Текст книги "Что с нами происходит? Записки современников"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Валентин Распутин,Василий Белов,Василий Песков,Алесь Адамович,Алексей Лосев,Лев Аннинский,Павел Флоренский,Юрий Лощиц,Сергей Субботин,Татьяна Глушкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

П. В. Флоренский
Живой камень

Посвящается памяти К. П. Флоренского

Гордость наших городов, сел, украшение природы – архитектурные памятники старины. Они удивительно гармонично вписываются в окружающий мир, не только дополняют, но и формируют ландшафт, становясь его организующим центром. Чем древнее памятники, чем больше исторических событий и традиций связано с ними, тем сильнее замыкают они вокруг себя природу, историю, пространство и время. Тысячи людей любуются памятниками архитектуры, и каждый видит их немного по-своему. Свой взгляд на них и у геолога, изучающего жизнь камня в природе. Геологическое осмысление целого ряда явлений и процессов, происходящих с памятником, необходимо для его реставрации и охраны. Уместность и справедливость такого подхода показал, опираясь на учение В. И. Вернадского о ноосфере, его ученик К. П. Флоренский (1915―1982).[25]25
  Флоренский К. П. О сохранении памятников культуры: Мысли натуралиста // Памятники отечества. М., 1975. Кн. 2.


[Закрыть] С геологических позиций и написана эта статья.

Занимая центральное место в ландшафте, памятники архитектуры являются его аномалией с геохимической точки зрения. Каким образом? Любое здание находится на поверхности земли – на границе твердой, жидкой и воздушной среды, где происходят самые контрастные изменения свойств и состояния вещества: здесь идут преобразующие облик земли процессы выветривания. Если поверхность ровная, они распределяются равномерно, но всякое нарушение, в том числе и постройка или, напротив, выемка, ров, – всякое, повторяю, нарушение становится местом, где процессы выветривания концентрируются словно в фокусе линзы, и все они стремятся уничтожить эту неоднородность, выровнять поверхность. Поэтому разрушение здания природными процессами – явление естественное; тут ничего не поделаешь. Наша задача – понять, как одни процессы приостановить, а другие отвести от памятника в сторону.

В постройках камни живут по-разному – одни успешно противостоят разрушению, другие разрушаются вместе с постройкой, а третьи чутко реагируют на воздействия, постоянно приспосабливаясь к меняющимся условиям. Вот эта «жизнь» камня и всей постройки как единого целого, которую в некотором роде можно уподобить жизни растений, и является предметом нашей работы. Реставратор должен знать все о тех камнях, которые слагают реставрируемую постройку: здесь нет ничего второстепенного, здесь все камни краеугольные.

Естественные камни, применяемые в строительстве, делят на силикатные и карбонатные. Силикатный камень устойчив и изменяется незаметно. Карбонатные камни – это известняк, образованный кальцитом, доломит, глинистый известняк, мергель и переходные разновидности между этими породами, а также мрамор. Все они соли углекислоты; некогда, в начальный период существования Земли, углекислый газ был одним из основных компонентов атмосферы (он и сейчас основа атмосферы безжизненных планет Венеры и Марса). С возникновением жизни углекислый газ стал усваиваться живыми организмами; благодаря их жизнедеятельности соединился в воде с кальцием, магнием и железом и перешел в карбонаты. Поэтому карбонаты – это «окаменевшая» (в результате жизнедеятельности организмов) древняя атмосфера планеты и, с другой стороны, это продукт гидросферы, ставший частью литосферы. Карбонаты, сохраняя в себе свойства образовавших их стихий, находятся в динамическом равновесии с окружающей средой, органически вписываясь в нее, легко отвечая происходящим изменениям, живя вместе с ними.

В карбонатных постройках происходят разнонаправленные, нередко компенсирующие друг друга процессы, по-своему протекающие в разных климатических и географических зонах. Они проявляются особенно выразительно, поскольку известняк строительных плит един со скрепляющим их известковым раствором, и вся постройка становится однородным по химическому составу и свойствам монолитом.

