Текст книги "Точка отрыва"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

Огородок на груди девчонки замерцал. Шварц, заметив это, поглядел на свою штуковину. В глубине предмета различался свет. Витиеватый узор на нем проступил ярким отчетливым рисунком.

В вышине опять грохнуло. Трескучая волна прокатилась зигзагом. Девчонка застонала и запричитала в голос. Ее светлые кудряшки, выбившись из-под гребня, разметались по плечам, а безвольные руки повисли плетьми.

Арфа запела. Тоскливая песня надрывно затянулась, то затихая, то вырываясь в долину. Руки взметнулись, и голос застонал распевом, как плач кликуши. Песня зазвенела в крике, вместе с раскатом грома. И вокруг загрохотало, да так, что потемнело в глазах.

– Не зевай. Доставай свою аппаратуру, – громко окликнул парня проводник.

Виктор торопливо развязал рюкзак, вытащил из футляра темную панель планшетки и пульт. Соединил планшетку с датчиками, включил… И качнулся. Голос Арфы ударил в небо с невыносимой тоской. Шварц беспомощно открыл рот, не чувствуя воздуха, и тут же получил от мужика удар ладонью по спине.

– Вот что вытворяет, – восхищенно зашептал тот в ухо.

– Ничего себе, воздействие, – пробормотал парень. А потом непонимающе моргнул. Не было поляны, леса на краю долины, птиц в небе, рассекающих воздух по спирали. Не было и неба в звездах и с полной луной. Вокруг расстелилась другая реальность – серые сумерки и плывущие вдалеке гигантские гребни, вспыхивающие тревожными всполохами.

Шварц повернулся к мужику и хотел о чем-то спросить, но тот шикнул и сердито сверкнул глазами. Оставалось стоять на месте и чего-то ждать. Чтобы понять, что вокруг происходит, Шварц стал наблюдать за далекими гигантскими гребнями. Определенно, эта красота может быть северным сиянием. «Свечение верхних слоев атмосферы, обладающих магнитосферой…». – Подсказала память. Что-то там связанное с заряженными частицами, солнечным ветром… Нет, ерунда. Он, конечно, не физик-теоретик, но даже его знаний хватает понять некоторые несоответствия  Западную Сибирь никак не отнесешь к одному из полюсов земли… Или это обязательное условие уже устарело?

– Не грей голову по пустякам, – потряс его по плечу Иван Федорович. – Смотри в оба…

Гребни высоко над горизонтом растянулись гармонью. Волнистые края помутнели, потеряли четкость формы и начали таять.

Арфа вздохнула.

Тихая мелодия, как мурлыканье кошки, зазвучала едва слышно. Незатейливая тема завертелась в голове, обволакивая теплотой и ленью. Накатила зевота, истома и нестерпимо захотелось спать. Искушение было так велико, что Шварц даже не подумал сопротивляться. Сладко потянулся и зевнул. Веки налились тяжестью, и если бы не грубый толчок в спину от мужика, парень с удовольствием бы подремал, тут же, стоя на месте.

– Я же просил не зевать, – как всегда ворчливо прошипел проводник.

«Зануда», – беззлобно подумал Шварц и помотал головой, сбрасывая сонливость.

Парень поежился, поднял воротник куртки и огляделся в поисках раннего солнца, которое по его разумению и по логике вещей должно уже появиться. По крайней мере, он на это надеялся. Вместо солнца откуда-то с высоты донесся тихий одиночный звон, по небу пробежала волна чистого звука и растеклась по долине.

– Ничего себе, резонирует, – нахмурился Виктор и быстро глянул на экран планшетки. Показанная на графике высота герц слегка обескуражила. Или врут измерители звука, или…

Звон повторился вновь и разлетелся эхом. Шварц опять покосился на планшетку. Столбчатая диаграмма в дополнительном окне, зашкалено билась на пределе.

Высоко в небе появился странный просвет – без солнца, но отчетливо видимый глазом, как на ладони. Туман отступил. Арфа победно взмахнула руками и запела… График на экране зигзагом качнулся в стороны.

Голос девчонки разлился чистым колокольчиком и унесся куда-то ввысь, отражаясь небесным звоном. Затих, а потом поплыл бархатом глубокого контральто в витиеватом, но легком пассаже. И вновь улетел ввысь, рассыпаясь серебром.

