Текст книги "Оборотная власть (СИ)"

Автор книги: Ася Гаргулия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

Тим отмахивался от меня, когда вернулся домой в тот день. Рубашка в крови заляпана была, чьей черт его знает. Должна помнить, они братья, морду набьют друг другу и дальше продолжат любить, они же семья. А меня истерика душила со страху. Суки! Я их ненавижу.

– У нас в роду никогда, насколько я помню, не было ни двойни, ни близнецов, – вдруг озвучиваю пришедшую мысль.

– У нас тоже, – откликается Тим глухо. – Но как слышала, что сказали, бывает после отмены противозачаточных.

– Я не слышала, – встречаемся взглядами.

Я так и остаюсь зависше пялиться на мужа, ему приходится вернуть взгляд на дорогу.

Дикость сжирает меня, отказываюсь верить. А если Тим прав. Арис не берег беременность, как я решила, а наоборот. Так проще было меня отправить на аборт. Или боялся муж не позволит. Бред... Все это бред. Не знаю, на каком там уровне у оборотных медицина... Вздох судорожный срывается. С трудом верится, что на таком маленьком сроке смогли определить от кого зачат. Зачаты... Были. Да я вообще не знаю можно ли установить отцовсто при беременности. О чем я пытаюсь разглагольствовать, не имея понятия как на самом деле.

Когда-то была уверена Молчанов на многое способен, потом напялила розовые очки и перестала верить в сей факт. Ведь не раз доказывал. Значит все же неизвестно от кого. Что будет, когда станет известно?

– Тим? – зову до противного сипло.

Смотрит в ожидании.

– Подрались? Вы тогда подрались? Что он тебе сказал?

– Юль, всё, пошли, у меня время жмет.

– Он правда здесь был, когда ты меня забрал? – не унимаюсь.

Хоть что-то мне скажи!

Отворачивается, устало с силой трет лицо.

– Ты зачем спрашиваешь? Понимаешь кому вопросы подобные задаешь? – режет со злостью воздух.

Открывает дверь, хватаю его двумя руками за рукав.

– Тим, скажи мне правду. Он был здесь?

Застывает, не оборачивается ко мне. В другую сторону смотрит.

– Был, до утра точно был.

– Зачем? Я уверена ты знаешь?

– Уговор в силе, у тебя сутки были одуматься. Ждал. Правда суток не вытянул, его хватило только до утра.

Внутри с такой силой все сжимается, слезы выступают.

– Прекрати, – рявкает на меня, вцепившись в плечи.

Дальше Тим снова берет себя в руки и терпеливо уговаривает, убеждает выкинуть лишнее из головы. Теперь важен только ребенок. Я начинаю искать скрытый смысл, причину, по которой нужна мужу. Это уже ненормальность.

Самой тяжёлой была именно эта неделя. Осознать до конца всю чудовищность со скрипом давалось, больно невыносимо. Не такой жизни я хотела, не в таких условиях мечтала забеременеть. Я правда могу быть беременной как от одного, так и от другого, по сути какая разница, от какого из монстров. Они одинаковы. Ненавижу обоих, а ещё больше себя. Муж не даст уйти, тем более теперь, с ребёнком его семьи. Думала о побеге, глупо, найдут быстро, опыт имеется. Супруг кудахчет вокруг постоянно, не ела, не пила, а это вредно, надо закончить обследование, ездить к доктору. Младший же молчит. Тишина везде от него, куда бы не сунулась. Пыталась, не раз!

Со следующей недели наступил ад. Плод словно стал захватывать моё тело. Думала сдохну, пластом лежала, на всё и всех было плевать. Даже домой вызывал врача, ненормальный. Прописали таблетки, чтобы легче переносить токсикоз. Кошмары мучили, стоило только прикрыть глаза, как маленькое, но сильное раздирало меня изнутри.

Маму выписали домой, я узнала слишком поздно. Все пропустила, вылетела напрочь из реальности. Горела в огне. Есть за что, грехов много.

