Текст книги "Звезды на крыльях (сборник)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Личный состав группы остался жить в вагонах, которые стояли тут же на запасных путях.

Выполняя задания командования 3-й армии, начала свою боевую деятельность Первая Тверская авиагруппа. Вначале проводились в основном разведывательные полеты. Летать приходилось при любой погоде главным образом в направлении Кунгур – Екатеринбург (над гористой местностью). Если учесть еще состояние нашей боевой техники, плохие аэродромы, то станет ясным, как трудно приходилось группе на первых порах.

Вскоре, однако, были достигнуты первые боевые успехи.

В сентябре Феоктист Граб вылетел в район Шамары – Шаля на «сопвиче». Противник на него напал из-за облаков, неожиданно. Это был французский «ньюпор». Граб, совершив маневр, увернулся от атаки, и «ньюпор» проскочил мимо. Граб увидел красное мясистое лицо вражеского летчика и погрозил ему кулаком. «Ньюпор» набрал высоту и зашел «сопвичу» в хвост. Но Граб, резко развернувшись на 180 градусов, сам перешел в атаку. Его наблюдатель Шульц, высокий, атлетического сложения человек, встав в кабине на колени, из «Гочкиса» дал две короткие очереди. Враг не успел опомниться, как камнем пошел вниз.

Разведывательные полеты, совершаемые нашими летчиками, давали командованию ценные сведения о действиях противника. С наступлением зимы полеты из-за недостатка горючего прекратились.

На Восточном фронте люди значительно окрепли и поправились. Красноармейцы получали уже не три четверти фунта хлеба, как в Петрограде, а полный паек. Жили мы по-прежнему в железнодорожных вагонах. В сильные уральские морозы в нашем вагоне вышло из строя водяное отопление. Ложась спать, мы набрасывали поверх одеяла шинели, куртки, полушубки. По утрам к нам на помощь приходил старший моторист Минин, балагур [39] и весельчак. Он, накинув на себя полушубок, зажигал большую паяльную лампу, после этого по очереди открывал двери купе и, направляя внутрь помещения пламя, с шутками и прибаутками отогревал нас. Покрытые за ночь инеем металлические части и стены купе оттаивали, и вода тонкими струйками стекала на постели…

После отступления наших войск из-под Перми авиагруппу перебросили в Москву, где ее переформировали в 24-й разведывательный авиационный отряд, командиром которого назначили летчика Дмитрия Тарасова, комиссаром – Константина Ермолаева. Иванов получил другое назначение и уехал из отряда.

Евгений Сергеевич Андреев стал начальником поезда-авиамастерской и тоже убыл из отряда.

В феврале 1919 года отряд выехал из Москвы на Украину. Чем дальше мы отъезжали от снежной московской зимы, тем теплее становилась погода – на Украине началась весна.

Повсюду были видны следы поспешного отступления немцев и петлюровцев: по дорогам валялись немецкие повозки и грузовики, на железнодорожных путях стояли разбитые бронепоезда. Все окна на киевских зданиях пестрели бумажными крестами.

Отряд разместился на аэродроме Пост-Волынский под Киевом. К этому времени я уже успешно справлялся с обязанностями летчика-наблюдателя. С этого аэродрома мы совершили первые полеты на разведку отступавших немецких войск. Летали главным образом вдоль железных и шоссейных дорог, потому что наземные войска вели боевые действия, как правило, в направлении путей сообщения. [40]

Ведя разведку, летчики запоминали число эшелонов на железнодорожных станциях, отмечали скопления войск и транспорта на дорогах и в населенных пунктах, сбрасывали листовки, фотографировали и бомбили вражеские колонны.

Новатором в технике бомбометания оказался у нас талантливый летчик Петров.

…Однажды к нам на аэродром пришел человек в потрепанной гражданской одежде и в фуражке семинариста.

– Летчик Петров, – представился он командиру. – Бежал из окружения. Одежда? Что ж, пришлось сменять кожаную куртку на это рванье.

Мы приняли его, накормили и отправили в штаб авиации в Гомель. Через некоторое время он был назначен командиром боевого звена, выделенного из отряда на станцию Городня. Это был вдумчивый человек, постоянно размышлявший над теорией и практикой летного дела. Как-то раз, беседуя с летчиками, он заметил, что вернее попасть в цель с самолета можно было бы, сбрасывая бомбы при пикировании, прицеливаясь всем самолетом. В то время мы сбрасывали бомбы исключительно с горизонтального полета.

