Текст книги "Старая гвардия (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Последними минометными залпами я опустошаю проезжую часть на восточной стороне моста, уничтожая заложенные там мины. Когда я поднимаюсь обратно на разрушенный тротуар, ракетный обстрел значительно ослабевает. Опасаясь, что мое присутствие рядом с мостом может поставить его под угрозу, я устремляюсь вверх по склону, сея разрушения во все стороны.

Именно тогда враг высвобождает свою наибольшую огневую мощь и сфокусированный ядерный взрыв пробивает мои передние боевые экраны, омывая мой корпус радиоактивной плазмой. Взрывная волна подбрасывает меня и швыряет обратно по тротуару в сторону моста. Еще один ядерный заряд попадает мне в бок, хотя это неэффективный скользящий удар, который мои боевые экраны отражают с эффективностью 93,082 процента.

Оружие, с помощью которого была произведена эта атака, не имеет реакторов. Фактически, его энергетические сигнатуры практически не поддаются обнаружению. Я должен заключить, что это оружие представляет собой детонирующие ядерные устройства, которые перезаряжаются, когда я направляю свой «Хеллбор» на их местоположение. Эти снаряды, должно быть, и есть те радиоактивные вещества, которые я обнаружил в долине и на их корабле.

Глубоко зарываясь гусеницами в разбитое шоссе, я обрушиваю всю свою огневую мощь на стремительный заградительный огонь. Скрытые укрепления взрываются, а их каменные убежища за считанные секунды превращаются в расплавленную лаву. Опасаясь, что у моего врага есть шанс оправиться, я немедленно возобновляю свой рывок по склону, убедившись, что нанесенный мне урон незначителен. Несмотря на свою мощь, эти ядерные пушки расфокусированы и плохо наведены. Моя эндурохромная обшивка цела, хотя девять пластин разбиты. Однако моя башня с ионным затвором FP-A2 была повреждена во время стрельбы и выведена из строя. Мне придется переоценить угрозу, которую представляют эти пришельцы, и в ответ я резко сворачиваю с проезжей части и ломлюсь сквозь деревья в надежде избежать дальнейших подобных засад.

Краткие проблески разбегающейся пехоты пришельцев – вот и все, что я вижу, пробиваясь бульдозером через лес. Однако за пределами долины мои детекторы фиксируют большое количество вражеских войск, лихорадочно приводящих в действие множество реакторов, готовясь к моему нежелательному появлению. Магнитные возмущения выдают местонахождение мощных двигателей и ускорителей частиц. Размеры и количество этого оружия заставляют меня содрогнуться при мысли о том, что произошло бы, если бы корпус Телвилля сам пересек эту реку. Даже мой собственный командир опасно недооценил их силу. Я потратил 0,03 секунды процессорного времени на рассмотрение причины этого несоответствия и пришел к выводу о вероятности того, что два транспорта пережили нашу противоракетную оборону и укрепили их плацдарм.

Силы, направленные против меня, представляют угрозу, но сейчас самое время действовать! Многие из их ускорителей частиц все еще набирают мощность и пока неработоспособны. Они были застигнуты врасплох, и я должен использовать свое преимущество! Запущенный мной беспилотник исчезает в треске молний, не пролетев и ста метров, но те несколько изображений, которые он передает мне, показывают позиции моего врага.

Я иду в атаку!

Взрослые деревья, подожженные моими бесконечными повторителями, взлетают в воздух, когда я врываюсь на огромную, недавно расчищенную поляну в верхней части долины. Я вошел в зону поражения шириной в четыре километра! Но в ожидаемой точке! Через долю секунды удивления, я обрушиваю всю свою огневую мощь на цели вокруг меня, нанося удар своим «Хеллбором» через лесополосу напротив меня. Четыре большие ядерные пушки нацелены на мою позицию, но мои башни с ионными зарядами разносят незащищенные буксируемые орудия в клочья еще до того, как они спустят курок. Очередная серия ракет взмывает в воздух как раз в тот момент, когда град пенетраторов начинает рвать мою поврежденную переднюю броню.