После умывания чувствую себя лучше, кажется отпускает ужасное состояние. Заделываю волосы резинкой, рассматриваю свой жалкий вид. Обхватываю живот подросший ладонями. Дыхание перехватывает, это невозможно игнорировать, оно внутри меня все чаще начинает шевелиться. Я чувствую как с периодичностью совершает движения. Каждый раз горло сдавливает, паника накрывает.

Вздрагиваю с каким грохотом хлопает входная дверь. Тим пару часов назад уехал...

Вернулся...

Не разувшись влетает в комнату, сгребает все на своем пути, как попало запихивает в сумку из шкафа. Пораженно так и остаюсь в прежней позе. Пожитки собирает, хватает меня за предплечье и тащит к выходу прямо в пижаме. Сил нет упираться, истощена, измотана. Куртку поверх принуждает одеть, помогает обуться. Видимо хочет выкинуть на помойку, достала окончательно. Едем, скорее даже ракетой несемся по оживленной с утра дороге. Сердце болезненно, замедленно стучит, разгоняя кровь с трудом, конечности холодеют. Ведёт к той самой, "нашей" квартире.

Неужели так и живет там...

Дура, с чего бы. Звонит настойчиво, меня держит как преступницу под конвоем. Дверь открывается, оборвав во мне жизнь на долю секунды. Словно вечность не видела, впиваюсь в Молчанова глазами. На удивление без рубашки, только в брюках, застегивает часы, волосы влажные, наверное из душа. Поздновато... Тупой мозг сразу представляет как он пахнет сейчас.

Тим бросает сумку к его ногам и толкает меня. Аристарх ловит бережно, обхватив руками, прижимает к груди, не упираюсь, я не дышу.

Что это значит? Я...

– За что так со мной? Ты же мой брат! – цедит сквозь зубы с ненавистью Тим.

– Ты забрал у меня жизнь, я у тебя женщину любимую впридачу к новой жизни, – ядовито отвечает Аристарх.

Тим промолчал и сбежал по лестнице.

Я человек, я живая, я личность...

За что меня вот так как вещь? Демонстративно выкинул. Не просилась забрать, сам за мной пришел. Выдернул, вытащил, я поверила даст защиту. Дура в тысячный раз. За то что любимая? Я не игрушка. Да ладно, с каких пор.

Стоило исчезнуть старшему брату, как отстраняет меня, закрывает дверь. Я могу только поворачиваться за ним и моргать растерянно. Сердце в бешеном ритме бьется, кончики пальцев покалывает, как от микро разрядов тока. Его касалась и меня тянет вцепиться в него и реветь, реветь в голос. Мне дико страшно...

Видит, слышит, знаю – чувствует, какой состав во мне бурлит. Удаляется в спальню, появляется в рубашке, спешно застегивает. Останавливается на мне взглядом.

– Так и будешь там стоять? Или может сбегать, вернуть мужа, уговорить растить моего ребенка? – наблюдает, ждет реакции.

На самом деле не знаю, что он делает. Хотяа... Он меня убивает. Тоном, взглядом, каждым словом.

– Что и где знаешь. Располагайся, – ехидно улыбнувшись, делает широкий жест рукой.

Прикусив губу, держусь не реветь, заодно, не стучать зубами от холода. Я в леднике, вокруг меня только холод, тепло неоткуда черпать.

– Ты знал... – шепчу, кое как совладав с собой.

– И? – оборачивается резко. Ответа не получает, я не в силах так быстро собраться. – Ты не хотела знать, теперь пытаешься за это переложить вину на меня?

Бьет вопросами. Лучше бы пару пощечин отвесил, это не так жестоко. Он как никто знает, в каком стрессе я каждый день жила, смена событий слишком быстрая. Я обычный человек, никак не могла мгновенно адаптироваться. Я забывала когда ела и ела ли вообще, я не знала банального, какое число и день недели, а он сейчас...

Продолжает собираться, прихватив телефон, проходит в кухню. Берется за кружку, скорее всего допивает кофе, не отлипая от дисплея.

