Текст книги "Победа века"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 43 страниц)

В первом эшелоне. Н. Каладзе

Утром 14 января 1945 года после мощной артиллерийской подготовки (в этот день был сильный снегопад и поэтому авиация в операции не участвовала) дивизия перешла в наступление, успешно прорвала оборону противника и устремилась вперед.

Развивая наступление, с ходу преодолели вторую полосу обороны немцев на западном берегу реки Дзядлувка и 17 января овладели городом Населеки, а 18-го – крепостью Новогеоргиевск (Модлин) – важным узлом коммуникаций и опорным пунктом немцев. Воины дивизии удостоились благодарности Верховного Главнокомандующего, а 562-й стрелковый полк, который первым ворвался в город, – почетного наименования Новогеоргиевского.

24 января шел сильный дождь со снегом. Гитлеровцы не считали возможным наш ночной штурм, а мы готовились к нему, намереваясь застать противника врасплох. К 24.00, не открывая огня, полки приблизились к вражеской обороне. Гитлеровцы открыли огонь из всех видов оружия, но сдержать натиск наших воинов не смогли. Прорвав оборону противника, мы быстро ввели в брешь остальные части дивизии. К утру 25 января полки вышли к реке Висла.

Однако противник сумел в тылу у нас закрыть прорыв, и мы оказались в окружении. В течение двух с половиной суток вели бой. Два полка – 562-й и 751-й – на западном берегу отбивали атаки с запада, а один – 641-й – на восточном берегу прикрывал переправу.

29 января соединения 70-й армии оттеснили гитлеровцев и вышли на Вислу. Нашу дивизию, находившуюся в непрерывных боях более двух недель, вывели во второй эшелон. Однако не успели мы вывести полки из боя, как получили приказ немедленно развернуть их фронтом на восток в направлении города Торн – преградить путь вырвавшимся из города гитлеровцам и пытавшимся прорваться за Вислу. Бои 29–31 января носили исключительно ожесточенный характер, шли днем и ночью. Несмотря на то, что личный состав дивизии был изрядно измотан в предыдущих сражениях, он с честью выполнил свой долг. Противник через наши боевые порядки прорваться не смог.

За освобождение города и крепости Торунь (Торн) Верховный Главнокомандующий объявил благодарность личному составу дивизии.

Дивизия снова была повернута фронтом на запад и северо-запад и наступала во втором эшелоне 70-й армии. А уже в первых числах марта с рубежа Пренцлау и Штегерс вела бои в первом эшелоне армии и развивала наступление в направлении города Битув (Бютов). Более двух суток продолжалась схватка за него. Овладели им 8 марта. И снова – благодарность Верховного Главнокомандующего.

В тот день я был ранен в голову. Сразу же сделали операцию в полевом армейском госпитале. Я чувствовал себя хорошо и поспешил возвратиться в дивизию, хотя это было рискованно.

Продолжая наступление, к исходу 22 марта дивизия заняла город Цопот (Сопот) и разъединила на две части группировку противника у Балтийского моря. 28 марта, во взаимодействии с другими соединениями, участвовала в штурме и овладении городом и крупным портом Гдыня.

За образцовое выполнение задания командования в боях при прорыве обороны немцев севернее Варшавы, проявленные при этом доблесть и мужество 165-я Седлецкая Краснознаменная стрелковая дивизия была награждена орденом Кутузова II степени.

Н. Каладзе, командир 165-й Седлецкой стрелковой дивизии

Перекресток. В. Пятышев

Это произошло в Польше вскоре после прорыва обороны противника. В ночь на 17 января наша рота получила приказ от командира батальона захватить перекресток дорог (севернее Варшавы). Окажись он к моменту наступления наших войск в руках немцев, они могли нанести нам большие потери.

Командир роты 165-й стрелковой дивизии В. Е. Пятышев отличился в боях за освобождение Польши.

