Текст книги "Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 41 страниц)

35

– Десять, девять, восемь… – Ваня отсчитывал секунды до пуска сигнала с вертолета, напряженно вглядываясь в небо. Его охватило беспокойство – наверняка они что-то нарушают. Нарушают целостность Системы Текущей Действительности. СТД. Их не погладят по головке за то, что они делают. Если узнают. Интересно, узнают? Могут через спутник отследить. ФСБ работает четко. Ему еще и самому не совсем понятно, что именно здесь произойдет. Может, и не узнает никто… А если будет вспышка или какой-то атмосферный всплеск?

Интересно, сколько понадобится времени ФСБ, чтобы найти их? Пару десятков минут? Может, меньше. Они всегда рядом.

Семь…

Петрик вглядывался в серебристые облака – тонкие и прозрачные, как шелк. Сквозь них хорошо просматривались звезды, эти множества точек. То, что вверху, то и внизу. Точки. Матвей понял их суть, разглядел возможности пленки, разделяющей Землю и Космос.

Это неравная битва, человек и время. Один на один. И неизвестно, кто победит.

Время – тайфун, ветер, который бьет.

Шесть…

Что-то возникло в атмосфере. Славик смотрел на светящийся конус. Точка-вершина упирается в землю, основание теряется в небесных горизонтах – дьявольская воронка. Большой маленький взрыв, порождающий движение в пространстве-времени. Большой маленький взрыв. А иначе приблизиться к истине невозможно.

Он смутно понимал, что и как происходит. Сын просто смотрел и ждал отца. Ждал… чуда.

Пять…

Зыбкой темной полоской – река. Костик увидел, как по ней движется белый катер. Летит, словно на крыльях. Птица. Повернул к берегу, в их сторону. Неподходящее время для любопытных туристов.

Четыре…

Лариса сжала Славику руку, заглянула в глаза: «Всё получится!» Сказала наугад, просто чтобы поддержать. Она не знала, чего ждать. И вдруг спросила себя, словно в игре из детства – верю, не верю?

Скорее, не верила, такая уж она. Прагматик. Или романтик? Так, может, все-таки верила?

Три…

Денис ждал. Как там говорили «великие» – многие дела считались невозможными, пока они не были сделаны? Машина времени… ведь это только вопрос времени.

Два, один…

– С богом, – прошептал Ваня. – Теперь только он может нам помочь.

36
Каменный век

Это время.

Серебрится между небом и землей, проявившись во всплеске.

Баянист-время.

Нажимает нужные точки-кнопки, выдувая действительность из мехов пространства.

«Какое оно, время, на вкус?

Соленое? Нет, это на губах привкус соли.

А цвет, у него есть свой цвет? Или наш мир проявил его солнечной кистью?

Время шуршит, как песок. Или журчит, как ручей?

Несется локомотивом. Или парусом скользит в вечности?

Оно податливо. Или неприступно?

Прикасается к миру нежно или пальцем по стеклу?

Жесткое или упругое? Хищное?

Скользкое, липкое? Квадратами, бесформенной массой?

Косыми свистящими плетями? Вздыбленное, косматое?

Время-фурия.

Время-штиль.

Оно такое, каким кажется.

Время – мы сами. Это мы его создаем своим воображением. И нет представлений «правильных» и «неправильных», они все верны. Время – это граница между рождением и смертью».

Запрокинув голову, профессор Сайко смотрел на серебристые облака. Читал их, словно раскрытую книгу. А они сочились выбеленными нитями, тянулись, мерцали щупальцами, желая притронуться к его миру. Серебрятся облака – тонкая грань между небом и землей, им всё равно, что находится снизу, а что сверху. Это всего только верх и низ, два свободных конца, которые связываются в узлы и защепляются в петли, порождая границы между большим и малым.

Он скорее почувствовал, нежели увидел, слабый отблеск света на скале, чуть выше того места, где стоял. Удивился чему-то неведомому, замер, вглядываясь в мелькающие блики. Он – словно на палубе корабля, и шумит за бортом простор. Бьется, запутавшись в скалах-снастях, прозрачный воздушный поток. Серпантином убегает ввысь, теряется в облаках. Шагает туманным рассветом всё ближе и ближе, совсем рядом пульсирует в восходящем движении.

Неведомое всегда манит.