Мелодия, еще никем до этого не спетая, и никем не услышанная, проникала в сознание, как откровение мира. Красота и сила. И безмерное горе. Парень растерянно замер, забыв о вычислениях. Чистые обертоны голоса Арфы уже не вмещались в измерительную шкалу заданной программы.

В голове помутнело, а перед глазами пронеслась вспышка. За ней, помимо его воли, поплыли неясные образы. Тени, летающие в огне.

Взрыв, прокатившийся волной.

Крики безумия…

Молчание. Невыносимая тишина…

И удары неизвестного сердца.

Виктор с силой зажмурился. Опять распахнул глаза и тихо простонал, не понимая, почему он видит перед собой рухнувшее здание, перерезанное черным шлейфом. Уши заложило от невыносимого скрежета. Ударная волна пронеслась катком и впечатала соседние дома в асфальт, оставив дымящиеся проплешины, а бетон, стертый в порошок – в гарь, бьющую в нос. Шварц схватил ртом воздух и чуть не задохнулся от кашля. Видение становилось опасно реальным.

Крепкая встряска проводника вырвала из кошмара. Парень дернулся из крепких рук, и с силой помотал головой.

– Зацепило тебя малость. Не бойся, – сказал Иван Федорович.

– Что это было? – осипшим голосом спросил парень, с трудом выравнивая дыхание.

– Память. Она здесь повсюду разлита, хоть ложкой ешь.

По краю зрения промелькнул искрящийся свет.

– Ну, вот и Небесные явились, – довольным голосом сказал мужик. Песня Арфы, подхваченная множеством голосов, полетела во все стороны и вырвалась в небо единым созвучием.

Шварц засмеялся, словно с его плеч упала гора, кошмар видения растворился, и душа окунулась в счастье…

– Э-э-э, не улетай далеко. Так и чокнуться не долго, – затеребил его мужик. – Впечатлительный ты, – проворчал мужик и похлопал по плечу. – Глядь. Я так думаю, что ты ради этого сюда приехал.

Шварц посмотрел вверх и тихо присвистнул.

– Чтоб мне провалиться…

Из необъятной дали, с небес на землю полился дождь… Это было первое, что пришло в голову. Но чем ближе к земле падали капли, тем медленнее становился их полет, и на исходе падения, в протянутую ладонь парня упала мелкая искристая крупинка, почти невесомая. За первой упала вторая, третья…

Иван Федорович с любопытством покосился на ладонь парня и уныло скривил губы.

– Не дается тебе Манна.

Мелкие крупинки бесследно таяли на глазах. В ладони же мужика уже набралась приличная горка.

– Почему так? – Нахмурился Виктор.

Иван Федорович пожал плечами.

– Может, не заслужил. Может, что-то другое, – мужик быстро развернулся и, подкинув ладонь с Манной вверх, засвистел. Стайка мелких птах оказалась быстрее других. Суматошно замельтешила в воздухе, ловко подхватывая добычу. Арфа тоже подкинула свою долю собранных крупиц, и в воздухе поднялся переполох.

– Ни одну не потеряют. Нахлебники, – ласково проворчал мужик.

«Дождь» прекратился. Сияющие небеса затянулись пеленой облаков. Птицы разлетелись по воздуху и потянулись к лесу. Чудеса растворились.

Шварц с грустью огляделся. Далеко на горизонте медленно пробивались первые лучи солнца. Заметив планшетку, валявшуюся в траве, Виктор тихо чертыхнулся. Подхватил дорогую вещь, которую ему выдали в НИИ Акустических измерений, отправляя в командировку, и постучал пальцем по экрану.

Монитор исправно мигнул. Частоты показывали обычные значения. Шварц недоверчиво фыркнул. Пролистал назад набор графиков, просмотрел страницы. С минуту постоял, уставившись в одну точку, потом осторожно посмотрел на Арфу.

Иван Федорович с девчонкой сидели поодаль и глядели на горизонт, откуда начинался рассвет. Упаковав аппаратуру в рюкзак, парень подошел к ним.

– Посиди, – устало сказал мужик. Шварц присел рядом.

– Все закончилось? – спросил он.

– Для тебя  да. Проводим до железки, и поедешь домой.

Парень помотал опущенной головой и вздохнул.

