Текст книги "Чистка (СИ)"

Автор книги: Аста Зангаста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

– Лучше ответь на вопрос: почему нас должно это волновать? – спросил Моши, так и не открыв глаз.

– Нет ничего и близко похожего на интересное, – радостно отозвалась Райна, – никакого неучтенного плутония, – добавила она, хитро щурясь.

– Каллум бросил на нее раздраженный взгляд. Он знал, что рано или поздно Райна всё узнает. Но ей определенно следует вести себя умнее, особенно в их собственном офисе. «Собственная безопасность» не дремлет.

Вошедшая Докал с неодобрением оглядела ютящиеся на креслах человеческие развалины.

– Божечки боже, ребята. Вы должны быть профессионалами. Нежели нельзя было дождаться выходных?

– К выходным мы спасем мир еще дважды, – буркнул Моши.

– Нет. Не спасете. Вы даже ходить не можете! – воскликнула юрист, – зачем вы вообще на работу припёрлись?

– Предлагаю взглянуть на случившееся с другой стороны, – парировала Райна,, – мы молодцы, все хорошо, Сопряжение в бурном восторге, а сюда мы пришли почивать на лаврах и дожидаться вестей о огромной премии.

– Есть две другие дежурные команды на смене, – сказал Каллум, – Случись что-то настолько страшное, что потребуются все силы, мы соберемся, и будем работать.

Докал глубоко вздохнула, готовясь к гневной отповеди, но не выдержала и улыбнулась.

– Корпорация Сопряжение действительно благодарна вам, – сказала она потеплевшим тоном, – и вы заметите нашу благодарность при получении вашей следующей зарплаты.

Помещение наполнили вялые, нестройные крики радости. Только Генри выглядел по настоящему довольным. И не без причины – не так давно он рассказывал Каллуму ужасные истории о том, во сколько ему обошлась покупка детских вещей.

– Кэл, на одну секундочку, – сказала Докал.

– Ну что еще? – буркнул он, выходя, вслед за юристом из дежурки.

– Ну у тебя и видок… – Докал внимательно оглядела его с головы до пят, – краше в гроб кладут.

– Не преувеличивай, всего лишь небольшое похмелье. Имею право, если что.

– Да, просто в отличии от своей команды ты не вчерашний студент.

– Черт побери, Докал! Вот только ты не начинай…

– По крайней мере, у тебя сегодня нормальные волосы, – она проверила его одежду, разочарованно вздохнув, – пойдем, кое-кто хочет с тобой увидеться.

– Кто? – спросил Каллум.

– Увидишь. Но позволю себе намекнуть, что бонус, который мы приготовили, будет отражать искреннюю признательность компании за ваш вчерашний подвиг. Трансляцию из оперативного центра смотрели очень высокопоставленные люди.

– Могла бы и предупредить, – возмутился Кэл.

– Это только помешало бы тебе.

– Верно, – не мог не признать Каллум.

Пройдя через четыре двери порталов внутренней сети Сопряжения, Кэл оказался на огромной строительной площадке. Он узнал Лондонский полуостров Гринвич, прежде чем Аполлон обновил данные о его местоположении на его очках. Старые здания был снесены два года назад, чтобы освободить место для титанической стройки. Каллум оказался на уровне десяти метров ниже уровня земли, в круглом котловане с металлическими подпорными стенами и полом из застывшей грязи.

Вокруг него с ревом перемещались огромные строительные машины, при этом некоторые из них даже управлялись вручную – Кэл видел сидевших в высоких кабинах водителей, с джойстиками для управления техникой в руках. В холодном утреннем свете это казалось фрагментом постапокалипсисного мира, оккупированного механическими динозаврами в стиле стимпанк.

– Он здесь, – сказала Докал, поспешив куда-то вперед прямо по грязи.

Каллум последовал за ней, ехидно подметив, что он впервые видит как Докал потеряла равновесие, подвернув высокий каблук. Следуя за ней, он вышел к группе одетых в дорогие костюмы шишек, которые смотрелись в эпицентре стройки еще более неуместно, чем юрист на каблуках.

Затем Кэл увидел, кто стоял в центре их группки.