Был несколько раз ранен, но вернулся домой с Победой

Двигались ночью. Бойцы, измученные несколькими днями беспрестанных боев, буквально засыпая на ходу, наконец вышли к перекрестку. Но что это? На дороге снуют черные тени. Кто такие – попробуй разбери в темноте. Еще раз уточнили с командиром взвода младшим лейтенантом Петром Хохриным, тот ли это перекресток. По всему выходит – тот. Может, какая-то другая часть сбилась с направления и вышла на перекресток?

А рота продолжала двигаться. Вдруг слышим: говорят не по-русски. Прислушались – немцы. Видимо, вражеская рота разведки получила тот же приказ, что и мы: загодя занять оборону и обезопасить продвижение своих войск в районе перекрестка. А ведь зима, в снегу долго не вылежишь. Вот и вышли на дорогу потоптаться, погреться.

Я сразу отдал приказ бойцам залечь за обочину и приготовиться к бою, а сам с ординарцем по фамилии Коза пошел прямо к немцам. Они нас, конечно, заметили. Но посчитали за своих. Обмундирование у нас после беспрерывного боя потрепанное, цвет шинели и днем толком не определишь. Разве что по каске можно отличить, что русские, – у нас она круглая, – да ведь ночь. Оказались мы среди немцев. Они тоже все на одно лицо, все в маскхалатах, но командира все равно отличить можно. Поравнялся с ним, обхватил и со всей силы толкнул в сторону «нашей» обочины, а сам – в снег.

Как только немцы поняли, что дело неладно, открыли беспорядочный огонь. По ним в ответ – наша рота. Поднялась паника. Противник, должно быть, подумал, что окружен, и начал поспешно отступать, оставив уже приготовленный оборонительный рубеж. Только мы заняли их траншею – откуда ни возьмись, немецкая конница. Тоже решила, что окружена, и, отступая, нарвалась прямо на наши автоматы. Наутро выяснилось, что, выходя из «окружения», противник не только потерял важную позицию, понес урон в живой силе, но побросал и технику.

В. Пятышев, командир роты 165-й Седлецкой стрелковой дивизии

Последний водный рубеж. П. И. Казаков. А. Ушаков

29 июля 1944 года передовые части 1-го Белорусского фронта вышли к Висле, с ходу форсировали ее и захватили плацдарм южнее города Сандомир. Фашистское командование спешно подтянуло на это направление много войск и боевой техники.

На одном из участков вел бои первый батальон 42-го гвардейского полка капитана П. И. Казакова. Закаленные в боях на Волге, под Курском, бойцы и командиры батальона стойко и умело отражали атаки врага. Уже шесть раз наседали фашисты и, неся большие потери, откатывались назад. Во время последней атаки они бросили на участок до полка пехоты и более десяти танков и бронетранспортеров.

В небо взлетели три красные ракеты – сигнал батальону к бою.

– Открываю огонь, товарищ комбат, – доложил командир дивизиона.

– Дайте побольше огня перед позициями третьей роты. Там главный удар! – Казаков на секунду задумался, а затем приказал телефонисту: – Передай командирам рот: открыть огонь из всех видов оружия. Отсечь пехоту от танков!

Умело организуя взаимодействие подразделений разных родов войск, Казаков успешно отражал атаки гитлеровцев, и в этой атаке захватчики понесли большие потери.

В боях на Висле батальон истребил до 300 немцев, уничтожил много боевой техники, захватил два исправных «тигра», взял в плен 45 солдат и офицеров противника.

12 января 1945 года в 5 часов утра из репродукторов, установленных на переднем крае наших войск на Сандомирском плацдарме, полилась торжественная мелодия Гимна Советского Союза. Заключительные слова: «Знамя Советское, знамя народное, пусть от победы к победе ведет!» – были сигналом для наступления передовых батальонов. Так началась знаменитая Висло-Одерская операция.

