Текст книги "Что с нами происходит? Записки современников"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Валентин Распутин,Василий Белов,Василий Песков,Алесь Адамович,Алексей Лосев,Лев Аннинский,Павел Флоренский,Юрий Лощиц,Сергей Субботин,Татьяна Глушкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Глубоко сожалею, что Вам я дал неисправленный экземпляр „Геоморфологии Евразии“, где осталось неверное утверждение о неверности радиоактивного метода определения возраста земли. Обидно то, что такие ляпсусы неизбежны в провинции, где видишь только случайную литературу и некому меня проверить, – не с кем поговорить.

Но остается другое положение, – распад остается фактом, но есть ли на земле синтез радиоактивных элементов в биосфере, где жизнь направляет литогенезис[118]118
  То есть совокупность процессов образования и последующих изменений.


[Закрыть] осадочных пород? Ведь из Ваших работ прямо следует, что этот синтез, – научно доказанный факт и что в геологическом прошлом синтез преобладал над распадом, а отсюда, – геогенические[119]119
  То есть касающиеся рождения Земли.


[Закрыть] и философские выводы, которые Вы у меня считаете экстраполяциями.

Мне кажется, что Вы фактически относите к экстраполяциям у меня в значительной мере то, что на самом деле построено на фактах. Ибо: 1) делювиальная теория происхождения лёссов, 2) положение о том, что подземные воды направляют работу поверхностных, и многое другое в моих работах, – это научно доказанные мною факты, на основании которых я устанавливаю новые факты, кажущиеся Вам экстраполяциями. Но не случаен и тот факт, что моя объемистая книга „Природа Нарымского края“ известна многим, а критики на нее до сих пор нет. Ибо А. П. Павлов[120]120
  Павлов Алексей Петрович (1854―1929) – выдающийся русский геолог, академик, учитель Р. С. Ильина.


[Закрыть] меня научил понимать геологию как „разумение земли“, а не как „науку о земле“ (огромная разница!).

На стр. 276 „Очерков геохимии“[121]121
  Вернадский В. И. Очерки геохимии. М.; Л., 1927.


[Закрыть] Вы оставляете нерешенными два вопроса, – 1) есть ли равновесие между привносом и уносом материи в системе Земли и 2) охлаждается ли наша планета. А для меня на основании Ваших же работ ясно, что масса земли, – количество ее и качество (степень радиоактивности) – растет, земля нагревается все больше и больше, а потому следующая эпоха горообразования и вулканизма будет катастрофической и потому последней (см. Апокалипсис в толковании Н. Ф. Федорова), – тут земля уже не отделается отрывом луны, а случится нечто неизмеримо большее. Для меня это не экстраполяция, а прямой логический вывод, т. е. факт, устанавливаемый на основании Ваших работ.

Я ожидаю, что Вы скажете, что я подменяю научное мышление религиозным. Увы! если бы я был религиозным человеком! Я лишен этого дара, лишен дара молитвы, я сын своего рассудочного века. Увы, я не верю, – а только знаю, т. е. признаю́ реальные факты. Если же признать мои методы мышления религиозными, то это значит, что я методами религии установил малую мощность угленосной толщи Кузбасса до установления этого факта геофизическими методами, что я нашел при помощи религии соляные купола в Минусинской котловине, против которых мне на основании „научно установленных фактов“ возражал Я. С. Эдельштейн,[122]122
  Эдельштейн Яков Самойлович (1869―1952) – профессор Ленинградского университета, специалист по геоморфологии; упоминается и ниже.


[Закрыть] там 20 лет работавший и знающий край как свои пять пальцев, и многое другое, что я делаю по своей службе в Зап<адно>-Сиб<ирском> Геолтресте, где мне за мою религию платят 600 р. в месяц.

<…> Вся первая часть моего письма написана отнюдь не в ожидании ответа на нее. Я только счел нужным Вам написать, каким миром идей определяется мое научное мышление, – ответ на вопрос о том, почему у меня нет разрыва там, где он есть у некоторых ученых, – дает Н. Ф. Федоров, проповедовавший науку как орудие победы человечества над смертью, и притом только науку материалистическую, ибо идеализма он не выносил, считая идеализм в науке порождением ехидниным.

Еще раз очень, очень большое спасибо за письмо.

Преданный Вам Р. Ильин».