Профессор оглянулся назад. Океан древнего мира бился у его ног, доверчиво дышал в лицо. Расправив широкие плечи, человек вдохнул ночной воздух полной грудью, впитал ставшие знакомыми запахи. Внезапный порыв ветра мягко тронул струны притихшего ручейка и, поискав нужный тон, всхлипнул грустной мелодией ночных полутеней. Он принес издалека сладкий запах мяты и кинул Матвею в лицо горсть пыли и лесной трухи. Коснулся губ.

Аввури-мита…

Или ему показалось?

Пора прощаться. Аввури-мита…

Он оглянулся – Леш стоял чуть позади.

– Прощай, Леш! Прощай.

Леш цепляется взглядом, словно хочет удержать. Прощай, Леш!

Матвей сделал шаг вперед.

Тысячи. Миллионы. Его. Отражений. Вспыхнули в зеркале и сфокусировались в одном. И он увидел себя – месячная щетина, всклокоченные волосы. Мятая одежда. Взгляд.

Взгляд! Острый, живой. Настоящий. Как и мысли.

Из зеркала на него смотрел другой человек. Вернее, это был он, только изменившийся, отмытый от серых будней. Удивительный, интересный, свободный!

Да. Свободный.

Он увидел Петрика, Славика, чуть дальше – еще несколько человек.

– Получилось! Я дома! Отыскал свой причал.

Он стоял в точке конуса.

– Матвей! Отец! Профессор! – Все кричали одновременно. Кто-то захлопал в ладоши.

А он стоял и смотрел на них. Улыбался во весь рот.

– Получилось!

После восторженных возгласов и объятий Матвей повернулся к Славику:

– Где тетрадь?

Все переглянулись, Славик начал сбивчиво что-то объяснять. Что-то рассказывать о том, что недосмотрел, не сохранил и не…

– Тетрадь сгорела, так было надо! – перебил его Петрик.

Профессор посмотрел на друга долгим взглядом, словно вдумываясь в сказанное. Сгорела? Значит, чертежей и описания нет. Тем лучше. Теперь у него появился выбор.

Вдруг он отчетливо понял, почему ему снится один и тот же сон. Воспоминание из детства. Он знал, предвидел уже тогда свое будущее, когда стоял семилетним мальчиком на краю каменистого мыса и до боли в глазах всматривался вдаль. Необычная, таинственная земля, которую он так искал – вот она, у его ног. И сейчас налетит тайфун времени с ветром под двенадцать баллов, захлестнет и закинет его куда-то далеко-далеко, на неведомый остров прошлого. Нужно сделать один только шаг к этой необычной, таинственной земле. Так и должно было произойти. Время обманывает вечность.

Аввури-мита…

* * *

– Послушайте! Перемещения во времени чреваты гибелью цивилизации. Я видел прошлое и знаю будущее. Я не хочу обнародовать свое изобретение. Мир еще не готов к нему.

– Вы повторяете слова Эйнштейна, – перебил его Денис. – Тот их сказал после филадельфийского эксперимента.

– Это серьезнее, чем я предполагал. Я настаиваю – информация о моем пробном проколе не должна выйти за рамки нашего круга. Никто! Никогда! Не должен рассказать о том, что произошло в действительности! Иначе вы подпишете приговор человечеству.

– Что, так плохо? – Петрик посмотрел ему в глаза.

– Влад, я всю жизнь мечтал о чем-то таком. Я знал, что есть тайна, которую я разгадаю. Там, – он указал в точку-вершину конуса, – целый мир. Наш мир. И это не фантастика, это реальность. Вся планета замусолена отпечатками наших пальцев, и я не вижу причины, которая помешает нам наследить и в прошлом.

– Ты не имеешь права молчать о таком открытии!

– Последний человек исчезнувшей цивилизации… Он такой же, как я. Путешественник во времени. Его цивилизация не смогла обуздать время, и оно растоптало их. Поглотило. А разве у развитого общества не было уверенности в своих силах? Привычная, бездумная, грубая самонадеянность! Они думали – всё еще впереди! Всё только начинается! В погоне за прошлым и будущим люди потеряли настоящее. Послушай меня, человечество должно быть готово к таким экспериментам. Я повторяю слова, слова последнего путешественника погибшей цивилизации – в мире, где всем управляют деньги, деньги, деньги, не может быть здравого тандема человек-время. Не сейчас. Не сегодня! Я не знаю, когданаше общество сможет распорядиться таким открытием.

