Текст книги "Развод в 50. Двойная жизнь мужа (СИ)"

Автор книги: Ася Петрова

Соавторы: Селин Саади
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11. Гордей

Машина гонит под двести, печка в салоне топит на максимум, но теперь уже ничто не способно согреть меня. Я потерял ту женщину, о которой когда-то мечтал. Просрал так глупо, потому что в какой-то момент, черт возьми, поддался гребаной слабости.

И нет мне оправданий, осознаю. И внука не увидел, и запах его не вдохнул, в глаза не взглянул. Потерял то единственное, что стоит всех благ этого мира.

Марта права, семья не предает.

С силой тру лицо и звоню своему подопечному по громкой связи.

– У меня развод планируется, пока не нужно афишировать, я сам дам знать когда и как можно будет освещать. – в голову мысли совершенно не лезут, только лишь ее острый ледяной взгляд перед глазами: – Подключи всех, кого можно.

– Может быть стоит пустить какую-нибудь утку? – тут же выдает свои умозаключения протеже.

– Проблемы со слухом, Матвей?? – грозно шиплю в трубку.

– Простите, молчу, все сделаю.

– Если только одна живая душа прознает, первой я избавлюсь от твоей головы.

Отключаю телефон нажатием кнопки на руле, и шумно выдыхаю, приоткрывая окно. Дышать будто нечем, словно колючая проволока сдавливает горло, то ли изнутри, то ли снаружи.

Так, в сейфе моего кабинета около двух миллионов наличными, нужно оставить ей код на всякий случай. Плюс не мешало бы вывести с нескольких счетов деньги, чтобы перекинуть их на ее счет.

Она у меня хоть декан и в сфере образования имеет вес, но вдруг захочет отдохнуть где, а у нее около пятиста тысяч может еле наберется. Евин счет еще заблокирован, она с задачей не справилась, да и полагаю, что вряд ли она захочет со мной говорить, вспоминая реакцию сына.

Хотел бы я с ним поговорить, объяснить, или хотя бы найти толику понимания, но пока рано. Нельзя сейчас переть танком туда, где только что произошел взрыв, нужно выждать и понаблюдать. А выбрав более комфортный для всех момент, наконец, выговориться.

Очень хочу верить, что у меня получится.

Когда только Марта позвонила с того злосчастного отеля, даже ведь и мысли не возникло, а как узнала, почему приехала…просто в момент обухом по голове, что все тайное всегда становится явным. И я за свои годы уж это не единожды видел. Может даже отчасти, я ждал, когда это случится, потому что у самого духу не хватило?

Впрочем сейчас можно говорить, что угодно…все эти слова все равно не вернут мне мою семью. Телефон загорается уведомлением от помощника, а глаза застывают на нашей общей фотографии с того года.

Это мой день рождения, мы во дворе нашего дома. Накрыт шикарный стол со всяческими деликатесами, я сижу во главе стола, Марта у меня на руках, а по бокам наши дети. С одной стороны Ева с каким-то из сотни своих ухажеров, а с другой Кирилл и Лиза с совсем крошечным Ванечкой. Мы все улыбаемся в кадр, и выглядим непобедимыми в своем счастье. Но нет, уже даже на тот момент виновник торжества собственноручно его и сломал.

Останавливаю машину на обочине, а сам набираю по громкой абонента, которому велел не отсвечивать. Только теперь звоню ради того, чтобы окончательно поставить точку.

– Гордей, – с придыханием звучит голос Ольги, – А мы как раз тебя вспоминали...

– А это зря, – грубо вырывается из меня, и я слышу как Ольга отправляет Пашу в комнату.

– Ты в плохом настроении? – снова осторожничает, хотя другая на ее месте, уже давно бы все поняла.

– Квартиру можешь продолжать снимать, я помогу, – выдаю механическим голосом: – Если нужны будут лекарства, врачи – тоже решу, это не проблема. В остальном, мы закончили, Ольга.