Петров, будучи летчиком-истребителем, не раз пикировал, обстреливая из пулемета войска противника. Теперь он решил проверить этот способ и при бомбометании.

Как раз в это время на станции Нежин скопились эшелоны противника; склады и пакгаузы на станции были забиты снаряжением и боеприпасами. Бомбить станцию вылетел Петров. При первом же заходе, пикируя на цель, он взорвал здание склада на станции. Так было осуществлено бомбометание с пикирования.

Вскоре после этого Петрова перевели в истребительную авиаэскадрилью Западного фронта. В 1920 году этот бесстрашный летчик и замечательный человек погиб смертью храбрых в бою с врагами Родины.

Мастером своего дела слыл и Григорий Барышников. Он прекрасно ориентировался в полетах и часто сам указывал летчику-наблюдателю военные объекты. В то время многие самолеты нередко простаивали на аэродроме из-за поломок и аварий, а Барышников поднимался в воздух по нескольку раз в день. [41]

Полеты велись на высоте 1500-2500 метров. Выше поднимались редко, потому что при этом плохо просматривались объекты наблюдения. Однако находились летчики, летавшие в таких условиях, в которых другие не рисковали этого делать. Я хочу рассказать о Якове Павловиче Щукине, «короле тридцатки», как его звали в шутку в отряде.

Сын крестьянина Орловской губернии, Щукин работал до военной службы на Мытищинском механическом заводе, а в первую мировую войну служил в авиации мотористом. Хорошо зная мотор самолета, Щукин умел рулить на земле и не раз поднимался с летчиком при пробах мотора в воздухе. Полеты пришлись ему по душе, и он решил научиться управлять самолетом. В Первом социалистическом отряде нашелся летчик, который стал помогать Щукину, и вскоре Щукин поднял самолет в воздух, набрал высоту 400 метров и, развернувшись, повел его на посадку. Полет прошел удачно. С этого момента Щукин стал летчиком.

Яков Павлович отлично летал на самолетах самых различных типов, но больше всего ему нравился «Фарман»-30, двухместный биплан с хвостовой фермой и мотором, расположенным позади кабины экипажа (установка с толкающим винтом). Щукин управлял им артистически, он мог взлететь с самой небольшой площадки и умел посадить его даже на дорогу.

Мне запомнилось, как однажды мы взлетели с площадки у станции Малин. Впереди, по направлению взлета, была заросшая деревьями возвышенность. Самолет несся со скоростью, вполне достаточной для взлета, но Щукин медлил. Скорость увеличивалась. Люди, находившиеся на аэродроме, ахнули, некоторые закрыли глаза. И в тот момент, когда казалось, что гибель самолета неизбежна, Щукин взял ручку на себя и сделал над деревьями «горку».

Не имея на самолете приборов слепого полета, этот летчик пробивал сплошные облака, летал в дождь. Во время стоянки на аэродроме у станции Городня, зимой 1919 года, он несколько раз вылетал на самолете «Бранденбург» ночью.

Щукин был одним из подлинных героев-летчиков гражданской войны. Весной 1921 года он активно участвовал [42] в разгроме Кронштадтского мятежа и был награжден орденом Красного Знамени.

Летом 1919 года командиром отряда стал Исаков, бывший киевский рабочий. Небольшого роста, живой, он пользовался среди личного состава славой бесстрашного летчика. Исаков летал на самолете «Ньюпор». В одном из полетов над вражеской территорией на его самолете заглох мотор. Выбрав место для посадки, Исаков посадил машину в лесу, поджег ее, а сам укрылся в канаве под кучей хвороста, ибо при посадке заметил, как в его сторону бежала группа вражеских солдат. Солдаты долго искали его, но не нашли. Через несколько дней Исаков возвратился в отряд.