Петрик не мог поверить, он качал головой, отрицая услышанное:

– Матвей, мы не имеем права скрывать. Ты – человек науки, мне ли тебе говорить!

– Были и другие цивилизации, кроме той, о которой я рассказал…

– Я не верю…

– Время, ведь оно… доверчиво и любопытно. Время – это дикий зверь, мустанг. Его можно приручить, только мы еще не доросли…

– Смотрите, снежный человек… – прошептала Ксения. Круглыми от удивления глазами она смотрела куда-то за спину профессору Петрику. Тот отмахнулся, мол, опять разыгрываешь!

– Владислав Григорьевич, обернитесь.

Онстоял на том месте, где появился профессор, в мягком свете принимающего конуса. Очертания егофигуры были нечеткими. Это был мужчина средних лет, с правильными чертами лица. Тяжелая квадратная челюсть, выдвинутая вперед, не казалась грубой, а развитые надбровные дуги, словно вылепленные из пластилина, оживляли низкий, убегающий назад лоб. Руки, чуть длиннее обычного, густые волосы, падающие на плечи. Много волос – борода, усы, всё это сливалось в единую массу, скрывая шею.

– Я нашел его… – Голос Петрика звучал хрипло. – Сто чортив в пэчинку! Он существует!

Все стояли и смотрели, боясь шелохнуться, чтобы не спугнуть видение.

– Это Леш, – сказал профессор, – человек из каменного века. Человек из прошлого.

– Он существует, – повторил Петрик. – Я верил! Я знал!

– Влад, мы не имеем права лишать его будущего. Егобудущего.

Ник сделал несколько резких движений, ощупывая карманы куртки.

– Фотоаппарат, у кого фотоаппарат? Да где же этот чертов…

Леш вздрогнул от незнакомых звуков и отступил назад. Незнакомый мир всегда пугал его. Он не трус, он готов к схватке с тигром, но… неведомое всегда пугает. И манит. Поэтому он минуту назад и сделал шаг вперед, как и его отец, как и дед, как и многие до него. Хотел увидеть неведомое, познать необычное. Но шаг назад – и он укрылся в своем мире. Прозрачные световые блики всё еще играют на скалах. Из темноты появилась Нахами. Как всегда бесшумно, словно видение.

– Он ушел? – спросила Леша.

– Да. Он ушел в свой мир.

Она опустила глаза. Вдруг, в порыве отчаянья, подняла голову вверх, к звездам, крикнула вверх, неизвестно кому:

– Аввури-мита, Матэ-вей!

Порыв ветра унес ее признание, растворил в пространстве-времени.

– Вы слышали? – Матвей поднял голову.

– Что? – Ксения прислушалась. – Нет, ничего.

– Я ухожу.

Он сказал так тихо, что никто не понял сначала. Только Славик, стоящий рядом, удивленно посмотрел на отца.

– Я ухожу, – громче, словно подтверждая принятое решение. – Славик, твоя мать оставила нас, променяв на… неважно, я воспитал тебя сам. Я люблю тебя, именно поэтому ты поймешь – я должен вернуться. Так будет лучше для всех. Я знаю, ты хотел большего от этой жизни, и я… прошу, возьми мою «Аккумуляцию…», доведи до конца, соавтор! От этого работа только выиграет.

– Но как же…

– Я ухожу. Пока не поздно, – он оглянулся на светящийся конус.

– Вертолет улетает, – объявил Ваня, глядя в небо.

Профессор сделал шаг в сторону перехода. Обернулся.

– Ты понял, Влад? Шифровку? А я ведь сомневался, получится или нет.

– Зря сомневался, – улыбнулся Петрик. – Как в старые добрые времена, помнишь? Фантазия…

– …важнее знания.

– Профессор, – кинулся к нему Денис, – возьмите! Запомните – три в одном! Потом поймете.

Он протянул листок, на котором была карта поисков «тайника».

– Три в одном!

Сайко взял сложенный вчетверо лист, и вдруг его глаза округлились. Взгляд остановился на чем-то позади Дениса.

Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать угрозу. На площадку вырвались трое. Двухметровые громилы. У главного шрам-червяк на лбу. В руках оружие.

– Красавцы! Играете в перемещалки? – Шрам довольно оскалился. – Профессор – ко мне, остальные – стоять на месте!

