Текст книги "Точка отрыва"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)
– Католик. Но ты мне найди в этой глуши священника, раз такой умный.
Пилот немного лукавил: все основные конфессии закрепились в этих местах давно и прочно – и никто иной, как сам Стиг лично прилетал в Джейнсу с отцом Максимом, отслужившим литургию для русских, сербов и греков. Однако католики, как назло, почти все были латиносами, и даже по-английски Седлунд понимал их с горем пополам.
Он махнул рукой и вышел, оставив Мишу перекладывать товар и допивать подостывший кофе. На улице распогодилось, но студеный октябрьский ветерок заставил по-быстрому прошмыгнуть мимо сгрудившихся у входа в церковь мамаш, обогнуть стайку сбежавших с проповеди пацанов и зайти внутрь, притулившись у входа.
***
Мальчишки, конечно, не пропустили гривхольмово объявление, и ввалились в «Трактир» всей кодлой – ветровки нараспашку, глаза бешеные, шевелюры торчком, от гомона уши закладывает.
– Мистер Майк! А мистер Седлунд с вами? Мистер Майк! Мы договорились с родителями, – самый бойкий парнишка, сероглазый пухляш с пшеничными волосами, прыгал и теребил Мишу за рукав, – Мы договорились! Если оценки в триместре будут хорошие, нам всем подарят приставку! Закажите, пожалуйста, а то вдруг привезти не успеют!
– А как вы собираетесь все вместе на одной приставке играть?
– Так по очереди же. Двое играют, остальные смотрят.
– Вот Стиг... мистер Седлунд придет – вместе решим. Не худо бы и родителей позвать. Короче! Давайте ближе к делу – кому что куда?
Пухляш достал из кармана замусоленную бумажку и важно ткнул пальцем в первую строчку:
– Нам, как всегда, на всех... Второй сезон «Человеческих шахмат» – на отдельной флешке, пожалуйста, а вот «Сыщик из замка» можно на ту же, что было, мы лучше еще раз купим потом. Дальше, мистер Рэй просил, чтобы учебники в следующий раз привезли, можно, вы скажете, что не было? Нет? У вас нет сердца, мистер Майк, вы забыли, каково это – быть молодым... Тогда книжки еще, для нас. Ленни, ты самый умный, как звали того писателя, который про гоблинов писал?
– Ирландец какой-то, – сипло отозвался Ленни из-за спин пацанов. – На «д». О’Дим, кажется.
– Вот этого О’Дима есть что-то новое? Если да, запишите нам на читалки, и про «Нож Куасака» Войтеку отдельно, а то он удалил все, дурья башка. Вой, чего ты пинаешься, я тебя сам сейчас знаешь как пну. Может, еще кого-то посоветуете? У нас деньги есть, мы сами заработали...
– Жюля Верна им запиши, – крикнул Гривхольм из-за стойки. – И Карла Мая!
– Уже читали! – в голос завопили ребята. – Мы не маленькие.
– Слушай... – задумался владелец заведения. – Был же отличный автор, вот те крест, не помню, как зовут, мне еще на юге его советовали. Наш причем, здешний, навел в свое время шороху, а потом вроде как писателем заделался. Погоди, пойду еще кофе поставлю, глядишь, и придет на ум.
Миша собрал у ребят читалки и флешки, раскрыл ноутбук и принялся копировать заказанное. Пацанва сгрудилась вокруг стойки и налегла на имбирное пиво с сушеными яблоками.
Церковь Восхваления была неказистой, но уютной и светлой (генератор, трещавший за стеной во время служб, уже давно никто не замечал). По местной моде ее сложили из бревен, а над крыльцом укрепили что-то вроде козел, на которых висел колокол.
Стиг заметил, что в стороне от горожан на скамьях сгрудились айвики – похоже, те самые гости Джи. Завернувшись в балахоны из шкур, они то ли спали, то ли молились, не обращая внимания на пастора, могучего сорокалетнего мужика, который буквально навис над кафедрой и после каждой фразы впечатывал в нее указательный палец, словно нажимая на невидимую кнопку.
– Вы – не люди! Вы – души, и вы должны помнить об этом, – чеканил он. – Не пачкайте перстов, удел которых перебирать небесные струны. Не дайте ногам вашим увязнуть в болотистой топи, ногам, чья судьба – идти по золотым улицам. Восстань и воспари над толпой, человек, воспари над землей, и ангелы воспоют с тобой!