Батальон Казакова был передовым отрядом 42-го гвардейского полка. После мощной артподготовки капитан поднял своих бойцов в атаку. Прорывая оборону врага, батальон стремительно продвигался вперед. На протяжении 300 километров он с боями преследовал противника, не давая ему возможности задержаться. Благодаря действиям батальона Казакова, вражеские подразделения в полосе наступления батальона были уничтожены, при этом захвачено много трофеев и 80 солдат и офицеров.

24 января батальон вышел к Одеру, последнему крупному водному рубежу, прикрывавшему гитлеровскую столицу. Стояла холодная ветреная ночь. Удалось бесшумно уничтожить сторожевые посты на берегу. Стали переправляться. Капитан Казаков с первой же лодкой проскочил на тот берег и организовал захват плацдарма. С рассветом гвардейцы начали бой за его расширение.

Ближайшей задачей батальона было выбить гитлеровцев из населенного пункта Линден – важного узла обороны. Связав боем почти все имевшиеся в этом районе войска фашистов, батальон Казакова дал возможность главным силам дивизии беспрепятственно переправиться на левый берег Одера.

В этом упорном кровопролитном бою за Линден гвардии капитан П. И. Казаков погиб. Посмертно ему присвоено звание Героя Советского Союза.

А. Ушаков

«Это вам за Хохрякова!» С. В. Хохряков

В победные майские дни сорок пятого на одной из колонн поверженного рейхстага можно было прочитать: «Это вам, гады, за Семена Хохрякова!» Так написали его товарищи. Дважды Герой Советского Союза майор танковых войск комбат Хохряков погиб в предместьях Коттбуса, от которого до Берлина рукой подать. За три недели до Победы.

Дважды Герой Советского Союза майор танковых войск С. В. Хохряков

Семен Хохряков родился в Коелге, что знаменита на весь мир своим белоснежным мрамором. Судьба его типична для поколения Октября. Детство в деревне. С тринадцати лет – в коммуне. Юность – в ФЗУ. Страна становится индустриальной, и новостройки, цехи, рудники требуют тысяч умелых молодых рук. Недалеко – угольные копи, и Семен становится шахтером.

Армия республики рабочих и крестьян модернизировалась, обретала крылья, вставала на колеса, одевалась в броню. Когда Семена призвали служить, он стал танкистом. Первая боевая награда – «Полярная Звезда». Большинству этот орден не знаком, кавалеров его в стране совсем немного. Монгольская медаль за бои на Халхин-Голе. Родина же отметила его тогда только что учрежденной и всю войну самой заветной для солдата медалью – «За отвагу».

Новые бои Семена Хохрякова – в октябре 1941 года. Столица за спиной, потому танковый батальон, где он был политруком, стоял насмерть. А вскоре – первое победное наступление. Оно вошло в историю как разгром гитлеровцев под Москвой. И первое ранение. Тогда Семен недолго занимал госпитальную койку, – он не дождался, пока полностью заживет рана, и сбежал на фронт.

В 54-ю танковую бригаду 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко Хохряков попал уже в сорок третьем, после окончания высшей офицерской танковой школы. Батальон Хохрякова всегда шел в бригаде первым. Первыми хохряковцы вышли на шоссе Киев – Житомир, ключевое к столице Украины. Первыми они вошли в Васильков на шоссе Киев – Белая Церковь. Гитлеровцев отрезали от тыла, прекратилось снабжение, и им пришлось уйти из Киева.

С Василькова пошла слава хохряковцев по танковой армии. Закрепили они ее в Проскуровской операции, которую по ожесточенности маршал Жуков сравнивал со сражением на Курской дуге. Здесь батальон выдержал натиск 72-х немецких танков. Выстояли. Хотя в конце поединка боеспособным оставался всего один танк – комбата, сам же он был ранен. В госпитале узнал о присвоении ему звания Героя Советского Союза.