Слышу, как женщина там всхлипывает, и коротко шепчет единственное нет. Но сейчас, находясь тут, это не вызывает даже жалость, а скорее некое раздражение. Слова я женат были озвучены с самого начала, теперь уже, едва ли они имеют смысл.

– Я подожду, я ведь говорила, милый, – всхлипывает она, а я закрыв глаза, откидываюсь на подголовник.

– Оля, ты не дождешься. – высекаю грубо, но иначе не донесешь.

Моя жена всегда говорила, либо пластырь снимаешь так резко, что это движение незаметно глазу, либо не снимаешь вовсе.

– Гордей, мы столько всего…нам ведь было хорошо, спокойно, тепло, – и в какой-то степени она не лжет.

– Ключевое, что это было, когда у меня была жена, Ольга. Сейчас, я не хочу говорить тебе обидные слова, давай сделаем по-взрослому, – наконец, пытаюсь чуть смягчить удар.

– По телефону? Может быть ты хотя бы приедешь…взрослый бы так…

– Оль-га. – чеканю по слогам: – Не перегибай. Перед отъездом тебе было сказано. Сейчас я удостоверился лишь в том, какой выбор делаю. И этот выбор – не ты.

Слышу ее рыдания, но и бросить трубку как последняя скотина не могу.

– Если что-то понадобится, я отправлю номер моего сотрудника. – добавлю в конце, а она только скулит пуще прежнего: – И прошу, не драматизируй. Мы оба знали, что это не вечно.

Последнее, я даже с ноткой усмешки добавляю. Ведь ее первые слова были, что она готова к этой жизни. К жизни в тени, к скрытности и к отсутствию обещаний. Выходы, и те, раз в пятилетку, когда фокус внимания общественности совершенно на других, более глобальных вещах.

– Я…– шмыгая носом наконец она озвучивает: – Очень сильно полюбила тебя, Гордей. На свою беду.

Она сбрасывает звонок, а я с пару секунд помедлив вновь завожу двигатель и выезжаю обратно на трассу. Теперь надо дать воздух своей жене, поживу пока в квартире в центре.

Глава 12. Марта

Телефон на кухонном столе вибрирует, разрывая густую, почти ощутимую тишину. Я лениво бросаю взгляд на экран и замираю: незнакомый номер. Сердце словно замедляет ритм, а потом начинает биться быстрее. Интуиция холодной волной пробегает по спине, предупреждая, что этот звонок изменит что-то. Что-то важное. Я медлю, пальцы застывают над экраном, но, будто под гипнозом, всё-таки принимаю вызов.

– Алло? – мой голос звучит ровно, но в нём слышится осторожность.

На другом конце линии секунду молчание, наполненное странным напряжением, словно невидимая рука сжимает воздух вокруг. Наконец, раздается голос – тихий, мягкий, но с лёгкой хрипотцой, в которой сквозит нервозность.

– Марта? Это Ольга, – произносит она.

Меня пронзает странное чувство – смесь изумления, злости и боли. Это невозможно.

Это она. Это женщина моего мужа.

Я не отвечаю, лишь крепче стискиваю трубку, надеясь, что молчание заставит её положить трубку и больше никогда сюда не звонить.

Но она продолжает, словно чувствует, что должна торопиться: – Мне нужно поговорить. Пожалуйста, выслушай. Это важно.

Эта нахалка с легкостью переходит на «ты»... Словно то, что она делила постель с моим мужем развязывает ей руки.

Её голос дрожит, будто на грани слез, но меня это не трогает. Скорее раздражает своей жалостью. Я глубоко вздыхаю, чувствуя, как внутри нарастает ярость.

– Ты думаешь, у тебя есть право мне звонить? – мои слова холодны, как лёд, но внутри бушует пожар. – Как ты вообще посмела?

– Я знаю, что не должна... – она запинается, её дыхание становится неровным. – Но это касается Гордея. Я... я, он собирается уйти от меня. Чтобы вернуться к тебе.