– Я не хочу, – скулю жалобно, по-другому произнести и звука не смогу. – Вытащите это из меня. Я не хочу...

Аристарх медленно поднимает на меня лицо, между бровей залегла морщинка, я из прихожей вижу как мерцают пламенем зрачки. В груди сдавливает, отступаю, пока не упираюсь в стену. Он с места не двинулся, застыл каменным изваянием, а я готова проломить стену и исчезнуть с его глаз где-то там.

Молчанов ставит кружку на край стола, осторожно, без стука о поверхность, я начинаю понимать – сдерживает уроган. Сглатываю, заметив первый шаг в мою сторону. Убирает мобильный в карман брюк, спокойно приближается. Прикрываю веки в момент, когда пятерней обхватывает горло, прямо под подбородком, теснее прижимает к стене, смотрит прямо в глаза.

– Только попробуй, себе или моему ребенку причинить вред. Только попробуй... Ты как никто знаешь, что я тогда с тобой сделаю. Поняла?

Не сдавливает сильно, только чуть-чуть, но я жадно хватаю воздух, легкие не раскрываются. С момента, как мы с Борисом закрылись в кабинете, это первый наплыв, с которым я понимаю, что не справлюсь.

Его ладонь с горла переходит на шею в районе затылка и тянет вперед, в объятия монстра. Снова чуть сдавливает, приложив усилия впечатывает мое лицо в себя.

– Дыши, – приказывает жестким тоном. – Дыши, Юля.

Мой организм подчиняется, через дикую боль вдыхаю и выдыхаю, давлюсь его ароматом свежим, родным до безумия. Руками упираюсь в плечи, не знаю что делаю и не отталкиваю, да и не цепляюсь.

– Умница, дыши, – ровно, без эмоций хвалит за послушание.

Сильнее сдавливает, теперь уже затылок. Повернув голову, стремлюсь совершить вдох без его запаха, тянусь лицом вверх, коснувшись губами шеи, ощущаю, как вздрогнул и отстранился сразу.

Затылок не отпустил, сгреб в кулак волосы, удивительно, но совершенно не грубо.

– Запомни каждое мое слово, – продолжает давить властью, внутренней силой. – Второй раз повторять не буду.

Отпускает, достает куртку из шкафа, накидывает, забирает с полочки ключи, второй телефон, обувается и покидает квартиру.

Тишина стоит, за исключением моего громкого дыхания, в воздухе его запах. Ничего, однажды я смогу ответить достойно, на уровне с тварями, что поломали сначала мою жизнь, а потом и меня. Один демонстративно выкинул, другой аналогично поставил на место. Уже через несколько часов сама над собой посмеюсь истерично. Кому я угрожаю? Кому?

Аристарх терпеливо ждал пока Тим получит результаты на отцовство и сам привезет ему меня. Именно поэтому с того раза, как появился возле клиники, больше не тратил на нас время. В мельчайших подробностях помню как обнимал, потребность в нем свою и мягкий тон порождающий доверие. Актер, талантище, банально явился донести Тиму информацию, а я... Я растеклась соплями и слезами, уверенная, что ради меня.

Что я там чувствовала с него... Каким словом обозначить не знаю. Помню, горю, дышу его ароматом и ненавижу.

Часы один за одним бегут, места себе не нахожу, скитаюсь неприкаянная вдоль стен пропитанных им. В этом мире больше нет места для меня, я лишняя, часто опускаю взгляд на живот. Существо внутри признаков жизни не подает с момента как я попала в обиталище Молчанова. Беспокоюсь? Возможно. Плохо понимаю свои чувства в отношении... Ребенок, плод, оно... Что внутри меня? Сначала осторожно опускаю одну ладонь сверху, не чувствуя отклика, вторую снизу.

Боря говорил он человек. Может ли быть, что внутри меня тоже просто обычный ребенок... Судорожный вздох рвется наружу. Не могу вспомнить, что рассказывал мне на приеме. В упор ни одного слова. Лишь суть отложилась. Передергиваюсь всем телом от звонка в дверь. Сердце стопорится, а потом срывается в истерику.