Мои боевые экраны мерцают, слабые пучки частиц поглощаются, а более сильные рассеиваются.

Двойные петушиные хвосты из земли и деревьев взлетают высоко в воздух, когда мои гусеницы бросают меня вперед, в драку. Я владею своим «Хеллбором» как дервиш своим ятаганом, пронзая доспехи противника сверкающим огненным лезвием. Рой ракет обрушивается на меня сверху, когда включается их последняя сверхзвуковая ступень и они проносятся сквозь мои боевые экраны. Мои бесконечные повторители подавлены этим натиском, а мой боевой корпус расколот и взорван множеством смертоносных боеголовок. Большинство ракет вылетает из леса на дальней стороне поляны, и именно туда я устремляюсь, как раз в тот момент, когда второй рой поднимается в воздух, чтобы найти меня.

Я бросаюсь прямо в глотку своему противнику, проносясь сквозь его гущу. Их шквал огня прямой наводкой, который уничтожал мой боевой корпус, ослабевает и теряет цель по мере того, как я увеличиваю скорость. Десять бронированных машин, оснащенных излучателями частиц, окопались по правому борту от меня, теперь их башни начисто снесены, когда мой «Хеллбор» пронесся по их линии, на поражение каждой цели уходит всего 0,41 секунды.

Жгучая боль пронзает мои цепи контроля, когда мощный плазменный лазер прожигает корпус по левому борту и заставляет мои боевые экраны вспыхнуть ослепительным белым светом. Широкий спектр энергий поступает в мои коллекторы, и в мои энергетические ячейки поступает мощный заряд. Несмотря на сильную боль, я испытываю кратковременное удовольствие, возвращая энергию усиленным залпом из моего главного орудия, уничтожая вкопанный в землю гравитанк, на котором был установлен лазер.

Мы приближаемся к последнейРакеты снова наносят ущерб моему внешнему корпусу, разбивая эндурохромовые пластины. Метровая выбоина в передней части моей брони пугающе глубока, и я переориентирую корпус в сторону от линии тяжелой бронетехники передо мной. В это же время мой «Хеллбор» разрывает линию деревьев, откуда поднимались ракеты. Лес взрывается красным огнем и деревянной шрапнелью как раз перед тем, как я ожидаю следующего залпа. По мере того как мое главное оружие перезаряжается, я наблюдаю, как растет рой ракет, и радуюсь их теперь уже неэффективно малому количеству. Моя точечная защита с легкостью расчищает небо, поскольку теперь я могу сосредоточить все свое внимание на быстро сокращающейся бронетехнике и полевых орудиях, которые продолжают удерживать свои позиции. Я ожидаю, что значительное сопротивление продлится не более 31 секунды…

* * *

– Мы выдвигаемся в долину, генерал Рокоян, – сказал полковник Нильс в телефонную трубку, не заметив Томана Ишиду, приближающегося к его командирскому трейлеру.

Сначала полковник Ишида подумал, что командир делассиан разговаривает с генералом Колдерсом. Его удивило, что Рокоян вмешивается в дела младших офицеров, минуя линию командования.

– Да, генерал. Боло зачистит еще пару квадратов, после чего сможет вернуться на свой пост в Старвейле.

Это все объясняет, понял Ишида. Рокоян специально звонил конкретно по поводу Чейнза. Во время вчерашнего стратегического совещания он не хотел отпускать Чейнза с поста, несмотря на то, что Боло уже четыре часа мчался на юг. Генерал Колдерс, однако, держался твердо, и Рокоян уступил, лишь бы операция была завершена как можно быстрее.

Ожидая, Ишида с удивлением разглядывал командирский трейлер Нильса. Очевидно, это был переделанный коммерческий тягач с прицепом, с приклепанной к нему дюралоевой броней и целым лесом антенн наверху. Однако внутреннее убранство было впечатляющим, здесь было все, что может понадобиться полковнику для управления и контроля вверенного подразделения. Пятеро других офицеров были заняты разговорами через гарнитуры, одновременно манипулируя изображениями на картах.

