Текст книги "Азбука для несовершеннолетних"

Автор книги: авторов Коллектив

Слово к юношам

В давние времена существовал рыцарский кодекс чести. Иные его правила живут до сих пор: здороваясь, мы с вами снимаем перчатку, а военные, приветствуя друг друга, подносят– руку к козырьку. И мало кто теперь помнит, что обыденные правила этикета пришли к нам из средних веков, когда рыцари, встречаясь в пути и желая показать свои добрые намерения, подымали забрало стального шлема и снимали с руки железную перчатку...

В том же кодексе был ритуал служения «прекрасной даме». В честь любимых женщин сочинялись стихи, под их окнами исполнялись романсы. Чтобы заслужить расположение дамы, совершались благородные подвиги. И если рыцарь одерживал победу на турнире, то в присутствии сотен зрителей клал к ногам любимой женщины лавровый венок, а дама дарила ему на память шарф или перчатку: в знак признательности за мужество и мастерство, проявленные на турнире, в благодарность за честь, которую рыцарь оказал своей избраннице.

Древний кодекс служения даме в главных своих положениях не утратил нужности до сих пор. Ведь кодекс требовал, чтобы молодой мужчина доказал добрыми поступками, что он – сложившаяся личность, что во имя дорогой ему женщины он готов преодолеть любые трудности.

Рыцарская любовь возвышала женщину и требовала нравственного и физического самоусовершенствования от мужчины. Благосклонность избранницы считалась самой высокой наградой за преданность, риск и нешуточные усилия самоутверждения, которые проявлял человек, чтобы стать достойным...

Рыцарский кодекс служения даме требовал культуры любовных отношений, которая сегодня далеко отброшена «сексуальным взрывом». Люди, повторяем, не сделались от этого счастливей. Вот почему культура чувств, культура любовного и полового общения сегодня нужней, чем когда бы то ни было.

Культура чувств – это прежде всего «облагороженный половой инстинкт», когда человеку не все равно, как и с кем провести время, когда близость – очень важная часть общения, но не единственная, потому что мужчина, который любит, радуется родному голосу, бежит навстречу, завидя издали знакомую фигуру; нетерпеливо ждет, возможности поделиться новостями или вместе послушать только что добытую магнитофонную запись, спешит прочесть вслух сочиненные на рассвете, пусть не самые умелые, стихи. Мужчина, который любит, испытывает и глубокую ответственность за ту, которая ему доверилась.

Когда влечение – лишь одно из многих чувств, связывающих юношу с девушкой, то близость позволяет избежать разрушительной для души опустошенности, острой неудовлетворенности, которая может потребовать более сильных ощущений и раздражителей...

У А. С. Пушкина, в его трагедии «Борис Годунов», мы встречаем наставление умирающего царя своему сыну:

 
О милый сын, ты входишь в те лета,
Когда нам кровь волнует женский лик.
Храни, храни святую чистоту
Невинности и гордую стыдливость:
Кто чувствами в порочных наслаждениях
В младые дни привыкнул утопать,
Тот, возмужав, угрюм и кровожаден,
И ум его безвременно темнеет.
 

В период взросления гораздо легче ребятам увлеченным, тем, кто занимается спортом, музыкой, техническим и художественным творчеством, и тем, у кого обязанности по дому, когда нужно регулярно приводить в порядок квартиру, ходить за покупками, присматривать за малышами. У таких ребят – режим дня, заранее расписаны часы. Они уже умеют подчинять свое «хочу» команде «надо». У них меньше времени и сил уходит на расслабляющие эротические грезы и образы, невольно возникающие в воображении.

Дело в том, что, раздражая воображение эротическими мыслями и образами, человек тратит впустую много нервной энергии, плохо спит, наутро ему трудно сосредоточиться на повседневных делах. Именно в состоянии перевозбуждения, когда неуправляемые желания затмевают разум, человек нередко совершает поступки, о которых потом приходится жалеть. Вот почему необходимо держать свое воображение в узде.

Научиться управлять своим воображением может каждый в любом возрасте.

Прежде всего решите для себя, что вы готовы подчинить свои желания своему разуму. Здесь вам поможет самокоманда: «Я сильный человек. Я настоящий мужчина. Я подчиняю свои желания своей воле. Я держу в узде свое воображение»[2]2
  Подробнее см. статью «Что человек может?» в этом же сборнике, с. 417.