Звук повторяется настойчиво.

Единственный кто посещал эту квартиру, была мамашка. Встреча не из приятных. Сейчас кто хочет высказать мне, напомнить, что я лишняя. Сама прекрасно знаю, не стоит повторяться.

Бреду неспешно, ждут ли что открою, сомневаюсь, слишком долго раздумывала и все равно распахиваю дверь. В шоке отступаю.

– Юля... – выдыхает с облегчением Борис, отнимает телефон от уха.

Осматриваю подозрительно. Куртка лёгкая нараспашку, рубашка абы как заправлена в джинсы, глаза выражают беспокойство. В руке зажат пакет из пекарни популярной. Немного сощурившись на меня, прячет мобильный в карман и нервно прочесывает непослушные пряди пятерней.

Прочищает горло, явно испытывая неудобство, взгляд так и сползает к моему еле заметному животу под свободной кофтой пижамы.

– Разрешишь войти?

Отступаю, выражая согласие. Дичайшее совпадение отняло голос, чувствую, ни звука произнести не смогу. Немного времени необходимо, совладать с нервами.

Переступает порог, вместо меня закрывает дверь. Внимательно слежу как разувается, выпрямляется, смотрим друг другу в глаза. Я наверное выгляжу идиоткой, умалишенной точно. Босая, в мятой пижаме, уж не знаю как там остальное выглядит, скорее всего ужасно.

Двумя руками ухватив пакет с выпечкой ждет моей реакции.

– Проходи – скриплю противно. Сглатываю и добавляю с дрожью: – Как ты узнал, что я здесь?

Бреду устало в кухню светлую, здесь ничего не изменилось, слышу, топает следом.

– Признаюсь сразу. Я просил у Аристарха разрешение на встречу с тобой, сказал прямо сейчас ехать, дал адрес. Я быстро собрался и рванул. Оля, можно сказать, заставила меня просить отменить запрет на общение с тобой, который Аристарх наложил еще тогда.

Застываю с чайником возле крана. Глупые вопросы задаю. Как он мог узнать... Дура, не устану ругать себя. Набираю воду и включаю греться.

– Садись, – замечаю, что не решается, стоит.

Мы два идиота, нелепо пялимся он на меня, я на него.

Ставит на стол пакет и садится.

– С пустыми руками некрасиво, заскочил в пекарню.

Не знаю, что сказать, в голове ветер гуляет, ненормальная апатия. Блуждаю взглядом по стенам, окну, в этом помещении я вынудила Ариса нарушить уговор. По грудной клетке дрожь бежит, словно всхлипы рвутся.

– Как ты? – осторожно спрашивает.

Дрожащие губы растягиваются в улыбке. Передо мной сейчас точно не психолог из центра Озерских. Другим совершенно вспоминается, когда ездила на приемы по велению мужа.

– Как я... Замужем за Морено, беременна от Молчанова, – обхватываю плечи, сжимаюсь. – Пинают как обычно туда сюда. А я дышу, все это время дышала, до сегодняшнего дня. Сегодня первый приступ был с того момента, как ты запер нас в своем кабинете,– против воли, сквозь слезы снова улыбаюсь.

Несмело улыбается в ответ, во взгляде тревога.

– Ты молодец, я говорил, что можешь и без всякой терапии. Если бы запрет Аристарх не установил...

– Почему он это сделал?

Опускает глаза на свои руки сложенные на столе и снова на меня обращает. Не успевает ответ дать, опережаю:

– Для меня доступ закрыт? Потому, что мне нет доверия? Потому, что я чужая? Потому, что я их ненавижу?

Вспоминаю о щелкнувшем чайнике, отворачиваюсь, достать чашки и открыв дверцу, пораженно достаю баночку с медом. Запечатанная, жар бежит по венам, поджигает кожу на всем теле.

Не верь!

Приказываю себе.