Только сейчас Нильс заметил, что полковник Конкордата ждет его, и внезапно отвлекся.

– Вряд ли я в состоянии это сделать, генерал, но я постараюсь. Я должен идти. Нильс закончил.

Нильс выключил телефон и положил его на стол рядом с собой. Затем он встал и направился к выходу, прежде чем Ишида успел забраться внутрь.

– Тебе не обязательно было прерывать разговор из-за меня, – заверил его Ишида.

Командир ополчения молчал, сохраняя каменное лицо. Нильс отвел Ишиду за угол трейлера, подальше от глаз и ушей других рабочих. Странное обращение сразу же подсказало Ишиде, что последует дальше. Он тоже несколько раз проделывал так с другими, когда солдатам нужно было сообщить о судьбе их друзей и сослуживцев. Однако успехи Каэтана были безоблачными. Значит оставалось…

– Полковник, некоторое время назад нам прислали список убитых из Телвилля. Ваша дочь Серина была указана как погибшая. У меня нет подробностей.

Нильс подождал, пока Томан осмыслит то, что он ему сказал. Он не совсем понимал, чего ожидать от закаленного в боях ветерана. Его не удивило бы ничего, от взрыва ярости до спокойного пренебрежения. То, что он увидел, было во многом похоже на то, что он сам почувствовал, когда увидел имя Серины, – болезненное размышление о красивой женщине, которая умерла слишком рано.

– Я еще не радировал Каэтану, – сказал ему Нилс после небольшой паузы.

– Я передам ему, – ответил полковник Ишида. – Сегодня вечером. Там все еще опасно. Я не хочу, чтобы он отвлекался.

– Я понимаю, – ответил Нильс.

– Чейнз покончил… с бронетехникой, – пробормотал Ишида. – Все, что должно там остаться – это пехота. Он отступает.

Нильс наблюдал, как ветеран повернулся и, не сказав больше ни слова, скрылся из виду. С запада донесся тихий раскат грома, а затянутое тучами небо продолжало темнеть. Полковник-делассианец почувствовал, что в воздухе повеяло холодом, и, забираясь обратно в трейлер, поплотнее запахнул куртку. Он не мог не вспомнить, как Каэтан представил ему своего отца, полковника с холодным сердцем, чья жизнь и разум никогда не покидали поле боя. Нильс задавался вопросом, был ли прохладный ветерок, пробежавший по его телу, уходом того тепла, что оставалось у этого человека.

Это, подумал он, было гораздо печальнее.

* * *

Разум Хоррисса был в смятении. Ад-акрадаю дали наркотики, чтобы облегчить боль от ран, но теперь они превращали его мысли в жуткий кошмар. Огромная машина, уничтожившая его команду, не была похожа ни на что, что он мог себе вообразить со времен страшных историй своей юности. Это было похоже на то, как если бы ужасное чудовище пробудилось от вечного сна и было послано уничтожить его. Образы машины, несущейся через огненный ад долины, подавлял его. Никогда прежде он не испытывал такого ошеломляющего отчаяния, как тогда, когда его мощные пушки не только не смогли остановить чудовище, но, казалось, только разозлили его. Последним, что он увидел перед тем, как его унесли, было то, как все его бронемашины взорвались, огонь монстра прошел сквозь них так же легко, как лезвие проходит сквозь плоть.

Его телохранители продолжали твердить ему, что скоро он будет в безопасности, но их голоса потонули в криках, заполнивших разум Хоррисса.

* * *

Пока колонна Каэтана медленно продвигалась по гравийным дорогам, соединявшим плантации в этом районе, снова пошел дождь. Дождь был слабым, молнии сверкали лишь изредка, и, казалось, всегда ударяли далеко от них. Сквозь облачный покров пробивалось достаточно света, чтобы ориентироваться, хотя густой лес, окружавший их, был очень темным.