– Могла бы и предупредить, – второй раз за день возмутился Каллум.

– Ась? Герой, способный спасти мир до обеда два раза, кажется напуган?

– Ну, ты и язва, Докал! – возмутился он.

– Помни, что когда ты слишком широко улыбаешься, ты выглядишь нелепо – будто позируешь на фото. Но и быть мрачным тоже не вариант – так что постарайся выглядеть и вести себя естественно. Не забывая, при этом о субординации, естественно.

– Всегда, – Каллум выпятил грудь колесом.

Преторианская гвардия адвокатов, бухгалтеров, архитекторов и прочих особо важных шишек, расступилась при их подходе, образовав коридор, в конце которого стоял с любопытством глядящий на него Эйнсли БалдуниоЗангарисобственной персоной.

Увидев гостей, он приподнял уголки губ в радушном приветствии. «Каллум!» – его голос звучал как карканье ворона, когда он протянул руку для рукопожатия.

Выглядел он точно так-же, как в новостях.

– Приятно познакомиться, сынок, – сказал Эйнсли, энергично тряся его руку, – коллеги, это Каллум, который вчера спас наши коллективные задницы.

Окружающие Зангари овощи, увидев реакцию патрона, как по команде натянули на лица радостные улыбки.

– Сфотографируйте нас здесь, ради истории.

Приспешники засуетились, выстраиваясь согласно табели о рангах. Один из них, в чуть-чуть более дешевом костюме выбежал перед толпой, судорожно поправляя очки с камерой.

– Улыбаемся и машем, – проорала Докал команду, – СЫЫЫЫР!

– Для меня большая честь с вами познакомиться, сэр, – сказал Каллум, не без труда подавив желание рассмеяться.

– А ты славный парень, – Улыбка Эйнсли стала еще шире, когда он дружелюбно похлопал Кэла по плечу.

Эйнсли было шестьдесят один, но он все еще выглядел крепким как скала, чему нимало способствовалагустая копна черных с проседью, как у черно-бурой лисицы волос и внушительных размеров туша, угадывающаяся под дорогим костюмом, специально скроенным, чтоб замаскировать объем. Кэл не мог сказать, чего в его собеседнике больше – мышц или жира. В этом случае возможны были оба варианта.

Если добавить к вышесказанному ауру могущества, которую, по выражению журналистов, излучал Эйнсли, являясь самым богатым человеком, из всех живущих и живших, то можно приблизиться к пониманию, какое впечатление оказывал «большой босс» на неподготовленного человека.

– Дайте нам минутку, – сказал Эйнсли.

Окружающие разошлись быстрее, чем тает упавший на лаву ледяной куб.

– Ты неплохо постарался вчера, Каллум. Я это ценю.

– Я просто выполняю свою работу, сэр, – отбарабанил ответ Кэл, сияя искусственной улыбкой.

– Блять, – пробормотал Эйнсли, выходя из образа веселого патриарха, – ты что, тоже подобострастный болванчик?

Каллум на мгновение глянул на толпящихся в отдалении приспешников, в число которых входила Докал, они стояли плотной группой, прилагая максимум усилий, чтоб не смотреть в их сторону.

– Я серьёзно. Мне нравится моя работа. Я рад, что спас Швецию от ядерной катастрофы… ну, я и моя команда. Не думаю, что вы знаете, каково это. Но это моя жизнь, и она мне нравится, черт побери.

– А я уверен, что ты и понятия не имеешь, как сильно я тебе завидую, – улыбнулся Эйнсли, – думаешь мне нравится жить в окружении прихлебателей, способных только поддакивать в ответ на любой вопрос? – его рука махнула в сторону замерших в ожидании спутников, – но это моя жизнь. Не волнуйся, я не собираюсь перейти под твоё начало, чтоб ездить по вызовам. Одна моя страховка, уверен, опустошила бы ваш бюджет.

– Каждому свое, босс.

– Всё верно. А теперь серьёзно – спасибо за вчерашнюю работу. Чертовы британцы, вы можете в это поверить? Только они способны раздобыть плутоний через сто лет после прекращения его продажи!

– Ну… Они сделали это для обеспечения национальной безопасности.

