Текст книги "Азбука для несовершеннолетних"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Мировоззрение

– система взглядов человека на мир (природу, общество и закономерности их развития), выражающая его отношение к окружающей действительности.

Рождаемся мы, естественно, не только без обобщенного мнения о мире и о себе, но и вообще без всякого мнения. Но чем более растем, учимся, чем более мы становимся людьми в своей подлинной человеческой духовной сущности, тем определеннее наше мировоззрение и тем сильнее его влияние на всю нашу жизнь.

В школьном детстве слово «мировоззрение» ассоциировалось для меня с занимательной картинкой из учебника географии для начальных классов. Человек, по всей видимости путешественник, пришел на край земли и, пробив головой раскинувшуюся над ней небесную твердь, потрясенно озирается вокруг. Так иллюстрировались старинные представления о мире.

Еще занятнее получилась бы, наверное, картинка, изображающая начальные представления человека об обществе, в котором он живет, о себе самом, о своем внутреннем мире, или, как сказали бы древние греки, микрокосмосе.

Да, это понятно и неизбежно: ничто не открывается нам в своей сущности, правде сразу, вдруг. Никакие истины не даны нам от рождения. Все нужно постигать, до всего доходить своим умом и волей. И прежде всего – трудом. Для всего нужны время и возможности. То есть совокупность того, что зависит от нас самих непосредственно, и обстоятельств, от нас, напротив, не зависящих, объективных.

И поэтому единый физический мир, в котором мы живем, для нас, людей, в социальном, человеческом отношении не одинаков.

Между миром первобытного пращура, населенным злыми и добрыми духами, божествами, деятельно «живущими» покойными сородичами, и миром современного образованного человека – дистанция действительно «огромного размера».

Между миром капиталиста, миллиардера и миром рабочих, не разгибающих спину над конвейерами его предприятий, сходства так же мало, как и между условиями, возможностями и образом их жизни.

Но мы сделаем здесь особое ударение на том, что и для нас с вами, читатель, современных людей, соотечественников, сограждан свободного социалистического общества, мир тоже не столь един, как этого сегодня хотелось бы и, кажется, как это могло уже быть. И у нас пока еще мировоззрение, мировосприятие не одного качества, знака и уровня.

Речь идет именно о нашем индивидуальном, личном восприятии мира. Общественное мировоззрение наше – научное, гуманистическое марксистско-ленинское мировоззрение – монолитно, целостно, неколебимо. С ним наш парод, совершивший впервые в мире социалистическую революцию, построил развитое социалистическое общество и успешно строит коммунизм.

Но нельзя нам прятаться за широкую спину общества. Каждый из нас о персональном ответе – и перед самим собой, и перед обществом – за свою жизнь, свей духовные ценности, за человеческое богатство и бедность.

Для большинства из нас мир – это поле приложения творческих сил, переделывание, улучшение природы человеческих отношений. Но для кого-то этот миру к сожалению, – сфера ловкачества, спекуляций, выгоды, тунеядства и даже преступных поступков.

Одних волнует все – от «летающих тарелок» до «сверхновых» звезд, от того, что говорят а мировой гармонии Иван и Алеша Карамазовы у Достоевского, до судеб аборигенов Южной Африки. А других занимает лишь «жена, квартира да счет текущий».

Почему?

В силу генетических влияний, условий жизни в семье, в детском садике, на улице, в школе – в силу конкретных различий наших судеб?

Да – скажем еще раз,– вес это действительно влияет на наш и физический и духовный облик. Но в какой степени? Разве так, как исторические или антагонистические классовые различия? Нет, и сравнивать даже нельзя!

Значит, остается честно признать: нужно меньше ссылаться на объективные обстоятельства и побольше работать над собой и помогать другим в духовном росте, в развитии подлинно коммунистического мировоззрения и образа жизни. Помогать и «ближним» и «дальним».

Работать и помогать по сути, по делу. Мировоззрение как абстрактная картина мира нас не устраивает. Главное – отношение к миру, позиция нашего отношения. Не только что-то видеть в мире, но и как смотреть! Вот почему активная жизненная позиция для нас – это и фундамент мировоззрения, и критерий его зрелости.