37

– Первый второму – до цели две минуты. Штурмовой группе приготовиться к захвату. – Голос, отдающий приказ, на фоне болтанки и шума винтов звучал почти обыденно.

– Второй к штурму готов. Жду сигнала.

Ка 50 на фоне звезд казались вестниками смерти – трепещущие крылья тьмы. Вертолеты заложили вираж и устремились к заданной точке. Внизу, в темноте, дышала река, впереди, на берегу, белели палатки. Приборы ночного видения фиксировали людей на площадке в скалах, в стороне от лагеря.

Машины полностью оправдывали свое название «Черные акулы», они и выглядели хозяевами воздушного пространства – стремительные, легкие, изящные. Туповатая морда, короткие плавники-крылья, чуть скошенные к хвосту, под ними – смертоносные заряды. У обычной акулы светло-коричневая шкура, только кончики плавников светловатые. У этой – черный окрас. Различий много, но характер один – обе двигаются с неукротимой уверенностью. Хищники.

– Стоять на месте!

Петрик понял – если он сейчас останется, он не сможет защитить мир. Он оглянулся. Пространство в конусе дрожало, готовое схлопнуться в точку. Сколько у него времени? Шансы исчезнуть навсегда уменьшались с каждой секундой. Не уйдет сейчас – значит, никогда. Он сделал шаг назад, к точке перехода.

– Стоять! – Шрам выстрелил в воздух. – Я убью любого из вас.

Не сводя безумного взгляда с цели, Шрам пошел на Сайко, пистолет – прямо в грудь. Того, что Шрам увидел и услышал за последние пару минут, достаточно, чтобы заставить его поверить в реальность существования перемещений во времени или – в чем там? – во временных точках. Он дрожал от одной только мысли, что удача сама идет к нему, протяни только руку. Он сможет путешествовать во времени! Ха-ха-ха! Гилберг – недоумок, если считает, что он отдаст ему эту власть. Власть над всем миром!

«Господи, – подумал Ник, глядя на пистолеты, – и почему их называют «грачами»? Вороны». Один из бандитов, губастый, вцепился в Петрика, заломив ему за спину руку. Тот согнулся от боли, но вырывался изо всех сил. Второй целился в Ксению.

Ник шагнул на помощь Петрику, но Губастый прошипел:

– Даже не думай! Идиот, спалил бумаги! Ничего, один живой профессор лучше десяти тетрадей.

Едва сдерживая возбуждение, Губастый держал на прицеле Ника. Петрик рванулся сильнее, и у бандита распахнулась куртка. На землю посыпались мятые листы. Тогда он с силой толкнул Петрика на землю и ударил его ботинком в грудь, в живот.

Сайко оглянулся, до точки перехода всего ничего, четыре метра. Но Шрам шел прямо на него. Время истекало, точка прошлого вот-вот закроется. Он с отчаяньем глянул вокруг.

Кость повернулся к Славику и взглядом указал на профессора. Пересохло в горле от напряжения, рубашка вдруг пропиталась потом. Он шевельнул губами, и Сайко понял – сейчас! Затем глянул на Славика – давай! И Славик шагнул наперерез бандиту:

– Стойте, не стреляйте!

Шрам даже не повернул голову, его ноздри раздулись, вздернутая бровь вывернулась в нервном тике – он уже был на пути к вожделенной власти.

Губастый подскочил и ударил стальной рукояткой пистолета по голове. Славик защитился, подставив руку, и удар пришелся на нее. Тогда бандит в ярости ударил в живот, потом наотмашь в лицо. Из рассеченной брови потекла кровь, заливая лицо.

Голова дернулась, Славик пошатнулся – в глазах двоилось. Он стал медленно оседать. Кость кинулся к Шраму, он хотел остановить его. Замахнулся снятой с пояса флягой и уже почти нанес противнику удар, но Шрам выстрелил.

– Профессор, скорее! – крикнул Кость побелевшими губами и повис на руке бандита. – Уходите!

– Не стреляйте! Нет! Нет! – закричала Ксения, но было поздно.

Все оцепенели от неожиданности. Но секунды хватило, чтобы профессор шагнул в конус и исчез. И почти сразу световой поток растворился в вечерней мгле.

Бандит не ожидал сопротивления, он привык диктовать жертве свои условия, прячась за дулом пистолета. Оружие всегда делало его хозяином положения. Думать его не учили, поэтому он просто выстрелил в досадную помеху, стоящую на его пути. На пути к миллионам, к абсолютной власти, к настоящей жизни, к …

– А а а!!!