– Ха! Меньше слушай этого чертового Джонсона, – и пересчитывай пальцы, если этот лис пожимал тебе руку. Нации исчезают. Мы, в Сопряжении, работаем над этим – делаем всех соседями. Мы больше не устраиваем гонки, соревнуясь, кто больше убьет. Мы соревнуемся, кто быстрее достигнет звезд. Кэл, ты собираешь эмигрировать, когда наши космические корабли наконец-то найдут похожую на Землю чужую планету?

– Я об этом не думал. Зависит от того, сколько времени займет её терраформирование.

– Да, это важно. Знаешь, я только что вернулся из Австралии вчера. Ледопад был впечатляющим, даже по моим меркам.

– Ледопад? – Каллум надеялся, что сейчас он не выглядит не слишком большим невеждой. Он смутно помнил, что видел что-то о ледопаде в новостях на экране паба прошлой ночью, когда отходчивые СМИ наконец-то перестали крутить ролики из Гилгена.

Услужливый Аполлон тут же подбросил дровишек – показав выжимки из брифинга Сопряжение для СМИ. Из них было видно что речь идет об одном из любимых проектов Эйнсли – превращению центральной австралийской пустыни в цветущий сад.

– Я слышал, что вроде всё прошло хорошо, – неуверенно протянул Каллум, – конечно, кроме этих чертовых протестующих, пытающихся остановить прогресс. Ну, поскольку они всегда возмущаются – на них уже никто внимания не обращает.

– В самую точку, – отозвался Эйнсли, – прелесть этого проекта во первых в том, что это грандиозный природозащитный и популярный проект, так что протестующие против него выглядят так, словно выступают и против природы и против народа. Ну, и во вторых – ледопад – это отработка техники по терраформированию в масштабе один к одному. Это главная причина, по которой я взялся за этот проект. Я хочу чтоб мы набрались опыта. Это позволит нам не наломать дров, когда придет время. И так и будет.

– Приятно знать, что хоть у кого-то на нашей планете есть план, – хохотнул Каллум, и тут же поправился, добавив, – я имею в виду, что хоть кто-то работает на долгосрочную перспективу.

– Именно поэтому я не пошел в политики, – я хочу на самом деле добиться чего-то в своей жизни, – в ответ рассмеялся Эйнсли.

– Думаю, что кое-чего вы уже достигли, – сказал Каллум, уперев руки в бедра и глядя на машины, суетящиеся у стен огромного котлована.

– Это? Ерунда, сынок. Египтяне и инки строили здания больших размеров. И сильно ли это им помогло? Конечно, это будет впечатляюще – европейский грандиозный центр и штаб-квартира Сопряжения это тебе не хухры-мухры. Но этой стройка уже три года, и идет она отставанием от графика – по крайней мере, так было, пока я не занялся этим лично, и не взъебал ленивого подрядчика должным образом. Черт побери, бюрократы здесь просто звери. И я то думал, что хуже чем волокиты чем в США не бывает. Ты бывал в Нью-Йорке, сынок? Башня, которую я устанавливаю рядом с Центральным парком, станет настоящим прорывом. Как впрочем и эта. Но, по большому счету – это все просто бетон, сталь и стекло.

– Вы перенесете нашу службу в этот офис?

– А я ебу? Это вопрос для менеджеров сидящих на десять этажей ниже моего. Пусть они решают как им заблагорассудится – я решаю глобальные вопросы.

– Теперь я точно начинаю вам завидовать, – засмеялсяКаллум.

– Тебе придется охуенно много работать, чтоб подняться до моего уровня, – хохотнул Эйнсли, – даже я начал свой путь не с самого низа Джерси.

– Я читал что твойотец был менеджером хедж-фонда.

– И я типа последовал за ним на Уолл-стрит и разбогател, сделав правильные инвестиции, да?

– Нет, ты получил ученую степень в Гарварде за работы области машинного интеллекта. И ты потратил всё своё наследство чтобы основать корпорацию Сопряжение.

– Хех, а ведь не просто пожарный с блестящей пожарной машинкой, – Эйнсли удовлетворенно кивнул, как будто Каллум только что прошел тест.