Завариваю чай, психолог молчит. Ставлю на стол сахар, чашки, блюдо, Борис помогает опустошить на него пакет. Зачем открываю холодильник, мигом вылетает из головы, так и стою, уставившись на прозрачные контейнеры с клубникой. Выдыхаю через рот медленно. Делай только один вывод, демон знал, я права, ждал пока меня привезут и бросят к его ногам, как ту сумку.

Не верь!

Кричу надрывно, душа скулит, остатки воли крошатся. Тянусь рукой к столу, опереться, а то прямо сейчас свалюсь.

– Все нормально, я сама, – предупреждаю касания в помощь, опускаюсь на стул.

Молчанов терпеть не может, когда меня трогают, особенно свои. Вместо меня разливает чай, пальцы у него подрагивают.

– Зачем он тебя отправил ко мне? – пуляю прицельно.

– Поговорить о беременности.

– Мне же ничего говорить нельзя.

– Я скажу, что можно.

– И что мне можно? – хочется орать, да сил нет.

– Я обычный человек, у меня даже спящего гена нет. Отец оборотный, мама человек. И у вас будет обычный ребенок. Нет, есть конечно вероятность, что если мальчик, то носителем гена будет. И пробудить его есть вероятность в определенных условиях. Опять же маловероятно.

Мотаю головой, отрицая, дрожь внутренности сотрясает.

Делает глоток чая, хмурится.

– Можно ложку, – просит смущенно.

Подаю и придвигаю к нему сахар. До меня доходит, одно дело его кабинет, а другое перевалочная база Молчанова. Атмосфера давит на него, задача поставленная.

– Давай сначала. Значит так... – начинает, потирая переносицу, обдумывает. – Носители гена мальчики, много нюансов какого именно, чистого или неправильного. Это отдельный разговор. Девочки... Девочки из союзов оборотных тоже носители чистого гена. Только носители, оборотных женщин не существует. Ты не носитель, в роду нет оборотных, это показали лабораторные исследования. Аристарх носитель чистого гена. Это значит у вас будет обычный ребенок. Случай один на миллион, что если мальчик, то будет носителем, если девочка то даже носителем не будет. Как говорится разбавленная кровь.

Меня данная тирада совершенно не успокоила. Наоборот, будто сильнее расшатала, запутала.

– Для продолжения рода именно оборотных, заключают союз между семьями оборотных, где соответственно девочка будет носитель и мальчик носитель. Ген просыпается в период полового созревания, бывает позже, но никогда раньше.

Напрягаю мозг, Тим в самом начале познания скрытого что-то говорил, у них старых устоев семья, потом брак для старшего сына. Если бы еще помнить дословно. Тим отказался от продолжения рода получается, из-за меня, что не раз повторил. Браки заключаются, чтобы воспроизвести на свет новых оборотных.

Глубокой ночью ворочалась в постели, рой мыслей, как тут уснешь. И факт, Молчанов ужинает и спит дома, рядом с фифой. Стоило прикрыть веки, привидилось близкое присутствие кого-то. Затаив дыхание открыла глаза, в жар бросило, дрожь побежала по мышцам. На другой стороне кровати он, раздет и не укрыт.

Глава 39

Казалось бы вот оно счастье, влюбленные воссоединились, препятствий больше нет. Можно, разрешаю, поржать в голос, истерично желательно. Мой ад продолжается, любовью и не пахнет. Каждый раз я уверена хуже уже некуда, а нет, демон Аристарх Молчанов доказывает усердно обратное. Исключительно его метод пыток – разобрать на составляющие, снова собрать и так до бесконечности. Почему я до сих пор не сошла с ума. Задаюсь все чаще вопросом.

Дом в который я никогда не хотела возвращаться, на удивление встретил теплом, приятными запахами, но не приветливыми взглядами. Выросший живот притягивает острое внимание, полосуют меня, хочется спрятать, скрыть. В светлой гостиной я, Арис, по другую сторону от него Марго. Напротив Тим, он уже не мой муж. Сам на развод подал. Слева родители оборотных.

– Арис, это правда? Как ты мог... – прикрывает глаза картинно Мария Валентиновна, потирая виски.

