Текст книги "Оборотная власть (СИ)"

Автор книги: Ася Гаргулия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

Глава 23

Счет дням потеряла, сколько дышу в одиночестве. Становится хуже и хуже, мой организм бунтует, я полная размазня. Тим принуждает посещать невролога и психолога, у которого я тупо молчу, копошась в своих мыслях. Проходит ровно час и он меня отпускает. Надеется я в один прекрасный день заговорю. С ним же можно обо всем. Оборотные для него не секрет. Обойдетесь! Все обойдетесь!

Качает от злобы до жалости, последнее к себе. Обиды жрут, голод по нему мучит, растворяя эфирные оболочки. Через дыры утекает жизненная сила из меня. Я тороплюсь выйти на связь с охотниками. Успеть до того как совсем стану немощной.

Вчера в магазине украла тест на беременность. Судя по-всему у меня уже вторая задержка. Почему пришлось хитрить, воровать? Боюсь дать повод для новых определений меня в клинику. Я вообще их всех боюсь. Ночь провела хуже некуда, не могла решиться, сейчас смотрю на одну полоску и выдыхаю. Но тревога не уходит, во мне явно есть изменения. Придется втянуть Ольгу и еще сделать, парочку точно. Задержка есть, и получается большая, а тест отрицательный. Прячу его тщательно в мусоре, Тим ничего не должен заметить. Вчера это не все подвиги. Я подобралась к телефону Тима, у меня теперь новый и номеров нет. Дважды просила позвонить маме и Оле. Теперь я обладатель нового аппарата и номера Грачева. Муж не исключение, у него был нужный мне номер. Пойду по старо продуманному плану. Найти от кого позвонить, и там, где не заподозрят. Как только думаю об этом, голова мигом кружиться начинает. Может я чем-то больна... Арис бы знал, меня обследовали вдоль и поперек. Тоже самое могу сказать и о задержке. Значит беременности нет, причина тогда нарушений цикла... До всего этого я была здорова, в том числе, в плане женской репродуктивной системы.

Злоба бурлит и кипит во мне, когда он далеко могу ее ощущать в полной мере. Я обозлилась на весь мир.

Её...

Полосует, каждый раз воспоминание, сердце.

Её...

Моя, Юля...

Её!

Из омебы я превратилась в злобное существо, может банальная защитная реакция. Сейчас Тим везет к родителям. Мама дико волнуется, отцу, пока меня не было на связи, скорую вызывали. Всегда здоровое сердце было, а это прихватило. Я не хочу втягивать родных, подвергать опасности, достаточно Ольги. Но игнорить уговоры приехать или они приедут сами – слова мамы, не могу.

– Юль, будь осторожна, не глупи, я прошу тебя. Из дома без меня ни шагу. Вечером буду.

Опасность все еще существует. Есть тот кто хочет убить меня, верится с трудом. Кому я нужна?! Только если фифа решила таким образом избавиться от меня. Не исключаю вероятности. А больше некому. Так же угроза исходит от сектантов, как назвал Аристарх. Я немного смогла выяснить у Тима. Почему сектанты. Появилось сообщество тайное, которое на основании бредней, желают истреблять оборотных. Я была уверена, этим занимаются охотники, как оказалось война холодная, в открытую не воюют. Все совершенно не так, как представляется.

– Юль, ты меня слышишь?

– Я тебя прекрасно слышу, – бросаю раздражённо.

– А такое впечатление, что ни слова.

– Оставь свои впечатления при себе.

– Если не прекратишь так разговаривать, то это плохо кончится. Я спускаю тебе многое, слишком многое. Списываю на пережитое, терплю.

– Не терпи. Отпусти меня.

– Ты глупая?! – рявкает и пролетает на красный. – Ты, сука, втоптала меня в грязь. Я не могу тебя отпустить. Свернуть шею мне хочется, а не отпустить, – рычит сквозь зубы.

– Ну так сверни, или Ариса боишься? – бросаю со смешком ядовитым.

Он так резко тормозит, что меня кидает вперёд. Ремень впивается через одежду в тело, словно канаты стальные удерживающие в этом мире. Прибивает взглядом, уничтожает просто, на мгновение мне кажется он исполнит озвученное. В глазах пламя полыхает, кострище разгорается. Сглатываю тяжело, дыхание спирает, по спине холодок бежит. А сама продолжаю.

