Текст книги "Азбука для несовершеннолетних"

Автор книги: авторов Коллектив

Чем же объясняется это явление? Очень многое здесь зависит от уровня классовой сознательности масс. Всякий класс имеет, если можно так выразиться, свое время. Мы живем в эпоху перехода от капитализма к социализму. В одних странах рабочий класс уже взял власть в свои руки. В других он осознал необходимость такого шага. Об этом говорят успехи коммунистов на выборах в Италии, а также в ряде других государств Европы, Азии и Латинской Америки.

Однако еще немало стран, где у пролетариата не созрело классовое сознание. Это значит, что большинство рабочего класса там не сознает своих конечных интересов, находится во власти распространяемых мелкобуржуазными и оппортунистическими партиями иллюзий. В ряде стран большинство рабочих до сих пор не осознало своей общности и отказывается вступать даже в профсоюзы. Вот почему в США рабочие голосуют на выборах за буржуазных кандидатов.

Тем не менее коммунисты делают все новые и новые успехи в своей работе, направленной на то, чтобы постепенно, шаг за шагом политически воспитывать пролетариат, развивать в нем классовое сознание, убеждать в своей правоте все новые и новые его слои. При этом сами они признают, что очень много зависит тут от успехов уже реально существующего социализма, от силы его примера. Многие политические наблюдатели отмечают, что удачи и неудачи коммунистов на выборах, усиление или ослабление их влияния на массы нередко совпадают по времени с нашими очередными достижениями и победами, либо, наоборот, с проблемами и трудностями, порой встающими на нашем пути.

Но и высокий уровень классового сознания трудящихся не означает автоматически, что власть будет служить их интересам. И дело здесь не только в плохом избирательном праве, всеобщем только по названию. Дело скорее в том, что в буржуазном государстве так называемая демократия, воля «большинства населения» допускаются, терпятся лишь постольку, поскольку не затрагивают коренных интересов «хозяев жизни» – владельцев средств производства. Если эти последние видят, что их интересы, их власть находятся под угрозой, они немедленно прибегают к «штыкам», аппарату насилия и подавления против вышедшего из покорности большинства. Пример Чили о том наглядно свидетельствует.

И еще один вопрос. Последний. Почему коммунисты считают, что революционнее их ни одна политическая партия быть не может? Ведь существуют же даже ультралевые группы и организации, которые нападают не только на буржуазные, но и на рабочие партии с крайне левых позиций.

Да, существуют. Но, во-первых, это не партии в подлинном смысле слова, а именно группки. И во-вторых, в классовом отношении они представляют не пролетариат, а особый тип мелкого буржуа, «взбесившегося» от ужасов капитализма.

Мелкая буржуазия занимает на политической сцене промежуточное положение между крупной буржуазией и рабочим классом. С одной стороны – это собственники, хозяйчики. И как таковые они за капитализм. Но с другой стороны – капитализм угнетает их иногда гораздо сильнее, чем рабочих, ибо они не способны оказать такое организованное и стойкое сопротивление, какое оказывает пролетариат. Поэтому мелкая буржуазия легко переходит к крайней революционности, проявляя ее в анархизме, троцкизме, маоизме и прочих «модных» левацких течениях. Наиболее известны из них в последние годы «красные бригады» в Италии и «красноармейская фракция» в Западной Германии. Устраивая взрывы, похищая и убивая политических и государственных деятелей, генералов и судей, они думают «дестабилизировать», расшатать, а затем и уничтожить власть монополий.

Но мало того, что эта крайняя «революционность» бесплодна. Она еще и неустойчива, имеет свойство быстро превращаться в покорность, апатию, фантастику, в «бешеное» увлечение тем или иным правым буржуазным течением, даже фашизмом. Вот почему, когда марксисты-ленинцы говорят о различных проявлениях мелкобуржуазной революционности, они слово «левый» употребляют в кавычках.

Да, коммунисты представляют интересы самого революционного класса. Класса, который борется за политическую власть не для того, чтобы одну форму угнетения заменить другой, а для того, чтобы ликвидировать угнетение вовсе, ликвидировать классовое противопоставление людей, сами классы вообще. Когда же эта цель будет достигнута, тогда отпадет надобность в государстве, прекратится борьба за власть (то есть политическая борьба), прекратят свое существование и партии.