– Не понял?

– Ты умный сукин сын, и я не имею в виду твою степень. Ты можешь себе представить, чтоб бойцы из твоей команды, сами, по доброй воле, взяли книжку и начали читать биографию босса?

– Нет.

– А ты прочитал. Это имеет значение. Мы находимся на стадии роста, Каллум, человеческой расе требуется жилое пространство. И Сопряжение собирается его предоставить. Переделка астероидов под жилые пространства была только началом. Вот скажи, что ты чувствовал, когда Орион достиг системы Центавра?

– Я был и счастлив и разочарован, босс. Я надеялся что мы найдем на орбите пригодную для жизни планету.

– Как и я. Как и все мы. Загрея – на редкость подходящее имечко для найденного там мелкого куска дерьма – очередной никуда не годной экзопланетки. Но мы не позволили этому остановить нас, нет, только не в мою смену. Мы с колоссальным трудом достигли этой злоебучей звездной системы и мы закрепились там, построив новую волну звездных кораблей. Это передовая наших дней. Во всех смыслах этого слова. У нас есть яйца, чтобы смело смотреть вперед, мечтая о покорении Вселенной как Джон Ф. Кеннеди.

Черт, это заставляет меня гордиться тем, что я человек. Я знаю, что один из построенных у Центавра новых космических кораблей найдет нам пригодную для терраформирования звездную систему. А если и нет, то планету найдет вторая или двадцать вторая волны.

Это не имеет значения. Мы собираемся открыть для человечества новые миры, сынок, и Сопряжение готово отвезти тебя к звездам – тебяи миллиард других, отчаянно нуждающихся в новом старте на новой планете.

Через двадцать лет ты будешь стоять на том же самом месте и сможешь войти в наш межзвездный центр и шагнуть на одну из дюжины планет, которые мы покорили. Сопряжение будет огромным. Однажды мы опутаем своей сетью всю нашу ёбанную галактику.

– Босс, галактика довольно большая, – осторожно заметил Каллум.

– А то, – отмахнулся Эйнсли, – мечты имеют свойство сбываться. Поэтому нужно мечтать о достойных целях. Освоение солнечной системы – это только начало. И если компания будет расти так, как я планирую, мне понадобятся настоящие умные и выносливые ублюдки, чтобы держать её в узде, направляя к моим целям. Что ты на это скажешь?

– Шеф, это что, повышение? – оторопело спросил, всё еще не отошедший от вчерашней попойки Каллум.

– Ты не настолько хорош, парень, – хмыкнул Эйнсли, – того, что ты мне симпатичен для повышения мало. Так что нет. Никаких горящих предложений. Не сегодня. Спокойно возвращайся в экстренную дезактивацию, и получай удовольствие от работы, в течение следующих нескольких лет.

Просто следи за молодняком, который, набравший опыта и уверенности, скоро начнет кусать твоё поколение за пятки, прямо как крокодилы. Единственная возможность роста для них – это занять твоё место. Так что когда услышишь клацканье голодных зубов, помни – что у тебя есть только два пути. Вниз и вверх.

Я уверен, что ты выберешь путь вверх. Подашь заявку на курсы высшего руководства или, может быть, получишь степень магистра делового администрирования… и вот тогда ты и заметишь, что кто-то в руководстве Сопряжения держит за тебя кулачки.

Ты то, что я ищу, сынок. Вот только ради бога не обосрись от счастья – я говорю с сотней таких как ты в неделю. Наш разговор означает только что ты был взвешен, измерен и одобрен. Это немаловажная вещь в организации нашего размера. Но само по себе это ничего не гарантирует.

– Большое спасибо, – искренне сказал Каллум, – это больше, чем я смел надеяться.

– Хорошо. И ступай, – Эйнсли дружески похлопал его по плечу, – я не могу надолго оставлять свою свиту, а то до них дойдет, что они могут что-то решать без меня.

Счастливая улыбка всё еще сияла на лице Каллума, когда он, пройдя через все четыре двери портала в дежурку, где его встретила заждавшаяся команда.

– Ты сейчас ведь от Эйнсли Зангари, верно? – Воскликнула Алана, – От нашей самой главной шишки, м-мать его?