Из известняков и доломитов сложены памятники Владимиро-Суздальской Руси, Москвы, Ленинграда, Западной Украины, Прибалтики, Польши, ГДР и ФРГ, Франции, Италии, Греции… Но как по-разному этот камень ведет себя в разных землях! Контрасты эти можно уподобить различиям обычаев и темпераментов народов, населяющих эти земли. Однако в целом можно выделить три режима жизни камня: растворения, устойчивого состояния, эксфильтрации. Каждый из них – сплетение сложных процессов, и название режима мы даем лишь по суммарному эффекту.

Кальцит, относительно мало растворимое соединение, реагируя с водой осадков и конденсированной влагой, насыщенными углекислотой из атмосферы, в холодном климате превращается в растворимый бикарбонат кальция. Эта реакция идет тем активнее, чем больше растворимость углекислоты в воде, то есть чем вода холоднее. Поэтому в северных широтах карбонаты легко растворяются: следы этого процесса хорошо видны, например, на мраморных скульптурах ленинградского Летнего сада, и поэтому в холодное время над ними возводят павильоны. В Ленинграде растворяется даже известь из фундаментов зданий и остаются лишь валуны. Во Владимире и Москве растворение идет на стенах памятника выше 3―5 м от поверхности земли. Еще южнее – известняк стабилен; даже на влажном Черноморском побережье Кавказа на стенах памятников IV―IX веков, например на Иверской горе в Новом Афоне, сохранились затесы, сделанные древними строителями.

Однако растворение карбонатов усиливает растущая из-за загрязнения атмосферы «агрессивность» воды, которая, насыщаясь сернистыми соединениями, превращается в слабый раствор серной кислоты. Этот процесс усилился, когда стали топить печи каменным углем, а в наше время сера также попадает в воздух из заводских отходов и выхлопов автомобилей. Тонны сернистого газа разносятся ветрами на сотни километров, заводские выбросы из ФРГ отравляют дожди, выпадающие в Швеции; дым заводов США становится бедствием для полей Канады. Растворение карбонатов начинает проявляться и в более южных зонах: в Греции и Италии, некогда странах «вечного мрамора».

В засушливом и жарком климате при недостатке воды карбонаты не разрушаются, например, в Баку, где здания построены из рыхлого ракушечника третичного возраста. Более того, в Средней Азии (Бухаре и Самарканде) стабилен даже гипс (ганч), которым издавна скрепляют кирпичи вместо извести. В Сахаре, одном из самых засушливых мест на Земле, в городах Тегази, Бани-Абас и Альголии некоторые дома построены из… каменной соли. Соленой водой поливают дороги в пустыне Цайдам (КНР), и они становятся крепче бетонных.

Но как же предотвратить растворение карбонатных построек? На первый взгляд кажется, что достаточно покрыть стены непроницаемой пленкой, скажем, масляной краской. Нет, это недопустимо, ибо влага фильтруется из глубины стен под эту пленку, камень перестает «дышать», и уже тогда-то отслаивание приповерхностных зон камня неизбежно. Пока наиболее подходящим представляется тот способ, к которому прибегали и раньше, особенно в Новгороде и Пскове; надо регулярно белить и даже штукатурить здания, так как побелка растворяется и смывается, а стена сохраняется. Разумеется, речь идет о побелке белокаменных – известняковых – стен. Курьезом стала побелка кирпичных стен церкви Зосимы и Савватия (1637) и башен Троице-Сергиевой лавры, и особенно церкви Вознесения в селе Коломенском, красоту которой придавало чередование красного кирпича и белокаменных блоков, опоясывающих церковь подобно нитям жемчуга.