* * *

 

КОММУНИСТЫ, ВПЕРЕД!

Есть в военном приказе
Такие слова,
На которые только в тяжелом бою
(Да и то не всегда)
Получает права
Командир, подымающий роту свою.
 
 
Я давно понимаю
Военный устав
И под выкладкой полной
Не горблюсь давно.
Но, страницы устава до дыр залистав,
Этих слов
До сих пор
Не нашел
Все равно.
 
 
Год двадцатый,
Коней одичавших галоп.
Перекоп.
Эшелоны. Тифозная мгла.
Интервентская пуля, летящая в лоб, –
И не встать под огнем у шестого кола.
 
 
Полк
Шинели
На проволоку побросал, –
Но стучит над шинельным сукном пулемет,
И тогда еле слышно сказал комиссар:
– Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!
 
 
Летним утром
Граната упала в траву,
Возле Львова
Застава во рву залегла.
«Мессершмитты» плеснули бензин в синеву, –
И не встать под огнем у шестого кола.
Жгли мосты
На дорогах от Бреста к Москве.
Шли солдаты,
От беженцев взгляд отводя.
И на башнях
Закопанных в пашни КВ
Высыхали тяжелые капли дождя.
И без кожуха
Из сталинградских квартир
Бил «максим»,
И Родимцев ощупывал лед.
И тогда еле слышно сказал командир:
– Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!
Мы сорвали штандарты
Фашистских держав,
Целовали гвардейских дивизий шелка
И, древко
Узловатыми пальцами сжав,
Возле Ленина
В Мае
Прошли у древка...
 
 
Под февральскими тучами
Ветер и снег,
Но железом нестынущим пахнет земля.
Приближается день.
Продолжается век.
Индевеют штыки в караулах Кремля...
 
 
Повсеместно,
Где скрещены трассы свинца,
Где труда бескорыстного – невпроворот,
Сквозь века, на века, навсегда, до конца:
– Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!
 

А. Межиров

Патриотизм

– чувство любви к своей Родине, к Отечеству, готовность к его защите от врагов.

Вы уже прочитали, вероятно, очерки В. Пескова, В. Травинского об Отечестве; о чувстве Родины, этом главном чувстве человека. А теперь поговорим о патриотизме, о советском патриотизме.

Вспомним Пушкина:

 
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
 

Оказывается, патриотизм, любовь к Отечеству Пушкин связывает с понятиями Свободы, Чести. Почему?

Границы человеческого восприятия не так уж велики, если говорить о каждом из нас в отдельности. Что вспоминаем мы, думая об Отечестве? С чего начинается Родина для каждого из нас, людей с непохожей на другие судьбой?

С очень конкретных и малых вещей. С запахов отчего дома и красок леса. С плеска волн малой речки и журавлиного курлыканья в глубоком осеннем небе.

Образ Родины не может быть слишком расплывчатым, общим, неконкретным. Тогда и не задевало бы нас это сложное чувство так глубоко и горячо, тогда и не называли бы мы Родину другим дорогим словом «мать». В сорок первом году, когда нам выпало такое страшное испытание, каждый представлял Родину такой близкой, будто смертельный бой разворачивается именно у твоего порога и Браг угрожает жизни, свободе и чести самых дорогих тебе людей.

Все тут правильно и закономерно. Но... Но в рядах защитников Москвы, например, были и украинцы, и сибиряки, и уроженцы нашей Средней Азии, многие из которых воочию так никогда и не увидели кремлевских звезд (многие соединения на оборону столицы выдвигались прямо из воинских эшелонов, минуя город, и тысячи бойцов полегли в заснеженных полях, не пройдя ни по одной из московских улиц). Что же вело их в бой? Почему двадцать восемь гвардейцев-панфиловцев у разъезда Дубосеково сражались как коренные москвичи, чьим домам угрожает пламя, и почему там, на кровавом разъезде, родились слова: «Велика Россия, а отступать некуда – за нами Москва»?