– Ты ждешь каких-то объяснений? Спрашивай. Что смогу  объясню.

– Какие объяснения, – с горечью ответил парень. – Мне жизни не хватит, чтобы понять все, что здесь было. Но это ладно, как-нибудь переживу. Вопрос в том  с чем мне возвращаться назад. С теми данными в планшетке меня за дурака примут. В лучшем случае. В худшем  обвинят в фальсификате. Графики рассчитаны на частоты, характерные для измерений на земле. Есть допуск для околоземной орбиты… Но то, что там  не лезет ни в какие ворота.

Мужик сдвинул фуражку на затылок и поглядел на парня.

– Не бойся, ты не дурак, и не фальсификатор. Ты просто наивный, как деревенская барышня. Тебе не приходило в голову, для чего тебя на самом деле отправили сюда? Что ты там сказал про свои данные?

– Ну-у-у… – Виктор растерянно замялся. – Измерители звука и графики рассчитаны на стандартные ситуации. Диапазон измерения  земной.

– Земной, – повторил за ним Иван Федорович. – А также в графике, параллельно, заложена программа для вычислений параметров с орбиты. Верно?

Виктор кивнул.

– А что показали твои расчеты?

Шварц угрюмо ответил:

– Что-то нереальное.

– Во-о-о, – потянул мужик. – Я тебе и говорю, что ты наивный. Если твоя машина показывает что-то нереальное, значит, под это «что-то» тоже была заложенная программа… Правильно?

– Действительно, наивный, – немного помолчав, ответил Шварц. – Но кому это надо? Наш институт решает другие задачи.

– Ваш институт подчиняется руководству Выживших секторов. Соображаешь, кто вас кормит? И тему для разработок дают они. Не будете заниматься этим вопросом  пойдете по миру.

– Какую тему? – придавленно спросил Виктор.

– Какую? Сложную. Невыполнимую: переход Эксперимента во вторую фазу  рождение сверхчеловека, управляющего сверхэнергией. И переход в миры. Того, что не получилось в первый раз. Землю снесли, народы сгубили, но не успокоились, ироды. А ты лучше подумай о другом.

Парень вопросительно посмотрел на проводника. Арфа, наблюдающая горизонт, повернулась к отцу и в сомнении нахмурила лоб.

– Может, не надо?

– Хуже не будет. Пусть знает.

– Вы о чем? – Ничего не понимая, спросил Шварц.

– О твоей капсуле в герметичном керамопласте. Код  N22D. Забыл?

Виктор ошеломленно посмотрел на мужика.

– Забыл, – пробормотал он и быстро потянулся к рюкзаку. – Откуда вы знаете код?.. А-а-а, точно, сенсёр… – Парень схватил рюкзак, расстегнул ремешок… И застыл, мрачно уставившись в одну точку.

– Как я мог забыть? Смешно.

– Да не суетись ты, сядь, – мужик стянул с головы фуражку и пятерней пригладил волосы. – Лучше скажи, для чего тебе капсула.

Шварц пожал плечами и уверенно сказал:

– Взять пробы почвы.

– В маленькую капсулу, хранящуюся в керамопластовом футляре с кодовым набором? Ну, знаешь, что-то с трудом верится. Для хороших проб нужно несколько небольших контейнеров, а не капсула, куда войдет три наперстка земли. Несерьезно. Да и зачем институту вашего профиля брать такие пробы? Ерунда получается.

– Ерунда, – точно эхо повторил Шварц, мучительно вспоминая что-то, что он намертво забыл.

– Да не парься ты зря. Все равно не вспомнишь. Ваши психометрики не зря деньги получают. – Мужик говорил спокойным голосом, будто о чем-то обыденном. – Не скажу, что мне было легко снять с тебя блок-стоп. Да что там объяснять… Обработали тебя, как морскую капусту перед консервированием.

– Что значит  обработали? – Прошептал Шварц.

– То и значит… Слышал о новых аналогах удаленного гипноза? Вливают информацию через программу. Определенный набор букв и цифр на твоем компьютере  нажимаешь кнопки, и все, «заказ» в голове. После этого ставится «якорь» для надежности, чтобы не было срывов. Толчок, крепкое пожатие, подзатыльник подойдет.

– А вы откуда знаете? – Потерянно спросил Шварц.

