Текст книги "Победа века"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 43 страниц)

Фронт не мог ждать. А. Рогачевский

6 февраля 1942 года со станции Челябинск отошли три эшелона. Они направлялись на Волховский фронт… Наконец добрались до места назначения. Узловая станция Будогощь в нескольких десятках километров от осажденного Ленинграда. Это уже фронт.

Вскоре наша военно-эксплуатационная часть приступила к выполнению оперативных заданий штаба армии.

Фронт не мог ждать. Железная дорога должна действовать бесперебойно. Казалось, что станция мертва – на путях остовы вагонов, не видно паровозов, нет людей. Но это только казалось. Жизнь начиналась с наступлением темноты. Люди работали напряженно – в короткий срок принимали грузы из тыла, и, сформировав поезда, отправляли их на фронт.

Поезда отправлялись один за другим. Впереди шел бронепоезд. За ним – «летучка» с рабочими, боеприпасами, продовольствием и техникой. Паровоз находился в середине состава. Это давало возможность при подходе к передовой не расходовать лишних минут на маневры. Возвращались на станцию в обратном порядке.

Фронт не мог ждать.

…21 июня 1942 года. Теплый, солнечный день. На передовую необходимо срочно отправить семь вагонов с боеприпасами. Нельзя было дожидаться ночи. И поезд повел днем опытный машинист Богданов при сопровождении главного кондуктора Е. К. Казадаева. В 16 часов прибыли к месту назначения. Не успели остановиться, как фашистские самолеты начали бомбежку. Загорелся вагон со снарядами, третий от паровоза. Самолеты пошли на второй заход. Несмотря на опасность, Казадаев, Богданов и сопровождавший поезд молодой лейтенант решили расцепить вагоны.

В горящем вагоне стали рваться снаряды. Загорелся второй от паровоза порожний вагон, следовавший для прикрытия. Теперь для расцепки состава надо так осадить поезд, чтобы винтовая стяжка вагонов оказалась в сжатом положении. Как назло, вагоны толкало взрывной волной один от другого. Наконец каким-то нечеловеческим усилием Казадаеву удалось сбросить стяжку. Быстро согнувшись, он подлез под буфер, затем побежал вперед, чтобы сделать отцепку головного вагона. А самолеты начали еще один заход. Вокруг все горело. Казадаев успел дать сигнал машинисту, тот открыл реверс, и вагоны разошлись.

Боеприпасы были спасены, но в эту минуту взрывная волна отбросила Казадаева. Он потерял сознание. Его доставили в медсанбат. Спустя месяц Е. К. Казадаев был снова в строю. Как и прежде, сопровождал поезда, идущие на передовую.

…Командование фронта, планируя новые операции на волховском направлении, для дезориентации противника организовало в районе участка Будогощь – Кириши ложный танкодром. Мы получили задание сделать несколько дневных рейсов по этому перегону с одним и тем же составом танков. Днем машины грузились на платформы и направлялись до назначенного пункта. Оттуда они возвращались своим ходом – и снова их отвозили на платформах. Создавалась видимость большого скопления танковых подразделений.

Военно-эксплуатационная часть – это было своеобразное отделение дороги с батальонами путейцев, эксплуатационников, вагонников, паровозников, со своим восстановительным поездом, санитарной частью, дистанцией связи и снабжением. Здесь вместе бок о бок работали златоустовцы и челябинцы, курганцы и нязепетровцы, карталинцы и полетаевцы, магнитогорцы и троичане, железнодорожники Шадринска, Сулеи, Вязовой, Шумихи. А на соседних участках – петропавловцы и оренбуржцы. Восстановление разрушенных магистралей, доставка техники и боеприпасов на линию фронта – вот далеко не полный перечень наших забот.