– Ну, давай, – подначиваю к чему, спрашивается.

Убить? Высказаться? К чему?!

– Рот заткни, – рычит утробно, грудь вздымается, опадает резко. – Тупая баба, действительно не понимаешь, что ты теперь одна из нас и тебя никто не отпустит никуда.

– А ты отпусти, – цежу сквозь зубы.

– Арису отдать?

– Он женат, нам не по пути, – говорю это и все, умолкаю.

Гасну будто внутри, отворачиваюсь, не в силах больше бороться. Демон тянет из меня, опустошает.

– Если я тебя отпущу, он не спрашивая согласия твоего, заберёт.

– Я не вещь, – выдыхаю громко.

– Ты Морено. Ты собственность Морено.

Так произносит, будто этим все сказано. Может для него, но не для меня. Как и говорила ранее, от злобы ухожу в жалость к себе. Душит она меня, сжимает ледяными пальцами горло. Глушит, звон в ушах стоит и собственные слова.

Нам не по пути.

Звонок мобильного Тима заставляет вздрогнуть. Одновременно бросаем взгляд на дисплей светящийся именем "Арис". Принимать не торопится, дышит учащенно, агрессивно ведет себя на дороге. Летит неосторожно на подтаявшем, засыпанном песком с реагентами асфальте. Новая вспышка борьбы с сущностью и причина тому, моя реакция на звонившего. Она не меняется, бурная внутри и ледяная снаружи. От Тима показушная холодность не прячет истину, он снова полноценно в рядах оборотных и легко улавливает с меня изменения.

Его братец всегда звонит в нужный момент, именно, когда мы вместе. Чувствует что ли... Прикрываю глаза на несколько секунд задерживаю дыхание и отпускаю мысль. Углубляться нецелесообразно, все знаем к чему это приводит. К краху. Повторения, мать учения.

Юля, Аристарх и крах синонимы.

Вскидываю взгляд на Тима. А что он на самом деле теперь ко мне чувствует, любил же. Теперь? Или еще любит. При каждом удобном случае пытается быть ближе, чувствую это, замечаю. Не может ненавидеть, должен, да не может. Тоскует по прежней Юле, желает не смотря на вечную замученность и все же не трогает. Его жена, но прикасаться нельзя. Мир совсем рехнулся, большего бреда я не встречала. Брезгует, боится... Что?!

Мама встречает, обнимает меня крепко, настолько, что начинаю переживать. Позже, когда спрашиваю, смутившись, отвечает.

– Душа болит за тебя, места не нахожу.

И я мам, и я мечусь, покоя для меня нигде нет, души тоже нет, не чувствую больше ее. Пустота звенящая внутри. Тоска черная сожрала, после него внутри лишь пустошь, пепел. Ожидала иного? Глупо, изначально понимала – демон чистой воды. Демоны всегда душу забирают, как очередной трофей. А вот это больно...

Остаток дня пролетел как мгновение. Тим не приехал, обещание впустую, и даже не звонил. Интересно, он надеется я продолжу быть идеально послушной? Исполню наказ ни шагу из дома. Так и сделаю или все же будет попытка... Возле нашего забора стоит машина, мгновенно сообщат о непослушании. Вот как значит... А сама то рисковать жизнью готова? Ответа нет, дышу, много и часто, значит живет где-то там надежда.

Время тикает, возможность тает на глазах, мне нужен чужой телефон. Само в руки идет, соседка к нам в гости заглядывает, чаем побаловаться и бросает допотопную трубку на столе, я без раздумий вцепляюсь. Пальцы дрожат сумасшедше, набираю не с первого раза и стоит раздаться гудкам длинным, начинаю сомневаться. Что я скажу?! Раздраженный ответ прилетает не сразу, жду до последнего, другого шанса может не быть вообще.

– Говорите, – рявкает на мое молчание Грачёв. – Дибилы...

– Юлия Морено вас беспокоит, нам надо встретиться, – выпаливаю запыханно.

Более разумного ничего в голову не пришло с перепугу. Сердце с такой силой долбится о грудную клетку, что ладонь прижимаю, удержать пытаюсь.

Наступает тишина и быстрые звуки шагов.