– Ну, типа да.

– И что ты ему сказал, – потребовал Моши, – хотя стой, лучше скажи, что он тебе сказал!

– Он сказал что мы молодцы. И я не совершенно не ебу почему – мы просто сделали всё, что и на тренировках.

– А он вообще какой? – осторожно спросила Райна.

– Высокий такой, крепкий старикан, – ядовито ответил Кэл, – в точности как и в новостях.

–Точняк! – воскликнула Райна, – а он знал наши имена?

– Не знаю. Может быть. Они точно упомянуты в отчете о событии. Сразу под моим именем.

– Вот ты гусь!

Каллум засмеялся и пошел заваривать чай. Таблетки уже замаскировали его похмелье, и он, определенно, уже выпил слишком много кофе. Его команда счастливо шушукалась за его спиной. Самый богатый человек из всех когда либо существовавших, начальник их начальников, знал, что они существуют, и был доволен их работой.

Насколько большой бонус это означает, как вы думаете?

Каллум снова опустился в диван, стоящий перед стеклянной стеной в Центр Кризисных Ситуаций, чтоб на этот раз действительно рассмотреть потоки новостей и заставить Аполлона проанализировать возможные проблемы.

Как оказалось, мир, полный проблем с токсинными веществами, тоже взял сегодня выходной. Не было ни одной существенной проблемы. Кэл смотрел на экраны, вспоминая встречу, которая казалась всё более и более сюрреалистичной.

Я мог бы упомянуть Сави, сказать Эйнсли, что мы поженимся, – запоздало оценило Каллума, – босс бы меня поздравил. Таким образом, Службе Собственной Безопасности пришлось бы действовать против его одобрения. Эйнсли бы это не понравилось. Или понравилось? С таким же успехом, он мог решить, что я обманом вынудил поздравить меня со свадьбой. Это обнулило бы мои шансы оказаться на вершине. Почему она просто не позвонит мне, блять!

– Поздравляю, – Докал присела рядом с ним на краешек дивана.

– Типа ура, и всё такое! – невесело буркнул Кэл.

– Я серьезно. Эйнсли беседует так примерно с тремя сотрудниками за год.

– Да ну? А он сказал, что беседует с такими как я по сотне в неделю.

– Большой Босс, кажется, сказал неправду, – юрист мило улыбнулась, – быть такого не может!

– Вот это поворот! – вздохнул Кэл.

– Не забывай нас, когда пойдешь на повышение, господин будущий руководитель Европейского Филиала корпорации Сопряжение.

Каллум повернулся, чтобы посмотреть на Докал, задаваясь вопросом, сколько в её словах правды, а сколько иронии. Она обычно общалась с Кэлом с легкой долей снисходительности, но ... она была честолюбива. И теперь она знала, что он стал фаворитом карьерной гонки, она могла пересмотреть свою отстраненно-нейтральную позицию. Стоп! Стоп! Мне нужен только совет. Я женат. Я не собираюсь лезть Докал под юбку.

– Мы собираемся в Доннингтоне в эти выходные. Приходи, если есть свободный час. Буду рад видеть тебя там снова.

Ответная улыбка Докал была милой. Каллум не мог вспомнить, когда видел подобное в последний раз.

– Спасибо, Кэл. А кстати, Сави придет? Она миленькая.

– Эй, это моя девушка, – возмущенно ответил Кэл.

– Включи мозги, если есть, – расплылась в улыбке Докал, – Сави из Собственной Безопасности.

– Да, да, она говорила, – пробормотал он, почувствовав, что краснеет.

* * *

Каллум пролетел мимо «Кривых Кранов», обогнув «Старую Шпильку». Этот бар находился на углу, но его Ducati 999 идеально вписался в поворот, словно следуя по рельсам.

«Кто у нас красивая машинка? Ты у нас красивая машинка!» – прокричал он, перекрикивая рев мотора. Двухцилиндровый двигатель ревел, как маленькая ракета.

Пролетев по Мосту Старки, он снова повернул ручку скорости. Приборная панель размылась, когда мотоцикл ускорился еще сильнее. Каллум не пользовался подсказками Аполлона во время вождения – они были не нужны, поскольку он чувствовал скорость всем телом. Точные данные только нарушали его единение с машиной.