Фронт не мог ждать… Бойцы, возглавляемые Казием Мукашевым, выехали на передовую восстанавливать разрушенное полотно. Ползком, под обстрелом, прикрывая плащом фонарь, устанавливали они плети перебитых рельсов. Взвод путейца С. И. Мальцева был самым боеспособным. Его посылали туда, где было особенно трудно. Работы проходили в такой близости от передовой, что в тихую погоду доносилась немецкая речь.

После взятия нашими войсками станции Кириши оказалось, что близлежащая местность заминирована. Мины между шпал, мины в блиндаже, мины возле дзотов. В таких условиях, соблюдая большую осторожность, Мальцев, Варганов, С. Инживоткин, Н. Медяков и другие мои товарищи на четверо суток раньше срока сумели восстановить мост через реку Волхов.

Фронт не мог ждать… Шло строительство новой железнодорожной ветки. В условиях блокады Ленинграда пуск ее в эксплуатацию освобождал другие участки от перенапряженной работы, открывал короткий путь для перевозок. Руководил работами командир подразделения М. А. Катайцев. Трудные топографические и геологические условия, густой лесной массив, сильно заболоченная местность, отсутствие механизмов осложняли строительство. Круглые сутки без отдыха бойцы вели трассу. Вперед, шаг за шагом. И путь был открыт. Советские войска, сломав сопротивление противника в направлении на Кингисепп, продвинулись вперед.

Одним из главных узлов линии Ленинград – Таллин являлась станция Гатчина. Ее-то и поручили обслуживать бойцам нашего 5-го военно-эксплуатационного отделения.

До сих пор в памяти трагическая картина – станция покрыта ровным слоем снега, и под этим пушистым русским снегом спрятаны немецкие мины. Ни одного уцелевшего служебного здания. Руины, руины… Печально смотрят на нас пустые глазницы окон Гатчинского дворца. В одном месте на фундаменте дворца прочли надпись по-немецки: «Скоро придет Иван, но здесь уже ничего не застанет».

Фронт не мог ждать… С чего начинать, как расставить силы? Выручила находчивость В. М. Якубчика. Он обнаружил обрывки плана горловины станции. Это и послужило ориентиром для первых работ.

Трудно было «расшивать» на станции Гатчина вручную магистраль: фашисты ее сузили (в Европе пути уже российских), укрепив рельсы и шпалы специальными шурупами. Где взять инструмент? На тыл надеяться? Долго ждать. Инструмент делали сами в полевых условиях, и ни в чем он, пожалуй, не уступал заводскому.

Две-три смены – норма. Работа, четырехчасовой сон и снова работа. Сколько труда, умения затратили южноуральские железнодорожники! И через двое суток узел стал пропускать эшелоны на фронт.

Через десятилетия до мельчайших деталей помнится такая картина. Ночь. Тьма. Поблескивают лишь редкие звезды. Вдруг стало известно о том, что вот-вот должен быть вражеский авианалет. Что делать? Все пути заполнены санитарными поездами с ранеными моряками и красноармейцами, платформами с танками, цистернами с авиабензином, вагонами с боеприпасами. Вот в небе показались гитлеровские стервятники. Сбросили с парашютами осветительные ракеты.

Ракеты погасли. Станция снова окуталась пеленой темноты. Дежурный Наймушин отдает команду:

– По местам, товарищи, не покидать постов. Все паровозы – немедленно к составам! По сигналам стрелочника отправлять эшелоны на свободные участки всех направлений.

Приближается зловещий гул, а тем временем один состав трогается со станции, а в хвост ему, буквально через пятьдесят метров, идет другой. Работа проходила четко, без паники. И когда гитлеровские самолеты появились, чтобы сбросить бомбы, на путях уже не было ни одного эшелона.

Служба… Подвиг каждодневный.

Фронт не мог ждать… И мы делали всё, чтобы обеспечение его шло без задержки. Это был наш вклад в Победу.