Из наградного листа на гвардии майора С. В. Хохрякова:

«В период боевых действий батальона с 4 по 18 марта 1944 года тов. Хохряков проявил исключительную храбрость, мужество, отвагу и умело руководил действиями своего батальона…

Уничтожено орудий – 9, самоходок – 22, пулеметов разных – 20, танков —10, автомашин – 15, минометов – 19, солдат и офицеров – 342…

Лично сам тов. Хохряков в бою уничтожил: орудий – 4, самоходок – 6, танков – 4, автомашин – 5, минометов – 6, солдат и офицеров – 118, взял в плен – 36 и захватил подвод с различными грузами – 270…»

В батальон командир вернулся, когда армия Рыбалко вступала на польскую землю. И здесь снова впереди хохряковцы. Они первыми вошли в стратегический пункт гитлеровской обороны – Ченстохов.

Из наградного листа на присвоение Хохрякову звания дважды Героя Советского Союза:

«…Батальон, руководимый тов. Хохряковым, нанес следующие потери противнику: уничтожено фашистских солдат и офицеров – 1200 человек, лошадей с повозками – свыше 200, танков типа «пантера» и «тигр» – восемь, полевых пушек – 25, минометов и пулеметов – 52, бронемашин и автомашин – 180».

И вот заключительная операция войны – Берлинская, в самом начале которой ему суждено было погибнуть. Коттбус. Последняя схватка хохряковских «тридцатьчетверок» с гитлеровскими «тиграми». Батальон, как всегда, шел головным. Неравный бой. Средние и тяжелые танки все равно что на ринге боксеры разных весовых категорий. Когда подошли основные силы бригады, от батальона осталось лишь несколько танков. Но гитлеровцы были сбиты с рубежа обороны. Бригада пошла вперед, к Берлину.

Стоит (а возможно, уже и нет) в польском городе Ченстохове памятник советским танкистам. Называется он «Памятник благодарности». Достойное павших за свободу и мир название! Таким памятником благодарности герою-земляку являются улицы Хохрякова – в Тракторозаводском районе Челябинска, в Копейске и Ченстохове. Памятник-бюст героя стоит в Коелге, где он родился.

«Руда Армада, на помощ!» Иван Гончаренко. А. Моисеев

Руда Армада – по-чешски Красная Армия, а «помощ» и есть помощь, понятно без перевода. Позывные восставшей Праги, призыв о помощи в Уральском танковом корпусе поймали, когда с гитлеровцами в Берлине уже было покончено.

Добровольческий корпус поспешил на помощь Праге. Головной пустили Челябинскую бригаду, а в ней первым шел взвод лейтенанта Буракова, одним из трех танков которого под № 23 командовал лейтенант Иван Гончаренко.

Экипаж его был слаженным – не одно танковое сражение прошли вместе командир и его подчиненные: командир орудия Павел Батырев, механик-водитель Илья Шкловский, стрелок-радист Алексей Филиппов, заряжающий Николай Ковригин. Экипаж особенно был заметен при освобождении Польши и в Берлинской операции.

Путь на Прагу лежал через Рудные горы – значительное препятствие для танков. Узкие, извилистые дороги над пропастями. Крутые, почти отвесные подъемы. Опасно! Что ни говори, а танки – не для гор. Особенно опасно первому. Немалую часть горного пути головным шел танк Ивана Гончаренко.

К Праге подошли ночью. Приказ маршала Конева: войти в город в 3 часа 9 мая. Остановились в небольшом городке, километрах в семи от предместий. Над Прагой небо было красным от зарева. Гитлеровцы уничтожали восставший город. Стали готовить машины к последнему броску. Разведка – взвод Буракова – ушла вперед. На окраине их встретили пражане. Нашелся и проводник, хорошо знающий город, – Франтишек Соучек. Стало светать. 23-й втянулся в пражские улицы.

О дальнейшем – рассказ из газеты чехословацких коммунистов:

«Легенда о танке Ивана Гончаренко.

Танк Ивана Гончаренко встретил День Победы. Кончилась война, пройдены последние километры, последние часы войны… и снова бой.

– Ну, наш последний штурм, а потом все по домам, – сказал Гончаренко под рев моторов. А через два часа его уже не было в живых…

Ранним утром 9 мая танки подошли к баррикадам на Брусце. Их было три: Гончаренко, Буракова и Котова. На танках стояли номера 23, 24, 25. Так говорят свидетели.