В середине августа 1919 года я был переведен на должность летчика-наблюдателя в другую авиационную часть и потому не мог проследить до конца боевой путь отряда. Позже мне приходилось встречать боевых друзей из Первого социалистического отряда. Е. С. Андреев работал в Военно-воздушной академии имени Жуковского. Там же работал заместителем начальника факультета по политчасти комиссар Ермолаев. Летчик Граб служил в одном из управлений ВВС. Некоторые из мотористов отряда стали летчиками, как, например, Минин и Семенов; другие закончили Военно-воздушную академию и продолжали службу в частях ВВС. [43]

Гвардии генерал-майор авиации в отставке М. П. Строев. Советские летчики на Восточном фронте

На протяжении 44 лет моя жизнь была связана с авиацией. В первое полугодие после Октября мне, работнику авиацентра, довелось выполнять некоторую работу по организации воздушного флота. Пополнив свой боевой стаж активным участием в славной обороне Царицына, я вернулся в центр и занялся оперативными и организационными вопросами во вновь созданном Полевом управлении авиации и воздухоплавания действующей армии (Авиадарм). Вполне естественно, что в этот период я особенно внимательно следил за действиями молодых красных авиационных отрядов на важнейшем для конца 1918 и начала 1919 годов Восточном фронте, читая знакомые фамилии в донесениях, а зачастую и лично расспрашивая живых участников. Свои воспоминания о тех, кто в суровые и трудные годы гражданской войны защищал завоевания Октября, летая на устаревших, изношенных самолетах, я освежил и пополнил длительной работой в архива{3}.

Восточный фронт образовался летом 1918 года для отражения вооруженного нападения империалистов Антанты, пытавшихся свергнуть власть Советов в нашей стране. Империалистическими кругами для этих целей был использован направлявшийся на восток спровоцированный агентами Антанты на антисоветское восстание чехословацкий корпус. [44]

Империалисты Антанты вооружили контрреволюционные силы страны на востоке, создали белогвардейские части и соединения. Они стремились захватить всю Сибирь, Урал и Поволжье, а затем совместно с интервентами, высадившимися в Мурманске и Архангельске, двинуться на Москву и Петроград, чтобы задушить социалистическую революцию.

Учитывая эту опасность, Советское правительство в июне 1918 года приняло решение о создании Восточного фронта. За короткий срок в условиях ожесточенных боев с превосходящими силами противника были сформированы новые полки и дивизии молодой Красной Армии, ее авиационные отряды. На Восточный фронт были посланы лучшие сыны рабочего класса: коммунисты, члены профсоюза, революционная молодежь.

Белогвардейцы, вооруженные Антантой, используя свое численное превосходство, продолжали наступление и вышли к Казани. С 1 по 6 августа части только начавшей тогда формироваться 5-й советской армии вели напряженные бои за Казань, но вынуждены были отойти. 6-7 августа Казань и хранившийся там золотой запас республики были захвачены врагом.

Дальнейшее наступление белых ставило под угрозу существование Советской власти. В. И. Ленин 1 августа 1918 года писал: «Сейчас вся судьба революции стоит на одной карте: быстрая победа над чехословаками на фронте Казань – Урал – Самара».

В этой трудной обстановке установилась линия фронта. На всех направлениях противник встречал возрастающее сопротивление советских войск. Особенно упорный характер приняла борьба в районе Казани.

Заботы Коммунистической партии и В. И. Ленина, отвага и героизм воинов Красной Армии и ее авиации позволили командованию советских войск наращивать силу удара по противнику. Восточный фронт продолжал получать все новые и новые части Красной Армии, в том числе и авиационные.

Что же представляла собой авиация Восточного фронта?

К августу 1918 года здесь имелось пять авиационных отрядов, из которых два действовали в 3-й армии (пермское направление). На казанском направлении действовало боевое звено 23-го авиационного отряда, которым [45] командовал герой гражданской войны летчик И. В. Сатунин. К началу августа сюда прибыло боевое отделение 4-го социалистического авиаотряда, сформированного в Петрограде. Ядро отряда было в Нижнем Новгороде (Горьком), вторая его часть участвовала в подавлении эсеровского мятежа в Ярославле.

Уже через несколько дней после захвата Казани белыми на аэродром у станции Свияжск, где помещался штаб 5-й армии, срочно были переброшены из Москвы Первая советская боевая авиагруппа под командованием летчика И. У. Павлова, а также звено управления 12-го авиационного дивизиона и несколько отдельных летчиков. Всего здесь собралось 20 экипажей, что позволяло держать в готовности к вылету до 8-10 самолетов.

В сентябре 1918 года в 5-ю армию дополнительно прибыли Московский авиационный отряд коммунистов, боевое отделение Калужской авиационной группы и 17-й воздухоплавательный отряд.

На аэродроме у станции Свияжск, отстоявшем всего лишь на 20 километров от линии фронта, находилось все необходимое для боевой работы.