Вряд ли нуждается в специальных комментариях это credo Р. С. Ильина, так ярко изложенное в письме, – с его страниц перед читателем предстает в полный рост большой ученый, проницательный мыслитель, талантливый литератор, – словом, равноправный участник эпистолярного диалога достойных друг друга собеседников. В. И. Вернадский читал это письмо с карандашом в руках – оно хранит на себе его пометы, которые интересно было бы проанализировать отдельно.

В годы переписки Р. С. Ильина с В. И. Вернадским (1934―1937) сильно активизировалась не только теоретическая, но и практическая геологическая деятельность Р. С. В 1934 году, вскоре после перевода из Минусинска в Томск, по совокупности работ (как опубликованных, так и проведенных, но еще не напечатанных) квалификационная комиссия делает представление о присуждении Ильину ученой степени кандидата наук. Снимаются ограничения с его передвижений по Сибири; в 1936 году он возглавляет Обь-Иртышскую геологическую партию.

На своих полевых маршрутах, вооруженный созданной им теорией геологических циклов, Р. С. Ильин не только находит подтверждение своим теоретическим прогнозам, но, поверяя теорию практикой, открывает все новые и новые возможности добычи полезных ископаемых в Западной Сибири.

Еще 12 мая 1932 года в поданной своему руководству докладной записке «О возможности нахождения нефти в Западной Сибири» он писал: «Теоретически рассуждая, нефтеносными могут оказаться еще другие формации с умирающими морями – юра и палеоген. Юрское море оставило осадки на нашем Севере, главным образом, уже в пределах Сургутского и др<угих> районов Уральской области (р. Большой Юган); в этих областях документы богатых событий скрыты под мощной толщей рыхлых, главным образом, послетретичных отложений Западно-Сибирской низменности».

А 20 октября 1935 года он сообщал В. И. Вернадскому: «Глубокоуважаемый Владимир Иванович. На днях я вернулся из низовий Оби и Иртыша, где производил геологическую съемку между 59° и 62°-параллелями и видел много интересного и неожиданно нового…»

Осмысление этих новых фактов, добытых в результате полевых работ, привело Р. С. Ильина к важным практическим выводам. Вот что писал он Л. И. Прасолову 1 июня 1936 года: «Вы знаете, что сопряжение почвообразования в одно целое с горообразованием может дать результаты, неожиданные для многих, – а так и получилось у меня после обработки матерьялов из низовий Оби и Иртыша. Прямой результат, – проблема Обь-Иртышской нефти становится реальной. Но увы, – геологи делятся на две категории. Я. С. Эдельштейн, прежде работавший в моих районах и ничего там не видавший, ведет себя недостойно и возглавляет резко критическое и отрицательное отношение к моим работам, а И. М. Губкин[123]123
  Губкин Иван Михайлович (1871―1939) – основоположник советской нефтяной геологии, академик АН СССР.


[Закрыть] и многие другие считают мои работы интересными и считают нужным их продолжать, но… они не только не понимают методов моей работы, но и не признают необходимости опубликования моих многочисленных рукописей с изложением этих методов, считая их дискуссионными. Получается тупик. <…> Конечно, для пессимизма нет оснований, ибо есть и другие факты, как, например, высокая оценка статьи „О смещении зон“[124]124
  Ильин Р. С. О современном смещении зон // Землеведение. 1935. Т. 37. Вып. 2.


[Закрыть] В. Р. Вильямсом и многое другое, но Вы, конечно, понимаете, что мне хотелось бы большего. А именно, – сдвинуть с мертвой точки нашу науку и сделать ее более эффективной».

О своих новых результатах Ильин кратко известил В. И. Вернадского 24 мая 1936 года: «Глубокоуважаемый Владимир Иванович. Я снова в Москве в командировке в связи с добытыми мною на севере Зап<адной> Сибири фактами, интересными не только в практическом (нефть), но и в теоретическом отношении. Зная, как и чем Вы заняты, я не считаю для себя возможным отнять у Вас время своим посещением, но если Вы пожелаете меня видеть, назначьте мне время между 30/V и 4/VI, ибо сегодня я выезжаю в Ленинград…»

Встреча эта состоялась (что явствует из последующих писем Р. С.). После нее, по воспоминаниям В. В. Ильиной, ее муж вернулся в Томск с новым зарядом творческой энергии.