[Закрыть].

Дальше: приучите себя к энергичным, мобилизующим действиям. Проснулись, ни минуты не залеживаясь, вставайте. Встали: проветрите комнату, сделайте интенсивную зарядку или, переодевшись, выйдите на улицу и пробегите ту дистанцию, которая вам по силам (естественно, что она постепенно должна увеличиваться). Затем – холодный или горячий душ.

Зарядку и душ полезно повторить вечером. И на все это не следует жалеть времени. Физическая нагрузка и холодная вода сберегут вам сон, а следовательно, и работоспособность.

Спать лучше всего на жесткой постели.

Укрываться лучше всего легким одеялом. Легкой, нестесняющей должна быть круглый год и одежда.

Такая работа над собой позволит вам укротить и подчинить своему разуму волну эротических желаний. Первая победа подарит вам уверенность в себе. Здоровый аскетизм до полного совершеннолетия позволит сформироваться вашим телесным и духовным силам, что послужит залогом ваших успехов на избранном поприще, залогом того, что вы сможете быть счастливы в любви и в семье, которую создадите.

Слово к девушкам

Существует ошибочное мнение, будто девушкам ранняя половая жизнь менее вредна. Ссылаются на то, что в ряде стран в 15–16 лет девушек уже отдают замуж. При этом смешивают сразу множество понятий. Существуют традиции, и существует физиология. В южных странах девушки созревают раньше. А в умеренной климатической полосе формирование женского организма завершается к 18–20 годам.

Беременность ранее этого возраста нередко задерживает физическое развитие девочки-подростка. Мы уже не говорим о том, каким нравственным ударом для нее и близких становится неожиданная и нежеланная беременность.

И потому – берегите себя.

Ваша молодость, обаяние, нравственная чистота – это ваше богатство. Его не следует разменивать на пятаки.

Не верьте, когда вам говорят, что «невинность нынче не в моде». Она всегда была и будет в моде – у тех, кто ценит нравственную и физическую чистоту.

И, услышав: «Недотрога!», не пугайтесь, а гордитесь этим. И оставайтесь недотрогой, пока не встретите самого главного в своей жизни человека и не убедитесь, что он любит вас также, как вы любите его.

О настоящей любви и большом счастье мечтает каждая девушка.

Счастье надо ждать, искать, за него нужно бороться. И близость, чудо соединения, слияния с самым лучшим и достойным, должна завершить ваши поиски счастья, а не служить началом этого поиска, который может привести совсем в другую сторону.

Бывает и взаимная любовь с первого взгляда, но реже, чем нам бы хотелось. Гораздо чаще за любовь принимают простое пробуждение желаний. И потому наверняка понадобятся выдержка и стойкость. И, быть может, долгое ожидание, но зато когда в вашу судьбу войдет достойный человек, который будет любить вас и которого полюбите вы, это вознаградит вас за все.

Конечно, каждый в молодости может ошибиться, приняв за любовь «порыв неопытной души» или доверившись человеку недостойному. Природа мудро создала женщину, которой нужно больше времени, чем мужчине, чтобы ответить любовью на любовь. Ей нужно больше времени на то, чтобы лучше узнать человека, разобраться в его достоинствах и недостатках, в том, умеет ли он любить.

И если рядом с вами появился: человек, которому вы готовы доверить свою судьбу, то, как бы хорошо вы к нему ни относились, какую бы симпатию он ни внушал окружающим и вам, попробуйте сами себе ответить на такие вопросы:

«Можно ли верить слову этого человека?

Готов ли он отказаться от дурных привычек? Или от привычек, которые мне неприятны?

Готов ли он поступиться своими интересами ради меня, ради моего спокойствия, моего благополучия, чтобы облегчить мое существование, если понадобится, хотя бы на время?

Готов ли он ждать? Если готов, то сколько?»

Пошлость

– морально-эстетическое понятие, характеризующее такой образ жизни и мышления, который вульгаризирует человеческие духовные ценности, низводит их до уровня ограниченно-обывательского понимания, принижает саму идею достоинства личности.

К многообразным формам пошлости относятся: ограниченность интересов, мелочность в действиях, прикрываемые высокопарными рассуждениями, превращение обывателями понимаемой «мудрости жизни», себялюбивого благоразумия в жизненный принцип; узкий кругозор, упрощенное понимание действительности; вульгарность во вкусах; отсутствие чувства юмора и ложная многозначительность; рабское подражание моде.