– Знаю. Некоторые думают, что совершать одну и туже глупость можно бесконечно… Ошибаются.

– Бред какой-то. Я бы помнил, я бы знал. Да кто я такой, чтобы мною занимались люди из правительства.

– Ты самый что ни на есть подходящий вариант. Наивный. Заметь, что я говорю об этом в первую очередь. Неглупый. Слегка повернутый на работе. Одним словом  лох.

– То авторитет, теперь лох, – Виктор потер вспотевший лоб.

– Это не я придумал. Так называют тех, кого сюда отправляют. Подбирают людей определенного психотипа, к которому и ты относишься.

– А зачем подбирают?

Иван Федорович вымученно застонал. Парень постоял несколько секунд, пялясь на мужика, и тихо спросил:

– Манна?

– Дошло! Счастье-то какое.

– Зачем им Манна?

– Не тупи, – рассердился проводник. Ты наивный, но, вроде, не дурак.

– Значит, продолжение Эксперимента. – Ответ оказался простым и очевидным.

– Эх… Сердце у тебя хорошее. Настоящее.

– Вы это к чему?

– К тому, что обманывать тебя не хочется.

– Ага, точно. А у вас какое, не настоящее сердце? И поэтому вы вешаете мне лапшу на уши. Фокусы показываете. От вашей чудной логики, Иван Федорович, у меня мозги набекрень.

Мужик слушал Виктора и не перебивал, напряженно глядя перед собой. Арфа с тревогой следила за обоими. Когда ее отец заговорил снова, девчонка опустила голову и отвернулась.

– У меня  справедливое сердце. Меня, и других, подобных мне называют Добропорядочными, – голос мужика стал удивительно ровным. – Мы не судим. Мы уравновешиваем… Только отнесись к этому спокойно, без нервов. Ты сегодня много увидел, но не многое понял. – Проводник помолчал и вздохнул. – Одна из наших задач – по мере сил усмирить Хаос. Другая задача  успокоить Боль. Пока хлещется Боль  Хаос не уйдет. Закономерность нарушена, Любовь слаба. А Свобода, как высшая идея, без Любви  ущербна… Как тебе такая правда?

– Ваши убеждения заслуживают уважения. Только информация о тайной организации Добропорядочных попахивает сектантством. Вы уж не обижайтесь.

– Зачем я буду обижаться, – с улыбкой ответил мужик.

– Арфа тоже борется с Хаосом? – Не скрывая усмешки, спросил Виктор.

– Арфа? Нет. У Арфы – чистое сердце. Ей не нужна борьба. «Блаженны чистые сердцем». Читал? Евангелие от Матфея. Не читал, можешь не отвечать.

Проводник поднялся с травы и отряхнул штаны.

– Меня никто не спрашивал, быть мне Добропорядочным или не быть. Меня им сделали. Разве ж я человек? Мутант, прости меня Господи… – Сунув руку под рубашку, мужик вытащил свой огородок. Стянул его с шеи и укрыл в обеих ладонях…

То, что последовало за этим, заставило Шварца подпрыгнуть и с ужасом отскочить назад. Мужик исчез на глазах, оставив после себя едва заметное свечение, растворившееся через пару секунд.

– Фига се. Что за фокус? – Забормотал Шварц, вертя головой в поисках проводника. Арфа, до этого грустная и задумчивая, звонко расхохоталась.

– Да не пугайся ты, – сквозь смех сказала она и тут же крикнула: – Па… Ну, хватит.

Мужик появился вновь, вынырнул из-за спины парня. Тот, увидев возникшего из воздуха проводника, дернулся в сторону, чем вызвал новый взрыв хохота Арфы.

– Смейся, смейся, – угрюмо пробурчал Шварц, присев поодаль на корточки. – Только огородок, пожалуйста, не снимай.

– А что сердишься, сам напросился, – ехидно засмеялся Иван Федорович, пряча огородок под рубашкой.

– Напросился, – еле слышно передразнил его Шварц.

– Эх, ты… Жить косолапая. Идти пора, – Мужик немного покряхтел и первым двинулся в путь.

Два часа шли по изрытому полю, заросшему полынью и лопухами. Шварц не разговаривал, крутил в голове события прошедшей ночи и тихо вздыхал от ощущения, что его неслабо использовали. Все. И наши, и ваши. Не только здесь. И не только это чудо-юдо со своей блаженной дочерью.