Боевые действия авиации значительно активизировались с прибытием на фронт авиационной группы И. У. Павлова. Она была вооружена «ньюпорами», ее летчики – в большинстве солдаты или офицеры, получившие звание за отличия в боях. Эта группа составляла основное боевое ядро авиации Восточного фронта.

Штабы и различные военные учреждения белогвардейцев были сосредоточены в Казани. Авиационные отряды Красной Армии получили задачу наносить удары [46] по штабам и учреждениям белогвардейцев. Эта задача довольно сложная, и ее приходилось выполнять в трудных условиях.

Наши летчики почти ежедневно появлялись над городом. Прицельному бомбометанию содействовала предварительная тщательная воздушная разведка, а также то обстоятельство, что ведущую роль в налетах на Казань играл летчик-наблюдатель Я. Т. Конкин, в прошлом рабочий, житель Казани, хорошо знавший город.

Революционная активность красных летчиков отбросила привычки старой авиации, редко занимавшейся бомбометанием и почти не знавшей штурмовых действий. Теперь при каждом вылете применялось бомбометание по расположению белых войск. Об этом свидетельствуют даже сводки, помещавшиеся тогда в белогвардейских газетах. Так, в сводке за 13 августа сообщалось: «Самолеты красных продолжают налеты на город и сбрасывают бомбы». То же повторяется и в сводке за 17 августа: «Продолжаются налеты вражеских аэропланов и сбрасывание бомб».

В сводке боевых действий авиации 5-й армии за август отмечаются полеты летчика Сатунина. Он вместе с Конкиным сбросил на Казань наибольшее количество бомб (часто они брали на «фарман» до четырех пудов, что превышало его нормальную нагрузку).

Красные летчики под Казанью быстро освоили организацию групповых совместных полетов самолетов разных систем. Так, 19 августа вечером на групповое бомбардирование вылетело семь самолетов, сбросивших бомбы на военные объекты в центре Казани, в Верхнем Услоне, на Раифскую пристань.

Бомбардирование и пулеметные обстрелы систематически проводились по средствам речного транспорта врага, его пехоте на передовых линиях, а также по артиллерии в районе Верхнего Услона, где были сосредоточены ее основные силы. 22 августа был совершен налет группой из шести самолетов на Верхний и Нижний Услоны. Это было одно из первых штурмовых действий советской авиации с бомбардированием и обстрелом неприятельских войск при непосредственном взаимодействии со своими наступавшими частями. В последующие дни налеты на Верхний и Нижний Услоны повторялись группами от трех до семи самолетов. [47]

В то время на земле сложилась тяжелая обстановка, требовавшая немедленного вмешательства авиации. Но, как на зло, испортилась погода. Низкая облачность и порывистый ветер до 30 метров в секунду делали полет рискованным даже на самолетах-истребителях. Однако наземная обстановка заставила командующего 5-й армией поставить авиации задачу на бомбардирование в районе Услонов.

Это было 23 августа. В вагоне, где собрался летный состав, стояла тишина. Чтение приказа летчики встретили сосредоточенным молчанием. Павлов, не отдавая никаких распоряжений, встал и вышел из вагона. В окно было видно, как он сквозь ветер шел порывистыми шагами к самолетам. Всем стало ясно, что командир решил один выполнить задачу. Через секунду после его ухода также молча поднялся и вышел на аэродром летчик Ингаунис. Это был молодой крупный мужчина 24 лет, с широкими плечами и железными бицепсами, откованными трудом и спортом, с нежными румяными щеками и голубыми глазами, с добродушной, как-то по-девичьи застенчивой улыбкой. Но все знали его могучую несгибаемую волю и молниеносную решительность опытного воздушного бойца. Сын Либавского (Лиепая) рабочего и сам рабочий с четырнадцатилетнего возраста, он упорно учился по вечерам. Закончив вечернее ремесленное училище и технические курсы кочегаров-машинистов, он успел до эвакуации в 1915 году в Петроград проучиться два года в мореходном училище, одновременно работая слесарем на судостроительном заводе. Проработав некоторое время в Петрограде тоже слесарем, Ингаунис поступил охотником в бывшую Первую авиационную роту, а оттуда – на курсы авиационных механиков при Петроградском политехническом институте и далее – в аэроклубную и [48] Московскую авиашколы. Закончив Московскую школу, как один из лучших по технике пилотирования, он был задержан в ней до февраля 1917 года для переучивания на истребительном самолете. Вскоре Ингаунис уехал на Юго-Западный фронт и участвовал в нескольких воздушных боях, причем лично сбил два немецких самолета. И в этот бурный день, 23 августа 1918 года, он спокойно пошел на рискованную работу, уверенный в своих силах и мастерстве.