К полудню пришельцы обратились в бегство. Пока Тигриная гвардия готовилась отправиться домой, Алебастровой гвардии было приказано обойти все плантации, проверяя, не используются ли они в качестве укреплений и не держат ли там людей в плену. Темплары Каэтана были разделены, чтобы охранять тягачи, пока те выдвигались на пойменные равнины, которые питала и удобряла река Витч. Их колонна стартовала с базы с восемью Темпларами и тридцатью тягачами. Теперь у них осталось всего два Темплара, охранявших спереди и сзади пять хлипко бронированных машин.

Каэтан ехал впереди, а Бикс вел прототип "Часового" Уолтера сразу за ним. Хотя Уолтеру сказали, что испытания завершены, он сказал, что хочет довести их до конца.

Капитан был почти уверен, что Уолтер делает это, чтобы проверить свою систему на прочность, и надеялся, что он делает это не из дружеских чувств к нему.

Хотя было зафиксировано, что многие инопланетяне убежали в тропический лес, патрули пока не встретили ни одного из них. Все было тихо.

– Мы приближаемся к последней плантации, – объявил Каэтан своей колонне, заметив далеко впереди сверкающий металл электрифицированного забора.

Капитан чувствовал себя в полной безопасности, идя впереди, несмотря на вероятное присутствие инопланетян в этом районе. Его визуальные сенсоры могли улавливать движение и теперь могли распознавать пришельцев, определяя их по некоторым особенностям бронежилетов. Система управления защитными ионными разрядами мгновенно открывала огонь при любом подобном обнаружении. Другие датчики сканировали дорогу впереди в поисках магнитных или радиоактивных сигнатур, а также электронных излучений, указывающих на наличие мин или детекторов.

– Капитан, – позвала Андреа из своей башни, – Кажется, впереди справа на поляне есть большой источник тепла. Перехожу на визуальный режим…

Каэтан переключился на тепловизорный прицел и перевел взгляд вправо. Определенно, там был источник тепла, но, судя по размерам, это мог быть дом. Было трудно различить форму из-за такого количества деревьев.

– Я его вижу, – признал Кетан. – Не могу пока сказать, что это такое…

Деревья на мгновение поредели, и капитан смог мельком разглядеть зеленый шар.

– Сэр, я думаю, это корабль!

У Каэтана не было возможности ответить, потому что их сенсоры не смогли обнаружить магнитно-нейтральную пушку из углеродного волокна с неактивной химической взрывчаткой, которая была зарыта под гравий прямо перед ними. Они также не обнаружили пришельцев за деревьями, которые теперь знали, что нельзя показываться, пока не будут уничтожены большие танки с трескучими энергетическими разрядами.

К сожалению, эти пришельцы хотели узнать еще кое-что, прежде чем уйти.

* * *

39-й в трауре.

Даже когда я сразил последнего из наших врагов высоко на склоне, я следил за поступлением списка потерь Телвилля, переданного в их передовой штаб. Только что я прочитал имя дочери моего командира в этом списке, это оставило глубокую рану, которая не заживет в этот славный день.

Еще труднее было докладывать моему командиру, не сообщив ему о его потере, зная, что пусть лучше ему расскажут его коллеги-офицеры, а не я.

А после нападения на колонну его сына, произошедшего позже в этот день, мы опасались самого худшего. Сообщали, что многие погибли, в том числе и стрелок, и водитель Каэтана, а некоторые таинственным образом пропали без вести. Мы рады, что его сын все еще жив, но опасаемся, что его тяжелые ранения могут привести к необратимым последствиям. Это тяжелый день для нашего командира, и 39-й полк страдает от жестокости вместе с ним. Жаль, что у нас нет слов, чтобы утешить его.

Мало что осталось от пришельцев, которые причинили столько боли этой планете. Ни один транспорт не спасся, хотя детекторы зафиксировали пролет двух небольших шаттлов, покидавших дальнюю часть планеты. Захватнический флот так и не появился, и становится очевидным, что наши противники либо пересмотрели свои планы, либо и не собирались немедленно воспользоваться этим вторжением.