Хорошо быть честным человеком, не лгать, не изворачиваться, не набивать себе, своим добродетелям и способностям цепу.

Хорошо быть начитанным, эрудированным, культурным. Во многом разбираться, обладать вкусом, тактом, знать, что такое хорошо и что такое плохо. Верить в светлое коммунистическое будущее человечества, ненавидеть империализм, фашизм, всяческих бандитов, хулиганов, ворюг и взяточников. Хорошо? Замечательно!

Но, обладая всеми этими и даже тысячью других достоинств, ты не можешь сохранять их лишь в своем внутреннем мире. Утверждать эти высшие ценности надо в жизни активно.

Если ты не борешься за них, то все твои принципы и знания на поверку – хилые, безмускульные абстракции.

И дело здесь не только в эгоизме. Эгоизм-то как раз чаще всего, увы, деятелен. Дело в том, что нередко люди, сами по себе действительно неплохие, в общественном, гражданском отношении совершенно аморфны, индифферентны, непробиваемо безучастны.

«А разве этого мало, – скажет иной читатель, – жить безвредно, не мешая другим, в своем сокровенном мире, отгораживаясь от мира внешнего, от его пыли, шума, суетности?» Мало.

Нейтралитет по отношению к добру и злу в наших общественных отношениях – это только зачаток моральности. Знаменитое древнее правило: «Не делай другим, чего не желаешь себе и своим близким», – только предпосылка, только фундамент истинного добра. Если кто-то из нас по собственной инициативе, что называется, и мухи не обидит, но равнодушно пройдет мимо чужой беды, отмолчится в решающем чью-то судьбу конфликте, не пристыдит клеветника, то, наверное, мы подождем с выводами о его порядочности.

Действительная порядочность обязывает человека и обозначить позицию, и сделать все, что в его силах, для торжества справедливости.

Есть в пассивной позиции и другая грань моральной недостаточности. Ведь все лучшее в себе, вообще все свое истинно человеческое мы черпаем в обществе, в щедрой сокровищнице его культуры. И просто нечестно не возвращать долги.

Если мы не умеем «переплавить» свое мировоззрение в действие, то мы не строители «единого человеческого общежития», а в лучшем случае лишь строительный материал.

Давайте немного пофантазируем, сместим в воображении некоторые события, характеры, факты.

Представьте рабовладение и крепостничество без страстной, активной борьбы угнетенных масс и воли их вождей – Спартака, Разина, Пугачева...

Представьте мир без подвижнической титанической жизни основоположников научной социальной теории, титанов революционной мысли и действия, без миллионов беззаветных борцов за торжество коммунизма.

Представьте наш мир без его социальных и нравственных напряжений, без победоносного Октября, отпора классовому врагу в гражданской и Великой Отечественной войнах, без «громадья» наших планов и энтузиазма пятилеток, без Днепрогэса и БАМа...

И давайте подумаем: какие силы, какие объективные закономерности, какая такая бесплотная необходимость сама по себе подвинула бы человечество вперед? Каким это образом из первобытной, рабовладельческой... капиталистической дикости человечество вплотную подошло к рубежам коммунистической эпохи, а мы с вами вместе с «другими народами и государствами» шагнули за них?

Да никаких, конечно же, сил у истории нет и быть не может, кроме нас, «безусловных деятелей», реальных личностей, людей активной жизненной позиции.

Было бы преувеличением считать, что принцип активной жизненной позиции – нечто совершенно новое в этико-социологической теории и самой жизни. Активности требовали первые и все последующие шаги человечества вперед! Но между нашими историческими предшественниками и нами в этом отношении различие существеннейшее. Они боролись стихийно, без осознанных, выверенных научно ориентиров. Мы строим свое настоящее и будущее сознательно, с ясным представлением о развитии человечества, о необходимости победы коммунизма.

