограничений. Нежность и чувствительность, поощряемые у женщин, вызывают осуждение, когда дело касается мужчин. Это заставляет мужчин быть более эмоционально сдержанными.