Остановились. Из домов выбегают пражане. Несут еду, воду, полотенца. Бураков, командир разведтройки, объявляет отдых. В эфир летит сообщение: «Мы на пражских улицах». А потом новый приказ, и снова вперед.

Батырев: Мы должны были проникнуть в центр города, добраться до моста и по нему – к парламенту. Мост необходимо было удержать до прихода наших основных сил…

Филиппов: Когда мы перевалили через баррикады, Бураков махнул правой рукой, показывая, чтобы мы двигались вперед. Чех сидит рядом с водителем и показывает направление.

Батырев: Хорошо помню, как мы шли первыми. На улицах было очень тихо, ни одной живой души. Тишина перед бурей. На домах неподвижно висели флаги. Заряжающий Ковригин хотел вылезти из башни. Сидя внизу, я предупредил его: «Осторожно, не на свидание идешь…»

Шкловский: Я увидел две самоходки. Быстро навожу орудие, но в наш танк попадает снаряд. Гончаренко убит. Это был страшный момент. Мне пришлось стрелять из-под мертвого Гончаренко. Одна из самоходок загорелась, возможно от моего выстрела.

Ковригин: Второй удар – танк наполнился оглушающим звоном. Мне показалось, что я оглох. Снаряд разворотил броню. В этот момент были ранены Шкловский и чех. Водителя ранило в челюсть и глаз, а чеху раздробило ногу.

Филиппов: Шкловский собрал последние силы, выбрался из танка. Я сел на его место и попытался снова запустить мотор, но напрасно. «А что если по нашей безоружной машине снова ударят?» – подумал я.

Тяжело раненный, почти оглохший Ковригин пришел в сознание лишь через несколько дней в госпитале. Батырев был легко оглушен и ушел из танка последним. Кругом шла стрельба.

А потом по мостовой загрохотали танки. Они рассеяли гитлеровцев, и в эфир пошло печальное известие: «Погиб Гончаренко».

Пражские повстанцы вспомнили о первом танке, который вел на Кларове свой последний бой. Представители Праги обратились к советскому командованию с просьбой, чтобы «танк, который первым вошел в Прагу», оставить в городе на вечные времена.

Памятник был открыт 29 мая 1945 года…

Танк на Смихове – это прежде всего символ. Символ нашей признательности и уважения к тем, кто «пришел вовремя как легендарный рыцарь из древних сказаний».

«Руде право», 5 мая 1965 года».

Все пятеро членов экипажа танка № 23 стали почетными гражданами Праги. Деревня на Сумщине, в которой родился командир экипажа, переименована в Гончаренково. В Челябинске есть улица И. Г. Гончаренко.

А. Моисеев

Самые дорогие награды Ивана Бугрова. А. Моисеев

Парабеллум он предпочитал по многим причинам. Во-первых, безотказный. Прицельность хорошая. Семь патронов в обойме. Увесист, а потому хорош в рукопашной – можно оглушить и в каске. Это техническая сторона дела. А во-вторых, как назвать это чувство – желание бить немчуру ее же оружием? Как это они пистолет окрестили – «готовься к войне»? Вот и готовьтесь! На тот свет, по путевке Ивана Бугрова. Он вас на бой не звал, у него своих боев хватало.

Кто их звал? У каждого к всеобщей ненависти к незваным гостям была своя злость. Они же каждого от чего-то своего, кровного оторвали. Его, например, от футбола. Кому-то, может, и смешным покажется, а его понять можно. У него время уходило, золотые его денечки. Был он в самой отличной форме: главная ударная сила челябинской футбольной команды, надежда болельщиков, кумир мальчишек. Ах, этот восторженный рев стадиона: «Бугров, давай! Ванюша, навешивай!» Все у него было для центрфорварда. Но он-то знал, что ему уже за тридцать, а это возраст замены…

А сезон сорок первого складывался так удачно! Состав подобрался славный, сыгрались как по нотам. Чемпионы и призеры Урало-Сибирской зоны, замахивались они тогда на большее. И как сказать… Были у челябинцев на них надежды.