Вскоре на аэродроме несколько десятков человек облепили два маленьких «ньюпора», ежеминутно поднимаемых кверху порывистым ветром. Вот летчики в кабинах, дан полный газ, и машины поднялись в воздух. Их тут же едва не швырнуло оземь. Но летчики справились, и, набрав нужную высоту, «ньюпоры» медленно пошли на восток, то взмывая, то проваливаясь и раскачиваясь. Павлов и Ингаунис уверенно вели свои самолеты, несмотря на то, что держали на коленях по паре бомб. Это был новый прием, получивший широкое распространение у советских истребителей в годы гражданской войны. Летчики и технический состав с беспокойством и нетерпением ожидали их возвращения. Через час с небольшим Павлов и Ингаунис вернулись, благополучно приземлились и, пропотевшие до нитки в борьбе с жестокой болтанкой, вылезли из кабины: Павлов чересчур бледный, Ингаунис – краснее обычного.

Задача была выполнена. За этот полет летчики получили благодарность в приказе и денежную награду. Так закрепилась на всю гражданскую войну боевая дружба Ингауниса и Павлова.

После полудня ветер немного стих, хотя все еще был очень сильным и порывистым. В такую погоду «на старом фронте» летчики не потрудились бы даже выходить на аэродром{4}. Но на Свияжском аэродроме – общий аврал. К полету выкатили шесть машин, в том числе самолеты Павлова и Ингауниса. Вылетали уже группой. При разбеге один из «сопвичей» был подхвачен порывом ветра, отброшен к кустам и смят в бесформенный [49] угловатый ком. Все же остальные самолеты взлетели. В этот день было сброшено (с удачными попаданиями) около двадцати бомб по пароходам и баржам, обнаруженным около Казани. Досталось и одной из неприятельских батарей, особенно досаждавшей нашей пехоте. Казань не бомбили, ограничились лишь сбрасыванием воззваний Казанского комитета компартии и Совета рабочих и крестьянских депутатов.

Усиление боевых действий авиации было обусловлено повышением активности противника, расширившего 26 августа свой плацдарм на правом берегу Волги к югу от Нижнего Услона и предпринявшего попытку отрезать правобережную группу наших войск, включая штаб 5-й армии и всю находившуюся при нем авиацию.

В начале сентября в связи с маневрированием речных судов и барж противника на Волге и в устье Камы значительно шире стала применяться авиация по неприятельским пароходам и баржам. Однако общее напряжение бомбардировочных действий нашей авиации в сентябре не превышало августовского, поскольку пришлось уделить большое внимание воздушной разведке и связи.

Воздушная разведка в период боев за освобождение Казани велась на незначительную глубину, поскольку командование не давало соответствующих заданий. Воздушные разведчики 20-24 августа отмечали сосредоточение большого количества перемещавшихся к левому берегу Волги речных транспортных средств в районе Верхнего и Нижнего Услонов. 28-29 августа, когда части противника зашли в наш тыл до района станции Шихраны (в 80 километрах к юго-западу от станции Свияжск), авиация сосредоточила свои усилия на разведке и боевых действиях на поле боя, особенно в угрожаемой зоне. В эти дни летчики вылетали по два – три раза. В результате этих действий авиации в штаб были представлены сведения о том, что на правом берегу Волги, в частности в зоне станций Тюрлема – Свияжск и в районе к югу от этой зоны, не было заслуживающих серьезного внимания скоплений противника, и это наводило на мысль, что, собираясь отходить, он наносит короткие удары, чтобы облегчить отход по Волге. Разведка в эти дни сопровождалась бомбардированием, иногда с обстрелом. [50]

4– 6 сентября летчики сообщили командованию в большом сосредоточении пароходов и барж у Нижнего Услона и в 10-15 километрах южнее его. 8 сентября авиация получила задание оперативного характера -разведка вдоль Волги до устья Камы и вверх по Каме до Лаишева. В течение двух дней обнаруживалось ежедневно до 17 пароходов и до 40 барж с отступавшими войсками противника.