И поэтому для нас социальная активность – принцип особого значения. Органически усвоенный и принятый к осуществлению, он становится пусковым механизмом деятельности личности. Становится плацдармом воспитания и самовоспитания человека. И самым четким критерием нашей моральности, нашей культурности в целом. Все, что стоит реально за категориями долга, совести, чести, достоинства, обретает свой жизненный смысл в том, как мы утверждаем свое мировоззрение, как выбираем свои жизненные позиции и как на них стоим.

В своем основном общественном назначении, в труде – будь то учеба, работа на заводе, в колхозе, научно-исследовательском институте или служба в армии – человек не должен прятаться за средние показатели, обстоятельства, условия. Если он чувствует, видит, что способнее в чем-то, сильнее, опытнее товарищей, то он поможет, возьмет на себя больше и не потребует за это особого вознаграждения.

Советский гражданственно активный человек бескомпромиссен идеологически. Ненависть к социальному угнетению для него не абстрактное понятие, это страстное чувство, питаемое сознанием и знанием подлой, античеловеческой сущности эксплуататорского строя. И он не обманется фейерверками и фасадными рекламами. За блеском витрин, никеля и лака лимузинов капитализма он увидит слезы и кровь, голод, бесконечные муки и жертвы, которыми расплачивается человечество за каждый «успех» обреченного социального порядка.

Это не значит, что он не видит или преуменьшает наши собственные недостатки и просчеты. Видит. Но – с болью, без двоедушной мещанской ухмылочки. С пониманием и объективных наших трудностей, и непростительных упущений. С неизменным стремлением бороться с недостатками не на словах, а на деле.

Далеко не всегда активная позиция требует кипучей деятельности, перенапряжения мысли и мускулов. В повседневной жизни она четко определяется подчас буквально двумя-тремя словами: «Это ложь», «Это формализм», «Не смейте клеветать!», «Это не моя заслуга»... Сколько их, простых слов, которыми говорят правду!

Но в любом случае эта позиция сопряжена с мужеством. Подчас почти символически, зачастую – вровень с подвигом. И тогда, в минуты неизбежного решающего выбора человек становится настоящим,

как красный полководец Ян Фабрициус. В авиакатастрофе он отдал последний предоставленный ему шанс на спасение летевшей в этом же самолете женщине с ребенком...

как лучший детский писатель Аркадий Гайдар, добившийся вопреки запрету врачей разрешения уйти на фронт и павший в бою с оружием в руках...

как тысячи, миллионы коммунистов, комсомольцев, безвестных героев нашей страны, принявших для себя лишь одну привилегию – быть на передней линии огня.

Да, стоять на коммунистической позиции в жизни бывает непросто и нелегко. Стоять на ней – значит противостоять не только пассивности, и равнодушию, но и агрессивному мещанству, и моральному разложению, и поползновениям преступности, беззаконности и классовой враждебной идеологии.

Но большой ошибкой было бы считать активную деятельность гражданина жертвенно-страдательной. В повседневности нашей она поддерживается и обусловливается всем строем нашей жизни, нашей социалистической государственности; защищается всей мощью ее права, законов, самыми сильными и чистыми, нравственными устоями общества.

И нет счастья выше понимания своей необходимости истории, человечеству, людям, непосредственной причастности самому великому человеческому делу – делу коммунизма.

Мораль

– одна из форм общественного сознания, совокупность норм поведения в обществе, в семье опирается на общественное мнение, на убеждение, традиции и привычки.

Слово пришло из Франции (morale – нравственность), а во Францию – из Древнего Рима (moralis – нравственный), но понятие о морали, то есть о правилах поведения человека среди других людей, существовало, разумеется, задолго до того, как появилось это слово. Пояснение в словаре В. Даля: «правила для воли, совести». Но можно сказать еще проще: мораль – это общепризнанное понятие о том, что такое хорошо и что такое плохо. Правда, надо уточнить: когда и кем признано... Нравы общества и понятие о нравственном поведении, мораль формируются в конкретных исторических условиях.