Об этом свидетельствуют и два последних письма Ильина к Вернадскому, дошедшие до наших дней. Они были написаны в 1937 году, ставшем последним годом научной деятельности Ростислава Сергеевича.

Письмо от 15 января 1937 года почти целиком посвящено размышлениям Р. С. о прочитанной им книге В. И. Вернадского «История природных вод».[125]125
  Вернадский В. И. История минералов земной коры. Т. 2. История природных вод. Ч. 1. Л., 1936. Позднее эта книга была прислана Вернадским в Томск наряду с другими, отправленными в феврале 1937 года (см. ниже). Она имела такую дарственную надпись: «Р. С. Ильину с глубоким уважением постоянным. Автор».


[Закрыть] Сугубо специальный характер этого письма лишает нас возможности остановиться на его содержании более подробно. Одновременно с ним Ильин отправил в Москву три своих работы, опубликованные в 1936 году.

В конце 1987 года сын геолога И. Р. Ильин нашел в семейном архиве ответ В. И. Вернадского на это письмо Р. С. Ильина, случайно уцелевший после обыска 1937 года. Письмо-автограф было написано на бланке с грифом: «Академия Наук Союза Советских Социалистических Республик. Директор Биогеохимической лаборатории». С разрешения И. Р. Ильина его текст воспроизводится ниже.

В. И. Вернадский – Р. С. Ильину

12. II 1937 г.

«Глубокоуважаемый

Ростислав Сергеевич.

Извините, что так поздно отвечаю – болею и не справляюсь с временем. Благодарю Вас за присланные Вами работы, <которые>,[126]126
  В оригинале – «с которыми».


[Закрыть] даже не соглашаясь с многими выводами, читаю с большим интересом. И сейчас одну прочел. Посылаю Вам 2 выпуска „Ист<ории> прир<одных> вод“ – мне казалось, что я Вам дал 1<-й> и 2<-й>? Выпуска 1 у меня нет, но 2-й нашелся, и я его Вам посылаю. Я позволил себе послать Вам кое-какие старые оттиски, у меня оставшиеся – м<ожет> б<ыть,> пригодятся – а нет, передайте в какую-нибудь библиотеку – а то и так бросьте. Надеюсь скоро прислать Вам ряд своих статей и книг – так вышло, что они выходят все вместе. Среди брошюр две книги, правда, обе перепечатки, но более или менее приведенные к современному уровню знаний – одна: „Биогеохимические очерки“, благодаря А. П. Виноградову, другая: „Земные силикаты, алюмосиликаты и их аналоги“, благодаря С. М. Курбатову. Заключил договор о переделке моей „Истории земных вод“ (I том) для нового издания, а сейчас сижу за книгой, над которой работаю с 1916 года – больше 20 лет. Приходится сокращать и концентрировать огромный, даже частию полузабытый матерьял фактов и мыслей: „Об основных понятиях биогеохимии“. К ним будет несколько экскурсов. Несколько дерзко начинать писать эту книгу, когда подходишь к 74 году – но в книге я пытаюсь высказать все основное, <над>[127]127
  В оригинале – «о».


[Закрыть] чем размышлял и работал всю жизнь. Потребуется 2―3 года, прежде чем я ее кончу и постараюсь ее по возможности сжать.

Мне хотелось бы написать Вам по поводу Вашей прочитанной уже статьи о происхождении лёссов – но времени нет – и о вопросах, поднятых в Вашем письме от 15.I. Но та же причина позволяет мне коснуться только одного вопроса, который мне кажется основным и с которым я не согласен. Мне кажется, в этом письме силой Вашей мысли Вы выходите за пределы ее действенного – не словесного – выявления. Можно ли говорить, научно допускать выводы в геологии за пределы максимального геологического времени, в данном случае за пределы миллиард<а>[128]128
  В оригинале – «миллиардов».


[Закрыть] – двух (архей) лет?.. Но мы не можем в геологических рассуждениях идти научно глубже в следствия. Конечно, 2·10⁹ лет не возраст планеты – но ясно, это возраст метаморфизма. Уже для катархейских слоев может подыматься вопрос о развитии в них интенсивности и значения выветривания. Для земной коры 2·10⁹ не „краткое“ время, как Вы говорите – но реально – в пределах геологического знания – всё время. М<ожет> б<ыть>, как кажется, это будет 3·10⁹ лет, но это не меняет дела, т<ак> к<ак> характер выветривания в этих пределах, по-видимому, не меняется. Это дело учета, а не нового явления.

