Текст книги "Старая гвардия (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Я подаю на привод 120 процентов тока. Я чувствую покалывание в своих и без того перегруженных болевых цепях. Я увеличиваю мощность до 200 процентов. 300 процентов. Появляется предупреждение о перегреве, и, по моим оценкам, привод перегорит через 0,027 секунды.

Но затем раздается скрежет рвущегося металла, который я улавливаю с помощью индукционного датчика в корпусе, и крышка открывается. Я вздрагиваю от этого звука и внезапно осознаю, что с тех пор, как я перезагрузился, я не слышал ничего, кроме вибрации своих собственных систем.

Тишина тревожит меня. В поисках хоть какой-то уверенности в том, что внешний мир все еще существует, я открываю оптические датчики.

Я ничего не вижу.

Темнота.

Тем не менее, все указывает на то, что этот сенсор не поврежден. Я переключаюсь на инфракрасные волны, и там почти так же темно. Где бы я ни находился, там не только темно, но и холодно.

Но рядом со мной есть какие-то фигуры, возможно, сохраняющие небольшое остаточное тепло от взрыва. Возможно, они слегка нагреваются под действием собственного излучения. Я перенастраиваюсь.

Теперь все ясно: покореженные элементы каркаса из дюраллоя, панели из карбон-углеродного композита, скрученные трубопроводы и световоды. Материалы и конструкция отличаются малым весом.

Обломки какого-то самолета? Как бы то ни было, я погребен под обломками. Я должен увидеть, что находится за ними. С некоторым трудом мне удается открыть семь портов моих бесконечных повторителей. Я стреляю и поворачиваю их во всем возможном диапазоне.

Звука на удивление мало, но я вознагражден тем, что их огонь прорезает окружающий меня кокон, впуская свет из внешнего мира. Из-за разлетающихся обломков мне приходится снова закрыть оптический датчик, но на таком расстоянии от неподвижной цели в этом нет необходимости.

На то, чтобы вторичные батареи выполнили свою задачу, уходит 12,50 секунды. Я открываю оптический датчик и в награду вижу местное солнце, проносящееся над головой с почти невероятной скоростью.

Сначала я сомневаюсь в своих внутренних часах. Я что, нахожусь на планете с периодом обращения 59,00394 секунды? Затем в поле моего зрения с той же скоростью перемещается далекое планетарное тело. Я заслоняюсь от его сияния и вижу, как мимо проносятся звезды. Потом я смотрю, как половина моей бывшей тюрьмы исчезает вдали, и на крышке люка читаю «К.М.С. Кэннон-Бич».

Порывшись в своих обрывочных воспоминаниях, я обнаружил упоминание о грузовом судне торговой службы Конкордата.

Еще одно воспоминание – я выхожу с завода. Играет музыка. Баннер хлопает на ветру.

Туннель.

Космопорт.

Трап.

Корабль. Кэннон-Бич.

Мой новый командир сидит на моей башне и разговаривает с другим человеком. Это меня очень огорчает. Я не могу вспомнить лицо моего командира.

Я изо всех сил пытаюсь прояснить свои мысли. Внезапный сенсорный сигнал, похоже, ошеломил меня, приведя в замешательство мои логические процессы.

Где я?

Я был на гражданском грузовом корабле, направлявшемся в мир под названием Делас. Я должен был присоединиться к отряду Боло 1198-го бронетанкового полка, чтобы противостоять неспровоцированному вторжению инопланетян на планету под протекторатом Конкордата. Очевидно, враг нанес удар до того, как я смог добраться до места назначения. Вероятность того, что мой командир мертв, теперь почти очевидна.

Звезды проносятся мимо, небо бесконечное.

Я дрейфую в космосе.

Вполне вероятно, что планета в моем поле зрения это Делас, но с таким же успехом она может находиться в соседней галактике.

У меня есть энергия и мышление, но я инертен, бессилен и настолько беспомощен, насколько может быть беспомощен Боло, и все же я выжил.

Внизу мои братья Боло ждут подкрепления. Они будут ждать очень долго.