А. Рогачевский, инженер-капитан

От Урала до Старой Руссы. А. Ляпустин

Мне было известно, что в декабре сорок первого (а может, в январе сорок второго) проводили челябинцы на фронт под Ленинград пять экипажей на тяжелых танках «КВ». Танкисты спешили в бой – город Ленина жил в блокаде. Но в архивах ЧТЗ об этом ни слова. Шли разговоры и о том, что про эти танки (а может, не про эти) писали в те годы в «Красной звезде» чуть ли не целую повесть. И верно, в феврале – марте 1942 года «Красная звезда» напечатала девять очерков батальонного комиссара А. Полякова «От Урала до Старой Руссы». Мне удалось их найти.

Настала пора познакомить с танкистами. К сожалению, мы не можем назвать имена всех из экипажей пятерки «КВ». Мы знаем только командиров экипажей. Вот их фамилии: Астахов, Чиликин, Ефимов, Громозов, Калиничев. Но из очерков А. Полякова мы знаем, как они воевали. Воевали они геройски.

…Ильмень с его естественными преградами – отличное прикрытие для войск, находящихся в обороне. Этот рубеж с осени был в руках фашистов. За зимние месяцы они успели нагромоздить немало укреплений. Доты и дзоты, окопы и минные поля, проволочная путаница заграждений, минометные и орудийные батареи… На десятки километров к югу тянулся мощный оборонительный район. И взять его можно было, только совершив бросок по льду озера и рек, зайдя в тыл к противнику.

Разведка. Февральский лед крепок, да пойдут ли по нему тяжелые танки? Полсотни тонн! Десять пудов на квадратный сантиметр льда!

Надо было все точнехоньким образом выверить, рассчитать, разведать. И танкисты, встав на лыжи, отправились в сорокакилометровый поход по озеру. Они изучали не только возможности передвижения прибрежными лесами, но и броска через ильменский лед. Одетые в белые халаты, тихо рубили лед, замеряли его толщину, выясняли глубину озера.

Еще сутки отдыха, и вот боевой приказ: «Совершить ночной бросок всем танковым батальоном по озеру Ильмень и впадающим в него рекам, зайти на 30–40 километров в глубину обороны противника и внезапно атаковать его основные силы с фланга в районе Старой Руссы».

Речь идет об окружении 290-й стрелковой дивизии и эсэсовской дивизии «Мертвая голова», входящих в состав 16-й немецкой армии.

Бушевала метель. Она скрывала наше передвижение к исходному рубежу для наступления. Последняя остановка перед боем. Астахов вместе с помощником по технической части обходит танки.

…Десятикилометровый бросок – и под нами уже Ильмень. Тяжелый танк, на котором я ехал с пехотным десантом, осторожно вползает гусеницами на лед. Мы спрыгнули и идем по сторонам. Старый Ильмень точно недоволен внезапным нарушением его покоя – он скрипит, кряхтит, как древний дуб под напором ветра. Тонкий, звенящий треск коробящегося льда.

Бросок через Ильмень был удачным. Но вышла заминка при переправе через первую же реку. Лед на реке из-за течения гораздо тоньше и не выдержит тяжелых танков. А саперы не успели уложить бревна и наморозить переправу. Бревна были еще где-то на подходе. Тогда нашли выход – стали разбирать брошенные дома ближайшей деревни и буксировать бревна к переправе. Саперы, обрадовавшись, стали быстро наводить переправу: укладывать бревна и вмораживать их в лед. Вот уже прошли малые, за ними средние танки. Осторожно тронулись «КВ».

Для фашистских солдат и ефрейторов, продравших поутру глаза, было полной неожиданностью появление танковых колонн и пехотных десантов. Фашистские артиллеристы целиком полагались на дозоры и секреты. Но этой ночью наши лыжники сняли их без единого выстрела.

Легко себе представить смятение противника. Немцам пришлось поворачивать орудия на 90 градусов влево и открывать огонь. На нашей переправе разорвались первые фашистские снаряды.

