Текст книги "Старая гвардия (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Вся машина казалась ему произведением искусства.

Наконец, он шагнул в грузовой отсек и остановился.

– Боло ZGY, я лейтенант Дэвид Оррен. Я здесь, чтобы официально принять командование.

Оррен знал, что Боло проводит его диагностическую проверку, чтобы на сто процентов убедиться, что он тот, за кого себя выдает, с помощью целого ряда тестов. Если бы эти слова произнес самозванец, Боло убил бы его.

Со щелчком открылся люк для персонала в боковой части Боло.

– Добро пожаловать, лейтенант Дэвид Оррен, – сказал Боло.

Сохраняя официальность, Оррен сказал: – Спасибо.

Он быстро шагнул вперед и забрался через люк для персонала в командный отсек. Тот был оформлен так же, как и Боло, в котором он тренировался. У одной стены стоял диван, у другой – массивный командный центр с экранами и панелями, которые образовывали U-образную форму вокруг единственного мягкого кресла с высокой спинкой. Его командирское кресло.

Он благоговейно опустился в кресло и глубоко вздохнул, хотя и не заметил, что задерживал дыхание. Он был дома.

– Ну что, Боло ZGY, какое имя тебе больше нравится?

– У меня нет предпочтений, лейтенант Оррен, – сказал Боло, его голос был спокойным, ровным и каким-то успокаивающим.

– Тогда, как насчет того, чтобы я называл тебя Зигги? – спросил Оррен. – А ты можешь называть меня Оррен.

– Это было бы идеально, Оррен, – сказал Зигги.

Оррен позволил себе медленно осмотреть командный пункт, отмечая каждую деталь. Затем он повернулся обратно к главному пульту. Экраны были черными, все индикаторы оружия отображали отключенное состояние, как и должно было быть в грузовом отсеке космического корабля.

– Ну что, Зигги, – спросил Оррен, – ты чувствуешь, что готов к бою?

– Несмотря на то, что я не участвовал в полевых испытаниях, – сказал Зигги, – я уверен в своей способности работать в соответствии с ожиданиями.

– Хорошо, – сказал Оррен.

– Ни у одного Марк XXXIV никогда не выявлялось серьезных сбоев или дефектов во время полевых испытаний, – сказал Зигги. – Я очень сомневаюсь, что я был бы первым. Хотя это и разумная мера предосторожности, испытания в основном являются формальностью, возможностью для Боло и коммандера познакомиться друг с другом.

– Что ж, – сказал Оррен, – тогда нам просто придется ускорить знакомство прямо здесь. Я потрачу столько времени, сколько смогу, до нашего прибытия на Делас, и я буду надевать командную гарнитуру всякий раз, когда буду находиться в другой части корабля. Как тебе это?

– Этого должно быть вполне достаточно, – сказал Зигги.

– Ты разочарован, что мы отправляемся на Делас, а не на Мельконианский фронт? – спросил Оррен.

– Для меня большая честь служить, – сказал Зигги. – Я буду стараться изо всех сил, независимо от того, куда меня пошлют.

– Стандартный ответ, – рассмеялся Оррен. – Но что ты на самом деле думаешь по этому поводу?

– Я уверен, – сказал Зигги, – что в конечном итоге мы увидим сражения на обоих театрах военных действий.

– При условии, что мы переживем Делас, – сказал Оррен.

– Я всегда предполагаю, что выживу, – сказал Зигги. – В конце концов, я не в состоянии разработать план действий на случай собственной гибели.

– Верно, – сказал Оррен, снова рассмеявшись. – Я полагаю, что смерть мешает осуществлению таких планов.

– Я знаю, что у Боло не может быть более высокой цели, чем закончить свое существование, сражаясь за дело человечества, – сказал Зигги. – Но это определенно не то, что я планирую.

– Приятно слышать, – сказал Оррен. – Но ты же не возражаешь, если я немного побеспокоюсь о своей смерти, правда?

– Ты волен беспокоиться о том, о чем тебе хотелось бы беспокоиться, – сказал Зигги. – Ты боишься смерти?

Оррен покачал головой.