Скажем так: наша современная мораль предполагает, что к детям надо относиться бережно, ласково, а уж тем более – к детям больным или имеющим какой-нибудь физический недостаток. Позорно, просто подло сказать «хромой» мальчику, который хромает, или «очкарик» тому, кто вынужден носить очки. Это общепризнано. В транспортной толкучке даже пожилой человек, как бы он ни устал, уступит место больному ребенку. Таковы правы сегодняшнего общества, таковы моральные нормы (то есть, проявляя заботу о больном ребенке, человек не совершает какой-то исключительный по доброте поступок, а ведет себя нормально, естественно, как должно). Но всегда ли эти нормы были таковыми? Нет. Например, согласно закону Ликурга, по которому древняя Спарта жила не одно столетие, дети подвергались специальному осмотру, и, если у ребенка обнаруживался физический недостаток, который мешал впоследствии стать полноценным воином, его убивали, сбрасывая в Апофеты – глубокую расщелину в горах Тайгета.

По книгам и фильмам мы знаем о подвиге царя Леонида и предводимых им 300 спартанцев, которые все до единого погибли, преграждая дорогу захватчикам-персам возле Фермопил. Благодарные потомки увековечили их подвиг в мраморе, начертав на нем, что воины погибли, «честно исполнив закон». Но тот же закон разрешал убивать детей, не считая это чем-то зазорным.

Еще пример.

Застрелить человека – преступление, убийство. Но в годы войны снайпер не только стреляет по врагу, но и ведет счет погибшим от его руки. В этой ситуации один человек (снайпер) как бы выносит другому человеку (солдату-врагу) приговор и сам приводит его в исполнение. Мораль войны разрешает ему выступать в роли обвинителя, судьи и исполнителя приговора, что совершенно невозможно в условиях мирного времени. Здесь действуют другие нормы отношений между людьми. Приговор преступнику может вынести только суд, а любой самосуд, каким бы справедливым он ни был, наказуем. Молодогвардейцы в чрезвычайных условиях войны и оккупации по заслугам вынесли приговор и казнили полицая Игната Фомина. Но, допустим, предатель Фомин избежал возмездия, и спустя годы молодогвардеец Радик Юркин встречает его на улице и опознает. Ударить негодяя – и то нельзя: меру наказания определит только народный суд.

Следовательно, общественная мораль, нравственные нормы конкретно-исторически обусловлены: война может «разрешить» человеку то, что мир категорически воспрещает.

Однако, мораль – не только конкретно-историческое понятие, но и классовое. Кто такой Герцен? С нашей точки зрения, революционный демократ, издатель «Колокола», борец против самодержавия. А с точки зрения российского царя, правящих классов царской России, с точки зрения обывателя? Реакционный журналист Катков во всеуслышанье называл Герцена отщепенцем и предателем. Как видим, мораль Каткова и мораль Герцена, двух современников и соотечественников, вовсе не одинакова.

С точки зрения официальной морали, русский офицер Андрей Потебня, друг и единомышленник Герцена, с оружием в руках перешедший на сторону польских повстанцев и сражавшийся против царских карателей, совершил тягчайшее преступление – нарушил присягу и предал отечество. С точки зрения подлинных патриотов России, чей голос в 1863 году был едва-едва слышен и только через десятилетия зазвучал в полную силу, Потебня совершил гражданский подвиг во имя спасения чести России. Сейчас его могила в окрестностях Кракова бережно охраняется поляками – так же бережно, как и могилы советских воинов, погибших в борьбе за освобождение Польши от фашистского ига, – и каждый русский человек, стоя подле нее, поклонится памяти этого русского патриота, павшего от пули... Чьей пули? Пули русского солдата, который считал себя, надо полагать, защитником «царя, веры и отечества» (а иначе бы не стрелял в повстанцев)...

Вот, пожалуйста: не только столкновение войск, но и столкновение моралей. Герцен, Потебня – Катков, их ответы на вопрос «что – хорошо, что – плохо?» прямо противоположны.

Но и тогда, когда ответ на этот вопрос общепризнан и общепринят, мораль и жизнь могут противостоять друг другу. Условия жизни, социальный строй вносят свои коррективы в понимание и практическое осуществление даже общепринятых моральных норм. Недаром мы говорим, что мораль – одна из форм идеологии, а идеология – понятие классовое.