Книжка Полынова[129]129
  Полынов Б. Б. Кора выветривания. Л., 1934. В письме от 15 января 1937 года Р. С. Ильин писал о ней: «Мне эта книга не нравится, во-первых, тем, что в ней куда-то исчез климат, затем – жизнь как таковая, продукты распада жизни, нет зол; и основная методологическая ошибка – подмена времени пространством».


[Закрыть] интересна – но в ней слишком много схем. Основное не выяснено для выветривания: какие растворы действуют? О них мы точно химически ничего не знаем.

Всего лучшего. Ваш В. Вернадский.Вы говорите: „Но мы не можем видеть его (изм<енение> состава Океана) вследствие краткости данного нам геол<огического> прошлого – только 2·10⁹ лет“! Если Вы зайдете дальше – научно двигаться <неск. слов неразборч.>».

Получив это письмо и книги, Р. С. откликнулся на добрую весть из Москвы большим письмом методологического характера.

Из письма к В. И. Вернадскому от 24 марта 1937 года

«Глубокоуважаемый Владимир Иванович.

Прежде всего благодарю Вас за присылку книг – они доставили мне много радости. Ни одной из них у меня не было, но я их все знал, – за исключением статьи Георгия Владимировича – Против солнца[130]130
  Среди присланных В. И. Вернадским книг был отдельный оттиск статьи его сына, историка Г. В. Вернадского (1887―1973) «Против солнца. Распространение русского государства к востоку» (М., 1914), сохранившийся в семейном архиве Ильиных.


[Закрыть] – которую я прочел с особым удовольствием. Эта тема мне очень близка.

Наша беседа была очень краткой, и я не сумел сколько-нибудь вразумительно ответить Вам на Ваши возражения, повторенные и в письме. Я прежде всего напомню Вам свой научный путь, ибо он обусловил мои взгляды. Прежде всего я начал свое ученье в Университете в 1909 году, – Вы знаете, что тогда было у кого учиться. В Петровской Академии я продолжал специализироваться по почвоведению <…>, слушал В. Р. Вильямса, от которого взял схему циклических диалектических процессов почвообразования,[131]131
  Ср. высказывание Р. С. Ильина в письме к Л. И. Прасолову от 25 ноября 1935 года: «Вы знаете, что теория В. Р. Вильямса <…> противоположна моей. И вот тем не менее один профессор-почвовед мне пишет о его новой книге, которую я еще не видел, – „Травопольная система земледелия на орошаемых почвах“: „В ней он наиболее полно излагает свою теорию генезиса черноземов. У меня создалось впечатление, что в общей части некоторые места написаны под впечатлением Ваших работ, хотя в конечном счете делаются противоположные выводы. Местами поражает общность формулировок“. Я, конечно, не могу допустить такой точки зрения, а полагаю, что законы диалектического мышления едины, и поскольку и я, и Вильямс диалектики, у нас не может не быть общих формулировок. Повторяю, что этой его книги я не видел, но следует помнить, что он применил в почвоведении диалектику много раньше меня».


[Закрыть] но за ним не пошел, ибо мне слишком ясен был отрыв В. Р. Вильямса не только от основного русла научной мысли (это еще не беда), но от научно доказанных фактов. В 1922 году я возвратился к научной работе в ту же лабораторию почвоведения Моск<овского> университета ученым сотрудником Научно-исследовательского института. Я начал очень широкое исследование химической природы поверхностных пород Калужской губернии, где процесс, совершающийся во времени, застыл в пространстве. Я работал в академической атмосфере, т. е. находился под давлением чужих мыслей, – давят не только книги, но и товарищи, глушащие критикой всякое робкое искание. Я упорно работал три года, сделал много анализов, но это все было только начало, а затем я был оторван от всего этого. Погибли не только замыслы, но и тетрадь с цифрами анализов. С тех пор не только я сам не имел доступа в какую-либо лабораторию, но я не смог получить выполнение ни одного анализа на стороне до прошлого года.<…> Но оказавшись в неакадемических условиях, я с тем большей страстью продолжал работать в том же направлении, и, не имея возможности решать вопросы аналитическим путем, я стал поступать по указанию Н. И. Лобачевского, – брать имеющийся аналитический матерьял и строить синтез на его основе. Тут оказалось, что Н. И. Лобачевский для моей области на данное время более чем прав, – анализов в почвоведении оказалось больше, чем нужно, ибо их обилие неизбежно сопровождается снижением их качества. Определенный этап моей эволюции из почвоведа в геолога запечатлен в предисловии к „Природе Нарымского края“, но оно, к сожалению, сильно сокращено редакцией. Но там все-таки кратко сказано, что за невозможностью углубиться в существо почвообразовательного процесса свободная энергия должна была устремиться в более широкие общегеологические вопросы, которые и были решены именно в Нарымском крае, – в центре самого большого материка, в среднем течении самой большой на нем реки, построившей в результате циклической жизни своих вод самую большую низменность в умеренном поясе.