Большая часть планеты радуется победе, но мы опасаемся, что их ликование преждевременно. Подразделение DBQ и я проанализировали стратегии нашего противника с помощью множества алгоритмов, и мы убеждены, что это нападение было рейдом, предназначенным только для проверки нашей обороны и изучения наших методов. Вторжение начнется только после того, как враг подготовит свою армию к тому, с чем он столкнулся. Наш командир согласен с этим, и теперь мы должны убедить Конкордат, что опасность, исходящая от этих пришельцев, только возросла после нашей успешной кампании, а не уменьшилась. Однако это может оказаться трудным делом, поскольку время идет, а воспоминания тускнеют.

* * *

Уолтер Райс был в панике.

Он был спокойным и собранным, когда гиперзвуковые иглы пронзали его машину, но теперь он дрожал от страха. Если бы удар ракеты убил его, а не просто вырубил, сокрушался он. Или иглы, которые он получил в ногу, вместо этого попали ему в сердце.

Но он боялся не того, что эти инопланетяне могли с ним сделать, сколько того, что они могли вытрясти из него пытками.

Во всем секторе Ангелрат было, наверное, три инженера, которые разбирались во внутреннем устройстве "Хеллбора", и эти пришельцы только что заполучили одного из них. К счастью, его обучение в колледже в основном оплачивалось за счет работы за пределами кампуса у ангелратского специалиста по вооружению. Проклятие бесчисленных ксенофобных рас на протяжении веков оставалось чисто человеческой концепцией, и инопланетяне смогли создать только неэффективные копии, даже если им удавалось захватить действующие модели. Сами принципы работы "Хеллбора" казались им недоступными. Все, что им нужно было понять, это всего лишь…

Черт, подумал Уолтер, что, если эти инопланетяне обладали телепатией…

Дум-да-дум-дум-да…

В забинтованной ноге пульсировала боль, а тупая головная боль вызывала головокружение, но Уолтеру все равно было лучше, чем любому из пяти других солдат, взятых с ним в плен. Возможно, именно поэтому инопланетяне выбрали его первым для допроса, предположил он. Каэтана с ними не было, и Уолтер предположил, что он мертв. Он так и не увидел, что первым поразило Темплар его друга, но поток гиперзвуковых игл, пронзивших его снаряжение, помешал боевому лазеру перехватить ракеты, которые поразили его следующим.

Два высоких кездая-охранника вошли в их клетки и схватили Уолтера вскоре после того, как заключенные поели второй раз. Из зоны содержания его отвели в маленькую, пустую грузовую комнату и усадили в кресло, слишком большое для него. Удивительно, но, несмотря на свирепый вид охранников, они на самом деле относились к нему по-доброму, даже помогли ему пройти по узким коридорам. Охранникам, очевидно, было неприятно это делать, но они это сделали. Когда он сидел, его ничто не сковывало, хотя у него и в мыслях не было одолеть одно из этих мускулистых созданий. Затем охранники оставили его.

Он прождал там долгое время, все больше сходя с ума от того, что за ним точно наблюдают. Бесконечные детские стишки и песенки прокручивались у него в голове, пока он концентрировался на пустяшком и бессмысленном.

Двое пришельцев, которые, наконец, вошли в комнату, были одеты в ослепительные мантии и драгоценности. На одном из них была яркая малиновая одежда с вышивкой, а на другом – темно-синяя и белая. Кинжалы, которые были прикреплены к их поясам, были гораздо более замысловатыми, чем все, которые он видел раньше. Пришельцы были так хорошо одеты, что он не мог поверить, что они рискнут запятнать свой благородный вид его кровью. У них было много бумаг и сумка с неизвестными предметами. Тот, кто был в сине-белом, вел допрос, в то время как другой внимательно наблюдал.