* * *

Бендра ненавидел комнату наблюдения. Ее поспешно смонтировали в недрах яхты Ис-калдая, когда его назначили ответственным за войну. Она располагалась в узком пространстве, втиснутая рядом с антигравитационной катушкой, которая постоянно издавала глубокое жужжание, от которого у Бендры ломило кости и болел клюв.

Бендра мог бы сказать им, что для Ис-калдая было бы гораздо эффективнее использовать военный крейсер в качестве командного корабля, а не приспосабливать для этой цели роскошную яхту. Если бы они спросили его, чего, конечно, они не сделали.

Бендра был низкокровным, с низким техническим рангом и родословной, которая не давала абсолютно никакой власти и не вызывала уважения. Ему повезло, что он получил даже эту должность, повышение по службе, которое было присуждено только после того, как его начальник был отстранен от должности за вопиющую оплошность.

Таков был путь Кездаев.

Такова была жизнь, которой жил Бендра. Каждый день он проводил большую часть своего времени бодрствуя в этом узком пространстве, зажатый с дюжиной других несчастных, каждый из которых смотрел в голографический экран, который проецировал абстрактное изображение области пространства. Они были глазами флота, смотревшими за пределы насущных потребностей навигации в дальний космос, отслеживавшими отдаленные угрозы или первые признаки приближающегося флота.

Но флота не было.

За исключением редких транспортных конвоев, люди не выставили против них никакого флота. Конечно, был вооруженный транспорт, который застал флот врасплох и способствовал провалу наступления. Наблюдатель, который не смог обнаружить угрозу, теперь исчез. Бендра не знал, куда, да и не хотел знать. Он сам, бывший чистильщик поверхностей, теперь сидел на своем месте в строю, пытаясь освоиться с новой работой, прежде чем его тоже заменят.

В обязанности Бендры входило наблюдение за растущими облаками обломков, которые вращались вокруг планеты людей и остальной части системы. Таких обломков были миллионы – от уничтоженных кораблей кездаев и, по иронии судьбы, от приближающегося конвоя, который люди по глупости уничтожили сами. Это позабавило Бендру, поскольку сами кездаи редко старались уничтожить такие корабли.

Ему сказали, что генералы считали глупостью пытаться блокировать планету, столь богатую ресурсами. Под ними было достаточно металла, чтобы построить миллион флотов. Ему сказали, что скоро планета будет принадлежать кездаям.

Ему было все равно. Мир Бендры был намного меньше этого. Он жил изо дня в день, пытаясь избежать гнева начальства, стремясь к тем немногим удобствам, на которые мог рассчитывать человек его положения, надеясь, что кто-то выше него облажается, надеясь, что он сам не окажется пойманным на ошибке.

Поэтому он с большим интересом наблюдал за одним из фрагментов обломков конвоя в своем голографическом экране. Он моргнул, прокрутил последовательность, чтобы убедиться, увеличил изображение и воспроизвел его снова. На одном из фрагментов обломков был зафиксирован кратковременный всплеск энергии. После этого большие куски объекта отделились и разлетелись в разные стороны. Но источник энергии по-прежнему находился в самой большой части объекта. Он наблюдал, как она остывает, чтобы соответствовать фоновому холоду космоса.

Его капюшон вспыхнул от беспокойства и досады. Почему это должно было произойти в его дежурство? Теперь объект был под его ответственностью, независимо от того, что он будет делать дальше и когда он это сделает.

И все же, скорее всего, это был пустяк, обломок поменьше, или метеорит, на большой скорости врезавшийся в большой, или, возможно, взорвавшийся элемент питания, или боеприпасы, или реактор, который только сейчас вышел из строя.

Он наблюдал и ждал нового всплеска энергии, но его не произошло.

Наконец, он вытащил свой суриа, дешевый и некачественный клинок, подаренный ему отцом, который потерял клинок своего прадеда в неудачной дуэли. Клинок тускло блеснул в тусклом свете комнаты. Он положил большой палец на лезвие и начал лениво точить клюв. Это была еще одна долгая смена...