Замедляясь, чтоб проехать хитровыебанный крутой поворот около Маклинса, он наклонился, почти задевая шлемом остатки покоцанного временем старого асфальтового шоссе, слегка притормаживая, чтоб не вылететь за пределы дороги. Мимо него пролетел Kawasaki ZX-17B, а затем Aprilia RSV4 1000.

– СУУУУУУКИ!!!, – закричал он в микрофон шлема. Кэл задыхался – выбрав слишком крутую траекторию поворота и был вынужден затормозить, отставая еще больше.

– Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! – кричал он, в немного наигранной, но большей частью настоящей ярости.

– Кэл, фу, – возмутилась Алана в его наушниках, – хватит ругаться как сапожник!

– Не могу обогнать, – крикнул он в отчаянии.

Он снова добавил газа, вылетев на улицу Коппис, чтоб тут-же повернуть в длинный переулок «Стрелок Данлоп», разогнав свой Ducati полностью и наслаждаясь мощью, пока пейзаж с обеих сторон мелькал, превратившись в растянутые полосы света. Всё его внимание было сосредоточенно на ревущих мотоциклах впереди.

Но азарт пропал так-же быстро, как и появился. Каллум не собирался бороться за победу. Несмотря на то, что у них оставалось четыре круга и он, при небольшой толике везения еще мог обогнать соперников. Просто не было желания.

Девять дней без вестей от Сави. С ней что-то случилось. Это серьезно. Насколько опасен студенческий радикализм в наши дни? Насколько они жестоки?

Клетчатый флаг развевался над финишной чертой. Девятое место в гонке из пятнадцати мотоциклов. Он медленно повернул к выходу и поехал через загон.

Автомобили службы обеспечения гонок, припаркованные длинными рядами по аллеям гудронированного шоссе, были даже более древними, чем Ducati. Зрители интересовались ими почти так же, как и мотоциклетными гонками.

В холодном февральском воздухе вдоль этой импровизированной выставки бродили посетители, разглядывая старые туристические автобусы и машины специальных служб, родители рассказывали о автомобилях и функциях, которые они выполняли внимательно слушавшим детям.

Принадлежащий команде Каллума старый фургон «Мерседес Спринтер» был переделан в мобильную мастерскую для его Ducati. Автомобиль был припаркован в дальнем конце выделенной для гоночного городка территории, прямо напротив поворота Редгейт.

Колин и Генри установили навес рядом с фургоном, вытащив и разложив свои складные стулья. Снаружи стояло барбекю, где Генри уже вовсю переворачивал жарящиеся колбаски, возмущенно ругаясь, когда они соскальзывали со щипцов.

Каллум старался не улыбаться, глядя как неловко справляется с бытом будущий молодой папаша. В конце концов, именно взволнованный Генри, позвонил ему, найдя их мотоцикл на специализированном аукционе 18 месяцев назад, примерно в то время, как Каллум получил свою должность руководителя экипажа.

Они сформировали синдикат, все члены которого получили привилегию ездить на превосходной старой машине на городских покатушках и клубных выездах.С их уровнем зарплат они могли себе это позволить. По крайней мере, так казалось поначалу.

Но, как они вскоре узнали, проблема была не в первоначальном взносе, а в обслуживании. И это даже если не вспоминать цены специально синтезированного бензина…

Каллум припарковал Ducati и снял шлем.

– Это был хороший результат, правда? – спросила Докал, делая вид что не разбирается в гонках.

Она сидела под навесом рядом со своей подругой, Эмили. У обоих в руках были открытые банки пива.

– Нам нужно разработать систему гандикапа для подобных заездов, – как можно более нейтрально сказал Каллум, – Некоторые из участвующих мотоциклов более мощные, чем мой Ducati. И выпущены позже.

– Это просто отмазка, шеф, – сказала Райна, выходя из фургона Спринтераи застегивая молнию на своём защитном костюме. – Я сделаю пару тренировочных кругов перед моей гонкой, хорошо?