Стекая по стене, воды насыщаются кальцием, и их кислотность снижается, наступает устойчивый режим карбонатов. Процесс перехода кальцита в бикарбонат кальция сменяется противоположным: на поверхности стен осаждение кальцита происходит по той же реакции, которую мы уже приводили, но теперь идущей справа налево. Выпадая из раствора, кальцит перемешивается с побелкой, глинистыми частицами и гипсом. Последний, в свою очередь, образуется при взаимодействии кальцита и сернистого газа. Хотя гипс сам по себе – свидетельство разрушения, но его смешение с побелкой, кальцитом, глинистыми (силикатными) частицами образует на стенах белокаменных построек карбонатно-силикатно-сульфатную пленку толщиной 0,1―1 мм, защищающую поверхность стен от разрушения.

Состав пленки различен в разных климатических условиях и в разных частях построек. В северных районах она в основном карбонатная, а в южных – силикатная; в верхних частях здания – силикатная, а в нижних – карбонатная. В городах в ее составе превалирует гипс. Так как количество серы в атмосфере в разных районах разное, то различно и содержание гипса. В белокаменных постройках Москвы гипс составляет до 7 % приповерхностной зоны, а вне пределов – менее 1 %. Образующаяся на стенах памятников, особенно белокаменных, защитная пленка предохраняет их от разрушения, и удаление ее недопустимо, ибо резко усиливает разрушение стен. К сожалению, такая «реставрация» делается и пескоструйным аппаратом, и путем химической чистки специальными веществами (фтористый аммоний, трилон Б и даже кислота). Оставаясь в камне, они продолжают его разрушать.

Несомненно, что подобное «подновление» собора Парижской богоматери, который стал теперь не темно-серым, а белоснежным, очень недолговременно и ускорит разрушение его поверхности. Боюсь, что таким же будет результат аналогичной расчистки и «реставрации» Дмитриевского собора во Владимире и Георгиевского в Юрьеве-Польском. Однако и этот устойчивый режим карбонатов лишь кажется устойчивым, и здесь, увы, очаги разрушения выявляют следы неграмотных реставраций, замены одного камня другим. И особенно опасна замена извести цементом, обладающим другими физико-химическими свойствами. Впервые цемент применили при реставрации кирпичного собора Рождества Богородицы (1490) в Ферапонтове в 1908―1915 годах известные тогда реставраторы П. П. Покрышкин и К. К. Романов. При повторной реставрации в 50-х годах стало ясно, что цемент стал центром активного разрушения памятника. Этот плачевный опыт часто забывают: следы цементных доделок видны на многих памятниках Московского Кремля, Загорска, и совсем недавно цементом отремонтировали в Бухаре стены многих памятников, в том числе памятники XIII―XIV веков (Чашмы-Аюб – колодца пророка Иова).

Сходство памятника с живым растением особенно велико благодаря тому, что к стенам любой каменной постройки подсасываются грунтовые воды, которые нередко несут растворенные в них соли. Капиллярное поднятие влаги грунтовых вод тем сильнее, чем суше и жарче климат: в Средней Азии грунтовые воды поднимаются по стенам на высоту до 3 м; а они здесь обычно соленые. Более того, они проникают даже во внутренние помещения: например, жителям Казахстана хорошо известны белые высолы на стенах квартир на первых этажах. В результате камень в основании постройки расслаивается и разрушается. В Москве соли поднимаются на высоту до метра: засолонение усилилось теперь, когда посыпают тротуары солью, чтобы ускорить таяние снега. Во влажном и холодном Новгороде и в Пскове и тем более в Ленинграде эксфильтрация почти отсутствует – даже фундаменты находятся в зоне растворения.

Почвенные соли пропитывают и лежащие в них археологические предметы, поэтому, например, керамика, вынутая из влажной земли раскопок, через 2―3 дня становится покрытой горькими на вкус солями, выступившими на ее поверхности, чтобы их удалить, находки многократно вымачивают. Засолонение стен памятников архитектуры из почвенных вод изучили В. Я. Степанов и К. П. Флоренский, предложившие принципы научного геохимического контроля за их состоянием, в частности, комплекс мер по борьбе с засолонением: промывку стен, наложение на них компрессов, которые втягивают в себя соль из стен, и т. д.[26]26
  Степанов В. Я., Флоренский К. П., Рудько М. В. Опыт борьбы с разрушением камня в памятниках архитектуры XII―XIII веков // Памятники культуры: Исследования и реставрация. Вып. 2. Научно-методический совет по охране памятников культуры. М.; Л., 1960.