Отец Джей, в силу давнего знакомства пилот звал преподобного Якоба Рехельбахера по-свойски, с шумом выдохнул и начал листать книгу в поисках подходящего псалма. Внимавшие проповеди прихожане тоже расслабились и начали шушукаться. Даже айвики зашевелились, с их скамейки поднялась женщина, вышла в проход и – никто и глазом моргнуть не успел – забралась на кафедру, встав рядом с пастором.
Опешивший было преподобный быстро нашелся:
– Вы видите дочь дикого народа – я вижу душу! Душу, чьи уста глаголят от избытка сердца. Говори же, сестра, а мы послушаем.
Он сделал приглашающий жест и отступил назад. Плоское лицо женщины было покрыто испариной, глаза бегали из стороны в сторону. Она откашлялась и изрекла:
– Я любила моржа.
Кое-кто из прихожан не удержался от смешка, но айвинка продолжала.
– Я любила моржа. Я убила моржа. – Голос ее начал звенеть и срываться. – Я борола моржа, я убила моржа, я морж теперь. Убей моржа!
С этими словами она выхватила из-за пояса длиннющий костяной нож и патетическим жестом протянула его Рехельбахеру. Пастор отдернулся в сторону. Женщина шустро отбежала от него и заголосила: «Убей! Убей! Убей!». С передней скамейки к ней метнулись очнувшиеся от шока мужики, а следом за ними – айвики. Безумная дикарка затряслась всем телом, истошно завизжала и полоснула себя ножом по горлу.
Не успевшие остановить ее прихожане рванулись назад, уклоняясь от хлынувшего фонтана крови, и наткнулись на айвиков, которые выхватили ножи – обычные, стальные – и начали суматошно колоть ими несчастных. На подмогу доброхотам подскочили другие ряды, навалившись на дикарей и выкручивая им руки. Поднялся страшный шум, женщины подхватили детей и, роняя скамейки, толпой повалили к выходу. Над всем этим бардаком громыхал голос пастора, пытавшегося навести подобие порядка. Влепив окровавленным пудовым кулачищем в лоб айвику, остервенело тянувшемуся зацепить его ножиком, он требовал остановиться и не осквернять более святое место.
Седлунд, вытащив из-под ног напиравшей толпы какую-то очкастую девицу, прижался с ней к стене и потихоньку пробирался к выходу, когда на улице застучали винтовочные выстрелы.
Услышав крики, Миша вскочил, погрозил кулаком ребятам – товар не замай! – и высунул нос наружу. Увидев хлынувшую из дверей церкви толпу, он дернулся было выяснить, что происходит, но замешкался, услышав рев моторов.
Из-за поворота выскочил грязно-белый пикап и остановился, перегородив проезд. Точно такой же заскрипел тормозами c другой стороны. Из машин с гортанными воплями посыпались айвики и, растянувшись в шеренгу, открыли пальбу по выбежавшим из церкви людям.
Несчастные в ужасе хлынули обратно, толкаясь, падая и поднимая друг друга. Какая-то девчонка попыталась убежать, но, не сделав и двух шагов, нелепо взмахнула руками и рухнула навзничь.
Менее чем за минуту все было кончено. Когда последний уцелевший скрылся внутри церкви, айвики расселись вокруг машин и затихли.
Увидев вооруженных дикарей, Миша судорожно отпрянул назад и захлопнул дверь. Выстрелы заставили его сжаться и повалиться на пол; рядом грохнулся владелец «Трактира», увлекая за собой стоящих поблизости пацанов. Остальные сообразили упасть сами.
– Что за хрень? – зашипел Гривхольм, проворно отползая за стойку.
– Айвики. Там люди из церкви повалили, это по ним, наверное.
– Вот уроды. Но им же сейчас трындец, пальбу все слышали.
– Не знаю. Куда тебя несет, проказа! – Миша ухватил за ногу шустрого юнца, поползшего было к окну. – Пулю словить решил?
Двое близнецов, совсем малыши, скривили губы и заревели. Остальные, услышав крики, прижались друг к другу и застыли, в ужасе глядя на дверь.
– Сваливать надо, – Миша облизал пересохшие губы и принялся копаться в рюкзаке.
– Куда? – огрызнулся Гривхольм. – Там людей убивают.
– Ты понимаешь, что мы следующие?
– А что ты предлагаешь?!