Три

Век ждал в импровизированном зале ожидания космопорта. Через обзорную панель был виден предыдущий терминал, но здание лежало в руинах. Большая часть прилегающей территории также была в руинах. Но этот космопорт находился в главном городе региона, и местные жители, похоже, хотели продолжать им пользоваться. В этом временном зале ожидания было тесно и жарко. Казалось, что многие люди хотели убраться с этой планеты как можно дальше и были готовы рискнуть опасностями, связанными с отъездом, вместо того чтобы остаться.

Века это больше не волновало. Он подал в отставку. Он собирался отправиться куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Он точно знал, что никогда не избавится от воспоминаний о том, что он сделал. Из-за его глупости погиб его лучший друг. И ему придется жить с этим до конца своей жалкой жизни.

– Майор? – воскликнул генерал Киль, вскакивая и швыряя компьютерный планшет на колени Веку. – Вы не хотите объяснить мне, что все это значит?

Несколько человек, стоявших рядом, выглядели шокированными, затем отвернулись, пытаясь не лезть не в свое дело.

– Все предельно ясно, генерал, – сказал Век, не поднимая глаз. – Я ухожу в отставку. – Он попытался вернуть генералу компьютерный планшет, но Киль не взял его.

– Нет, не уходишь, – сказал Киль. – Я не принимаю вашей отставки. – Он отодвинул планшет.

Век взглянул в лицо Килю.

– Я не думаю, что вы можете это сделать, генерал.

– Я могу делать практически все, что захочу, – сказал Киль. – Я генерал, помнишь?

– А если я пойду и сяду на транспортник? – спросил Век. – Что вы тогда будете делать? – он начинал злиться. Все, чего он хотел, это ускользнуть, утопить воспоминания в выпивке и попытаться найти то, ради чего стоит продолжать жить, если это возможно.

Киль рассмеялся.

– Неужели ты не знаешь, что не стоит бросать вызов вышестоящему офицеру? Садись в этот транспортник, а я заявлю о твоей самоволке. Я отправлю военную полицию за твоей жалкой задницей, и ты проведешь годы на каторге.

– Я не понимаю, – сказал Век, качая головой и глядя в окно на разрушенный терминал вдалеке. – Зачем ты это делаешь? Ты хочешь оставить меня здесь только ради личной мести?

– О, дьявол, – сказал Киль, – если я и хочу кому-то надрать задницу, то у меня в списке много людей выше тебя.

– Так в чем дело? Почему ты хочешь, чтобы я остался? Особенно после того, что я сделал?

Киль кивнул и сел рядом с Веком.

– Справедливый вопрос. Ни у кого нет сомнений, что ты облажался.

– Хорошо сказал, – заметил Век.

– И не заблуждайся, – сказал Киль, – когда все это закончится, состоится слушание, и оно может обернуться для тебя очень нехорошо. Но прямо сейчас я не могу позволить себе потерять офицера, не говоря уже о подготовленном командире Боло. Ты забыл, что идет война? Мне нужны все люди.

Век кивнул, но ничего не сказал. Что он мог сказать? Он действительно не хотел оставаться, но в то же время хотел. Больше всего на свете.

– Я понижаю вас в звании до лейтенанта и передаю 1198-й полк под свое непосредственное командование, – сказал Киль, – Но я хочу, чтобы вы с Ровером вернулись на свои места.

Век был ошеломлен, и внезапно его охватили сомнения. Он не знал, сможет ли когда-нибудь вернуться в Ровер после того, что натворил.

– Послушай, – сказал Киль, и его голос стал мягче. – Я знаю о вашей дружбе с лейтенантом Орреном. Я понимаю, что ты должен чувствовать.

– Ты правда так думаешь? – спросил Век. Он не мог представить, как кто-то может понять боль, которая разрывает его на части.

Киль кивнул.

– Позволь мне раскрыть тебе отвратительную тайну о командовании. Иногда ты отдаешь плохой приказ, как например ты сделал, и люди умирают.

Век кивнул.