– Нет, я не боюсь смерти. Я больше боюсь умереть глупо.

– Я не уверен, что полностью понимаю значение выражения "умереть глупо"?

– Если мне придется умереть, – сказал Оррен, – я хочу, чтобы это что-то значило. Вот и все.

– Извини, Оррен, – сказал Зигги, – мои внешние сенсоры находятся в режиме ожидания, но есть признаки того, что в грузовой отсек проник посторонний.

– Включи питание, – сказал Оррен. – Сообщи мне местоположение и укажи, кто это.

Оррен наблюдал, как экраны перед ним оживали, показывая различные виды грузового отсека вокруг них. Его беспокоили мельконианские шпионы. Они были бы рады получить информацию о "Хеллрейлах" установленных на Зигги. И поскольку они с Зигги были здесь одни, отделенные от остальных XXXIV-ых, Зигги был бы самым логичным местом для поиска такой информации.

– Конечно, хотелось бы, чтобы мы могли включить и противопехотные батареи, – сказал Оррен.

– Мы в космическом корабле, летящем на большой скорости, – сказал Зигги. – Использование любого из моих видов оружия запрещено протоколом и, скорее всего, даже самое слабое с гарантией пробьет корпус и даже уничтожит корабль.

– Я знаю это, – сказал Оррен. – Просто хотелось. Когда я поднялся на борт у меня изъяли даже обоймы к личному оружию.

На экране нарушитель виделся в виде тени у дальнего края грузового отсека.

Оррен оглядел командный отсек, затем открыл несколько шкафчиков для оборудования.

– Сто девяносто мегатонн огневой мощи, а мне по-настоящему нужен только штык.

Наконец он нашел ручку аварийного ручного механизма открывания люка. Она была подходящего размера, чтобы в его руке получилась подходящая дубинка.

– Открывай люк тихо, – сказал Оррен, надевая командную гарнитуру.

Оррен, стараясь двигаться как можно тише, вышел и спустился на палубу, держась поближе к гусеницам Боло, направился ко входу в грузовой отсек. Освещение над головой было приглушено для экономии энергии, и все было сосредоточено на Боло. При этом осталось много глубоких темных теней вдоль стен.

– Пройди десять шагов вперед, а затем направо, – сказал Зигги в гарнитуре.

Оррен сделал, как сказал ему Зигги, позволив Боло с его многочисленными датчиками стать его глазами и ушами.

– Нарушитель – человек в гражданской одежде, – сказал Зигги. – Пройди вдоль стены грузового отсека еще двадцать шагов.

И снова, не говоря ни слова, Оррен сделал, как ему было сказано, бесшумно двигаясь в темноте.

Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы добраться до того места, куда указал Зигги. Но он никого не увидел.

– Где он? – прошептал Оррен в гарнитуру.

– У тебя за спиной, – сказал Зигги.

Оррен повернулся и столкнулся лицом к лицу с дородным пожилым мужчиной, выступившим из тени прямо на него.

На мгновение Оррену показалось, что у него остановится сердце. Но он отреагировал так, как его учили, сильно и быстро ударив рукояткой.

– Ого, вот как, – сказал незваный гость, быстро уходя с пути удара.

Незваный гость схватил Оррена за руку еще до того, как тот успел замахнуться. Затем быстрым движением он развернул Оррена, заставив того отпустить рукоятку. Она с грохотом покатилась по палубе, и звук эхом разнесся по грузовому отсеку.

Следующее, что осознал Оррен, что нарушитель держит его легким удушающим захватом.

– Поосторожнее с этим, – спокойно сказал незваный гость на ухо Оррену. – Разве старый солдат не может взглянуть на ваш новенький блестящий Боло?

Три

Я обнаружил колебания грунта на расстоянии шестисот двадцати метров. Инфракрасное сканирование обнаруживает отряд из восемнадцати пехотинцев-кездаев, пытающихся проникнуть за линию фронта. Сейчас они не двигаются. Они, несомненно, услышали мое приближение и надеются избежать обнаружения. Я слегка замедляюсь и отворачиваюсь от них, чтобы внушить им чувство безопасности.