[Закрыть]

Там же, где вода не испаряется, стены памятников сырые и на них поселяются водоросли: на северной стороне и вообще в тени стены зеленеют. Разрушение водорослями не менее вредно, чем разрушение солями. Очень хорошо отсасывают грунтовые воды деревья, но растущие рядом со зданиями растения иногда корнями разрушают фундамент. (Так произошло в Москве: корни лип, посаженных на Красной площади в 50-е годы, проникли в подвалы ГУМа и в образовавшиеся трещины стала протекать вода.) В Средней Азии, чтобы понизить уровень соленых грунтовых вод, выкачивают дренажные колодцы, из которых откачивают воду насосами. Однако в других районах можно, напротив, пробурить колодец глубже и сбрасывать грунтовые и дождевые воды в более глубокие, «сухие» горизонты, если они есть. Такой способ, как один из вариантов дренажа Рязанского холма, предложил С. Н. Чернышев. Одновременно с понижением уровня грунтовых вод необходима гидроизоляция фундамента. В постройках Древней Руси таким гидроизолятором был слой бересты (который особенно характерен для XVII―XVIII веков), а в памятниках Средней Азии – слой циновок из камыша на 10―30 см выше поверхности. Гидроизоляция известна очень давно: вот как строилась, например, Вавилонская башня: «Наделаем кирпичей и обожгем огнем. И стали кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести».[27]27
  Библия. Бытие. Гл. II, 3.


[Закрыть] Земляная смола – битум – играла здесь роль не только цементирующую, но и гидроизолирующую.

Как видно, постройка неразрывно связана с гидрогеологической обстановкой, а через нее – с геологией района. Как благополучие растения зависит от корней, так и сохранность строения в значительной степени определяет фундамент, на устойчивость которого влияют просадки грунта и многие другие процессы, рассматриваемые в инженерной геологии.[28]28
  Неспециалистам рекомендую книгу: Андерсон Дж. Г. К., Триг К. Ф. Интересные случаи из практики инженерной геологии. М. 1981.


[Закрыть]

Камень для реставрации

Рассмотрим некоторые строительные камни, к которым чаще всего должны обращаться реставраторы, а также те, которые широко используются в практике современной реставрации.

Камень, из которого возведены древние постройки Северо-Восточной Руси, и в частности Белокаменная Москва, – известняк мячковского горизонта среднекаменноугольного возраста, сформировавшийся 300―320 млн лет назад.[29]29
  Викторов А. В., Звягинцева Л. И. Белый камень. М., 1981; Бурмин Ю. А., Зверев В. Л. Подземные кладовые Подмосковья. М., 1982; Даньшин Б. М. Геологическое строение и полезные ископаемые Москвы и ее окрестностей. М., 1947.


[Закрыть] Горизонт назван по селу Мячково, стоящему против устья реки Пахры. Зона обнажений мячковского известняка обрамляет Московскую область с запада и юга: запасы его очень велики.

Самые древние памятники из этого камня, возникшие вслед за постройками из плоского квадратного кирпича, называемого плинфой, возведены при Юрии Долгоруком в 1152 году. Это собор Спаса Преображения в Переславле-Залесском и церковь Бориса и Глеба в Кидекше, под Суздалем. Как в этих, так и в более поздних белокаменных постройках, стены вытесаны из плотно прошлифованных плит, а внутренняя часть засыпана глыбами известняка и залита известковым раствором. В результате памятник стал монолитом. Путем детального микропалеонтологического изучения образцов из стен различных построек и сравнения их с известняками в коренном залегании М. Н. Соловьева установила, что в домонгольское время – до 1238 года – добывали камень в основном в подземных каменоломнях по реке Пахре из низов мячковского горизонта.[30]30
  Соловьева М. Н., Флоренский П. В. Белый камень белокаменных соборов // Природа. 1972. № 9. С. 48.