Ухмылка дерзкая режет воздух раскаленный. Веселится демон, его подвиги обсуждают, как он имел жену брата ночью в саду родительского дома, а в это время его супруга безмятежно спала.

– Я должен был ждать пока брат обрюхатит мою женщину? – с искренним возмущением спрашивает у матери.

Вздрагиваю при этих словах. Молчанов, ты ублюдок, моральный. Меня то за что сейчас? За что больно делаешь?

"... мою женщину?"

Можно подумать мы снова вместе, да как бы не так. С того дня, как Тим привез меня и отдал, Арис ниразу не прикоснулся ко мне, не совсем так, имею ввиду в плане, как к своей женщине, или хотя бы близкому человеку. Каждый пролетевший день помню, больше не теряю счет – три месяца и два дня. Молчанов иногда ночует, заняв правую половину постели, чаще ночи проводит в семейном гнёздышке – я так думаю. У меня есть водитель, помошница по домашнему хозяйству, у меня есть все, кроме него самого. Я забыла его вкус, запах, руки...

Ком к горлу подкатывает, в груди давит. Он рядом и одновременно нереально далеко.

Стиснув челюсти, слушаю с отвращением причитания мамашки.

– Хватит, – грубо обрывает Арис. – Перейдем к более интересному моменту. Когда ты заказала Юлю, она уже была беременна, как мы теперь все знаем. Ты понимаешь, что это значит? – это все он говорит смотря матери в лицо.

Тишина звенящая наступает. Мария Валентиновна застывает, статуя, не иначе, гипсовая. Цвет лица вполне соответствует.

– Мам, ты хотела убить моего ребенка, – медленно проговаривает, почти по слогам.

Одного им удалось убить, об этом умалчивает. А я помню.

– Арис...

Сейчас будет оправдываться или отрицать.

Фарс, грязь, достаточно того, как мы сидим. Я, он и законная супруга по другую сторону. Мы здесь под одной крышей, напротив бывший муж, одновременно его брат. Все ненормально, с ними явно что-то не так. Оли для полной картины не хватает, все знают о ней и все делают вид, словно этого нет.

Звон посуды, Марго вскочила, чашку уронила, та вместе с блюдцем вдрезг.

– Ты меня подставила! Ты хоть понимаешь через что я прошла! – орет Марго на мамашку и пятится. – Как ты могла...

Ну вот, Аристарх разворотил осиное гнездо, поссорил двух змей, разъеденив, уменьшил концентрацию яда.

– Ты подставила меня, – продолжает шипеть.

Мамашка злобно фыркнув, холодно бросает:

– Если ты ничего не можешь, только сопли размазываешь.

Быстро совладала с собой. Стальная женщина, ничем не пронять.

– Мам, – окликает Арис, таким тоном, что мурашки по-всему телу разбегаются, – ты пыталась убить моего ребенка.

Одного убила... Снова добавляю про себя. Он и она – убили. Они все это сделали. Часто посещают подобные мысли. Зря я не убила, возможно обманули и охотники вовсе по-итогу не планировали от меня избавляться. Разве можно верить Морено и уж тем более Молчанову.

– И что, под суд мать отдашь?Откуда мне было знать, что она уже...

– Сути не меняет. Ты ударила в спину. Моя мать ударила мне в спину, – четко проговаривает каждое слово.

– Арис, – осаживает отец.

И тут я замечаю взгляд, каким Эдуард Петрович сверлит супругу. Страшно становится, сколько там за годы брака накопилось. Да он ее люто ненавидит.

– Тимофей, все на твоей совести, – говорит старший Морено укоризненно.

Тим усмехается, прикрывая горечь, разочарование отца цепляет за живое. Чувствую, в нем плещет, как бы тщательно не пытался скрыть.

– Арис только в плюсе, обе бабы, что мои должны быть, у него, – одаривает фальшивой улыбкой.

Аристарх прибивает брата взглядом презренным.

– Одна, – сечет воздух резким тоном.