А разобравшись в геологических циклах послетретичного времени, я получил метод для чтения геологических документов более отдаленных времен.<…> В тюрьме мысль работает особенно смело, и я приложил свой метод к Кузнецким углям. Результат Вам известен, – я построил схему стратиграфии, на которую сразу перешли М. А. Усов и В. А. Хахлов, и малая глубина залегания среднепалеозойского ложа под угленосной толщей теперь доказана геофизикой. Но ведь вся моя практическая работа с ее достижениями – соляные купола и прочее, за что я получаю зарплату, – это только отходы основного производства, сводящегося к построению научной теории направляемых биосферою циклических процессов, строящих нашу планету. Оказалось возможным восстановить картины жизни коры выветривания[132]132
  Кора выветривания – континентальная геологическая формация, образующаяся на поверхности Земли в результате выветривания горных пород.


[Закрыть] не только в кайнозое и мезозое, но и в декембрии, когда были построены железистые кварциты. Это верно, что я во многом неакадемичен, но что делать, при всем желании связаться через преподавание с лабораторией мне это до сих пор не удается, и судьба моя складывается иначе, – если нет успеха здесь, то он появляется в другой области. В 1931 году в тюрьме я окончательно достроил свою схему горообразовательного процесса умозрительным путем, ибо фактов не хватало, а в истекшем 1936 году я между Березовом и Обдорском увидал своими глазами прямую связь оледенения со складкообразованием.[133]133
  Ср. в связи с этим письмо Р. С. Ильина к Л. И. Прасолову от 28 октября 1936 года: «Это то, о чем я писал в 1931 году на основании умозрения, но то, что я увидел в действительности, оказалось „громче, чем в моей нищей мечте“, по выражению А. А. Блока» (Ильин цитирует здесь поэму Блока «Соловьиный сад». – С. С.)


[Закрыть] <…> Я теперь знаю, что те же самые силы направляли горообразование не только в докембрии, но и во время образования до-докембрийских осадочных пород, ныне полностью или метаморфизованных, или переплавленных в магмы. Это уже лежит за пределами досягаемости аналитическими методами, но по Н. И. Лобачевскому здесь синтез еще законен.

Передайте мой поклон Наталии Егоровне.[134]134
  Жена В. И. Вернадского.


[Закрыть]

Всего Вам наилучшего. Р. Ильин».

Этим письмам суждено было стать последними в переписке В. И. Вернадского и Р. С. Ильина.

Глубоко уважая своего адресата как мыслителя, В. И. Вернадский, как явствует из его новонайденного письма, не случайно подчеркивал, обращаясь к Р. С.: «Мне кажется <…> силой Вашей мысли Вы выходите за пределы ее действенного – не словесного – выявления». Он, как и другие специалисты – читатели работ Р. С. (например, упоминавшийся выше Б. Л. Личков), ощущал недостаточную подкрепленность некоторых умозрений Р. С. фактами…

Но эту сторону своих теоретических построений прекрасно осознавал и сам Ильин. Предвосхищая упреки своих оппонентов, он еще в 1929 году писал, завершая первую главу «Происхождения лёссов»:

«Дело будущих исследователей облечь в плоть и кровь предлагаемую схему, углубить и исправить ее, дополнить и дорисовать намечаемую единую историческую картину происхождения покровных пород, слагающих поверхности наших равнин. Эта тема не исчерпана мной ни в целом, ни в слагающих ее частях. Ни одно из предлагаемых положений не должно восприниматься догматически. Сам автор первый признает несовершенство своих формулировок, ибо никто из нас не изрекает последнего слова истины, а дает лишь то или иное приближение к ней или удаление от нее».[135]135
  Ильин Р. С. Происхождение лёссов. М., 1978. С. 8.