Мы патрулируем шестнадцать часов, тридцать две минуты и пятнадцать целых девять десятых секунды, и мои внутренние датчики показывают, что майор Век спит на своем командирском кресле. Я не вижу необходимости будить его.

Я заряжаю кассетную бомбу в свой миномет номер три и открываю огонь. Благодаря моей схеме шумоподавления выстрел едва слышен в командном отсеке.

Я наблюдаю на своих сенсорах, как снаряд описывает дугу, раскрывает свой контейнер-парашют и начинает сбрасывать рой независимых бомб, порхающих, как семена клена, каждая из которых управляется своей собственной системой теплового самонаведения. Восемнадцать взрывов происходят с интервалом в четыре целых семь десятых секунды. Я наблюдаю, как исчезают инфракрасные сигналы.

Цель уничтожена.

Столкновение заняло 37,9241 секунды. Майор Век слегка пошевелился на кушетке, но не проснулся.

На данный момент майор Век провел 82,469 % своего времени с момента десанта на планету в моем командном отсеке. Хотя у меня нет непосредственного опыта, с которым можно было бы сравнить, я считаю, что это необычное поведение, за исключением случаев когда такое происходит в условиях полного боя. Несмотря на то, что текущий уровень угрозы высок, а кездаи по-прежнему регулярно совершают нападения вдоль центрального фронта, в настоящее время мы не находимся в полноценных боевых условиях. Логика подсказывает, что командир хотел бы, чтобы он и его личный состав были в подготовленном, но отдохнувшем состоянии в случае обострения боевых действий.

Потребность в отдыхе – это не то, с чем я непосредственно знаком. Когда Боло не нужен, он переводится в режим ожидания для экономии энергии, но это вопрос практичности, а не необходимости. Но моя программа включает подробную информацию о физиологии человека. Мой командный отсек может бесконечно обеспечивать минимальные потребности человека в жилье, пище, воде, пригодном для дыхания воздухе и удалении отходов, но моя программа заставляет меня думать, что эти потребности действительно минимальны. Человеческая машина нуждается в отдыхе, физических упражнениях, общении и множестве физиологических потребностей, которые я затрудняюсь полностью понять. В чем я действительно уверен, так это в том, что мой командир выбрал такой курс действий, который приведет его и его команду далеко не к оптимальной боевой готовности.

Хотя в настоящее время большая часть моего внимания занята механикой патрулирования, а также постоянным обновлением сценариев угроз и формулированием возможных ответных мер, я использую свободные циклы процессоров для определения причины такого поведения. Хотя курс действий майора Века может показаться противоречащим логике, наиболее вероятно, что у него есть причины, неизвестные мне, или которые находятся за пределами понимания Боло.

Но я должен быть в курсе.

Существуют протоколы для отказа от приказа в экстремальных ситуациях, или в менее серьезных – для оповещения вышестоящего командира о потенциальной проблеме. Хотя эти протоколы кажутся совершенно ясными, когда я изучаю их в моей энергонезависимой памяти, они становятся пугающе сложными, когда применяются к реальным ситуациям.

Кроме того, я должен рассмотреть еще одну вероятность, что причина поведения моего командира кроется не в нем, а в каком-то недостатке моей собственной работы. Майор Век неоднократно подвергал сомнению мои гиперэвристические способности и мои оценки боевых действий, в последний раз наиболее существенно, когда мы пришли на помощь лейтенанту Лайтону. Хотя я провел полную диагностику всех своих систем и не обнаружил никаких сбоев, я обеспокоен.

Теоретически, любой Марк XXXIV должен быть идентичен любому другому, когда он покидает сборочный цех. Но с этого момента гештальт личности каждого Боло формируется под влиянием получаемого опыта и его взаимодействия со своими командирами. Возможно ли, что я за короткое время своего существования как-то эволюционировал неблагоприятным образом?

Эта последняя вероятность кажется немыслимой, учитывая мою короткую оперативную жизнь и тот факт, что мой опыт обязан быть во многом таким же, как у моих товарищей Марк XXXIV-ых по 1198-му полку. Считает ли майор Век их всех несовершенными? Тем не менее, я попытался напрямую задать этот вопрос майору Веку, и он отрицает, что в моей работе есть какие-либо очевидные недостатки.