Киль продолжил:

– Или ты не отдаешь приказ, и люди гибнут. Или ты отдашь хороший приказ, и люди умрут. Но по-настоящему неприглядная правда заключается в том, что иногда наилучший приказ, приказ, который приведет к достижению цели – это не тот приказ, при котором погибнет меньше всего людей. На самом деле, так почти никогда не бывает.

Век посмотрел на пожилого человека. По глазам генерала было ясно, что он отдал слишком много тех приказов, о которых говорил.

– Проблема ответственности, – сказал Киль, – в том, что она просто предоставляет больше возможностей для того, чтобы твоя человеческая слабость могла причинить вред.

– Ты совершал ошибки, как и я? – спросил Век.

– Такие нет, – сказал Киль, улыбаясь. – Но у меня есть целый набор собственных. Проблема в том, что наши ошибки часто стоят жизней, и нам приходится жить с этим дальше.

Век кивнул, лицо Оррена всплыло в его памяти, а затем снова уплыло.

– Но, – сказал Киль, – тебе также придется жить с последствиями своих успехов.

– У меня их пока не было, – сказал Век.

– Неправда, – сказал Киль. – Суть в том, что твоя идея остановила наступление врага. Неважно, что это не вернет к жизни ни одного человека, это спасло лейтенанта Амада и тысячи других. Может, даже большинство из нас, если быть честным.

Теперь Век был полностью ошеломлен. Он пытался осмыслить слова генерала, но жалость к себе, казалось, блокировала их.

– Послушай, Век, – сказал Киль, – Это серьезная неудача для тебя, но это также может стать важным уроком. Твоя карьера не обязательно должна быть закончена, если ты этого действительно не хочешь.

Век кивнул, не зная, что сказать.

Киль похлопал его по плечу, когда тот встал.

– Ну, пошли? У нас тут война, не забыл?

И снова все, что Век смог сделать, это кивнуть. И подняться на ноги, чтобы последовать за генералом.

* * *

Джаск наблюдал, как солнце опускается за край горного хребта. Горы позади и выше его лагеря по-прежнему были ярко освещены, но сам он был в тени. Он подался вперед и погасил костер.

Лучше не давать кащерицам возможности его увидеть.

Затем он сунул ножки и клешни сейззара в угли, присыпав их землей. Примерно через два часа они должны были стать восхитительными на вкус.

Он оглядел свой лагерь. Он представлял собой всего лишь пару грузовых модулей звездолета, переделанных шахтерами в комнаты и лаборатории, и шахтный забой, где стоял пустой электромагнитный лифт. Бесси сидела неподалеку, держась рядом с Джаском, как преданный щенок.

В сгущающихся сумерках Джаск достал из рюкзака вещи, которые забрал у мужчины. Золотая булавка с Боло, казалось, светилась даже в сумерках. Ему так хотелось приколоть ее к груди, но он этого не сделал.

Там также была маленькая радиогарнитура, которая, похоже, не работала. Он чувствовал себя виноватым из-за того, что забрал эти вещи, но ему пришлось раздеть мужчину, чтобы обработать его раны. Кроме того, он просто держал эти вещи в руках. Он вернет их все, если мужчина выживет.

Он понятия не имел, получится это или нет. Родители Джаска учили его оказывать первую помощь почти с того момента, как он научился ходить. Они путешествовали из мира в мир, с места на место. Они имели дело с неустойчивыми породами, взрывчатыми веществами, буровыми лазерами, опасными местными формами жизни, а иногда и с еще более опасными местными жителями. Они научили его сражаться, заботиться о себе и справляться с ранами. Но он никогда не видел, чтобы кто-то пострадал так сильно, как этот человек. Но по крайней мере, он все еще был жив.

Пока мужчина еще находился в своем яйце, Джаску удалось остановить кровотечение. Затем он перевязал раны и дал предписанные лекарства из своих скудеющих запасов. Затем, привязав человека к Бесси, он привез его сюда и поместил в шахтное убежище.

Он сделал все, что мог, чтобы спасти человека. Но он также заранее спланировал, в каком стволе шахты он похоронит его. На всякий случай, если понадобится.