– Я не могу долго разговаривать, взяла чужой телефон.

– Юля, дай секунду, сообразить... Завтра, возле почтового отделения заберет тебя машина, номер семь восемь семь, в два дня, – сбрасывает звонок.

Выдыхаю через рот и при звукеф голосов кладу телефон где и взяла. Опомнившись хватаю, стереть номер удается не сразу. Успеваю положить за мгновение до появления мамы и соседки. Спешу вон с глаз на второй этаж. Теперь есть большое но! Как я выберусь незамеченной. А еще осознание приходит, бьет по вискам шумом крови. Грачев знает, где я нахожусь. Иммунитет на все это уже должен быть, почему-то нет. У всех под прицелом! Хочется забиться в угол, схватиться за голову и визжать пока все из меня не выйдет. А если я совершаю ошибку? Разьяренное лицо Аристарха помню в мельчайших подробностях, когда Ольге грозил шею свернуть. Тогда я была уверена не блефует, урок доносит таким способом. Потом казалось, что мог вполне блефовать и в тоже время я лично видела, как он хладнокровно убивал, мучил. Что думать не знаю.

Время давно за полночь, звенящую тишину нарушают уверенные шаги, они приближаются ко мне. Голова кружиться начинает, веки тяжелые, сами собой опускаются. Ощущаю как продавливается постель под его весом, теплые ладони ложатся на плечи, одновременно носом ведет от уха и к челюсти, потом обратно, вдыхая с меня родной аромат.

– Сладкая моя, – сжимает крепче.

От близости перехватывает дыхание. Арис...

Вздрагиваю целиком, подскакиваю на постели. Одна... Совершенно съехала, не раздевшись уснула, укрылась покрывалом. То ли сон, то ли не сон, мурашками вся покрываюсь, аж волосы на голове шевелятся. Больше так и не смогла глаз сомкнуть, чуть прикрываю и проваливаюсь в неизвестность, всегда там он. Безумие, мне действительно психиатр давно нужен.

Утро начинается с того, что мама сажает меня принудительно завтракать и заводит разговор.

– Юля, пока отца нет, я хочу с тобой поговорить. Расскажи, что происходит. Я вижу у вас с Тимом разлад. Вы так и не помирились?

– Нет мам, не помирились. И уже не помиримся.

Мне так хочется все рассказать, нельзя, нельзя, нельзя... Но я могу больше не вернуться сюда никогда. На волне рассказываю родному человеку, как на самом деле, опуская тайную жизнь и существование оборотных.

– Юля... – сокрушается мама. – Закружила голову тебе красивая жизнь, мужики красивые... Юля...

Не может поверить, принять, я же Юлечка– умничка, хорошая девочка Юля. Не могу увязнуть в грязи. А я по уши, по темечко, не вылезу.

Мама с такой жалостью на меня смотрит, что дыхание спирает, сердце сжимается. Казалось бы, пережитые терзания забыты, переварены, а нет... Живы, свежаком маячат, яркие, уничтожающие.

– Только бы отец не узнал, – зажимает рот ладонью в ужасе.

А я продолжаю мысленно за нее. Никто не должен узнать, иначе... Что будет... Позор всей семье, тут в округе каждый знает, Юлечка идеал. Умница-красавица, отличница-прилежница. Омерзения от самой себя настигает. Дрожью разбивает мышцы задубевшие, внутренности крошатся болезненно. Тем более, я должна исчезнуть, желательно навсегда.

Часто закрываю глаза, абстрагируюсь, по новой принимаю и принимаю, да все никак. Ощущения отвратные, настолько, что хочется уехать срочно. Давят стены, взгляды, в атмосфере летает смесь поганая, травит, чистого воздуха нет. Из окна наверху гипнотизирую черный внедорожник. Время идет, я должна быть в назначенное время, в нужном месте. Как я попаду, неизвестно.

Одеваюсь все же, упускать шанс получить информацию, а возможно и спастись, непростительно. Потом сама себя сгрызу раздумиями, вдруг получилось бы. У всего есть срок годности и однажды моя тяга к Молчанову умрет, забудется, при условии, что он будет далеко от меня. Верю – надежда дает силы, помогает не сдаваться. Мама, с разговора нашего, на кухне в тишине, что делает не знаю. Я так же пока не готова встретиться лицом к лицу с ее разочарованием. На бетоне спускаюсь, накидываю куртку, обуваюсь, ни звука в мой адрес. Покидаю дом, шагов не чувствую, плана нет, импровизация полная. За спиной хлопает громко калитка, вздрагиваю теперь от любого резкого звука.