Астахов со своим танком находился уже на противоположной стороне. Лейтенант успел нащупать вражескую батарею и теперь с места открыл по ней огонь. Примеру командира последовали еще два-три танка. Батарея врага смолкла.

Видимо, Астахов так удачно успокоил своим огнем немецких артиллеристов, что мы с полчаса двигались по новому болоту, уже подходили к третьей переправе, а батареи противника все еще не было слышно.

Третья переправа была несложной… Далее – 7—8-километровый марш по топкому болоту.

Выскочили наши танкисты на новый водный рубеж. Здесь уже шел бой. На противоположном берегу фашисты сопротивлялись головным отрядам нашей пехоты. Крутые двадцатиметровые берега… Батальон разделился. Майор Максимов повел легкие танки на помощь пехотинцам, а астаховские «КВ» заняли позицию на крутом берегу и прикрывали своим огнем переправу, поддерживали пехоту. Фашисты растерялись. Танки, советские танки здесь? Через болота, льды?

«В последний час. Наши войска окружили 16-ю немецкую армию.

Войска Северо-Западного фронта, начавшие в районе Старой Руссы окружение 16-й немецкой армии дней 10 назад, на днях закончили его… В результате первого этапа атаки разгромлены 290-я пехотная дивизия, 30-я пехотная дивизия и дивизия СС. Немцы оставили на месте 12 тысяч человек убитыми…» («Правда», 1942 год, 25 февраля).

Вот в эти-то сражения и попали наши танкисты. Так что их боевое крещение было поистине боевым.

Нужно, не давая немцам опомниться, ломать оборону и гнать дальше. Пятерку «КВ» на первом этапе боя оставили во втором эшелоне. Резерв. Там, где будет труднее, определят им участок сражения.

Перед рассветом легкие танки, сопровождаемые пехотинцами и автоматчиками, двинулись в бой. Задача сложная – перед деревней чистое поле. Противотанковая артиллерия фашистов снесла у одного из наших легких танков башню. Усилился минометный и автоматный огонь, заставивший залечь пехоту. Неприятель артиллерийским огнем отрезает танки от нашей пехоты, поднимает свои роты в контратаку. Решающая минута!

В воздух взвились две зеленые ракеты. Наконец-то долгожданный условный сигнал – вызов танкам «КВ» для участия в атаке. Из-за перелеска около дороги вырвались развернутым строем и пошли вперед танки-крепости. Немцы было пробовали шквалом сплошного огня обрушиться и на них. Но где там! Эти сухопутные броненосцы неумолимо двигались вперед, невзирая на бушующее вокруг них огненное море разрывов.

На астаховской правофланговой машине взметнулся вверх белый диск люка. Три раза сверкнул красный флажок. Ага! Это значит – «третья машина, врывайся в деревню».

Третья машина лейтенанта Чиликина с легкостью танкетки помчалась прямо в лоб к фашистам.

Сильный бинокль позволил прекрасно видеть, как заметались в разные стороны ошеломленные вражеские артиллеристы. Они ведь стреляли, они попадали в «КВ», но это какое-то непробиваемое чудовище!.. Танк врывается на околицу, делает разворот вправо и начинает давить фашистские противотанковые орудия.

Через четверть часа все пять «КВ» уже были в деревне и вместе с пехотой громили фашистов. В следующих двух деревнях танкам не было оказано никакого сопротивления.

«КВ» получили на ходу новую задачу: прорваться на пять километров, захватить железнодорожную и шоссейную магистрали, по которым подтягивались колонны вражеских подкреплений.

Майор Максимов садится в один из «КВ». Двумя машинами он будет обходить деревню слева, Астахов тремя – справа. Соединяются на дороге за деревней – в тылу у немцев. Вот и первый радиосигнал-донесение: «Деревню обошли, идем дальше».