[Закрыть]

Время подтвердило правоту многих умозрений (и прозрений) Р. С. Ильина. Подготавливая к печати (уже в 70-е годы) «Происхождение лёссов», профессор И. А. Крупеников, редактировавший этот труд, писал в своем предисловии к нему: «…общая концепция автора, суть его воззрений отвечают многим современным трактовкам. Можно только поражаться прозорливости исследователя, писавшего свой труд несколько десятков лет назад и не располагавшего многими материалами, которые имеются в настоящее время».[136]136
  Там же. С. 5.


[Закрыть] Ученики и последователи Р. С., отмечая, что «он подошел к сложному вопросу прогнозирования по геоморфологическим признакам глубинных тектонических структур», делают такой вывод: «Его с полным правом можно считать основоположником современного морфоструктурного анализа».[137]137
  Хахлов В. А., Рагозин Л. А., Славнин Д. П. Ростислав Сергеевич Ильин (к 75-летию со дня рождения) // Геология и геофизика. Новосибирск, 1966. № 12. С. 127.


[Закрыть]

И конечно, самым впечатляющим из теоретических прогнозов Ильина, целиком подтвердившимся на практике лишь в 50―60-е годы, является предсказание наличия нефти именно в том регионе Сибири, который теперь называется Западно-Сибирским нефтегазоносным бассейном.

Если вспомнить, что учитель Р. С. Ильина крупнейший русский геолог А. П. Павлов определил геологию как «разумение Земли», то становится ясным, что со страниц трудов Ильина, со страниц его писем встает перед нами, потомками, ученый, гениально разумевший Землю. Его мышление можно назвать и геофилософским, и геопоэтическим… Кажется, музой Ильина была сама Земля, продиктовавшая ему вдохновенные, провидческие строки его трудов, сегодня так поражающие ум и сердце тех, кто прикоснулся к ним.

Он жил только Землей… И она щедро поделилась с ним своими тайнами.

Об авторах

Песков Василий Михайлович – очеркист, публицист. Автор книг «Шаги по росе», «Отечество», «Дороги и тропы», «Речка моего детства», «Зимовка». Многие годы – обозреватель газеты «Комсомольская правда», ведущий телепередачи «В мире животных».

Лемешев Михаил Яковлевич – доктор экономических наук, профессор, зав. лабораторией эколого-экономических проблем при Президиуме АН СССР. Эксперт ООН по вопросам окружающей среды.

Лощиц Юрий Михайлович – прозаик, публицист. Автор книг «Сковорода», «Гончаров», «Дмитрий Донской», «Земля-именинница», «Слушание земли».

Шипунов Фатей Яковлевич – автор фундаментальных работ по проблемам биосферы и экологии, зав. лабораторией биосферных исследований Института литосферы АН СССР.

Адамович Алесь (Александр Михайлович) – прозаик, публицист. Автор многих книг. Член-корреспондент АН БССР.

Стреляный Анатолий Иванович – очеркист. Автор книг «В Старой Рябине», «Женские письма», «В гостях у матери» и многих полемических статей по современным экономическим проблемам.

Лищенко Виктор Федорович – доктор экономических наук, зав. отделом сельского хозяйства и продовольственных проблем Института США и Канады АН СССР.

Бородай Юрий Мефодьевич – философ, специалист по теории познания, марксолог. Автор книг «Воображение и теория познания», «Принципы историзма в познании социальных явлений» и др. Ведущий научный сотрудник Института философии АН СССР.

Белов Василий Иванович – писатель, автор произведений «Привычное дело», «Плотницкие рассказы», «Кануны», «Лад» и многих других.

Распутин Валентин Григорьевич – писатель, автор повестей «Живи и помни», «Последний срок», «Прощание с Матерой», «Пожар», ярких публицистических выступлений. Инициатор экологического движения в защиту Байкала.

Тарасов Борис Николаевич – литературовед. Автор книг о Паскале, Чаадаеве, вышедших в серии ЖЗЛ, а также сборников статей о классической и современной отечественной и зарубежной литературе.