Он услышал слабый стон из убежища, поэтому, еще раз проверив, что угли не слишком горячие, он направился посмотреть, что нужно человеку.

Парень шевелился, бормоча что-то себе под нос.

Джаск подошел и дотронулся до его кожи. Мужчина был очень горячим, а его кожа была бледной и влажной. На ощупь просто ужасной, и Джаск отдернул руку.

Остальные вещи мужчины лежали на пустом ящике для инструментов в углу, куда их положил Джаск.

Он взял блестящую пластинку, которая была прикреплена к униформе мужчины.

– Оррен. Тебя так зовут? – спросил он.

Мужчина только застонал.

Джаск подошел ближе и склонился над ним.

– Мистер Оррен. Это ваше имя? Вы меня слышите?

Мужчина что-то пробормотал, затем приоткрыл глаза. Казалось, он сосредоточился на Джаске.

– Где…? – спросил он.

– Ты в горах, в здании около шахты, – сказал Джаск. – Я нашел тебя и принес сюда.

Мужчина попытался пошевелиться, но потом снова застонал. Но он не закрыл глаза.

– Я перевязал тебя, – сказал Джаск. – Мне пришлось снять с тебя одежду и вот это. – Он поднял булавку и наушники.

Мужчина попытался дотянуться до них, но лишь слабо ухватился за наушники.

Джаск отдал ему их.

Мужчина неловко вставил наушник в ухо.

– Лейтенант Оррен вызывает Боло ZGY, Зигги. Ответь, Зигги.

Он запнулся.

– Ты мне нужен, Зигги. Очень больно. Нужно, чтобы ты пришел.

Затем мужчина потерял сознание, его голова откинулась назад.

Джаск взял гарнитуру и уставился на нее. Мужчина пытался связаться со своим Боло. Через эту гарнитуру.

Джаск был так взволнован этой мыслью, что чуть не уронил гарнитуру.

* * *

Сигнал такой слабый, такой далекий, что он почти проходит ниже моего порога восприятия. Он время от времени колеблется, в такт с моим собственным периодом вращения, заполнен помехами, но он поступает по моему закодированному командному каналу. Скорее всего, это ложный сигнал или хуже того, какая-то уловка врага, но я не могу ее игнорировать.

Мой приемник сгорел, поэтому я не могу улучшить качество приема, но я могу перенаправить выход сигнала для дополнительной обработки. Я увеличиваю мощность приемника настолько, насколько это возможно, а затем направляю необработанный выходной сигнал на вспомогательный процессор. Перенеся туда кодовые модули из своего аварийного ядра, я могу превратить его во импровизированный широкополосный процессор обработки сигналов и усилитель.

Я отфильтровываю шум от сигнала, улучшаю, усиливаю, еще раз усиливаю, фильтрую. Результирующий выходной сигнал не поддается распознаванию.

Я размышляю над проблемой 0,6931 секунды.

Обычный командный код содержал бы постоянно повторяющуюся маску битов кода. Если я предполагаю, что они являются частью входящего потока данных, они могут служить ключом к выделению остальной части сигнала из шума, подобно тому, как эталонный лазер использовался для восстановления некоторых примитивных голограмм. Эти усилия требуют задействования пяти процентов возможностей моих узлов гиперэвристической обработки. Это не имеет значения, поскольку в настоящее время мне все равно нечем больше заняться.

Это голосовое сообщение в автоматическом цикле, который генерируется командирской гарнитурой, система распознавания голоса которой распознала сообщение о бедствии.

Анализ передачи подтверждает с уверенностью в 89,9343 процента, что это голос моего командира. Первое слово, которое я распознаю полностью – это неофициальное обращение моего командира ко мне, «Зигги», и это еще одна гарантия того, что передача подлинная.

Но следующие слова наполняют меня болью: «Очень больно. Нужно, чтобы ты пришел.»

Далекий мир, которым, как я предполагаю, является Делас, снова вращается в моем поле зрения.

Сообщение повторяется снова и снова. «Нужно, чтобы ты пришел».