[Закрыть] А позже его добычу вели во многих других местах (и особенно около села Мячково), но разрабатывали уже верхнемячковский горизонт. Поэтому в ряде памятников удалось датировать даже время добычи отдельных монолитов. Для забутовки – засыпки внутренней части стен – и выжигания извести добывали камень из разных горизонтов верхне-, средне– и нижнекаменноугольных месторождений в разных местах. Под Владимиром и даже непосредственно в самой Москве, например в Дорогомилово, были вскрыты древние каменоломни в верхнекаменноугольных отложениях.

Мячковский известняк принадлежит к лучшим карбонатным строительным камням: прочность его на сжатие составляет 100―250 кгс/см², пористость 20 %, но открытые поры, способные пропускать воздух и влагу, составляют 5―10 %, камень «дышит». Удивительна его морозостойкость: даже в стене памятников XII века камень почти не имеет следов морозного выветривания: но там, где он соприкасается с железными штырями и скрепляющими полосами, он выкалывается уже через 50―100 лет. Поэтому следует избегать применения при реставрации железных полос или штырей, которые могут разрывать не только белый камень, но и гранит: войдя в Центральный парк культуры и отдыха им. А. М. Горького в Москве, посетитель оказывается на приподнятой террасе, окруженной гранитными перилами: в ряде мест видно, что эти перила и поддерживающие их колонны растрескались, обнажив пронизывающие их стальные штыри.

На юге, например в Греции, успешно применялись связи мраморных монолитов из бронзы, а прокладки между ними делали из свинца. Но, во-первых, свинец – пластичен, во-вторых, там нет таких перепадов температур.

К сожалению, добыча мячковского строительного камня приостановлена без серьезных оснований, несмотря на то что только для реставрации его нужно очень много. До 1972 года в Мячковском карьере добывали камни на щебенку взрывами динамита. Между тем следует не взрывать, а пилить камень, так как при взрывах резко возрастает его трещиноватость, и камень становится непригодным к строительству. Может быть, стоит даже вести добычу не из карьеров, а закрытыми штольнями. Несомненно, что мячковский известняк должен быть не только основным материалом для реставрации, но и использоваться при облицовке современных зданий – на протяжении многих веков он доказал свою стойкость.

Известняковая плита Северо-Западной Руси – это глинистый известняк и мергель нижнекаменноугольного возраста. Самая ранняя и непревзойденная постройка, где эта плита применялась в сочетании с плоским квадратным кирпичом – плинфой и валунами, называемыми булыгой, – это София Новгородская, возведенная в 1045―1050 годы. Сочетание известняковой плиты, кирпича-плинфы и булыги характерно для ряда ранних памятников, в том числе и для Софии Киевской, но постепенно плита вытеснила другие материалы, и постройки из нее преобладали в XVI―XVII веках. Этот камень не образует больших монолитов, так как толщина слоев известняка не превышает обычно 20 см и лишь изредка достигает 40 см. Плиту добывали под Псковом: в Изборском и Выбутском карьерах, а также под Новгородом. В Петербург привозили путиловскую плиту также нижнепалеозойского возраста. Хотя прочность на сжатие плиты достаточна (300 кгс/см²), но из-за неравномерности примеси глинистого материала и других неоднородностей плита очень неморозостойка и быстро расслаивается от ежегодных смен температуры. Плита очень неоднородна и по разрезу, и по простиранию слоя, поэтому процент выбракованных камней был, несомненно, очень высок. На северо-западе нашей страны климат влажный и холодный, растворение кальцита здесь ускоряется, и понятно, почему возведенные из плиты постройки густо штукатурили и, вероятно, штукатурили регулярно. Стены же Псковского кремля никогда не штукатурили, и поэтому разрушаются они относительно быстро, что видно не только в древних участках стен, но и в участках, построенных во время реставрации заново. Впрочем, качество камня в последних очень низкое; по-видимому, при реставрации применяли всю найденную плиту без выбраковки.