Это что – всё? Профессора не достать? Ослепленный яростью, Шрам обернулся – его руки были в крови умирающего. И все вдруг поняли – сейчас он будет убивать.

Во время нападения Ваня-лэптоп сидел в стороне, его не было видно из-за большого камня. Миссия окончена, вертолет улетел. Время тикает, скоро здесь будет ФСБ. Он тихо попятился, размахнулся и кинул компьютер с обрыва вниз, в реку. Услышал всплеск. Что ж, он надеется, что в этом месте глубоко.

Он прислушался. Со стороны реки доносился всё нарастающий рокот.

«Ну вот и всё, – подумал. – Господи, помоги!»

Ослепляющий свет. В глаза. Тишина разлетелась на куски, разорванная шумом двигателя, больно ударила по сжатым нервам. Что-то кричал Петрик, размахивая руками. Его лицо распухло, трудно было узнать в этом возбужденном, кипящем от гнева человеке мягкого, рассудительного служителя науки.

На сотрясающемся от неожиданного напора склоне люди пытались заслониться от прожекторов и ураганного ветра. Все, но не Ксения. Ее взгляд был прикован к маленькому черному глазку направленного на нее пистолета. Она словно предчувствовала, словно знала – это произойдет.

Костя лежал. Его действительность проваливалась куда-то, растворялась в мерцающих точках. Он повернул голову, нашел взглядом Ксению:

– Я люблю тебя, Ксеня…

– Костя, не уходи! Кость! – Она оцепенела от ужаса и смотрела, как расплываются на груди алые пятна… вытекающей жизни.

Вертолеты зависли над землей. Веревки змейками вниз, по ним спецназовцы.

Черные маски.

Крики.

– ФСБ!

– Оружие на землю!

– Всем оставаться на местах!

В трех шагах от Ксении стоял тот, со шрамом. Она видела только ненавистный, ад-извергающий взгляд убийцы. Хотела только одного – добраться до него. Мысль о том, что она потеряла любимого, захлестнула ее разум – словно раненый зверь, обезумев от боли душевной, она кинулась на убийцу:

– Будь ты проклят!

– Всем лежать!!!

– На землю! Быстро!

– Оружие на землю!!! – орал кто-то.

Рассыпались по площадке спецназовцы в черных масках. Четкие движения, единым слаженным механизмом.

– Не двигаться! Опустить оружие!!!

Никто не слышал второго выстрела, он утонул в бурлящем потоке штурма, и только Ксения видела, как дернулся «грач», клюнул своим длинным носом.

Она почувствовала боль в груди.

– Бросить оружие на землю!

Еще один шаг вперед, по инерции.

Что-то кричали спецназовцы, слышались выстрелы. Прямо перед собой она увидела перекошенное от злобы лицо бандита. Удивленно посмотрела на маленькую черную дырочку, вдруг возникшую точно по центру его лба, чуть в стороне от шрама. Попыталась понять, что же это такое, но сознание проваливалось, ускользало за край… край чего?

Дернулся от удара вошедшей в тело пули еще один бандит. Упал на рассыпанные листы, но оружие не выпустил. Безумец. Красным по белому расползалось пятно, пропитывая титульный лист «Аккумуляции…».

Третий бросился бежать, отстреливаясь на ходу.

– Всем лежать!!! – где-то далеко-далеко. – Не двигаться!!!

А она и не двигается…

– Вы попали в район действия бандитской группировки Гилберга, – голос полковника был усталым, как и его вид. Темные круги под глазами – от недосыпания, глубокие складки на лбу, у рта – от внутреннего напряжения. – Профессор, мне жаль, что ваша экспедиция попала в эту мясорубку.

Пронзительный взгляд, быстрый, из-под нависших бровей. Такой взгляд обнажает собеседника. Голос мягкий, доверительный. В скудно меблированной комнате устойчивый запах табака. На белой стене портрет президента.

– Так, что вы, говорите, делали на Ленских Столбах?