Пошлость означает и перенесение в теорию науки представлений обыденного мышления, вульгаризацию идей, высказанных в прошлом.

Понятие моды, несомненно, шире фасона туфель или стиля мебели – модными могут быть увлечения мистикой или животным магнетизмом, поклонение женщине и самоубийства от несчастной любви. Моды меняются, трагикомически или даже пародийно отражая рождение и уход подлинных ценностей. Моды меняются, неизменными остаются суть модников, мотивы их действий.

В написанном две тысячи лет назад «Сатириконе» римский писатель Петроний изобразил разбогатевшего вольноотпущенника Тримальхиона, который книг не читал, но тем не менее имел у себя в доме две библиотеки. Этот вольноотпущенник закатывал роскошные пиры, на которых, само собой разумеется, объедались и опивались до безобразия. Но хозяин не позволял гостям забывать о философии. В тот век модным было увлекаться идеями стоиков, рассуждать о морали Сенеки. И вот в разгар пира Тримальхион требует, чтобы в зал внесли... человеческий скелет. Не надо забывать, что жизнь, как учит Сенека, штука бренная. Мясо в доме Тримальхиона разрезали под музыку. Это было модно...

Тримальхион не умер – он появлялся в разные века под разными именами, усердно склоняясь к тому, что сообщало подобие социального или нравственного престижа, иллюзию значительности: к литературе, философии, религии, науке, точнее – к разговорам о них. И при этом играл в независимость, играл тем бесцеремоннее, чем глубже сидел в нем вчерашний раб.

Да, в то время когда Тримальхион развязно культивировал его идеи, Сенека уже не пользовался расположением Цезаря, но в поведении новоявленного «стоика» не было, разумеется, и тени социального бесстрашия. Вольноотпущенник хорошо понимал: к нему, как к Сенеке, император не пошлет центуриона с повелением убить себя. За что? За человеческий скелет? Разве что кто-нибудь высмеет (как и высмеял Петроний в «Сатириконе»). А большего он и не заслуживает, точнее – не хочет заслужить. Сама развязность, сама нарочитая пародийность его обращения к модным и в то же время неофициальным идеям заключала в себе нечто двойственное: позволяла играть в вольномыслие, не рискуя ничем существенным. Он тешил самолюбие шутовским вызовом. А высмеют – не страшно, даже хорошо: высмеяли – заметили, отвели определенную роль. Для актера же – все модники актеры! – нет большей беды, чем остаться без роли...

Тримальхион желал одного: не отстать от моды, но и не потерять в упоении ею роскошные поместья. Отсюда утрированно-пародийное вольномыслие, доходящее до фиглярства.

Задумаемся на минуту: почему новоявленные «богоискатели» начали украшать жилища иконами, распятиями, лампадами, стараясь, чтобы «религиозный интерьер» не перешагнул ту черту, за которой символам веры и надлежит висеть, если хозяева дома верят в бога открыто и честно.

Обилие чисто церковных вещей в неподобающих для них местах, не ставя под сомнение атеизм хозяев, являющийся у нас господствующим материалистическим воззрением, создает в то же время ряд тешащих самолюбие иллюзий, и в первую очередь эксцентричности мышления и образа жизни...

Но, надо полагать, будущий историк мод, коснувшись этой, отметит, что в отличие от самоубийств по образцу Вертера она была отнюдь не бескорыстной в самом четком, сугубо материальном смысле слова...

Некий кандидат неких наук, человек нестарый, лет тридцати, но заросший по нынешней моде бородой, во время летнего отпуска задумал посетить с товарищем и двумя очаровательными особами на «Жигуленке» ряд деревень Горьковской, Ярославской областей, где живут староверы. Неподалеку от очередной деревеньки джинсы или шорты, в зависимости от погоды яркая рубашка или замшевая куртка менялись на нечто старинное, домотканое и уже ветхое, раздобытое у столетнего московского дворника. И в селе появлялось странное, дико одетое бородатое существо, объявлявшее себя старовером, которого община послала собирать иконы. Старики и старухи доверчиво выслушивали рассказ о церкви, уничтоженной «огненной бедой», и несли, несли иконы... В недальнем лесу, умирая от хохота, ожидала «старовера» веселая компания, и долго «Жигуленок» колесил по дорогам двух областей, пока его не остановили!