Под началом легендарного генерала В. И. Чуйкова в составе легендарной 8-й гвардейской армии он прошел путь освобождения от Сталинграда до Берлина. Их звали чуйковцами, и они гордились этим званием не менее, чем гвардейским. Мало их прошло от Сталинграда до Берлина. Велика честь называться чуйковцами, но велик и спрос. Их всегда бросали туда, где было труднее всего.

…Когда стали награждать орденом солдатской Славы (орденом, хотя и с виду медаль!), они дрались за никопольский марганец. Вот уж где фрицы стояли насмерть! У них выхода не было. За отход отсюда Гитлер определил им расход. Без марганца броню не сделать, а без брони – какая война? Ну а марганец Гитлеру больше негде взять. Вот и выковыривали фрицев из марганцевых рудников с ноября сорок третьего по февраль сорок четвертого.

В тех затяжных боях и заслужил он свою первую «Славу». Заветную солдатскую награду! Ни о чем так, как о ней, не мечтали тогда солдаты. Три «Славы», знали, приравниваются к Золотой Звезде Героя. И потом, знали они, как чтили в народе георгиевских кавалеров. А Звезды Славы – это те же советские «Георгии». Их кавалеры как бы переняли славу героев русской армии. Тогда это остро чувствовали!

…Задание у них тогда было обычное – доставить «языка». Ну да каждый поиск в особинку. Сотни было, а одинаковых ни одного. Та разведка была в глубокий тыл врага, здесь «языков» можно добыть более знающих, чем среди окопников.

Просочились через передовую без особого шума, прошли в тыл и затаились при дороге, хотя и трудновато это было сделать в степных местах.

Первым услышал Алексей Журавлев, лучший «слухач» во взводе, определил, что едут на повозке. Приготовились. А увидели, и как-то запал угас. На повозках восемь гансов, а их – четверо. Есть еще группа прикрытия, но она, как и положено, поодаль. Пропустить? Надо бы, но время горит, а дорога попалась какая-то неживая. Сколько лежат – эти лишь первые. Всем уж слышно: по-своему лопочут да кто-то на их любимой губной гармошке пиликает. Непуганый немец – похоже, на фронт прибыл только что. Такой «язык» интересен особо.

Как старший, решение Бугров взял на себя – беспечность обозников в помощь… Надо кому-то навстречу обозникам проползти. Там ложбинка была, а за ней куст полыни, можно укрыться. Больше негде. Вся соль в том, чтобы успеть до кустика добраться, пока не подкатили обозники. Не успеешь – будешь перед ними как голенький.

Пополз он и успел, а как успел, самому удивительно. Если бы соревнования по скоростному ползанию были, наверняка рекорд установил бы.

Дальше все сошлось. Миновали его обозники, а он как можно грознее: хенде хох – и гранату над головой. А то, мол, ко всем цум тойфел, – не захотели. А тут и ребята поднялись с гранатами. Сержант Попов, Иван Мельников, Бикструганов Баджи.

Пока фрицы поняли, что их вдвое больше, им шум нечем поднимать стало. Трое рванули было в сторону. Бикструганов их короткой очередью из шмайсера снял, так что особого шума не было. А тут и группа прикрытия приспела.

Пятерых вести под конвоем через передовую попробуй-ка, а хотелось бы. Пятеро куда больше знают, чем один или два. И что придумали: часть переоделась в немецкие шинели, часть в повозках прикрылась. Пленные под прицелом – и покатили к передовой.

Немцы пропустили, а свои в оборот взяли. Да так, что после того зареклись в немецкое переодеваться.

…Слава второй степени – это Висла. Лето сорок четвертого, начало августа. Они форсировали ее южнее Варшавы.