Еще одна область добычи камня, сейчас широко применяемого в строительстве и реставрации, – Крым, страна известняков: везде в горном Крыму человека окружают белые и розовые кручи, сложенные разнообразными и разновозрастными известняками. Среди них отмечу наиболее известные.

Пористые известняки третичного возраста, которые сейчас привозят в Центральные районы, интенсивно добывают под Бахчисараем в карьере Бодрак и под Севастополем в карьере Инкерман (ныне г. Белокаменск). К сожалению, последние два десятилетия в Москве почему-то чрезмерно широко применяют эти камни в строительстве и реставрации. Эти серовато-коричневые известняки содержат крупные, в несколько сантиметров пустоты – каверны, быстро собирающие в себя пыль и грязь. Они малопрочны (прочность на сжатие лишь 100 кгс/см²), а из-за большой открытой пористости (20―30 %) они интенсивно насыщаются водой. Но главное – эти известняки неморозостойки и легко ломаются и расслаиваются в московском климате: я не сомневаюсь, что сделанная ими реставрация потребует замены лет через 20―30, а здания (например, гостиница «Турист» на Ленинском проспекте) быстро приобретут неопрятный разрушающийся вид. Уже через 7 лет после укладки из этого камня цоколя, ступеней, портиков и стен отреставрированных участков зданий Кремля, Петровского и Андроникова монастырей в Москве на них появились трещины, началось расслоение. Поэтому, видимо, целесообразно прекратить широкое применение дорогого и неприемлемого в нашем климате крымского известняка: он годится лишь для оформления интерьеров, если архитекторов, конечно, не пугают его каверны, собирающие грязь.

Под Симферополем в месторождении Бьюк-Янкой добывают более плотный известняк, по своим свойствам – в том числе и по морозостойкости – близкий к мячковскому, хотя он и более холодного, скорее, голубоватого цвета. В предвоенные годы плиты этого известняка И. В. Трофимов после выдержки их на морозе применял при реставрации цоколя колокольни и белокаменных деталей церкви Зосимы и Савватия в Троице-Сергиевой лавре. Они успешно стоят вот уже более тридцати лет; их технические свойства близки к требуемым, однако документальность такой реставрации, введение в памятник иного – хотя бы и по геологическим особенностям – материала спорны.

Немалое значение в современном строительстве и реставрации памятников имеют силикатные камни. К ним относятся различные граниты, базальты и диабазы, габбро, лабрадорит, вулканические туфы, кварциты и другие. Силикатные камни состоят из соединений кремния – кварца, полевых шпатов, роговых обманок, слюд, пироксенов. Как правило, их весьма высокие механические качества далеко превосходят требуемые в строительстве. В отличие от карбонатов, силикаты практически нерастворимы и весьма устойчивы химически, поэтому силикаты лишь пассивно противостоят воздействиям и не могут «залечиваться», «срастаться» с известью и даже цементом. Вот почему постройки из силикатов не превращаются, в отличие от белокаменных, в органически живой монолит, и их слабое место – швы между монолитами. В постройках Древней Руси валуны («булыга», «дикий камень») силикатных пород, принесенные некогда ледником, закладывали в смешанную кладку, как, например, в Софии Новгородской. Валуны закладывали и в фундамент здания. Оставаясь химически нейтральными в кладке, они легко выпадают из стен, когда оказываются у поверхности. Начиная с XVIII―XIX веков силикатные камни широко применяются в строительстве, и в основном в облицовке стен.

Охрана памятников – проблема комплексная

Проблема охраны памятников архитектуры и их реставрации очень широкая, по-настоящему комплексная проблема. Рассмотрим как пример Троице-Сергиеву лавру и памятники окрестностей города Загорска.