– Мы работали как поисковая партия. – Петрик старался отвечать спокойно, взвешенно. Он похудел за последние дни. Синяк под глазом оформился в сине-бордовое упругое пятно и уже не так ныл по ночам. – Профессор Сайко пропал в этих местах месяц назад. Официально поиски прекращены, мы продолжали их своими силами. Прочесывали каждый метр. Пока результатов нет. – Веки чуть опущены, руки – перед собой, на столе. Главное – не поднимать взгляд. Петрик не умел врать, взгляд его выдаст. – Допускаю, он мог утонуть в реке, тогда тело вряд ли найдется. Но профессор Сайко всегда говорил, что надежда умирает последней. Это его любимая фраза.

– Вы знаете, какого рода исследования проводил профессор Сайко?

– Это ваша подпись на заявке маршрута следования?

– Эта фотография вам о чем-нибудь говорит? Кто этот человек?

Он показал фото с человека, самое первое из присланных Михатом. И где он его только взял? Петрик поразился, глядя на снимок, – до чего же схожи были изображение на снимке с ожившей в образе Леша картинкой. Та же тяжелая квадратная челюсть, выдвинутая вперед, она ему уже не казалась такой грубой. Развитые надбровные дуги, словно вылепленные из пластилина, они оживляли низкий, убегающий назад, лоб. Руки, чуть длиннее обычного, густые волосы, падающие на плечи. Много волос – борода, усы, все это сливалось в единую массу, скрывая шею.

Леш смотрел на него сквозь пространство и время. Человек из прошлого.

Он не должен показывать вид, что знает больше, чем говорит. Участники экспедиции придерживаются этой линии поведения. Слишком велики ставки на кону. Он разглядывал щербину на полированном столе, боялся оторвать от нее взгляд.

– Вы же знаете, я сам несколько раз организовывал поиски йети. После стольких лет бесплодных поисков, думаю, что снимки сфабрикованы местными. Всем хочется сенсаций, привлечения большего числа туристов. Это мое мнение на сегодняшний день. Есть определенный кредит доверия, и я его исчерпал. Не думаю, что в будущем продолжу погоню за призрачным фантомом. Гибель моего коллеги и близкого друга поставила точку в безумных поисках, которые я вел эти годы. С человека не существует в природе.

Полковник молчал, о чем-то раздумывая. Он удивлялся столь разительной перемене, произошедшей с директором НИИСЕ. Та характеристика, что значилась в досье, те манеры, характер, взгляды и реалии человека, которого он знал по его неоднократным выступлениям в прессе, на телевидении, ничем, даже отдаленно, не напоминали человека, сидящего сейчас перед ним. Сухой блеск в глазах. Суровое, словно выкованное из бронзы лицо. Внутреннее напряжение… Он явно знал больше, чем хотел рассказать. Впрочем, это можно объяснить эмоциональной и физической травмой. Можно. Но…

Полковник привычным движением погладил плешину на голове – наверное, он ее сам и протер в постоянных сомнениях.

– Скажите, сколько лет вы знакомы с Сайко?

– Все эти годы вы не замечали чего-то необычного в его поведении?

– Может быть, он посвящал вас в свои планы?

– Скажите, а над чем работал профессор последнее время?

Петрик достал сигарету, не торопясь прикурил. За что ему такая ответственность? Словно груз на плечи навалили, неимоверный груз. Спасение мира, всей цивилизации – как в сценариях голливудских фильмов. Только он не Брюс Уиллис. И это не фильм.

– Аккумуляция воздушных масс. Изучал облака.

– Облака? – Собеседник взглядом прощупывал каждый миллиметр его лица.

– Облака. Обычная тема. Что может быть интересного в облаках?

Глаза колючие, чуть навыкате.

– Не знаю, не знаю. Некоторые видят необычное в обычных вещах. Мыслят нестандартно.

– Да. Но не географы, – Петрик медленно выпустил дым.

Он представил прозрачный воздушный поток, убегающий ввысь. Бьющийся, пульсирующий, словно живой. Пуповина между нашим миром и телом времени.

– Что за теорию разрабатывал Сайко?

– Серебристые облака?

– Структуры самоподобия?

– Эти понятия о чем-либо говорят вам? Прокомментируйте как специалист.

Петрик ответил осторожно:

– Серебристые облака мало изучены. До сих пор не известна природа их происхождения. Они находятся на большой высоте, почти в открытом космосе. Сами понимаете, трудно исследовать что-либо, не имея соответствующего финансирования со стороны государства. К сожалению, в наше время государство мало интересуется проблемами географических изысканий. Мне трудно представить, что мог сделать один человек в рамках своей научной работы.