– И ты думаешь, что меня это интересует? – шиплю я, как раненый зверь, выпуская всю накопленную боль наружу. – После всего, что вы сделали?

Ее молчание на мгновение даёт мне почувствовать власть, но я знаю – это ещё не конец.

Тишина. Затем Ольга почти шёпотом добавляет:

– Он не говорит со мной. Я вижу, что он изменился, он... Я просто хотела, чтобы вы поговорили с ним. Он сильно переживает.

Я почти смеюсь. Гордей переживает? Эта женщина всерьёз хочет, чтобы я утешила его после всего?

– Ты смеешь просить меня помочь? Ты, которая разрушила мой брак, – я резко перебиваю этот словесный понос. – Как ты вообще смеешь?

– Потому что я люблю его! – выкрикивает Ольга, но сразу же смягчает тон. – Я знаю, как это звучит. Я знаю, что виновата. Но, Марта, я тоже страдаю.

Эти слова заставляют меня вздрогнуть. Едва удается сдерживать гнев.

– Ты страдаешь? – мои губы изгибаются в горькой улыбке. – Ты даже не представляешь, что такое страдание…

– Это всё не так просто! – отчаянно восклицает. – Я не прошу прощения, но подумайте... как Паша будет жить без отца?

На секунду теряю нить разговора. Замираю. Тело каменеет.

– Кто? – спрашиваю ледяным почти безжизненным голосом.

– Паша. Наш сын. Ему уже четырнадцать лет. Вы понимаете? Он подросток. Ему нужен отец, мальчики в его возрасте больше слушаются пап, чем мам… – торопливо добавляет Ольга.

Эти слова разрывают мое сознание, как удар молнии. Четырнадцать лет? Я мысленно возвращаюсь на десятилетие назад, в то время, когда я ещё считала нашу жизнь с Гордеем счастливой. Он предавал меня уже тогда? Всё это время?

– Четырнадцать... – тихо повторяю я, чувствуя, как в груди поднимается волна ужаса и гнева. – Ты хочешь сказать, что он был с тобой все эти годы? Что у вас есть сын?

– Я... – она понимает, что сказала лишнее, и запинается. – Я думала, вы знали.

Она врет. Мне не нужно знать ее близко, чтобы быть в этом уверенной.

– Я ничего не знала! – мой голос разрывает тишину. – Ничего. Ты думаешь, что я бы терпела это?

Она молчит, а я ощущаю, как меня захлестывает эмоция за эмоцией: ярость, боль, унижение. Всё, что я построила с Гордеем, оказывается разрушено уже много лет назад.

– Марта, – тихо произносит она, – Мне жаль.

– Не смей, – резко перебиваю я. – Даже не смей произносить эти слова. Не тебе жалеть.

На секунду на том конце снова тишина. Затем она тихо говорит:

– Я просто хочу, чтобы вы понимали. Всё не так просто.

– Нет, Ольга, всё как раз просто. Ты – любовница моего мужа. А я – его жена.

– Но он вас любит! – выкрикивает она, неожиданно оживившись.

– И это ты говоришь мне? – я смеюсь, снова холодно. – Ты думаешь, это поможет?

Она снова замолкает, и я пользуюсь этим моментом, чтобы закончить разговор:

– Не звони сюда больше. Никогда.

Бросаю трубку, глядя на экран телефона. Руку обжигает, а собственный смартфон выглядит ядовитым. Меня трясет. Четырнадцать лет. Он врал мне четырнадцать лет.

Чувство предательства накрывает, как волна. Я сажусь на стул, стараясь отдышаться, но воздух будто пропадает.

Четырнадцать лет.

Я прожила в неведении почти половину нашей семейной жизни. Когда у него появился сын, Еве всего было четыре года.