Миша выдохнул, вдохнул и как мог, спокойно произнес:
– Джи, давай без паники? Начнем дергаться – сами сдохнем и дети с нами.
– Давай без паники. Ты предлагаешь бежать наружу, где нас запалят и пристрелят?
– Дворами уйдем?
– Не уйдем. Заборчик низкий, за ним не спрячешься, а дальше колодец и другая улица. Как думаешь, это только на церковь напали?
– Сомневаюсь. Если они не самоубийцы, то атакуют весь город разом. Хотя ума не приложу, кому и зачем это нужно. Там Стиг еще...
И тут одного из парнишек прорвало. Закричав «Мама! Моя мама там!», он бросился ко входу и замолотил по двери кулаками. Гривхольм торопливо оттащил его, сорвал со стены рукомойник и окатил холодной водой, но было поздно – пацаны вскочили и метнулись наружу через черный ход.
Схватив рюкзак, Миша торопливо вытряс его содержимое на пол, поднял перевязанный резинкой целлофановый пакет с «Глоком» и побежал следом. Дети стояли посреди заднего двора и растерянно озирались. Выстрелы стихли.
– Слушайте меня, – прошипел Миша, обращаясь к тому живчику, что заказывал книги. – Объясняю один раз, но как взрослым. Это бандиты. Они убивают людей. Все как в книжках, только взаправду. Это понятно?
Ребята испуганно закивали.
– Я не знаю, что с вашими мамами и папами. Но они за себя постоять могут. Вы – нет. Поэтому! Ты, ты и ты – ползком к забору и попытайтесь тихо выломать доски. Хотя стоп! – черта с два вы их выломаете тихо. Тогда залегли здесь, прямо под стеной, и чтобы ни звука. Я пойду на разведку. Если крикну «Тревога!» – вскакиваете и врассыпную через забор. Врассыпную, не вместе.
Миша хотел добавить: «Если кто-то упадет, не пытайтесь поднять», но поморщился и не стал. Подполз к дальней стене дома, приник к земле и осторожно выглянул за угол. Пацаны послушно скорчились под стенкой заведения, из которого вышел Гривхольм, почему-то один, и сел на землю рядом с ними. Улицу видно было плохо, оставалось лишь надеяться, что и его оттуда не заметят. Разглядел только крышу пикапа и неясное шевеление рядом.
– Что с пацаном? – шепнул он Гривхольму, вернувшись под защиту стены.
– Беда, – севшим голосом отозвался тот. – Отключился и едва дышит.
– Куда ты его дел?
– Лежит у входа.
– Ладно, с ним потом. Отсюда не видно ничего. У тебя чердак есть?
– Есть маленький. В туалете на потолке люк. Но там только если на четвереньках, и заставлено все.
– Да плевать. Оружие?
Владелец «Трактира» виновато потупился:
– Дробовик есть, да там спуск сломан... все собирался починить.
– Держи тогда пистолет, я наверх.
– А может, и пацанов там спрячем?
– А если они дома жечь начнут? Сидите здесь, если что – просто бегите.
Миша проскользнул внутрь трактира, по стенке прокрался к туалету, забрался с ногами на белоснежный унитаз – видел бы это Джи! – и, дотянувшись до крючка, открыл люк. Подтянулся, пролез внутрь, тут же дважды чихнул от попавшей в нос пыли. Дав глазам привыкнуть к темноте, пополз в направлении улицы.
Увы, стенка была сплошной – ни щелки, ни дырки от сучка. Да и глупо было ожидать, что хозяйственный Гривхольм потерпит такое безобразие в своем доме. Миша шепотом выругался. Полегчало не сильно. Идей не было вообще. Сидеть и ждать, пока этим психам придет в голову обратить внимание на веселый ресторанчик, где точно есть, чем поживиться? Бежать, надеясь на удачу? Будь он один, так бы и сделал. Но дети. И Стиг, и Джи. Русские своих не бросают, а?
Невеселые размышления прервал громкий шепот из люка: «Мистер Майк! Мистер Гривхольм просит передать, что сзади стреляют, и дым столбом, пожар, наверное».
Еще раз выругавшись, Миша сполз вниз и вышел на задний двор.
***
В церкви совещались. Поднявшуюся было панику пресек своим авторитетом пастор, без обиняков пообещав выкинуть наружу всех, кто будет шуметь и дергаться. Избитых айвиков обезоружили и связали запасной колокольной веревкой. Вход и окна заложили скамьями, после чего сели перевязать раны и обсудить создавшееся положение.