Говорил, опустив глаза. Знал, где-то там, в облаках, находится тонкая грань, переступить которую можно, только имея за плечами запас прочности всей цивилизации. Имея уверенность в моральных, интеллектуальных, нравственных качествах Человека.

Полковник погладил плешину – таки сомневается в искренности допраш… свидетеля.

– Странно, почему именно это место привлекло столько народу. Ваша группа – понятно. Но Гилберг?.. – Полковник продолжал сверлить глазами-буравчиками, пытаясь проникнуть до самого дна. – Вы что-нибудь знаете об этом?

– Нет.

– Вы видели у них какое-нибудь оборудование? Что-нибудь необычное?

– Нет.

– Слышали, о чем они говорили?

– Нет.

– Узнаете это оружие? – Он положил перед ним пистолет.

– У нас не было оружия. Пистолет, похожий на этот, я видел у бандитов.

– Что они хотели от вас?

– Они грабили. Требовали паспорта, деньги. Но вы успели вовремя.

– Они избавились от компьютера, что вы знаете об этом?..

– Почему работа профессора была разбросана по земле?..

Петрик закашлялся, попросил воды. Пил медленно. Стакан поставил рядом.

– Спасибо. «Аккумуляция воздушных масс»? Его сын продолжает работу, они писали в соавторстве.

– А зеркала вам для чего понадобились?

Петрик опустил взгляд, разглядывая руки.

– Профессор мог провалиться в расщелину, мог заблудиться. Такое уже случалось. Месяц – не тот срок, чтобы приговаривать к смерти. Это Ленские Столбы! Человек что иголка в стоге. А зеркала… обычное дело, зеркалами хорошо пускать солнечных зайчиков, их блеск виден на многие километры вокруг.

Полковник молчал. Затем сменил тему:

– Я рад, что ваши ребята остались живы. Думаю, у них не было бы шанса, не подоспей мы вовремя.

– Полковник, а как вы…

– У нас свои методы работы, – подумав, он добавил: – Люди Гилберга избавились от компьютера, утопив его в реке, вы что-нибудь знаете об этом? Видели?

– Нет. – Петрик посмотрел полковнику в глаза. – Гилберг – бандит. Я слышал, в начале года было проведено несколько арестов, связанных с этим именем. То ли хакеров, работающих на него, то ли…

– Вы свободны. Если что-нибудь вспомните, пусть даже мелочь, сообщите.

Петрик опустил взгляд.

– Гаразд. Буду рад помочь…

Денис принес в больницу «табагинский» камень, так он его называл.

– Вот, держи, Ксеня. Пусть он будет у тебя, это же ты предложила заложить тайник!

– Спасибо, Дэн, – девушка осторожно взяла его в руки.

– Я поработал над ним, очистил, исследовал каждый миллиметр. Все-таки это знак бесконечности. С лицевой стороны.

– С лицевой? А что, есть что-то и на другой стороне?

Денис улыбнулся.

– Смотри, – он перевернул камень, и девушка увидела несколько пересекающихся линий.

– Я не понимаю, что это?

– Это? Число π. Три четырнадцать, видишь? Три горизонтальные – это целая часть, один десяток, и четыре сотых – 3,14.

– Точно!

– Держи, камень твой!

Парень протянул его на ладошке, а когда девушка коснулась камня, задержал ее руку.

– Ты с Костей, да?

– Да, Денис.

– Он неплохой парень! Передавай ему привет, – он поцеловал ей руку.

– Ты хороший друг, Денис. И… не жалей о том, чего не было. Кстати, я тоже приготовила для тебя подарок!

Денис удивленно поднял бровь:

– Мне? Не ожидал. И какой же?

– Вот!

Ксения протянула ему лист бумаги, большой, из папки для рисования. Простым карандашом на нем был нарисован конус, вершиной вниз. Основание терялось вверху, в облаках.

Кружева облаков выполнены из мельчайших восьмерок – символов бесконечности. Внизу четкая точка. В середине… всё-всё-всё, что пришло в голову, – фантазия.

– Да это же… – Денис придал лицу такое выражение, будто он рассматривал великое произведение искусства, не меньше.

– Облака наизнанку. Дарю! Там еще подпись на обратной стороне.

Он перевернул лист:

«Человеку, который рассмотрит то, чего не увидят другие!»

– Спасибо, хоть призмой не назвала!

– Да не за что!