Глава 13. Марта

Ощущение, что я застыла. Остановилось будто все внутри, и непрерывно только изумление все нарастает и нарастает. В остальном, все эмоции в глухом черном ящике. Как у мужчин: есть коробка с важным, есть коробка с нужным, а есть всякий хлам, по типу где хранятся специи, откуда в доме берутся полотенца…Вот все мои эмоции сейчас в хламе. Намеренно и принужденно.

Смотрю на высотку из окон автомобиля, знаю, что он дома, потому что заехала в паркинг и посмотрела наличие его машины. И сейчас я хочу лишь одного. Посмотреть в глаза подонку, который столько лет унижал меня, нас, предавал и даже не думал останавливаться…

Господи… Как такое возможно?

Он ведь в Еве души не чаял, да, с ней всегда были няни, и это наша общая ошибка. Но мы старались дать понять девочке, что любим ее. Однако, все же у нас не вышло. Отчасти, именно я чувствую себя виноватой в том, что упустила ее. Тогда работа была ключом, повышение с обычного преподавателя. Ответственность, вход в отдел образования, я горела тем, чтобы передать студентам свою тягу к знаниям…и с задачей я справилась, только авторитет у дочери так и остался иллюзией.

Вылезаю из машины медленно, будто не иду сейчас по горящим углям собственной жизни. Нажимаю на брелок, фары быстро моргают в знак блокировки дверей, а я подхожу к подъезду. Ключи уже в руке и я прикладываю их, открывая себе дорогу в ад.

Здороваюсь с консьержем, приятной женщиной лет шестидесяти, она желает мне хорошего дня, и озвучивает, что хозяин уже дома. Киваю ей с вежливой улыбкой и подхожу к лифтам. Нажимаю кнопку семнадцатого этажа, а глаза буквально залипают на цифре четырнадцать.

Это число, как какой-то код преследует меня сегодня, как ни взгляну на часы, там это число. Проезжая на машине, глаза четко цеплялись только за эти цифры на домах.

Лифт останавливается, и я медленно ступаю в холл.

Мы купили здесь квартиру давно, нужно было вложить деньги, а дом с закрытой территорией и бизнес-класс по высшему разряду, есть выход на крышу с собственным залом и бассейном. Правда планировали отдать ее Еве, но пока это даже не обсуждается из-за ее образа жизни и поведения.

Встаю у дверей и равнодушно смотрю на ключи. Но сейчас мы уже совсем не те, кем были раньше, а потому дистанция между нами – это то, что теперь неотъемлемо.

Нажимаю на звонок, и жду, когда, наконец, дверь откроется.

– Марта?! – как только он видит меня, даже улыбка проскальзывает на некогда любимом лице: – Почему не открываешь ключом? – изумляется, будто все в порядке, будто он не скрывает от меня ужасающую и шокирующую правду: – Проходи, пожалуйста.

Гордей в домашних брюках и майке, а на журнальном столике гостиной разложены папки и гаджеты. Работает…

Вчем, в чем, а в его ответственности и умении не откладывать сложные задачи на потом, я убеждена. Только вот с одной задачей, как мне казалось, самой важной, он абсолютно точно не справился.

– Хочешь чего-нибудь? – он тут же суетится, пока я медленно стучу каблуками по кафелю, следуя за ним: – У меня правда выбор невелик…

Он лазает по шкафчикам, я вижу это благодаря арке, ведущей на кухню, а я останавливаюсь в середине проема.

– Четырнадцать лет, Зарудный, ты водил меня за нос…– голос словно треск старых веток: – Ты не просто утратил мое доверие, Гордей… Ты, буквально, осквернил мою душу. – позволяю себе слезу, но все еще держу голову высоко.

Он замирает, так и стоя спиной, а затем медленно поворачивается качая головой.

– Родная…нет.

– Я так верила в тебя, Гордей…больше чем в себя, – добавляю шепотом и с горькой улыбкой разочарования: – Попрошу тебя об одном, сделай напоследок единственную правильную вещь… Озвучь своей второй семье, чтобы моей семьи они никогда в жизни не касались. Никогда, слышишь?