Мораль на словах и мораль на деле – вовсе не одно и то же.

Наглядный урок злоключений морали преподает история фашизма. В книге и фильме «Семнадцать мгновений весны» запоминаются характеристики из личных дел эсэсовцев: хороший семьянин, спортсмен, с товарищами по работе ровен, порочащих связей не имеет...

Конечно же, ни один фашист не сказал о себе: я негодяй, я палач, я аморален. Формируя идеологию и мораль «третьего рейха», нацисты пытались создать иллюзию подражания жестоким и суровым нравам Древнего Рима, который виделся им «первым рейхом». И камуфляж действовал. Выбрасывая руку в фашистском приветствии, гитлеровцы копировали знаменитый жест Юлия Цезаря; символика их знамен, орденов, военных эмблем призывала воскресить в памяти времена римских легионов, по-хозяйски попирающих чужие земли, возрождение варварства окутывалось высокопарными фразами. Но сама природа и логика изуверского строя окарикатуривала нравы и мораль нацистов, порождала чудовищную, во все поры общества проникающую безнравственность, аморальность. «В порочащих связях не замечен»... Человек, не протестовавший против нацизма, только в силу одного этого уже состоял в порочащей его связи с коричневым варварством XX века.

...В условиях социалистического строя формирование морального облика гражданина начинается с детских лет. Жизненная практика социализма, будни семьи, школы, пионерской дружины, комсомольской организации, трудового коллектива возбуждают вопрос, который Маяковский очень непринужденно задал устами мальчишки: «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: что такое хорошо и что такое плохо?»

Выслушав ответ, «мальчик радостный пошел», решив про себя: «буду делать хорошо и не буду плохо». Вот начало понимания моральных норм. Но выполнить такое прекрасное намерение ему будет и легко и трудно.

Почему легко?

Потому что жизнь будет напоминать об этом его решении ежедневно. Моральный кодекс строителя коммунизма, записанный в Программе КПСС, доступен пониманию, прост и постоянно звучит в атмосфере советских будней: мораль социалистического общества направлена против эксплуатации человека человеком, против расовой и национальной вражды, в защиту мира, она включает в себя высокую идейность, любовь к Родине, подчинение личных интересов интересам общества, социалистическое отношение к труду, уважение человеческого достоинства...

Те же мысли встретятся в словах Торжественного обещания юного пионера, в Уставе комсомола.

Но, повторим, следовать принципам этой морали, какими бы простыми и естественными они ни казались, не так-то просто.

Мораль – не только и не столько знание о хорошем и плохом, сколько действие, причем действие индивидуальное, личное и ответственное.

Морально ли играть в азартные игры на деньги? Нет, конечно. Это каждому ясно.

Но вот с какой поразительной ситуацией мы встречаемся в телевизионном фильме «Уроки французского». Дело происходит в трудные послевоенные годы. Молодая, неопытная, но очень добрая учительница французского языка, испробовав без успеха все возможности помочь своему ученику – пятикласснику, которому живется тяжело и голодно, решается на крайнее: начинает играть с ним... в монетки, подыгрывает, чтобы на «заработанные» таким образом копейки мальчишка мог купить себе кружку молока.

Не будем спорить – были или не были другие возможности помочь мальчику, попавшему в затруднительное положение, типичен или нетипичен случай, описанный В. Распутиным, по рассказу которого сделан фильм. Факт остается фактом: полтора часа миллионы телезрителей следят, затаив дыхание, за перипетиями фильма и чуть ли не до слез сочувствуют милой и доброй учительнице, которая поступает так непедагогично. Просто нехорошо поступает: ведь мы уже договорились, что играть в азартные игры на деньги аморально. Да, это каждому ясно, вообще говоря, но... в данном конкретном случае...

А ведь вся наша жизнь состоит из «данных конкретных» случаев. О, если бы мораль, высчитывалась как «дважды два – четыре»! Но нет: правила нравственного поведения каждый человек вырабатывает самостоятельно, еще и лично для себя.