Машины нет!

Вот только была, теперь место пустует, как и вся улица. То горела, в адовом котле кипела, теперь холодом обдало, знобит, инеем окутывает. Ухожу ни кем не остановленная, ищу малейшие признаки наблюдения, неужто сняли охрану.

Почтовое отделение в пяти минутах хотьбы, мыслей и воспоминаний пронеслось как в последний раз, миллион. Встречи, взгляды, слова, предупреждение Молчанова маячит, бьется внутри. Он странным образом пробрался к моему доверию, не должна, а верю. Вернись в реальность, Юля, спустись на землю, эти наши переплетения рук ничего не значат. Все выворачивает в свою угоду, по своим целям метит, верить нельзя. Грачёв по-другую сторону баррикад, и только поэтому были сказаны слова, которые сейчас жути нагоняют. А если ошибаюсь... Вполне возможно меня выманят и убьют.

На этой ноте упираюсь глазами в номер желтого такси.

Семь восемь семь.

Такси для маскировки? Букв в номере никто не озвучил, совпадения вполне могут быть. Начинаю сомневаться и все же подхожу и сажусь, сразу срывается с места. На приборной панели вижу время, четырнадцать пятнадцать. Сердце надрывается, дышать сложно становится, паника накрывает.

Справлюсь... Я смогу...

Прикрываю глаза, слежу за дыханием, распахиваю широко и сосредоточенно рассматриваю водителя. Сижу так, что в зеркало могу только часть лица видеть, не запомню. Черная толстовка с капюшоном, надетым на голову, скрывает подробности. Одно ясно, худощав, небольшого роста, почти женские кисти рук, расслаблен, несется, но не нервничает совершенно. Каждое действие размеренное, уверенное, четкое, взгляда от дороги не отрывает, строго соблюдает правила, до мелочей. Он водитель профи, ни одного лишнего движения.

Сработало, настолько увлеклась, что многое ушло незаметно для меня. Теперь поздно давать заднюю. Слишком...

Легкий толчок сообщает о полной остановке автомобиля. Набережная, одно но, я такой не знаю, в дороге пятнадцать минут, что мелькало за окном не видела. Если я метнусь бежать, вон те трое меня мгновенно догонят, спортсменка из меня нулевая. С места не двигаюсь, лихорадочно соображая, что натворила...

Грачев подходит сам, открывает дверь и даже подает руку, думаю, банально хочет вытащить наружу. Моя мина говорит о внутреннем состоянии. Подчиняюсь, потряхивает сильно. В горле пересыхает, аж до першения, откашливаюсь и оглядываю местность. Двое амбалов отходят метров на десять, озираются как и я. Небольшой пролесок, пустыри, выше полуразрушенное здание исписанное графити, небо такое серое, как и вода за бордюром. Два дорогих внедорожника, такси увеялось стоило его покинуть. Вокруг ни людей, ни цивилизации, я не понимаю, где нахожусь.

– Юля, не бойся, как раз мы не причиним вреда. Место столь мрачное в целях безопасности и нашей и твоей. Уверен ты много знаешь...

– Ошибаетесь... – сипло перебиваю, прочищаю горло, перевожу дыхание. В груди атомная война разворачивается, с трудом терплю. – Я как раз таки слишком мало знаю.

Смеется, правда совсем не весело, мотает головой, отрицая мною сказанное.

– Вы можете не верить, но я пришла за информацией.

Я может и дура, да не настолько, чтобы сразу все слить. Хотя по факту сливать нечего, кроме собственной трагедии.

Глаза в глаза, он закрывается, сложив руки на груди, раздумывает. Заговорю, голос дрожать будет, чувствую, молчать не вариант, плевать теперь уже, что видит Грачев.

– Давай договоримся быть откровенными, – предлагает вдруг дружелюбно. – Мы знаем, что ты не одна из них. О попытке побега знаем, и можем помочь.