Он характерно матерится в ответ, и ударяет кулаком по столешнице. Но мне уже плевать на эти выпады.

Я посмотрела в его подлючие глаза, и кроме вины и ничтожности больше ничего не увидела. Мне достаточно.

– Черт! Марта! – он двигается на меня, но я выполнила долг перед самой собой, поэтому разворачиваюсь на выход: – Выслушай! Все не так, клянусь!

Тяжело цокаю каблуками словно сама в себе оставляю отметины, чтобы больше никогда не быть связанной с этим человеком.

Глава 14. Марта

Просыпаюсь от звука дверного звонка. Часы показывают восемь утра. Кто-то слишком настойчиво нажимает кнопку, и я поспешно накидываю халат.

Открываю дверь, и передо мной стоит курьер с огромным букетом цветов. Белые лилии. Их аромат тут же заполняет пространство, вызывая у меня странное смешанное чувство – тёплые воспоминания о том, как Гордей дарил мне их в первые годы наших отношений, и холод от осознания, что это всё давно в прошлом.

– Вам доставка, – говорит курьер, протягивая букет и конверт.

Я молча принимаю его. Даже спрашивать, от кого это, не нужно.

Закрыв дверь, ставлю букет на кухонный стол. Он занимает почти всю его поверхность – цветы явно дорогие, идеально подобранные. Я открываю конверт. Внутри письмо с четким, аккуратным почерком Гордея:

«Марта, Я знаю, что совершил ошибку. Я готов сделать всё, чтобы загладить ее. Ты для меня всегда была самым дорогим человеком, и я хочу это доказать. Дай мне шанс. Я борюсь за нас. Твой Гордей.»

Я долго смотрю на эти слова. Сколько лет он называл себя моим? Сколько лет я верила, что он действительно мой, что мы едины? И вот теперь, после всего, он думает, что может всё исправить цветами и несколькими строками?

Смахиваю письмо на стол, вместе с ним падают лепестки. Цветы пахнут сладко, но мне хочется открыть окно, чтобы избавиться от этого аромата.

Ближе к полудню приезжает Кирилл. Он заходит в дом с пакетами еды, которые купил по дороге. Я вижу, как его взгляд тут же падает на букет.

– Это от него? – спрашивает он, не глядя на меня.

– Да, – отвечаю, убирая со стола кружку, чтобы он мог поставить пакеты.

Кирилл берет письмо, читает его быстро, почти вырывая слова глазами. Потом швыряет конверт обратно на стол.

– Он серьёзно? Думает, что это что-то изменит? Цветы? Буквально?

– Он пытается… – начинаю я, но Кирилл резко перебивает:

– Он пытается спасти собственную задницу, мама. А не семью.

Я знаю, что он злится, но его резкость всё равно меня задевает.

– Кирилл, – говорю я мягче, – не нужно так.

– Почему? Потому что он мой отец? Потому что он «всё осознал»? Он тебя предал. Он предал нас всех.

Его слова словно ударяют в самое сердце, но я знаю, что он прав.

– Я уже всё решила, сынок, – говорю твёрдо. – Никакие букеты, никакие извинения этого не изменят.

Сын кивает, но в его глазах я вижу то же разочарование, которое я чувствую. Он не говорит ничего, правда его поддержка для меня важна. Он не требует от меня прощения, не задаёт лишних вопросов. Он просто здесь, рядом, и это помогает мне.

В этот момент, когда я снова сосредотачиваюсь на букете, слышу звонок телефона.

Он слишком хорошо знает мои привычки. Как я начинаю утро и во сколько. Звонит точно по часам.

– Привет, – говорит он первым, его голос словно медленно обвивает меня, холодными пальцами сжимая горло. Я чувствую, как эти слова растекаются внутри, словно ядовитая змея, не давая мне сделать ни вдоха, ни выдоха. – Я хочу поговорить с тобой. Я прошу, давай встретимся. Только ты и я. Без давления. Мне нужно сказать тебе то, что я думаю.