Четыре

Генерал Киль и лейтенант Век склонились над голографической картой северного поля боя, воспроизводя недавнее сражение.

– Это новая стратегия, которую используют кездаи, – сказал Киль, указывая на странное образование на карте.

– Военные называют ее "змеиной ямой".

– Странно, – сказал Век.

– Видишь, как она сформирована? – спросил Киль. – Кездаи располагают группу своих танков "Торо" кольцом, обращенным наружу. С огромными танковыми орудиями "Торо" и толстой лобовой броней, защищающей их уязвимые фланги, это грозная позиция.

– Готов поспорить, что склады с боеприпасами находятся внутри кольца, – сказал Век, – и ждут, когда можно будет перезарядить "Торо", компенсируя тем самым ограниченную емкость магазина на пять снарядов.

– Точно, – сказал Киль. – В некотором смысле, "яма" почти эквивалентна Боло с точки зрения огневой мощи и брони, но ей не хватает мобильности Боло.

– Так как именно используются эти "змеиные ямы"? – спросил Век.

– Кездаи используют искусную тактику для того, чтобы загонять в них силы DDF, – сказал Киль. – Это адски сложно для обычных сил DDF. Обычно, чтобы зачистить "яму", приходится вызывать Боло, а они на данный момент довольно разбросаны.

Век кивнул и отступил назад.

– Кстати, не думаешь ли ты, что мне следует вернуться к Роверу?

Киль постучал по своему командирскому наушнику и улыбнулся.

– Конкордат потратил много времени обдумывая установление связи между командиром и Боло. Тебе нужно начать понимать, как эффективно ее использовать.

Век кивнул, но ему явно не понравилась эта идея. Он был скорее практичным парнем. Даже с тем пониманием Боло, которое дала ему нейронная связь, ему все равно нравилось физически присутствовать внутри.

– Доверься Боло, сынок, – сказал Киль, явно уловив чувства Века. – Они хорошие солдаты, очень хорошие. Никогда не встречал ни одного, который не был бы таким, потому что они созданы именно такими. Но нам, людям, приходится учиться этому на собственном горьком опыте.

– Да, я учусь, – сказал Век, слегка улыбнувшись.

– Вообще-то, – сказал генерал Киль, – я приказал всем офицерам 1198-го полка вернуться в тыл. Я хочу, чтобы они поспали на настоящих койках, получили нормальную пищу, возможно, даже сходили в офицерский клуб, когда в боевых действиях наступит затишье. Они смогут вернуться в свои подразделения, когда придет время. А до тех пор, – он снова постучал по своему наушнику, – Боло будут прикрывать то, что должно быть прикрыто.

– Но я не… – Век прекратил свой протест.

Кэл рассмеялся.

– Теперь ты ученик. С этого момента 1198-й будет действовать по-моему.

– То есть мой путь был неправильным, – сказал Век.

– Нет, не совсем, – сказал Киль. – Возможно, в другом месте и в другое время твой метод был бы правильным. Но сейчас ты прав, он ошибочный.

Век кивнул. Он чувствовал себя так, словно генерал только что ударил его в живот. Почему он, в конце концов, не сел в тот транспортник и не воспользовался своим шансом? Было бы проще.

– Но, лейтенант, – сказал Киль, – Это не значит, что у тебя нет хороших идей. Они есть. И ты умен и изобретателен. И ты готов учиться, даже если иногда учеба дается нелегко. Вот почему я хочу, чтобы ты был рядом со мной.

– Спасибо, – сказал Век.

– А ты думал, – сказал Кэл, – что я просто присматривал за тобой?

– Да, сэр, – сказал Век. – Так я и полагал.

Киль усмехнулся.

– Умный мальчик.

* * *

Весь прошедший день Джаск пытался сбить температуру Оррена. Ему удалось влить в него немного отвара сейзарра, но мужчине требовалось больше помощи, чем мог оказать Джаск. Проблема была в том, что Джаск не мог придумать, как раздобыть ее для него.