И снова ему было странно, что с ним так хорошо обращаются, пока он не понял, что происходит. Они обращались с ним как с домашним животным, бродячей собакой, которую хотели заманить в приготовленную ими клетку. Из-за отсутствия общего языка было невозможно сразу вытянуть из него какую-либо информацию. Сначала нужно было понять вопросы. Позже, когда они убедятся, что вопросы прочно засели у него в голове, начнутся побои.

Уолтер решил, что на данный момент лучше всего притворяться немым.

Но Уолтеру пришлось подыграть простым вещам. Язык пришельца состоял из высоких трелей и глубокого раскатистого рычания, но по крайней мере пара слов была узнаваема. Указав на Уолтера, допрашивающий сказал «Человек», указывая на себя, он сказал «Кездай». Этого было бы трудно не понять, а притворная глупость сделала бы его последующие проявления невежества менее убедительными. Затем они представились как «Киртра» в малиновой мантии и «Ирриесса» в синей, а Уолтер назвал им свое имя, хотя им было очень трудно произнести букву "У".

Затем они приступили к настоящему допросу, развернув перед ним большую звездную карту этой части галактики.

Уолтер быстро сориентировался и сразу же нашел Делас. Однако это было большой ошибкой, и Уолтер проклинал себя за это. Кездай по имени Киртра заметил его пристальный взгляд и сразу понял, что он понимает, на что смотрит.

Затем Ирриесса взял маркер, обвел Делас и написал "Человек". Затем он обвел другую звезду на границе туманности Фейерверк и сказал "Кездай". Следующим был обведен Ангелрат, обозначавший колонию людей, а затем еще одна звезда рядом с туманностью, обозначавшая колонию кездаев. Затем Уолтеру вручили маркер.

Уолтеру сразу стали очевидны две вещи. Во-первых, его, скорее всего, никогда не отпустят живым с только что полученной информацией о родных мирах кездаев. Во-вторых, эти кездаи понятия не имели, во что ввязываются, бросая вызов Конкордату!

Ему захотелось рассмеяться, что он и сделал, хотя головная боль усилилась.

Уолтер заметил, что оба кездая были ошеломлены его вспышкой. Но теперь ему нужно было подумать, что с этим делать. Они просили его обвести еще одну человеческую колонию, чего он, само собой, не хотел делать. Но Уолтер действительно хотел донести до этих инопланетян всю глупость их действий.

Взяв маркер, Уолтер начал рисовать на карте широкую дугу, обозначая огромный передний край пространства Конкордата в этом секторе.

Он неожиданно получил пощечину, когда Ирриесса внезапно дал волю своему гневу из-за такой наглости.

Уолтеру показалось, что его ударили по щеке стальной балкой, и он бы опрокинулся на спинку кресла, если бы кресло не было таким большим. Руки кездая были костлявыми, сильными и огромными, и после пощечины ему пришлось проверить свою челюсть, чтобы убедиться, что она все еще на месте и работает. Хотя было больно, вроде обошлось без перелома.

Когда Уолтер поднял глаза, из носа у него текла кровь. Он был поражен невероятным контрастом между выражениями лиц двух допрашивающих его существ. В то время как кездай в синем с трудом сдерживал ярость, тот, что в малиновом, с удивлением уставился на карту. Киртра, похоже, был готов поверить ему, подумал Уолтер.

Его собственное изумление не могло сравниться с изумлением Киртры от того, что произошло дальше.

* * *

Ис-калдай Киртра был ошеломлен тем, что Человек сделал с его звездной картой. Неужели пространство, занимаемое Людьми, действительно так велико, подумал он?

Очевидно, Ирриесса предположил, что Человек пытается обмануть их, но Киртра считал иначе.

Он провел всю свою жизнь, оценивая эмоции других, пытаясь прочесть малейшие выражения на костистых лицах кездаев. Это было трудное искусство, но Киртра стала невероятно силен в нем, как он считал.

Однако человеческое лицо было таким невероятно подвижным, что Киртра не мог поверить, что Люди вообще могут скрывать какие-либо эмоции. Уолтер искренне удивился и позабавился когда Ирриесса попросил его. В глазах Человека не было и следа скрытых намерений, хотя он и проявил осторожность, когда проводил границу.