– Вперед и с песней, – Каллум спешился, стараясь не кряхтеть как дряхлый старикашка, расправляя согнутую спину, – Остерегайся колотого асфальта в Маклинс и Редгейт. Да и на углу Кранера здоровенная выбоина.

– Хорошо, – Райна взмахнула ногой над седлом и завела мотор.

– Вам приходится участвовать в гонках по разбитому асфальту, – спросила, с легким французским акцентом, Эмили.

– А? – Каллум не без труда отвел взгляд с невероятного алого и черного Yamaha YZF-10R на другой стороне шоссе, – владельцы треков делают все возможное. Все собранные ими средства уходят на то, чтоб арендовать трассу в районе Доннингтона на день. Мы просто любители, вот и весь ответ. Сегодняшние гонки были организованы в складчину тремя клубами, и то денег еле хватило.

– Организаторы несут полную юридическую ответственность. Любая крупная авария повлечет крайне серьезные обвинения в преступной небрежности. Вплоть, до обвинения в убийстве по неосторожности.

– Перед выходом на трассу гонщики подписывают юридически значимый отказ от ответственности.

– Не думаю, что прокуратура удовлетворится этим объяснением, в случае инцидента… – продолжила Эмили.

– Я извиняюсь за речи Эмили, – сказала Докал, – можно вывести девушку из отдела оценки рисков на вечеринку, но вот оценку рисков из девушки вам не вывести…

– Это был обычный разговор, – буркнула Эмили, надувшись.

– А ты, Докал, всё так-же защищаешь нас от любых поползновений, – попытался сгладить неловкость Каллум. – А сейчас извините,дамы, я собираюсь снять эти защитный костюм. Генри, как у нас дела?

– Пятнадцать минут до следующего заезда.

– Отлично. Где Катя?

– Отсыпается после смены, – вздохнул Генри, – но она послала нам свой фирменный пирог с лососем, – он указал на завернутый в фольгу пакет на кемпинговом столе.

– Ладно, сам разбирайся, – махнув рукой Каллум вошел в бытовку Спринтера и осторожно, стараясь не задевать локтями расположенные вдоль стен полки инструментов, вылез из защитной экипировки.

– Кэл, что с тобой? – уже не дурачась спросила Докал, – Девятое место. Почему?

Он исподлобья посмотрел на стоящую в дверях фургона юриста.

– Я не напрягался, – сухо констатировал он.

– Я заметила. И спрашиваю, что случилось. Ты расстался с Сави?

– Наоборот, – вздохнул Каллум, – мы с Сави поженились.

Докал охнула, закрыв ладонью широко открытый рот.

– Женат? – выдавила она, немного придя в себя, – это такая шутка?

– Я смертельно серьёзен.

– Это замечательно, – она подошла и обняла его, широко улыбаясь, – ну ты и романтик! Сколько тебя не будет на работе? Месяц? Два?

– Я сообщу тебе первой, как только сам определюсь.

– Каллум Хепберн теперь женатый мужчина. Кто бы мог подумать?

– Спасибо.

– У вас будет пышная свадьба? Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи да. Я обожаю свадьбы. А её родители? Они ведь совсем старенькие, как они отреагировали? – затараторила окончательно пришедшая в себя Докал.

– Докал. В общем, есть несколько… формальных вопросов, которые мы должны решить до организации свадьбы. Я хотел бы обсудить их с вами.

– Конечно, – кивнула Докал, – рассказывай.

– Ну, для начала я волнуюсь, что скажут в комитете по корпоративной этике.

– Им это не понравится, но не более того. Они обращают внимание на нарушение процедуры уведомления о сексуальных контактах с коллегами, только в случае если пострадавшая сторона начинает строить из себя недотрогу, подав иск о сексуальном домогательстве прямо на рабочем месте. Ваша парочка тут не при делах – ваш сексуальный контакт закончился счастливой свадьбой, – протараторила Докал, войдя в режим корпоративного адвоката.

– Спасибо, – сказал Каллум, почесавзатылок, чтоб скрыть гримасу неловкости на лице, – но, послушай, Сави из собственной безопасности. Они относятся ко всему намного серьезнее.