Логика водит меня по кругу. Неразумно полагать, что я плохо выполняю свои обязанности, и все же у меня нет достаточных оснований подвергать сомнению суждения моего командира. Какое-то смутное, возможно, гиперэвристическое впечатление заставляет меня поверить, что ответы, которые я ищу, скрыты где-то в инциденте, когда мы спасли лейтенанта Лайтона. По логике, кездаи должны были атаковать Боло лейтенанта Лайтона. По логике, на меня должны были напасть, когда я опустил щиты, чтобы добраться до поля боя. Ничего из этого не произошло. Судя по всему, мой командир оценил ситуацию правильно, вопреки всякой логике.

Я должен анализировать это событие, пока факты не будут сопоставлены.

* * *

Незваный гость оттолкнул Оррена, развернув его на ходу. Оррен стоял, тяжело дыша, его сердце бешено колотилось в груди, он разглядел старика.

– Теперь этому приему учат в академии, молотобоец? – спросил нарушитель, улыбаясь и намекая на его "дубинку". Не смеясь над Орреном, а просто улыбаясь.

По тому, как старик стоял, и по звуку его голоса Оррену было ясно, что он всего лишь защищался от нападения Оррена. И не было никаких сомнений в том, что, если Оррен нападет снова, в следующий раз незваный гость будет не таким милым.

– Я мастер-сержант Блонк, – представился он. – Полагаю, вы лейтенант Дэвид Оррен, назначенный на эту чудовищную боевую машину.

Блонк указал на Зигги.

Оррен кивнул, ошеломленный тем, что незнакомец знает его имя и назначение.

– Вы, кажется, не в форме, сержант.

– Ага, – сказал Блонк. – Так и есть. Только что вышел из отпуска по болезни и пытаюсь вернуться на фронт. – Блонк задрал штанину и показал Оррену место, где были восстановлены его голень и колено.

Кожа была все еще розовой, а шрамы чистыми.

– Я заработал это, когда на мой склад техобслуживания напали двое коммандос кездаи, – сказал Блонк, качая головой при воспоминании. – Я и моя команда сражались с ними врукопашную. Подлые ублюдки порезали троих моих мальчиков и девочек и изжевали мне ногу одной из тех винтовок-измельчителей, прежде чем мы их прикончили.

– А как ты попал сюда, в грузовой отсек? – спросил Оррен, все еще не до конца доверяя старику.

Блонк только рассмеялся.

– Сынок, это космический корабль, полный воздуховодов, туннелей и межкорпусных пространств. Ты можешь попасть куда угодно, если знаешь, что к чему. И поверь мне, я знаю, что к чему. Я был в космосе раньше, чем ты бегал в подгузниках.

– Это ответ на вопрос "как", – сказал Оррен. – Но почему ты здесь?

– В основном, от скуки, – сказал Блонк. – Решил взглянуть на нового Боло, который, как я слышал, только что погрузили, и просто спустился.

– Без разрешения? – спросил Оррен.

Блонк пожал плечами.

– Да ничего особенного.

– Сержант, в 1198-м полку есть собственные ремонтные бригады, обученные работе с Марк XXXIV, – сказал Оррен. – Этот Боло засекречен.

Блонк рассмеялся, и его низкий смех эхом разнесся по огромному грузовому отсеку вокруг Зигги.

– Секретность позволяет конторским жокеям чувствовать себя в безопасности, но я готов поспорить на что угодно, сынок, что мельконианцы уже знают все о Марк XXXIV.

Блонк снова рассмеялся, а затем продолжил.

– И я уверен, что прямо сейчас кездаи узнают больше, чем им хотелось бы знать.

Разозлившись, Оррен решил попробовать другой подход.

– Сержант, я для вас старший офицер. Я приказываю вам отдать честь и немедленно покинуть этот грузовой отсек.

Блонк только ухмыльнулся.

– Я собираюсь оказать тебе услугу, молотобоец. Я собираюсь научить тебя тому, чему не научат в академии, а именно тому, как все происходит здесь, в реальной вселенной.