– Вы говорите не я, а мы, – замечаю, пытаясь внести ясность для себя.

– Представляю интересы охотников. Каждый шаг или решение взвешенно и обдуманно, наша организация стоит на страже людей от этих... – словно проникнуть внутрь меня пытается – вот так смотрит на последнем сказанном.

– Как вы мне поможете? – задаю самый главный вопрос.

– Юля, ты слабое место оборотных, могущественной семьи. Слабое место по вине Тимофея. Его– любимчика, родители за все простят, а ты им мешаешь. Нет пока доказательств, но я уверен, за покушением на тебя стоит кто-то из Морено. Ты как и любой нормальный человек, хочешь жить, любить, детей растить. Какая красивая, уверенная женщина была, пока не знала ничего, а сейчас...

Выдерживает паузу, понимает куда бьет, чего добивается. Стопорю принудительно дыхание, прикусив дрожащую губу, потихоньку выдыхаю, запахиваю куртку, продрогла до костей. Ветер пронизывающий насквозь хлещет по мне, растрепал наспех собранные волосы.

– Я... Я ничего не знала, предположить не могла кто такой Тимофей Морено. А с появлением Аристарха пошло все к чертям... – сказала бы больше, да без слез не смогу. Это останавливает. – Они меня не отпустят...

Грачев хмурит лоб, демонстрируя первые морщинки.

– Конечно не отпустят, грызутся между собой оба сынка. Они не отпустят, а остальная свора постарается убрать, пока мальчики глотки друг другу не порвали. Ты, Юля, кость в горле у всех.

Он не намекает, открытым текстом доносит.

– И у вас?

Усмешка ядовитая срывается с тонких губ.

– Мы всегда на стороне людей.

Прямого ответа не дал, вернее вообще оставил понимать как знаешь.

– Меня держут в неведении, я правда не могу дать вам какой-то ценной информации. Однако я хочу вырваться и мне нужна помощь тех, кто может противостоять, защитить моих близких.

– Открыто противостоять никто не станет. Земля не наша, увы, если бы вывезти тебя на нейтральную, еще можно повоевать, и опять же, это будет бессмысленно. Морено свое не отдают, если вцепятся. Вариант один, ты должна исчезнуть, совсем. Мы предлагаем новые документы, организуем перелет в другую страну, куда ты отправишься, если решишься, даже я не буду знать. Как контактирующее лицо, мне такая информация не положена.

Звучало заманчиво, и с уст Грачева видилось реальным.

– Нужно лишь твое содействие.

На этом мое волнение подбирается к пику.

– У нас мало времени, до последнего пытаемся сохранить встречу в тайне. Пора возвращаться...

– Дмитрий Александрович, – нервозно окликает один из амбалов.

– Знаю...

– Дмитрий Александрович, Молчанов.

– Говори, – рявкает Грачев, развернувшись всем корпусом к говорившему.

Вздрагиваю, силы меня покидают, как и воля к стремлению спастись из лап оборотных.

– Молчанов с другого конца несётся ракетой. Судя по направлению сюда.

– Уверен сюда?

– Сорвался мгновенно. Сто процентов сюда.

Поворачивается ко мне. Я ни живая, ни мертвая, ищу убежище и понимаю, пока мне его не предоставят, везде и всюду в этом мире своя цена. С меня возьмут дорого, глубоко залезла, так просто не выдернуть.

– Дмитрий Александрович, – другой амбал обращается. – Машину заказывать?

– Поздно, – отвечает, сам на меня смотрит. – Видишь как, и у нас есть крот и у них. В такой войне сложно выжить и уж тем более одержать победу. Многого не смогу рассказать, не успею, перейдем к сути.

Снова эта леденящая пауза, коркой органы покрываются, меня уже не отогреть. Хотя... Оценивает готовность, подозревает в подвохе, как бы убеждается и решает продолжить, интонация разительно меняется.

– Юлия Морено, ты с нами?

Не понимаю вопроса, застываю каменным изваянием. Смысл конечно очевиден, да есть глубинный, готова ли осознать, нет, намеренно противлюсь.

– Только в связке у нас получится. Ты должна нам доверять, как и мы тебе.

– Слова не дадут гарантии, – удивляюсь, как я еще могу думать здраво.