Я зажмуриваюсь, словно пытаюсь укрыться от него, но его голос проникает сквозь барьеры, которые я так старательно строила. Сердце сжимается до размеров крошечной, едва ощутимой точки, но стучит так, будто бьется о кости. Он снова тянет меня за собой, в ту бездну, из которой я пыталась выбраться.

– Здравствуй, – отвечаю я, удивляясь собственной твердости. Этот голос внутри меня – это точно мой? Тот, который я боялась потерять? – Для чего лишние встречи, Гордей? Развод я дам, скандал устраивать не стану. Не в моих правилах держать человека, который уже давно хочет уйти.

– Да, Марта, – его голос трещит, как разбитая пластинка. – Пожалуйста, дай мне шанс. Я хочу объяснить детям, что я не отказываюсь от вас. Я хочу всё исправить. Я хочу, чтобы мы были семьёй.

Снова это «хочу». Так много его желаний, как будто мир – это список его запросов. Я стискиваю зубы, чувствуя, как гнев растет во мне, медленно заполняя пустоту, оставленную болью.

– Слишком много твоих «хочу», Гордей, – слова вырываются с холодной насмешкой. – Думаешь о себе? Жаль только, что когда ты завел другую женщину и сделал ей ребенка, ты ни на секунду не подумал обо мне и о наших детях.

В трубке тишина. Та самая тишина, которая давит сильнее любых слов. Потом он выдыхает, будто отпускает груз, который тянул его вниз.

– Накричи на меня. Скажи, что я мудак. Гондон. Урод.

Я почти смеюсь. Этот смех хрупок, как стекло, но в нем столько сарказма, что он, кажется, режет воздух.

– Ты и так это знаешь, Гордей. Вряд ли мои слова что-то изменят.

Выдыхаю медленно, стараясь удержать голос ровным, хотя внутри меня бушует ураган.

– Послушай, я хочу только одного: чтобы мы развелись без грязи. Без театра. Попроси свою женщину не устраивать лишних сцен и не высовываться, пока у нас не будет свидетельства о разводе. Это важно не только для тебя. Я своим местом тоже дорожу. И своей репутацией.

Он торопливо отвечает, будто боится, что я повешу трубку.

– Она не будет ничего вытворять. Клянусь.

– Ты наивен, дорогой. – Я усмехаюсь, но в этой усмешке больше горечи, чем радости. – Она уже вытворяет то, что хочет. Женщина, которая звонит законной, пока еще, жене своего любовника… Поверь, она куда смелее и наглее, чем ты думаешь.

На мгновение я закрываю глаза, пытаясь прогнать усталость.

– И еще одно, Гордей. Не нужны цветы, подарки, твои попытки загладить вину. Они – только лишнее напоминание о том, чего я не хочу больше терпеть.

Глава 15. Гордей

Тишина давит на барабанные перепонки так, будто на ушах наушники с битами громкой, раздражающе-неприятной музыки. В кабинете пахнет деревом, стерильностью, и канцелярией. Запах, который кажется уже приелся ко мне. Но сегодня мне наплевать, никаких совещаний, никаких советов и отчетов, сегодня огромные дубовые двери закрыты на ключ изнутри.

А я за этим огромным столом, сидя под флагом страны пытаюсь придумать, как спасти жизнь, которая буквально ускользает из моих рук. Она уходит вместе с той, кто питал меня энергией, только ценить я это начал слишком поздно.

Адски скучаю по ней. Невозможно спать, есть… мыслить. Пустота, что растет внутри с каждым днем она отравляет, ядом заливая вены. И нет противоядия, потому что я сам себе не оставил выбора.

Вздыхаю, вставая к мини бару кабинета, и наливаю немного виски. Легче не станет, но затмит это желание лезть на стены и выть. Знаю, что и ей больно, но она оказалась крепче, чем я сам.