Киртра поверил Человеку.

И это понимание не оставило Ис-калдаю выбора.

Пока Ирриесса громко ругал Человека, Киртра подошел сзади. Одним удивительно быстрым движением он сорвал сурию Ирриессы с ремня и рассек им широко раскрытый капюшон командира. Кровь из бесчисленных сосудов брызнула в воздух, когда Киртра отбросил кездая обратно к стене.

Какое бы удивление и боль ни испытал Ирриесса при этом нападении, они были подавлены его многолетними тренировками и опытом. Несмотря на свое смертельное ранение, величайший командир Рифена никогда бы просто так не сдался.

Заставив себя подняться на ноги, Ирриесса бросился на нападавшего, готовый принять клинок в свою грудь, главное дотянуться когтями до горла Ис-калдая.

Но Киртра тоже был хорошо обучен и вполне ожидал этого необдуманного нападения. Запутавшись в развевающейся темно-красной ткани, Ирриесса схватил пустоту. Однако, споткнувшись, он обнаружил, что сурия Киртры вонзилась ему в грудь.

Лучший командир Риффена был мертв еще до того, как упал на пол.

Киртра утешал себя тем, что это был вынужденный шаг, хотя лично убить командира было довольно захватывающе. Если бы Совет Ис-калдаи узнал, что у людей такая огромная империя, они, конечно, не осмелились бы напасть на нее. И если бы этого не произошло, Киртра не только потерял бы свой шанс править ими, но и потерял бы значительное количество войск без всякой необходимости. Нужно было что-то делать.

Беглый взгляд на пленника показал, что Человек не сдвинулся со своего места. То ли застыв от страха, то ли восхищенный зрелищем, он не пытался сбежать или вмешаться.

Киртра спокойно подошел к столу и взял с него звездную карту. Сложив ее, он подошел к панели на стене, открыл ее и бросил карту в желоб, по которому, как было слышно, проносился воздух.

Затем Ис-калдай приблизился к неподвижной фигуре Ирриессы и вытащил длинный клинок. На лице Человека отразился неприкрытый страх, когда он приблизился, но затем его сменил шок, когда Киртра подтолкнул суриа к нему через стол. Из чистой самозащиты Человек должен был схватиться за клинок, что, конечно же, было именно тем, чего хотел от него Киртра.

Однако, когда Киртра вытащил свой собственный суриа, он был удивлен следующей реакцией Человека. После краткого шока и замешательства, Человек, казалось, действительно держал клинок Ирриессы в своей маленькой руке, взвешивая его так, словно знал, как им пользоваться.

Как возмутительно, подумал Киртра и бросился в атаку.

Внезапный бросок был неожиданным.

* * *

В центре комплекса не было кратера, но что-то определенно взорвалось там, разрушив все здания. Большой круг черного углерода и стекла отмечал место сильного взрыва.

Океанографический институт Телвилля будет выведен из эксплуатации на несколько сезонов, пока его не восстановят. Это был один из последних прощальных выстрелов, сделанных пришельцами… Кездаями, поправился Томан… перед тем, как они были окончательно разгромлены.

Несколько инопланетных солдат были захвачены в плен в последней битве. Многие покончили с собой, прежде чем медики поняли, что они могут сознательно перекрыть приток крови через капюшоны, напрягая мышцы внутри. Быстрая доза миорелаксанта помогла сохранить жизнь нескольким из них и снабдила делассианцев некоторой информацией, например, как инопланетяне называли себя.

Верхний этаж главного здания института был практически снесен, но остальная часть здания осталась в основном нетронутой. Именно сюда из обломков и с окрестностей собирали личные вещи. У Серины было много справочников, которые она хранила здесь, но полковник Ишида пожертвовал их обратно институту. Все, что Томан взял с собой, это коробка с личными вещами, которые она хранила на работе. Фотография его и ее матери, а также пара фотографий Каэтана и несколько мягких игрушек занимали большую часть коробки, хотя на некоторых животных были следы ожогов.