– Срань господня! По их правилам ты должен был пройти полную проверку до сексуального контакта, – взвилась Докал, – а ты не прошел! Что они могут найти?

– Ничего, – угрюмо пробурчал Кэл, – меня беспокоит, не то, что меня проверят. Проблема в том, что мы не сообщили им как положено, до того, как начали встречаться. Я не хочу, чтобы в её файле была черная метка.

– И только и всего? Забей. Компании больше не имеют право ставить черные метки.

– В смысле?

– Это дискриминация. Сави, каки любой сотрудник,имеете право просматривать полный комплект своих документов, которые ведет о ней работодатель, включая дисциплинарные записи. И может их оспорить в трибунале, если решит, что указанные замечания оказывают чрезмерно негативное влияние на её карьерную перспективу. Если трибунал согласится с доводами, что они несоразмерны, они будут стёрты. И в любом случае, эти записи не могут быть переданы следующему работодателю.

– В самом деле?

– Да. Вот почему наши кадровики всегда так тесно общаются с менеджерами по работе с клиентами кадровых агентств. И почему корпорация смотрит сквозь пальцы на их раздутые представительские расходы. «Черные списки» проштрафившихся сотрудников мы вынуждены получать неофициально, в барах и ресторанах.

– Кровавый ад! Я этого не знал.

– Тебе еще долго придется учиться, перед тем, как ты займешь кресло руководителя, – хихикнула Докал.

– Не буду спорить, – кивнул обрадованный известиями Кэл.

– Я знаю некоторых сотрудников отдела кадров, занимающихся вопросами безопасности. Я могу замолвить за тебя словечко. Лучше всего сгладить эту шероховатость, прежде чем дерьмо попадет на вентилятор.

– Буду весьма признателен.

– Ну… разве что в обмен на приглашение на свадьбу…. – серьёзно начала женщина, не выдержав и рассмеявшись в конце тирады.

– По рукам. Докал, ты так нас выручишь!

– Я просто присматриваю за будущим номером первым, не забыл? Эйнсли думает, что солнце светит прямо из твоей задницы, – Она подмигнула, – оставь это мне. Я справлюсь.

* * *

Сави прошла через международный центр, перейдя через врата в муниципальную сеть хабов Рима. Пятью переходами позже она вышла на Виа Монте Массико, проложенную по склону холма дорогу в районе Туфелла, вдоль которой росли высокие деревья, в тени которых распологались пятиэтажные жилые дома. Солнечный свет с трудом пробивался через ветви, которые переплетались над тротуаром, образуя зеленый туннель.

Рим ей нравился, но в это время года и этим ранним утром тут было почти так же сыро и холодно, как и в Эдинбурге.Единственное отличие заключалось в том, что все деревья здесь были вечнозелеными, тогда как растительность в Эдинбурге, даже та, что находилась в защищенном дворе в передней части ее многоквартирного дома, сейчас стояла голой, ожидая, когда весеннее солнце пробудит почки.

Квартира Сави находилась на втором этаже, поэтому она проигнорировала скрипучий старый лифт и поднялась по лестнице, поглядывая, как её лентяйка с багажом неуклюже переваливаясь штурмует лестницу. Она специально выбрала однокомнатную квартирку в старом доме, чтоб насладиться уютом крохотного гнездышка.

Было очень приятно получить возможность пожить одной, после двадцати трех лет, проведенных в огромном и шумном доме в Мумбаи, вместе с большой семьей. Здесь всегда было тихо и спокойно. Семья и родственники, конечно, могли заходить в гости, но не могли оставаться.

За то время, пока она была в отъезде в Карибском бассейне, обладающий искусственным разумом четвертого поколения дом, при помощи целой стаи разнообразных механических устройств пропылесосил ковры, протёр полы и стеныи даже отполировалдо блеска стол из розового дерева в центре комнаты.

Когда она добралась до кухни, она убедилась что холодильник был заполнен свежими продуктами в соответствии с её предпочтениями. Впрочем, как и всегда. Она достала баночку с органическим йогуртом из свежего молока, приказав кофемашине приготовить кофе из свежеобжаренных зерен, заказанных домом в маленькой кофейне на соседней улице.