Как-то слышал одну историю от коллеги по цеху, точнее его историю возвращения к себе после развода. Мужик потерялся и откровенно страдал, не так громко как это способны делать женщины, а тихо и болезненно истощался, исчезал можно сказать. Не представлял своей жизни без жены. Ему потребовалось два года для того, что вновь обрести лицо, научиться радоваться и воспрянуть духом.

А я не хочу этого всего без нее. Не нужна мне эта жизнь без моей семьи.

Беру телефон в руки, и открываю свое последнее сообщение, смотрю ее профиль с фотографией, где она ведет одну из своих лекций.

Яркая, влюбленная в свое дело, настоящая женщина с большой буквы.

Воображаю, как касаюсь ее лица и качаю головой. Как вывести ее на разговор, чтобы объяснить? Я виновен, безусловно, но не все эти четырнадцать лет, черт возьми. Там же Ева совсем маленькой еще была…

Марта, душа моя, прошу, ты ведь знаешь меня, как облупленного…

Залпом допиваю остатки напитка, и снова берусь думать о том, как могу решить свою ситуацию. Вариантов несколько, и каждый из них несет в себе потери. Однако, для себя я важное уже понял, что я не готов терять ее.

Набираю цифру пять на рабочем телефоне.

– Гордей Михайлович, – тут же раздается в трубке.

– Все готово? – прокашливаюсь и спрашиваю.

– Нужен один час…

– Жду.

Отключаю звонок, и вижу, как мобильный загорается уведомлением. Тянусь рукой, но не открываю.

«Я хотела сказать, что мы сходили ко врачу, сейчас все анализы в порядке…»

Слова Марты так и сидят в голове после утреннего звонка…и если откровенно, я хоть и идиот для жены, но не тупой. Поступок Ольги крайне неприятен, не только потому что она осмелилась позвонить моей жене, а потому что донесла совсем не ту версию, которая есть по факту. За это и получила, отчего теперь отчитывается по смс..Хотя ведь ясно сказал, что все вопросы через Матвея.

Если не хочет понимать по-хорошему, то поймет по-плохому.

Беру телефон, и ищу номер контакта, с которым надо бы встретиться и поговорить наедине.

– Сын, – как только слышу глухое ало Кирилла озвучиваю: – Прежде, чем ты скажешь, что не хочешь говорить со мной, я прошу тебя о встрече.

Кирилл молчит, и знаю, что взвешивает все за и против. На само деле я горжусь им, то, как он поддерживает мать, как готов ее защищать вызывает лишь восхищение лучшей версией себя. Еще бы Ева немного включилась и перестала творить всякую ерунду, тогда мы бы с Мартой полностью увидели результат того, что сотворили лучшее на этом свете.

– Отец, я не готов, правда. Мне хочется тебе… – он замолкает и слышу тихий мат по ту сторону трубки.

Это вызывает какую-то глупую улыбку, я абсолютно точно не готов терять свою семью.

– Я с достоинством выдержу твои претензии, оскорбления и прочее, потому что знаю, что ты прав, Кир, – озвучиваю уверенно и твердо: – Но я хочу, чтобы ты услышал историю. Она местами будет тебе неприятна, возможно тебе захочется мне врезать пару раз, но нельзя основываться только на том, что считает один человек…Тогда бы у нас тут была настоящая вакханалия в законах, согласись?

– Ха, – он усмехается, но я уже чувствую немного тепла: – А разве там не вакханалия?

– Мы усердно стараемся ее сдерживать, сын… – говорю правду, потому что сверху действительно иногда приходит такое, от чего седеют последние волосы.

– Ладно, я могу сейчас, ты у себя? – принимает со скрипом, но все же дает мне зеленый свет.

–Да.

– Буду через минут двадцать, я тут в центре, – отключаю телефон, немного воспрянув духом.

Это будет болезненный разговор для нас обоих, тем не менее, станет легче, если я объяснюсь сначала хотя бы с сыном, Марта ведь позже все равно узнает. Даже если не захочет говорить со мной.