Само собой, ружья и пистолеты все оставили дома. Ножей было в избытке, но что толку? Вдобавок хватало раненых, и семеро из них грозили отдать Богу душу в самое ближайшее время.
– Моей властью, духовной и светской, я настаиваю на том, чтобы выйти и попытаться поговорить с ними, – рычал Рехельбахер. – Они чего-то хотят, просто так такие вещи никто не делает. Ergo, это можно обсудить.
– А если они хотят нас всех перебить? – резонно возражал Сюнсен, пожилой рыжеволосый дровосек, чья жена лежала мертвой на площади перед храмом. – Они нас взяли со спущенными штанами. Чего им стоит поджечь церковь, остальных пострелять поодиночке, забрать все добро и сгинуть туда, откуда появились?!
– А что ты предлагаешь, Сюсси?! Сидеть и ждать, пока наших жен и детей убивают?
– Я предлагаю – ножи в руки и прорываться. Закроемся вон скамьями теми же, как получится. Ну, кого-то заденет, конечно... Но не переговоры же вести с этими ублюдками.
– Мередит! Миссис Джеймсон! Расскажите еще раз – что вы успели увидеть.
Шустрая голубоглазая старушка, шмыгая носом, доложила:
– Два пикапа, бежевых таких. Один со стороны реки приехал, другой не видела, откуда. С них айвики попрыгали и начали стрелять по нам. Я мисс Сато подхватила под руку, потащила внутрь, а она как упадет, я гляжу, а половины черепа у бедняжки как не бывало...
– Достаточно, достаточно, – торопливо перебил ее пастор. – Вообще ты прав, Сюс. Но нам бы понять, что там сейчас. Если мы аккуратно отодвинем вон ту скамейку от окна...
– Получите пулю, – вмешался Стиг. – Я уверен, что они глаз не сводят с церкви. И, кстати, мало что увидите. А вас не удивляет, что они до сих пор не отрубили генератор?
– Может, не знают, как?
– Сомневаюсь, преподобный, сомневаюсь. У вас найдется еще одна длинная веревка?
– Сомневаюсь, – передразнил его пастор.
– Тогда... кто помоложе? Скамейку к стене поставьте и забирайтесь под купол. Попробуйте открыть там окно. Сделаете бесшумно – медаль дам. Потом. А хотя фиг вам, а не медаль, сам полезу.
С этими словами пилот взобрался по подставленной скамейке под купол, осторожно приоткрыл окно, достал из-за пазухи смартфон, высунул его наружу и поводил из стороны в сторону. Подождав немного, открыл противоположное и повторил операцию. Убедившись в результате, с победным видом сполз вниз и продемонстрировал всем экран.
– Техника, друзья мои! – на видео было отлично видно, что пикапы так и стоят на площади, перегораживая две из трех ведущих к ней улиц. Айвики неподвижно сидели под ними, по десятку у каждого. Трупы, похоже, никто не трогал. Дома у леса горели, даже на записи отчетливо слышались выстрелы. С речной стороны все было тихо.
– Ты нам самим Богом послан, – довольно ответил преподобный. – Давайте тогда удивим их, подобно Гедеону, что с тремя сотнями одолел нечестивцев. Наше слабое место – двери, – нахмурился он. – Через них не больше трех человек разом пройдет. А этих двадцать, успеют очухаться.
– Да что там говорить, – вмешался ражий весельчак Скотт, стороживший связанных айвиков. – Встаем в три шеренги, помолились, и бежим. Поделимся по ходу. Всех не перестреляют.
– А мы, как двери откроются, ведра скинем из верхнего окна. Надо только сплющить заранее, чтобы пролезли. Может, и отвлечем их хоть на секунду, – вмешалась его сестра Лиз-Энн.
Рехельбахер оглядел всех собравшихся.
– Хорошо. Давайте тогда... разбираем баррикаду, строимся, молимся и вперед. Пока забояться не успели. – ухмыльнулся он. – Укрепим же души наши!
«Ближе, Господь, к Тебе...» – тихонько завел он старый хорал. – «Ближе к Тебе. Хоть бы крестом...».
В этот момент на площади прогремели три взрыва, послышались крики, а спустя еще пару секунд заполошно защелкали выстрелы. Лиз-Энн, не обращая внимания на окрик брата, выглянула в подкупольное окошко и торжествующе завопила:
– Их всех взорвали!