Джаск подумывал о том, чтобы пойти за помощью в Рокгейт, но человек, скорее всего, будет уже мертв к тому времени, как он вернется. Он подумывал о том, чтобы послать Бесси, но кто-нибудь в Рокгейте, вероятно, точно попытается придумать какой-нибудь способ украсть его Боло.

Поэтому вместо этого он просто положил мокрую тряпку на лоб мужчины. Ему оставалось надеяться, что того, что он смог сделать, было достаточно.

На второе утро, когда Джаск положил влажную тряпку на лоб мужчины, он проснулся.

– Можно мне глоток воды? – спросил мужчина таким хриплым голосом, что, казалось, ему было больно говорить.

Джаск помогал ему пить, пока мужчина не поперхнулся. Затем он сказал:

– Можно мне взять мой наушник?

– Эта штука не работает, – сказал Джаск. – Я пробовал. Вчера вы с кем-то разговаривали, но это была просто лихорадка.

Мужчина покачал головой.

– Это не лихорадка.

Джаск дал ему гарнитуру, но, потянувшись за ней, мужчина чуть не потерял сознание. Он передохнул минуту, затем сделал глубокий вдох, надел наушники и начал говорить.

– Зигги, ты меня слышишь? Это лейтенант Оррен, Зигги. Ты должен прийти. Я очень болен. Поговори с мальчиком. Пусть он тебе все расскажет.

Лейтенант Оррен на некоторое время закрыл глаза. Джаск решил, что он потерял сознание, но тут глаза Оррена снова открылись, как будто он к чему-то прислушивался.

– Команда переопределения, – сказал Оррен. – Код альфа-браво-танго-сьерра-браво-дельта-пять. – казалось, вспоминание кода потребовало больших усилий, и глаза Оррена снова закрылись.

На этот раз он заснул.

Поколебавшись, Джаск взял наушник и поднес его к уху. Джаск был уверен, что лейтенант Оррен просто разговаривает в лихорадке сам с собой. Мгновение он прислушивался к тишине, затем пожал плечами.

– Ничего не слышно.

Затем раздался треск.

– Подразделение R-0012-ZGY Бригады "Динохром" запрашивает информацию о ситуации и новые приказы.

На этот раз Джаск действительно выронил гарнитуру.

* * *

Когда Ватша вошла в столовую брата, на низком столике стояли нетронутые блюда с сырым мясом травоядных. Реджад стоял перед огромным голотанком, спущенным с потолка.

– Ты звал меня, брат?

Он не обернулся.

– Если ты будешь все время пялиться в голограмму, то испортишь себе зрение. Будет печально видеть, как ты пытаешься найти своих наложниц с помощью трости.

Наконец, он повернулся и отошел от экрана, подол его белого с золотом дневного одеяния волочился по полу, пока он шел.

– Тогда я уже должен быть слепым, сестра. Работа боевого командира никогда не заканчивается, – он широким жестом указал на танк. – Ты знаешь, что это такое?

Она посмотрела на танк. В воздухе плавали карты, глобусы, изображения орбитальных траекторий, таблица за таблицей статистических данных, все плавало, подсвеченное желтым, красным, синим и зеленым. Это было похоже на компьютерные игры в завоевание, в которые они с Реджадом играли в детстве, только бесконечно сложнее.

– Я бы сказал, что это своего рода симуляция боя.

– Это победа, сестра, победа, которая должна была принадлежать кездаям после нашей последней великой битвы с людьми. Только вторжение этого единственного корабля, каким бы незначительным оно ни было, изменило ход событий. Один корабль. Я много раз запускал симуляцию, корректируя переменные. Именно этот корабль спасает их. Вот что меня беспокоит.

– Но, брат, здесь нет других кораблей. Люди не направили против нас свой флот. Их посещают грузовые суда и жалкие защитники конвоев, которые убегают, когда им угрожает опасность. Все их корабли занесены в каталог и известны нам, даже корабль, который переломил ход битвы, был известен нам сразу по прибытии.