Оррен просто уставился на старого сержанта, ошеломленный таким неподчинением.

– Урок первый, – сказал Блонк, – я не стану целовать твою сладкую задницу только потому, что ты не спал на уроке достаточно долго, чтобы получить это свое страшилище. Ты можешь надрать мне задницу и вернуться обратно в детский сад, если хочешь, но если хочешь, чтобы я отдал тебе честь, ты заслужишь мое уважение.

Сила голоса сержанта заставила Оррена кивнуть.

– Тогда урок номер два, – сказал Блонк.

– И что же это будет? – спросил Оррен, почти боясь ответа.

– Урок номер два, – сказал Блонк, – прост. Угости мастер-сержанта пивом, и он расскажет тебе, в чем заключается урок номер два.

* * *

Генерал Киль стоял в открытой двери антигравитационного командного транспорта, наблюдая, как Кэл со скоростью пятьдесят километров в час пробирается сквозь джунгли внизу. Теплый ветер хлестал его, пытаясь выкинуть из машины, но в тот момент Киль был готов к этому. Впереди Кэл приближался к довольно ровному участку земли. Это будет лучшее время пересесть на него.

Киль только что побывал на встрече с губернатором планеты, и теперь ему нужно было вернуться к Кэлу, на передовую.

По его мнению, это был лучший способ добраться туда быстро.

Он оглянулся на одного из членов экипажа, стоявшего позади него.

– Готовы? – громко спросил он, перекрывая шум ветра.

Член экипажа показал ему поднятый вверх большой палец, Киль повернулся и шагнул в воздух, держа руки по швам, а ноги вместе, как будто он прыгал в глубокий бассейн с водой.

Управляемый радаром трос, который был прикреплен к ремню безопасности на его груди, свободно разматывался позади него, пока он падал на корпус Боло. В двадцати метрах над Кэлом управляемый радаром тормоз замедлил его быстро и идеально, ровно настолько, чтобы Кэл смог приземлиться, согнув колени, как парашютист, на вершину Кэла.

Трос автоматически отцепился, как только его ноги коснулись корпуса.

Идеально.

Рядом с ним открылся люк, и он быстро забрался внутрь, позволив Кэлу захлопнуть его за собой.

Спустившись на несколько ступенек, он, тяжело дыша, плюхнулся на кушетку Боло.

– Чувак, это было круто, – сказал он.

– У людей очень странное представление о развлечениях, – сказал Кэл, и в его голосе отчетливо звучало неодобрение. – Я мог бы отступить в безопасную зону, чтобы вы могли подняться на борт более обычным способом.

Киль встал и направился к своему командирскому креслу.

– На этой планете всего тридцать шесть Боло, и открытые боевые действия могут начаться в любой момент. Будет быстрее, если планетарный губернатор поднимет свою жирную задницу и вернет нас в наступление.

– Но на данный момент боевых действий нет, – сказал Кэл.

– Это к делу не относится, – сказал Киль, опускаясь в свое командирское кресло. – Я не могу допустить, чтобы хоть один Боло покинул театр боевых действий только для того, чтобы подрулить к старому генералу. Даже если этот генерал – я.

Он чувствовал, как колотится его сердце, а дыхание все еще не пришло в норму. Он вытер пот со лба и рассмеялся.

– Наверное, я не такой уж старый, если все еще могу выполнять скоростное десантирование.

– Вы в своем возрасте, – сказал Кэл.

– Полагаю, – сказал Киль. – Но действия вроде этого скоростного падения помогают мне оставаться молодым.

– Не понимаю, как, – сказал Кэл. – Я не заметил никаких признаков того, что время вокруг вас поворачивает вспять.

– У Боло сарказм неуместен.

– Я служу людям уже более ста лет, – сказал Кэл, – и ничто не смогло привести меня к пониманию того, почему люди получают удовольствие от ненужного риска.

– Со временем, – сказал Киль, – человек привыкает к опасности и к тем острым ощущениям, которые она вызывает. Для Боло все по-другому. Опасность, сражение – это всего лишь функции, для выполнения которых был создан Боло, точно так же, как он был создан для охраны, обслуживания и защиты людей.