***
С той стороны Джейнсу, где Миша ни разу не бывал, в небо поднималось три столпа дыма. Стреляли очередями и одиночными. Дети сгрудились вокруг Гривхольма, который с мрачным видом прислушивался к происходящему.
– Что там? – нервно спросил он Мишу, вставая с ящика.
– Не увидел ничего. Может, ты посмотришь? Должен знать, где у тебя заветная дырочка.
– Нет у меня дырочек, – не принял шутку Гривхольм. – Давай тогда малышню на чердак, и попробуем дождаться наших.
– Чердак не вариант, это западня. На кухню, а сами прикрывать с пистолетом. Свою пушку тоже возьми, хотя бы блефанешь. Оттуда выберутся, если что?
– Да, через окно. Ай! Что за черт?!
Гривхольм сморщился и схватился за правый глаз. Миша взял пистолет у него из рук и суетливо оглянулся.
– Меня ослепило что-то.
Один из сидевших пацанов требовательно задергал Мишу за штанину, и когда тот обернулся, показал на землю перед ним. На ней крутил «восьмерки» солнечный зайчик. Миша еще раз огляделся и заметил, что из мансардного окна соседнего дома кто-то подает сигналы зеркальцем.
Помедлив, он помахал в ответ рукой. Из-за занавески осторожно выглянул давнишний незнакомец, встретился с ним глазами, приложил палец к губам, потом несколько раз ткнул им вниз. Миша на всякий случай кивнул. Тот пропал, через полминуты выглянул из-за дома, показал гранату и изобразил, будто кидает ее.
Миша развел руками и скорчил рожу, призванную выразить крайнюю растерянность и непонимание. В ответ его безмолвный собеседник махнул рукой, показал пальцем на Мишу, сделал вид, что стреляет из пистолета и прячется под одеялом.
– Прикрой его, – подсказал наблюдавший за этой пантомимой Гривхольм. – Он, наверное, с той стороны пришел. Может, и не один.
Миша скрылся в доме и через полминуты появился вновь с гарнитурой в ухе и разделочной доской, на которой кетчупом было намалевано «124.5». Мужик с гранатой ухмыльнулся и достал рацию:
– Сколько их там?
– Не знаю. Мы чудом живы еще, дети нашумели.
– Детей в дом и не выпускать. Эти с леса идут, но их встретили там, держимся пока. Пистолетом владеешь или так, для спокойствия?
– Ну... стрелять умею.
– А попадать? Ладно, хорош болтать. Пока они там у пикапов тупят – я из-за забора их гранатами забросаю, а дальше твоя очередь: прикрыть и добить. Я с карабином тоже подключусь. У Джи оружие есть?
– Сломано.
– Тогда в трактир и за детьми следить. Легли за стойкой и не вылезать, пока не скажу. Все понял? Повтори.
– Ты гранаты, я стреляю, Гривхольм за стойку с детьми.
– Все, молодец, на позицию и будь на связи. Да не туда – давай к дальнему углу.
Миша прижался к стенке и приготовился к бою. С появлением явно опытного бойца настроение повысилось, но почему-то стало страшнее. По людям он никогда еще не стрелял, да и вообще в тир заходил полгода назад, со скуки. Хотя все должно быть просто: взрываются гранаты, под шумок он высовывается и разряжает обойму. Или магазин? Какая, нафиг, разница.
Ожила гарнитура:
– Готов? Не бойся, судя по рожам, у них отходняк, очухаться не успеют. И не суйся, пока не скажу.
Взрывы прозвучали совсем не так громко, как он ожидал. А вот айвики заверещали дико, и, перекрывая их крики, словно щелчки кнута, захлопали выстрелы. Услышав команду, Миша, задержав дыхание, выбежал из-за угла, упал на колено и выпустил все, что было в «Глоке», в направлении немногих оставшихся стоять дикарей, стараясь не жмуриться и возвращать на место нещадно, как ему казалось, прыгающий ствол.
Упав, он заполз обратно за угол и подбежал к Гривхольму, с надеждой обернувшегося к нему. Пожал плечами, неловко взъерошил волосы кому-то из пацанов и сел на пол рядом. С улицы донеслось еще несколько выстрелов, а потом незнакомец скомандовал Мише выходить, а детей не выпускать ни в коем случае, и чтобы от окон подальше держались.