Кто-то там, дома, расчетливо спрогнозировал каждый его шаг, загрузив программу в планшетку и подсадив в голову задачу, для выполнения которой ему пришлось пройти по запретной зоне опасным, закрытым для людей маршрутом. Впечатляет. Шварц мысленно снял перед ними шляпу.

Расчет был правильным  профи с особой подготовкой здесь не годится. Такого раскусят, глянув на него еще издали. Один Иван Федорович чего стоит. Проводят до станции и помашут ручкой.

А вот такой «лох», как он  неискушенный, в чем-то наивный, такой вполне способен выполнить задачу.

– Тебя будут проверять психометрики, – мужик незаметно подошел сзади. – Так, что решай, что будет в твоем отчете.

– Вы про Манну?

– И про нее тоже.

– Не знаю… может, вы что посоветуете?

– Есть опробованный вариант. Ты избежишь неприятностей, а они… Они, как всегда получат пустышку.

– Ладно, – подумав пару секунд, ответил Виктор. – Уже легче. Только что делать с моей головой?

– Да все в порядке с твоей головой. Там тоже будет пустышка. Возможно, служба применит к тебе глубокий гипноз, не бойся.

Шварц с шумом выдохнул и зашагал бодрее. Не то, чтобы с души камень свалился, но дышать стало легче. Его дело маленькое, а если точно  никакое. Добропорядочные, Блаженные, Бездушные. Упыри, замешанные на неправильных штаммах. Черти полосатые в клетчатых штанах. Сверхчеловеки, выращенные на Манне с Небес… Начхать! Забыть! Стереть и выкинуть!

Серая пустошь с пыльными лопухами и горькой полынью осталась позади. Почва увлажнилась, толстые подошвы ботинок захлюпали по грязи. Впереди начались болота.

– Обойдем по краю, – устало бросил мужик. Бледное лицо заметно осунулось, под глазами проступили круги.

– Сколько вам лет? – неожиданно для самого себя спросил парень.

Иван Федорович удивился и неохотно ответил:

– Как раз накануне Эксперимента исполнилось сорок восемь. Хорошо сохранился? Такая вот жизнь. Пятьдесят лет прошло…

– А Арфе было девятнадцать?

– Было. – Мужик кивнул, немного подумал, и добавил. – Анечке. Арфой ее уже потом, наши Добропорядочные прозвали. За голос. Так-то вот, – мужик хлопнул парня по плечу и пропустил на шаг вперед. Быстро провел рукой вдоль его рюкзака с упакованной аппаратурой и крепко встряхнул ладонью.

– Такие пироги, парень. А тебя сейчас проводим до села. У меня там знакомый живет, у него есть подводы. Довезет до станции. На лошадке-то быстрее, чем ногами топать.

Виктор насмешливо хмыкнул.

– Знакомый, говорите? С огородком на груди?

Мужик не ответил. Только покачал головой.

– Да ладно, и так все понятно, – пробурчал парень. – С огородком, значит, с огородком. Лишь бы лошадь без огородка была… Надеюсь, лошадь без огородка будет?

Мужик опять промолчал, обогнал Шварца и затопал впереди. Удивленный парень замедлил шаг.

– Нет, серьезно, ехать на лошади с огородком  это уж слишком… Иван Федорович… Арфа, хоть ты ответь, лошадь с огородком или без огородка?.. Блин!

© Ирина Сверкунова

Алексей Доронин
ЛЕТАРГИЯ

Говорят, утро добрым не бывает. Но чтоб настолько… Это просто, мать его, жесть жестяная.

Если бы мне сказали вчера, что я буду орать в истерике, выть как умалишенный и колотиться об стены – бы послал их куда подальше. Но, поди ж ты… ору и бьюсь. Вот так:

– А-а! Помогите кто-нибудь! ПОМОГИТЕ! А-а-а!

И пять минут в таком духе, пока не охрип и не заболело все тело. Хотя бился далеко не в полную силу.

«Спокойно. Спокойно, – сказал я себе. – Заткнись. Вот так. Дыши глубже. Медленнее и реже. Еще реже».