Майор Максимов ушел далеко. Перескочив через железную дорогу, его танки рванули вперед по шоссейной. А немцы как раз тянули по ней до полка мотопехоты. С ходу встав поперек дороги, оба танка открыли беглый артиллерийский огонь. В это же время Астахов вел бой сразу на шоссейной и железной дорогах. Пять часов без передышки! Но ни один поезд, ни одна машина фашистов не прошли.

Героически дрался экипаж Калиничева. В составе звена сухопутных броненосцев Калиничев устоял под напором и артиллерии, и истребительных противотанковых фашистских отрядов. 18 раз Калиничев атаковал за день фашистскую пехоту и все-таки дорогу не отдал.

Вскоре подоспели части нашей пехоты.

Сколько радости, веселых шуток! Но танкистам не до торжества – из боя не вернулся сам командир роты лейтенант Астахов. И у всех одна мысль: «Неужели погиб?»

На другой день услышали танкисты, что астаховцы живы и ребята из пятерки побежали на командный пункт. На брезенте перед командиром сидели раненный в руку Приданников и водитель танка Астахова Тендитный. Слушали Тендитного.

На фланге вражеской обороны снарядом разбило ведущее колесо. «КВ» закрутился на месте. Фашисты обрушили на него огонь всех батарей. Заглох мотор. Потом гитлеровцы пошли на неподвижную стальную крепость с гранатами и фугасами.

Танкисты открыли огонь из пулеметов. Фашисты поползли. Их били наверняка. Экономили патроны. Вечером, когда немцы стали отходить, Астахов послал к своим Киреева… От Киреева никаких сигналов. Тогда Астахов послал Приданникова и Тендитного. Они добрались до своих.

К подбитому танку снарядили небольшую экспедицию из трех человек, среди которых был и Тендитный. Она должна была выбрать подходы для буксировочных танков.

Тройка разведала подходы, но подойти к танку не могла. Фашисты всю ночь вели сильный заградительный огонь. Танкисты заметили, что они проводили вокруг подбитого танка какие-то инженерные работы. С наступлением утра вокруг танка не было ни души…

Решено провести эвакуацию. И вот, когда буксировочные танки готовились выскочить на помощь Астахову из рощи, в которой они прятались, точно из-под земли вырос сам Астахов.

Он успел предупредить, что танк окружен минным полем. Пришлось разминировать и уже потом буксировать танк.

На этом эпизоде батальонный комиссар А. Поляков расстается со своими героями, обещая новую встречу:

«Мы еще расскажем об их делах, об отважном лейтенанте Астахове, весельчаке Дормидонтове, неустрашимом Константинове, обо всех, кого мы узнали на пути от Урала до Старой Руссы».

И 21 мая 1942 года в той же «Красной звезде» появится еще один «очерк» за подписью Полякова под названием «Трофей».

Началась эта история в зимние бои. Шел бой за деревню. Командир танка Калиничев направляет свою машину по задымленной улице. Временами по его команде Дормидонтов на мгновенье останавливает машину, чтоб сделать выстрел из пушки. Вдруг в хаосе боя Дормидонтов разглядел мечущегося от дома к дому громадного пойнтера.

После боя расположившиеся на отдых танкисты грохнули дружным смехом. На пороге появился Женька Дормидонтов. Тот самый пес жался к танкисту.

– Так вот, ребята, – сказал Дормидонтов, – за собакой буду ухаживать я. Командир уже разрешил держать ее в батальоне.

– Тогда давай ей кличку, – предложил кто-то, и со всех сторон, как дождь, посыпались предложения: – Фашист, Бандит, Адольф, Гитлер, Геббельс…

– Нет, ребята, не годится, – перебил друзей Дормидонтов. – Ну разве к лицу собаке носить такое имя? Это же оскорбление для пса!.. Это наш трофей. Так давайте и назовем его Трофей…

Прошли недели. Трофей привык к Дормидонтову, своей кличке, и даже научился носить донесения, мог притащить в зубах пулеметный диск, завернутый в тряпку, за ремень принести автомат.