10 сентября Красная Армия освободила Казань. В этот же день летчики получили задачу вести наблюдение за грунтовыми дорогами к югу от Казани. На этих дорогах наши воздушные разведчики обнаружили большие колонны арьергардных частей пехоты и конницы противника. Авиационная группа нанесла по этим колоннам бомбовый удар, сбросив свыше 11 пудов бомб, и обстреляла противника из пулеметов.

Еще в первые дни Октября В. И. Ленин рекомендовал использовать авиацию для сбрасывания листовок и для связи. В боях под Казанью это было практически осуществлено. Летчики получали листовки от члена РВС 5-й армии Гусева и из политотдела армии, сбрасывали их во время разведки и даже бомбардирования.

Для связи самолеты вылетали очень часто. Так, 28 августа был совершен полет на станцию Шихраны и 29 августа – на станцию Тюрлема к командиру 4-го латышского стрелкового полка, 5 и 8 сентября – в штаб 2-й армии и Арского отряда. Почти все эти полеты были связаны с большим риском для летчиков, так как в трех случаях из пяти расположение штабов даже приблизительно не было известно.

Боевую деятельность наших летчиков под Казанью в некоторой степени облегчало то обстоятельство, что воздушный противник не препятствовал полетам нашей авиации.

Авиация белых на востоке сформировалась наспех в августе 1918 года из числа отдельных летчиков, частей и учреждений, не проявивших надлежащей подвижности при угрозе захвата их белочешскими войсками. Так, в Сызрани в руки белых попал 5-й корпусный отряд старой армии, в Казани – часть 6-го авиапарка, эвакуированная в свое время из Полтавы, а также небольшая местная авиашкола и часть Гатчинской школы. Из их состава было сформировано четыре авиационных отряда. [51]

21 августа летчик Ингаунис обнаружил на старте Казанского аэродрома 15 самолетов.

Однако летчики этих отрядов не проявляли особой активности. Что же касается мотористов, то в Казани несколько человек из них было расстреляно, а остальные работали под постоянной угрозой. И в дальнейшем колчаковская авиация, получившая большую помощь от Антанты, оказалась способной лишь к эпизодическим вспышкам боевой активности.

Неприятельские самолеты только дважды появлялись над станцией Свияжск и немедленно уходили, заметив красных истребителей. Так было, например, 29 августа. Едва показались два наших истребителя, вражеские летчики ушли, не приняв боя.

Неприятельская зенитная артиллерия действовала активнее. Ее огнем был сбит один наш самолет.

Действия советских летчиков Восточного фронта неоднократно отмечались в приказах командования. В приказе РВС Республики № 37 говорилось: «Солдаты красной воздушной флотилии 5-й армии! Вся Советская республика была свидетельницей вашего несравненного героизма в исторических боях под Казанью. Вы сразу пригвоздили к земле предательских летчиков неприятеля. Вы изо дня в день терроризовали белогвардейскую Казань. Вы создали незаменимую разведку. Вы обеспечили связь 5-й армии с Арским отрядом 2-й. Вы бесстрашно преследовали врага, внося смятение и ужас в его ряды. Честь вам и слава, красные витязи воздушного флота!»

В связи с освобождением Казани В. И. Ленин 11 сентября направил бойцам Красной Армии приветствие, в котором писал:

«Приветствую с восторгом блестящую победу Красной Армии.

Пусть служит она залогом, что союз рабочих и революционных крестьян разобьет до конца буржуазию, сломит всякое сопротивление эксплуататоров и обеспечит победу всемирного социализма».

Через два дня после освобождения Казани белые были выбиты из Симбирска. Бойцы 1-й армии послали В. И. Ленину телеграмму:

«Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города – это ответ на вашу одну рану, а за вторую – будет Самара!» [52]

Противник прилагал все усилий, чтобы удержаться на Волге, однако под натиском войск 4, 1 и 5-й армий вынужден был отходить на восток. 4 октября была освобождена Сызрань, а 7-го – Самара. Войска Восточного фронта неотступно преследовали противника, отступавшего к Уралу. В начале ноября, подавив антисоветское восстание в Ижевско-Воткинском районе, перешла в наступление 2-я армия, а затем и левофланговая 3-я армия Восточного фронта.

Одновременно с общим укреплением всего Восточного фронта создавались органы полевого управления авиацией; действия Военно-воздушных сил приобретали все более регулярный характер.

Решающее значение для повышения боеспособности авиационных частей имело повсеместное и быстрое складывание и укрепление партийных ячеек в работа политорганов. Как и во всей армии, коммунисты в авиационных отрядах служили образцом организованности, готовности к преодолению любых трудностей во имя завоевания победы над врагами Советской страны, самоотверженности и героизма в боевой работе.