– Но Боло по своей воле не добавляет опасности в ситуацию.

– Верно, – согласился Киль, вытирая рукавом рубашки пот со лба. – Но людям быстро становится скучно. Боло может нести караульную службу до тех пор, пока у него днище насквозь не проржавеет, и пока он чувствует, что выполняет полезную работу, он будет удовлетворен.

– Точное утверждение, – сказал Кэл.

– А мы вообще не умеем стоять и ждать, – сказал Киль, – и, честно говоря, я устал ждать уже сейчас. Кездаи что-то затевают в своем тылу, и пока наши войска тупо сидят и ждут, мы даем врагу преимущество.

– Я согласен, – сказал Кэл, – Но губернатор планеты обоснованно обеспокоен положением гражданских лиц, оказавшихся в ловушке на южном континенте.

– И у него есть на то веские причины, – сказал Киль. – Если бы губернатор начал эвакуацию вовремя, эти люди, по крайней мере, были бы в безопасности в лагере беженцев где-нибудь на севере.

Киль встал и принялся расхаживать позади своего командирского кресла.

– Нельзя допустить вторжение на планету и ждать, что дела будут идти как обычно. Это война, черт возьми, и, прежде чем все закончится, она станет чуть более чем "неудобной".

– Тогда, я полагаю, ваша встреча с губернатором прошла не очень хорошо, – сказал Кэл.

– Честно говоря, я не знаю, – сказал Киль. – В этой войне больше проблем за линией фронта, чем перед ней. У нас тут есть и планетарный губернатор, который хочет поиграть в генерала-любителя, но боится пошевелиться, и планетарное ополчение, слабо организованное и склонное к спорам, и зеленый командир полка, который думает, что эта война – всего лишь тренировка.

– И, как я понимаю, – сказал Кэл, – ваш запрос о поддержке флотом снова отклонен.

Киль опустился в свое командирское кресло и наблюдал на экранах, как Кэл быстро преодолевает расстояние, постоянно двигаясь, постоянно поворачивая, не давая врагу возможности прицелиться.

– Я боюсь, что когда момент придет, а он обязательно придет, нам придется справляться самим. Я только надеюсь, что все мы не будем спотыкаться друг о друга, когда все начнется.

Четыре

Время на борту «Кэннон Бич», казалось, тянулось для Оррена все дольше и дольше с каждым часом, с каждым днем. Они соединились с несколькими другими кораблями, направлявшимися на Делас, и были уже на подходе, но Оррену казалось, что они никогда туда не доберутся. Он был как ребенок в долгой поездке, который постоянно хочет спрашивать родителей «уже приехали?». В роли родителей выступал капитан, но каким-то образом во время каждого обеда с капитаном Оррену удавалось сдерживать себя. Но с трудом.

Во время ожидания он продолжал носить командирскую гарнитуру, разговаривая и работая с Зигги, так что они уже были хорошо знакомы друг с другом. И бóльшую часть дня он проводил в командном отсеке Зигги.

После первого дня Зигги почувствовал себя почти другом. А на второй день Оррен был убежден, что Боло станет его лучшим другом. Они легко и просто поладили на самых разных уровнях.

Кроме того, у Оррена появился еще один друг. Мастер-сержант Блонк. Этот человек был груб, циничен, и временами сквернословил. Но Оррен мог сказать, что под этой внешностью скрывалось огромное золотое сердце и человек, который действительно заботился о других.

Оррен угостил сержанта обещанной выпивкой после их стычки около Зигги. Затем эта первая выпивка превратилась еще в несколько. Каждый день они встречались в маленькой комнате отдыха на корабле, сидели, пили и разговаривали. Чаще всего Оррен заставлял Блонка рассказывать ему истории о войне, о том, какой она была, как выражался Блонк, в "реальном мире".

До прибытия на Делас оставался всего один день, и Оррен решился задать старому сержанту еще один вопрос о его прошлом.

– Ты когда-нибудь получал какие-нибудь медали?

Маленькая комната отдыха вокруг них была пуста. Блонк растянулся на диване, положив ноги на маленький кофейный столик, стакан с напитком покоился на его плоском животе.