Лосев Алексей Федорович (1893―1988) – выдающийся русский философ и филолог. Крупнейший исследователь и интерпретатор античной эстетики.

Толстой Илья Владимирович — профессор, зав. кафедрой стилистики факультета журналистики МГУ. Правнук Л. Н. Толстого.

Любомудров Марк Николаевич – театровед, публицист. Автор книг и полемических статей по проблемам современного театра и драматургии.

Глушкова Татьяна Михайловна – поэт и критик. Автор книг «Белая улица», «Выход к морю», «Разлуки нет», «Традиция – совесть поэзии».

Аннинский Лев Александрович – критик. Автор книг «Тридцатые – семидесятые», «Контрасты», «Лев Толстой и кинематограф», полемических статей о современной поэзии и прозе.

Лазарев Владимир Яковлевич – поэт, прозаик, публицист. Автор книг «Тульские истории», «Сокровенная жизнь», «Брат милосердия», «Всем миром». Работает в журнале «Наше наследие».

Чернов Сергей Заремович – археолог. Систематически выступает в прессе по вопросам охраны древней Москвы и Подмосковья.

Флоренский Павел Васильевич – доктор геолого-минералогических наук. Автор исследований, связанных с развитием идей В. И. Вернадского и П. А. Флоренского.

Неаполитанская Валентина Сергеевна – в течение многих лет хранитель Кабинета-музея В. И. Вернадского при АН СССР. Составитель многих публикаций из творческого наследия В. И. Вернадского.

Субботин Сергей Иванович – ученый-физик. Известен также как исследователь творчества Н. А. Клюева, ответственный секретарь Комиссии по литературному наследию поэта при СП СССР.

───

В 1989 году в издательстве «Современник» выйдет новая книга Владимира Личутина «Душа неизъяснимая», которая представляет его не только как талантливого прозаика, но и как самобытного мыслителя и блестящего публициста.

Эстетика и философия народного быта, обычаи, поверья и даже народная демонология, их роль в жизни крестьянина – об этом размышляет В. Личутин в своей книге, проникнутой глубокой любовью и глубокой болью. Очень важно, что автор не впадает в идеализацию, а честно и откровенно оценивает быт и нравы деревни. В этом помогают ему рассказы крестьян о своих судьбах, которые вкраплены в ткань книги, они придают повествованию философскую глубину, документальную точность, дают пищу для пытливого ума писателя.

В. Личутин рассказывает также о создателях и рачителях народного искусства, о народных сказителях, о жизни и творчестве писателей Николая Клюева, Бориса Шергина, Николая Рубцова, Федора Абрамова, Виталия Маслова, Дмитрия Балашова.

В книге множество интересных и малоизвестных сведений о тайнах народной медицины, о веками развивавшемся траволечении, о прошлом и настоящем самобытного северного зодчества, о рыбаках-поморах, о традиционном морском промысле.

В книге писателя Виктора Калугина «Струны рокотаху…», которая также выйдет в 1989 году, воссозданы портреты более пятидесяти главных героев русского эпоса, рассмотрены его основные сюжеты и циклы.

Очерк «Калики перехожие» посвящен поэзии древнерусских паломников, создателей былин «Сорок калик со каликою», «Голубиная книга» и духовных стихов об Алексее человеке божьем, об Анике-воине, Дмитрии Солунском, Егории храбром.

Об участии в создании первого национального свода фольклора «Собрания народных песен П. В. Киреевского» русской интеллигенции – Пушкина, Гоголя, Н. Языкова, Погодина, Шевырева, Даля, Якушкина, Кольцова – повествует очерк «„Вкладчики“ П. В. Киреевского».

Очерк «„Олонецкой губернии былинщик“ в гостях у Толстого» посвящен истории знакомства великого писателя с народным сказителем Василием Петровичем Щеголенком, гостившим лето 1879 года в Ясной Поляне.

В очерке «Романы-сказки Александра Вельтмана» в центре внимания автора – стоявшие у истоков русской исторической романистики своеобразные произведения, популярные в 30-е годы XIX века.

Судьба знаменитой сказительницы Ирины Андреевны Федосовой предстает в очерке-исследовании «Народная поэтесса».

Книга широко иллюстрирована.