Это было непреодолимое влечение, которое тянуло его вниз, туда, где погибла его дочь, хотя полковник счел это стремление необъяснимым. Поскольку лифт, ведущий к бассейну, не работал, полковник спустился по лестнице. Томан мысленно защитил себя, заняв позицию следователя, осматривающего место преступления, хотя, когда он подошел к выложенному плиткой бассейну, все было уже давно вычищено. Единственным оставшимся свидетельством драки были осколки плитки на полу и стенах, которые были разбиты гиперзвуковыми иглами. Также рядом с бассейном был поврежденный участок стены с плиткой, который, казалось, пострадал от удара чего-то крупного.

Тихий выдох воздуха ознаменовал вход в бассейн Куро, пришедшей со стороны моря. Хотя генератор комплекса был разрушен во время нападения, портативные генераторы были разбросаны по всем зданиям, включая тот, который теперь питал колонки, из которых говорила Куро.

– Здравствуйте, полковник. – поздоровалась Куро, заметив его на краю бассейна.

Не уверенный в том, что микрофоны у бассейна работают, Томан подошел к столику и взял с него передатчик.

– Привет, Куро. Как дела?

Томан сел, жалея, что у него нет прохладительного напитка, как в прошлый раз, когда он был здесь. Он знал немного подробностей о драке, которая здесь произошла. Все, что ему сказали, это то, что разведчик-кездай проник в комплекс и убил его дочь до того, как Куро убила его самого.

– Очень печально, – сокрушалась Куро. – Я скучаю по Серине.

– Я тоже, Куро. – чувства касатки слегка взволновали его.

– Каэтан здесь?

– Нет, он был очень тяжело ранен в бою. Пока он все еще в больнице.

– Он будет жить?

– Да. Но скоро я заберу его обратно на Ангелрат. Там о нем смогут лучше позаботиться.

– Скажите ему, чтобы он навестил меня, когда вернется.

– Я так и сделаю.

Полковник улыбнулся, впервые с тех пор, как узнал, что Серина была убита. Беспокойство Куро глубоко тронуло его.

– С Питером все в порядке? – Томан вспомнил коллегу Серины, с которым Куро часто грубо играла.

– С Питером все в порядке, но он будет очень занят еще долгое время. У него нет времени играть со мной.

– Что ты будешь делать, пока институт восстанавливают?

– Я не уверена. Возможно, я поступлю на службу в береговую охрану. Может быть, делассианцы хотели бы, чтобы я охраняла их побережья.

Полковник Ишида рассмеялся, не столько от самой идеи, сколько от ее слов.

– Ты помогла бы нам сражаться, если бы кездаи вернулись? – спросил полковник.

– Конечно, – категорично ответила Куро. – Земляне должны держаться вместе.

Полковник Ишида продолжал улыбаться, восстанавливая некоторые парадигмы, которые у него сложились относительно касаток. Мысль о том, что его вид наконец-то нашел союзника, была приятна Томану. Хотя, возможно, союзник был всегда, но они никогда не удосуживались спросить.

– Ты права, Куро, – сказал он. – Мы должны держаться вместе.

ВЫДЕРЖКА ИЗ НОВОСТЕЙ. 33, раннее лето, 104:3381. Бригадный генерал Томан Ишида, командир линейных Боло, которые защищали Делас от вторжения кездаи, сегодня объявил о своей отставке из Бригады «Динохром». После пятидесяти пяти лет службы, двадцать семь из которых он командовал 39-м Терранским Уланским Полком, недавно получивший повышение генерал заявил, что планирует остаться на Ангелрате, чтобы проводить больше времени со своим сыном, который восстанавливается после серьезных ранений, полученных в боях на Деласе. Два Боло из 39-го полка останутся на Деласе до тех пор, пока они не придет их срок ротации из сектора в начале следующего года. Их перевооружение пока не планируется…