В беседе с должностными лицами молодой бородач четко объяснил, что маскарад этот понадобился ему для того, чтобы окупить расширяющие кругозор поездки по родной стране. Я несколько огрубляю его текст: он говорил не «поездки», а «путешествия», «странствия», утоляющие жажду познания страны, ее истории, ее людей. Оставалось неясным, почему утоление интеллектуально-духовной жажды бородача должны оплачивать старухи и старики. Видимо, он полагал, что для людей набожных делать доброе дело естественно.

В мотивировке «окупить странствия» трезвый экономический расчет и возвышающая иллюзия наивно-цинически сжаты воедино. Это, так сказать, «чистый случай», где сквозь полупрозрачную личину хорошо видно подлинное лицо явления. Большинство же случаев отнюдь не столь чисты: порою маска наглухо, наподобие старинного забрала закрывает лицо, порою же лицо выступает с бесстыдной откровенностью, без маски. И хотя для нас особенно интересен именно первый вариант, уделим – для более полного понимания ситуации – известное внимание и второму.

При аресте члена Союза журналистов Н. у него было обнаружено около четырехсот икон, крестов, риз. Были у Н. и две автомашины – видно, часть икон он успел обратить в деньги. Теперь стояла на очереди кооперативная квартира, о чем он и поведал с подкупающей откровенностью, когда поинтересовались, почему в составленном им списке икон стоят возможные, ориентировочные цены. «Подсчитывал...»

Письменные показания Н. весьма любопытны. Вот он повествует:

«Икону «Образ Христа Спасителя» я раздобыл в деревне Пироговке Шосткинского района Сумской области. Я осматривал там местную церковь и познакомился со старостой церкви Кондратием. Он подарил мне семь икон. Я купил ему в виде благодарности 1 литр водки, а его жене подарил шарф».

Читаем дальше:

«Икону «Иоанн Креститель» я нашел в городе Зубцове Калининской области. Поп местной церкви отец Николай подарил мне шесть икон, за что я ему подарил импортную газовую зажигалку. Иконы ему были не нужны, а зажигалка попа очень заинтересовала».

Однако и самого Н. хорошая зажигалка интересовала отнюдь не меньше. Поэтому, читаем мы в его показаниях, в дальнейшем «одну икону я обменял на зажигалку у художника В.».

Путешественники минувших веков рассказывают, что у дикарей островов Океании были заветные вещи, которые они не обменивали даже на зеркальца и бусы, – это то, что имело отношение к их богам... И если сегодняшней безнравственности нужна эмблема, то ею может стать «импортная газовая зажигалка».

«Крест в металлическом окладе я получил от попа Ржевской церкви: я подарил ему отрывной настольный календарь и выслал ему из Москвы розовое масло для кадила».

В Московском городском суде нас познакомили с десятками томов уголовных дел, из которых явствует, что скупкой, обменом, перепродажей икон и крестов занимались в последнее время и журналист, и работник искусств, и сотрудник научно-исследовательского института наряду со слесарем-сантехником, грузчиком овощного магазина и лицом без определенных занятий. Я начал этот перечень с людей, по видимости интеллигентных, но это вовсе не означает, что мы перешли к варианту закрытого забрала, – нет, это то же, ничем «возвышенным» не прикрытое, бессовестное лицо.

Иконоискатели двинулись на старые церкви и деревни Севера. Выламывают в соборах изображения апостолов, выклянчивают у старух черные доски, суя в столетние ладошки ассигнации трехрублевого достоинства, выменивают у попов и церковных старост.

Нравы «иконного Клондайка» хорошо обрисовывает дело Миляева, Силина и Покровского, разбиравшееся в одном из районных судов столицы. Тут кража икон из молитвенного дома, деревни Утечино Горьковской области, лихие автомобильные налеты на села Калининской, Ивановской, Ярославской областей, кутежи, сопровождавшие перепродажу икон. Кто же они, Миляев, Силин, Покровский? Последнее место работы Миляева – водная станция «Хлебниково», инструктор-методист (до этого он успел побывать и в шоферах, и в лаборантах и получить четыре судимости за воровство и мошенничество). Силин подвизался в некоем комбинате в Серпухове мастером-технологом. Покровский был шофером.