Осеннее наступление на Восточном фронте протекало в крайне тяжелых для авиации метеорологических условиях (кстати, она к этому времени насчитывала уже более 20 авиаотрядов). Красные летчики вели оперативную воздушную разведку даже с фотографированием. Заблаговременно полученные командованием сведения о разрушении противником железнодорожных мостов дали возможность подтянуть ремонтные органы и наметить работы по восстановлению разрушенных мостов у Мелекеса, станции Погрузочная, станции Сергеевск.

Разведка велась сравнительно на большие расстояния. Так, длина разведывательного маршрута 24 октября на мелекесском направлении составляла свыше 360 километров при продолжительности полета 2 часа 33 минуты.

Очень интересны также поиски летчиками новых способов борьбы с воздушным противником. 15 октября самолет авиации 3-й армии был внезапно атакован белым истребителем в районе Шамары – Шаля (к востоку от Кунгура). Бой был безрезультатным. На следующий день летчик 24-го авиаотряда Феоктист Граб с летчиком-наблюдателем студентом Адольфом Шульцем на самолете «Сопвич» умышленно осуществили полет в тот же район. [53]

Истребитель врага поднялся вновь и атаковал наш самолет, но нарвался на подготовленную встречу и был сбит.

На Восточном фронте впервые были применены привязные аэростаты во взаимодействии с речными флотилиями.

В ноябре 1918 года силы контрреволюции в районе Екатеринбурга (Свердловска) создали для наступления на Пермь группировку в составе примерно 45 тысяч человек и 100 орудий.

Противнику противостояла здесь наша 3-я армия, части которой были растянуты на 400-километровом фронте и ослаблены непрерывными боями. Войска 3-й армии не смогли сдержать натиска превосходящих сил противника и в декабре 1918 года отошли на 300 километров. Пермь была захвачена белыми. Но на всех остальных участках Восточного фронта инициатива находилась в руках советских войск. Усилиями Центрального Комитета партии, местных партийных организаций, героизмом войск Восточного фронта было остановлено наступление противника и на пермском направлении.

В оборонительных боях в тяжелых метеорологических условиях активно действовала авиация 3-й армии.

Всего с августа по декабрь 1918 года авиация Восточного фронта совершила 328 боевых вылетов продолжительностью 787 часов, из них на долю авиации 3-й армии приходится почти 300, а 5-й – 210 часов. Сброшено было 139 пудов бомб и более 9 пудов листовок. Наши войска добились серьезных успехов на Восточном фронте, освободив Уфу, Оренбург, Уральск.

Советское командование разработало план дальнейшего освобождения Урала. Однако соотношение и группировка сил к весне 1919 года сложилась неблагоприятно для наших войск. Колчак сосредоточил большие силы перед левым крылом и центром, намечая один удар на направлении Вятка – Вологда и второй – на Уфу – Самару. Вначале он располагал всего 30 самолетами. Впоследствии в связи с притоком авиационного снаряжения из Англии, Франции, Японии и США число самолетов возросло до 70 (19 авиационных отрядов). Среди отрядов один был английский (смешанного комплектования), два – белочешских; сверх того в тылу находился [54] японский отряд. В начале марта армии Колчака перешли в наступление.

С упорными тяжелыми боями войска 5-й армии вынуждены были отходить на запад. 14 марта белые заняли Уфу и начали наступать на Бугульму, Белебей и Стерлитамак. В результате этого наступления силы Восточного фронта были разобщены. Армии, находившиеся южнее участка прорыва (4-я, Туркестанская, 1-я и 5-я), составили Южную группу, командующим которой был назначен М. В. Фрунзе. Продвижение колчаковских армий к Волге создавало серьезнейшую угрозу для Советской республики. 12 апреля 1919 года были опубликованы «Тезисы ЦК РКП (б) в связи с положением Восточного фронта». По призыву партии многие тысячи коммунистов и комсомольцев, десятки тысяч лучших сынов рабочего класса влились в ряды воинов Красной Армии. На восток были двинуты значительные подкрепления.

Командующий Южной группой Восточного фронта М. В. Фрунзе разработал план контрнаступления. Искусными перегруппировками ему удалось сосредоточить в районе Бузулука сильную ударную группу. Серьезные задачи были поставлены также перед Северной группой Восточного фронта.