Сама Лавра – живописный ансамбль разновременных построек, включающий более 50 зданий и сооружений. «При туристском обходе Лавры беглому взору впервые развертывается не подавляющее количественно, но действительно изысканное богатство впечатлений от нее. Русская архитектура на протяжении всех веков делает сюда, в Лавру, лучшие свои вклады, так что Лавра – подлинный исторический Музей русской архитектуры».[31]31
  Флоренский П. А. Троице-Сергиева лавра и Россия // Троице-Сергиева лавра. Комиссия по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры. Сергиев Посад, 1919.


[Закрыть]

Лавра, пожалуй, наиболее благополучный, отремонтированный и отреставрированный комплекс. Накоплен значительный опыт его восстановления, в советское время берущий начало с 1918 года, когда после национализации церковного имущества в лавре была создана Комиссия по охране памятников искусства и старины, в которую входили: председатель О. П. Мансуров, Ю. А. Олсуфьев, А. Н. Свирин, ученый секретарь П. А. Флоренский, хранитель М. В. Шик. Эта комиссия и подготовила декрет «Об обращении в музей историко-художественных ценностей Троице-Сергиевой лавры», который был подписан В. И. Лениным 20 апреля 1920 года, после внесения по его указанию дополнений.[32]32
  Охрана памятников культуры: Сб. документов. М., 1973. Трубачева М. С. Из истории охраны памятников в первые годы Советской власти // Музей. Вып. 5. М., 1983.


[Закрыть]

Реконструкция и реставрация, начатая сразу после создания комиссии, продолжается поныне. Работы, проводившиеся под руководством И. В. Трофимова с 1938 по 1950 год, позволили укрепить фундаменты, реконструировать аварийные здания и реставрировать ряд построек, в том числе церковь Зосимы и Савватия (1637), которая освобождена от позднейшей застройки. Были сформулированы и частью решены назревшие вопросы сохранения всего ансамбля.[33]33
  Трофимов И. В. Памятники архитектуры Троице-Сергиевой лавры. М., 1961.


[Закрыть] В последние же десятилетия усилия направлены на реконструкцию памятников, придания им «благолепного», подновленного под старину облика, превращение города в туристский центр. На этом этапе особенно проявились частные недостатки реставрации.

Окрестности Загорска также насыщены памятниками старины. С юга, со стороны Москвы, к нему примыкают Абрамцево, с которым связаны имена многих деятелей культуры России конца XIX – начала XX века, и село Городок, находящееся на месте древнего Радонежа – городища, окруженного валом, родины Сергия Радонежского (ок. 1321―1391). Сейчас здесь организуется Радонежский историко-природный заказник, который должен будет образовать единое целое с охранными зонами Абрамцево и Хотьково. Эти меры должны способствовать охране исторических мест, ибо за последние годы часть вала превращена в кладбище, в другом месте из вала берут песок. К востоку от Загорска сохранились остатки комплекса монастырей и скитов: Гефсиманского, Вифанского, Параклитского и Черниговского. С ними связана система Вифанских прудов, которые теперь дополнились водохранилищем. На северо-западе от Загорска на высоком холме находится древнее село Благовещенское, славившееся своей деревянной церковью XVII века – древнейшей в Московской области, разобранной в 1977 году. К северу располагается село Деулино, давшее название Деулинскому перемирию с поляками 1618 года.

Местность вокруг Загорска холмистая, с характерным ледниковым рельефом. Верхние горизонты образованы ледниковыми песками, глинами и валунами. Их подстилают пески и опоки мелового возраста, с которыми связаны знаменитые, считающиеся целебными родники, ниже залегают юрские глины. Такой разрез обусловливает два водоносных горизонта: приповерхностный, рассекаемый на блоки реками и оврагами, и более глубокий в меловых песках, единый почти на всей территории.

При взгляде на Загорск и его окрестности поражает, как его планировка напоминает планировку Москвы. В центре, на холме, находится лавра, которую, как и Московский Кремль, с запада и юга огибают реки и ручьи, текущие на юго-восток.

Холм, на котором стоит Троице-Сергиева лавра, сложен неравномерно распределяющимися ледниковыми рыхлыми глинами и слоями песка разной толщины. Анализ его строения проведен геологом С. Н. Чернышевым.