Оррен сидел напротив него, тоже положив ноги на маленький столик, а его напиток охлаждал голову. Его командирская гарнитура была сдвинута назад и висела на шее.

– Знаешь, – сказал Блонк, словно игнорируя вопрос Оррена, – в чем настоящая разница между Боло и человеком?

– Ну, я могу придумать несколько миллионов настоящих различий, – сказал Оррен, – но почему бы тебе не сказать мне, в чем разница.

– Боло запрограммированы на героизм, а люди – нет.

– Я согласен с этим, – сказал Оррен. – Это их работа.

– Точно, – сказал Блонк, указывая пальцем на Оррена. – Но для людей существует только два типа героев: мертвые и те, кто получил медаль за спасение собственной задницы. И я не считаю второй тип настоящими героями.

– Ну, ты же не умер, – сказал Оррен, – так ты спасал свою задницу в какой-то момент в прошлом?

Блонк рассмеялся.

– Больше раз, чем даже могу вспомнить. У меня много шрамов, много историй и целая коробка медалей и ленточек к ним.

– Итак, по мнению других людей, ты герой, – сказал Оррен, – Прямо как Боло. Запрограммирован.

– Даже близко нет, – сказал Блонк. – Совершенно не так. Борьба за свою жизнь не делает тебя героем, сынок. Она просто делает тебя умнее, вот и все.

– Так что же делает тебя героем? – спросил Оррен. – Попытка защитить своих приятелей?

– Нет, – сказал Блонк, потягивая свой напиток.

– А как насчет того, чтобы делать что тебе говорят? – спросил Оррен. – Выполнять приказы? Разве это не делает тебя героем?

– Сынок, все это я уже делал, – сказал Блонк, – и я говорю тебе, что я не герой. Послушай моего совета и просто оставайся в живых. Вокруг полно мертвых героев.

Оррен рассмеялся.

– Я планирую оставаться в живых так долго, как только смогу. Помогать выиграть эту войну.

Старый сержант фыркнул и сделал большой глоток из своего бокала.

– Ты просто иди туда и делай все, что в твоих силах. Если слишком много думать об общей картине, можно сойти с ума. И вообще это работа генерала. Будешь беспокоиться об этом, когда получишь достаточно звездочек, если вообще получишь, и ни минутой раньше.

– А до тех пор мне беспокоится только о том, чтобы остаться в живых. Верно?

Сержант поднял свой бокал в знак тоста и улыбнулся Оррену.

– Ты быстро учишься, малыш. Теперь просто не забывай это.

* * *

– Ты сделал что? – орал майор Век в командный центр своего Боло. Он кричал на Ровера и знал это. Но в тот момент ему было все равно. На эту чертову машину нужно было накричать.

– Как я уже говорил, – сказал Ровер, – в четырнадцать часов двадцать три минуты шесть целых две десятых секунды я обнаружил аномальную вибрацию грунта, не характерную для местных форм жизни. Затем я…

– Стоп! – крикнул Век, прерывая Боло. – Я скажу тебе, что ты сделал. Ты вступил в бой с врагом и позволил своему командиру проспать это!

– Это была обычная стычка, – сказал Ровер.

– Обычных столкновений с врагом не бывает! – сказал Век. – Как что-то может быть обычным, когда дело доходит до боя?

– Небольшой отряд кездайской пехоты не представлял никакой угрозы для наших систем или Боло в любом состоянии. Он был легко ликвидирован. Ситуация не давала оснований для вашего пробуждения, коммандер.

– Я определяю уровень угрозы ситуации, – крикнул Век. – Не ты.

Боло ничего не сказал, поэтому Век продолжал бушевать.

– С этого момента ты не должен даже открывать орудийный люк, не предупредив меня об этом. Это ясно тебе?

– Да.

Боло больше ничего не сказал, поэтому Век тоже ничего не говорил. Он просто сидел в своем командирском кресле внутри Ровера и смотрел на экраны.

* * *

Оррен и Блонк забрались на борт Зигги, откуда им был хорошо виден один из портов грузового отсека, когда конвой вышел в обычное пространство внутри системы Делас. Оррен мог видеть другие корабли конвоя вокруг и впереди себя. Последние несколько минут они сидели и разговаривали, причем Зигги время от времени вставлял пару фраз из внешних динамиков.