– Не поспоришь. Подумай сама, почему так далеко держат тебя от нас. Элементарно дать показания не допустили, наедине не оставляют. Мы для них враги и если пронюхаем, что тебя насильно удерживают... А это уже нарушение закона, ты не вещь, не собственность, ты человек, Юля.

Грачев торопится, пронзает буквально, ощутимо глазами и продолжает бить прицельно по главному. Попадает, делает больно, терплю. Он круче любого психолога, скажу я вам.

– Я согласна. Я верю вам, – тороплюсь принять решение, запрещаю себе раздумывать.

Шансов передумать не должно быть. Ни одного.

– На самом деле есть только две стороны, они и мы – люди.

Должна помнить в мельчайших подробностях, как раздавили меня и утопили в болоте, предварительно обваляв в грязи. Игрушка оборотных, трофей, прихоть. Это весомое основание мстить, свобода, на волю... Шанс!

– Я с вами, – еле слышно выдаю, голос отказывает.

Противится вся сущность, бунтует, меня заразили что ли оборотной сутью через слюну. Откуда эти эмоции, ясно откуда, банально, слишком проста истина. Связи натягиваются, звенят, поражают меня разрядами. Я чувствую приближение, сжимаю челюсти с усилием, унимая дрожь, заледеневшая окончательно. Сердце с перебоями бьется, атомная смесь бежит по венам, но этот жар не греет совершенно. Человеческое тепло требуется, глоток чистого... Молчанов не человек! Он дьявол во плоти, прекрасный и опасный! Аристарх погибель! Доказываю себе, а дурная душа скулить жалобно начинает, хозяин близко, тоскует.

– Дмитрий Александрович, – появляются еще двое из внедорожника, поправляя почти синхронно пиджаки, заметно нервничают.

Время давит, тик так раздается в голове набатом, в любой момент появится Молчанов. Казалось дальше некуда сотрясать мое тело дрожью, а нет, есть, колотит страшно.

– Только с помощью тебя мы сможем отсеч голову у правящего клана оборотных. Сразу после получится выехать на нейтральную и оттуда вылететь в новую жизнь. Не только себе поможешь, но и нам руки развяжешь. Его место займет свой, пусть и оборотный, готовый уничтожать ублюдков, что жизни колечат, убивают по прихоти.

– Я вас не понимаю.

– Отсекая голову, разрушаем почти под чистую. Остальные без него не смогут противостоять настолько мощно и безоговорочно.

– Что значит отсеч голову?

Молчит, в упор смотрит.

– Убить? – поражаюсь догадке. Лихорадочно соображаю. – Тима?

Улыбается самодовольно.

– Теперь действительно верю, что нихрена ты не знаешь.

– Эдуард Петрович...

– Дмитрий Александрович, – окликают предостерегающе Грачева, подгоняют.

Устремив взгляд мимо него, вижу несущийся на огромной скорости прямо к нам, целый и невредимый "БМВ" Молчанова с номером три семерки. Мы лишь несколько минут разговариваем, а он здесь, по озвученной информации через весь город. Разве такое возможно? Сердце сжимают тиски, еле трепыхается, где-то в горле, борется за жизнь из последних сил.

Возвращаюсь к глазам Грачева.

– Молчанов... – хотя можно было и не озвучивать.

– Юля, твое решение. Сейчас.

– Согласна.

– Мы свяжемся с тобой при первой возможности. Постарайся чаще выходить из дома. Дальше, ни слова о разговоре, но постарайся говорить максимально правдаподобно. Контролируй себя, верь в то, что говоришь, у тебя получится. Встречу скидывай на меня, ты согласилась, так как хотела знать больше.

Грачев резко отступает от меня, раздается визг тормозов, грозного монстра протаскивает несколько метров вперед, беспощадно стирая резину о старый асфальт.

– И не отказывайся от общения и встреч с Молчановым, – успевает тихо добавить, прежде, чем появляется владелец немецкого автопрома.

Холодные глаза полосуют меня, исключительно меня, больше никого, вижу только их, две сверкающие льдинки. Разъярен не меньше, чем в момент моего побега. Он приближается, я отступаю шаг за шагом, пячусь, боясь оглянуться есть ли куда. За предательство Аристарх убьет меня, пролетает мысль.