Фундаменты памятников находятся в приповерхностных горизонтах, но стабильность водного режима всей территории контролируют также водоносные слои, располагающиеся ниже. Нарушение режима и приповерхностных, и более глубоких горизонтов вызовет расползание холма. Уже несколько столетий холм сползает на юг. Свидетельство этому – трещина на западном портале Успенского собора, известная очень давно. Некоторое время назад сползала на юг и Трапезная церковь.

Поверхностные воды – верховодка – распределяются в соответствии с неоднородностью приповерхностных слоев крайне неравномерно. На севере лавры в районе церкви Смоленской Божьей Матери, больничных палат и колокольни мощность песков велика, почва быстро обезвоживается и на стенах нет следов увлажнения и тем более высолов. Южнее, под церковью Сошествия Святого Духа и Троицким собором, водоупорный глинистый горизонт близок к поверхности, в результате стены их увлажнены: особенно северные – до верха, кроме того, их зеленым ковром покрывают водоросли. С подсосом грунтовых вод не только по поверхностным стенам, но и внутри Троицкого собора реставраторы столкнулись в первые годы создания музея.

Вот отрывок из письма в музейный отдел Главнауки, направленного секретарем Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры П. А. Флоренским 25 апреля 1925 года: «Большое потребление воды в Сергиевом Посаде за последние лет двадцать и, в частности, в Лавре (общественные бани и т. п.) при отсутствии канализации повысило уровень грунтовых вод. Уже неоднократно указывалось, что почва на территории Лавры именно в связи с повышением потеряла свою устойчивость и грозит в дальнейшем целостности построек (наклон Лаврской колокольни, трещина Успенского собора); о дренировании этих вод необходимо позаботиться. Вполне возможно, что в связи с повышением уровня вод усилилось всасывание их стенами из пористого камня. К тому же закрытие стен холстом и масляными красками (в 30-е годы при реставрации белокаменные стены соборов были расчищены. – П. Ф.) должно было повести к усиленному выделению влаги из стен внутрь собора, так сказать, – к перекачиванию вод из грунта в собор, тогда как ранее они выходили наружу через поры, ставшие теперь непроницаемыми».

Разрушение Троицкого собора и других построек из-за подсоса грунтовых вод снова усилилось из-за того, что по реконструкции 1966 года весь двор замощен плитами известняка и доломита, тем самым прекращено испарение грунтовой воды через почву, и она направлена в стены собора. Нужно срочно размостить двор, оставив около здания лишь один – полтора метра отмостков, наклоненных от стен. С севера собора необходимо провести водоток или дренаж, отводящий воду по склону на юг или под стены на запад. Кроме того, после реконструкции 1966 года дождевые трубы, сделанные из бетона (под белый камень), разбрызгивают воду по стенам, и в результате этого стены древнейших Троицкого собора (1422), церкви Сошествия Святого Духа (1476), а также Успенского собора (1559―1585) находятся в плачевном состоянии: они размываются, растворяются, рассыпаются. Надгробная плита, вмурованная в Троицкий собор, почти исчезла, а ведь ее надпись было нетрудно прочитать несколько лет назад. Следует сказать, что вероятное переобводнение окружающей территории лавры мало учитывается при реконструкции ее окрестностей. К югу от лавры приподнят уровень реки Кончуры. А вокруг лавры планируется зачем-то восстановить ров, который был засыпан в XVIII веке. Если заполнить ров водой, то вместе с Кончурой они резко усилят оползневые процессы не только в лавре, но и городе вообще. К счастью, это предложение частично приостановлено Всероссийским обществом охраны памятников истории и культуры. Несомненно, геологические охранные зоны должны планироваться значительно шире, чем это делается, – по крайней мере до железной дороги на востоке: гидрогеологически это единый с лаврой район. Таким образом, повышение уровня грунтовых вод при строительстве водохранилищ не может не сказаться на устойчивости не только памятников архитектуры, но и городов вообще.