Вроде помогло. На какое-то время паника отступила. Надолго ли? Не знаю. Но стало чуть легче. Вернулась способность соображать. Хотя бы частично. Сколько у меня минут, пока крышу не снесет снова? Пять? Десять?

Ох. Соберу свои мысли в кучу и попытаюсь представить, как рассказал бы… вернее, как буду рассказывать об этой истории, когда она закончится. Может, это мне поможет найти выход. Блин…

Я не знаю, отчего проснулся. Наверное, оттого, что неудобно стало лежать. Проснулся и понял: жестко. Даже моя старая кровать на съемной квартире, диван-кровать – еще советская, семьдесят-лохматого года, такой не была.

Чертовски болела башка. Тянущая боль в затылке, да еще с тошнотой. Гипертония? Спал в неудобной позе? Стресс? Недосып? Конечно, все это мои постоянные спутники. Но чтоб так жестоко плющило – давно не было. Воздух спертый. И каламбурить на тему того, что его украли, не хотелось. Даже когда я неделю не проветривал квартиру, он таким не был.

Глубокий вдох и даже несколько вдохов подряд не дали надышаться. Да еще я понял, что затекли ноги… и руки тоже. И во рту пересохло, будто не пил сутки.

А еще зверски холодно. Что это? Отопление отключили? Вроде платил… хоть и с задержкой в пару месяцев. Да и не отключают квартиры в многоквартирном доме.

И почему такая темень? Даже ночью должно быть светлее. Ладно, допустим, я вчера шторы задвинул. Но на стене в прихожей висит роутер. На нем всегда светятся два светодиода. Электричество отрубить не могли, за него я заплатил через «Сбербанк-онлайн» три дня назад.

Пока была только тревога. С чего начался настоящий страх? С того, что я протянул руку, чтоб включить свет… И рука вдруг коснулась – очень близко – холодной ровной поверхности. Металлической поверхности.

Холодно. Жестко. И крыша над головой. Хорошо, когда она есть, но плохо, когда ее отделяет от вашего лица всего двадцать сантиметров.

Крышка над головой.

«А-а-а!»

Я вскочил, как ужаленный. Догадка пронзила мозг, настолько страшная, что все остальное мигом вылетело из головы.

Ударился о низкий потолок и рухнул, продолжая орать, пока не закончился воздух в легких.

Потом с трудом набрал новую порцию, сквозь астматические хрипы и свисты. И снова, не раздумывая, попытался подняться. Новый удар по лбу! Звезды в глазах, сильная боль, но ощутил я ее далеко не сразу. Сначала было только оглушение.

Больше встать не пытался, но начал метаться, как мышь в микроволновке. Ударился о стенку носом, похоже, расквасив его. Крови было не очень много, но она норовила попасть в рот, закашлялся, но вытереть кровь было нечем – попытался дотянуться до рукава футболки, но ее не было. Вдруг осознал, что лежу совершенно голым. О другую стенку ударился ухом, которое тут же онемело. Так пару минут я метался и вертелся, набивая синяки и шишки. И все это время орал, с перерывом лишь на то, чтоб набрать воздуха. Даже ругательства на язык не шли, орал что-то нечленораздельное. Зато громко.

А еще я понял, что голова болит не просто так. Через весь лоб шла глубокая ссадина, которая, как ей и положено, саднила. Должно быть, здорово приложился обо что-то головой. И не об крышку.

*** 

Спустя полчаса слегка успокоился, если это вообще возможно в моем положении. Понял, что рано или поздно меня отсюда вытащат. Но тогда… тогда я был просто не в себе, был уверен, что пропал.

Есть небольшое оправдание. У меня с детства клаустрофобия, хоть и не подтвержденная медицинским заключением, а вы бы взяли на работу человека с диагнозом от психиатора? Но не думаю, что в моей ситуации даже полностью здоровый человек вел бы себя иначе.

Все-таки это была не только истерика. В панике, я тщетно пытался руками нащупать просвет, отверстие в потолке и стенах. Со всех сторон ровные глухие металлические поверхности. Прекратил метаться, только когда сил не осталось. Сердце чуть не выскочило из груди, пульс как будто я марафонскую дистанцию бегу.

Вдруг пришло понимание, что умру. Но больше, чем смерть, пугали страдания на пути к ней, которые – благодаря фильмам и книгам – хорошо представлял. Однако, даже страх имеет свойство уставать – мой меня ненадолго отпустил. Может, разум ухватился за идею, что это какой-то розыгрыш. «Спокойно, – сказал я себе. – Спокойно, твою мать».