– Ну, вот и все, – сказал Блонк, глядя в иллюминатор на черноту космоса.

– Что? – спросил Оррен.

– Если возникнут проблемы, – сказал Блонк, – мы получим их на подлете.

– Потому что у нас нет поддержки флота? – спросил Оррен.

– Точно, – сказал Блонк. – Мы здесь легкая добыча.

– Я понимаю ситуацию так, что кездаи не заинтересованы в блокаде планеты, – сказал Зигги. – И не нападали на гражданские суда.

– Приятно слышать, – сказал Блонк Зигги. – До тех пор, пока они не узнают, что на борту этого грузового корабля ты.

– Будем надеяться, что они этого не узнают, – сказал Оррен. – Кроме того, как только мы приблизимся к орбите планеты, нас защитят Марк XXXIV-ые.

– Ммм, Оррен, – сказал Зигги. – Не думаю, что тебе стоило это говорить.

Блонк так сильно смеялся, что чуть не свалился с Зигги.

Оррен понятия не имел, о чем говорит Зигги и почему Блонк так сильно смеялся.

– Зигги, что я такого сказал?

– Я бы предпочел не повторять этого, Оррен, – сказал Зигги.

Наконец Блонк перестал смеяться настолько, что смог объяснить.

– Ты просто проговорился о радиусе действия и возможностях своих "Хеллрейлов". Ты ведь знаешь старую поговорку о том, что болтливый язык топит корабли, не так ли?

Оррен почувствовал, что краснеет, а Блонк снова расхохотался.

– Зигги, просто сделай вид, что не слышал, как я это сказал, – сказал Оррен. – Хорошо?

– Как пожелаешь, – сказал Зигги.

– А что насчет тебя? – спросил Оррен, поворачиваясь к смеющемуся старому сержанту.

– Я не расскажу мамочке, малыш, – сказал Блонк. – Если, конечно, они не будут пытать меня. Тогда нет никаких гарантий.

– Отлично, просто отлично, – сказал Оррен.

Блонк похлопал его по спине.

– Что ты скажешь, если мы пойдем собирать наши шмотки? У нас есть несколько часов до выхода на орбиту. К тому времени мы можем вернуться сюда.

– Что будет потом? – просил Оррен.

Блонк похлопал Оррена по спине.

– Вот тогда-то все и станет по-настоящему интересным.

– Ты уже проходил через такое раньше, да? – спросил Оррен.

Блонк кивнул, и смех исчез с его лица.

– Больше раз, чем даже могу вспомнить.

* * *

Я все чаще обнаруживаю, что мои процессоры увязают в рекурсивном мышлении. Я неоднократно пересматривал все мои действия с момента прибытия на Делас и не могу найти никаких серьезных изъянов в моей логике, суждениях или выполнении протокола команд. И все же парадокс, связанный с этими действиями и реакция майора Века на них требует от меня пересмотреть их еще раз.

Повторное изучение этого материала все больше снижает мою эффективность и причиняет мне беспокойство, но я должен получить ответы. Я начал осознавать эмоцию, которая не должна быть известна Боло: сомнение.

Последние десять целых семь десятых секунды я размышлял о прямом нейронном интерфейсе, которым я оснащен. Применение этого интерфейса в полевых условиях остается на усмотрение отдельных командиров, и майор Век никогда не пользовался моим. Интересно, может ли использование интерфейса прояснить мое понимание его действий и облегчить мою дилемму? Я не уверен, но идея определенно привлекательна.

Тем не менее, эта идея также вызывает у меня беспокойство. Некоторые из моих предупредительных процедур демонстрируют тревогу при анализе такой возможности, как будто общение с мыслями и эмоциями майора Века может каким-то образом навредить мне. В любом случае, это не мне решать. Интерфейс может быть запущен только командиром-человеком, и в таком случае я буду бессилен ему противостоять. Я должен верить в своего командира, в свой полк, а также в инженеров, дизайнеров и программистов, которые меня создали.