Когда Миша отправил остатки завтрака в канаву и, отдуваясь, подошел к стрелку, из открывшихся дверей церкви выбежали мощный дядька в черном костюме с белым подворотничком, Стиг и толсторожий детина – все с ножами наголо. Предполагаемый пастор при виде учиненной бойни пошатнулся, ни говоря ни слова, развернулся и скрылся за дверью, захлопнув ее за собой. Стиг и крестьянин поспешили к канаве. Стрелок, надевший зачем-то черные очки и перезарядивший карабин, пригласил всех вернуться в церковь.
– Здравствуйте, – начал он, не дожидаясь, пока утихнет гомон. – Буду краток, потому что времени мало. Айвики прут из леса, что с ними – пока не понятно. Агрессивные, скажем так, нехарактерно. Предлагаю вывезти детей, стариков и тяжелораненых. Сначала ко мне, потом будем думать. Сейчас раздумывать некогда, у почты бой, сколько там ребята продержатся, никто не знает. С вас бензин сейчас, патроны и еда на всех потом.
– Все к тебе не влезут... – скептически прищурился пастор.
– В два рейса.
– А если на нескольких?
– Не проедете.
– Может, кто другой отвезет? А ты бы тут помог.
– Насчет «помог» поговорим потом, отец Джей.
Пастор махнул рукой и согласился. Незнакомец ушел за машиной, а жители начали собирать детей в дорогу. Миша запоздало удивился, насколько хладнокровно они реагируют на происшедшее – и происходящее! Вон, девчата детвору успокаивают, с ними старикан какой-то, мужское население поделилось на два отряда: что побольше на подмогу обороняющимся побежал, другой за бензином. Женщины помчались одежду и еду в дорогу собирать. Не, молодцы, не паникуют.
Они со Стигом вышли наружу, торопливо отвернулись и спрятались от ветра за стеной. Разговаривать не хотелось. Шок от случившегося проходил, хотелось упасть ничком, уткнуться лбом в холодную землю и стереть из памяти все, что случилось.
Из-за поворота величаво вырулил грузовик – да какой! Самое настоящее ретро, Вторая Мировая или сразу после нее. Весь защитного цвета, кабину словно топором вырубали, здоровые колеса, фары им под стать: стиль «да-а-а, таких сейчас не делают». С утробным гудением грузовик сдал задом к церковным дверям. Выскочивший водитель деловито принялся помогать детишкам забираться в кунг, отвешивая отеческого «леща» любопытным, пытавшимся выглянуть наружу.
Хлопнув себя по лбу, Миша побежал в трактир, где Гривхольм уже вовсю поил пацанов кофе с домашним печеньем. В двух словах объяснив ему суть дела, он глотнул воды и подбежал к грузовику:
– Тебя как зовут-то, командир?
– Я тебе не командир, – оценивающе оглядел Мишу стрелок. – А зовут, к примеру, Сергеем.
– Так ты наш! А я Миша. – обрадовался он. – Что хоть там случилось, чего они полезли?
Сергей помолчал, потом словно нехотя ответил:
– Кто бы знал, какая им вожжа под хвост попала. Погоди – ты же пилот? Эти... крылатый магазин?
– Ну, типа да. Стиг пилот, а я вроде помощника.
– Так чего ждете тогда?! Ноги в руки и в Ньюэнк за подмогой. Тут этот колхоз сам не справится, точно тебе говорю. Пусть усиление шлют, с пулеметами. Только, у тебя смартфон есть? Отлично, я тебе сейчас видео одно перекину, а ты его прямиком шефу рейнджеров неси, на Симмонс-авеню, знаешь? Смотри лишнему никому не показывай.
– Погоди, а с Гривхольмом еще пацаны, их кто заберет?
– Пацаны подождут, и так полный кунг пионеров. Зови Стига своего, и поехали.
Вместо привычных сидений в кабине стояло что-то вроде дивана. Миша и его друг с трудом утеснились справа от водителя, стараясь не задевать ногами за торчащие из пола рычаги. Кабина внушала уважение: крепления для оружия над дверями, огромный руль в ободранной желтой оплетке, здоровенные циферблаты приборов за толстыми стеклами.
Сергей повернул ключ и начал часто давить на педаль. Двигатель забурчал, в кабине запахло бензином, водитель с хрустом вставил передачу и грузовик покатил по улице.
– Это что за зверь? – спросил Миша, кивая на панель.