Начал задерживать каждый новый вдох. И, как ни странно, вскоре разум слегка прояснился. Теперь я лежал неподвижно и мог думать. И вот о чем подумалось в первую очередь.

Это не гроб. У обычного дешевого гроба не бывает железных стенок. Они есть у дорогого металлического, который мне вряд ли купят. Но там должна быть обивка, а здесь её не было, только голый металл. Так бывает только у цинкового, хотя он на самом деле не из цинка, а из оцинкованного железа. Но ведь я не солдат и не жертва авиакатастрофы, чтоб меня закрывали в цинковый ящик.

Думаем дальше… Мафия? Херня. Никакая мафия не стала бы марать руки об такую мелочь вроде меня. Спецслужбы? Еще смешнее.

Или все-таки глупая шутка? Я напился, а потом друзья закрыли меня в железном ящике, чтоб жестоко разыграть. Но, позвольте, я не пью. И наркотой не балуюсь. И друзей, способных на такие проделки, у меня нет. У меня их вообще немного, и общаюсь я с ними в основном через интернет.

А еще запах какой-то химии… которой никак не должно быть дома. Похоже на формалин... Который используют для бальзамирования!

Но все говорит о том, что это НЕ могила или любая другая яма в земле. Такая мысль меня еще больше успокаивает. И пульс снижается – не до нормальных значений, но до просто учащенного пульса здорового человека. Не курильщика.

Эврика! Ненадолго почувствовал облегчение. Пришло понимание, где нахожусь – это холодильник морга!!! Смешно, конечно, звучит. Тоже мне, радостное событие. Но если сравнить с могилой – морг покажется не таким страшным местом. В морге работают люди. И постоянно находятся дежурные, хотя бы сторож. Страшный, наверно, но все же человек. Делаются ли тут обходы? Вряд ли, но наверняка «холодильник» посещают часто. Город большой, а больница с моргом одна... хотя нет, две.

Страшновато, конечно, но не смертельно. Когда все закончится, а оно обязательно закончится хорошо, я буду вспоминать об этом случае с усмешкой… и затаенной гордостью. Про меня обязательно напишут в газетах, может, покажут по телевидению. Будет статья в «Wikipedia», пусть в остальном я ничем не примечательный человек, программист-фрилансер и провинциальный нищеброд.

Конечно, мне эта слава на хрен не нужна. Выбраться бы отсюда побыстрее. Я снова начал стучать и орать, но уже без истерики, а также материться и грозить всеми возможными карами.

Потом затих в ожидании. Время идет. Идет. Идет. Но почему никто не приходит?

Потеряв терпение, начал стучать снова. И снова ждать. И опять никого. Тяжело определить без часов, сколько именно прошло времени, но явно немало. Возможно, не меньше часа, как я очнулся. И черт знает, сколько еще лежал тут в виде бесчувственного тела.

Ладно, допустим, никаких манипуляций типа вскрытия или бальзамирования со мной на сегодня не запланировано. Но после того шума, что я устроил, кто-то уже должен был прийти, чтобы проверить, кто это нарушает покой там, где все должны быть тихо.

Они все там что, перепились и уснули? Или сейчас ночь, а сторож находится где-нибудь далеко, на входе в здание, а то и снаружи? А может, у морга вообще нет отдельного сторожа, есть только тот охранник, который сидит на въезде на территорию больницы?

Тогда плохо. Тогда меня могут найти только утром.

Но нет, должен быть дежурный. В кино всегда так показывали.

– Выпустите! – вновь закричал я, барабаня кулаком по стенке. – Откройте! Эй!

Несколько долгих минут я напрягал слух, надеясь на реакцию извне. Но никто не пришёл, ни единого звука не донеслось снаружи.

Новая попытка достучаться до внешнего мира. Металлические стенки гудели, как барабан. Звук эхом разносился по моему ящику. Да и, наверное, по всему помещению, где тот находился.

Ну, теперь меня точно услышали. Теперь только ждать. Ну и переполох будет. А какие у них будут рожи. Хоть какое-то утешение, что им всем влетит. Убийцы, блин, в белых халатах.