Не такой уж, честно говоря, и простой вопрос. Полистаем страницы. В первые месяцы после революции 1917 года на первых порах у многих еще не сложилось понятие нового Отечества – революционного, общего всем угнетенным. И партизаны, лихо и храбро воевавшие «у своего порога», не всегда охотно соглашались на переброску, на защиту соседних краев и городов. Напомню вам очень живую и драматическую сцену из книги Д. Фурманова «Чапаев»: бунт в партизанском эскадроне, ядро которого как раз и составляли уроженцы тех мест, где воевала дивизия: «Не пойдем от своих домов! Хватит, пусть повоюют другие...»

Такие настроения были не столь уж редкими, и их можно понять, вспомнив, как русские и украинские мужики, одетые в серые шинели царской армии, не могли взять в толк, зачем нужны им Мазурские болота? Земля? Но дома ее больше и она щедрее! Вот только распределить бы ее по-новому...

Как раз на это большевики и сделали главный политический расчет. Отменили помещичью собственность на землю, дали наделы (без всякого выкупа) миллионам мужиков. Дали мужику возможность понять, что без защиты Красной Армии, городского рабочего, новой власти он снова попадет под ярмо помещиков и кулаков, потеряет землю. Уроки проходили быстро и наглядно. Каледин и Колчак действительно несли на своих штыках восстановление старых порядков, кнут и виселицы, реквизиции и унижение человеческого достоинства.

Так, в открытом «хождении по мукам» зарождалось в народе чувство нового, социалистического патриотизма, понимание того, что защищать надо не только свои «пятихатки», но и Москву, и Петроград, и хлебный Царицын, и нефтяной Баку: без них не выживет молодая Республика Советов, а стало быть, не утвердятся и начала новой социальной справедливости.

Комиссары, коммунисты, комсомольцы сцементировали новую армию новыми чувствами. Да и как нагляден был пример! На русской земле умирали за народную свободу и идеалы социализма венгры, сербы, французы – коммунисты-патриоты, знавшие, что защита РСФСР есть защита нового будущего и их собственных народов тоже.

Родилась монолитная Красная Армия, терпевшая нужду во всем, необходимом для войны, но превосходившая противника в ясном сознании долга, в истинном патриотизме, в боевой сплоченности. Так родились подвиги Перекопа и Каховки, Волочаевки и Уральска, Мурманска и Туркестана. Рождался патриотизм новой, советской пробы.

Прошли годы и годы упорнейшей, большевистской созидательной работы: пятилетки, стройки, культурная революция. Миллионы людей меняли места, меняли свою «социальную кожу», по меткому выражению польского писателя-коммуниста Бруно Ясенского. Социализм вовлек в свое движение и центр и окраины, самые запущенные и глухие углы бывшей царской империи. И социализм предложил жителям этих уголков вместо прежних унизительных отношений эксплуатации, нужды и неравенства отношения свободы, дружбы и товарищеской бескорыстной взаимопомощи.

Многие народы страны только революция спасла от неизбежного физического вымирания – народы Севера, малые нации Сибири и Дальнего Востока, Средней Азии. Да и только ли малые? Армяне с их глубокой и древней культурой были близки к той же грани народной смерти (геноцид – массовое истребление в результате подогретой национальной розни, болезни, малоземелье и т. д.).

Созидание новых отношений и новых ценностей – от строительства Магнитогорска до открытия национальных театров, от «транспустынной» железной дороги Турксиб до введения азбук и письменности для прежде безъязычных народов – такое созидание стало настоящей базой для роста советского патриотизма, чувства удивительного по своей общественной силе. Уходила в прошлое национальная неприязнь, расширялись контакты, основанные на равенстве и взаимном уважении.

...Рано, слишком рано, исторически рано обрушилось на нас смертельное испытание войной. Не успели достроить того, что уже было заложено, не довели и до середины того, о чем мечтали.