– Правда, что ль, не знаешь? – покосился на него водитель. – А еще наш. Молодежь, блин... Держи свой телефон, приехали. Встретимся – покатаю.
Он засмеялся, торопливо пожал друзьям руки и укатил прочь.
– Блин, рюкзак забыл, – хлопнул себя по ноге Миша.
– Не возвращаться же? Пистолет есть, рация есть, и хватит с тебя. Погнали «Пайпера» заводить, нам до темноты нужно успеть.
– Давай быстрее тогда. А что они подкрепление по рации не вызвали?
– Ты не слышал, что ли? Не пробивает. Причем Ньюэнк слышно отлично, а отсюда ничего не проходит. Ни голосом, ни ключом. Опа! А это кто?!
Стоявший у самолета человек обернулся. Это был смотритель аэродрома. Из-за его спины боязливо вышел мальчуган лет трех-четырех, исподлобья посмотрел на Мишу и закрыл лицо руками.
– Ребята, слушайте, ребята, – умоляющим голосом протянул Спаркс. – Возьмите его с собой? Это внук мой, гостит у меня.
– Ты чего, Спарки? Куда мы его денем?
– Так к матери же! Она в Ньюэнке живет, Биг-Бер-роуд, 11. Чего вам стоит? Видите, что здесь творится...
– Отправь со следующим грузовиком.
– Да что тебе, в самом деле? – вмешался Миша. – Для «Суперкаба» это не вес. Я его на колени посажу.
– Смотри сам, – с сомнением ответил Стиг. – Пусть только в туалет сходит перед вылетом. Хотя у Майка штаны модные, может, и выдержат.
– Энди, ну что, полетишь с дядями к маме? Не бойся, они добрые.
Малыш насупился, но кивнул.
– Вот и славно. Беги облегчись перед дорогой, а я тебе покушать и попить соберу.
Седлунд только вздохнул.
Стараясь не торопиться, они осмотрели самолет перед полетом. Пилот залез в кабину, а Миша остался наводить мосты с Энди, а заодно следить, чтобы тот не подходил к пропеллеру. Прибежавший Спаркс всучил ему бутылку с брусничным морсом и пакет с толсто нарезанными сэндвичами, расцеловал внука, крепко пожал руку Мише и еще раз объяснил, как найти маму малыша.
Наконец Миша уселся на свое место и принял на руки Энди, который тут же потянулся к тумблерам зажигания. Самолет медленно вырулил к началу полосы. Стиг что есть силы выжал тормоза, плавно прибавил тягу. «Пайпер» словно нехотя поднял хвост и, прокатившись с треть дистанции, оторвался от земли и уверенно начал набирать высоту.
Через час заметно стемнело. Энди схомячил почти все сэндвичи, усыпав крошками полсамолета, и мирно сопел на Мишином плече. Неловко просунув руку за пазуху, Миша вытащил телефон и открыл перекинутое ему видео.
... Звука не было, и от этого было еще страшнее. Айвики, в своих странных костюмах, группами по два-три человека выбегали откуда-то из-под оператора и как белки карабкались на деревья, стреляя с веток по невидимому противнику. Время от времени кто-то спускался вниз и садился на землю, больше не обращая внимания ни на что. Но среди дикарей мелькали и другие. Странные. Миша, сколько не вглядывался, не мог понять – то ли костюм, то ли краска на коже, то ли?.. Словно сама тень приняла форму человека. И хотя в руках у них не было оружия, Миша взмолился всем угодникам, чтобы никогда не встретить такое лицом к лицу.
Ролик закончился. Он выглянул наружу. Густо-синее небо прорезали кумачовые сполохи заходящего солнца. Внизу, насколько хватало взора, царила тайга – хмурая, враждебная всему, что смеет тревожить ее угрюмый покой.
Он вдруг представил, как жмутся друг к другу в холодном, скачущем на ухабах грузовике испуганные ребятишки: без дома, без родителей – кто-то навсегда – на пути неизвестно куда. В носу защипало. Хотелось схватить самый большой на свете пулемет и на клочья размочалить любого, кто посмеет их обидеть. Кого бы там не изблевала тьма в своей бессильной ненависти к победившему ее человеку.
– Стиг, – он подергал пилота за плечо, помолчал и выпалил на выдохе: – Стиг, я в рейнджеры запишусь. Ты со мной?
© Алексей Смирнов