Капюшон Реджада нервно дернулся. Он подцепил кончиком пальца кусочек мяса травоядного, осмотрел его влажную розоватость, понюхал солоноватый мускус, затем бросил его обратно на блюдо.

– Проблема в том, что мы не знаем, откуда взялись эти грузовые суда, или кто снабдил этих волосатых обезьян оружием, которое загнало нас в угол. За их точками перехода может находиться огромная и могущественная империя. Очевидно, что они не слишком благоволят этим жалким созданиям, иначе нам вообще не позволили бы ни за что зацепиться, но они и не оставили их беззащитными. Каждый раз, когда я запускаю эту симуляцию, становится все более важным, нам нельзя ждать два своих новых корабля.

Ватша старалась не показывать своего беспокойства. Не порти все, ради нас, брат.

– Значит, у тебя есть план?

– Огромные мобильные бронированные подразделения, которые люди называют "Боло", были большой проблемой, но, по крайней мере, последняя атака показала нам их численность и максимальную скорострельность по космическим целям. Этого едва хватило, чтобы сокрушить "Клинок Кевва" и его устройство "калейдоскоп". Но они больше не удивят нас, а мы еще можем удивить их. Можно ли модифицировать систему калейдоскопа на "Клинке Кевва", чтобы создать больше сенсорных эхо-сигналов?

Ватша почувствовала вспышку раздражения. Это было в ее кратком отчете о строительстве корабля, если бы только Реджад удосужился прочитать его.

– Это возможно, брат мой. Удвоение мощности увеличит количество изображений в квадрате. У них будет сто сорок четыре цели вместо двенадцати. Проблема в том, что "калейдоскоп" и так потребляет много энергии. Пока "калейдоскоп" активен, главные корабельные батареи не смогут вести огонь. Более того, как только модификация будет произведена, ее нелегко будет отменить. Когда "калейдоскоп" будет выключен, потребуется некоторое время для восстановления заряда, и мы не сможем просто перевести "калейдоскоп" на более низкую мощность без модификации.

– Это не имеет значения. Наши батареи в любом случае неэффективны против "Боло". Все, что нам нужно – это концентрированный и хорошо направленный обстрел "спирфоллом". Именно это, как оказалось, способно нанести урон великим машинам. Но они маневренны, и в них трудно попасть. Проследи, чтобы модификация была произведена до того, как "Клинок Кевва" покинет порт. При необходимости вообще демонтируйте корабельные батареи. И убедись, что он оборудован для мощного и продолжительного обстрела "спирфоллом". Мы не вернем корабль сюда, пока не будем готовы к наступлению.

Ватша наклонила голову и щелкнула клювом в знак согласия.

– Я начну немедленно.

Но она могла думать только о том, что этот дурак взял ее сбалансированный и элегантно спроектированный "Клинок Кевва" и превратил его в лоскутное одеяло.

* * *

Несмотря на подавляющее превосходство сил, я установил связь со своим командиром, но узнал, что он недееспособен. Мне были даны надлежащие командные коды, позволяющие осуществлять связь и подчиняться приказам неизвестного третьего лица, идентифицированного как «мальчик». Я порылся в своих фрагментарных воспоминаниях и нашел множество культурных отсылок, включая почетное обращение, что-то вроде бутерброда с гамбургером, древний паровоз и древнее расовое оскорбление. Ни одна из них не кажется подходящей для данной ситуации, и я подозреваю, что употребление этого слова может быть очевидным, основываясь на моей относительно нетронутой лингвистической базе данных, молодой человек мужского пола.

Предположение подтвердилось, когда «мальчик» заговорил по командному каналу. Мои аудиометрические возможности ухудшились, но я оцениваю его возраст в диапазоне от семи до двенадцати стандартных лет. Человек в этом возрасте вряд ли обладает надлежащей военной подготовкой.

Какую цель преследовал лейтенант Оррен, назначая командиром этого ребенка? Могло ли это быть результатом бреда или снижения работоспособности?

Однако на данный момент у меня нет другого выхода. Этот ребенок – моя единственная надежда на спасение, ремонт и, в конечном счете, на прибытие на поле боя.