Но у советского патриотизма хватило запаса прочности на все бесконечно долгие четыре военных года. Не надо скрывать того, что было трудным и драматическим: нашлись люди, одурманенные прежним духом национализма, нестойкие перед демагогией, из них гитлеровцы вербовали своих холуев и карателей. Но в отличие от других стран (Франции, Норвегии, ранее – Испании) эта «пятая колонна» не подорвала народного единства, не привела нас ни к национальной катастрофе, ни к потере независимости – настолько мизерными были «силы» предательства по сравнению с силой всенародного морально-политического подъема. Советский патриотизм выдержал самые тягчайшие испытания.

Более того: именно стойкость и мужество нашей армии, наших народов послужили толчком к возрождению здоровых и гордых национальных чувств в странах Европы.

Патриотизм – это «одно из наиболее глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями обособленных отечеств» (В. И. Ленин). Входят в это чувство и воспоминания о детстве, и любовь к родным песням и сказаниям, к памятникам истории и к творениям национальных поэтов, художников, зодчих, музыкантов. Немыслим русский патриотизм без глубокой признательности Пушкину и Мусоргскому, Рублеву и Сурикову, Воронихину и Маяковскому. А грузин с детства знает чеканные строки поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре» и до старости не расстается с ними. Любовь к Отечеству предполагает глубокую культуру и умение знать и гордиться всем тем, что внес твой народ в общечеловеческую сокровищницу культуры.

Но патриотизм, живая любовь к Родине может принести и боль, великую скорбь развитой души, мыслящему уму. Истинный патриот своей Родины никогда не смирится с тем дурным, античеловечным, что омрачает судьбу его Отечества. Грузинский писатель-патриот Илья Чавчавадзе с гневом обрушился на паразитический образ жизни своих соотечественников-князей, поправших высокие идеалы рыцарства и справедливости.

 
Клянусь высоким именем картвела[1]1
  Старинное – «грузин».


[Закрыть] –
Их жизнь – не жизнь. И дело их – не дело! –
 

гневно восклицал он, взывая к здоровым силам национального достоинства.

Большевики-марксисты унаследовали именно такую традицию патриотизма, именно такое чувство любви к Родине, которое способно на непримиримую ненависть ко всему дурному, что есть в Отечестве, на действенную борьбу с этим дурным.

В статьях по национальному вопросу Владимир Ильич Ленин писал: «Есть две национальные культуры в каждой национальной культуре. Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучковых и Струве, – но есть также великорусская культура, характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова...»

Вот каким сложным и противоречивым историческим содержанием обладает, казалось бы, такое простое и естественное понятие – патриотизм. Но разве только историческим, то есть отнесенным от нас в ушедшие времена? Наше собственное время требует от нас новых размышлений о сущности патриотизма, о содержании любви к Отечеству.

От двух березок, от простого и конкретного патриотизм поднимается ко все более сложному, включает в себя все более многообразное содержание. Можно сказать, что сегодня это чувство – одно из самых глубоких, требующих постоянной работы души и ума.

Половое воспитание

– воспитание правильных взглядов на взаимоотношения между мужчиной и женщиной.

В жизни каждого подростка наступает момент, когда он вдруг замечает, что начал взрослеть. Об этом периоде говорят: «переломный возраст».

Переломный возраст связан с перестройкой и развитием гормональной системы и всего организма, когда природа заботится о том, чтобы человек, достигнув телесной и нравственной зрелости, был бы готов к продолжению рода, без чего невозможна жизнь на земле.

Такая перестройка приносит огромный запас физических и духовных сил, который кажется неисчерпаемым. В эту пору появляются новые интересы, пробуждается поэтический взгляд на мир, возникают дерзновенные намерения и планы, которые нередко определяют всю дальнейшую судьбу. В этот период рождаются мечты о любви, а иногда и сама любовь: робкая, часто неразделенная, но первая, та самая, о которой человек, как бы ни сложилась его судьба, уже не забудет.

Время взросления не зря называют трудным. Человек становится рассудительней, поступки его вдумчивей, но мечты намного обгоняют повседневность, а помыслы – сегодняшние возможности. Подросток хочет быть таким, каким он видит себя в своем воображении. Он радуется каждому доброму слову и обижается на любые замечания. Мальчики становятся замкнутыми, у девочек по малейшему поводу навертываются слезы. Возникают новые и сильные желания: начинается сложный, небыстрый процесс превращения мальчиков и девочек в мужчин и женщин.