Уходила пятерка в бой – оставляла Трофея на базе. Он нетерпеливо ждал, когда возвращались танки, безошибочно бросался к тому, в котором был его хозяин. Но пришел однажды день, когда с поля боя вернулось только четыре танка… Танка Калиничева нет.

Несколько пар разведчиков-танкистов и пехотинцев ходили вперед, подбирались к вражеским позициям, но машину нигде не обнаружили – как сквозь землю провалилась.

В батальоне кто-то вдруг предложил послать Трофея поискать машину: «Он ее издали узнает, а немцы не тронут его».

И вот Трофея вывели к окопу, показали на один из танковых следов, идущих в сторону противника и сказали: «Ищи».

Через несколько часов Трофей вернулся. Первого попавшегося танкиста он схватил зубами за комбинезон и стал тянуть за собой.

Разведчики Валин, Аровский и Пальченко отправились за Трофеем. Путь пролегал прямо к немцам, откуда изредка раздавались оружейные и пулеметные выстрелы.

Ребята, крадучись, поползли между мелкими кустами. Но не проползли и трех десятков метров, как Трофей остановил их. Бойцы приблизились. Перед ними лежал труп танкиста. Это был Ваня Писарев – артиллерист из экипажа Калиничева. За пазухой у него оказались документы, записные книжки всего экипажа. Очевидно, он пробирался из танка, чтобы известить об аварии.

Трофей, сорвавшись с места, вдруг вихрем полетел в сторону немцев. Он появился через час с бумажником в зубах. Бумажник раскрыт – и перед глазами разведчиков обрывок записки с подписью Калиничева:

«…хоть сколько-нибудь. Хотя бы с Трофеем. Мы еще живы. Расстреливаем последние. Набили штук сотню гадов, но не сдаемся и никогда не сдадимся. Калиничев».

Вот когда все вспомнили об умении Трофея таскать диски, автоматы! Разведчики тут же добыли у пехотинцев диск, завернули его в тряпку. Диск – Трофею в зубы, и пес уже знал, что ему надо делать.

Три рейса с дисками в зубах совершил к танку пес. Машина находилась километрах в трех в глубине территории противника. В последний раз Трофей вернулся с запиской, прикрепленной к ошейнику:

«Дорогие товарищи! Спасибо вам, спасибо Трофею. Он помог нам подстрелить еще с полсотни кровавых собак. Прощайте, ребята! Последние минуты. Обливают бензином. Умрем, но победа за нами! Передайте привет родным. Трофея спускаем в нижний люк. Он такой, он прорвется. Прощайте!

Калиничев, Дормидонтов, Шишов, Соловьев».

Так погиб героический экипаж танка «КВ», одного из той славной пятерки.

24 мая 1942 года батальонный комиссар А. Поляков снова писал об уральцах. Он не мог смириться с мыслью, что нет Женьки Дормидонтова, весельчака и балагура, нет Калиничева, Шишова, Соловьева, Писарева. И поэтому поставил в заголовок «Пять "КВ”». Хоть их и осталось четыре…

Поляков. На счету этой маленькой группы кировских броненосцев – десятки боевых подвигов. Не прошло и полгода, как пятерка «КВ» покинула Урал, а сколько отнятых у врага километров и селений, сколько вмятин на броне от вражеских снарядов! Немало горьких дней и часов пережила за эти месяцы пятерка машин лейтенанта Астахова. Ранены товарищи – командир танка Чиликин, Кононов, Мащев… Убит в сражении отважный комиссар Харченко, сожжен заживо героический экипаж танка Калиничева.

Но сколько успешных боевых операций завершило соединение, действующее на этом небольшом участке фронта, благодаря участию в них мощных танков. И теперь десятки новых танкистов – мастеров своего дела – готовит эта миниатюрная фронтовая академия, где ведущим «факультетом» является четверка «КВ»…

А. Ляпустин