Вдруг смутно вспомнилось что-то… Обрывки воспоминаний. Похожие на куски какого-то сна. Смутные, спутанные, они постепенно выстроились в систему.

Какие-то странные новости по «ящику» на кухне, который я включил на минуту, пока нарезал себе бутерброды, обычно его вообще не смотрю – там одно вранье.

Почему-то дикторы на всех каналах призывали не поддаваться панике. Почему-то отменили «Аншлаг», который должны были в это время показывать. Да с чего ей вообще поддаваться? Вроде за окном все буднично и спокойно.

И еще более бредовые слухи, фото и видео в сети. Эпидемия? Птичьего гриппа? Теракт? Акции протеста? Сразу в нескольких городах? Во френд-ленте «Фейсбука» замелькали странные видео. Какие-то неадекваты нападают на людей. Ваххабиты? Кто-то даже прислал мне пару ссылок – люди, с которыми я два года не общался, в основном из Москвы. Я сразу закрыл – ну их на хрен. Похоже на кадры из кино. Фотошоп или постановка. А мне работать надо. Закрыл «Оперу» вообще. Отключил все мессенджеры. Такой вот способ борьбы с прокрастинацией.

Я «допиливал» код, чтоб успеть к дедлайну, и почти не выходил из дома. Но вечером все же пришлось выйти до магазинчика на углу, купить пельменей, пива, сухариков, кетчупа и «Вискаса». Ну и еще каких-то дешевых печенюшек или пряников… что конкретно, забыл.

Было уже темно. И почему-то «скорые» и менты так и носились по улицам как угорелые. Куда-то проехала большая красная пожарная машина. А вскорости еще одна, истошно завывая сиреной, видимо, что-то случилось. Пожар? Или учения?

У дома напротив стояли сразу две «скорые» и полицейский «бобик». Я прошел всего в десяти шагах. Видел встревоженные лица фельдшеров, которые смотрели куда-то в подъезд. Слушал разговоры ППСников по рации. Один уже направлялся ко мне, видимо хотел то ли спросить, то ли предупредить, но в этот момент его позвал напарник. А пока они разговаривали я уже свернул за угол. Назад пошел другой дорогой. Было бы что-то важное, подумал я, за ними бы не заржавело – и окрикнули бы, а то и догнали. Хоть я и чист перед законом. Ну, не считая нелицензионный софт. Но кто им не пользуется?

Меня зовут Сергей. Но мне больше нравится, когда меня зовут Серегой. Фамилия чисто русская – Васильев. В Сети всегда думают, что это псевдоним. Я программист, мне тридцать два года. Как говорят в интернетах, тролль, лжец, девственник. Ну, может, не совсем, но постоянной девушки у меня нет уже года два. Только кот, которому, наверное, исчезновение хозяина не очень понравилось, хотя я положил ему полную миску «Вискаса» и подлил воды.

Физическая форма средняя. Люблю группы «Manowar» и «Sabaton». Лыс, но не бородат. Имею немного лишнего веса. Поэтому мне не так холодно сейчас. Хотя чувствую озноб от страха, что в моей ситуации понятно.

Алкоголем не злоупотребляю. Могу выпить немного пива, но плотный я не от этого, а всю жизнь, сколько себя помню. Обмен веществ такой. Наркотики? Конечно, нет. Разве что совсем в ранней молодости пробовал «травку». Но время такое было, «лихие девяностые». И даже не курю. А еще я инвалид третьей, рабочей группы. На МСЭ меня направил невролог еще в 11 классе. Естественно ни в какой армии не служил. У меня редкое врожденное заболевание ЦНС… то есть того самого мозга, которым мы думаем, что думаем. Синдром с таким сложным латинским названием, что я его постоянно забываю. Это причина, почему у меня почти не было постоянной работы – какой работодатель такой записи обрадуется? Ты на работе ласты склеишь, а ему доказывать, что дело не в условиях труда. Но на безденежье жаловаться особо не приходилось, хотя пенсии и хватало только на таблетки. Выручали биржи фрилансеров. Вначале делал всякую байду просто за положительные отзывы или за копейки, но, когда наработал себе портфолио и рейтинг, клиент пошел, а с ним и более-менее стабильный доход. Главный плюс, что работать можно дома, и никто не орал мне в ухо.