Пробуждающиеся желания заложены в природе человека и сами по себе не являются ни преступными, ни стыдными. Вопрос только в том, что возьмет верх: человек ли подчинит желания своей воле или желания подчинят человека? А это в немалой степени зависит от того, был ли подросток подготовлен к начинающемуся взрослению.

К сожалению, особенно мальчиков, к этому нешуточному испытанию не готовят ни семья, ни школа. Опросы показывают, что менее 30 процентов ребят получают минимальные сведения о половом воспитании в классе или от родителей. Остальные же семьдесят черпают информацию откуда придется, что особенно досадно, потому что мальчики в «переломном возрасте» отличаются острой впечатлительностью. И любые сведения на эту тему оставляют в их сознании глубокий след.

Очень важно, чтобы рядом с подростком, когда у него появится много неожиданных проблем и вопросов, оказались отец, или мать, или старший брат, или умный взрослый друг, способные грамотно и деликатно объяснить человеку, чтó с ним происходит в его 13–15 лет; способные занять его большим и стóящим делом и тем самым уберечь от пороков и преждевременной «свободной любви», не согретой еще никаким чувством и лишенной облагораживающего нравственного начала.

И оттого, какие сведения о физиологии получил (или получит) подросток, как будут ему освещены нравственные понятия о взаимоотношениях юношей и девушек, мужчин и женщин, в немалой степени зависит его физическое и нравственное здоровье, его жизненные планы и будущее семьи, которую он со временем создаст.

Нынешнее поколение ребят заметно отличается от предыдущих: теперешние школьники быстрее растут, у них на 2–3 года раньше наступает половая зрелость и при этом физическое и гормональное развитие заметно опережает интеллектуальное и нравственное. Подростки многое видят, но далеко не все из увиденного и узнанного понимают.

В последние годы произошел «сексуальный взрыв». Любовь мужчины и женщины, физическая близость, которая испокон веков считалась делом двоих, близость, которая во все времена у всех народов предварительно освящалась торжественным и сложным церемониалом, лишилась всяких покровов.

Этот «сексуальный взрыв» возник на Западе, но и до нас дошла его волна. В книги, фильмы, даже в театральные постановки ворвался секс во всевозможных его проявлениях.

Сделались ли люди от этой «сексуальной революции» счастливей? Статистика отвечает: «Нет». Ранние половые связи освободили человека от тревог и метаний, связанных с периодом созревания, но обеднили мир его чувств. Многие понимают любовь лишь как близость. А близость сделалась для них обыденной, как хоккейный матч по телевизору. Для иных молодых людей, не родившись, навсегда исчезло «чудо любви». Им непонятны строки: «Я помню чудное мгновение – передо мной явилась ты». Они пожимают недоуменно плечами, уходя после спектакля «Ромео и Джульетта».

Кроме того, наши подростки, считая себя по внешним признакам, взрослыми, не умея или не желая сдерживать свои чувства, рано начинают «взрослую жизнь», не будучи к ней подготовленными ни нравственно, ни информационно.

Чаще всего, решаясь на нешуточный шаг, юноши и девушки не имеют ни малейшего представления о половой гигиене, не представляют всех возможных последствий своих отношений, не сознают, какая ложится на них ответственность за свою и чужую судьбу.

Медики дружно сходятся на том, что формирование мужского организма заканчивается к 23–24 годам. Половое воздержание до этой поры, утверждают ученые, позволяет организму накопить могучий запас сил на долгую и плодотворную жизнь. И наоборот. Преждевременный и неумеренный расход половой энергии подрывает силы человека, ведет к истощению половой сферы, – в иных случаях к 30–40 годам у мужчин это оборачивается неврастенией, сексуальным бессилием, которое приводит к жизненным драмам, распаду семей. Об этом хорошо известно сексологам и судьям, ведущим бракоразводные процессы. Тем более что по закону половая неврастения является безусловным показанием к разводу.