Как явствует из этой краткой характеристики, никто из них непосредственного отношения ни к русскому искусству, ни к искусству вообще никогда не имел. Деньги, нажитые на «религиозном Клондайке», позволили Миляеву подарить любимой женщине кольцо с бриллиантом в пять каратов и шубку норковую, купленную на пушном аукционе за десять тысяч рублей. Женщинам, менее любимым, он дарил золотые кольца с камнями и самовары...

На «Клондайке» порой разыгрываются сцены, достойные детективных кинофильмов. Икона загадочна для непосвященного человека, поди догадайся, кто и когда ее писал и почем – самое существенное! – ее торговать. Ее несут к реставратору, а реставратор не дурак, он хорошо понимает ситуацию. Он убеждает: «Художественной ценности не имеет», – покупает, иногда действительно реставрирует и перепродает раз в десять дороже.

Ну вот хотя бы чем не «клондайковский» сюжет: реставратор К. покупает у Миляева и Силина икону, снимает верхние слои и обнаруживает, что это подлинный мастер «круга Дионисия». Восторг его велик, он оповещает об открытии, и через несколько дней к нему в мастерскую входят те же Миляев и Силин с третьим дюжим молодцем, валят реставратора наземь, бьют по голове, отбирают икону, и исчезает подлинный мастер «круга Дионисия» бесследно, будто увиден был во сне.

В суде – слушалось подобное же дело – наблюдал я за двумя «золотоискателями»: они находились за деревянным барьером, под охраной. Один был постарше, видно, бывалый, в лице полнота покоя и потаенная жестокость. Второй – молодой, даже юный, нескладный, с несчастными глазами дрессированной обезьяны. И вот бесстрастное лицо первого исказила гримаса, застывшая на минуту, отчего показалось, что надели на него деревянную маску, когда из показаний экспертов стало ясно, что икона, которую у него купил юный соратник за пятьсот, стоит на самом деле раз в десять дороже. Он попытался успокоиться, не сумел и начал душить второго. И тому посчастливилось, что рядом, повторяю, была охрана...

Крупные самородки, конечно, на «Клондайке» редкость, обыкновенно иконоискатели довольствуются и золотыми песчинками. (Это не метафора, подсчитано, что на сегодняшнем «черном рынке» «обычная» икона ценится в десять граммов золота.)

Песчинки эти, как мы видели, дельцы обращают в «живые деньги», в «сиюминутные ценности» – автомашины, дачи, норковые шубы, кооперативное жилье, – торгуя иконы иностранцам и соотечественникам, тем из них, кто полагает для себя несолидным выламывать, вымаливать, выменивать и в то же время хочет иметь. Ибо стена, которой коснулось наше повествование в самом начале, не только создает иллюзию эксцентричности мышления и образа жизни или является шутовским вызовом чему-то, – нет, суть ее более реальна. Это – золото, которое можно у себя безбоязненно держать и умножать потому, что, по известному закону метаморфоз, оно не подпадает под статьи Уголовного кодекса, толкующие об ухищрениях с ценными металлами. Это – золото, которое можно окружить меланхолической дымкой этических и эстетических иллюзий. Это – нечто, имеющее ценность абсолютную, не зависимую от капризов быстротекущего мира. Это – золото даже тогда, когда перед нами иконы, не обладающие художественной ценностью.

Однажды я заметил тому, кто показал мне подобные иконы: «Религиозный ширпотреб», – он тонко в ответ улыбнулся: «Антиквариат двадцать, первого века». Человек думает о детях и внуках. Найдена чудесная форма капиталовложения: красиво, возвышенно и доходно.

Как тут не вспомнить гениальную мысль Маркса об идеализме частной собственности, склонном к фантазиям, прихотям, причудам: и вообще, чем больше углубляешься в эту «фантазию», в эту «прихоть», в эту «причуду», тем отчетливее сознаешь неувядаемую и нестареющую мудрость Марксовых толкований тончайших этических и психологических аспектов частной собственности. Мне хочется сейчас напомнить читателю два определения. Торговец минералами не чувствует красоты камней, он поглощен меркантильными соображениями и лишен минералогического чувства. Человек, находящийся под властью частной собственности, может наслаждаться вещью лишь тогда, когда обладает ею.