Форсировать вслепую не положено. Первыми на тот берег пустили взвод разведчиков Бугрова. Для связи дали радистов, для огневого прикрытия пару станковых – «максимок».

Перебрались с комфортом. Выделили им три резиновые лодки, а это тебе не плот! И вот что славно – ни выстрела по ним фашисты не сделали. Не заметили. Конечно, ждали их фрицы, готовились встретить, но, видно, не так скоро.

На левом берегу местность такая: свежий земляной вал, похоже, оборонительной полосы, однако незанятый; далее поле; за ним – на глазок метрах в шестистах – лесок.

Передали они по рации обстановку на тот берег, «максимки» установили на валу, а сами, разделившись на группы, двинулись через поле проведать, что в леску. Не вышло, сразу обстреляли, и тотчас же из-за деревьев выдвинулись восемь танков, а за ними автоматчики. Чтобы в засаде ждали их, не похоже. Скорее, шли занимать оборону на валу. Не успели, значит, и вал в помощь нам, а не им. Задержать бы их в поле!..

И пополз старшина за вал – в чистое поле. С ним друг его неразлучный и правая рука – Баджи. Прицельного огня они не боялись, такой дым-тарарам поднялся, а шальные пули, осколки их миновали. На бросок гранаты к танкам подползли. Ну и получай! Бугров один танк обезножил, гусеницу взрывом снял, а Баджи бутылку с горючкой на решетке, что движок кроет, разбил. И гори синим пламенем! Замешкались танки. А тут огневой смерч. Это «катюши» успели. Добро, они с Баджи за вал уже перемахнули. Хорошо наблюдать, как «катюши» работают, только со стороны.

Ну а за «катюшами» «ура» покатило. И справа, и слева. Это пока они немцев на себя отвлекали, батальоны реку форсировали и вступили в дело.

…Третий орден Славы – это уже подступы к Берлину.

Хотели их тогда обхитрить, и коль получилось бы, тяжко пришлось их 83-му гвардейскому полку. В пяти шагах от Победы многих бы уложили в братскую могилу. Как устроили? Речушка. Мосточек. За ним деревушка. Кирха да кирпичные дома там, как положено, под красной черепицей. И тишь да благодать. Будто уж все – Гитлеру капут! И вот что характерно – ни души. Спят мирным сном? Так полдень ведь!

Бугров и посоветовал командиру полка: остережемся, пустим в деревню разведку, а пока займем позицию.

Выказали себя гансы. Но в общем-то, хотя и разгадали их хитрость, а полк попал-таки в пиковое положение – немец танки пустил, артиллерия наша отстала, окопаться – не успеть, отступать – передавят.

Тогда и вызвался Бугров рискнуть, как тогда на Висле. Танку когда солдат опасен? Когда рядом и гранаты у него. Вот и решил припугнуть. Взял старшина с собой незаменимого Баджи и Алексея Журавлева.

Как подбирались к танкам – что говорить! Но уцелели, успели. Первый загорелся от гранаты Бугрова. Ну а в дыму им стало легче. В общем, три танка они тогда сожгли и две автомашины. Остальные танки дали ходу, а без них немцы уже были не вояки. Ушли с танками немногие, большинство сдались в плен.

За тот риск и представил комполка смельчаков к наградам. У Баджи на груди появился серебряный орден Славы. Бугров же стал полным кавалером. И на плечи ему по возрожденной традиции русской армии – «за полного Георгия» офицерский чин – легли золотые офицерские погоны.

У Ивана Бугрова было еще много боев. И после победы тоже – мирных боев. Суждено ему было удивительное спортивное долголетие. Он покинул поле стадиона, перешел на трибуны, в сорок восемь лет. Что ему помогло? Среди всего прочего – он играл не только за себя. Он играл за брата Петра, павшего под Ростовом. Он играл за Ляхова и Мишу Жмыхова, за Леню Шишкина… Он играл за состав челябинской команды «Динамо», что ушел навсегда с поля стадиона в разгар футбольного сезона сорок первого года.

А. Моисеев